Текст книги "Вася-василиск, или Яйцо Цинь Шихуанди"

Автор книги: Александр Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Лео Константинович удовлетворенно стукнул по крышке саркофага, помахал ладонью, на которой были видны три пятна, напоминающие по очертаниям и цвету яшмовый камень, булатный клинок и нефритовый щит, затем удалился – похоже его увезли на каталке. После в «иллюминаторе» показалось лицо Нади Зингер. Её ярко-красные губы – раньше она никогда так не красилась – оставили соответствующий след на стекле.

– Прощай, Свет-Василий. Я почти полюбила тебя и кто знает, что могло бы быть между нами дальше. Ариаднина нить была моя. Вергилий с цифровой девушкой – тоже мои подарки, он, кстати, остался тебе верен до конца. Но вот, что касается счастливого конца, тут я сомневаюсь. Концы счастливыми не бывают.

И Надя тоже удалилась.

А потом иглы вошли в тело Василия и свет стал уходить.

Мгла набухала крупными клубками грязи. Когда те лопались, из них лезли морды. Это были пехотинцы генерала Казлаускаса. Им было не суждено стать всадниками. Но, припадая к трубкам, из которых текла рубиновая кровь Василия, они росли, превращаясь из тупых парней в хвостатых вампиров, приспособленных для движения в потоках времени. Василий понимал, что когда они насосутся, то ринутся из малого в большой мир, и оттуда атакуют тех, в ком есть еще вера, у которых еще душа вместо лярвы. Отобрав у остального мира энергию времени и организации, утопив его в грязи, вампиры обретут полную свободу.

Свет, уходя в монстров, затухал в Василии Майкове.

– Эй, очнись, – прозвенело где в центре черепа или в глубине сердца.

– Это ты, Акай? А я могу?

– Если ангел не покинул тебя, то можешь.

И Майков, почувствовав глубинное течение, напрягся, потянул просыпающимся телом трубки-шланги и разом потащил всех вампиров за собой в открывшуюся воронку. Теперь он, вместе со всеми «сопровождающими», падал в Посленастоящее. Это было Прошлое, но только не фантастических романов, где можно дать по заднице собственному прадедушке и потрепать по щечке прапрабабушку, а канал мусоропереработки, где утилизовывались пространство и масса Настоящего. Скорее всего, этот канал можно было сравнить с адом, миром исчезающих форм и рассыпающегося пространства.

Министр французской республики Пшиздецки-Дрексманн, наблюдавший через бронестекло за ходом эксперимента, видел, что замерцал и исчез исследовательский саркофаг, а следом начали тлеть стены, ржаветь балки и сыпаться перекрытия. Очень быстро, невероятно быстро.

Двадцать бойцов генерала Казлаускаса почти мгновенно потеряли человеческий облик и превратились в какую-то червивую массу, которую втянуло в одну точку.

Пшиздецки-Дрексманн состроил чувственные губы буквой «О» и хотел было наехать на генерала Казлаускаса, стоявшего рядом. Но тут на комиссара Единой Европы упал кусок потолка и он свалился без чувств.

А Василий видел, как тает его кожа, как утончаются его кости и сосуды, как остаются от него лишь линии жизненных нитей, но и они исчезают в багровом течении, уходящем в черную дыру.

Вскоре от него не осталось ничего, кроме едва сознающей себя искорки…

Генерал Казлаускас пнул лежащего Пшиздецкого-Дрексманна. И ему стало ясно, что опыт провалился. Исчез и этот сраный москаль, и пехота, двадцать отборных ребят.

Генерал Константинас Казлаускас так сильно пил три дня, что осушил свои немалые запасы скотча.

А Лео не пил. Три ключа всё полнее и полнее соединяли его с Яйцом, а через него и с миром драконов. Он чувствовал совсем рядом подругу и не мог понять, где она, что усиливало его напряжение.

Обычная осторожность изменила ему и вместо того, чтобы посмотреть-понаблюдать, он вызвал к себе в кабинет Надю и тупо спросил:

– Что мешает нашей близости?

– Ничто. Ты забыл, что минувшую ночь мы провели вместе, хотя у меня сломана рука и, скорее всего, ушиб мозга. Своё ты получил.

– И все равно ты отсутствуешь. Ты думаешь о Нем, ты считаешь, что Онбыл настоящим всадником на драконе.

– Лева, ты перегрелся.

– Зачем ты привела Егона базу?

– Это было твое задание.

– Почему исполнение моего задания пошло на пользу Ему?! Почему Онпрактически уничтожил нашу базу, убил и искалечил лучших сотрудников, утянул на тот свет всю нашу «армию будущего».

– Лёвка, ты что совсем обалдел?

Надя села на край стола и покрутила пальцем около виска. Ее соблазнительная коленка, выглянув из-под юбки, была совсем рядом с рукой Лео. Раньше он любил такие моменты. Мог и спеть по случаю: «Ах, девочка Надя, чего тебе надо? – Ничего не надо, кроме шоколада». Но сегодня он почувствовал, что его хотят купить за дешево. Васе-дурачку открылось всё, Большой мир, Преднастоящее и Посленастоящее, а тут предлагают удовольствоваться тощей лживой девкой.

– Я тебе не «Лёвка». Я – шляхтич, потомок ясновельможного паньства, всадник на драконе. Ясно тебе?

Он нажал кнопку вызова бойцов.

Через двадцать минут Надю Зингер ввезли на каталке в помещение, напоминающее операционную. Девушка была размягчена анестетиками и связана ремнями. Лео оставалось только рассечь тонкую ткань, ее покрывающую, а затем сделать то, что велит ему драконья совесть.

Он глядел на ее узкое тело, вспоминая их последнюю близость, не чувствуя уже никакого гнева, и никак не предполагал, что всего через десять секунд залютует, плеснет матёрой злобой.

А она просто сказала едва слушающимся языком:

– Вася – круче. Ясно тебе? Да, он настоящий всадник на драконе. Поэтому и пошло ему на пользу исполнение твоего задания. Он – наследник людей, покоривших великую Сибирь и победивших Третий Рейх, а не потомок гонористых мерзавцев, танцевавших краковяк на чужой крови. И поэтому, исполняя твои приказы, я хотела, чтобы он победил.

Схватил было разъярившийся Казлаускас-младший скальпель, собираясь рассечь давешнюю подругу от влагалища до горла – в первую очередь за то, что предпочла другого дракона. Уже предвкушал Лео тот сладкий момент, когда сунет скользкую от крови морду в открывшуюся полость умерщвленной самки и ощутит блаженство.

Но тут Наденька, поднятая внезапным сокращением мышц, встала вертикально. Заодно лопнул нижний ремень, стягивающий ее колени, и скальпель только распорол ткань между расставленными ногами девушки.

А вот Лео получил резкий удар в кадык и улетел в стену. И при том, конечно, понял, что Надя – могучая самка дракона, которая не позволяет грубого обращения. Поздно понял и не успел оседлать суперзверя.

Влетели в операционную дежурившие за дверями автоматчики и стали поливать воздух свинцом. Именно, что воздух. Надя отскочила от уже вскрытого трупа Лео – рассекла она его тем самым скальпелем – посмотрела невидящим взглядом на вбежавших людей и на ее губах мелькнуло подобие улыбки.

Итак, Надя разорвала Леву. Так всегда бывает, когда молодой самец неподобающим образом подкатывает к сильной самке. Сеанса оплодотворения и размножения не получилось. Факт смерти Льва Константиновича мог быть легко засвидетельствован, а вот то, что x.структура покинула его бренное тело и вместе с тремя ключами нырнула в поток серебристой жидкости, рассказать бы сумел только один незримый свидетель…

Девушка Надя подпрыгнула, ухватилась за провода на потолке, замерцала и приземлилась уже за спинами солдат. Несколько точных ударов – и автоматчики все легли с серьезными ранениями позвоночника.

Надя промчалась по коридорам базы, которые так хорошо знала, калеча каждого, кто вставал у нее на пути. Попался ей на пути и Пшиздецки-Дрексманн с перевязанной головой и свитой. Получив от свирепой дамы коленом в пах, комиссар упал без чувств на руки своего миньона – когда Пшиздецки-Дрексманн очнется, то примет окончательное решение о перемене пола, ведь от его яичек практически не осталось ничего.

Надя Зингер вломилась в ангар, увела оттуда вездеход, на полном ходу пробила заграждение из колючей проволоки и исчезла в лесу. Только ее и видели. Дроны не смогли обнаружить ее и погоня ничего не дала. Одна из высланных генералом Казлаускасом групп попала в засаду и была уничтожена командой русского спецназа, выдвигавшегося тем временем к базе корпорации «Бета».

А ночью, когда генерал Казлаускас, потомок то ли гордой шляхты, то ли наглых мерзавцев, то ли тех и других вместе, потянулся уже не к виски, который кончился, а к старой заначке армянского коньяка, в дверь постучали. Генерал громко, но невнятно послал стучавшего нах…, однако дверь все равно открылась. На пороге стоял майор Лялин, за ним виднелись русские спецназовцы – уж что-то, а ненавистную для него униформу Казлаускас опознал сразу. Он сделал неловкую попытку дотянуться до кобуры, но попал лицом в тарелку с салатом. А потом уже немилосердно жесткая рука русского офицера не дала генеральскому лицу покинуть салат. Последнее, что услышал Казлаускас были слова: «… приговор привести в исполнение немедленно».

Как бы эпилог
Продленный день мальчика Саши

Когда двенадцатилетний Александр Берг вернулся из школы, дедушки и мамы как обычно не было дома. Дед трудился в кегельбане, продавая билеты, а мама сидела как няня с детьми одной важной женщины. На лестнице Саше повстречался сосед с верхнего этажа.

– Здравствуйте, Карл Иванович, – поприветствовал дисциплинированный ребенок.

Прямой и сухой, словно палка, старик вместо того, чтобы кивнуть как обычно, сказал:

– Здравствуй, Сашок, – и протянул конфету-говорилку, которая тоже пискнула: «Бонжур».

Мальчик, конечно же, не отказался.

– Спасибо, господин ван дер Вельд.

– А мама и дедушка скоро домой придут?

– Да не раньше семи.

– Слушай, мальчик, а нет ли у тебя друзей где-нибудь на побережье? – неожиданно поинтересовался старик. – А то сел бы на автобус возле вокзала, ну и съездил бы к ним.

– Да был я один раз у Фреда в Брюгге. Хоть и звонил оттуда, но мамаша меня крепко отодрала за такое путешествие. Нет, не поеду.

– Конечно, предупредить надо было. Ладно, Саша… Часов в шесть, если мама еще не вернется, заходи ко мне. Я тебе «георгия» моего деда покажу, и мои личные награды.

– Зд Орово, обязательно приду.

Мальчик отправился вверх по лестнице, недоумевая, что это ван дер Вельд сегодня такой общительный. Последний раз старичок проявил разговорчивость где-то с полгода назад. Сообщил тогда, что зовут его Карл Иванович и с ним можно разговаривать по-русски, потому как дед у него был атаман Забайкальского казачьего войска. А еще подарил коготь льва – ван дер Вельд, когда помоложе был, работал на внешнюю разведку ГДР, службу Маркуса Вольфа, выполняя секретные задания в Африке. И шашку Карл Иванович тоже подарил. Настоящую, казачью. В школу шашку не возьмешь, конечно, но можно привести дружков и показать им. А благодаря львиному когтю, превращенному в талисман на шее, мальчик чувствовал себя таким крутым, что в школе совсем перестал дрейфить, даже когда наезжали самые задиристые пацаны.

Когда Саша собирался уже зайти в квартиру и захлопнуть дверь, его отчего-то еще потянуло выглянуть наружу и глянуть на косяк. На самом его верху имелась крохотная наклеечка. С буковкой «R». Что за фиг?

Саша отправился на кухню, кинул в миску кукурузных хлопьев, плеснул молока, как того требовала мама, и стал впитывать мультики, выведя на стенные экраны сразу две передачи.

Скоро ему это поднадоело, уж больно мульты тупые, поэтому он надел шлем виртуализации и подсоединил компьютерную консоль. Его окружили трехмерные джунгли и он стал Монтаной Джонсом-3, который мастерски бегал за своим противником Трупоглотом. Или же от него. Любимая еще с питерских времен игра, в ней всё родное, облазанное, от первого релиза до последнего.

В десять минут седьмого Саша вспомнил о приглашении Карла Ивановича. Конечно, неохота было отрываться от игры, когда Трупоглот уже почти изрублен в капусту, но все еще тянет свои пальцы-крюки. Однако мальчик убедил себя, что военные медали – это тоже весьма интересно, да, может, Карл Иванович еще и кинжал подарит.

Саша подошел к двери и вдруг услышал… Это был звук чего-то упавшего – плашмя и с большой высоты. Мешка или человеческого тела… У Саши впервые в жизни заметалось сердце и сдавило горло. А потом он еще услышал, как по лестнице пробегают люди, без топота, но быстро. Когда всё стихло, мальчик заставил себя открыть дверь, выйти на лестничную площадку, подойти к перилам и глянуть вниз.

На первом этаже лежал человек, лицом вниз, от его головы тянулась в сторону красная струйка. И это был Карл Иванович, Саша сразу узнал его по вельветовому домашнему пиджаку и седой аккуратной шевелюре, которую сейчас перепачкала кровь.

Мальчишка бросился обратно в квартиру, запер ее на все замки. Зубы клацали, не желая останавливаться на месте. Саша впервые понял, что означает выражение «ватные ноги». Он забрался под журнальный столик и попытался успокоиться. Что делать? Монтана Джонс на его месте обязательно кинулся бы вдогонку за убийцами, пытаясь протянуть негодяев своим знаменитым кнутом по прозвищу «Пацифист». Как же без кнута? Саша подскочил к телефону и хотел было набрать телефон полиции «110». Однако ничего не вышло. В трубке только бестолково жужжало.

Какое же было счастье, когда в дверях появились мама и дед. Тот рассказывал что-то дурацкое, мамаша улыбалась из вежливости.

– А он всё там лежит? – закричал Саша потончавшим голосом.

– Кто лежит? – в недоумении отозвалась мама.

– Мертвый Карл Иванович, которого сбросили с шестого этажа на первый!

– Не замечал я в тебе раньше склонности к черному юмору, – хихикнул дед, а мама добавила. – Ты лучше так со своим Монтаной упражняйся, а Карл Иванович достойный человек. Когда ты болел, он, между прочим, врача сюда на своей машине привез и отвез.

Может, и в самом деле почудилось? Переиграл в компьютерные игрушки– они ведь, как известно, пострашнее наркотиков, особенно если трехмерные.

– Надо пойти к нему и узнать, падал ли он с шестого этажа, – предложил мальчик.

– Ага. Спросить: вы, Карл Иванович, случаем, кеды в угол не задвинули, – опять развеселился дед.

– Эй, давайте ужинать, – крикнула мама уже с кухни, – я приготовила классную еду.

– Не приготовила, а разморозила. Приготовили-то другие, – ехидно заметил дед и началась обычная перепалка, полушутливая-полузлобная, в которую постепенно встрял и ребенок.

Потом они мирно жевали и пялились в настенный экран, где телеведущий дарил тупорылым участникам игры «Угадай-ка» мерседесы на аккумуляторах – что было особенно «актуально», когда блэкаут за блэкаутом. Да и все остальные подарки тоже оказались на уровне, чего стоят надувные дома в эпоху, когда даже дети не ходят без ножиков.

В дверь неожиданно позвонили.

– Я вроде гестапо не вызывал, – схохмил дед. – Или это девушки к Сашке прорываются?

Мальчик открыл дверь и в прихожую сразу ввалились двое. Один в приличном офисном костюме, а другой в обычных джинсовых шмотках.

– Дружок, позови маму, скажи, что пришел представитель мэрии, – человек в костюме ритуально улыбнулся, оскалился и другой.

Но мама уже и так подошла.

– Мадам Берг, – представитель показал свое удостоверение, сияющее всеми голографическими цветами, – должен сообщить вам, что согласно новому закону об «учете переселенцев из нелояльных стран», параграфу второму, пункту восьмому, вы должны явиться в составе всех членов семьи по указанному мэрией адресу – для контрольной сверки. Причем немедленно. Понимаете, сейчас большое число переселенцев из нелояльных стран получает правительственную социальную помощь, даже не проживая постоянно на территории Единой Европы.

– Я не получаю правительственную помощь, – гордо сказала мама. – И с каких это пор Открытый Петербург – нелояльная страна? Вы ж там творите всё, что хотите.

– Уже нет. Вчера город занят русскими войсками. Вы что, на ньюс-серверы не заходите? Демократическая ориентирующаяся на Запад власть ликвидирована, мадам Гольдмахер уже где-то в подвалах Ки-Джи-Би в Сибири.

– Чудаки, в Сибири теперь столица России. А Мехмет Айдин попал в формалин, – добавил дед. – Знатоки добавляют, что он к тому времени уже потерял человеческий облик из-за неудачного генетического эксперимента.

– Да вы, значит, в курсе. Ладно, мы теряем время.

– А в гестапо, то есть, в указанное место мы на трамвае поедем? – поинтересовался дед.

– О нет. Все поедут на комфортабельных автобусах.

Человек в джинсах покрутил руками, показывая что он водитель.

– Короче, одевайтесь и спускайтесь, а уже через два часа вы будете дома. Ждем вас внизу. И захватите, пожалуйста, свои документы.

– А вещи тоже с собой? – пошутил дед.

Представитель поддержал его смехом и скрылся за дверью. Дед с матерью пожали плечами и стали в темпе собираться.

В автобусе народу было немного. Маркины из соседнего дома, еще с десяток других переселенцев из «нелояльных стран» – все знакомые. Играла приятная музыка, с экранов, вмонтированных в спинки кресел, крутили фильмы – типа развлекайтесь.

– Старье, несильно потратились, – оценил развлекаловку Саша.

– Много автобусов отрядили, – сказал господин Маркин, – чтобы без давки и поскорее всех собрать. Новое правительство не на шутку взялось за шаромыжников, которые живут там, а денежки берут здесь.

– Фима в своем репертуаре, умен не по годам, – огрызнулся дед. – Ты же для них и есть шаромыжник.

– Мама, а мы подъехали к школе, где Фред учился, до того как в Брюгге срулил, – сказал Саша.

Странно это здание смотрелось сейчас, в вечерней пустоте – будто труп какого-то огромного многоглазого зверя. Возле него стояло уже с дюжину автобусов и три джипа.

– Я думала, нас в мэрию привезут, – сказала мадам Маркина.

– А я думаю, нас сюда поп Исать привезли, – задурачился дед. – Мальчики в одну сторону, девочки в другую.

Водитель, пообщавшись с начальством по мобильному телефону, объявил:

– Выходите, пожалуйста. Проверка будет происходить в школе.

На улице все почувствовали себя весьма неуютно. По школьном плацу носился холодный ветер, в глаза били фары джипов. Кто-то из детей захныкал.

– Терпите, партизаны, – крикнул дед. – Какой фашист не любит ночной работы.

А Саша крикнул «Эй», из чистого озорства, чтобы послушать эхо, и поймал очень недобрый взгляд водителя; совсем не так этот тип смотрел, когда вошел к ним в квартиру.

«Переселенцев из нелояльных стран» собирали в спортивном зале. Дед, ради хохмы, попробовал юркнуть в запасный выход, но его оттуда относительно вежливо вытолкали. Порядок поддерживали крепкие ребята европейской наружности в желтых куртках с надписью» FP», [50]50
  Force Publique – фр.: досл. общественные силы.


[Закрыть]а также смуглые крепкие мужики без всяких опознавательных знаков, явно турки и арабы, с золотыми мечами-хандшарами на толстых шеях.

– Спелись, блин. Эфэповцы, то бишь военизированный филиал «истинных европейцев», и басурмане. Force Publique назывались, между прочим, отряды бельгийского короля в Конго, которые там негров кромсали за плохое послушание, – дед старательно показывал эрудицию. – А «Хандшаром» – дивизия Ваффен СС из балканских мусульман. Не нравятся мне эти намеки.

Мама прижала Сашу к себе.

– Господи, только бы не порознь, а вместе.

– Эй, свидомые еуропейцы, а кто у вас за Бандеру-то? – кинул в пространство дед, правда не слишком громко.

Две стопроцентно вежливые дамы занимались проверкой документов. Очередь двигалась довольно быстро и сашина семья, в самом деле, освободилась через какие-нибудь полчаса. Однако и этого хватило, чтобы Сашины веки словно промазало клеем. Взял бы да и улегся прямо на полу.

Они вернулись в автобус, который вместе с тремя другими развернулся от школы и двинул в обратную сторону.

– Наконец-то, – сказала мама. – На сегодня игры тупорылых закончились.

Однако за Гран-Пляс автобусы поехали не направо к центру, а налево, и вскоре покатили среди мокрых пустырей, прочь от города. Тут уж все пассажиры всполошились.

– Куда это вы нас везете, что за дела? Это как, принудительная депортация?

Водитель объявил:

– Если мы вас всех будем развозить по домам, это продлится до утра. Поэтому решено разместить вас на ночь в кемпинге «Кампински». Пользуйтесь, если мэрия угощает. Бар и дискотека будут работать до шести. По пять бутылок пива бесплатно.

– Фу, какая пошлость, – заметила мама.

Через двадцать минут автобус остановился, и водитель, ничего уже не говоря, вышел как будто покурить. Неожиданно в салоне появился малый из FP с миниатюрной словно даже игрушечной автоматической винтовкой, в которой Саша, как знаток оружия, узнал грозную Nano Tavor. Дуло смотрело не вниз, не вверх, а на пассажиров.

– Всем выйти. Машина неисправна.

Люди, потягиваясь и понемногу матерясь, потянулись к дверям. На площадке стояло три автобуса. За ней, как видно, недавно велись землеройные работы и был выкопан ров, возле которого ожидали утра экскаватор и бульдозер.

– Строится, надо вас пересчитать, – распорядился эфэповец. «Нелояльные» послушно выстраивались неподалеку от рва, а мать все больнее тискала ладонь Саши. От полосы зеленых насаждений «нелояльных» отделяла цепь эфэповцев, от дороги – цепочка людей с хандшарами. Кто-то из этих уже отвесил оплеуху пацану, который попытался выскочить на дорогу, да так, что тот свалился.

И вдруг дед заорал:

– Бейся, кто может. Эта зондеркоманда настроена нас прикончить.

На пламенный призыв никто не ответил. В ответ лишь ударила в воздух короткая предупредительная очередь. Люди словно в каком-то полусне толкались возле рва, растерянно глядя друг на друга. И хотя логика, разум кричали им о том, что должно вот-вот случится ЭТО, они не могли поверить, что их уютной жизни подошел конец, а со дна рва неумолимо проглядывает небытие.

Парни в желтых куртках начали взводить затворы.

– Эх, блин, колбасно-онанасная эмиграция, – горестно протянул дед. – Мозги просрали.

– Они нас хоть быстро прикончат? – спросил Саша у словно окаменевшей матери.

И вдруг, прямо в центре площадки, бубухнула свето-дымовая граната, отчего все моментально упали, будто лишившись ног. Одновременно ночную тишину разорвали десятки стволов.

– Это русаки, – завопил дед с земли, – не опоздали, чертяки, пришли спасать Европу.

Но поблизости пока были только парни из «FP» и хандшарники. Большинство из них вело стрельбу в сторону ближайшего холма, освещенного сейчас снопами искр от рвущихся ЛЭП. Один эфэповец вдруг подбежал к лежащим людям.

– Merde, – выдохнул он и направил ствол на распластанные тела.

Тут дед и прыгнул вперед, с земли, как зверь, и свалил эфээповца ударом головы в живот. Жвахнула очередь, однако ушла куда-то в небо. Как сейчас гордился Сашка своим дедушкой Колей; из старого дурака тот мигом превратился в Монтану Джонса, а то и покруче сделался, разведчиком Николаем Кузнецовым.

Эфэповец отпихнул было деда своим кованным башмаком, однако подлетел уже проснувшийся Фима Маркин, и врезал кулаком, в котором, сжимал, по старой блатной привычке, камушек. Удар бывшего ростовского урки оказался силен. Ражий парень из «FP» крякнул и согнулся, а затем на его куртке возникло темное пятнышко и он уткнулся лицом в землю. За какую-то секунду-другую рухнули все эфэповцы и хандшарники, которых видел Саша. Упали и застыли. Когда «нелояльные» поднялись, тупо озираясь на трупы тех, кто минуту назад олицетворял судьбу, рядом возникли новые люди. Раз и сгустились из влажной темноты – камуфляж показывал их как бы пятнами, частично. Было их двенадцать – Саша не забыл посчитать.

– Спокойно, товарищи, угомонитесь, – крикнул по-русски один из них, похоже офицер, в шлеме с непроницаемым забралом и эмблемой в виде красной звездочки с парой удлиненных лучей. – Это гуманитарная помощь к вам подоспела.

Он быстро подошел к Саше и ткнул бронированным пальцем в львинный коготь, висевший у мальчика на шее.

– Хорошо, что не снял маячок, поэтому мы точно прилетели. Что с ван дер Вельдом?

– Убили Карла Ивановича. С шестого этажа сбросили, – сказал Саша, сам удивляясь тому, насколько солидно и веско звучит его голос. Он впервые играл в игры взрослых людей! Мама растерянно переводила взгляд с сынка на офицера.

– Ладно, злее будем, – сказал тот и дружески хлопнул мальчишку по плечу своей здоровенной бронированной ручищей, а потом вдруг заорал, – гражданским немедленно лечь.

Офицера было трудно расслышать, поэтому «гражданские» растерянно глядя друг на друга, стали опускаться, кто на четвереньки, кто на корточки, а вот солдаты мгновенно растаяли в темноте. Совсем рядом загавкали автоматы, завыли гранатометы и безоткатные орудия, мощно зашипели ракетные установки. На расстоянии трехсот или четырех метров все это оружие образовало грохочущую стену огня. Женщины и дети отчаянно зажимали уши.

Когда немного поутихло, прямо на площадку выкатился боевой экраноплан, широченный, приземистый, как летающая тарелка; походя он раздавил два автобуса своим массивным корпусом.

Дед поднялся с земля, смахивая грязь с пальто.

– Можно загружаться, товарищ командир?

Офицер немного помедлил с ответом:

– Торопиться нам пока рановато, сюда идет звено вражеских вертушек «Викинг». Это серьезные машины. Едва мы полетим над полем, они нам вклепают промеж рогов – и привет.

– Так вызывайте штаб дивизии, пусть прикроют огнем, – порекомендовал дед.

– Нет у нас никакой дивизии.

– Вы из бригады быстрого реагирования «Буран», я вас по эмблеме узнал, – нарочито низким голосом произнес Саша.

– «Буран»– это неофициальное название. Мы – из двадцать второй аэромобильной бригады российских ВС, входящей в ограниченные международные силы Евразийского Содружества.

– А я вас знаю, маска, – подключился дед. – Эти силы появились всего пару дней назад, после дикой драки на заседании Совбеза ООН, когда российский посол нокаутировал американского, а до окончания голосования приходилось отбивать атаки полиции стульями.

– Правильно, дедушка. – отозвался офицер. – Поэтому мы все делаем осторожно, как беременные женщины. Нам ни авиационного прикрытия не положено, ни артиллерийской поддержки, ни подкрепления. В противном случае это будет называться не полицейская, а военная операция, и на нее нужна санкция ООН, которую опять взяли под контроль западники. А противник сейчас пускает в ход регулярные подразделения Единой Европы, две аэромобильные дивизии…

Песок, вынутый землекопами-гробокопами из рва и превратившийся в насыпь, прикрыл экраноплан от ракетного залпа с вертолетов. Экраноплан, в свою очередь, ответил из бортовых ЗРУ и весьма удачно. Один вертолет взорвался сразу, два других, дымясь, стали по-быстрому отваливать. Но три вражеских геликоптера пошли в новую атаку и на сей раз с южнойстороны, где не было насыпи.

– Это мне уже не нравится, – сказал офицер.

И тут кто-то стал угощать вражеские вертушки со стороны автобусной остановки, что располагалась южнее. Союзник обладал солидной огневой мощью и был безупречно точен. Вертолетам противника не помогли ни тучи выпущенного ими маскировочного аэрозоля, ни средства РЭБ, ни стаи тепловых ловушек.

Одна машина загорелась и спустя секунду громогласно воткнулась в землю, другая стала крениться на один борт и, напоминая полудохлую рыбину, «уплыла» куда-то на восток, третья, повыписывав всякие фуэте и пируэты, неожиданно превратилась в тучу светлячков.

– Отлетались птички… Да кто же это там жвахает, словно зенитная батарея? – недоумевал майор, а потом что-то рассмотрел сквозь свое забрало. – Девушка на остановке, ебашит всех врагов, как богиня. Верь не верь. Ладно, загружайся народ, эти гады на время отстали.

И не осталось следов прежней замедленности и сонливости. Люди пулей вносились на борт экраноплана и занимали места в десантном отсеке. Через пару минут машина могла уже закрыть бортовые люки и двинуться в путь. Напоследок Саша заметил девушку – ту самую, стрелявшую с автобусной остановки – в зареве от горящих вертолетных «трупов». Даже на расстояния в сто метров он увидел, что у нее хрупкая фигурка, короткие волосы и… что она помахала ему рукой.

Когда экраноплан уж пересек береговую границу, из облаков вынырнули два штурмовика, похоже, что из люфтваффе Объединенной Европы. Саша, прилипший к иллюминатору, увидел лишь черточки на небе. Экраноплан тут же вжарил из бортовых автоматических пушек, но толку было, как при стрельбе из рогатки по стрижам.

Однако, когда первый штурмовик дал залп, и стал виден стремительный ракетный факел, Саша заметил НЛО. Слегка светящийся объект, немного в стиле морковки, для которого не существовало законов Ньютона.

Летающая морковь как-то оттянула в сторону пущенную штурмовиком ракету – словно зацепила струну – и взрыв лишь оплавил песок на прибрежной полосе. Следующую ракету этот объект будто проглотил, ее факел просто исчез. Затем «морковка» мгновенно сдвинулась в сторону штурмовика, летящего ниже, и он разом превратился в ворох разлетающихся огоньков. Второй штурмовик тут же смылся в облака.

– Обосрался пилот, – с облегчением произнес кто-то из солдат «Бурана», – полетел штаны стирать.

Экраноплан беспрепятственно уходил в открытое море и Саша вскоре потерял «морковку» из виду. Из солдат как будто никто не заметил ее. Не видел ее никто из пассажиров экраноплана – сейчас часть из них отрубилась и захрапела ввиду обилия переживаний, другая часть оживленно клеймила позором ООН и нацистов.

Спустя четыре часа экраноплан приводнился в открытом море, и к нему подошло пассажирское судно по имени «Малая Земля», надпись на его корме указывала порт приписки: Санкт-Петербург. В неясном отдалении, почти что сливаясь с солнечными бликами на тихой воде, просматривались контуры конвойного стелтс-корвета. Трубчатый трап, спущенный с борта «Малой Земли», соединился с выходным люком экраноплана и беженцы стали перебираться с одного транспортного средства на другое. На борту теплохода представитель российского посольства в Дании ставил всем визу в паспорт, а людям, потерявшим бумаги, еще и выправлял новый документ. Затем спортивного вида девушки препровождали беженцев в каюты. Какая-то часть эпопеи закончилась.

– А вы видели летающую тарелку? – поинтересовался Саша у офицера, который напоследок выглянул из люка экраноплана, чтобы оценить результаты проделанной работы.

Тот нехотя отозвался:

– Ну, видел… Только, пацан, об этом никому. Какие же мы герои, если за нас какая-то морковка инопланетная воевала, да еще девушка в перерыве между свиданиями. Сам понимаешь.

– Ладно, я молчок.

Командир спецназовцев подарил Саше на прощание маленький кусочек штурмовика, упавший вниз. Обломок того самого самолета, что не смог добить беженцев. Полоска от бывшего фюзеляжа была завязана в узел, вернее в своего рода металлический цветок вполне подарочного вида. Какая же сила была у летающей «морковки», если она смогла сотворить такой подарочек? Чрезвычайно накачанная, но очень управляемая сила.

Офицера звали майор Вячеслав Лялин, но его лица ни Саша ни другие спасенные так и не увидели. «Я не модель – незачем», – кратко объяснил спецназовец и захлопнул люк.