Текст книги "Настя СИ)"

Автор книги: Александр Сиваков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

– Подожди! – Слабым голосом окликнула его Маша. Марек остановился, вопросительно глядя на свою собеседницу. – А правда, что мальчики… тоже…

Тот не ответил и молча ушёл.

Мы остались одни. Маша долго сидела, съёжившись и обхватив себя руками, потом несмело улыбнулась.

– Я и вправду дура, – сказала она. – Уезжать собралась – глупость какая… Вы идите, девчата, и не бойтесь, я никуда не уеду. Просто посижу тут немножечко, а потом все вещи обратно разложу. И Мареку спасибо скажите.

Мы послушно удалились.

– Вначале я ему хотела по физиономии съездить, – сообщила Полина. – Но у тебя было такое лицо, мне показалось, что ты сделаешь это сама. А потом всё как-то так интересно образовалось. Я уже склонна поверить, что он психолог, и психолог очень хороший, слишком уж быстро всё разрулил, я и мяукнуть не успела.

– К Мареку зайдём?

– Зачем?

– Маша ведь просила ему спасибо сказать, – напомнила я.

– Ладно, давай. Хотя мне кажется, ничем хорошим это не закончится.

– Кстати, имя «Марек» – это довольно редкое, да?

– Оно не редкое, оно польское. А зачем ты спрашиваешь?

– Просто почему-то вспомнила.

Сожитель Марека висел в кресле и быстро-быстро перебирал руками, словно что-то вязал. Для современных людей, выросших в эпоху графического Интернета подобное зрелище было привычнее, чем вид сидящего за письменным столом. А разглядывать человека, который находиться в сети было так же неприлично, как… даже не могу подобрать сравнения. Как, допустим, рассматривать сидящего в туалете.

Именно поэтому, окинув Никиту быстрым взглядом, мы дружно повернулись к нашему психологу. На наш стук он отреагировал недовольным «Кто там ещё?!», а увидев, что это мы, ничуть не изменил своего агрессивного настроения.

– Чего опять припёрлись?

Полина потеряла дар речи, что-то глухо промычала, и повернулась ко мне, всем своим видом показывая, что передаёт бразды правления последующим диалогом в мои руки.

– Тебе Маша спасибо сказала, – запинаясь, поведала я. – Она никуда не едет.

Марек, лежащий в постели и читающий потрёпанную книгу, даже не соизволил встать.

– А мне что с того? Я ей не брат, чтобы этому радоваться.

– Но ведь ты поговорил с ней. Мы думали, тебе интересно будет знать, чем всё закончилось.

– Это и так было ясно. Маменькина дочка. Слабая психика. Первый раз очутилась за пределами дома – её и начало крутить. А чем всё закончилось – это и ежу понятно, докладывать мне было необязательно… Кстати, вот вам ещё: разговаривать я с ней пошёл из-за эгоистических побуждений, решил проверить некоторые моменты. Получилось. А теперь – топайте отсюда, я вас не приглашал.

– Глупый ты, Марек, – сказала Полина.

– А ты умная? Почему тогда очков меньше, чем у всех?

Полина лучезарно улыбнулась. Для меня это было сигналом.

– Пойдём! – Заторопила я её, схватила за руку и потащила к выходу. – Нам ещё уроки делать нужно… Столько всего задали… А Маша сейчас, наверное, вещи обратно раскладывает… И пищевик у нас, наверное, скоро сгорит, там провода немного подплавились..

Не помню, что именно я тогда говорила; моей главной задачей было болтать без остановки, чтобы Полина в моём монологе не нашла возможности вставить свои комментарии по поводу поведения Марека. Это мне удалось, я вытащила её за дверь, а скандал так и не успел разгореться.

– Я знаю, зачем вы сюда пришли. – Бросил нам вслед Марек, когда дверь уже закрывалась. – Подлизаться ко мне. Думаете, что если вам самим придёт в голову уехать, я тоже буду вас отговаривать. Как бы не так. Пальцем не пошевельну!

– Урод моральный! – С чувством произнесла моя подруга, когда мы очутились за дверью.

– Ага! – Раздался в ответ довольный голос. Даже лёжа на кровати, он умудрился пожать плечами.

Дверь, наконец-то, захлопнулась.

Полина понемножку остыла.

– А я говорила, что ничем хорошим это не кончится, – произнесла она таким тоном, будто обвиняла меня во всём, что случилось.

– Мы его поблагодарили – и то ладно.

– Есть такой тип людей, которые в любой гадости могут найти что-нибудь хорошее. Ты, наверное, из таких, да?

– Наверное.

Стрелки на часах приближались ко времени, которое было назначено Полине Красной Шапочкой. Моя подруга, обложившись книгами, в позе лотоса сидела на своей кровати. По тем лукавым взглядам, которые она время от времени бросала в мою сторону, я поняла, что мне устроена какая-то мудрёная проверка. И как, позвольте спросить, на всё это реагировать? Напомнить о встрече или не стоит?

Терпение, оказывается, – не самая сильная сторона моей новой сожительницы. В девять часов Полина слегка заволновалась, в пять минут десятого – начала тихо паниковать, в десять минут десятого её беспокойство достигло своего апогея.

– Бахмурова! – Наконец, позвала она.

Я подняла голову от персональника:

– Что?

– Я пойду посмотрю, чем там ребята занимаются.

– Хорошо, иди.

Полина вскочила с постели, сделала несколько шагов по направлению к двери, потом вернулась обратно.

– Я всё поняла! – Заявила она. – Ты надо мной издеваешься.

– Я? Издеваюсь? – У меня настолько хорошо получилось удивиться, что Полина некоторое время колебалась, прежде чем продолжить.

– Ты ведь знаешь, что у меня назначена встреча с Красной Шапочкой?

– Знаю, – спокойно ответила я. – Через шесть минут.

– А почему не напоминаешь?! – Этот вопрос она почти выкрикнула.

– Я вижу, что ты и сама это помнишь. Не нужно считать других глупее себя, хорошо?

Сжав губы, Иванова проследовала к интернет-креслу, уселась в него, резким движением нахлобучила на голову шлем. Бросила на меня такой взгляд, что у меня волосы чуть не задымились.

Ну и ладно, пусть злится. Нужно понемножку начинать её воспитывать. Если не я, то кто?

Мне уже доводилось упоминать, что неприлично наблюдать за человеком, который работает в Сети. Тем не менее, я не могла отказать себе в удовольствии иногда поглядывать на Полину и угадывать, что с ней сейчас происходит в виртуале. Вот она быстро-быстро перебирает ногами, к гадалке не ходи, понятно, что ищет апартаменты Красной Шапочки. Время уже – двадцать две минуты десятого. Опоздала. Поделом, теперь будет знать, как надо мной психологические эксперименты проводить! Нам и одного психолога много!

Двадцать восемь минут. Опять принялась дрыгать ногами, только уже помедленней. Устала? Нет, скорее всего, пришла, куда нужно, и теперь степенно ищет искомый кабинет, делая вид, что никуда особенно не торопится.

Я склонилась над персональником, но глаза невольно устремлялись к соседке, поза которой стала приобретать некоторую статичность. Наконец, её карточка знакомо булькнула и Полина застыла, словно оловянный солдатик. Понятно: пришла и выслушивает инструкции. А очки сняты за опоздание.

Я едва сдержала тяжёлый вздох. Мало того, что она – старшая нашего класса, она ещё и дочка Сенатора планеты; Красная Шапочка вполне могла бы предложить ей сесть. Так нет же, не предложила, хотя вокруг никого нет, кого могло бы искусить подобное панибратство. Интересный персонаж. Неужели Красная Шапочка считает себя настолько самодостаточной, что готова отвергнуть возможность дружбы с дочкой самого высокопоставленного лица обитаемой части галактики?

Полина стояла навытяжку долго, минут двадцать. Меня это стало даже утомлять. Только я собралась укладываться спать, девочка, наконец, стянула с головы шлем, некоторое время щурилась, словно там, где была, глаза успели отвыкнуть от яркого света.

– Что она тебе сказала? – Не смогла удержаться я от нетерпеливого вопроса.

Полина взглянула на меня так, словно не узнала меня. Молча выбралась из сетевых принадлежностей, скользнула в своё любимое кресло, несколько минут просидела нахохлившись, словно больной цыплёнок, затем с мрачной торжественностью в голосе провозгласила:

– Я сейчас унижаться буду.

– Передо мной? – Удивилась я.

– Что? А, нет, перед тобой я буду унижаться послезавтра. Или завтра. Скорее всего – завтра. А сейчас мне нужен Никита. Позовёшь?

– Хорошенькое начало! – Расхохоталась я. – Если ты собралась перед Никитой унижаться, то сама и должна к нему идти. А то какое же это для тебя унижение будет?

– Пойдём вместе?

Я с радостью согласилась. Если бы Полина меня не пригласила, я бы напросилась сама. Всё-таки интересно, чего ей такого сказала Красная Шапочка, если она сразу же решила поговорить с Никитой. И не просто поговорить, а начать унижаться перед ним.

Пока мы шли, у меня в голове прокручивались возможные варианты. Я уже немножко знала Полину, поэтому могла предположить, что ради себя она унижаться ни перед кем не будет. Но у неё обострённое чувство ответственности; если дело касается всех ребят вообще, тут она не остановится ни перед чем. Только что при чём здесь Никита? Какую он может принести пользу? Для начала предположим, что Полинка знает о Никите не больше, чем я. Даже меньше, если учесть, что познакомилась я с ним на полдня раньше. А что о нём известно мне?

Он имеет какое-то отношение к технике, что видно из вчерашнего разговора с Мареком, когда он говорил, что двум художникам вместе не ужиться. Полина этого не слышала. Этот вариант отметаем.

Второе: у Никиты довольно серьёзные амбиции. Нужно вспомнить, что в начале разговора у Полины снялись очки. Может быть она хочет на время предложить свою должность старшей Никите? Тоже навряд ли. Когда кому-нибудь что-нибудь отдаёшь на время, первое, о чём необходимо подумать: насколько реально вернуть отданное назад. А я уверена на девяносто девять процентов, что, если Никита станет главным, обратно свою должность он не отдаст. И этот вариант – в сторону. Скажу без ложной скромности: если уж Полинка захочет кого-нибудь временно поставить на своё место, это буду я: меня она знает немножко больше, чем остальных, да и вела я себя до сих пор так, что не давала повода сомневаться в мягкости моего характера.

Третье: Никита не прочь подраться, о чём наглядно свидетельствует живописный синяк на щеке. Может быть Полина хочет использовать именно это качество? А почему именно после разговора с Красной Шапочкой? Впрочем, от Ивановой всего можно ожидать. Ещё заставит Никитку найти в реале и поколотить Шапочку…

Нет, пожалуй, слишком мало информации, чтобы промоделировать могущее произойти с большой достоверностью.

– Это вы? – Удивился Никита.

– Кто же ещё? – Поинтересовалась моя подруга, протискиваясь в дверь.

– И чего ты хочешь?

– Поговорить с тобой.

– Говори. Только Марек спит. Может выйдем из комнаты?

– Ещё чего!

Она прошла по комнате, аккуратно распинывая ногами валяющуюся на полу обувь, привстав на цыпочки, заглянула в тот угол, откуда доносилось ровное сопение Никитиного соседа, уселась на стул около стола, на котором горел ночник. Мальчик устроился около неё. Я осталась около двери, каждую секунду ожидая, что Полина передумает и вышлет меня вон. От неё всего можно было ожидать. Этого не произошло. Может быть потому, что Полина тут же про меня забыла.

– Только что была у Красной Шапочки и столько всего узнала, что впору энциклопедию издавать о жизни в нашей «Штуке». Красная Шапочка мне сказала, что каждый курс в нашей школе – это отдельное государство со своими законами, силовыми и финансовыми структурами, со своим административным делением. На четвёртом курсе, к примеру, анархия, на пятом – жёсткая диктатура, на третьем – что-то очень похожее на демократическую республику, на втором – вообще не понятно, что. И только от нас зависит, каким образом мы будем организовывать нашу жизнь на целых пять лет.

– Не от нас, а от тебя, – поправил её Никита. – Или я не прав?

– Ладно, пусть будет от меня, – согласилась Полина. – Если ты так желаешь. С завтрашнего дня я начну разговаривать со всеми ребятами, с каждым – персонально. Нам столько всего нужно сделать, что голова идёт кругом.

– Например?

– Достать где-нибудь денег, чтобы обеспечить хотя бы минимальные жизненные удобства. Мне сегодня девчонки на старые пищевики жаловались. Для начала было бы неплохо их поменять, чтобы с голоду не умереть. Да и заправки у них едва ли на неделю хватит.

– А мы тут при чём? – Не понял мальчик.

– Как ты думаешь, кто финансирует «Штуки»?

– Навигаторы, кто же ещё!

– Нет. – Страшным шёпотом ответила Полина. – Ребята сами зарабатывают деньги, в основном в Сети. А потом оборудуют на них и жилые помещения, и учебные классы, вообще – всё. Мы на первом курсе, поэтому общие сборы нас пока затрагивать не будут, но уже со следующего курса на придётся обслуживать не только нас самих, но и какую-то часть школьной территории.

– А если мы откажемся?

– Я тоже об этом спросила. Красная Шапочка сказала, что отказавшиеся работать во благо школы больше двух суток в ней не проучатся. Мне придётся выяснить, кто из наших какими талантами обладает и стараться максимально это использовать. Иначе мы тут и месяца не сможем продержаться.

– Нам учиться надо, а не деньги зарабатывать, – возразил Никита. – Иначе бардак получится.

– Мы должны пытаться всё это совмещать, – терпеливо объясняла девочка. – Все так живут. А мы ничем не лучше их.

– Ладно, завтра мы ещё наспоримся по этому поводу. А зачем тебе понадобился я?

Полина сцепила ладони между собой, так сильно, что костяшки пальцев побелели.

– Я не знаю, что ты ещё умеешь делать, – медленно заговорила она, – но кулаками ты махаешь виртуозно. По крайней мере, мне так кажется из-за твоего синяка. Я права? Давай договоримся так: если ты готов отвечать за нашу безопасность, то больше я тебя ни по каким вопросам беспокоить не буду.

Она смотрела в сторону. Никита раздвинул губы в улыбке, потом задумался, взъерошив короткий ёжик волос.

– И каким же образом мне отвечать за вашу безопасность? – Спросил он.

– Извини, конечно, Никита, но это твои проблемы. – С притворным огорчением ответила ему Полина. – Я тебе готова дать самые широкие полномочия. То есть, если ты решишь, что правильно будет всех хулиганов со старших классов зарыть на лужайке за нашим корпусом – я тебе слова против не скажу. Напротив, буду помогать всеми возможными средствами – делай то, что считаешь нужным. Но и спрашивать буду соответствующе. Если хоть с одной нашей девчонкой произойдёт какая-нибудь неприятность, я, Никиточка, лично твою карточку в окну вышвырну.

– Слушай, Иванова! – Вскочил Никита со своего места. – Выражения выбирай!

– Сядь! – Процедила Полина. Мальчик, как ни странно, подчинился. – Ты помнишь тех уродов, что нам сегодня утром встретились?

– Помню. – Кивнул Никита. – И что?

– Мне очень не понравились их намёки. И вообще всё их поведение. А так, как я тут старшая, мне нужно, чтобы ничего подобного больше не повторилось. И я постараюсь сделать для этого всё возможное. Если нужно будет тебе пятки вылизать – вылижу прямо здесь и не поморщусь. Только согласись!

По поводу пяток – это Полина, конечно, преувеличила. Но подобная образная речь произвела на мальчика впечатление. Но для приличия он всё-таки решил поломаться.

– А если они опять баллы будут снимать? Ты понимаешь, что у меня всего полсотни очков, а я только день проучился! Стоит мне только завтра устроить разборки и это не понравится Красной Шапочке – всё, можно собирать вещи!

– У меня – минус сто пятьдесят. И что? Бахмурову вместо себя ставить, а самой в кусты?

Вспомнив обо мне, Полина повернулась к двери:

– Проходи, Настюх, чего ты как бедная родственница у порога мнёшься?

Я подошла к ребятам.

– Почему у тебя так мало очков? – Удивилась я. – У тебя же совсем недавно было ноль!

– С Красной Шапочкой пообщалась, будь она неладна!

Из её кармана послышалось электронное бульканье. Сильно побледнев, девочка вытащила карточку, закусила губу, несколько раз глубоко вздохнула и только после этого посмотрела на неё.

– Теперь ещё меньше, – пролепетала она и глаза её стали стремительно наполняться слезами.

Я никогда не видела, как Полина плачет. И, если честно, очень не хотелось на это смотреть. Но больше всего не хотелось, чтобы Полина плакала в этой комнате, перед Никитой. Она ведь при своём темпераменте может сделать с ним всё что угодно, чтобы не оставлять свидетелей своего позора.

– Ладно, Полиночка, пойдём! – Схватила я её за плечо и потащила к двери. – Всё в порядке, ты только не переживай!

Полина безропотно дала себя увести, но около двери опомнилась.

– Уйди, Бахмурова!

Если бы она толкнула меня чуть сильнее, я, пожалуй, не смогла бы удержаться на ногах.

Полина уселась на то самое место, с которого я увела её минуту назад. Я видела, что на её лбу выступили капли пота, ярко блестевшие в свете ночника.

Никита сидел потупившись, словно был в чём-то виноват.

– Ну, что? – Шёпотом спросила она

– Ладно. Я согласен вас охранять. Но мне нужно будет ещё четыре человека.

– Два, – жёстко возразила Полина. – Зато выбирать будешь сам.

Я удивилась, насколько быстро она перешла к своему обычному тону.

– И чтобы два человека сорок охраняли?! Нет, Иванова, ты какую-то ерунду несёшь. Иди лучше поспи, а завтра на свежую голову поговорим.

– Ну, во-первых, не сорок, а тридцать восемь, а во-вторых…

– Заладила, во-первых, во-вторых! – Шёпотом заорал Никита, оглядываясь в сторону спящего психолога. – Ты понимаешь, что сейчас нам самое главное одну-две недели продержаться, чтобы свой статус зафиксировать. А потом уже можно считать, сколько реально нужно людей! Короче так: завтра ВСЕ мальчишки будут исполнять мои распоряжения! Все до единого! Иначе проваливай вон со всеми своими полномочиями!

Я даже закрыла глаза, полагая, что начнётся драка, но Полина меня в очередной раз удивила. Когда я через несколько секунд осмелилась посмотреть в её сторону, она, присев на корточки, пыталась заглянуть Никите в лицо.

– Никиточка, – говорила она, – я, конечно, понимаю, что на тебе сейчас громадная ответственность, но тебе нужно как-то к этому привыкать. Если ты каждый раз будешь так нервничать…

Она уговаривала его до тех пор, пока не проснулся Марек и крайне невежливо не послал нас спать.

– Совсем офонарели, четыре часа ночи! – Возмущался он нам вслед.

И, хотя ещё не было одиннадцати, Полина предпочла в дискуссию не вступать и потащила меня за собой.

Очутившись в комнате, она тут же уселась в своё кресло, обхватила колени руками и задумалась, глядя куда-то в пространство. Я сразу поняла, о чём она думает. Об очках. Точнее. об их отсутствии.

Установилась такая тишина, которая бывает в доме, где умер человек. Любой, даже самый малейший звук казался неуместным.

Спать расхотелось. Сначала я подошла к окну, долго вглядывалась в темноту, прижимаясь лбом к холодному стеклу, потом взглянула на часы и всё-таки решила, что нужно укладываться спать. Полина продолжала сидеть в той же позе. Всем своим видом она выражала безразличие и отчаяние.

Я уселась рядом, благо размеры кресла это позволяли, приобняла одной рукой.

– Полина, не переживай так.

Она передёрнула плечами, сбрасывая руку.

– Не трогай меня! И вообще уйди отсюда!!

– Ничего не изменится от того, что ты будешь сама себя взвинчивать.

– Тебе хорошо говорить! – Зашептала девочка срывающимся голосом. – Если тебя из «Штуки» выпрут, сколько людей об этом узнают? Максимум – десятка два. А если я приеду домой – полсотни планет будут это обсуждать. И папе будут всякие неприятные вопросы задавать. Я о папиной репутации беспокоюсь больше, чем о чём-либо ещё. Он меня растил, воспитывал – а я ему такую свинью подложу!

– Но ведь ещё ничего не случилось?

– Случится. Завтра. У меня – минус двести. Между прочим, мы ещё и учиться по-человечески не начали.

Тут я уже не нашлась, что можно ответить. Если бы я спросила «А кто в этом виноват?», то я сама себя перестала бы уважать; слишком уж это некрасиво.

Я всегда полагала, что хоть немножечко знаю людей, но Полина в который раз разуверила меня в этом. Она вдруг легко вскочила с кресла и выпалила на одном дыхании:

– Ладно, не стоит об этом переживать! Всё, проехали! Больше об моих очках ни слова! У меня для тебя есть сюрприз!

Я опешила и недоверчиво взглянула в лицо:

– Ты серьёзно?

– Да! Хочешь узнать, какой?

– Я о другом. Ты в самом деле готова забыть всё, что с тобой случилось?

– А что со мной случилось? – Дурашливо заморгала Полина, потом посерьёзнела. – То, что я живу с тобой в одной комнате – это не повод портить тебе настроение. Я не выходила за тебя замуж, чтобы взваливать на тебя свои проблемы. Всё, больше об этом не говорим!

Некоторое время мы молчали. Я пыталась собраться с мыслями.

– Приятный? – Наконец, спросила я.

Полина удивилась, потом до неё дошло.

– Ты о сюрпризе? Да, в какой-то степени.

– Тогда давай, показывай. Люблю приятные сюрпризы.

– Помнишь, я про Марека говорила? Что у него имя нестандартное?

– Помню. И что?

– Мне Красная Шапочка дала список нашего класса. И никакого Марека там нет.

– И где этот список?

– На платформе оставила. Сейчас принесу.

Полина подошла к своему интернет-креслу, надела сапог, перчатку, шлем и принялась всем телом извиваться. Я поймала себя на том, что снова с любопытством её рассматриваю. Бродить по сети на одной ноге и сохранения равновесия балансировать одной верхней конечностью – это шоу ещё то!

Полина выделывала всякие па минут десять. Наконец, на мониторе появился длинный список, потом из печатника выскользнула бумага.

– Ну, как я тебе? – Поинтересовалась она, снимая шлем и вытирая тыльной стороной ладони вспотевший лоб.

– А? – Повернулась я к ней.

– Только не ври, что не видела.

– Видела, – призналась я. – А зачем ты так?

– Повыпендриваться перед тобой захотелось, – нимало не смущаясь поведала Полина. – Мало кто умеет в виртуале с одной рукой и ногой жить. А всё началось с того, – она сделала интригующую паузу, – что однажды я играла в какую-то навороченную стрелялку. Прошла все уровни, и в конце самого последнего правая половина костюма полностью отказала! А очки терять не хочется – просто жуть! И сохраниться уже нельзя было. Представляешь, каково мне было: какие-то драконы вокруг, совсем рядом вулкан работает, чуть зазеваешься – и сразу в лаву, с воздуха обстреливают… А я – одноногая и однорукая…

– И как, получилось у тебя до финиша дойти?

Полина несколько мгновений колебалась, словно решала, обмануть или нет, потом, похоже, решила, что не стоит.

– Нет, – и тут же реабилитировала себя. – Зато я в таком виде прожила пять часов двадцать семь минут. После этого ходить в Сети по ровной поверхности на одной руке и ноге – это для меня всё равно, что на танке по Невскому проехаться.

Интересное сравнение. Никто из тех, с кем я была знакома до этого, не оперировал бы подобными категориями. Именно после этой фразы я вдруг остро осознала, что все вокруг меня – в той или иной степени – чужие. И Полина – тоже, несмотря на то, что она моя соседка по комнате и, как следствие этого, вроде как самый близкий в данное время для меня человек.

– Тут есть Кирилин, но не Марек, а Игорь, – сообщила я, внимательно проглядев список. – Зачем он нас обманул?

– Может он просто пошутил?

– В таком случае у него чувство юмора оставляет желать лучшего. Это ни капельки не смешно.

– Позвать его?

– Зачем?

– Чтобы спросить…

У Полины стали такие глаза, что даже после этих двух слов я поняла, что говорю ерунду, правда, почему это ерунда – этого я не понимала, и остановилась.

– Бахмурова! – В Полининых глазах, казалось, навеки, поселилась мировая скорбь. – Мне тебя искренне жаль. У тебя никакого дипломатического таланта.

– При чём тут это?

– Ну, спросишь ты у него, почему он поменял имя, он тебе ответит, в итоге ты удовлетворишь своё любопытство – и всё. Слишком мал удой с факта, что он шифруется под другим именем.

Я задумалась, вспоминая значение слова «удой». Вроде бы вспомнила.

– Что же ты предлагаешь?

– Молчать. До первого удобного случая. Тем более, этот материал из таких, что за время своего хранения не уменьшают свою ценность, а увеличивают.

– А вот этого я точно не понимаю.

– Если уж я решила сделать из тебя Навигатора, то придётся объяснить, – вздохнула девочка, услышав мой упавший голос. – Тем более, мне не так-то уж много осталось…, – эту фразу она произнесла вполголоса. – Ну, так вот, если ты прямо сейчас скажешь, что Марек – это на самом деле не Марек, а Игорь, то ни у кого это никаких особенных эмоций не вызовет; его ещё никто толком не знает, ребятам всё равно, как его зовут. А когда пройдёт время, мы все передружимся, более плотно начнём общаться друг с другом, все будут знать, что Марек – это Марек, вот тогда информация про его настоящее имя станет настоящей бомбой, и такой ценной, что ей даже можно будет шантажировать.

– Теперь понятно, – сказала я и подумала, что Полина очень вовремя объяснила мне, как нужно себя вести. Я как раз хотела указать ей на некоторые интересные вещи, касающиеся Марека. А теперь сохраню их для себя. Кто знает, вдруг мне и вправду придётся его когда-нибудь шантажировать? Список «интересных вещей» начинался самым простеньким вопросом: откуда Марек знает, что Маша – из деревни. А заканчивался вопросом настолько интересным, что я не могла удержаться, чтобы всё-таки не задать его Полине.

– Кстати, а карточка Марека до сих пор у тебя?

– Я её ещё утром ему отдала, ты что, не помнишь?

– Когда?!

– Когда он пришёл к нам. Помнишь, я тогда ещё перед зеркалом сидела и тебя Ивановной обозвала?

– Помню. А дальше что?

– Потом он сказал, чтобы я ему отдавал карточку. Я отдала. Он сказал «всё» – и ушёл.

– «Всё» – это я тоже помню. А про карточку как-то из головы вылетело.

Полина с жалостью посмотрела на меня:

– Ты, наверное, устала? Ложись спать. Я тебе могу даже постель расстелить.

– Расстели!

Я, наверное, слишком широко заулыбалась. Полина тут же возмутилась:

– Обойдёшься! – Потом недоверчиво спросила. – Ты в самом деле про карточку ничего не помнишь?

– Стала бы я тебя обманывать!

– Ты бы всё-таки отдохнула немножечко, Настя.

– Некогда отдыхать. Ты список вопросов к следующему зачёту помнишь?

– Ага, наизусть, – съязвила Полина.

– Нам всё это и за год не выучить. А зачёт уже через месяц. Так что расслабляться некогда.

– Думаешь, так постоянно будет?

– Надеюсь, нет. Просто пугают для начала. Говорят, первые курсы во всех институтах – самые трудные. Навряд здесь по-другому.

– Давай для начала список вопросов вытащим из Сети и распечатаем.

– Только у ребят нужно спросить, – тут же сказала Полина, – вдруг у кого-нибудь проблемы с печатником или с бумагой. Тогда нужно распечатать и им… Кстати! – Её лицо озарилось. – Тебе не кажется, что заниматься поодиночке – по меньшей мере нерационально?

– Хочешь, чтобы ребята готовили уроки все вместе?

– Я предложу им это. Думаю, они не откажутся. А ещё лучше, – девочка заходила по комнате, не в силах сдержать возбуждение, – если мы друг другу преподавать будем. Я, допустим, хорошо знаю политологию, ты – химию, Марек – психологию. Выберем предметы, которые нам больше всего нравятся – и будем друг друга по ним учить.

– Только вот вряд ли Марек согласится.

– Да что ты к нему привязалась в конце концов! – Разозлилась Полина. – Думаешь, я ему рога не обломаю, когда мне это будет нужно?

«Думаю – нет», – мелькнуло у меня в голове, однако я решила промолчать.

А здорово всё-таки Марек-Игорь Полину достал, если она только при одном упоминании его имени приходит в бешенство!

– Самая главная проблема – безопасность, – заявила она, – и в данный момент она более-менее решена. Всё остальное – завтра. Ты во сколько дома спать ложилась?

– Когда как.

– А я всегда – в десять.

– И не скучно тебе было всю жизнь по расписанию жить?

Полина остановилась.

– Нет, конечно, – ответила она. – Потому что даже не представляла, что можно делать как-то иначе… Ладно, ты как хочешь, а я – спать. Пока!

Хотя я несколько минут назад тоже собиралась укладываться на боковую, но именно в самый последний момент всё-таки решила на пару минут выбраться в Сеть. Второй день уже пользуюсь здешним компьютером, а в Графонет с него так и не выходила. Неправильно это. Надо посмотреть, что там и как. А больше всего меня интересовала платформа моего персональника, которая должна стать моей второй комнатой, только не в реальном мире, а в виртуальном, в Сети.

После изобретения нейронных процессоров последнее, восьмое, поколение «Пентиумов» уступило место новому поколению вычислительных машин – «Аксонам». Быстродействие последних позволило в корне модифицировать земной Интернет. Пространство Сети стало графическим. Контраст был таким же разительным, как разница между наборной строкой символьного компьютера и окнами Windows.

В новой редакции Интернет оказался похож на громадную виртуальную планету. На этой планете были свои материки, объединяющие сайты различных направлений: коммерческие, научные, развлекательные, информационные… Материки делились на зоны влияния различных прокси-компаний, внутри же этих зон располагались территории, которые в старом, аналоговом, Интернете назывались сайтами.

После американской катастрофы 2131 года из сетевого сленга стали изгоняться английские слова, некоторые заменялись неуклюжими русскими синонимами, тем не менее, слово «сайт» оказалось нетронутым. Может быть потому, что найти русский эквивалент этому короткому слову оказалось затруднительно.

Пространство виртуальной сетевой планеты было величиной условной: можно было войти в крохотный, ничем не примечательный домик и очутиться посреди бескрайней пустыни или в каком-нибудь парке аттракционов; всё зависело от фантазии мастера, создавшего сайт.

В корне изменилась архитектура компьютерной техники. Постоянное подключение к Интернету сделало возможным некоторые компоненты системного блока перенести в виртуальный мир. Изменения коснулись в первую очередь всех видов памяти. Каждому компьютеру в реальном мире соответствовала виртуальная платформа в сети, имеющая вид прямоугольного сооружения, парящего в пространстве. Именно на ней и располагались индивидуальные компоненты компьютера.

Первые платформы, серые, с острыми выщербленными краями, очень напоминали бетонные гробы, что немало забавило пользователей. С течением времени они изменились, приобрели цвет и объём, а форма некоторых оказалась настолько своеобразной, что оставалось только удивляться богатой фантазии их владельцев.

Самый обычный пейзаж Интернета – это тысячи висящих в сером пространстве платформ всяких цветов, форм и размеров. Внизу, на поверхности планеты, в лёгкой электронной дымке помех – многочисленные вывески сайтовых реклам и огоньки, окаймляющие посадочные площадки для платформ.

Большей частью платформы тихо парят, изредка мягко сталкиваясь друг с другом, так же противодействующей силой отбрасываются назад, это значит, что их владельцы отсутствуют или занимаются своими делами, не требующих сетевых ресурсов. Если пользователь проявляет активность и вводит адрес, его платформа приподнимается над остальными и стремительно исчезает в сером тумане…