Текст книги "Преступники и преступления. Женщины-убийцы. Воровки. Налетчицы"

Автор книги: Александр Кучинский

Соавторы: Марина Корец
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

ТАБЛЕТКИ ПО БРОСОВОЙ ЦЕНЕ

Не ведает, что творит – расхожую эту фразу мы слышим чаше всего в адрес незрелых подростков или выживших из ума стариков. Но каждый из нас, случается, не ведает, что творит. Взрыв отрицательных эмоций тем сильней и губительней, чем положительней и сдержанней человек, в котором они накопились. Лариса Светличная за свою не такую уж короткую жизнь мухи не обидела. Но резкий жизненный вираж толкнул ее на преступление.

До отправления поезда осталось десять минут. Миша так и не пришел, и эта обжигающая реальность кинжалом торчала в сердце. У выхода на перрон Лариса чуть не упала, почувствовав приступ слабости. Тут-то и вынырнул, как черт из табакерки, этот взъерошенный мужичок…

– Женщина, а, женщина, – затараторил он полушепотом. – не хотите лекарств по дешевке?

Сквозь туман непролитых слез она разглядела упаковку элениума и протянула деньги. Мама давно проклинала бессонницу, да и ей пригодится, чтобы уснуть и забыться.

В пятом купе уже сидела девушка броской и дорогой наружности. Эдакая Софи Лорен в кожано-золотой упаковке.

– Билеты и деньги за белье, – заглянула в дверь проводница. Красотка не спеша расстегнула портмоне, а Лариса зашарила в сумочке. Но отделения были пусты, если не считать ветхой тряпочки полтинника. Зато пушистый лукавый гномик, китайский брелок для ключей, купленный ею для Миши, уютно коснулся пальцев.

– Я без постели, можно? – попросила Лариса. Лицо проводницы надулось презрением:

– Ни матрасом, ни подушкой пользоваться нельзя.

Ситуация была унизительной, но семь бед – один ответ. А сегодня она пережила и не такое.

– Вам недалеко? – полюбопытствовала соседка.

– До конца, – ответила Лариса.

– Вот как? – выгнула девушка брови и критически осмотрела ее свитер, ботинки, брюки. – По вас не скажешь, что вы сильно экономите.

Еще вчера такой комплимент весьма бы польстил Ларисе. Но сейчас, раздавленная крушением иллюзий, она лишь пожала плечами:

– Просто так получилось. Не рассчитала расходы. Лариса никогда не ощущала себя независимой, хотя по жизни вела сугубо мужскую роль, в одиночку завоевывая для семьи необходимый минимум благ. Не лишенная симпатии, она умела под настроение притвориться красоткой, но сама на свой счет не обольщалась. Она неплохо играла на пианино и даже придумывала романсы. Но, зная толк в настоящем искусстве, свои таланты не афишировала. И эта неуверенность в себе и невысокая самооценка легко угадывались мужчинами. То в чрезмерной ее деликатности, то в особой манере говорить и держаться.

Соседка по купе была ярким ее антиподом. Она источала в атмосферу флюиды ленивого пренебрежения к миру и глубокого чувства превосходства И эта самоуверенность красивой хищницы не могла не восхитить овечью Ларисину душу.

– Как вас зовут? – спросила она, глядя, как девушка снимает куртку, являя еще одно свое несомненное достоинство – высокий и пышный бюст.

– Иванна, – ответила та.

– Красиво, – вздохнула Лариса. – А вы отдыхали в Крыму?

– Ноу, – усмехнулась красотка, томно закатив глаза (и это было потрясающе, волнующе и многозначительно. Интересно, где она отрабатывала эти роскошные ужимки пресыщенной львицы?). – Я еду из Стамбула. Там живу.

– С мужем?

– Нет. С хорошим и выгодным делом. У меня свои магазины.

В вагоне повисла пауза. Одна наслаждалась эффектом, другая осмысливала услышанное.

– А я в Донецке живу. С мужем и двумя дочками, – сказала Лариса, чтоб не молчать.

– Что ж тебе муж на постель не выделил? – опять усмехнулась Иванна.

– Он шахтер, два месяца без зарплаты, – попыталась оправдаться Лариса.

– Так пусть идет туда, где платят.

– Он не умеет крутиться. А проходчиком был хорошим.

– Значит, гони его к черту и ищи того, кто крутится. Ты ж интересная женщина, и поклонники есть, уверена.

У Ларисы случались поклонники. Ее эмоциональная натура просто задыхалась без любви, как бабочка без нектара. А муж был прост, как шахтерская роба, и жил по принципу: борща – и в койку. Но слабые вспышки влюбленности не украшали жизнь: мужчины ничего не давали Ларисе – ни заботы, ни комфорта, ни роскоши, зато брали всегда активно: состраданием, пониманием, нежностью и вечной готовностью ринуться им на помощь. И только Мишаня, подарок судьбы, ее случайная встреча и смысл жизни последнего месяца, стал исключением из правил. Забавно, но встреча с ним тоже случилась в поезде. Она возвращалась домой, он ехал в Донецк в командировку. Вначале все было банально: он долго приставал с разговорами, мешая Ларисе читать. А потом вдруг что-то перемкнуло, и она увидела добрые глаза, обведенные кругами усталости, и большие надежные руки. Дрожала ложка в стакане, по черному квадрату окна пробегали блики фонарей – солнечные зайчики ночи, а мягкие, нежные губы, шепча какую-то бессмыслицу, целовали ее ладонь. Утром, прощаясь, они обменялись телефонами. И целый месяц рабочее утро начиналось его звонком.

Он приехал в Донецк внезапно и умчал ее в Мариуполь. А точнее, в иное измерение, где мир ласкался у ног, как послушный котенок, а любое ее желание читалось по глазам и становилось законом. За два дня сумасшедшего счастья Лариса не просто влюбилась, она пропала, став наркоманкой с наркотиком «Миша» в крови. И эту, вторую, встречу вырвала у жизни насильно, как налетчица кошелек в подворотне. У Миши был день рождения. Ну разве не веская причина, чтоб бросить семью и работу и, грохнув на подарки зарплату, помчаться к нему на поезде?

И был поцелуй на перроне, и букет печальных заплаканных роз, и ночь на двоих. А утром, захлопнув двери, он щекотно шепнул на ушко: дорогая, погуляй по городу, пока я смотаюсь на фирму. А потом посидим в ресторанчике и купим детям подарки. Счастливая и бездумная, она кружила по городу и в каком-то «комке» купила для Миши гномика, отдав последние гроши.

– Слушай, кончай грустить. Выпей-ка лучше пива.

Похоже, се соседка тоже нуждалась в общении. Скрестив по-турецки ноги, она прихлебывала из яркой баночки и рассматривала какие-то фотографии. Одну из них она протянула Ларисе:

– Мой обожаемый босс. Умирает сейчас от рака.

На фото за черным столом сидел лоснящийся турок, сытый и умиротворенный.

– Ты любишь его? – спросила Лариса.

– Он купил мне три магазина и квартиру в Стамбуле, – ответила Иванна. – Как его не любить? Мне еще в юные годы один умный человек говорил: «Ванька, в этой жизни главное – дороже себя продать. Мужчине, боссу, обществу». Сказать, кто мой первый мужчина? Сенька Сом. Ты про такого слыхала? Кабаки, подарки, Сочи – все это было мое. А потом он подарил мне путевку на Кипр, и я чуть не вышла замуж за врача-киприота. Да вовремя сообразила, что от Сома беременна. Вернулась, все рассказала. Решай, говорит, сама – рожать или делать аборт. Отвез меня в классную клинику.

А сейчас у меня Октай, этот красивый турок. И он стелит мне под ноги Стамбул, как бархатный коврик.

– А ностальгия тебя не мучает? Мысли – как там, на родине? – робко спросила Лариса. Рассказ об умирающем боссе показался ей очень жалостным.

– Все это чушь, поняла? – вдруг рассмеялась Иванна. – Родина там, где тебя уважают. Где платят зарплату шахтерам, а таким, как ты, дарят цветы. Любимый – тот, кто решает твои проблемы, а не подчиняет тебя своим. А по этой стране дураков, воров и бандитов я скучать не намерена. Знаешь, как началась война в Чечне? Дудаев Ельцину в сауне нос перебил по пьяни. А тот заявил: будем Грозный бомбить. Не веришь? Ну и дура. Мне охранник Ельцина рассказывал, когда тот приезжал в Стамбул. Я с ним трахалась.

Словно устав вещать очевидное, девушка потянулась, зевнула и полезла в симпатичный лаковый саквояж. Разложив на столике яркие баночки и пузырьки, она стала снимать косметику. Но неизгладимое впечатление на Ларису произвела процедура освобождения от линз. Когда две невидимые пластинки были спрятаны в специальную коробочку, у черноокой Иванны глаза оказались серыми.

– Хочешь, покажу тебе суперлекарство? – спросила попутчица, должно быть, для того, чтобы переключить внимание Ларисы, и достала пластиковый пузырек алого цвета: – В малых дозах – это панацея. Матери везу от гипертонии. А две капсулы остановят сердце.

Ночью было безумно жарко. Иванна спала, как ребенок, – безмятежная и обнаженная. А Лариса смотрела в окно, и черная его пустота по закону песочных часов через зрачки переливалась в душу. Вот приедет она домой без копейки в кармане. Дети кинутся к сумке, там пусто. Муж, голодный и небритый, зло заглянет в глаза:

– Куда ты дела зарплату?

И даже если соврать, потом занять у подруг, то легче дышать не станет, ведь форточка в жизни захлопнулась. Принц оказался клоуном, а доверчивая Золушка – дурой. Ее судьба – удел водовозной клячи, уныло бредущей по кругу. Любят таких, как Иванна. Попадись эта девочка Мише, он бы рассыпался бисером. А Ларису он просто бросил, скомкав, как прочитанное объявление, сорванное со столба.

Ей вдруг нестерпимо стало обидно – нет в жизни справедливости, нет. Грешных, подлых, продажных любят, уважают, берегут. Таких, как она, используют. Заснуть бы сейчас навсегда под стук монотонных колес, а этот проклятый мир пусть катится в тартарары. Взгляд упал на алую коробочку. «Две капсулы остановят сердце», – вспомнила голос Иванны. Ну и пусть остановят. Вот и чудно. Лариса открыла крышку и вытряхнула на ладонь две нежные горошины, похожие на карамельки. Налила в стакан минералки, бросила в нее горошины, и они запрыгали, как мячики на резинке. Во время ее детства такие продавались на вокзале – идешь по улице и хлопаешь по мячику, а он опять возвращается к тебе, резинка-то зажата между пальцами.

– Это минералка? – спросила Иванна и протянула руку. – Дай попить.

Лариса и себе не смогла объяснить, зачем предложила девушке этот стакан с отравой. Автоматически? Из тайной зависти? Или в отместку Всевышнему, который покровительствует не тем? Девушка выпила все и снова откинулась на подушку, может, излишне поспешно, чем требовалось. И, боясь, что сейчас она увидит смертельную агонию, Лариса снова наполнила стакан и бросила туда очередную порцию шариков.

То ли турки схалтурили с лекарством, то ли сердца у пассажирок были крепкими, но утром их откачали. Правда, обеих пришлось пролечить в неврологии: у Иванны с месяц дрожали руки и кружилась голова, а Лариса не могла ходить. Потом на нее открыли уголовное дело – за попытку убийства. И закрыли – по просьбе пострадавшей. Все-таки бездумная кукла Иванна оказалась лучше, чем о ней думала ее отравительница.

СЕРИЙНИЦЫ НЕ ДЛЯТ АГОНИЮ ЖЕРТВ

В последние годы в криминологии появилось новое понятие: так называемые «серийницы». Его применяют к женщинам, которые совершают серийные убийства. В России этот термин не прижился, так как российские исследователи уверены, что серийных женщин-убийц в России попросту нет. Эту уверенность пока никто официально не оспаривает. Тем не менее сектор юридической психологии НИИ прокуратуры России считает, что о российских «серийницах» рано или поздно заговорят. Пока же приходится довольствоваться опытом и примерами «дикого Запада». Научный сотрудник сектора Софья Богомолова затронула эту необычную тему на страницах газеты «Я – телохранитель»:

– Эта проблема взволновала ученых в начале 90-х годов. То есть примерно через два десятилетия после того, как специалисты всерьез занялись мужчинами-«серийниками». Поводом, естественно, послужили громкие дела, вызвавшие общественный резонанс. Однако и по сей день многие ученые, изучающие маньяков, считают, что принцип «ищите женщину» здесь не работает. Аргументы скептиков таковы. Во-первых, женщины вообще реже становятся убийцами, а во-вторых, особенности их физиологии, характера практически исключают такие зверства. Они становятся убийцами в основном в силу сложившихся обстоятельств. И это одноразовые преступления. Однако другие специалисты убеждены: «серийницы» были, есть, только их действительно меньше, чем «серийников», и гораздо труднее изобличить.

Я отношусь к ученым второй категории. Полагаю, что процентное соотношение между серийными убийствами и всеми остальными у женщин примерно такое же, как у мужчин. Абсолютная величина получится небольшой. Эти преступницы действуют долго, иногда десятки лет. То есть пока не попадутся или не уйдут в мир иной. Никакие перевоспитания, психологические тренинги не помогают. В этом их сходство с маньяками-мужчинами.

Хотя есть и кардинальные различия. Один из западных специалистов, обобщив больше тридцати случаев женских серийных убийств, выявил некоторые закономерности. Например, для маньяка характерны такие фазы убийства: фантазия – преследование – похищение – убийство – «работа» с телом. Они никогда не действуют в паре. У «серийниц» почти все иначе.

Был такой случай. В 1987 году две молодые медсестры-лесбиянки работали в доме для престарелых (одна из них, бросив мужа и шестилетнюю дочь, жила с подругой). Их жертвами становились старушки, находящиеся при смерти. Как потом объясняли медсестры, психологически это не являлось для них убийством. Все равно, мол, старушки были одной ногой в могиле. Обычно они душили свои жертвы (в отличие от маньяков, «серийницы» не длят агонию несчастных – они душат или используют яд). Одна из подельниц прижимала салфетку к лицу бабушки и ждала… А в диагнозе позже значилось – сердечный приступ. На их совести было больше пяти жертв. Однажды, после второго эпизода, медсестра пришла к бывшему мужу и поделилась с ним «секретом». Тот не поверил – посчитал, что у его прежней супруги на почве «розовой» любви просто поехала крыша. А через год узнал, что сказанное не было бредом. Некоторые специалисты-психологи восприняли действия этих дамочек как жестокую эмоциональную разрядку. Другие рассматривали это совместное убийство в русле «укрепления» любви лесбиянок одним общим страшным секретом.

«Серийники», как правило, не убивают знакомых – коллег по работе, родственников, друзей. Избегают эмоций в контакте с потенциальной жертвой. Поэтому им не бывает жалко этого человека. Для маньяка стадия поиска – это целый ритуал. «Серийницы» же выбирают жертв в своем близком кругу, среди своих домашних или коллег по работе. Как те самые медсестры из дома престарелых. Вот еще один пример, описанный американскими криминологами Джеймсом Фоксом и Джеком Левином. Медсестра Дженен Джонс, работавшая в детском отделении интенсивной терапии больницы в Сан-Антонио, получила прозвище «Сестра-смерть»: с мая по декабрь 1981 года во время ее дежурств при невыясненных обстоятельствах скончались 10 детей. Внутреннее расследование не дало результатов. Вскоре после этого она устроилась в педиатрическую клинику в небольшом городке штата Техас. Одной из первых ее пациенток на новом месте была 15-месячная девочка с затрудненным дыханием. Пока мать разговаривала с врачом, медсестра занималась девочкой в осмотровой комнате. Внезапно оттуда раздался ее крик, что ребенок задыхается. Медсестра вела себя героически, девочка была спасена, родители счастливы и начали рассказывать всем о «спасительнице».

Через несколько недель мать снова принесла девочку на осмотр. После того как медсестра сделала инъекцию, ребенок перестал дышать, закатил глаза. Спектакль с героическими усилиями повторился, однако на этот раз девочка скончалась. Так продолжилась преступная карьера «Сестры-смерть» в клинике техасского городка..

В последующие шесть недель здесь скончались шестеро детей при похожих обстоятельствах. Нужно было видеть переживание медсестры, пытавшейся «спасти» своих пациентов и делавшей им искусственное дыхание! Сгубила ее упаковка из-под сильнодействующего препарата, вызывающего расслабление мускулатуры и резкое нарушение дыхания. «Сестра-смерть» призналась в совершенных преступлениях и в 1984 году была осуждена за множественные убийства.

Значительная доля «серийниц» согласно западной статистике – медработники. Другая категория – матери, умертвившие своих детей. Например, Марибет Тиннинг. Она убивала своих чад не в состоянии отчаяния или помрачения сознания, а хладнокровно и расчетливо, на протяжении ряда лет. Все началось в 1972 году, когда третий ребенок в семье супругов Триннинг умер в больнице от менингита. Вполне естественно, что убитую горем мать постоянно окружали родственники и друзья, выражавшие свои соболезнования. Марибет испытывала от всеобщего внимания своеобразное «эмоциональное опьянение». Со временем, однако, внимание стало ослабевать. И вот не прошло и трех недель со дня смерти новорожденного, как случилось новое несчастье: умер двухлетний Джо, а спустя шесть недель – четырехлетняя Барбара.

Оставшись бездетными, супруги решили восполнить утраты, но родившийся в конце 1973 года ребенок не прожил и трех недель. Марибет родила еще одного ребенка – трагедия повторилась. Мать начала рассуждать о некоем генетическом дефекте, якобы передающемся ее детям. Однако после смерти ее очередного – восьмого ребенка сочувствие окружающих сменилось подозрениями. Бывший ее сослуживец предрек: «Она снова беременна и готовится убить еще одного ребенка». И действительно, вскоре после рождения девочка умерла. Сводная сестра Марибет обратилась в полицию. Эксперты пришли к заключению, что ребенок был задушен. «Безутешную» мать осудили.

И у Джонс, и у Тиннинг просматривался так называемый «синдром Мюнхгаузена по доверенности». О нем сейчас заговорили специалисты в связи с участившимися случаями жестокого обращения с детьми. В отличие от обычного «синдрома Мюнхгаузена», когда человек ради того, чтобы стать объектом внимания и заботы, симулирует болезнь или даже причиняет себе увечья, в синдроме «по доверенности» страдает другое лицо, чаще всего ребенок. Такой матери (няне, медсестре) необходимо показать окружающим, какие героические усилия предпринимались ею, чтобы спасти ребенка, и как она убита горем.

«Серийников» обоего пола отличают глубоко запрятанные, часто не осознаваемые ими переживания собственной неполноценности, беспомощности и несостоятельности. Истоки этих переживаний лежат в прошлой жизни человека, в пережитых некогда унижениях и оскорблениях при невозможности (или неспособности) дать достойный ответ обидчику. Как известно, многие из серийных маньяков сами в детстве или в юности оказывались жертвами сексуальных надругательств.

В последнее время специалисты наблюдают всплеск таких преступлений среди представительниц слабого пола. Одни это связывают с тем, что полицейские стали более тщательно подходить к расследованию темных, «висяковых» дел. Другие утверждают, что вообще возросло количество таких преступниц. В 1995 году ФБР выпустило специальную брошюрку для оперативников, в которой говорилось о существовании женщин-«серийниц», о проблемах раскрытия подобных преступлений. Упоминается и о «синдроме Мюнхгаузена по доверенности». Им часто объясняется поведение той или иной преступницы.

Софья Богомолова уверена, что «серийницы» живут и в России. Пока никто не вникает в детали странных смертей в тех же домах престарелых:

– Скоро о серийных убийцах в юбках заговорят.

В ПОДМАСТЕРЬЯХ У САТАНЫ

В Тане Котовой словно два человека уживаются. Один завистливый, злобный: «Нет в жизни справедливости! Все дуры и каракатицы замуж повыходили, а красивые, умные девки стареют в одиночестве». Другой – добрый, сентиментальный: «Если б меня полюбил по-настоящему достойный мужик, я бы костьми легла, а сделала его счастливым».

Но вот незадача – любили Таню всякие отбросы, да и то не любили, а так, использовали кратковременно ее щедрость и бескорыстие. За 35 лет ей ни разу не подарили духов. Не написали волнующих строк. Не позвали замуж. Более того, Танечку Котову, за которой в школе бегало полкласса, а в училище соблазнял весь курс, ни разу не пригласили в ресторан. Хотя бы в качестве несложной прелюдии к предстоящей ночной симфонии. Был, правда, в ее жизни один режиссер, с которым она, в то время продавец грампластинок, закрутила головокружительный роман. Но вернулась из отпуска жена режиссера, и ее красавец-мужчина даже забыл сказать последнее «прощай».

Таня вызвонила его по телефону и уговорила на прощальный вечер. Наивная дурочка (в ту пору ей стукнуло только 25), она выстроила смешной сценарий, по которому должна была разбить неверному режиссеру сердце. Ловушка была двойная. Первая часть называлась «Безумная ночь», когда Таня планировала сразить избранника гиперсексуальностью. Вторая – «Счастливый сюрприз». Этой ночью она должна была забеременеть и родить бездетному служителю Мельпомены сына. Сценарий удался, свою роль Татьяна сыграла блестяще. Но ловушка не сработала. После безумной ночи режиссер ни разу не позвонил, очевидно, скромно причислив на свой счет Танину гиперсексуальность (это он супермен, это он ее так довел). А когда, стоически выдержав 9 месяцев, она позвонила ему, чтоб сообщить о сыне, то ушат холодной воды обрушился несчастной па голову. Глухой голос на том конце провода с раздражением заявил:

– А я здесь при чем, голубушка? Родила?. Вот и нянчи. У меня таких плодов любви по всему Союзу раскидано.

Хотела Таня отомстить, на алименты подать, да решила не пачкаться. Пусть сын подрастет и сам расквитается с папочкой. Мужчины хоть и занимали заметное место в Таниной жизни, но не могли вытеснить похвального желания реализовать себя достойно в профессии. Из продавца Таня выросла в товароведа. Это значит всегда с людьми, всегда при дефиците. Завмаг, правда. – было лучше, но для этого требовался техникум и хорошие связи. Техникум Таня закончила, а гут перестройка грянула. И кинулась она в море коммерции, как отчаянная ловчиха жемчуга. И хлеб с подругой на мини-пекарне пекли, и водкой подпольной торговали, и в Турцию за шмотками мотались, и официантками в частном ресторанчике работали. Но деньги большие не прилипали, а маленькие, как песок сквозь пальцы, утекали – то на гулянки, то на любовников. Пока два года назад подруга не предложила: «Махнули в Москву! Там такие деньги, такие развлечения!» Таня не отказалась, но поехать согласилась лишь при одном условии – первой поедет Люда, устроится, а потом позовет ее. Это будет справедливо – у Людки никого, а у нее, Татьяны, сынишка 10-летний, которого надо к матери увезти из школы в школу переоформить.

Телеграмма пришла через месяц: «Устроилась классно, завтра позвоню на работу». То, что рассказала Людка по телефону, расшевелило бы и покойника: зарплата – 500 баксов, квартиру оплачивает фирма, начальник – молодой, красивый, разведенный. «Будет мой», – подумала тогда Татьяна. И сердце сладко забилось в предвкушении звездного часа.

Павел Слуцкий понравился ей сразу, с первого взгляда. Словно молния ударила из глаз в глаза, и женщина поняла: она понравилась тоже. А потом была вечеринка, и ощущение невесомости, когда сильные мужские руки вели ее по залу в танце, и запах ею духов – дорогих, респектабельных, и жаркий шепот хозяина жизни, и первый снег, летящий от фонарей на лобовое стекло машины, и пузырящийся бег шампанского по векам, и его зовущие зрачки – горячие, как угли в костре.

Таня втюрилась по уши с полоборота, влетела, как дурная муха в сладкое варенье. Не то что не выбраться – не шевельнуться. И продолжался этот сладкий обморок три месяца, пока Павел не уехал в загранкомандировку.

Дура Танька, подогреваемая охами и ахами подруги, уже избалованная роскошью и вниманием, ждала любовника с нетерпением – что-то привезет он ей из Франции? Вечернее платье или шубу, а может, обручальное кольцо?

Павел привез ей кинжальный удар: в день своего возвращения он объявил фуршет, на который явился с изящной брюнеткой, лет 25, – как оказалось, переводчицей, сопровождавшей его в поездке.

– Надо бороться, – шептала на ухо Людка, а Таня боролась с собой – чтоб не упасть бездыханно на пол, не зарыдать, не завыть от боли, не вцепиться в холеное лицо этой молодой самоуверенной москвички, так легко, мимолетом, не напрягаясь, сманившей мужчину Таниной жизни, ее золотую мечту, смысл оставшихся лет.

Павел оказался еще циничней ее режиссера-предателя. Он отказался не только от прощальной ночи, но и отверг попытки выяснения отношений. «И так все ясно, – сказал ей по телефону. – У меня другая женщина, я ее люблю».

– А я? – зарыдала Таня.

– А ты работай, – ответил начальник. – Будешь лезть, мешаться под ногами, вылетишь в свой Донбасс в 24 часа. Как нарушительница паспортного режима.

И тогда в ней проснулась Клеопатра. Жгучая ненависть, настоянная на изнурительной потребности отомстить, вытеснила все остальные желания. Какие только варианты не прокрутила в воображении отвергнутая женщина, но все они были с изъяном: если нанимать убийцу, придется платить, если убивать самой, неминуемо наказание. Требовался промежуточный, удобный вариант, и Таня его нашла.

О московских сатанистах она прочитала в листовке, которую сунул парень возле метро. Они приглашали на лекцию, обещали эффектное зрелище – церемонию посвящения в сатанисты. Изболевшая душа подсказала – это оно, и после работы Татьяна села в электричку, чтоб постучать в дверь добротного гаража в одном из подмосковных городишек.

…Вадик рос впечатлительным и нервным ребенком. В классе седьмом начитался языческих сказок и рванул в деревню, к бабке, искать волшебный цветок папоротника. В десятом подбил друзей и поехал на весенних каникулах искать Лысую гору, где ведьмы устраивают шабаш. После школы попал под гипноз «живого Бога» Марии Цвигун и целый год жил установками белого братства. Когда вдохновителей секты посадили, Вадик не находил себе места, пока не услышал на молодежной тусовке о сатанистах из Подмосковья. К тому времени он начитался книг белой и черной магии и томился острым желанием проверить знания на практике. Не долго думая великовозрастный лоботряс загнал в ближайшем ларьке материны украшения и купил билет на поезд «Донецк-Москва».

Проповедник сатанинского войска быстро оценил единомышленника из дружественной страны и даже прочил ему высшее предназначение – стать приближенным самого князя тьмы. Но для этого требовалась одна деталь. Нет, не московская прописка, отнюдь. А боевое крещение, которым считалось участие в ритуальном убийстве. Озабоченный этой задачей, Вадик не сразу заметил новенькую, с напряженным вниманием слушавшую речь проповедника. После службы разговорились, и Вадик чуть не вскричал от радости – женщина оказалась его землячкой. По дороге на электричку, куда парень решил проводить новенькую, они разговорились.

– Это правда, что только кровь становится визиткой сатаниста? – спросила задумчиво женщина. А Вадим в ответ прочитал целую лекцию, из которой выходило, что скромный ритуал укрепляет «волков войска» душой и служит на пользу идее. Вот только кандидатуру жертвы найти непросто. И тогда Татьяна предложила свою.

Для совершения обряда требовались ритуальные балахоны, и Таня шила их своими руками, вспомнив увлечение юности. А когда все было готово, задумалась над главным – как заманить начальника, не замечавшего ее в упор, в свою квартиру? После долгих колебаний она решила воспользоваться старой уловкой, не придумав ничего оригинального. В один из дней она не вышла на работу, а позвонила из дома Павлу в кабинет:

– Мы срочно должны поговорить. Я беременна и буду рожать и устанавливать твое отцовство.

Расчет оказался верным.

– Хорошо, я приеду. Жди меня после обеда, – согласился Слуцкий. Возбужденная удачей и близкой местью, Татьяна позвонила новым друзьям. То ли сценарий был разработан талантливо, то ли убийцам помогал сам сатана, но задуманное шло как по маслу. Когда Павел вошел в квартиру Татьяны, сатанисты спрятались на кухне. От шампанского он отказался, согласился опрометчиво лишь на чашечку кофе, куда тут же был подлит клофелин. Павел предложил Татьяне откупные – штуку баксов за расписку, что отец ребенка не он. И женщина, поколебавшись, отправилась на кухню якобы за бумагой. Когда Вадик, его «учитель» и еще трое кандидатов в сатанисты вошли в зал, Слуцкий спал, уронив голову на журнальный столик.

– Чем выносить отсюда труп, лучше вынести живого, – резюмировал «учитель». – Он приехал один, без шофера?

– Без, – кивнула утвердительно Татьяна, извлекая из кармана спящего стопочку «зеленых», перетянутую резинкой, и ключи от «Жигулей».

– Можно замотать его в ковер и погрузить в багажник. Никто ничего не поймет.

…Обряд проходил в тихой рощице но дороге в аэропорт «Домодедово». Вдохновленный событием «учитель» притащил с собой целый чемодан бутафории: ленты, знамена, кресты, исполненные особым мистическим смыслом. Ленты были покрыты кабалистическими знаками. Знамя драпировалось под силуэт парящего орла. Концы крестов венчали три шестерки, на перекрестье красовалась звезда. Убийцы торжественно облачились в балахоны, сшитые Таней, водрузили на лбы повязки, натянули перчатки. Жертву вытащили из ковра и уложили на лужайку. «Учитель» с торжественным и скорбным лицом связал несчастному ноги ритуальными лентами, велел всем взять ритуальные ножи – с клинком в полметра и из хорошей стали, с ограничителем на лезвии: глубина смертельного ранения тоже была просчитана в соответствии с магическими формулами.

По сатанинским правилам первый удар принадлежал посвящающемуся. Но Вадим, бледный, как известка, не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Ответственную миссию взял на себя «учитель». Закатив глаза и издав короткий, но выразительный горловой вопль, он вонзил клинок в грудь спящему и повернул внутри по часовой стрелке. Кровь брызнула фонтаном. Чувство не реальности, а дурного, затянувшегося сна охватило присутствующих. Как сомнамбула, Вадим подхватил эстафету и проделал с жертвой то же самое. Голову у трупа тоже отсек «учитель» и заботливо упаковал в саквояж – она должна была послужить для других ритуальных церемоний. Обезглавленное тело забросали ветками послушные ученики.

Лесное испытание оказалось неподъемным для донбасских искателей приключений. Вадим впал в тяжкую депрессию и не вставал с кровати, выделенной ему «учителем» в одном из гаражей. А Таня? Таня пыталась наложить на себя руки, перерезав вены в ванне с водой. Когда подруга спасла ее от неминуемой смерти и вызвала «скорую», она раскрыла тайну страшного исчезновения директора фирмы. Верная подруга рассудила по-житейски мудро: Павла жаль, но его не вернешь. А у Таньки – сын и разбитое сердце.

Ее попытку самоубийства все расценили как реакцию на предательство любовника. Исчезновение директора обросло всевозможными слухами, один из которых был таким: наворовал и удрал за границу. И когда Таня вышла из больницы, подруга встретила ее с упакованными вещами и билетами на поезд – пора возвращаться домой.