Текст книги "Игры для взрослых мальчиков"
Автор книги: Александр ВИН
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
Еще Глеб заметил, что и Тиади несколько раз с изумлением коротко обернулся на Яна, но не кричал тому ничего, только еще крепче цеплялся за руль.
После поворота на старую лесосеку колея стала опять приятней, под колесами захрупала сосновая кора и мелкие ветки, высокие отбортовки засохшей грязи на обочинах лесной дороги не давали возможности водителям обогнать друг друга.
В изумрудном болотистом мху сбоку, буквально в нескольких метрах от колеи Глеб краем глаза заметил на ходу парочку высоких подберезовиков. Черноголовики стояли в невысокой травке прямо, стройно, вызывающе, даже как-то призывно…
Бац!
Едва не вцепившись зубами в рулевой обод, Глеб Никитин выругался.
«Растяпа, раззява!!!»
Засмотревшись на прелестные грибные экземпляры, он не заметил на дороге глубокую промоину, в которую кто-то недавно бросил кусок трухлявого бревна.
– Все живы?!
Большой голландский парень был, конечно, жив, но вытирал ладонью кровь с уха и ругался при этом громко и специально непонятно для Глеба.
– Виноват, друзья, исправлюсь! Все за борт, тащите сюда вон те два коротыша, без веток которые!
Дружная и никак особенно не пострадавшая в происшествии, кроме Николаса, команда с хохотом свалилась на землю. Крейцер демонстративно схватился при этом за свою поясницу, получил дружеский пинок от дерзкого профессора, заорал было тоже на него, но потом прытко помчался в кусты за спасительным бревном.
Через три минуты соблазнительные подберезовики остались далеко позади их стремительно дребезжащего автомобиля.
Хороший протектор давал себя знать в болотине, и очень скоро перед ними опять показалось ревущее транспортное средство «Виски».
Ян газовал вдогонку Тиади по-прежнему бессмысленно, жестко и неправильно.
Сознательно прыгнув левыми колесами на бугры корневищ высокой придорожной сосны, Ян на дикой скорости направил свой УАЗик в борт машины Тиади так, что тот еле успел притормозить и вывернуть руль вправо.
Через несколько метров Ян опять, с непонятной ненавистью надавив на газ, промчался мимо бельгийца и выскочил, исхлестав своих парней ветками бузины, вперед его машины на дорогу.
Такое внезапное ожесточение обязательно должно было иметь свои причины… Капитан Глеб с изумлением наблюдал за тем, что творил на трассе Ян, искренне не понимая его действий.
Теперь недовольно орали уже некоторые из иностранцев, раскорячившихся и в машине Тиади. Тот увертывался от резких атак Яна осторожно, почти трусливо, но с прагматичным упрямством продолжал удерживать лидерство.
До финиша оставался последний лесной километр, когда Ян получил то, чего, кажется, он и добивался с самого начала гонки.
На очередном повороте обе передние машины, скрежеща железом бортов и рассыпая в песок сверкающие осколки фар и задних фонарей, улетели, сцепившись, в близкий и густо заросший кустарником мокрый кювет. Несколько человек с воплями и проклятиями грохнулись из аварийных УАЗиков в придорожное мелкотравье.
– Ты чего, парень?! Может тебе лучше домой вернуться? Скажи, Ян, а? Ну?!
Парень бурно дышал, страшно бледнея лицом под рассыпавшимися беспорядочно черными волосами.
Глеб первым подскочил к одинаково накрененным и молчаливым машинам.
Ян, даже и не пытаясь освободиться из сильного захвата Глеба, молчал, придавленный им к капоту.
– Ты же людей мог убить, понимаешь?! Убить!
– Ну и пусть…
Ян дико взглянул на Глеба, по инерции дернулся и, внезапно обмякнув в его жестких руках, неожиданно заревел.
Лес, тихое урчание еще не остывших радиаторов, молчаливые мужики вокруг…
Парень лишь первые секунды рыдал в голос, но потом, все еще тяжело всхлипывая, стал утихать.
Было страшно, хоть все и знали об отце Яна. Остальное было непонятно…
– Ну-ну, хорош… Прекращай. Знаю, что хреново тебе сейчас, но не надо же так-то уж…
Ян отвернулся, вытирая глаза.
Капитан Глеб приложил палец к губам, останавливая этим жестом лишние вопросы и жалостливые порывы всех остальных.
Сидя в стороне от толпы Макгуайер покачивал на весу правую руку. Верх его легкой фиолетовой майки пропитался темной кровью.
– Что такое?
Живое – живым.
Капитан Глеб двинулся в сторону яхтсмена.
– Так, пустяки, царапина… Плохо только, что испачкался сильно в этом проклятом болоте.
Морщась, Макгуайер начал осторожно приподнимать грязный рукав.
– Стой, не торопись. Борисыч, где наша аптечка?
Пожимая плечами, маленький нерадивый разгильдяй стремительно старался стать еще и незаметным.
– Я… я… В нашей техничке, в машине, в той, в большой…, я все собрал и там… вот, я думал… Там все осталось.
– Ты думал не головой.
Глеб сверкнул потемневшими глазами на Бориску и опять повернулся к раненому англичанину.
– Расстегивай штаны. И держи вот, чистый платок.
– А зачем штаны? У меня же рука?..
– Не спорь! Вставай, штаны вниз, а теперь…
– Не-ет! Я при всех не буду!
– Отвернись и намочи весь платок. Держи его сам, я обещаю тоже не подсматривать. Готов?
Под хохот столпившихся вокруг него однополчан Макгуайер некоторое время пыхтел, потом блаженно завздыхал, орошая белоснежную тряпочку.
– Вот. Получилось. А это для чего, для анализов?
В ответ Глеб Никитин одарил яхтсмена неприличным английским словцом и белозубой улыбкой.
– Бери платок и аккуратно, от центра раны, протирай все это дерьмо. Главное – это убрать сейчас грязь с твоей руки, а кровь мы потом как-нибудь уж остановим. Понятно?
Макгуайер все равно недоумевал, морщась и совершая рекомендованную процедуру.
– Нет. Зачем нужно было штаны расстегивать и все прочее?..
– Профессор, быстро объясни тяжелобольному, для чего мы заставили его мочиться в присутствии всего коллектива.
Бадди важно выступил на середину круга, потирая подбородок.
– Значит, так… Ничего личного – только наука. Аммиак, обеззараживающее вещество…
Дальше капитан Глеб не слушал ни профессора, ни выкриков гогочущей толпы. Он опять повернулся к Яну.
– Доедешь?
– Да.
Ян уже вытер лицо низом рубашки и стоял, напряженно рассматривая ближайшие деревья.
– Точно?
– Не сомневайся. Ты езжай, я сам машины вытащу…
– Давай, буду ждать вас на финишной поляне, нужно предупредить лесниковых людей, что вы тут немного задержитесь.
И опять, без всякого умысла, по привычке замечать детали, капитан Глеб мгновенным взглядом окинул всех остальных бойцов, разнообразно толпившихся вокруг накрененных машин, рядом с Макгуайером и смешным профессором.
Был только один острый встречный взгляд.
Судя по нему, красивый бельгиец Тиади знал о причинах этого досадного дорожного происшествия гораздо больше, чем он, капитан Глеб Никитин.
Усманцев-младший действительно его не подвел.
Через полчаса после их дурацкого и абсолютно не азартного финиша, на поляну также лениво приползли по очереди молчаливые машины «Ромео» и «Виски».
Дальше ехали в таком же траурном безмолвии. Тучи в низком небе надулись темной влагой, опустились почти до верхушек самых высоких сосен. Воздух очень заметно и пронзительно посвежел.
На окраине поселка суровый дошкольник в длинной, не по его росту, теплой спортивной куртке отгонял гусей от дороги. Птицы не гоготали, не нервничали, а очень спокойно топали в опасной близости от колес медленно тянущихся по проселку машин.
– Стой!
Хлопнув аварийной дверцей, Глеб одним движением выпрыгнул из своей машины, движением руки показал, чтобы остановились и другие.
– Бориска, ко мне. Остальным оставаться на нагретых местах.
Бориска рысцой приблизился к командиру за порцией справедливых указаний.
– Так, амиго, садись за руль вместо меня, и двигайтесь всей колонной, потихоньку, в лагерь. Ставьте палатки – дождь надвигается.
– А я же…
– Тихо, без паники. Не шуми.
Отвернув за плечи Бориску от любопытствующих иностранных граждан, Глеб дошептал тому инструкции уже конспиративным голосом.
– Никому не говори, что ты только учишься на права сдавать. Будь уверенней, приятель. Где руль знаешь? Педаль тормоза от сцепления сумеешь отличить?
– А…
– Бэ. Через десять минут я буду на месте. Вперед, помощник!
Действительно, двигатель у краснолицего младшего командира заглох всего только раз, потом он совсем не по инструкции свирепо скрежанул передачами и машина двинулась. За ним дисциплинированно потянулись и остальные.
Тиади, обернувшись через плечо, очень пристально и внимательно рассмотрел, как капитан Глеб, оставшись на дороге позади их колонны, о чем-то расспрашивал маленького сопливого погонщика гусей.
Распластанные по горизонту молнии высоко блестели над всем пространством залива, часто, но на мгновения серебрили темную воду и потом где-то над дальним берегом узкими фотографическими вспышками вонзались в безразличную пелену леса.
Грозовой ветер стих и сумасшедше летящие поначалу к земле струи дождя превратились в просто падающие, обыденные капли. Дождь помолодел, стал называться по-детски дождиком и тревожил уже только листья, а не ветки и кроны деревьев, как это было в самом начале грозы.
Палатки начали дружно намокать с углов, что представлялось не очень серьезным, но, все равно, неприятным явлением.
«Вискари» ставили свой дом перед дождем с легкомысленными смешками, с небрежностью, не прочувствовав важность момента, и поэтому их большая палатка первой начала протекать еще и с провисшего верха.
Через некоторое время тоскливого ожидания всем стало ясно, что очередное мероприятие срывается – резвиться в развалинах старинного форта в такую погоду мог только безумец.
Конечно, приятней было бы коротать свой туристический век в чистом сосновом лесу, среди достойных великанских деревьев, но на поляне вокруг них в этот раз кривилась черными стволами только многочисленная мелкая ольха.
Скука и грусть, по большому счету даже хандра, поселились в сердцах путешественников. Странные и нервные события последнего дня заставляли длительно размышлять даже самых мужественных из них. Чавкая глиной, перебежал к землякам, из одной палатки в другую, толсто неуклюжий немец. Бородатый «вискарь» Везниц заунывно продолжал играть на губной гармошке, накрывшись в своем спальном мешке серым солдатским одеялом.
Бориска морщился, страдая от вынужденной неподвижности и от тихой недовольной ругани отдельных несознательных иностранцев.
В очередной раз покинув палатку с целью рекогносцировки местности и обсервации хмурого неба, Глеб Никитин вернулся в жилище неудовлетворенным результатами, вытащил из своего рюкзака три нераспечатанные колоды игральных карт и, по очереди обойдя стремительно намокающие армейские брезентовые вигвамы, кинул внутрь каждого из них по комплекту развлечений.
С той же укоризной посмотрев на командира, Бориска опять шумно вздохнул.
– Не порти атмосферу своим настроением. Топай сюда.
Глеб махнул ему рукой, приглашая к выходу из палатки.
Потеряв игровой тонус, юноша слабо попытался сопротивляться командирской агрессии.
– Зачем?
– Затем. Смотри. Что это за облака висят на западе, над тем лесом? Знаешь, а?
– Тучи какие-то дождливые, противные…
– И все? Мальчуган, вы крайне ленивы и в своей праздной лености нелюбопытны. А зря.
С прищуром рассматривая грустное небо, капитан Глеб продолжил, не обращая особого внимания на неприличную зевоту Бориски.
– Это у нас там расположились слоисто-кучевые облака. Стратокумулюс, если без дураков говорить, строго по-научному. Чем на ваш просвещенный взгляд, коллега, это обстоятельство может нам грозить? Ну-с, предполагайте!
– Половина иностранцев завтра в соплях будет ходить, а остальные нам все уши о заплаченных за игру деньгах прожужжат.
– Паникеров – к стенке. Продолжим про климат. Так вот, слоисто-кучевые облака – это низкие, учтите коллега, низкие облака в виде серых или белых неволокнистых слоев или гряд из круглых крупных глыб. Их вертикальная мощность, смешной мой дружище Бориска, невелика. И, по этой достаточно скучной причине, данные облака лишь редко дают продолжительные осадки, находясь в такой ветреной приморской местности, как наша. Вник?
– Не-а. Поясни.
– Не ной, что все пропало, не разлагай мне сплоченный боевой коллектив! Наука говорит, что этому дождику скоро кранты. И вообще, запомни хорошенько – все преходяще, только музыка вечна.
Улыбнувшись, Глеб по-доброму шлепнул Бориску по взъерошенному затылку.
– Скучай дальше – я пошел за грибами.
Нужно было немного поразмышлять. Его бойцы нуждались в серьезной встряске.
И Николас, и бременский Крейцер проводили Глеба из палатки угрюмым, но сочувственным молчанием.
В отдельно лежащем в кузове их машины «технической помощи» брезентовом мешке с амуницией Глеб еще в крепости заметил несколько стареньких офицерских плащей. Один из них пришелся ему как раз впору.
«Мы выходили под дождь, и пили из луж…»
С надежной накидкой и с уютным капюшоном на голове было приятно бродить даже по таким, безнадежно мокрым зарослям.
За мелким осиновым лесочком метрах в ста от палаток уходил вниз, к большому серьезному лесу, незначительный овражек.
Зигзагом поднимаясь и спускаясь по его склонам Глеб через десять минут нашел в засыпанной желтыми листьями траве семейку крепеньких подосиновиков: трех одинаковых круглоголовых подростков, одного раскрывшегося мужичка и одного с уродливой, объеденной белкой оранжевой шляпкой. Первые грибы скользко холодили руки и быстро темнели под ножом.
«С почином!»
Бабушка всегда так говорила им, своим многочисленным внучатам, когда выводила их звонкую ораву в ближний лес…
На гребне оврага, под нависшей с самого краю небольшой елкой, Глеб, скользко поднимаясь снизу, заметил коричневато-зеленый блеск шляпки белого гриба. С упругой еловой хвои на лицо сыпались мелкие холодные брызги и, чтобы сорвать богатую добычу, пришлось встать на колени, подгибая под себя полы плаща.
Шагалось хорошо, мешало только то, что не захватил с собой из лагеря никакой подходящей емкости – грибы не умещались в руках. Уже на обратном пути Глеб, опять усмехнувшись своим внезапным детским ощущениям, аккуратно срезал в мелком мху с десяток упругих лисичек, а почти у самого лагеря чуть не наступил на серого с белым крупного подберезовика.
Настроение потихоньку начинало появляться.
У них в палатке гостил О'Салливан.
Мокрые черные кудри по-леонардовски струились вдоль щек намокшего итальянца.
– Как там Макгуайер?
Не проходя дальше в палатку, капитан Глеб снял с плеч волглый плащ, отряхнул его от капель и аккуратно повесил на стойку.
– Спит. Состояние его нормальное – я дал нужных таблеток. А это что у тебя такое?
О'Салливан брезгливо дотронулся мизинцем до подосиновиков.
– Грибы! Гляди, какие красивые?! В овражке неподалеку отсюда нашел.
– А зачем они тебе?
Гость искренне недоумевал, поочередно переводя взгляд немигающих совиных глаз с Глеба на его добычу.
– Проголодаемся – есть будем.
– Фу! Гадость какая! Насобирал под ногами всяких грязных, непроверенных лишайников и хочешь их употреблять в пищу! На природе уж лучше охотиться, чем это…
И опять О'Салливан с презрением сморщился в сторону добычи Глеба.
– Ты говоришь про убийство зверей и птиц?
– Я люблю стрелять и стреляю хорошо. Дикие звери и существуют только для того, чтобы мужчины могли цивилизованно удовлетворять свой охотничий инстинкт!
– Убитые тобой зайцы явно с этим не согласились бы…
– А что тут неправильного? Я плачу за лицензию, делаю регулярные взносы в моем стрелковом клубе, делаю пожертвования в различные фонды спасения редких животных.
– А не очень редких зверюшек ты и твои заботливые друзья просто убиваете. Ради своей прихоти.
В полумраке палатки капитан Глеб и итальянец стояли друг против друга, не обращая внимания на раскрытую пачку медового печенья, которую им заботливо протягивал профессор.
– Небось, и рыбу ты также ловишь, ради тонуса? Да?
– Правильно. У моего приятеля, под Бари, есть два рыболовных озера, он часто приглашает меня туда на соревнования.
Тщательный Бориска заметил, как у Глеба начали подрагивать скулы.
– И вы с дружком, конечно, ловите в этих теплых лужах исключительно толстых карпов?!
О'Салливан не успел согласиться. От распахнутого палаточного входа Глеб Никитин пошел на него в атаку.
– Стульчики у вас еще там есть такие разноцветные, зонтики, рогатки фирменные, чтобы кашу на прикормку в реку забрасывать, правда же?! И карпов этих сонных, жирных, из которых, чуть нажмешь – и каша из пуза размазанная прет, вы каждые пять минут дисциплинированно вынимаете из воды, подводите под видеокамеру, под свои фотоаппараты, красуетесь с рыбиной и отпускаете ее опять в воду. Так, милый О'Салливан?
Все так, не смущайся, я вашего брата знаю! Не рыбалка это, О'Салливан, не рыбалка! Онанизм это, а не рыбная ловля! Не так нужно о своих первобытных навыках заботиться, не на стульчике. Ты жрать захотел – лови рыбу, убивай зверя! А больше, чем сожрать можешь, зачем ловить и губить кого-то?!
И на охоте…, – Глеб повернулся к раскрытому Борискиному рту. – И на охоте у них тоже – камуфляжные штаны из специального материала, с байковым начесом, очочки понтовые темные, карабин многозарядный с ночной оптикой, а с ножом на волчару один на один слабо выйти?! Зверя загнать на лыжах им собственное пузо мешает!
Глеб отвернулся, глядя на темные тучи.
– Так и с женщинами они… Купить тупую телку в кабаке или где-нибудь они еще могут, а очаровать, покорить случайную умницу… Слабаки. Рукоблудство, одним словом, неприличное занятие…
– Глеб, может мы с тобой в шахматы?
С материнской заботой в теплом взоре к возбужденному Глебу Никитину двинулся из угла палатки чрезвычайно стесненный помещением Николас.
– Только не на компьютере! Ни-за-что!
– Почему?
Колька искренне изумился такой категоричности.
Не обращая уже внимания на пристыженного итальянца, Глеб продолжал ораторствовать.
– Не люблю! Скучно! Компьютеры, фонограммы разные, генная инженерия… Очень скучные вещи. Я люблю настоящее.
– Как это?
– В лес и на рыбалку я не беру с собой никого, иду один, на несколько дней. Из припасов с собой только нож, хлеб и соль. Если ничего не поймал – голодный. Поймал – сожрал. Вот тогда инстинкты и просыпаются…
Одинаково задумчивые взгляды европейских людей давали понять, что так рискованно голодать они ни сейчас, ни в будущем не намерены.
Но наживку Глеба, ведущую их к очередному воинскому подвигу, они проглотили простодушно, не заметив никакого подвоха. Как тот дрессированный карп, что за порцию сладкой каши дает себя поймать раз двадцать за день…
– Не верите?! Собирайтесь! Сейчас развлечемся по-настоящему! Бориска, играй подъем для всех! Уважаемый О'Салливан, передай своим, чтобы готовились к выходу. Если Макгуайеру нездоровится, то пусть полежит. Остальным – в строй.
– А что мы будем сейчас делать?
Недавний школьник Бориска явно не хотел посещать этот факультатив.
– Пойдем грабить окрестные села.
– А…
– Ладно, сиди уж лучше здесь. Посмотри в интернете прогноз погоды на побережье, приглядывай за раненым. Держи. – Капитан Глеб кинул Бориске свой рюкзак с ноутбуком. Тот охотно завозился, раскрывая умный прибор на коленках.
– Ты знаешь, Глеб, мой папа никогда сразу не выбрасывает газеты. На следующей неделе он всегда проверяет, как сбылись напечатанные там прогнозы погоды и гороскопы. И почти всегда ругается на журналистов.
– Не критикуй родителя. Радуйся, что он сердится не на тебя. Я пошел.
Опять облачившись в спасительный, тяжелый от предыдущей воды плащ, Глеб по-сторожевому гулко начал обходить лагерь.
– Эй, слушай, поглядывай!
Неуверенно иностранцы начали высовываться наружу и поодиночке выползать на природу. Скоро на ольховой поляне их собралось достаточное для оглашения информации количество.
Жестом доброго и мудрого вождя капитан Глеб Никитин поднял вверх правую руку, высвободив ее из-под накидки.
– Друзья. Произошло трагическое событие. У нас нет еды.
Соблазн посмотреть на реакцию О'Салливана был велик, но Глеб сдержался.
– Как?! А в машине?
Прожорливый голландский человек Колька рванулся было к «скорой технической», но, не обнаружив ее на краю поляны, застыл в недоумении.
– Да, отчасти в этом виноват и я, ваш командир. Проводник неправильно понял мой приказ и уехал со всеми припасами к следующему пункту игры, где и будет ждать нас до самого вечера, даже до ночи… Связи с ним нет.
Говорить о том, что он сам, нарочно, возвращаясь в лагерь с грибами, отослал водителя «технички» и лесниковых ребят на УАЗиках в поселок, капитан Глеб не стал.
– Мы все обедали три часа назад… Теперь, даже если мы прямо сейчас поднимемся и понесем наши палатки и имущество на своих плечах в крепость, то доберемся до нее по такой погоде к полуночи. Это если изредка бежать…
Коллектив начал угрожающе роптать.
«Прав юный Борисыч…»
Глеб почувствовал себя одновременно и Спартаком, и Любовью Яровой.
– Тише! Тише вы! Есть выход!
Николас облизнулся.
– Мы сейчас добудем пищу сами, поужинаем, а потом, я уверен, связь восстановится и за нами придет транспорт. Нам не нужно будет отсюда идти в неизвестность! Только придется немного проявить свои охотничьи инстинкты.
Тут уж сдерживаться было невозможно.
Скаля в усмешке зубы, из-за спин соплеменников О'Салливан молча показывал Глебу одобрительный большой палец. Ну, конечно, пришлось улыбнуться в ответ догадливому парню…
– Господа! Прошу всех вас помнить о том, что мы не сторонники разбоя. Оказавшись в тяжелом положении, посреди леса, без воды и почти без пищи… – Глеб поискал взглядом профессора Бадди, ловко выхватил из его рук начатую пачку печенья и зашвырнул ее далеко в мокрый овраг. – Оставшись совсем без пищи, мы всего лишь вынуждены искать в здешних местах себе пропитание. Ну, разумеется, и немного приключений…
Край темно-синих туч приподнялся над заливом.
Племя, внимательно слушая своего предводителя, этого еще не заметило, но Глеб уже уверенно знал, что желтоватая и слабая полоска у горизонта скоро превратится в хорошее вечернее солнце.
Во внутреннем кармане куртки завозился телефон. Еще раз скомандовав всем голодающим общее построение, Глеб быстро нырнул в свою палатку.
– Привет, па, как там у тебя дела? Мы? Мы скучаем. И у нас дождь. Работать плохо. Сегодня хотели пробно ставить такелаж, но до ливня мало что успели. Сняли пару планов для экзотики – я мокрый, штаны мокрые, получилось классно, но больше сегодня не будем. Мы с Мишаней в морской бой на двух компьютерах играем. Я у него в тридцать второй раз выигрываю… А ты-то сам как?
Капитан Глеб зажал трубку у рта, показывая знаками Бориске, чтобы тот ни о чем его пока не спрашивал.
– Я – ничего… Сейчас поднимаю банду на криминальное действие. Похоже, им это нравится. Будем добывать себе еду в местной Гримпенской трясине. Не, ты что! Не беспокойся – все продумано! Вот что еще… – Глеб оглянулся на вход в палатку и заговорил еще тише. – Не позабудь, в субботу приезжай с утра в Город, в гостиницу. Заберешь у меня все, что я тут нафотографирую, до отъезда сделаешь мужикам альбомы… Да, формат и объем как договаривались. Все, пока, до связи, за мной шпионят голодные типы…
У крайней палатки, на траве, лежал заранее приготовленный Глебом тюк.
– Разбирайте плащи, накидки… Для выполняющих особо опасное задание потребуется и это.
Поочередно доставая из большого брезентового свертка солдатские каски, Глеб напялил их на профессора Бадди, на Николаса и на случайно попавшего под его щедрую руку маленького Стивена Дьюара.
И Николас, и профессор сразу же начали гордиться своей миссией. Ирландский же ботаник не мог даже взглянуть на остальных бойцов, потому что зеленая каска закрыла его глаза вместе с ушами и носом.
– Строиться!
Потенциальные мародеры выглядели внушительно. В маскировочных плащах, в заляпанных грязью башмаках, некоторые в касках, они очень хотели есть. Два немца с целью добычи пищи успели выломать себе неподалеку по хорошему березовому дрыну. В арсенале других из оружия присутствовала только злость.
Мерфи на всякий случай поднял из-под ног большой острый камень.
– Ян, веди отряд к деревне.
Встретив недоуменный взгляд, Глеб махнул рукой нетерпеливо и легкомысленно.
– Объясню все потом! Уводи их отсюда! Я догоню вас на повороте.
В относительном уюте их палатки Бориска уже начал забавляться игрой в компьютерные карты. Увидев неожиданно Глеба, он вскочил, краснея, и начал докладывать:
– На вечер, после 20.00, обещают прекращение осадков, слабый ветер с юго-запада, ночью туман, температура 18–20 градусов выше нуля, утром – солнце… Все!
Юноша осекся, увидев горящие глаза Глеба.
– Не тарахти! Слушай меня внимательно. Через десять минут после того, как мы отсюда уйдем, сходи, проведай Макгуайера. Если он спит – не буди. Обязательно убедись, что он не наблюдает за тобой… Понял? Это важно.
– Да, да… Это понятно.
Ничего еще не осознав, Бориска уже начал нервничать.
– Возьми из той палатки рюкзак Тиади…
– А как я узнаю?..
– Ты же сам их подписывал!
– Принеси рюкзак сюда, аккуратно перебери вещи бельгийца и подробно запомни все, что у него там есть. Все, все мелочи, до последней нитки! Понял?!
Ужас посетил лицо младшего командира.
На Бориску было больно смотреть. Глеб понимал, что мальчишка растерян и ошеломлен таким гадким приказом – рыться без спросу в чужих вещах!
– Так надо, пойми. Очень надо. Я не прошу тебя ничего у него брать. Просто посмотри и точно запомни. До мелочей… Хорошо? Лады? И не паникуй. Держи постоянно свой телефон наготове. Когда будем возвращаться – звякну.
Прекратив шептать, Глеб Никитин добавил уже нормальным голосом.
– Потом смотайся на ферму, за молоком. Деньги у меня в рюкзаке. А мы пока пойдем, поразбойничаем немного…
К деревне отряд подошел без единого выстрела.
Молчали ленивые крестьянские собаки, не пели во влажной тишине свирепые дозорные петухи.
До первых изб было еще далеко, когда Глеб таинственными жестами приказал своим людям разделиться и двигаться к западной околице с двух сторон, охватывая колхозный машинный двор в крепкие надежные клещи.
Пять красно-ржавых комбайнов, два разобранных «Кировца», тракторные прицепы без колес, косилки и худосочно-неубедительные сеялки выстроились в густой траве в два ряда, квадратно загороженные на краю леса серыми, провисшими жердями.
– Ян, веди своих с тыла, с той стороны. Не шумите там особенно.
– Тиади… Где бельгиец? Ладно, тогда ты, уважаемый О'Салливан, со своей командой заходишь во двор прямо отсюда и не спеша продвигаешься навстречу команде «Виски». Цель – не выпустить из кольца никакую живность, которая попадется вам на пути. Ясно?
Заинтригованный О'Салливан коротко кивнул, изготовив к бою симпатичный ивовый меч.
Николас был готов всем своим телом броситься на любую встречную еду.
Существа, вышедшие в этот ненастный день на машинный двор поклевать случайных зернышек, были обречены.
Тишина, ни вздоха, ни биения отчаянного пульса…
Только последние, и оттого очень крупные, капли дождя грохотали, как им всем казалось, по гнутым жестянкам сельскохозяйственных механизмов.
Первые минуты шли вслепую, не видя никаких полезных в смысле пропитания объектов.
Но Глеб свято верил в порядочность и честное слово местных аграриев.
Гуси возникли из лопухового небытия внезапно.
Профессор, заметивший их первым, опять ойкнул и, выпучив глаза, крупно замахал руками, привлекая внимание командира.
Одобряя такую бдительность, Глеб молча кивнул своему впередсмотрящему.
Две плотные колонны неисправных агрегатов не давали стае вкусных гусей ни малейших шансов удрать по сторонам: в лес или в направлении хозяйских подворий. С тыльной части на врага наступали «Ромео», с фронта птицу поджимал отряд товарища О'Салливана.
Гусь, как известно, птица важная и рассудительная.
Но, то ли в этот раз погода их подвела, то ли меланхолия ненужная посетила пернатых в данные мгновения…
Гусиный командир робко гоготнул, предчувствуя нехорошее. Семь очень правильно откормленных домашних птиц по очереди рванулись в одну, потом в другую сторону. Не фарт…
И люди, и гуси хорошо понимали, что ждет в случае удачи любую из сторон. С каждым шагом жизненное пространство и время белоснежных испуганных птиц сокращалось. Немцы скалились как в советском кино, шведы одинаково самурайски сузили глаза. Ирландец Стивен в пылу битвы звонко стукнулся своей железной головой о невысокую тракторную железяку. Это была катастрофа!
Резкий звук стал сигналом. Гуси решились на теоретически невероятный рывок вверх и дружно выполнили его, захлопав жесткими крыльями и оранжевыми лапами по плечам и ушам нападавших. Они были великолепны! Все, кроме одного. Крупный, наверно, самый откормленный в стае гусак схитрил. Воспользовавшись суматохой, он начал протискиваться меж ржавых колес какой-то веялки на сторону и это ему почти удалось…
С неожиданным и страшным свистом опустилась на длинно вытянутую вдоль травы гусиную шею гибкая ольховая ветка.
Потом еще раз раздался свистящий удар, когда гусь пытался вскочить, и еще, еще…
Несколько шагов, которые отделяли его от оглушенной жертвы, Тиади, самостоятельно прятавшийся до этого момента за комбайнами, преодолел одним широким прыжком и схватил птицу руками под самое горло.
– Есть! Я взял его!
По лицам людей было видно, что они все здесь действительно охотились, выслеживали добычу и не играли, но никто из них не представлял такого практического финала.
Все молчали.
Высоко подняв перед собой трепыхавшегося сильного гуся, Тиади, мгновенно перебрав руками по его длинной шее, сделал скрещивающее движение.
Хруста костей никто из них слышать не мог, но все его представили…
Борьба за жизнь, хлопанье крыльев, сдавленный гогот разом закончились. Как ком выжатого мокрого белья гусь повис на вытянутых руках бельгийца: голова в одну сторону, все остальное – в другую.
Стивен блевал в мокрую траву, не снимая большой зеленой каски.
Моментально побледневший Хиггинс отвернулся. И от гуся, и от ирландца.
– Ну, кто-нибудь! Сфотографируйте меня с добычей! Как я его! Вы же все видели?! Правда, здорово?
– Зачем ты его так?! Ведь мог же просто ножом?
Хулио тоже не вполне приятно хмурился, пытаясь понять непонятное.
– Брось, приятель! Нож мне ни к чему, я такими вещами не пользуюсь!
Охотник ухмыльнулся, окинув гордым взором смущенных его удачей товарищей…
До самых палаток Тиади нес гуся на плече, ухватив его за шею и удобно перекинув тушку за спину.
Ржали, обнявшись, шведы, облизывался украдкой на ходу Крейцер-обыкновенный, совсем родом не из Бремена. Топая позади молчаливого Николаса, внимательно рассматривал в грязи под ногами что-то интересное пухленький профессор.
Немедленно попробовать добытого гуся потребовало подавляющее большинство присутствующих.
Не поднимая глаз, капитан Глеб пробурчал:
– Костер – за мной. Остальное все делайте сами.
В этот момент ему было крайне необходимо отвлечься, сосредоточиться на простых, даже примитивных, привычных действиях.
