Текст книги "Игры для взрослых мальчиков"
Автор книги: Александр ВИН
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Александр Вин
Игры для взрослых мальчиков
«…Мы не успели, не успели оглянуться,
а сыновья, а сыновья уходят в бой»
В. Высоцкий
От внезапного испуга тошнило.
Каждый раз, когда на его лицо садились крупные зеленые мухи, только что ползавшие по тем, мертвым, людям, мальчик кривился, шмыгал носом и снова начинал размахивать вокруг себя маленькими грязными ладонями.
…Промокнув потный лоб и поправив свою фуражку, дедушка аккуратно накрыл убитого солдата густыми шуршащими ветками, но мальчик все равно смог увидеть, как по черному вздувшемуся лицу, по губам и багровым глазам водителя уже ползали тонкими струйками лесные муравьи.
Другой человек, с орденами, видно выпал из открытой черной машины во время аварии и ударился спиной о толстый сосновый пень на краю песчаной дороги. Крепкая сухая ветка торчала из его живота, голова наклонилась набок и вперед, словно офицер все еще продолжал с удивлением рассматривать свои вывалившиеся на брюки внутренности.
Опять с той стороны пахнуло гниющей кровью, и его в очередной раз начало рвать.
– Хватит, Генрих! Не притворяйся! Помогай же мне, помогай! Держи!
Дед прикрикнул на него вполголоса, не глядя и не отвлекаясь от работы.
Сначала они перетащили из багажника разбитой машины в выкопанную наспех яму длинную деревянную коробку, тонкую и тяжелую, потом дед, оттолкнув его жесткой рукой от себя, поддел лопатой крышку другого ящичка размером со школьный ранец.
– О, Дева Мария!
И снова, заслонив костлявой спиной находку, дедушка отодвинул внука в кучу песка на обочине.
– Помоги нам, Всевышний, прошу тебя, помоги!
Пять квадратных ящичков, остальные футляры и шкатулки они уложили в их старую ивовую корзину и волоком дотащили ее до ямы. Дед крепко упирался в сосновую пыль под ногами, со стонами и проклятьями тянул за собой корзину по песку, а внук, испуганно стараясь помочь, изо всех сил толкал от себя и вперед ее жесткий плетеный бок.
– Давай, давай, мой мальчик! Еще два шага! Потерпи, осталось немного…
Высокие сосны охотно пропускали сквозь свою тишину на тонкий песок лесной дороги полосы сильного весеннего солнца.
Все еще пахло вокруг дымом недавних взрывов и сгоревшим бензином. Где-то далеко вверху, над деревьями и облаками, гудели маленькие самолеты.
Дедушка хоть и продолжал спешить, но уже не кричал и не ругался. Мальчик устало смотрел, как сноровисто его дед забросал яму желтой землей, как руками и квадратными носками кожаных башмаков накидывал поверх небольшого холмика старую хвою и палые листья.
В суете и спешке они оба не замечали, что за ними наблюдают.
У подножия большого дерева, на другой стороне дороги сидел на земле еще один человек в серой форме. Молодой куст бузины заслонял его от всех взглядов, но сквозь пелену узких весенних листьев он, не мигая и молча, смотрел на них.
– Ну, вот!
Дедушка снял с бледно-красной головы фуражку.
– Присядем, Генрих. Теперь нам можно немного отдохнуть.
…Живой человек сидел, опираясь спиной о теплый ствол сосны, протянув вперед, по траве, грязные сапоги и безвольно разбросав по коленям слабые ладони. Одна его нога была толсто перебинтована, а в распоротой штанине галифе другой кусками торчали сизые жилы и бугорчатые края сломанных костей.
– Все, пошли!
Покряхтев, дедушка поднялся, отряхнул ему сзади штанишки и протянул руку.
– Ты у меня молодец! Вот, возьми платок, вытри лицо!
Старик выпрямился, поправил свой пиджак, еще раз обвел ладонью влажный лоб. Взялся за веревку тележки, обернулся. Понурив голову, мальчик послушно двинулся за ним, но дед вдруг остановился, ласково тронул руками его плечо и голову.
– Запомни хорошенько все вокруг. Вот, видишь, это толстое дерево, этот поворот дороги, начало оврага. Обязательно хорошо запомни, где мы спрятали эти вещи.
Он внимательно слушал шепот дедушки, не понимая еще пока ничего, и медленно смотрел по сторонам, стараясь не глядеть на разбитую машину.
Их глаза встретились.
Пронзительная и жесткая нить случайного взгляда внезапно соединила детский страх и черную боль раненого солдата.
Грязная окровавленная одежда… Молчаливые сжатые губы… Тусклые, почти мертвые зрачки. И большой сверкающий нож, безразличным последним усилием уже приставленный к бледно-голубой изнанке руки под закатанным рукавом кителя.
День 1. Воскресенье.
Классические летние забавы
Трудно было по-настоящему.
Отдельные крупные капли пота падали на песок, другие, прозрачно стекая с напряженного лица на шею, струйками пробегали вниз по судорожно вздымающимся ребрам тонкого загорелого тела. Звонко трещало во многих местах сухое дерево. Он дышал тяжело, надрывно. Движения повторялись ритмично, почти одинаково. Сначала он жилисто упирался босыми ногами в мелкий песок, проворачивая на вдохе массивный механизм снизу вверх, потом хрипел, подпирая деревянный рычаг плечом, а когда длинная жердь опускалась чуть ниже – наваливался на нее уже всем своим небольшим весом.
Веревочные тросы до самого берега дрожали, напрягаясь от его усилий, и ослабевали, когда он останавливался и успевал громко выдохнуть.
У блестящей воды, на полосе ровного мокрого песка торчала грубая конструкция из случайных бревен и светлых, разной ширины досок. На невысокую, в рост, перекладину, уложенную меж двух мощных треног, прочно вкопанных в песок, с берега заходили два тонких бревна, и череда таких же тонкомеров, уложенных стык в стык и блестевших чисто срубленными сучьями, тянулась дальше от воды к ближнему леску.
В самом начале этой деревянной рельсовой дороги, на соседних горбатых сосенках скрипел небрежно устроенный и закрепленный толстыми старыми канатами ворот, сделанный из стального лома, обвязанного толстыми обрезками досок.
Уходящий вдаль песчаный берег был чист и безлюден, но все пространство вокруг неуклюжих конструкций было щедро истоптано голыми пятками.
Человеку, с такими усилиями заставлявшему двигаться в жарком, липком воздухе паутину тросов и блоков, было лет двадцать, может, чуть больше.
Мокрые от пота спутанные волосы, светлые, выгоревшие на августовском солнце брови, неуверенная еще, юношеская небритость впалых щек… Пояс белых полотняных штанов, закатанных до колен, сильно потемнел сзади от пота.
Выдернув решительным движением суковатый рычаг из нижнего проема, мальчишка подпрыгнул и в очередной раз воткнул его в свободную верхнюю щель ворота. Подогнул ноги, повис, проворачивая заскрипевший в тесноте сосновых развилок лом.
Опять поднялись на натянутых канатах неуклюжие блоки, и снова прогнулась перекладина на береговых опорах.
По тонким двойным бревнам еще немного двинулась от леса к воде, качнувшись в беспорядочном плену многочисленных веревок и палок, огромная деревянная шлюпка.
Перекидывая рычаг снизу вверх уже все медленнее, юноша несколько раз взглянул в сторону от берега и от своего тяжелого груза. Сильно вздохнул пару раз, оперся на палку, вытер локтем мокрый лоб, опять вставил рычаг в самый верх обвязанного толстыми веревками барабана, собираясь тянуть шлюпку еще дальше к воде…
– Стоп! Тебе что, так сильно нравятся тяжкие физические упражнения?!
Тросы, натянутые от шлюпки к берегу, медленно закончили раскачиваться и окончательно провисли. Вместе с ними успокоились вершинки двух маленьких сосен.
Улыбаясь, юноша скрестил ноги и устало опустился на песок прямо под большой уродливой лебедкой.
– Еще день такой дикой работы и я на каждом углу буду кричать, что Робинзон был прав!
– А если не бросишь вредной привычки завтракать пивом – я попрошу Ализе всегда загорать прямо в шлюпке! Будешь тогда целыми днями тянуть свой корабль вместе с продюсером. Пойдет?
– Без комментариев…
– До чего же быстро и с удовольствием люди иногда соглашаются быть мудрыми.
Мужчина в белой майке и темных шортах подошел к укрепленной на штативе видеокамере, около которой уже аккуратно собирал разноцветные шнуры еще один молодой парень.
– На сегодня все. Закончили.
– Ура! Шеф наконец-то вспомнил, что сегодня воскресенье!
– А он и не забывал.
– Михаил, – мужчина снова повернулся к невысокому пареньку. Тот с готовностью скинул наушники на шею. – Заруби себе на носу, что аппаратуру ты должен останавливать обязательно по отмашке, а не после моей команды «Стоп»! Понял? Посторонние звуки не должны идти в эфир. Он здесь один. Никого рядом нет, ясно? Иллюзия одиночества должна быть полнейшей.
Упитанный Миша сконфуженно кивнул головой.
– Ладно…
– Я есть хочу! Мяса хочу! Окрошки хочу! Всего хочу!
Трудолюбивый юноша счастливо раскинулся на песке в тени невысоких деревьев, забавляясь и не глядя из-под опущенной на глаза руки ни на кого, гудел на одной ноте.
– Ласки хочу! Мира во всем мире хочу! Таскать это корыто больше не хочу-у!
– Ализе, дай нашему мощному труженику самый большой кусок мяса!
Захохотав, мужчина показал размахом рук предполагаемые размеры пищи. Стоявшая около автомобильного прицепа молодая черноволосая женщина улыбнулась.
– Хорошо, босс. Я сделаю это. Сашка будет доволен.
– Все! Я купаться! Кто со мной – тот герой! Приступаем к водным процедурам.
Одним махом старший сбросил себе под ноги майку, пнул по сторонам в песок сандалии, аккуратно снял с шеи и положил на одежду две тонкие золотые цепочки.
– Эх, Морозова!
Провел руками по голове, по коротким, с проседью, волосам, сильно вздохнул всей грудью. Оглядел прозрачными синими глазами дальний берег. Коротко разбежавшись по мокрому песку и мелкой зыби, с брызгами ухнул в блестящую воду.
– И еще.
Помидоры блестели цельными красно-желтыми прозрачными боками, огурцы же, разрезанные вдоль по четвертям, длинно развалились на маленьких пластиковых тарелочках. Куски черного и белого хлеба, заботливо прикрытые от солнца салфеткой, сухо сыпали с краев мелкие крошки на скатерть.
В легкой сосновой тени им всем было хорошо.
– И еще…
Тот, кто еще недавно так уверенно командовал на берегу, протянул руку за солью.
– Робинзону, как тебе известно, было двадцать семь лет, когда он попал на свой замечательный остров. Ты пока моложе. Но такой же, как и он, изнеженный, не приспособленный к тяжелой телесной работе. Впрочем, это и к лучшему. Вас уравнивает то, что ты обладаешь гораздо большими, чем этот юный англичанин, познаниями в технике и непроизвольно пользуешься в своей повседневной деятельности некоторыми прогрессивными инженерными достижениями… – Мужчина улыбнулся одними глазами. – Но правильно закручивать шурупы ты все равно не умеешь!
– Зато я, в отличие от твоего Робинзона, абсолютно лишен жажды наживы!
– Это временное явление. Распробуешь… Подай мне, пожалуйста, минералку.
– Ализе, ваше мнение об актерских способностях этого маленького хвастуна?
Хорошо улыбнувшись, женщина потерла остренький, красный от солнца носик.
– Он бы мог успешно сниматься в Голливуде…
– Во! Я же тебе говорил!
Светловолосый юноша восторженно вскочил с раскладного стула, размахивая недоеденной куриной ножкой.
Старший с усмешкой посмотрел на него и молча качнул пальцем в сторону Ализе.
– Ну, продолжайте, милая. Сашка, по-вашему, мог бы сниматься в Голливуде… Так?
– Да.
Молодая женщина прищурилась.
– …Но только в роли самого-самого большого хвастуна!
Со смешным грозным рычанием Сашка закусил уже обглоданную косточку, выскочил из-за стола и с широко расставленными руками бросился в сторону Ализе.
Старший легко остановил его, схватив одной рукой за короткую штанину.
– Запоминай, малыш! Французские женщины всегда вовремя хвалят мужчин.
Хохотали все.
Миша откинулся на спинку легкого стульчика, Ализе, вытирая губы бумажной салфеткой:
– Ладно, продолжайте угнетать меня и дальше…
Сашка притворно надулся и обиженно отодвинул от себя тарелку с крупной лесной малиной. Но, увидев, как облизывается напротив него Миша, спохватился и одним движением запихнул в рот сразу же несколько ягод.
– А откуда он мог взять в те времена такую лебедку, как у нас? А?
– На парусных кораблях в семнадцатом веке уже были подобные вороты для подъема якорей. Робинзон Крузо мог знать принцип их действия, не раз мог наблюдать, как работали на ручных шпилях матросы вымбовками, какое количество какого троса наматывалось при этом на барабан. У него было достаточно времени после крушения, чтобы посмотреть, как этот механизм устроен на его разбитом корабле, он даже мог благополучно перевезти его целиком на берег. Или снять отдельные детали. При желании, конечно…
– Ну, у тебя-то желания сверх всего! Ты же ведь мог взять для проекта и шестивесельный ял, а не эту дурацкую безразмерную баржу! «Шестой» ведь идеально подходит по размерам под английские корабельные шлюпки! Так ведь? Признайся?!
– Ты прав, малыш. Не спорю.
Тщательно выбрав на блюде упругое перышко зеленого лука, старший сосредоточенно пошевелил губами, нацеливаясь еще и на маленький, полный яркого солнечного света, помидорчик.
– Больше того – я горжусь тобой. Ты прав – флотский шестивесельный ял вполне подошел бы нам, все размерения совпадают. Мало кто из наших потенциальных оппонентов придрался бы к такому варианту. Но… Похожи только их линейные размеры, но не вес! Английские гребные суда семнадцатого века, которые использовались как шлюпки на больших морских парусниках, были гораздо тяжелее «шестерок»! Современный шестивесельник тянет на девятьсот килограммов, а тогдашние пинасы весили под три тысячи фунтов. Это примерно…
– Тысяча триста пятьдесят килограммов.
Миша ответил и сильно закашлялся, запихивая в рот остатки малины.
– Вот, видишь. А сколько ты сегодня тянул по песку, почувствовал?
– Да там целый миллион этих чертовых фунтов…
– Не сердись. Именно столько, сколько и посчитал нам наш уважаемый оператор. Ты не подавился, Мишань?
Старший участливо наклонился к сопящему толстячку.
– Не-а…
– Это хорошо.
– Проехали. Тогда скажи мне, если ты все это, конечно, так подробно знаешь, зачем ты заставил меня тесать из доски лопату и копать песок только ей?! Можно же было взять нормальную лопатку из машины и сделать все быстрее и аккуратней?
– Ну, не расстраивайся, у тебя же получилось великолепное копательное приспособление! Клянусь, это самая роскошная и прочная деревянная лопата на всем нашем побережье!
Мужчина откровенно забавлялся и тем самым понемногу злил Сашку.
– Представь, как убедителен будет голос за кадром, когда он сообщит, что Робинзон Крузо в свое время потратил сорок два дня только на то, чтобы сделать одну доску для погреба, а наш современный и решительный супербой Сашка вытесал нужный ему инструмент всего за два часа! И сразу же, на весь экран, – крупный план данной лопаты! Тобой будут восхищаться, и тебя будут жалеть тысячи добрых девушек-домохозяек в разных уголках нашего доверчивого мира!
– A-а, ну тебя…
Сашка горячился, размахивал в разговоре руками, наваливался грудью на стол, стремясь смутить старшего если не точными знаниями, то, хотя бы, напором. Его собеседник лениво и хитро щурился, парировал мальчишеские наскоки легко, не забывая вкусно солить и откусывать хрустящие огурцы.
Черноволосая женщина молчала, но часто переводила внимательный взгляд с одного спорщика на другого.
Ей нравились умные лица обоих.
Лицо юноши было требовательно и азартно, но глаза все равно оставались мягкими и извинительными. Взгляд мужчины отличался жесткостью и глубиной.
Она вмешалась.
– Сашка, моим зрителям действительно нужна сильная правда или действия, очень похожие на эту правду. Нелепую выдумку никто не будет смотреть, за пустышку никто не будет платить хорошие деньги, пойми это!
– Остынь.
Мужчина положил сильную ладонь на худую загорелую руку юноши.
– Мишань, не поленись, принеси нам заветную книгу.
Паренек вперевалку добрел до трейлера и также, не очень спеша, вернулся к столу.
– Итак, внимайте. «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо – моряка из Йорка, прожившего двадцать восемь лет в полном одиночестве, на необитаемом острове, у берегов Америки, близ устьев реки Ориноко, куда был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля, кроме него, погиб; с изложением его неожиданного освобождения пиратами, написанные им самим». Издательство «Академика», 1935 год. Перевод с английского уважаемой госпожи М. А. Шишмаревой…
Судя по обширности названия, ни автор, ни сам Робинзон в те давние времена действительно никуда не спешили.
Поймите, коллеги, точность нужна нам не для того, чтобы, используя наши современные знания, обмануть зрителей. Или, допустим, оскорбить славного героя. У нас есть возможность, и вы это прекрасно знали с самого начала проекта, сделать классное, динамичное, убедительное противопоставление. Робин – тогда, Сашка – сейчас. Шлюпка англичанина могла быть примерно вот такой, у нас же – не легче и не проще. Робинзон Крузо не смог или не захотел, а Сашка смог. Но все это – только на правде! Только на точных фактах! Иначе – убираем аппаратуру и просто загораем. Согласны?
Сашка показал ему язык и засмеялся. Мишаня улыбнулся малиновыми губами, Ализе еще раз молча протерла чистой салфеткой свои солнечные очки.
– Итак, чтобы закрепить наши глубокие знания и доброе настроение…
Старший раскрыл книгу еще на одной нужной ему странице.
– Цитата первая. «Прошло десять месяцев моего житья – я решил более основательно обследовать остров». Кто после этого наш славный Робинзон?
– То-ор-моз!
Мальчишки одинаково ухмыльнулись.
– Фу, какие же вы противные! В те времена почтенный Даниэль Дефо славно импровизировал, фантазировал, не думая, что кто-то из неблагодарных потомков вздумает его когда-нибудь опровергать. Но мы же с вами не унижаем великих предков – наша задача возвысить слабых и нелюбопытных современников.
Итак, далее… Напоминаю, коллеги, прошло три с половиной года после высадки нашего героя на чудный островок. Робинзон успешно устроил свой быт и вот… Цитата вторая, более сильная, поэтому попрошу обойтись здесь без особых эмоций. «Я решил сходить взглянуть на нашу корабельную шлюпку, которую еще в ту бурю, когда мы потерпели крушение, выбросило на остров в нескольких милях от моего жилья. Шлюпка лежала не совсем на прежнем месте: ее опрокинуло прибоем кверху дном и отнесло немного повыше, на самый край песчаной отмели, и воды около нее не было. Если б мне удалось починить и спустить на воду эту шлюпку, она выдержала бы морское путешествие, и я без особенных затруднений добрался бы до Бразилии. Но для такой работы было мало одной пары рук. Я упустил из виду, что перевернуть и сдвинуть с места эту шлюпку для меня такая же непосильная задача, как сдвинуть с места мой остров. Но, не взирая ни на что, я решил сделать все, что было в моих силах: отправился в лес, нарубил жердей, которые должны были служить мне рычагами, и перетащил их к шлюпке.
Я обольщал себя мыслью, что, если мне удастся перевернуть шлюпку на дно, я исправлю ее повреждения, и у меня будет такая лодка, в которой смело можно будет пуститься в море».
– Заметьте, я остановился до того, как вы задремали.
Мужчина захлопнул книгу.
– Малыш Робин так и не выполнил ничего из задуманного! Ну, и кто он после этого?
Сашка одними губами выразительно произнес короткое слово. Мишаня смешно хрюкнул, уткнувшись лицом в скатерть.
– Вот именно, уважаемый! Наша задача и состоит в том, чтобы большинство телевизионных зрителей, посмотрев то, что мы тут сотворили, отреагировали бы примерно так. Кстати, Ализе, Сашка сейчас не ругался, он просто умело скрыл от дамы свои некорректные эмоции.
– И еще, Ализе…
Молодая женщина словно очнулась от каких-то своих мыслей.
– Да, да, конечно…!
Старший пристально посмотрел на нее.
– Вы не могли бы угостить нас своим волшебным кофе?
– О, да!
Француженка по-девчоночьи легко вскочила с кресла.
Пологий песчаный берег уходил косой полосой до самого горизонта. Зеленые неровности леса над ним сначала разделялись на высокие сосны и плотный лиственный подлесок, потом постепенно смазывались вдалеке в единую темную черту над светлой ниточкой песка.
Темно-синяя вода залива блестела до самого дальнего, противоположного берега.
Светловолосый юноша и его старший спутник, не очень спеша, шли вдоль кромки воды, и также, не торопясь, разговаривали. Их лагерь был уже близко.
– Ну как, ты сегодня не очень устал?
Мужчина оглянулся на юношу, тот молча пожал плечами.
– Не жалеешь, что ввязался?
– Ты что! Классно! Хочется побыстрей посмотреть, как все у нас получится!
– По-моему, дела происходят точно по плану. За два дня тебе удалось сделать общую конструкцию. Так? Так. Шлюпку ты перевернул и поставил на ровный киль всего за полдня. Это очень здорово! Замерь, не забудь, на какое расстояние ты двинул ее сегодня к воде. Только точно, понял? С диаметром барабана мы тоже правильно угадали. После двух, трех полных оборотов витки каната лягут на нем вплотную – тебе будет легче, сразу почувствуешь.
– Думаю, за три дня продвинешь шлюпку до самой воды. Потом перекинем канифас-блоки ближе, еще один день займет сброс корыта на глубину. Сутки, не меньше, – на установку мачты, на подготовку всего такелажа, ну, и потом снимаем тебя в полной красе, под белыми парусами, уже на волнах, на пути к свободе!
Сашка молча слушал, сосредоточенно шлепая босыми ногами по мелким прохладным волнам.
Тяжело, конечно, не видеться месяцами, говорить при встречах коротко и почти всегда о разном…
Они так были заняты друг другом, своим разговором и планами, что совсем не замечали, что кто-то их внимательно рассматривает.
«Осознаю́т ли эти двое, что когда-нибудь случится неизбежное и жестокость неумолимого времени поменяет их, без предупреждения и согласия, местами в этом мире… Двое… Один очень скоро будет настоящим мужчиной, обязательно, другой – все еще им остается…
Холодные голубые глаза, большой умный лоб, решительный подбородок и мощные плечи…
Юноша уже сейчас немного повыше, его светлые, растрепанные ветром волосы пока еще легки и свободны…
А у того уже седина… но очень славное, загорелое, обветренное лицо…»
Не выпуская из рук бокал вина, Ализе уютно устроилась в тени навеса, подобрав ноги в тесноту плетеного кресла.
«Наверно, я очень долго буду помнить их…»
– Пусть штативы до завтра останутся на песке? Хорошо?
Оператор Миша стоял перед ней с камерами в руках и большой черной сумкой на плече.
– Конечно, да, да…
– И третью камеру тоже к тебе в трейлер занести?
– Делай, как знаешь, Миша! Только, чтобы все было в порядке!
– …А в порядке все у нас будет утром! Интеллектуалы примутся за поправку сценария, а бурлак опять поплетется к станку!
Старший окинул взглядом площадку и уважительно посмотрел на толстенького паренька. Обеденный стол был чист, небольшой генератор дисциплинированно тарахтел за палатками, штативы спрятались под легкие голубые чехлы.
– Спасибо, Мишаня, за качественную приборку! Мытьем посуды сегодня займется Сашка! Он только что на прогулке попросил меня об этом. Извините, но я не смог ему в этом отказать.
Лукавые смешинки прыгали в голубых глазах.
– Я сейчас в поселок. Думаю, что пришла пора поставить некоторую местную общественность в известность о наших опытах. Завтра доснимем крупные планы лебедки и ворота, подумайте сообща в мое отсутствие, как это сделать быстрей и лучше. Нам нужно хорошим зрительным рядом, пока без комментариев, дать возможность легко понять принцип их действия и то, как эти механизмы были здесь Сашкой устроены. Погода завтра будет, обещаю. Миш, спутник не выключай, антенну не свертывай. Может, вечером оно мне и пригодится.
– Шеф, пиво будешь?
– Нет, я за рулем.
– За каким?
– Ты же, надеюсь, не против, если я воспользуюсь твоим мотоциклом?
Мишаня опять неловко поперхнулся, пустив на майку обильную пивную пену из запотевшей банки.
– Не шутишь? Ты что, умеешь на байке рассекать?!
– Ракетопланом я управлять еще не пробовал, а остальное… Мое пиво лучше отдай вот тому юноше с печальными и кроткими глазами. Пока он окончательно не уснул. После трудов-то праведных!.. Ну, все. Буду к отбою.
– Шеф, может, ты сумки-то отстегнешь? А шлем?
– Я так, безо всего, немного похулиганю.
Старший понемногу газовал, пробуя тормоза и передачи.
– Милая Ализе, не пытайся помогать нашему главному герою… Прошу тебя – не подталкивай самостоятельно в мое отсутствие лодочку к воде – я все равно это замечу. Тебе мороженое привезти?
Хрупкая женщина молитвенно сложила ладони перед лицом.
– Клубничное! Целую коробку!
Крутанув колесами мелкий песок на пригорке, старший уверенно направил красно-белый мотоцикл на уходящую вверх от берега тесную лесную тропинку. Обернулся, махнул всем рукой.
…Миша привел в порядок промокшую майку и свои толстые, влажные от пива щеки. Опять жадно припал к банке, сильно глотнул и с удовольствием отдышался. Подал другую банку Сашке.
– А ты чего, всегда со своим отцом так грубо разговариваешь?
Неприятно тяжелое облако надежно и надолго ушло в сторону. Солнце опять заблестело на белом лезвии острого охотничьего ножа.
Капитан Глеб Никитин вытер случайную слезу и снова захохотал.
– Послушай, боцман, а приличных анекдотов ты вообще не знаешь?!
– Не получается у меня про другое… Почему-то всегда запоминаю только эти.
Крепкий пожилой мужчина внимательно чистил крупного красноперого окуня, изредка поглядывая в кипящий над костром котелок.
– Ну, Никифорыч, я уже три луковицы порезал. Хватит?
– Хорош! Плесни еще воды туда немного, выкипает, пока мы тут с тобой за разговорами-то…
– А чего ты эти дни ко мне не заглядывал? И не звонил?
Глеб помедлил с ответом, ополаскивая в холодной воде нож.
– Хотел свою гвардию там, на берегу, как следует разместить, наладить работу, объяснить все подробно ребятам. Мобильный телефон на дальних кварталах не берет, вышка ваша поселковая слабовата. Думал, справимся с первыми делами, а потом… Вот, сегодня выкроил время, подъехал к тебе.
С Виктором Никифоровичем Усманцевым – а роскошных окуней для гостевой ухи готовил у вечернего костерка именно он – капитан Глеб Никитин был знаком давно.
В далекие незабвенные годы его, молодого гражданского штурмана, пришедшего по распределению во вспомогательный военный дивизион, боцман Никифорыч хорошо и по-доброму учил практическим морским премудростям.
Тяжелый и краснолицый, очень похожий обликом и характером на их буксир МБ-31 – паровик довоенной постройки, боцман Усманцев тогда совсем не стеснялся орать на робкого вахтенного помощника, по нескольку раз подряд издевательски переспрашивая и уточняя отдаваемые им не очень уверенные команды.
После того как Глеб однажды все-таки психанул и, зло глядя на боцмана, вплотную придвинулся к нему со сжатыми кулаками, Никифорыч буднично, мирно предложил:
– Послушай, паренек, пошли сегодня ко мне в гости, я тебя грибками солеными угощу, с дочкой своей познакомлю…
Так и продолжалась все эти годы их негромкая дружба, расставались они иногда на время рейсов капитана Глеба, когда через некоторое время он перешел работать на большие океанские пароходы.
Пожалуй, только этим они и различались.
Боцман Усманцев к случаю их знакомства уже походил на своем веку по дальним морям предостаточно, понюхал заграниц разных в избытке, а на том вспомогательном буксире плавно дохаживал по прибрежным водам до приличной морской пенсии.
– Да я половину этих адмиралов еще лейтенантами помню! Некоторые уже нос задрали до невозможности, начальниками стали пузатыми и важными, а со многими мы так, встречаемся иногда, балуемся по-мужски спиртными напитками. Шилов вот твой… Ровесники вы с ним, а?
Боцман усмехнулся, сдувая с пушистого уса случайную рыбью чешуйку.
– Помнят, уважают… Если что необходимо, говорят, звони по старой-то дружбе…
– Звонил?
– Звонилки нет у меня такой хорошей, чтобы до нужного адмирала так запросто дозвониться… Обхожусь пока.
– Давай-ка запустим в первую очередь туда мелкую рыбешку, – Никифорыч шагнул с приготовленными окунями к костру. – Ты возьми котелок на палку, поставь его сюда, в сторонку. Во-от, начало есть, возвращай емкость на огонь, подкинь это бревнышко к серединке, во-от, и ладненько!
– Ну, давай, что ли, по чуть-чуть?
Капитан Глеб вскинул на него удивленный взгляд.
– Боцман, ты теряешь классовое чутье! Я же за рулем! Неужели забыл мои правила?!
– Да чего там… У тебя и руля-то всего ничего, железяка только изогнутая под руками, дотарахтишь на своем мотоцикле понемногу по берегу-то, здесь у нас не Ливерпуль тебе какой-нибудь, из движения только коровы по вечерам на дорогах бывают. А, дружище? Давай?! По граммулечке?..
Ухмыляясь, Глеб Никитин покачал головой.
– Ну, тогда не обижайся. Я прихватил тут с собой немного напитка, самодельного, на облепихе, так что… – Никифорович крепко высморкался в сторону, лукаво посмотрел на Глеба. – Полечусь немного. Ага…
Слово – не воробей.
Но старый боцман и не думал менять выстраданное решение. Небольшой металлический стаканчик, бережно зажатый в его тяжелой лапе, лишь на мгновение сверкнул под случайным солнечным лучом, решительно вскинутый вверх.
Никифорыч сладко крякнул.
– И от такой вкуснотищи ты отказался…
Пожевал, смачно посолив, кусок черного хлеба.
– Ты, вообще-то, надолго в наши края? Я к тому, что, может, сходим вместе на маршрут, во вторник-то у нас новая группа прилетает, а?
– Нет, послезавтра не получится. Мы с телевизионщиками здесь ненадолго, дня на четыре еще, наверно; помогу ребятам снять натуру, а потом они поедут в студию с материалом работать, а я… Вот, пожалуй, если дней через пять появлюсь у тебя, примешь добровольцем?
– Спрашиваешь! Как раз к моей баньке подгадаешь! Западники это дело очень уважают, аж пищат, особенно когда после крапивных веников я их голышом выпускаю в лес побегать по свежему-то воздуху!
Боцман задумчиво почесал голову, огляделся.
– Давай, что ли, я судачком понемногу займусь…
Он ополоснул из ковшика небольшую фанерку, блестевшую мелкими окуневыми чешуйками, и шлепнул на нее средних размеров судака.
– А ты кино-то свое про чего это придумал? Про красоты наши, что ли, невозможные, про туризм? Или про экологию?
– Не догадаешься. Про Робинзона.
– Про кого?!
Капитан Глеб отвел внимательный взгляд от огня и шевельнул прутиком легкий серый пепел с самого края костра.
– Да, да… Именно про того знаменитого путешественника, из книжки. Небольшой сюжет про его личную жизнь и трудовую деятельность.
Вспоротый судак жалко повис в растерянных боцманских руках.
– А ты-то здесь с какого боку?! С этим, с Робинзоном-то?
Глеб еле сдерживался, чтобы не расхохотаться, глядя на великое недоумение своего старого друга.
– Мы с сыном как-то по зиме нечаянно встретились, пили кофе, дурачились, вот и придумали одну забавную историю по этой знаменитой книжке. Ну, если покороче и чтобы сразу тебе было понятно…
Как ты помнишь, несчастный Робинзон просидел на своем острове двадцать восемь лет, коз выращивал, целыми месяцами сараи строил, кладовки разные. Пятницу потом принялся воспитывать, скучал, ныл постоянно, что домой хочет очень, а все эти годы на ближнем берегу, под самым робинзоновым боком, шлюпка с его разбитого корабля валялась… Он на нее никакого внимания не обращал, она так благополучно у него там, на берегу и сгнила.
