355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Горохов » Широка страна моя родная (СИ) » Текст книги (страница 9)
Широка страна моя родная (СИ)
  • Текст добавлен: 12 мая 2017, 11:00

Текст книги "Широка страна моя родная (СИ)"


Автор книги: Александр Горохов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Теперь кабинет начальника Службы. Дверь в тамбур (как объяснил Строков) закрыта изнутри. Но Сармат несколькими короткими очередями «выпиливает» замок. Поддел прикладом АКМС, и дверь распахивается. Вторая дверь тоже заперта. Я молча показываю капитану РГД-5, и он кивает. Разошлись по сторонам от дверей и зажали уши. Я выдернул чеку, положил гранату внутрь тамбура, быстро закрыл дверь и тоже прижал ладони к ушам. Но даже так оглох на несколько секунд! Зато обе двери вылетели. И в кабинете начальника СГБ четверо моих товарищей уже вяжут пребывающих в прострации людей.

Советск, 36 год, 10 июля, воскресенье, 16:40

«Улов» оказался недурным! Полковник Сквирчевский, бывший заместитель Воздвиженского, пытавшийся участием в заговоре занять его место, премьер-министр Соловьёв, уже знакомый мне по острову Тонкий помощник «всесоветского старосты» Павел Васильевич Полпанок, а также замминистра внутренних дел Гращенков. Не считая сотрудников СГБ, оказавшихся в воскресенье на работе.

Захват здания Службы госбезопасности достался дорогой ценой. Трое солдат и командовавший ими лейтенант убиты, ранены восемь, включая Помора с простреленным плечом. Пять трупов и четверо раненых у обороняющихся. Двенадцать пленных, трое перешедших на нашу сторону.

В МВД звонил, похоже, не только полковник, и первый милицейский «бобик» подъехал к Службе, ещё когда на улицу сыпались стёкла, выбитые взрывом ВОГ-25. Но поворота башенки с КПВТ в его сторону было достаточно, чтобы патруль немедленно ретировался.

Вскоре завыли сирены машин вызванной скорой помощи. Бог ты мой! Санитарки на базе универсала ГАЗ-22 и автобуса КАВЗ с шасси ГАЗ-51. Я такие только в глубоком детстве видел! Два КАВЗ забрали раненых солдат и эсгэбэшников, а доктор, приехавший на санитарной «Волге», проследовал на третий этаж, чтобы осмотреть пленных заговорщиков, у которых после взрыва гранаты из ушей шла кровь, и обработать рану Помора, наотрез отказавшегося от госпитализации.

Джавдет со знанием дела размещал бойцов и бронетехнику для обороны территории.

– Как дела у Леухина с Акоповым? – воспользовавшись случаем, поинтересовался я.

– Нормально. Акопов даже комбата не арестовывал, а Виталию пришлось это сделать. Молодец мужик! И дело знает, и сопли не жуёт!

Если не считать разрыва барабанных перепонок, то захваченные нами в кабинете начальника Службы фактически не пострадали. Ну, гипертонический криз у Полпанка и Соловьёва, ну, пришлось Гращенкова валерьянкой отпаивать. Жить будут! А пока пусть все четверо посидят под охраной солдата за обитой железом дверью кассы. Остальных пленных – в подвал: там пара камер со старых времён сохранилась.

Во дворах противоположной стороны проспекта скапливаются милиционеры с оружием. Мне в прицел «Вала» их хорошо видно.

Строков сидит на телефоне. Солдатские патрули, как он выяснил, отправили вооружаться в расположение батальонов, но оттуда они, скорее всего, уже не вернутся, а митинг под Верховным Советом остался практически без милиции. В генеральском кабинете гуляет ветер из-за выбитых дверей и вылетевших окон, но капитан говорит, что так даже лучше.

– И свежо, и в кои-то веки в кресле начальника Службы посижу! Слушай, позови Кирикарова. Тут министр внутренних дел только что звонил, требует «главаря банды» к телефону для переговоров об освобождении «заложников».

– Сейчас, попробую.

«Уоки-токи» теперь носят Джавдет, я, как командир главной ударной силы, и капитан Серкизов, обороняющий наши тылы. В смысле – подступы со стороны двора.

– Хорошо, – вздыхает Павел, услышав о предстоящих переговорах.

Он поднимается на третий этаж и, пока ждёт звонка министра, задаёт вопрос:

– Слушай, а ты можешь настроиться на милицейскую волну? Неплохо бы знать, что они там затевают.

Ну да. Тангенту нажимать он научился, но единственный продвинутый пользователь здесь всё равно только я.

Обложили нас довольно плотно, поскольку в эфире звучат адреса всех соседних домов. Но пока на штурм не лезут, ждут сигнала. Впрочем, прекрасно осознают, что против брони и крупнокалиберных пулемётов у них шансов нет.

Плохо другое.

– Серёгин, твои снайперы на месте?

– На месте.

– Предупреди, чтобы в первую очередь выбивали офицеров: солдаты без командования сами лапки вверх поднимут!

Интересно, где эти снайперы засели? Так не хочется на крышу карабкаться, где Рыжий залёг! А придётся!

– Тех, кто в генеральском кабинете, тоже снимать?

– Тех в первую очередь. Васильев и генеральский кабинет просматривает?

– Говорит, что хреновенько. Дерево частично обзор перекрывает!

А это уже подсказка, где милицейскую «кукушку» искать.

– Пусть постарается!

Я подобрал в кабинете бумажку, нацарапал на ней карандашом слово «снайпер» и, показав её разговаривающему по телефону Джавдету, ткнул пальцем в окно. После этого, сориентировавшись, про какое дерево говорили по рации, пальцем показал точку, куда можно перебраться майору. Потом присмотрелся, где искать этого снайпера. Теперь можно и к Рыжему топать!

– Тёзка, присмотрись-ка вон к тому дому.

– А что там?

– Твой коллега. И где-то есть ещё. Задание у них – выбить наших командиров.

– Понял. Когда его снять можно будет?

– Сейчас сползаю, выясню, о чём Джавдет с министром договорились, и шумну тебе, если что.

Противник тоже волнуется.

– Когда начнём-то?

– Не терпится, что ли? Министр их главарю пока зубы заговаривает, чтобы солдаты успели подойти. У них, вроде, есть возможность несколько бронетранспортёров подогнать: всё нам помощь.

Ага! Ждите, ждите, ребята! Долго вам ждать придётся! Но нам это только на пользу. Уже два часа прошло, как мы здание СГБ захватили. Нам бы ещё часа полтора протянуть, а там и наши подоспеют!

Так. Джавдет разговор закончил. Передаю ему перехваченную информацию. В том числе – о солдатах, которых ждут для штурма.

– Саша, свяжись с батальонами. Передай приказ не выпускать ни единого человека из расположения! Кстати, Николай, я Манакову тут про снайперов намекнул. Мол, не дай бог!

– И как?

– «Какой такой павлин-мавлин? Ты же видишь – мы ку-у-ушаем!» – довольно похоже сымитировал реплику мультгероя майор.

– Я уже передал Рыжему, где одного снайпера искать. А вот по другому или другим подсказки не было.

– Слушай, убери оттуда Рыжего! Мы про снайперов не знали, его уже могли срисовать, когда он из-за парапета высовывался. Снимут же первым делом! Пусть где-нибудь на третьем этаже место себе подыщет. Хоть у них снайперы и нештатные, но с двухсот метров с оптикой всё равно попадут.

– Павел Стиллианович, достучался я до батальонов. Говорят, звонил генерал Манаков, орал, требовал всех солдат вывести с оружием и бронетехникой в город. Точнее, сюда. Его послали по известному адресу, сославшись на то, что самооборона ему не подчиняется.

Спустя полчаса радиоперехват донёс новую весть: к милиции, заблокировавшей нас в здании СГБ, подходило подкрепление.

– Так это же все штабники! А где солдаты? – удивлялся командир какой-то группы.

– Радуйся, что хоть эти будут! Генерал, говорят, при себе в министерстве человек пять оставил. Даже из вытрезвителя всех под ружьё поставил и к нам отправил. Как начнут прибывать, распределяй их по своим командам.

– Ну, эти навоюют! А солдаты где?

– Не будет солдат! Не дают армейцы.

– Вот суки!

А ведь это шанс! Мы втроём – я, Джавдет и Строков – быстро «перетёрли» вопрос, и спустя пять минут после нашего разговора БТР с номером 112 вылетел из внутреннего двора СГБ и на максимально возможной скорости полетел по пустому проспекту. Разогнав блокирующую улицу группу милиционеров, потаранили корму перегораживавшего дорогу «уазика» и пронеслись дальше, не сворачивая прямо к МВД. А зачем выдавать свои планы противнику? Лучше потерять две минуты, чем нарваться на горячую встречу. По броне хлестнула автоматная очередь какого-то чересчур нервного бойца, но какой вред могут причинить ей пули от АКМС? Лишь пролетев пару кварталов, свернули налево, чтобы подъехать к зданию министерства с противоположной от направления на СГБ стороны.

Тут уже можно было не церемониться! После очереди из КПВТ входная дверь представляла собой клочья, и при прохождении её была лишь одна забота: не пораниться о торчащие щепки. Особенно – памятуя о моей только-только зажившей щеке.

В застеклённой будочке дежурного под столом прячется сержант. Зуботычина выводит его из оцепенения, и он охотно рассказывает, где кабинет министра. Но, сучёнок такой, успел-таки нажать на тревожную кнопку. Впрочем, и без неё очередь из крупнокалиберного пулемёта прозвучала куда более убедительно, чем призыв «открывай, Сова! Медведь пришёл».

– Электрозамок выключи! – орёт на сержанта Якут, вошедший в боевой раж.

Магнит на двери-решётке, перекрывающей проход в коридор, отлип, и он проскакивает за неё, а Сармат споро пеленает дежурного изолентой. Всё, можно бежать дальше. Лестница на второй и третий этажи почти в конце коридора. Кабинет министра на третьем, и мы на одном дыхании проскакиваем два с половиной марша. Тут нас ждут.

Грохот выстрелов из «Макарова» в замкнутом пространстве оглушителен. Якут успел проскочить на площадку между этажами и лепит короткую очередь в стреляющего. А я, почувствовав, как обожгло правую лопатку, делаю ещё пару шагов, и чувствую, что перед глазами всё поплыло. Не удержался, упал на колени и уже из последних сил пытаюсь мягко приткнуться локтями к ступенькам, а боком прижаться к стене.

Мимо проносятся ребята, в коридоре третьего этажа снова выстрелы, но я уже слышу их, как через вату. Меня рвёт остатками сжёванных час назад сухарей и желудочным соком. Проклятая индивидуальная реакция на потерю крови!

Первый раз, когда такое случилось, я оттяпал себе топором кусок большого пальца. В лет пятнадцать. Просто снёс кусочек мяса, толщиной 3-4 миллиметра, и краешек ногтя. А кровища хлынула, как из барана. Достал носовой платок и попросил одноклассницу, оказавшуюся рядом,  перевязать. Прекрасно помню её перепуганные глаза и дрожащие руки:

– Тебе больно?

– Больно, конечно. Вяжи, давай!

И тут мне поплохело: поехала крыша и подступила тошнота. Но сдержался. Второй раз – когда вскрывали на операционном столе абсцесс от неудачно поставленного укола. Делали под местной анестезией, при этом я не только ничего не чувствовал, но ещё и, лёжа на животе с голым задом, анекдоты травил медсестре. Почувствовал только, что что-то, простите, по заднице потекло, и вдруг – накрыло… Нашатырь под нос, и всё встало на место: и крыша, и желание анекдоты травить. И вот снова… Только на этот раз никого с нашатырём не оказалось рядом. Ничего, оклемаемся!

Секунд через десять действительно попустило. С трудом поднялся на ноги (больно же, всё-таки, когда шевелишься!) подобрал автомат и уже потихоньку поднялся по оставшемуся лестничному маршу.

– Ты как?

Это Серый, возвращающийся, чтобы помочь мне.

– Не смертельно. Но перевязать надо: камуфляж уже чуть ли не до жопы промок. Возьми здесь, в кармашке, индивидуальный пакет.

Аккуратно стянули пробитую разгрузку и напитавшийся кровью «камок». Точнее, камуфляж с правой руки снимать не стали: некогда.

– Нормально! Вскользь прошла. До свадьбы заживёт!

– До какой свадьбы, Андрюха? Забыл, что меня в Магнитке жена ждёт? Кажется, даже уже беременная… И разводиться я с ней не собираюсь! Думай хоть, что мелешь!

– Значит, до рождения сына! Ты, Колька, не трынди! Нам сматываться уже пора, а ты вертишься, мешаешь мне… Всё, давай левую руку, помогу тебе в рукав попасть.

Слегка помятого генерала Манакова забросили, как мешок, на броню и впихнули в недра бэтээра. С зубовным скрежетом, искрами из глаз, многоэтажными матами и помощью ребят взгромоздился на бронетранспортёр и я. Мотор взревел, боевая машина тронулась, и тут же по «бэтру застучали автоматные очереди: генерал, когда мы рвались к его кабинету, успел по рации вызвать милицию, концентрирующуюся возле здания СГБ. Пару раз сухо рявкнул наш КПВТ.

– Блин, они толпами прут! – орёт Сармат, занявший место в башенке. – Женька, уходи в противоположную сторону! Ещё гранатами закидают, на хер!

А меня скрутило не на шутку.

– Чёрный, бери командование на себя! Если прямо нельзя, прорывайся к нашим окружным путём.

Охранник Воздвиженского, глянув на мою перекошенную от боли физиономию, кивает. А я, наклонившись вперёд и вцепившись в сиденье переднего ряда, пытаюсь не мотаться на поворотах, как говно в проруби.

Советск, 36 год, 11 июля, понедельник, 15:20

Пожалуй, чуть завозись мы в здании министерства, и пришёл бы к нам симпатичный северный пушной зверёк, встреча с которым, тем не менее, крайне неприятна для тех, к кому он приходит. Едва успели сбежать!

Наша атака на МВД привела осаждающие здание СГБ силы в замешательство. Во-первых, почти половина их умчалась к министерству по призыву о помощи от Манакова. И где сейчас эти люди, не ясно никому. Именно поэтому нам никто не препятствовал при нашем возвращении к своим. Во-вторых, операция по очистке от нас здания Службы госбезопасности осталась без «главнокомандующего». Что дальше делать, никто из  милиционеров не знает.

Подсказку дал Джавдет, обратившийся к осаждающим на милицейской волне.

– Говорит майор Кирикаров, командир сводной группы, по приказу генерала Воздвиженского захватившей несколько часов назад здание Службы государственной безопасности. Мы захватили это здание, а также ряд чиновников, чтобы избежать разрушения по их приказу Лаборатории № 1, через которую наш мир в ближайшее время должен восстановить связь с Большой Землёй. Узнав, что в Советскую Республику для возобновления отношений с нашим миром прибыли посланники Большой Земли, эти чиновники совершили попытку их убийства и собирались разрушить Точку Перехода. Этот план был нами сорвана, и для того, чтобы предотвратить следующие попытки, мы были вынуждены пойти на силовой захват заговорщиков.

Сейчас в наших руках находятся почти вся верхушка заговора, за исключением председателя Верховного Совета: председатель Совета Министров Соловьёв, министр внутренних дел Манаков, заместитель главы СГБ Сквирчевский и ряд других лиц. Все города Советской Республики осудили заговор, призванный законсервировать нашу деградацию и не допустить улучшения нашего положения. Все батальоны самообороны, включая оба батальона в Советске, контролируются нами. Флот, первоначально выступивший на стороне заговорщиков, перешёл на нашу сторону, а его командующий застрелился, чтобы избежать ответственности. Вы все прекрасно знаете, что сейчас происходит на площади перед Верховным Советом.

Пять минут назад мне сообщили, что на вокзале Советска высадился сводный батальон самообороны из Загорья, возглавляемый лично заместителем председателя Совета Министров, начальником Службы госбезопасности генералом Воздвиженским. Городские батальоны самообороны готовятся к выходу из казарм, чтобы присоединиться к батальону из Загорья.

К сожалению, за два последние дня уже были и погибшие, и раненые с обеих сторон. Мы не хотим дальнейшего кровопролития. Поэтому, чтобы избежать его, предлагаю вам вернуться к местам вашей службы, сдать оружие и боеприпасы в оружейные комнаты. Противостояние закончено. И мы, и вы должны вернуться к несению своей службы в обычном режиме.

В госпиталь я попал только часа через полтора.

Рану почистили, промыли, заштопали. Всадили несколько уколов и приказали завтра явиться на перевязку. Пожелание скорейшего выздоровления содержало предупреждение быть аккуратнее сегодня ночью, чтобы свеженький шов случайно не повредить. Ну, это я и без них понимаю, что пару ночей на животе придётся спать!

Поблагодарив за заботу, вышел к ожидавшим меня в коридоре Чёрному и Серому, назначенным Воздвиженским моими охранниками.

– Куда теперь?

– В гостиницу! На сегодня ты уже отвоевался!

– Мужики, у меня же ни денег ваших ни копейки, ни документов здешних.

– Об этом мы действительно не подумали. Но решим вопрос! – чуть подумав, заверил Чёрный. – Ты как? На троллейбусе доедешь или лучше машину вызвать?

Я шевельнул рукой на перевязи:

– Лучше на троллейбусе: там к спинке можно не прижиматься. Мне обезболивающего вкололи, потерплю.

– Ну, тогда пошли!

Троллейбус оказался стареньким ЗиУ-5 с крошечным оконцем в корме. У нас в Миассе бегали более новые, «квадратные» саратовские, а эти, «округлые», мне доводилось встречать лишь в Питере и Одессе.

Из-за выходного дня, как мне пояснили ребята, народу в троллейбусе немного, даже имелась пара свободных мест, но мне сидеть было неудобно, а мужикам положено торчать рядом со мной. Вот и стояли на задней площадке возле кассы. Той самой советской, в которую нужно было самостоятельно бросать монеты и откручивать себе отрывной билетик. Ностальгия, блин!

– А вы, молодые люди, чего билеты не берёте? – возмутилась, глядя на нас строгая бабулька, сидящая лицом к нам на заднем сиденье.

– Мы на службе! – отрезал Серый и чуть вытащил из кармана удостоверение сотрудника СГБ. – Неужто не видно, что с оружием и при нас раненый товарищ?!

– Да кто ж вас знает? Вон ведь что сегодня творится! – разговорилась «народная контролёрша». – То по радио страсти всякие рассказывают, то в радиоцентре стреляют, то на проспекте Ленина, то, говорят, министров кучу арестовали! И я вам скажу, правильно сделали, что арестовали! Я-то старая, а вот дети и внуки, может, чуть лучше жить станут. Дедов «Москвич» уже совсем развалился, какую-то бобину найти не может уже четыре месяца, холодильник на ладан дышит. В телевизоре последний год, когда ещё телевидение работало, почти ничего рассмотреть нельзя было. Кино новое, почитай, раз в год выходит. А эти, собаки, что удумали? Я, может, эти шестнадцать лет одной только надеждой жила, что всё наладится, что снова мы станем нужны Большой Земле. А они, как мы нужны стали, всё порушить решили! Они, что ли это всё строили, чтобы рушить?

Народ завозился на своих местах, кто-то поддакивал, кто-то мысль бабкину развивал.

– А что это за форма такая у вашего раненого? Я такой раньше не видала!

– Экспериментальная, бабуля. Испытания проходит! Скоро всех солдат в такую переоденут! – нашёлся Чёрный, чтобы не раскрывать, кто я. – Вы уж простите, нам выходить…

В гостиницу устроился благодаря удостоверению Чёрного, настоятельно попросившего не требовать с меня паспорта, а поверить на слово. Пять рублей за «Люкс» на сутки он заплатил. Ещё три рубля наскрёб по карманам Андрей-Серый, чтобы я мог сходить перекусить и расплатиться за прачечную, где должны отстирать от кровищи футболку и куртку моего камуфляжа. Я сдал парням вещи, чтобы они отнесли их в стирку, и завалился спать на широченной деревянной кровати местного производства.

Несмотря на то, что кровать была очень удобной, просыпался я за три часа несколько раз: ну не привык я дрыхнуть, лёжа на животе. Да и боль от непроизвольных движений мешала. А окончательно разбудила меня горничная, принёсшая мои выстиранные и отглаженные вещи.

Замотавшись в простыню, как римский патриций, я впустил в номер достаточно симпатичную женщину примерно моего возраста.

– Я там вам дырки заштопала… От пуль… Это вас сегодня там, на проспекте Ленина, ранили?

– Нет, в здании МВД. Сколько я вам должен?

– За услуги прачечной – рубль двадцать: по тридцать копеек за каждую вещь. Платить на регистрации.

– А за штопку?

– Ой, что вы! Какие деньги? Это же минутное дело! Вы лучше приходите ко мне на пост чаю попить. У меня хорошие травы для него, сама собирала! Заодно и расскажете, как теперь там, на Большой Земле.

– А вы откуда знаете, что я оттуда?

– Да это глаз нужно не иметь, чтобы не понять этого! У нас таких вещей, какие вы носите, не шьют. Да и бирки… Вы же даже говорите не так, как здесь привыкли разговаривать!

Вот тебе, блин, и вся конспирация!

– Чай – это хорошо. Но мне бы чего-нибудь посущественнее: два дня от случая к случаю кусками питаюсь.

– Ну, тогда вам на первый этаж, по коридору налево. А потом заглядывайте ко мне: я чайник вскипячу.

Итак, считаем: салат мясной – 15 копеек, борщ с приличным куском мяса и сметаной – 12 копеек, картофельное пюре – 6 копеек, огромный бифштекс – 20 копеек, три куска хлеба – 3 копейки, чашка кофе – 9 копеек, стакан компота из свежих фруктов – 5 копеек. Итого – 70 копеек. В качестве минуса – самообслуживание. Нет, можно было бы пойти в соседний зал с надписью над дверями «ресторанное обслуживание», но не при деньгах я сегодня.

Травяной чаёк у Ларисы, как звали горничную, действительно оказался чудесный. По вкусу напоминал смесь мяты, чабреца и душицы. Или матрёшки, как её называют у нас на Южном Урале.

За разговорами просидели часа три. Дел у Ларисы было немного, поскольку основной наплыв командировочных обычно начинается в понедельник утром, и сегодня на этаже, где располагались лишь «люксы» и «полулюксы», жило всего два человека: я да кругленький лысоватый мужичок за пятьдесят. Проходя снизу, явно из ресторана, он с пьяной улыбкой пригрозил мне пальчиком, таким же пухленьким, как и он сам:

– Молодой человек, вы Ларисочку не обижайте!

– А то вы, Илья Иосифович, не знаете, что кто меня обидит, тот дня не проживёт! – отшутилась женщина, а когда посетитель захлопнул дверь, негромко охарактеризовала постояльца. – Он у нас каждый месяц останавливается. Снабженец какой-то артели. Не люблю я его: как узнал, что я вдова, так и начал клеиться.

– А что с мужем случилось?

– Змея. В картофельной ботве, похоже, после тайфуна пряталась. Копался на огороде и не заметил её. Никогда не было их в окрестностях. И всё: когда скорая приехала, он уже не дышал. Теперь, вот, сына вместе с моими родителями растим. Семь лет, в третий класс в сентябре пойдёт, горит всё на нём, как на огне! Так что твои дырочки заштопать мне действительно пара пустяков было.

Чёрт, всё никак не могу привыкнуть, что здешний год – это земные полтора!

– Денег-то хватает?

– С деньгами всё в порядке: у меня сто двадцать, у матери с отцом по сотне. А у тебя как на личном фронте? Жена, дети?

– Только жена.

– Жаль! – вздохнула Лариса. – И что за невезуха? Как нормальный мужик, так женатый! Как неженатый, так какой-нибудь липучий Илья Иосифович! Да не смотри ты так на меня! Шучу я, шучу! Иди, давай, спать! Вон, глаза слипаются! Судя по кровищи на твоей одежде, тебе сейчас отсыпаться да отсыпаться надо, чтобы восстановиться.

Твою мать! В тридцать с хвостиком проснуться, как пацан семнадцатилетний, в мокрых трусах после фантастически яркого и реалистичного эротического сна!

Соскочил с кровати, сбегал подмыться, состирнул плавки. Блин, да что же творится-то? Аж трясёт меня, так хочу женщину! Принять бы холодный душ, да повязку мочить нельзя. Залез в ванну и пустил воду на своего вздыбленного «дружка» из душевой лейки на гибком шланге. Вроде чуть-чуть полегчало. Но всё равно хочется, аж колотит! Может, стрельнуть у Ларисы сигарет (она курит), посидеть у открытого окошка, покурить, и хоть таки образом отвлекусь?

Неудобно открывать дверной замок левой рукой, а правой, больной, придерживать простыню, в которую замотан. Пока возился с ключом, Лариса уже почти домчалась от своего поста. Увидела мою высунувшуюся из-за приоткрытой двери голову и приложила палец к губам. А потом шмыгнула ко мне в номер и ключ в замке повернула. Честное слово, я её даже не касался, а униформа-сарафан уже соскользнула на пол и она, размотав мою «тогу», тянет меня в спальню:

– Только не шуми…

Я-то не шумел. И она почти всё время держалась, грызя себе губы и комкая простыню руками. Лишь последние минуты три непрерывно сдавленно стонала, содрогаясь всем телом.

Никогда не считал себя половым гигантом! Ну, два-три раза за ночь. Лишь однажды четырежды, в ночь перед моим отъездом со Светкой Галановой в Протекторат Русской Армии. Но чтобы трижды без передышки!!! Это не считая моего пробуждения…

– Коль, прости меня, дуру. Честное слово, я не хотела так с тобой поступить!

– Я сам не знаю, чего это меня так накрыло!

– Зато я знаю! Я тебе в последнюю чашку чаю травку одну добавила. Не поверишь: посидела, поговорила с тобой, и так меня потянуло! Хочу – и хоть убейся! Никогда такого себе не позволяла, хоть и знаю, как эта трава на мужиков влияет. А тут не удержалась.

– Да уж! Я же чуть не свихнулся!

– Это не только трава. Она куда мягче действует, от неё просто лёгкое желание появляется, и мужчина немного дольше не кончает. Я, идиотка старая, только сейчас допетрила, что тебя же наверняка укололи сывороткой для ускорения регенерации тканей. Чтобы рана поскорее заживала. Не помнишь, не кололи тебе зеленоватую жидкость?

– Вроде видел ампулку с такой, когда медсестра её в шприц набирала.

– Она и есть! Эта сыворотка на мужчин очень специфически влияет. Её действие на действие чая наложилось, вот и получилось такое безобразие!

– Не понравилось, что ли?

– Да разве ж такое может не понравиться? После двух лет без мужчины, и вдруг – на тебе! Чтобы мало не казалось! Побегу я! Нельзя нам надолго пост покидать!

Она чмокнула меня и бегом помчалась под душ. Уже одевшись, ещё раз подбежала обняться:

– А рецептуру чая я тебе запишу! Надо же как-то мою вину перед твоей супругой искупить! Спасибо тебе! И не обижайся за то, что я, безмозглая, тебе такое устроила.

Теперь понятно, что имели в виду в госпитале, когда предупреждали, чтобы я аккуратнее с раной был ночью! Вот лопух!

Зато потом спал, как младенец! Мёртво, без каких либо сновидений. А утром проснулся свежий, бодрый и… снова озабоченный. Чёртова сыворотка!

Лариса, сдававшая смену, порхала по гостиничному коридору. Права была моя давняя подружка, рассказывая, что хорошо оттраханная женщина летит по жизни! И рецепт своего чайка Лариса мне передала, и со сменщицей познакомила, и похмельному Илье Иосифовичу шпильку по поводу его помятого вида вставила. У меня, вроде, и без чайка проблем с этим делом не возникает, но рецептик надо приберечь на всякий пожарный, вдруг когда-нибудь нужда в нём возникнет…

Чёрный с Серым меня застали за завтраком. Тоже взяли себе по чашке кофе  и подсели за столик.

– Держи! – Анатолий-Чёрный выложил на стол конверт с деньгами. – Это типа премия тебе за успешное выполнение задачи государственной важности. Там ещё бланки разрешений на хранение и ношение оружия, бланк паспорта и служебного удостоверения сотрудника СГБ. Звание тебе прежнее оставили, номера и модели пистолетов и автоматов сам впишешь. Сегодня фотки повклеиваем, печати поставим, и будешь как белый человек. И ордер на служебную квартиру вам с Натальей генерал обещал завтра выписать.

Я только покачал головой, пересчитав купюры, отличающиеся от старых советских лишь тем, что на гербе вместо земного шара был отпечатан силуэт «советского» континента, да не было дублирования номинала на языках народов СССР. Тысяча рублей. Если Лариса говорила, что им на четверых хватает на месяц трёхсот двадцати рублей, то очень неплохую сумму мне отвалили!

– Как себя чувствуешь?

– На удивление, неплохо! И даже рана почти не болит, – поднял и опустил я правую руку. – Только жрать постоянно хочется.

– Оно и будет хотеться! – засмеялся Андрей. – Кровь вырабатывается вместо потерянной, рана заживает.

– Тогда план следующий: забираешь с собой из номера пистолеты, пока я доплачиваю ещё за сутки твоего проживания, – распорядился Анатолий. – Потом ведём тебя фотографироваться. После этого движемся на перевязку. На обратном пути забираем готовые фотографии и доставляем тебя в контору, где генерал расскажет тебе, что дальше делать.

В здание СГБ, которое мы брали с боем вчера утром, я ехал уже без швов на ране, хотя повязку мне ещё на всякий случай оставили.

– Как спалось? – ехидно улыбнулась мне медсестричка, менявшая повязку. И наклонилась чуть ниже, чем было необходимо, сверкнув при этом матовой кожей своей впадинки между грудями.

– Могли бы вечером подъехать, чтобы проконтролировать крепко ли я сплю! – отбил я выпад с деланным равнодушием.

– Вы же не сказали, где вас искать!

– Не вопрос! Гостиницу «Орлёнок» знаете? Номер двести четыре. Не получилось вчера проверить, приезжайте сегодня! Я живу один, хоть всю ночь контролируйте!

– Я подумаю! – изобразила из себя скромницу девица.

– Людка, шалава! – фыркнул хирург, записывающий что-то в свой журнал. – Хватит над человеком издеваться! Как будто не знаешь, как сыворотка действует!

– Ой, Тариэл Ваганович! Вас послушать, так я должна чадру носить, глаз на мужчин не поднимать и молчать, как глухонемая. А может, мне интересно узнать, как можно больше, пока молодая?

– Интересно ей! – буркнул доктор. – Лишь бы подразниться!

– Я подумаю! – еле слышно промурлыкала мне сестричка на прощание, покосившись на мои руки, сложенные как у футболиста, ждущего штрафного удара по своим воротами.

Вот зараза!

Двери в кабинете начальника Службы и в приёмной уже отремонтировали, окна застеклили. Теперь заканчивали эту работу в других кабинетах. Но перед этим мне пришлось встретиться с одним знакомцем.

– Здравствуйте, товарищ… э…

– Майор я, Казымов. Майор Колесов. Тебе тоже не хворать! Как голова?

– Да вроде бы ничего, – вздохнув, помассировал прапорщик свой затылок.

– Надеюсь, не сильно обижаешься на то, что тебя так наказали за нарушение инструкции?

– Лучше уж так, чем как некоторых… У вас пропуск заказан? Тогда предъявляйте документы.

– Отыграться решил? – засмеялся я, предъявляя свою орденскую Ай-Ди. – Извини, другие пока ещё не изготовлены. Если не устраивает, то звони в приёмную, чтобы меня забрали.

– Я лучше позвоню! Меня вчерашний день очень многому научил!

– Вот и прекрасно!

– Нас-то хоть пропустишь? – подал голос Чёрный.

– Документы предъявляйте и проходите!

Анатолий с Андреем, весело пикируясь, дождались, пока сверху спустится Строков и распишется в журнале за то, что забирает меня вместе с моими двумя пистолетами.

– Правильно действуешь, Казымов! – похвалил капитан прапорщика. – В нашем деле лучше перебдеть чем недобдеть, как ты сам вчера убедился. Ну, здравствуй, Николай! А вы, мужики, пока отдыхайте. Я позвоню, когда понадобитесь.

С Воздвиженским вообще встретились, как старые друзья. Порывался он меня даже обнять, но я отступил на шаг назад:

– Мне час назад швы сняли, товарищ генерал-майор.

– А чего так официально? Пока тебе документы о приёме на службу не выдали, я для тебя по-прежнему Максим Георгиевич. Да и потом тоже, если без посторонних. Если б ты с ребятами не сработал так чётко и быстро, то крови бы пролилось на порядок больше, и последствия были бы куда серьёзнее. Орденов вы, конечно, заслуживаете, но уж извините, мужики, неправильно будет раздавать государственные награды за то, что свои против своих воевали. Я найду способы как-нибудь по-другому вас отблагодарить за службу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю