Текст книги "Иной жизни для себя не представляю! Книга седьмая. Халявные баксы. (СИ)"

Автор книги: Александр Воронецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

опробованию. Лупили кувалдами по зубилам, ума на это

большего не требовалось. В головах же, кроме всяких-разных

мыслей, крепенько держались подозрения насчет нереальности

хороших заработков при одном в артели экскаваторе. А я и

недавно погибшего механика не забывал. На перекурах у

знакомых работяг осторожно интересовались – не считают ли

они, что одного экскаватора маловато, и не собирается ли

начальство приобрести второй. Мужики толком ничего не знали,

соглашались, что второй не помешает, но тему предпочитали не

развивать: начальство лучше знает, на то оно начальство и есть.

И лишь один проговорился, что бывший механик тоже разговоры

насчет второго экскаватора заводил, и даже с начальником по

этой теме ругался, только непонятно зачем. И все, больше

информации мы не поимели. Зато получили возможность

спросить, как механик погиб нехорошей смертью: по

неосторожности загремел в карьер вниз головой, или еще как.

Кое-что уточнить удалось: механик пошел к карьеру ночью –

рядом с ним нашли фонарик, который уже не горел, может

разбился, а может батарейки разрядились, но включен был – так

менты сказали. То-есть, что-то он рассматривал наверху, прежде

чем загреметь вниз. Причем прогулки такие, правда днем,

совершал и раньше, но не один, а с мужиком, который после

работы рядом с лагерем ставил петли на зайцев и даже

нескольких поймал. Сейчас, правда, мужик в артели не числится,

потому что с погибшим был в приятельских отношениях, и после

его смерти оставаться здесь не мог, из-за душевных

переживаний.

Вечером перед отбоем, уже с Докой еще раз услышанное

от мужиков обсудили, и пришли к выводу, что любитель ловить

зайцев петлями к смерти человека как-то причастен. Не прямо –

это менты сразу установили, а вот косвенно – вполне возможно.

Может быть и петли они вдвоем ставили, или мужик механику их

показал, а тот в одиночку отправился проверить. Непонятно

только, почему ночью и с фонариком. Возможно, услышал на

краю карьера шорох, сунулся туда посмотреть что это,

ухитрился оступиться и загреметь вниз. При таком раскладе его

смерть – действительно несчастный случай. Если не принимать

во внимание, что механик с начальником ругался за работяг по

серьезной теме – по словам Вари, на него начали «бандюков»

натравливать. В общем, полной ясности не получалось.

Разговоры о том, что возле карьера ловят зайцев петлями,

на Доку подействовали как кусок колбасы на собаку – на

следующий день после работы он умотал с ружьем, спрятав его

от лишних взоров под одеждой, прошастал до темноты и

вернулся счастливым с добытым зайцем. Сразу занялся им,

превращая в полуфабрикат для жаркого, и заодно рассказывая о

недавних приключениях.

В общем, пробежался Дока вокруг лагеря, посмотрел по

следам где что водится, и одного случайно выгнанного зайца

подстрелил. Но не это главное: недалеко от карьера нашел две

петли, когда-то поставленные в местах заячьих переходов. В

петли никто не попал, были они непонятной животиной сбиты и

опасности ни для кого больше не представляли. Из находок Дока

сделал вывод, что действительно кто-то из артельских петлями

недавно занимался, а может и продолжает заниматься – это если

судить по материалу орудий лова: проволока была чистенькой,

без ржавчины, и травой не проросла.

«Хозяин петлей и столкнул парня в карьер», – не замедлил

Владимир с необычным для него выводом, отличным от

сделанного работниками правоохранительных органов, – «только

поздно руками размахивать, смылся гад из артели!»

Действительно, подозрительно вовремя человек исчез. Но

и вывод Владимира тоже излишне поспешный – огульно

обвинить легко, по своему опыту знаю. Доказательств же, что

погибшего механика и исчезнувшего охотника связывало что-то

серьезное или опасное, кроме ловли зайцев, пока никаких.

Поэтому уже не первый раз в нашей проходящей рядом жизни и

работе я Владимира предостерег:

«Нельзя так говорить. Нет доказательств, что проверять

петли пошли они вдвоем и дело до разборки дошло. А если

доказательств просто не нашли, но они все же существуют -

можно подумать, где поискать. Отыщутся – все и станет на

место».

Владимир пренебрежительно махнул в мою сторону рукой,

показав какой я зануда; Дока же наоборот, посмотрел на меня с

интересом:

«И как мы будем искать эти доказательства?»

«С мужиками разговаривать. Не может быть, что не видели

их в тот вечер. Невозможно просто– возле карьера считай до

темноты народ крутится. Другое дело, что говорить об этом никто

не хочет, вот и надо узнать почему. Ну а ты», – обратился

персонально к Доке, – «продолжишь по горкам бегать. Петли

нашел – и еще что раскопаешь. Главное, обращай внимание на

любые мелочи, для горок неестественные. Вплоть до бумажек,

окурков, ну и прочей гадости».

Дока кивнул головой, принимая мое решение, а Владимир

глубоко вздохнул, соглашаясь с ним тоже.

Часть девятая.

На следующий день наш технарь умотал в партию – в

одном из самосвалов вышла из строя дефицитная деталь, и он

посчитал, что именно там, где его знают в гараже все, ее он

легче всего найдет. Конечно, втихаря от товарища Николаева,

главного инженера партии и его недруга.

О друзьях Дока не забыл, и перед отъездом навестил нас в

карьере – передать записочки родным и знакомым, если что надо

– купить в магазинах «городка». Владимир тут же накатал

карандашом на оберточной бумаге ксиву своей грозной супруге –

завучу партийской школы, а я попросил навестить Леню и Пашу,

не в пример нам не решившихся сменить место работы, и

напомнить, чтобы присматривали за моим домом. Жена уже в

городе, но все вещи, машина и мотоцикл оставались в партии, и

никуда перевозить их в планах у меня не намечалось.

А следующим днем была суббота, и я утром предложил

Владимиру конец недели отметить. Вечером организуем

небольшую расслабуху, из добыто Докой зайца сварганим

жаркое – Варя поможет в этом деле, ее пригласим в гости.

Скрасим так вот монотонные будни. Дока в партии точно

оттянется, ну а мы здесь, как можем. Напарник тут же завелся:

«Давно пора организовать что-то! Сидим по вечерам как

сычи, даже книг почитать, дураки такие, с собой не прихватили!»

Вспомнил, что технарь наш укатил в партию, и хлопнул себя

ладонью по лбу: «И вчера забыл написать, чтобы жена их сюда

отправила! Вот идиот то!» – так неуважительно себя оценил.

Но планируешь одно – получается другое. Иногда хуже,

иногда лучше, и очень редко хорошо. На этот раз неожиданно

вытянуло на отлично. После обеда, когда мы поплевали на

ладони, готовясь продолжить упражнения с кувалдами, заметили,

что в карьер по пологому спуску вышагивает Дока, сопровождая

двух очень знакомых по облику представительниц прекрасного

пола.

«Кого это он …..» – заинтересованно начал Владимир, не

успев разглядеть, с кем его приятель шествует. Но в следующий

момент понял: «Да это ж баба моя! А вторая – хрена того!»

Обернулся ко мне с дурацким вопросом: «А чего это они сюда

приперлись?»

«Твоя-то понятно зачем: по тебе соскучилась», – объяснил

непонимающему, – «ну а вторая – наверно за компанию, все что

нужно, Дока и в парии успел».

Владимир не ответил – засуетился, начал отряхивать не

первой свежести рабочую робу, разглядывать руки на предмет их

относительной чистоты. То-есть, к встрече с грозной и серьезной

супругой готовился. А я понял, что придется смыться на ночь из

домика – приятели с женами заночуют в нем, и мешать им в

важном и ответственном отдыхе с моей стороны будет

преступлением.

Между тем, компания к нам подошла на расстояние начала

общения. Жена Владимира, Анастасия Михайловна, завуч

партийской школы, как и положено по статусу, олицетворяла

спокойствие и серьезность; подруга Доки, заводная и

жизнерадостная хохотушка Ниночка, работающая медсестрой в

больнице «городка», с интересом крутила головой, улыбалась и

еще издали приветственно помахала нам ручкой. Сам же Дока,

довольный организованной им романтической встречей

нескольких любящих сердец, поражал улыбкой знаменитого

голливудского киноактера.

«Привет мужики», – не задержался он с обменом

любезностями.

Анастасия Михайловна его поддержала, с серьезным видом

кивнув головой в нашу сторону, посчитав это достаточным в

данной обстановке. К моему удивлению, главный заводила,

незаменимый тамада на всех коллективных мероприятиях,

Владимир так же сухо кивнул в сторону прибывшей компании, и с

озабоченным видом шагнул к серьезной подруге, аккуратно взял

ее под локоток и повел в сторонку, что-то тихонько нашептывая

ей на ушко.

Дока кивнул им вслед:

«Откомандовался наш попрыгунчик!» – это так о

Владимире, – «Слова нам сказать не давал, все я да я, а жену

встретил – и замолчал, амнезия полная!»

Ниночка, с которой в веселых геологических компаниях я

общался частенько, чего бог миловал в отношении супруги

Владимира, руку для приветствия мне протянула:

«Юрочка здравствуй!» – улыбнулась персонально, и тут же с

умным видом оправдала серьезность попутчицы: «Поработали

бы вы в школе с нашими оболтусами – жен своих по стойке

смирно ставить бы начали!»

Маленькую ручку я пожал, и потянул к губам выразить

поцелуем уважение к симпатичной женщине.

«Ой, ой, ой, какие мы чувствительные!» – покачала Ниночка

головкой, но ручку поцеловать разрешила.

«Хватит лизаться,» – остановил ритуал приветствия Дока, -

«Я девчонок на сутки привез, моя то сразу согласилась, она ко

всему привычная, а Володькину пришлось уговаривать, неудобно

ей, видите ли, в одном домике с кем-то ночевать!»

«А я еще одну девушку с собой захватить хотела!» – игриво

перебила его подруга, – «Что бы тебе тоже не скучно было,

Юрочка! Муженек мой только не согласился, а желающая была-

а-а!»

«Без твоих подруг обойдемся», – остановил Дока

«заботливую» супругу, – «шеф наш (это опять я) парень видный,

без женского внимания нигде не останется!»

«Ой как интересно!» – с очевидным любопытством

отреагировала Ниночка, и посмотрела на меня женским

оценивающим взглядом.

С Докой и Ниночкой можно было болтать и болтать, были

мы одного поля ягодки – к оценке жизненных ситуаций подходили

примерно одинаково, и очень часто с юмором. Но здесь к нам

вернулась вторая супружеская пара, где главной до ужаса

серьезная Анастасия Михайловна. Пришлось нам легкий

разговор на житейскую тему прекратить.

Скоро Дока повел гостей устраиваться на ночлег, готовить

праздничный – по случаю их приезда – ужин. И я успел шепнуть

ему, что в этом деле может помочь Варя, у которой пол вагончика

кухонного оборудования и уже готовится жаркое из убиенного им

зайца.

Гостьи с Докой ушли, а мы с Владимиром работу

продолжили, правда мысли теперь больше касались не ее, а

предстоящего сабантуйчика. Я их держал в себе и помалкивал,

мой же заводной помощник, из которого обычно слова лились как

из рога изобилия, теперь что-то бурчал, но тихо и непонятное для

меня. Отдельные словосочетания вроде «что с ней делать», «вот

и думай теперь», «а куда ребятам деваться» – я все же различал.

Кончили работу раньше обычного.

«Ничего, в другой раз наверстаем. Зубила тупые, камень

колоть невозможно», – нашел напарник оправдание нехорошему

поступку, – «отнесем сейчас к станку, да сами и заточим».

Так и сделали, потратив на все минут двадцать. Потом еще

пяток потолкались без дела, но дождались окончания

официального рабочего дня минута в минуту. Довольные,

пошагали к домику, который находился в другом конце лагеря от

места ремонта техники, где мы зубила затачивали, и по пути

были дважды остановлены. Первый раз – из вагончика столовой

выскочила Варя и радостно сообщила, что все нужное по

просьбе Доки приготовила и после ужина к нам в домик принесет;

желательно только придти помочь. Конечно, показал на себя: я

и приду. Варя кивнула головой, и побежала на свое рабочее

место. Второй раз возле своего балка остановил Сергей. Молча

подошел и с серьезным видом предупредил:

«Смотрите, со спиртным поосторожней, что б ни одна живая

душа не заметила!»

Мы, конечно, уверили его, что все будет о-кей, хотя оба

сомневались, что прихватить с собой из партии что-нибудь с

градусами Дока постесняется.

Домик сиял чистотой, порядком и праздничносервированным

 столом. Чистенькие и аккуратно подкрашенные

женщины устроились на кроватях, и Дока развлекал их

смешными историями, столь интересными, что и птички их

слушали – обе сидели в гнезде и никуда улетать не спешили.

Увидев нас, рассказчик замолчал, зато отдала команду

Анастасия Михайловна:

«Немедленно мыться и переодеваться!»

Дока успел все это проделать, выглядел херувимчиком и

нам подмигнул. Пришлось достать чистое и бежать в закуток

возле карьера, где оборудован душ и мы под ним ежедневно

смываем рабочую пыль примерно в это же время.

Потом два часа уже вдвоем Дока и Владимир вешали

женщинам лапшу на уши по теме жизни и работы в артели, два

часа дамы охали и вздыхали, жалея нас бедных и несчастных,

вкалывающих по двенадцать часов ежедневно без каких-либо

выходных. Я сидел и улыбался, слушая все эти сказки, а ребята

строили из себя этаких добытчиков, крутых мужиков, готовых

терпеть любые невзгоды и рабский труд ради счастья семьи.

Всю эту галиматью слушать мне давно надоело, но для начала

праздника пока рановато – ужин в лагере никак не кончался,

народ шел и шел в вагончик столовую, и Варе было не до нас. Я

беспрерывно выскакивал из домика посмотреть, когда же она

освободится, и наконец время это пришло – больше никто ни

шел в столовую, ни выходил из нее. Теперь туда можно было

отправиться и мне.

Вдвоем принесли приготовленную Варей вкуснятину, и

сабантуйчик начался. Правда, без должного звукового

оформления. То-есть, без музыки, и даже без излишнего веселья,

что в присутствии Анастасии Михайловны выглядело бы просто

неприличным. Конечно, Дока порадовал бутылкой вина, но

разливали и пили его с такой опаской, что заметить

постороннему даже при желании было невозможно. Варя и вовсе

отказалась от стаканчика, и скоро наш вагончик покинула – очень

боялась оставить кого-то из артельских без ужина, да и к

завтраку нужно было кое-что приготовить. Но попозже

пообещала к нам еще заскочить.

Наконец в компании все насытились, наговорились, и

пришло время подумать о ночлеге, на который птички наши

давно устроились и затихли. Для себя я решил, что возьму

спальник, отойду от лагеря в сторонку метров на сто пятьдесят,

выберу местечко поровнее без камрей, и там устроюсь. Как это

всю жизнь делал на охоте. Ну а Дока и Владимир пусть сами

решают, как разделить домик, может быть, перегородить

занавеской. Для Ниночки, с веселым и компанейским нравом,

занавеска вообще до лампочки, а вот Анастасия Михайловна …..

вряд ли без нее глаз сомкнет, да и вообще может одна

устроиться, на моей кровати, заставив бедного Владимира до

утра не смыкать глаз, и эротическими видениями

перевозбуждать страдающее либидо. С нее это станет запросто

– вон как волнуется, что не дай бог, кто-то ее в интересном

положении увидит! Или что-то услышит.

«Ничего», – подумал про себя, – «нельзя всю жизнь синим

чулком оставаться, в наше-то время». И в подходящий момент

собравшихся осчастливил: все, забираю спальник и ухожу,

разбирайтесь здесь сами.

«Разберемся, разберемся», – пискнула Ниночка и скосила

глазки на Анастасию Михайловну, отчего та стала еще

серьезней. Но здесь ее вовремя обрадовал Дока:

«Мы с Нинкой тоже умотаем, на свежий воздух. Ну а вы

здесь останетесь,» – обратился персонально к заучу партийской

школы, так же как и я понимая свойственные той заморочки.

После этих слов Владимир облегченно вздохнул, а Ниночка

откровенно ему подмигнула.

Время было уже поздним, и за дверью домика встретила

темнота. Во всем лагере лишь один фонарь возле балка

начальника боролся с мраком в ближайшем окружении,

дотягиваясь уже слабенькими лучами до вагончика столовой. Я

машинально глянул в ту, единственно светлую сторону, и увидел,

что из вагончика выскочила женщина и помахала в мою сторону

рукой. Как это она меня увидела, в полной темноте нашей части

лагеря? Я еще раз оглянулся вокруг, поджидая Варю, шагавшую

в мою сторону, и с удивлением обнаружил, что не так-то и темно.

Это после электричества в домике я поначалу ничего вокруг не

различал, а сейчас глаза привыкли к неожиданной для них

темноте, все вокруг начал различать неплохо, и даже на

приличном удалении.

Варя подскочила ко мне, увидела в руке спальник и все

поняла:

«Если хочешь, могу тебя в вагончике положить. Только

долго спать не даст сменщица, рано придет завтрак готовить»

Сменщица Вари, вторая повариха, была женщиной

серьезной, в среднем возрасте, и никаких заигрываний с чьей-

либо стороны, кроме единственного счастливчика, не допускала.

По этой причине лишнего общения с ней ранним утром, если не

поздней ночью, мне только и не хватало. Поэтому я Варю тут же

остановил:

«Отлично переночую на свежем воздухе. Отойду в

сторонку, чтобы дурак какой на машине не раздавил, спальник

расстелю, и все, считай звезды да жизни радуйся!»

«Тогда я посмотрю, как устроишься», – согласилась Варя с

моим планом, и потихоньку в сопровождении деликатно

отставшего на пару метров Чапы, мы пошагали в сторону от

лагеря, внимательно глядя под ноги, что бы не дай бог за что-

нибудь не запнуться. Непривычная к темноте в горках, Варя

крепко вцепилась за мою свободную руку, и изредка ойкала,

когда под ногами оказывался камушек, бугорок или ямка.

Не прошли и двести метров, как нужное место я нашел –

между двумя большими каменюгами, которые не переедешь, не

сдвинешь даже бульдозером. Ногой в сторону отбросил

несколько маленьких камушков, что бы не чувствовать их во сне

под боком, расстелил спальник.

«Все, ночлег готов», – доложил Варе, и как любой мужчина,

с показным сожалением поплакался, – «одному только вот

скучать придется!»

Ранее женщина молча смотрела, как я устраиваюсь, теперь

же, после моих слов, повернулась ко мне лицом, дотронулась

рукой:

«Хороший ты человек, Юра. Даже слишком хороший», -

сказала ласково. Как мужик зрелый, я прекрасно понимал, что

стоит за этими словами. Как и то, что должно за ними

последовать.

«Почему слишком?» – задал необходимый в начавшейся

любовной игре вопрос.

«Ну», – Вара чуть-чуть помолчала, что-то про себя решая.

Как и ожидал, решилась, и уже быстро, словно боясь

остановиться и не все нужное высказать, продолжила: «Я же

вижу, что тебе сейчас женщина нужна! У тебя же все клеточки об

этой кричат! А ты все стесняешься, даже меня поцеловать!»

Высказалась на едином выдохе, затем на вдохе прошла пауза:

«А я ведь тоже живая, и от тебя мне ничего, кроме ласки не

надо!»

И что мне оставалось делать? Ну, скажите, вы, мужики и

бабы, мужья и жены, любовники и любовницы! Что я должен

делать, когда женщина сама, без грубости, наглости,

принуждения предлагает свою любовь? Мысли о которой все

чаще посещают мою голову?

Через час спокойную и довольную женщину я проводил до

ее домика, услышал на прощание «спасибо за все!», поцеловал

и пошагал к месту ночлега, посматривая по сторонам, чтобы

ненароком не нарушить покой еще одной парочки – Нины и Доки,

которые где-то рядом тоже на ночлег собирались устроиться.

Часть десятая.

Утром гостей Дока увез в партию, где его ждала страшно

дефицитная запчасть. На прощанье Анастасия Михайловна

соизволила протянуть мне ручку, показав этим, что в какой-то

мере я стал более близким для нее человеком, и одного кивка

головы, как вчера при встрече, в данном случае недостаточно.

Ниночка же вначале попрощалась с птичками, послав воздушный

поцелуй в сторону их гнезда, а потом по братски чмокнула меня в

щеку, заставив Доку вздохнуть и буркнуть «Вот зараза». На что

лукавка лишний раз улыбнулась, а мужу состроила хитрую

рожицу, как это делают дети.

В карьере я и Владимир помахали кувалдами, собрали в

мешочки выколотые куски породы, оформили пробы

этикетками, что бы знать места отбора каждой. И не

сговариваясь, отошли в тенек, под отвесный уступ карьера, в

данный момент защищавшем нас от солнца. Перекур. Я присел

на камень, а Владимир занялся сигаретой, и (наконец-то, я уже

волноваться начал) открыл рот:

«Слава богу, бабы наши отвалили!» – негативно оценил

подвиг «декабристок», – «Нет, чтобы поскромней одеться –

расфуфырились и накрасились как куклы! Мужики на них как на

прос…..ти господи смотрели!»

«Это на твою-то Анастасию?» – удивился его словам, – «Да

ей волю дай – она и здесь всех в строй поставит, и ходить будут

строевым шагом под ать-два!»

«Все равно неудобно», – невольно подтвердил Владимир

командирские замашки супруги, и явное желание считаться в

глазах окружающих признанным главой семейной ячейки. В чем

многие партийские сомневались, а здесь, в артели, пока были в

желаемом для Владимира неведении.

Я хотел посоветовать приятелю поменьше «напрягаться» в

вопросе взаимоотношения полов в жизни семейной и вообще, но

заметил, что к нам от бурового агрегата направился молодой

парень, в облике которого при встречах угадывал знакомые

черты, но познакомиться с кем ни я, ни Владимир не успели.

Кивнул в его сторону, что бы обратить внимание коллеги:

«Кого-то мне напоминает. Может и ты его видел ?»

«Где то видел», – согласился приятель, – «лицо приметное.»

Парень издали заулыбался, и подойдя поближе, догадки

наши подтвердил:

«Вижу, меня не помните! А я в партии работал, недолго

правда, но вас знаю». Он протянул руку для приветствия, хотя

уже виделись, и мы ее, конечно, пожали.

«Помним, помним», – улыбнулся гостю Владимир, – « в

прошлом году в пивбаре встречались!»

«Меня Федькой зовут», – представился как оказалось

старый знакомый, – «а вас Юрой и Володей», – кивнул головой на

каждого. «Я в артели с самого начала вкалываю, деньги нужны»,

– объяснил очень понятную в наше время причину своего здесь

присутствия.

«И нам не помешают», – согласился Владимир, но и о

сомнениях своих не промолчал, – «только не ясно, на какие

деньги можно рассчитывать».

«Старатели мало не зарабатывают», – разъяснил молодец, -

«вкалываем-то как – по полсуток и без выходных!» И

посмотрел на нас со снисходительной улыбкой, как дембиль на

новобранцев.

«Оно конечно», – непонятно в чем поддержал Федора

Владимир, – «вон как вы скважины шпарите, Серега геолог

задавать не успевает, Юру в помощь привлекать приходится!» – и

повел вокруг взглядом одурманенного дозой наркомана,

изображая из себя полного лоха.

Я с удивлением посмотрел на приятеля,

продемонстрировавшего талант актерского перевоплощения, а

парень на его «откровения» купился, и понес совсем ахинею:

«Да, у нас тут все спецы классные, и техника отличная!

Запчастей навалом, инструмент нужный под рукой всегда! И

дисциплинка та еще, никаких пьянок-гулянок!» Ну как секретарь

низшей парторганизации отчитывался перед секретарем

вышестоящим! Я даже слушать начал заинтересованно, вдруг

приплетет еще что-то, мне неизвестное. Но Владимир не дал

Федору разогнаться:

«Ага, дисциплина здесь! Механик в карьер нырнул

насмерть, а пьянок–гулянок нет! Не сходится что-то!»

Федя в момент стал серьезным: «Менты сказали, что

алкоголя в нем не нашли, значит несчастный случай был».

«Он чего, один туда погулять отправился», – счел полезным

и я вклиниться в разговор, – «или на пару с кем?»

«Раньше они вдвоем ходили, с мужиком. Петли на зайцев

проверяли. Но в тот раз пошел один точно – напарник его в

домике в карты играл, все это видели».

«Хороший мужик был?» – постарался я не уйти от темы.

«Во мужик», – поднял Федя вверх большой палец, -

«технику знал как пять пальцев, никогда не простаивала в

ремонте подолгу. Уважали его ребята».

«И «Милочка» тоже?» – невинно похлопал я глазами,

отлично понимая, что вопрос провокационный.

Парень замялся: «Тут такое дело», – все же решился

пооткровенничать, – «Милочка» непонятно кем и работает. Как

бы на подхвате у начальника. А тот с механиком ругался

частенько. По делу конечно, но начальник-то всегда главный, его

слушать положено хошь не хошь. Вот «Милочка» и приглядывал,

что бы механик лишнего от себя не выдумывал».

Высказался Федя, и показалось мне, что об этом пожалел,

потому что сразу же нас попросил:

«Только вы никому. Я то вас по партии знаю, потому и

рассказал. Но если начальник узнает», – оглянулся вокруг,

наверное проверить, что того рядом нет, – «хана мне, в момент

выгонит!»

«Об этом не думай», – возмутился Владимир от подобного

предположения, – «мы же вместе в партии работали, считай что

кореши. А своих геологи не закладывают!» – привел «веский»

аргумент, чтобы окончательно успокоить парня.

Федя заулыбался, покивал головой, – «знаю, знаю,» – но

компанию нашу тут же покинул под благовидным предлогом:

«Побегу, работа ждет!» А может не хотел продолжать разговор на

опасную тему.

Владимир смотрел вслед уходящего буровика, доставая

вторую сигарету, и непривычно молчал, что-то обдумывая.

Пришлось его поторопить:

«И как тебе наш старый знакомый? Полезное что-нибудь

услышал?»

«А как же!» – стронул я коллегу со стопора, – «Только тебе

это полезное не понравится! Потому что с фантазиями твоими

расходится!»

«Какими фантазиями?» – интересно было услышать,

подтвердит ли приятель предполагаемый мною ход его мыслей.

Подтвердил на сто процентов:

«А то, что начальника артели чуть ли не мафиозником

считаешь! Всех он, видите ли, «кинуть» собрался!» – уже угадал я

на первые пятьдесят. Но Владимир на этом не остановился: «Не

слышал, как Федор сказал, что у них все тип-топ и с техникой, и с

запчастями, и с дисциплиной даже? А спецы какие? Да при всем

этом в хороших бабках и сомневаться нельзя!» Здесь он в

сердцах бросил под ноги только что прикуренную вторую

сигарету, и дал мне совет: «Выбрось из головы фантазии насчет

второго экскаватора. Пусть им занимаются те, кому положено».

Я с грустью вздохнул: в очередной раз показал Владимир,

как легко его переубедить, заставить изменить мнение. Ну нет у

него твердости, «упертости», как у меня или у Доки, с кем уже не

раз с мнением своим оказывались в одиночестве, но никогда так

вот, как Владимир, его не меняли. Приходилось спорить,

ругаться,

выслушивать в свой адрес нелицеприятные

характеристики, но в итоге в одном очень важном деле, когда по

воле обстоятельств пришлось поучаствовать в расследовании

убийства, случившегося в нашей родной партии, оказались мы

правы. За что нас, конечно, похвалили, но почему то быстро обо

всем забыли.

Владимиру высказанного показалось маловато, и он

продолжил подтверждать легкость, с какой кардинально

меняется его оценка важных событий:

«И механик погиб случайно, без криминала. Сам слышал –

один пошел, один и в карьер загремел. И нечего нам в то

дело лезть!» – на оставшиеся пятьдесят процентов подтвердил,

что в ходе его мыслей я не ошибся даже на малость.

Из тенечка молча пошагали к зубилам и кайлам.

Откровения приятеля меня и не огорчили, и не удивили. Уверен,

что новое мнение насчет второго экскаватора и гибели механика,

которое он один раз уже успел изменить самостоятельно,

немного оглядевшись и подумав в первые дни работы, поменяет

еще не раз, развернув на сто восемьдесят градусов. И он тут же

подтвердил, что говорить мне одно говорил, но и сомнения все

же оставались:

« Непонятно только, зачем Николай Игнатович возле себя

трех бандитов держит», – уважительно назвал начальника по

имени-отчеству, все же факт подозрительной близости разных по

социальному статусу людей отметив. Но и ему постарался найти

объяснение, – «Может, они у него как охрана? Вокруг беспредел

сплошной и рекет, вот и приходится возле себя держать

мордоворотов!»

Для меня Владимир был ценным помощником в том, что

касалось его способностей поговорить с любым человеком по

душам, выпытать все нужное в легкой беседе вроде как по

пустякам, когда при необходимости можно и преувеличить, может

и соврать для пользы дела. У меня так не получалось, не мог я

ни соврать, ни преувеличить – таким родился. И иногда в очень

ответственные моменты, на сложные вопросы язык не

поворачивался ответить, потому что правдой было нельзя, а

вранье не получалось. Вот и рассчитывал на Владимира, у кого

отсутствовали подобные причуды, а потому возникшие у него

сомнения насчет непонятной близости начальника и трех

подозрительно похожих на бандитов мужиков постарался только

укрепить:

«По– твоему, бесценный Николай Игнатович старателей

боится, раз охрану завел прямо в лагере! А я не заметил, что

мордовороты его в поездках сопровождают, ни в город, ни еще

куда, где действительно беспредел и рекет! И механик, на

которого – прекрасно знаешь – любимый твой начальник

«бандюков» натравливал, то-есть защитников и охранников,

погиб не где-то там, в беспределе, а здесь, у нас, и смерть

принял такую, что я лично считать ее несчастным случаем не

могу, душа противится!»

Владимир засопел, начал перебирать рабочий инструмент –

сделал вид, что занялся делом и смотреть на меня

необязательно. Но слова мои до него дошли, потому что, потянув

время в сложной подготовке к работе кувалдой, все же со мной

согласился:

«Да, в дружбе бандитов и начальника не все чисто», -

признал этот очевидный факт, озабоченно вздохнул и меня

порадовал, – «ладно, буду вам помогать, пинкертоны хреновы.

Хотя и побаиваюсь, что ничего хорошего не получится, а вот из

артели нас вышвырнут запросто!»

Уже хорошо – очевидный и очередной разворот в мозгах

товарища на сто восемьдесят градусов определенно начался.

Часть одиннадцатая.

После работы Владимир уткнулся в книжку, которую его

жена без подсказки догадалась привезти, а я отправился

прогуляться вокруг лагеря, спокойно подумать, не лицезрея

лишних физиономий. Очень удивило меня, что с главным

бандитом «Милочкой» мы поступили не по джентельменски –

фингал на глаз повесили, руку травмировали, а его бос, то-есть

начальник артели, вроде и не отреагировал. Вернее

отреагировал, но по словам геолога Сергея, с некой похвалой в

наш адрес. С чего бы такое?

Подумав, пришел к выводам в двух вариантах. По первому

– начальник не очень ценит «защитников» и ему плевать на

разборки, лично его не затрагивающие. Подумаешь, женщину не

поделили. Насторожить его в данном случае могло одно: в

лагере появилась новая сила (это я, Владимир, Дока),

связываться с которой «Милочка» и его приспешники не

решались. И что с этой силой делать, он пока не определился.

По второму варианту – начальник и сам побаивается своих

«защитничков» и даже рад, что кое-кто им не по зубам. То-есть,

есть некий противовес, которым при необходимости он может

воспользоваться. Каким образом – можно только гадать. Но раз

никаких замечаний по поводу недавней разборки не было, то

компромат на нас его пока не интересует.

Второй вариант меня настораживал, потому что возникал

вопрос: а как «Милочка» на него отреагирует? Не такой это