Текст книги "Побег из жизни"

Автор книги: Александр Неизвестный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

ТОТАЛЬНЫЙ ПЛАН

Прошел всего час с тех пор, как Олег Рыбаков с документами на имя туриста Гарольда Джексона оставил теплоход «Либавию» и оказался в центре событий, следовавших одно за другим.

Все оборачивалось совсем не так, как предполагал Олег. Там, за рубежом, он считал: стоит ему только пересечь границу, оказаться на родной земле – и все. Дома-то он уже будет знать, что делать. Теперь он не такой дурак. Понял, в чьи руки попал. Надо играть прежнюю роль – пусть Тейлор, Шервуд, Кларк и все, кто стоят за ними, считают, что он верен им. Но необходимо предупредить своих в первый же час, как только ступит на берег Родины.

Кларк пытался запугать его встречей с каким-то человеком, который не будет вдаваться в дискуссии. Но его не запугать. Дома даже стены помогают. Он тоже не будет вдаваться в дискуссии, а покажет им, на что способен, кроме науки. Рассчитается с ними за все блага «свободного мира», за большую ложь. За свои заблуждения. За ту бездну отчаяния и обреченности, в которую они его толкнули.

Путешествие на «Либавии» доставляло ему большую радость. Он с трудом сдерживал себя перед отплытием, чтоб не обнаружить, как он действительно рад этой поездке, своему возвращению домой, на Родину. Пусть дома ждет его самое худшее, но он готов искупить свою вину и сделает для этого все, что может.

Во время плавания Олег был весел, как и все туристы, осматривал города и музеи, танцевал, плавал в бассейне. Так было до тех пор, пока уже перед самым приходом в Одессу случайный сосед Олега по каюте, закурив сигарету, сказал ему как бы невзначай:

– Дорогой друг, – Олег вздрогнул, но сосед продолжал будто ни в чем не бывало, – мне поручено передать вам кое-что.

Он назвал адрес, куда Олегу надлежало явиться за документами, и место, где его должен был встретить тот самый человек, о котором говорил Кларк. Потом, чуть понизив голос, продолжал:

– За время нашего совместного путешествия я успел привязаться к вам. Вы мне симпатичны, ваш острый ум, широкий кругозор, горячность молодости. Я старше вас и много видел на своем веку. На прощанье мне хочется дать вам совет – не вздумайте свернуть с намеченного пути. Например, позвонить, по телефону кому-нибудь из ваших друзей или зайти куда-либо – будь то частная квартира или учреждение. Нет, нет, я уверен, что таких мыслей у вас не было и нет. Но на всякий случай мне хочется поставить вас в известность, что ваш отец Артемий Максимович Рыбаков и Галя Громова находятся сейчас в укромном месте, у наших общих друзей, и с нетерпением ждут встречи с вами. Но, – в ласковом голосе соседа прозвучали жесткие нотки, – при некоторых обстоятельствах друзья могут стать врагами. Притом беспощадными. Не так ли? Впрочем, вам, я думаю, нечего беспокоиться о судьбе ваших близких. Их жизнь и покой надежно охраняют.

Олег растерянно смотрел на соседа, даже не пытаясь скрыть потрясения.

– Благодарю вас. Я и не думал ничего такого... Но при чем тут мой отец и Галя Громова? Почему они ждут меня?

– Почему? Да ведь цель вашей поездки – встреча с отцом, который поможет вам получить ваши записи, необходимые для того, чтобы, вернувшись, вы могли продолжать свою научную работу. Не так ли?

Олег кивнул.

– Ну вот, вам и представится возможность встретиться с отцом и с любимой женщиной. Я понимаю ваше волнение. О молодость!

– Но она... Откуда она узнала о моем приезде?

– Вы ведь сами написали ей письмо.

– Да, верно...

Он действительно написал Гале всего несколько слов о том, что он по-прежнему любит ее, надеется на встречу. Просит ее ничему не удивляться. Он все объяснит ей при встрече. По указанию Шервуда добавил, что письмо это ей передаст его близкий друг. Вот и все. Разве мог он предполагать, что события так обернутся! Значит, если этот тип не врет, отец и Галя... Ему недвусмысленно дали понять, что при малейшей попытке с его стороны связаться с кем-нибудь, они поплатятся жизнью. Отец и Галя – самые близкие, самые дорогие для него люди. И это он, Олег, невольно завлек их в западню. Шервуд воспользовался его письмом, таким невинным, коротеньким письмом. Что с ними теперь? Где они? Заподозрил ли что-нибудь Шервуд или это меры предосторожности, принятые на всякий случай.

Там, на теплоходе, он еще сдерживал себя, старался как ни в чем не бывало улыбаться своему соседу. Но как только он вместе с другими туристами сошел на берег, его охватило такое волнение, что он едва мог справиться с собой. Осторожно оглянулся. Его соседа по каюте нигде не было видно. Впервые за все время путешествия Олег был один, да еще на своей земле. А что, если все-таки попытаться... Нет, нет. Он не имеет права рисковать жизнью отца и Гали. Он будет продолжать игру. Сделает все, как ему приказано. Явится по указанному адресу, встретится в условленном месте с человеком Кларка. Пусть пока все идет, как идет. Лишь бы, наконец, увидеть отца. Он поймет и что-нибудь придумает. Его-то они не сумеют провести так, как провели Олега. Только бы поскорей увидеть отца! На этом он будет настаивать. Это не должно вызвать подозрений. Ведь встреча с отцом и для них является целью его поездки.

Расставшись с документами Джексона, Олег снова стал самим собой – Олегом Рыбаковым. В кармане пиджака лежал его собственный паспорт. Человек, встретивший его в условленном месте и назвавшийся Дмитрием Константиновичем Грачевым, сказал: «Вас никто не ищет на территории СССР, и безопаснее всего быть самим собой».

Грачев казался добродушным, простоватым. Олег только собирался было спросить у него про отца, но Грачев предварил его вопрос:

– В это время года в Аркадии многолюдно, много приезжих. Затерявшись в их среде, можно чувствовать себя в безопасности. Давайте поторопимся. Впрочем, я не думаю, что вы станете откладывать свидание с любимой женщиной, – сказал Дмитрий Константинович, весело хлопнув Олега по плечу.

– А как же?.. – начал было Олег, но Грачев прервал его:

– Встретившись с Галей, вы скажете, что остались тогда в Стамбуле по важным деловым обстоятельствам и сейчас возвратились, но пока еще продолжаете дела. Поэтому ваше возвращение временно не подлежит огласке среди знакомых. Скажете, что позднее ей все объясните, пока пусть не расспрашивает. А в остальном, я полагаю, моих советов не требуется. Красивая женщина, южное солнце... Счастливчик! Завидую вам... О наших целях я позабочусь сам.

Олег был ошеломлен. Неужели сейчас он увидит Галю? Как все это произойдет? Как она отнесется к нему? Многое он дал бы, чтоб не нужно было лгать. Ему хотелось говорить ей только правду. Правду о своей любви, о том, что она стала ему дорогим человеком. Правду о том, с какой душевной болью он оставил ее тогда в Стамбуле, как тосковал весь год, никогда не забывая ее. Правду о том, что любит ее и сейчас.

– Тореадор, смелее в бой, там ждет тебя награда и любовь, – вполголоса напевал Грачев, шагая рядом с Олегом. – А отец ваш, Артемий Максимович, ожидает вас здесь же, в Аркадии, на даче. Как он отнесется к встрече с вами? Захочет ли помочь? Не знаю. Впрочем, отец – всегда отец, – заключил он.

Олег согласно кивнул головой.

Они прошли к берегу, но не туда, где на песчаной полосе пляжа в тесноте лежали отдыхающие, а спустились к морю там, где никто не купался. Здесь было пустынно. В лучах заходящего солнца Олег увидел силуэт девушки, стоявшей у берега. Дмитрий Константинович не обманул – это была Галя.

– Ну, не робей, – снова хлопнул Олега по плечу Грачев.

Из-за шума прибоя Галя не услышала их шагов. Увидя внезапно появившегося рядом с ней Олега, вскрикнула от неожиданности.

Олег сказал:

– Не пугайся, пожалуйста. Это не призрак, это действительно я.

Взяв Галю за руку, он почувствовал, что она дрожит. На Олега смотрели огромные изумленные глаза.

– Какой-то сон, – произнесла Галя. – Как ты здесь оказался? И что приключилось с тобой в Стамбуле?

– Ты права, Галинка. Какой-то сон. О том, что произошло, долго рассказывать. Поверь только, я никогда не расставался в мыслях с тобой. Пройдет какое-то время, все узнаешь и поймешь. А сейчас не расспрашивай.

Галя и не расспрашивала. Она не могла не верить Олегу. Вчера вечером, когда она возвращалась в санаторий, где отдыхала, ее кто-то окликнул. Человек был незнакомый, но он знал ее имя и отчество.

– Не удивляйтесь, Галина Петровна, – сказал он, улыбаясь, и представился: – Сотрудник Комитета госбезопасности Дмитрий Константинович Грачев. Я к вам от майора Андреева.

– Андреева? Что-нибудь об Олеге? – воскликнула Галя.

– Да об Олеге Рыбакове, и весьма радостные для вас сведения, – отвечал Грачев. Взяв Галю под руку и прохаживаясь с ней по пустынному переулку, он рассказывал, понизив голос: – Олег Рыбаков выполнял важное задание секретного характера. Вы не должны на него сердиться за его неожиданный поступок и молчание.

Галя и не сердилась. Она была счастлива. Значит, сердце правильно подсказывало ей, что Олег не предатель.

– А как же Андреев? – Галя встревоженно посмотрела на Грачева. – Почему он ничего не знал?

– Тогда не знал, – отвечал Грачев, налегая на слово «тогда». – Ведь вы с ним давно встречались.

– Год назад, когда... когда я вернулась из поездки. Он вызвал меня. И других вызывал, кто был с нами на теплоходе. И Артемия Максимовича.

– Знаю. Потом Андреев знал уже, в чем дело, но не имел права говорить. Теперь тоже не нужно никого посвящать в наши дела. Олег Артемьевич очень просил об этом. Вот его письмо к вам.

Галя не знала, как благодарить Грачева. Прочитав письмо от Олега, она вскрикнула:

– Как обрадуется Артемий Максимович. Он ведь тоже верил, что все обернется к лучшему, и не терял надежды на появление Олега. Ой! Он так будет рад, – повторила она.

– Я понимаю ваши чувства и желание поскорей сообщить отцу радостную весть, но очень прошу вас не предпринимать ничего самой. Жаль, что Артемию Максимовичу пришлось столько пережить... Но ничего нельзя было сделать. Впрочем, вскоре все уладится. Завтра вы увидитесь с Олегом. Да, да, – закивал Грачев в ответ на изумленный взгляд Гали. – Очень удачно, что вы оказались в Одессе. Правда, нам пришлось поискать вас.

– Это один папин знакомый художник помог мне приобрести сюда путевку.

– Отлично, – сказал Грачев. Он и в самом деле был доволен. Художник Логинов, тот самый, что помогал проводить обыск у Мокасинова, по заданию Николаева – Грачева познакомился с семьей Гали Громовой. Вообще-то Логинов, большой любитель выпить, был не очень надежным помощником. Но в этот раз все прошло удачно. Он познакомился с Галиным отцом, собиравшим репродукции. Общие интересы сблизили их. Вскоре художник стал бывать в доме Громовых. От него Грачев узнал о дружбе Гали с Рыбаковым-старшим, о том, что девушка, к огорчению родителей, продолжает любить Олега, узнал и кое-что об Андрееве. Когда Галя собиралась в отпуск, Логинов, по распоряжению Грачева, достал ей путевку в один из домов отдыха под Одессой.

– А сейчас мы с вами вместе пойдем на переговорный пункт, – сказал Грачев. – Позвоним Артемию Максимовичу. Вы, надеюсь, не откажетесь содействовать встрече отца с сыном? – добавил он шутливо. Галя только радостно кивала в ответ.

И вот Олег перед ней. Он говорит, что весь этот год жил мыслями о ней. А у нее столько наболело, так измучили ее эти сомнения и тревоги. И дав волю чувству, Галя крепко обняла Олега, прильнула к нему.

Дмитрий Константинович, стоявший все время поодаль, спустя некоторое время подошел и предложил Олегу и Гале сесть в лодку. Они немного покатаются и спокойно поговорят обо всем, не опасаясь чужих ушей.

Олег помог Гале взобраться в лодку. Сел за весла. Грачев оттолкнул лодку от берега, вскочил на ходу.

* * *

Артемий Максимович весь вечер в волнении ходил по комнатам пустой дачи, ожидая сына.

Вчера ему в Москву из Одессы внезапно позвонила Галя и, ничего не объяснив толком, сказала, чтобы он срочно вылетал в Одессу. Так велел Андреев. Здесь его ждут радостные вести об Олеге. Завтра он все узнает. Но пока пусть никому ничего не говорит. Артемий Максимович пытался расспросить Галю, что да как, откуда она прослышала про Олега, но их прервали. На прощанье Галя только успела прокричать в трубку, что в кассе № 2 его ждет билет на самолет и что она его встретит.

Конечно же, после разговора с Галей старик помчался за билетом. Беспокоился, ругал про себя Галю, которая ничего не объяснила. Билет кассирша выдала, как только старик назвал фамилию Андреева. Артемий Максимович убеждал сам себя, что не стала бы Галя звонить зря, да еще пороть такую горячку, если бы не было на то у нее оснований. Да и Андреев не такой человек. Радостная весть – вот что главное! Радостная весть об его Олеге. Теперь, когда он уже совсем отчаялся. Что же там с ним? Где он? Неужто опомнился и едет домой? Да что гадать! Завтра он все узнает. Второпях собрав кое-какие вещички, на такси доехал до аэродрома. Оттуда дал Гале телеграмму. Волновался: адрес до востребования, получит ли вовремя. Занятый своими мыслями, он и не заметил, как долетели до Одессы. В аэропорту его встречала Галя, да не одна, а с человеком средних лет, приветливым и веселым. Незнакомец назвал имя и фамилию – Грачев Дмитрий Константинович, а на все вопросы старика только посмеивался:

– Все узнаете, дорогой Артемий Максимович. Сегодня увидите сына, и он сам вам все расскажет. А пока мы вас отвезем на дачу. Там вы приведете себя в порядок, передохнете.

Приехали на машине. Артемий Максимович хотел хоть словом перемолвиться наедине с Галей, узнать хоть, что за человек этот Грачев, откуда ему известно про Олега, но тот все вертелся вокруг. А Галя счастливо сияла глазами. «Ну ладно, – махнул старик рукой, – столько ждал, еще подожду. Только бы увидеть его – сына, увидеть здесь, на родной земле. Уж он ему покажет! Не посмотрит, что ученый. Учился, учился, а ума все, видать, мало. Ну, ладно, что теперь-то ругать, хватил он там, наверное, лиха!»

Подошло назначенное время встречи. Старик с нетерпением поглядывал на часы. Стемнело. Он подходил к окну, прикладывался лицом к стеклу, прислушивался к шагам прохожих, к шуму проезжавших машин. Слышал, как на крылечко поднялся какой-то человек, отпер ключом дверь и прошел по коридору в соседнюю комнату. Это, наверное, был дачник, о котором сказал Дмитрий Константинович, предупредив, что тот снимает другую половину дачи.

Ах, как медленно двигалось время! Нет, оно двигалось, как обычно, просто было невыносимо ждать. Вот уже стали стихать голоса прохожих, гаснуть в домах огни. Рыбаков-старший услышал, как хлопнула калитка, подхватился, выскочил на крыльцо. В темноте разглядел двоих. Узнал: один этот самый Грачев – невысокий, коренастый. А второй, второй, которого он чуть, ли не волоком тащит на себе. Неужели же это?.. Да, это был Олег. Старик даже не понял сразу, что с ним. Пьян, что ли? Или, может, болен? А Галя? Где она?

– Артемий Максимович, – позвал из темноты голос Грачева, – помогите.

Старик бросился в сад. Дрожащими руками подхватил безжизненное тело сына, тот не стоял на ногах, голова его свисала, запрокидываясь набок.

– Пьяный? – спросил Артемий Максимович, когда они внесли и уложили Олега на диван.

– Нет, Артемий Максимович, несчастье случилось. Галю он... того... Убил!

Старик сам чуть не рухнул на пол. Грачеву пришлось подхватить и его. Поддерживая, подвел к креслу, усадил. Поднес какого-то лекарства. Прикрыл одеялом лежавшего без сознания Олега.

– Ничего, не беспокойтесь, это не опасно. Сейчас он придет в себя... Поссорились они, в лодке катаясь. Она и пригрозила – молчать, мол, не буду. Велела поворачивать к берегу. Ну, а Олег испугался, видно. Потерял всякое самообладание. Я не успел помешать. Его самого только придержал, не то и он туда бы кинулся. Ведь любил он ее, Артемий Максимович. Любил. И вот такая история. Сдали нервы...

Старик слушал Грачева, ничего не понимая. Кого так сильно испугался Олег?

– Ну, Галю же, – терпеливо объяснял Грачев. – Ведь она грозила выдать его.

Долго втолковывал Грачев старику, что произошло, пока тот понял весь трагизм случившегося. Вот оно, оказывается, что! Галя, позвонив ему по телефону, говорила, что его ожидают радостные вести, и сама, сердечная, так радовалась, так ждала встречи с Олегом! И он, старый, поверил, поверил, что сын осознал свои ошибки, понял свою вину и вернулся домой. Но, выходит, его блудный сын и не думал возвращаться. Да, да, верно говорит Грачев, Галя по телефону просила его захватить синюю тетрадь с расчетами, лежащую в столе у Олега. Он тогда еще подивился – зачем. До тетради ли? Но раз просит – значит, надо. Разыскал тетрадку, сунул в чемодан и забыл о ней. А сын-то не забыл. Оказывается, приехал он не к старику отцу, не к матери-Родине вернулся. А явился за этой тетрадкой, которая ему там понадобилась. Приехал тайком, как вор.

– Ну, а вы кто такой будете? – угрюмо спросил Рыбаков-старший Грачева.

– Друг вашего сына, – отвечал тот. – Поверьте, я совсем не мог предполагать, что такое случится. Олег просил передать Гале письмо и вызвать ее сюда. Уж очень ему хотелось повидать ее и вас. Тосковал он и очень беспокоился о вас. Хороший у вас сын, Артемий Максимович. Хороший и талантливый. Большое будущее его ждет, если... если вы не откажетесь ему помочь.

– Да как же я-то ему могу помочь? – удивленно вскинул голову старик и покосился на сына, все еще без памяти лежащего на диване.

– Не надо нервничать. Возьмите себя в руки. Будем действовать вместе, – голос у Грачева был сочувственный.

* * *

Олег и вправду находился в оцепенении. Он был не в силах сейчас разговаривать ни с Грачевым, ни с отцом. Ему хотелось, чтобы все, что произошло, оказалось кошмарным сном. Отвернувшись к стене и смежив глаза, он пытался снова и снова представить себе все сначала. Вот они садятся в лодку, счастливая, не скрывающая своей радости Галя, он и Грачев. Олег гребет, и лодка быстро скользит по волнам. Галя, сидя напротив него, улыбается. Ветер треплет ее волосы. А потом... потом вдруг Грачев. Для чего он это сделал? Когда они отъехали далеко от берега, Грачев неожиданно говорит:

– Галя, я должен вам сказать правду. Пусть ваша любовь поможет понять все, как нужно.

Олег даже не сообразил сразу, к чему ведет речь Грачев, не сумел ему помешать. Всего мог ожидать Олег от Грачева, только не этого.

Дмитрий Константинович ровным и твердым голосом, отчеканивая каждое слово, сказал Гале, что Олег не выполнял задания в Стамбуле. «Какого задания?» – мелькнуло тогда у Олега. Ничего не понимая, он изумленно продолжал слушать. Грачев сказал, что Олег вовсе не собирается оставаться в Советском Союзе, что он приехал за тетрадкой, необходимой ему для продолжения научной работы там, за рубежом.

Галя стремительно обернулась к Грачеву, сидевшему на носу лодки. Олег успел только заметить, как побледнело ее лицо.

– Вы шутите, Дмитрий Константинович?

– Нет. Я не шучу. Олег Артемьевич подтвердит это. Вы можете уехать с ним.

– Галя! – закричал Олег. Но Галя не слушала.

– К берегу! Немедленно гребите к берегу! – твердила она. И видя, что Олег медлит, поднялась в лодке, словно хотела броситься вплавь. – Предатель!

Олег кинулся к Гале. Грачев опередил его. Схватил Галю за руку, стараясь удержать ее. Но Галя вдруг как-то неестественно наклонилась, чуть не перевернув лодку, и упала за борт.

Олег ждал, вот она вынырнет, и уже торопливо снимал пиджак, чтобы прыгнуть в воду ей на помощь. Но Галя так больше и не появилась на поверхности. Почему? Ведь она отлично плавала. И ушибиться об лодку она не могла. Что случилось с ней? Может, она потеряла сознание? Олег рвался искать ее. Грачев с трудом удерживал его, приговаривая.

– Успокойтесь, Олег Артемьевич. Возьмите себя в руки.

«Возьмите себя в руки», – эта фраза снова донеслась до Олега. Но теперь Грачев говорил ее отцу. Олег прислушался. Грачев уговаривал отца:

– Спасать нужно сына. Неровен час, задержат. Побег. И вот теперь убийство. Пули не миновать тогда сыну вашему, Артемий Максимович. Нужно быстро действовать.

– Да как же он ее... Галю... убил? – Отец с трудом выдавил из себя это слово.

– Да я ведь вам говорил, Олег еще оттуда написал Гале письмо. Просил ее приехать сюда и вызвать вас. Когда он предложил Гале уехать с ним вместе, она стала кричать, требовать, чтобы повернули к берегу. Олег испугался, что она выдаст, и столкнул ее за борт. Я на веслах сидел, не успел помешать.

«Что он говорит?» – мелькнуло у Олега. Да, он считал себя виновным в гибели Гали. Написал ей то злополучное письмо, воспользовавшись которым, ее заманили в ловушку. Но разве он мог столкнуть Галю за борт? Сейчас нужно встать, сказать этому Грачеву все, как есть, и пусть будет, что будет! Сказать! А отец! Теперь-то он понимает, кто такой Грачев. Он хитер и беспощаден. Ну хорошо, для Олега жизнь потеряла всякую цену. Погибла Галя. Грачев не станет разговаривать. «Это человек практики, а не науки», – вспомнились ему слова Кларка. Он убьет Олега, и отца, а сам уйдет, и никто даже не догадается, что произошло. Все будут считать Олега предателем, как считала и Галя. Это были ее последние слова. Олег застонал.

Скрипнуло кресло. Верно, отец хотел подойти поближе.

– Ничего, ничего, – раздался голос Грачева. – К утру он придет в себя. Но нам надо спешить.

– Что же я должен сделать? – глухо спросил отец.

– Вот что. У Олега паспорт на его собственное имя. Паспорт изготовлен ему «там», а не «здесь». И вы сами понимаете, что он может подвести Олега. Мы не рассчитывали, что дело примет такой оборот. Теперь гибель Гали все осложнила. Нужны настоящие, а не подложные документы, под которыми Олег мог бы прожить здесь некоторое время, пока удастся его переправить назад. Вы работаете на Гознаке мастером графики. Для изготовления настоящих документов мы не располагаем секретом защитной тангирной сетки. Вам с ней приходится иметь дело часто. Только вы можете помочь Олегу. Дайте мне графику сетки. От этого зависит жизнь вашего сына, его будущее.

«Вот, значит, что им нужно, – думал Олег. – Наука, тетрадь с расчетами! Какой же я был слепой! И моя научная работа им нужна была, как телеге пятое колесо. Пользуясь мной, они подбираются к Гознаку. И отец в их руках. Что он думает сейчас обо мне? Кем я выгляжу в его глазах? Хоть бы на секунду вышел из комнаты этот бандит Грачев. Сказать отцу, кто такой Грачев. Да он, наверно, и сам понимает... А пока нужно делать вид, что все еще нахожусь в бессознательном состоянии».

Все больше горбился и опускал седую голову старый Рыбаков, слушая Грачева. Такого он не ждал. Не ждал, что судьба так жестоко поступит с ним снова, вернув ему сына и снова отняв. Не ждал, что на чашах весов, с одной стороны, будет жизнь его сына, его благополучие, а с другой – его собственная совесть, рабочая гордость, честь советского человека.

Его Олег, неужели он мог убить Галю? Казалось, сердце само кричит: «Нет! Нет!»

Ну, а если его сын и в самом деле убийца, то не будет ему пощады даже от отца родного. Так, не сомкнув глаз, промучился почти всю ночь Артемий Максимович, слушая Грачева и хватаясь за сердце то от страха, то от стонов Олега, метавшегося в бреду.

Крепкое сердце еще, мелькнуло в голове, коль снести это может, не рвется. Много тут еще разбираться нужно, что к чему. Да «друг» этот думать даже не дает. Все в одну сторону гнет. Сетку скорей, чтоб Олега спасти. Только как это мог Олег Галю сгубить? Сын его, крови рыбаковской, не было такого в роду Рыбаковых. Да и любились они с Галей сильно. Знает он.

Хоть бы словом с Олегом перемолвиться. Как он стонет! И этот супостат тут, ни на шаг не отходит. Олег затих. Старик, сидя в кресле, прикрыл ладонями лицо, уйдя в свои мысли.

«Ну что ж, пусть посидит, подумает», – прикидывал Грачев. Все равно он будет действовать так, как намечено им, Грачевым. Отец – всегда отец. Из-за сына не только сетку – голову отдаст. Он выполнит задание Грачева – другого выхода у него нет. К утру они вылетят в Москву с таким расчетом, чтобы старик мог вовремя прийти на работу. Он возьмет все, что требуется, скажется больным и уйдет. Это ни у кого не вызовет подозрений: на нем и так лица нет. Он будет поджидать его, и Рыбаков-старший передаст ему все, что нужно. Олег пока останется здесь, под присмотром Логинова. Вечером Логинов увезет Олега на теплоходе в Батуми, где они будут дожидаться возможности отправить его за рубеж. Основная миссия Грачева – найти подход к Гознаку, достать сетку, кажется, подходит к концу. «Пора передать Логинову билеты на теплоход до Батуми и последние инструкции, – подумал Грачев. – А потом со стариком на аэродром».

Он еще раз неприметно окинул взглядом спящего Олега, старика, неподвижно сидевшего в кресле, и вышел из комнаты.

Олег, не поднимаясь, прошептал:

– Отец!

Старик вскочил, но Олег сделал ему предостерегающий знак, и Артемий Максимович, оставшись в кресле, наклонился поближе к сыну.

– Мы с тобой оба в руках бандитов, – прошептал Олег. – Галя погибла. Сетка мне не нужна. Но будь осторожен.

– Понимаю, – прошептал Рыбаков-старший. – Держись, сынок. Пришлю подмогу.

Когда вошел Грачев, старик все так же сидел в кресле, закрыв руками лицо. Олег спал.

– Поехали, Артемий Максимович, – сказал Грачев.

Старик покорно поднялся. Спросил только, кивнув на сына:

– А как же его бросить в таком состоянии?

– Ничего, за ним сосед присмотрит. Он хороший человек.

– А не опасно? – недоверчиво спросил старик. – Ведь он... чужой.

– Ничего, – успокоил Грачев. – Он мой знакомый. Да ведь и не надолго. Утром будем в Москве. А дальше все зависит от вас. Как только получу сетку, вернусь за Олегом, переправлю его в безопасное место.

– Ну, ну, – закивал старик, засуетился, словно хотел поскорее ехать.

«Теперь он сам поторапливаться будет», – с удовольствием подумал Грачев.

Когда они вышли, едва стало рассветать. На прощанье старик бросил беспокойный взгляд на сына.

* * *

Утром дежурный Комитета госбезопасности из Москвы позвонил в Одессу Андрееву. Сказал, что его разыскивает Рыбаков Артемий Максимович. Утверждает, что дело очень срочное и важное. Рыбаков находится у себя на работе на фабрике Гознак и говорит, что не может выйти за ворота. Якобы его подстерегает какой-то бандит. Андреев немедленно соединился с Гознаком.

– Беда стряслась! Большая беда! Товарищ Андреев, – кричал в трубку старик. – Время не терпит. Кровь пролита. Меры принять нужно. Да я вам сначала все расскажу по порядку.

Артемий Максимович рассказал Андрееву, при каких обстоятельствах он оказался в Одессе, в обществе Олега, Гали и Грачева, а также о том, что там случилось накануне вечером.

– А этот Грачев – птица стреляная. К сетке тянется. Ну я схитрил. Собрался. Летим, говорю, раз надо. Сетку отдам. Сына спаси. Вот только что отвязался у самой проходной. Скоро домой позвонит, чтоб встретиться. Что теперь делать? Не упустить бы его, – закончил свой рассказ Артемий Максимович. – И Олег там с «соседом», тоже, видать, из «ихних».

– Адрес? – спросил Андреев.

– На 5-й просеке дача. Адрес не знаю. Галя свезла, а с дачи – Грачев. Вот только заприметил, что просеку 5, когда к трамваю шли утром с Грачевым. Третья дача от угла по левой стороне.

– Хорошо, Артемий Максимович. – Идите домой и ждите звонка Грачева. Встречу назначит – встречайтесь. Сетку отдайте ему.

– Да я тут присмотрю из старых. Не видать ему новой-то сетки. Не зря она защитной зовется.

– Нет, – подумав, сказал Андреев. – Дайте новую, настоящую. Не бойтесь. Он никуда с этой сеткой не денется.

– Только вы уж за ним хорошенько смотрите, а то он прыткий.

– Посмотрим. И об Олеге позаботимся. Я ведь недалеко от него нахожусь. Минут десять на машине, – подбадривал Андреев старика. – Все будет сделано как надо. Галю жаль. Вы говорите, Грачев сказал, что ее убил Олег? В этом еще разобраться надо – как и что там в лодке случилось.

Артемий Максимович сидел дома и ждал звонка, как было условлено. Грачев вскоре позвонил, спросил, все ли готово, и, получив утвердительный ответ, сказал, что через полтора часа встретит его возле билетной кассы аэропорта Внуково.

Артемий Максимович едва успел предупредить по телефону дежурного Комитета госбезопасности о месте назначенной Грачевым встречи.

«Супостат! Рассчитывает в обрез. Чтоб бежал, торопился. Супостат вражеский, и только. Командует! Да не долго командовать тебе осталось», – бранился Рыбаков, предвкушая свое скорое избавление от Грачева.

Каково же было его изумление, когда, направляясь к метро, он не успел пройти еще и половины переулка, в котором жил, как Грачев появился с ним рядом.

– Пожалел вас, Артемий Максимович, – сказал он. – Далеко в аэропорт ехать. Отдохните теперь. Не горюйте. Олега устрою, скоро получите от него весть.

– Как же так, – растерянно проговорил старик, – я ведь и не повидал его, Олега. Думал, теперь вместе с вами и полетим к нему.

– Нет, вместе нам пока нельзя. Сами понимаете, какое положение. Ну, Артемий Максимович, недосуг мне, к самолету успеть нужно. Давайте, что принесли, – сказал Грачев, останавливаясь.

Вручив ему конверт с чертежами, утирая платком слезу, Рыбаков сказал на прощанье:

– Сына побереги, Дмитрий Константинович. Стар я, не свидимся более, – и зашагал назад к дому. Он торопился позвонить дежурному и сообщить ему об изменившихся обстоятельствах встречи.

– Супостат, – сказал он в трубку. – Велел во Внуково ехать, а сам возле дома догнал. Пожалел, говорит, меня. Эк его упустили, – огорчался Рыбаков. – В Одессу лететь собрался, так вы его в самолете смотрите.

– Посмотрим, Артемий Максимович, посмотрим, – отвечал дежурный. – Никуда не денется.

Прошел страх, навеянный Грачевым, иссяк запал, и снова оказался Артемий Максимович в горестном одиночестве. «Справится ли Андреев? Не ускользнет ли Грачев? Что будет с Олегом, с сыном моим единственным?» – думал Рыбаков, опускаясь в изнеможении в кресло и закрывая от усталости глаза.