Текст книги "В поиске сна (СИ)"
Автор книги: Александр Матвеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)
Глава 8
Пробуждение было дерьмовым, выпили мы вчера очень много, конец вечера вспоминался очень смутно. Глядя в знакомы потолок я с облегчением понял, что я сейчас у себя дома. Это на порядок упрощало ситуацию. Пошарив на ощупь по кровати, и не найдя никого кроме кошака, убедился, что я в ней один, тоже не плохо. Кружок только проснулся или сделал вид, что только проснулся и сразу потребовал внимания. Погоди еще не много, надо мысли в порядок привести. Следующей находкой на кровати стала слипшаяся, обдроченая футболка. Понятно, Эля весь вечер дразнила меня, а когда мы обнялись на прощание то ли укусила за шею, то ли хотела поставить засос, пока Влад отчаянно пытался проникнуть в такси. А приехав домой я почувствовал себя обманутым и захотелось хоть какой-то любви. К Астре я бы в таком состоянии ни за что не поехал. Да и слишком лицемерно это было бы. Надеюсь, что это хотя бы была порнуха, а не фотки Эли.
Твою мать, почему так все получилось. Снова это липкое чувство, от которого не отмоешься, хоть кожу с себя сдирай. Все же было хорошо, с чего вдруг такие движения? Неужели она считает, что я лучше Влада? Верх глупости как по мне. С другой стороны, это было чертовски приятно, запах, объятья, губы. И от того, мне приятно сразу стало еще больше противнее. Почему нельзя прокрутить время вспять, я бы не повелся на провокацию, это ведь была провокация? А точно бы не повелся, уверен? Вчера же думал по-другому, двуличная ты сволочь. Черт с ним, сделанного не воротишь. Не первый и не последний твой косяк в жизни, мог бы и привыкнуть. Но погружаться в это дерьмо снова, не было никакого желания.
Моя любимая футболка, черт, ну надо было же именно в ней заниматься себялюбием. Плевать, в кота не попал и ладно, хотя на всякий случай неплохо бы его осмотреть. А вдруг зацепило кота шальной белой пулей? Другие коты перестанут его уважать? А что бы с ним сделали в кошачьей тюрьме? Продырявили миску? Ложку? Его самого? Придут ко мне гости, а у меня кот с дырявой миской спит у туалета. С другой стороны, как другие коты узнают об этом если я никому не скажу?
– Ладно, не переживай Кружок, я тебя не сдам, – вот это щедрость! Чуть не ответил я сам себе.
Но Кружок не переживал, он так и не узнал, что его репутация висела на волоске. Кружок хотел есть.
От этих мыслей замутило еще больше, но это же и немного меня развеселило. Я проснулся раньше будильника, значит времени вагон. И хоть свои поганые мысли и поступки водой не смоешь, надо сходить в душ. Дав команду домашнему ИИ по имени Домовой, включить телевизор и вскипятить воду для чая, я отправил свое грешное тело в ванну.
Пригубив чай, я понял, что вкус виноградного улуна мне порядком надоел, пора бы купить что-то другое. Эля ничего не писала, я тоже. Может не вспомнит? Хорошо если так. Да блин, чего я так парюсь, мы же не переспали, даже не целовались по большому счету. Лучше напишу Владу, спрошу как он.
От телефона меня оторвал телевизор, обычно я не прислушиваюсь, но тут услышал знакомые слова:
«Начало четвертой недели осушения Полозовского пруда, известного в народе как Озеро доброты, ознаменовалась новыми печальными находками. На этот раз, ближе к южному берегу, были обнаружены останки трех человек, двое взрослых и один ребенок, по всей видимости семья. В данный момент экспертиза устанавливает личность погибших, но уже известно, что шестнадцать лет назад в городе Оскольник пропала семья Давыдовых, прибывших из столицы недавно образовавшейся, на тот момент, Империи. Итого, за двадцать три дня осушения были обнаружены останки сто семнадцати человек. Для Оскольника, небольшого города с населением чуть больше восмидесяти тысяч, эти дни – дни повторного траура, дни когда вскрываются старые раны, которые приносят новую боль».
Оскольник, название соответствует содержанию, жизни многих людей были разбиты в дребезги. В первые годы после после образования новой Российской Империи он стал маленькой столицей преступного мира. Пока император и приближенные давили оппозицию в крупных мегаполисах, на подобные вещи, творящиеся в провинциях закрывали глаза. Особенно в таких маленьких городах как этот. Помимо того, что власть была полностью коррумпирована и ею вертел один криминальный клан, туда стягивалось и отребье из других регионов, в основном, чтобы залечь на дно. Но увидев все возможности этого дна, им не лежалось. Простые горожане хотели бежать оттуда, но даже это было не так просто, их удерживали любыми доступными способами. Увольняли только по статье, жилье выкупали, а точнее под угрозами заставляли продавать клану за бесценок, да и просто угрожали расправой. Уехать оттуда можно было только голым или в гробу. Ведь кто-то должен был тройку градообразующих предприятий, имеющих важное значение для промышленности целой страны, особенно в преддверии возможной гражданской войны. Это было единственное требование новой власти и в обмен на его выполнение, они не трогали устоявшуюся криминальную экосистему.
Император жестко давил своих противников одного за другим и через пару лет они закончились. Настало время вглядеться в Империю более детально и узреть все те кошмары, которые творились пока он боролся за власть. Благо и тут он не медлил, и во все подобные преступные города-государства ввел войска. Мразей быстро переловили и расстреляли, ограничившись двухминутным судом на каждого, где просто зачитывали приговор. Потому что они не должны были говорить и их не должны были услышать, что все непотребства совершались с молчаливого одобрения императора.
Как странно вспоминать этот город. Я мало там пробыл, да и совсем ребенком был тогда. А потом мы все оттуда уехали. Уже не важно.
Телефон издал короткий сигнал оповещения, и я переключился на него. Пришло сообщение от Астры.
«Доброе утро! Как твое состояние? Хорошо отметили? Не разбудила?»
Она в своем стиле, как всегда вежлива и заботлива, а может быть я просто прочитал ее голосом.
«Доброе! Все хорошо, голова пока еще в тумане, но я почти привел себя в порядок. Отдохнули не плохо, мне даже понравилось. Ты как? Скучаю.»
И я действительно скучал, после таких сомнительных приключений всегда чувствовал себя ослабевшим и жалким. Очень хотелось тепла, и она могла его дать. Прижаться к ней и просто немного посидеть в обнимку. Подобные мысли были приятными и строго для себя решил, что ни за что не предам ее.
Но почему я так думаю только тогда, когда мне хреново? Бегу как побитый пёс к хозяину. От подобного сравнения я даже на секунду разозлился, на Астру за то, что так превозношу ее, на Элю за то что вертит мной, на Влада, за то что выбрали его а не меня. Но все это быстро закончилось, когда пришло осознание того, что сам дурак, который позволяет собой вертеть и бежит скулить после этого, в объятья к тому, кого чуть не предал. Дно.
«Я тоже. Тебе нужно сегодня на работу? Увидимся?»
Идти на работу решительно не хотелось, но я должен был увидеться с остальными, чтобы знать наверняка, все ли в порядке. По-прежнему ли мы дружная компания?
«Я заскочу туда буквально на полчаса, поставить несколько печатей и расписаться. Потом го куда-нибудь?»
«Мне нужно дождаться курьера, там подарок для сестры, потом могу приехать к тебе. Бродить сегодня не хочется».
«Отлично, тогда я заеду за тобой, целую.»
День стал немного лучше, осталось добраться до работы, проверить друзей и забрать машину.
На улице было все так же свежо, комфортные минус пять-шесть градусов. Возле метро я увидел троих человек стоявших сбоку от входа и прижимающих к груди паспорт империи.
Добровольные рабы. В последние два-три года это явление набирает обороты. Началось это как развлечение для богатых, известный телеведущий проиграл спор другой медийной личности, и они заключили договор добровольного рабства на определенный срок. Над ним трудилась прорва юристов и все это закончилась как шутка без каких-либо последствий для участников. Но дурной пример оказался заразным и спустя год подобные институты работали уже на всех социальных этажах. Если среди богатых это было не более чем прихотью и способ подчеркнуть свой статус. Для кого-то фетиш, быть либо господином, либо рабом. То, чем ниже по ступеням, тем все становилось серьезнее. На среднем уровне достатка, это мало отличалось от обычной работы. Появились свои профессионалы в этом деле. Суть была проста, работодатель полностью берет на себя ответственность за жизнь добровольного раба. Обеспечивает жильем, питанием, медицинским обслуживанием и прочим. Взамен хозяин получает от раба все услуги, на которые тот соглашался по составленному договору. Все просто, за правами таких граждан следили тщательно, сделки официально регистрировала Малария, учредитель Гильдии, люди доверяли. Обычно люди рассматривали это как временную меру, у кого резко прохудились дела и кошелек, кого уволили с работы или выгнали с квартиры. Но и к потенциальным рабам тоже было множество требований таких как здоровье, отсутствие судимостей, эстетическая красота и образованность. Иногда попасть в эту категорию было сложнее чем устроиться на достойную работу, отбор был жестким.
Но если коснуться дна, то можно увидеть тех, кто не прошел отбор в рабы по нужным параметрам, больные, некрасивые, сидевшие, старые. На этом моменте все эти детские игры заканчивались и начиналось реальное рабство. Люди в безвыходном положении выходили на улицу и просто прикладывали к груди паспорт, это служило сигналом, имеющим простое значение «не дайте мне умереть». Хотя чаще всего случалось именно это, люди все равно подписывали контракты, не имеющие никакого реального обеспечения и социальные службы не могли отслеживать таких вот рабов. Империя пыталась с этим бороться, но явно не с той стороны. Вместо попыток поднять общий уровень жизни, таких людей отлавливали социальные дружины и отправляли в трудовые приюты. Где по итогу оказалось гораздо хуже, чем просто на улице. Проблем от них было гораздо больше, чем пользы, по этому от них все таки отказались. А в конституцию ввели новый пункт, который гласил, что гражданин Империи сам в праве выбирать быть ему рабом или нет.
Возле входа стояли трое с паспортами, два мужика лет сорока и девчонка, на вид старшеклассница. Судя по всему замерзли, значит давно стоят. Странно, обычно таких юных девушек разбирают сразу, и десяти минут не прошло бы, как появился какой-нибудь вербовщик или сектант отвечающий за эту территорию. Значит, что-то с ней не так, интересно.
– Привет, получается работу ищешь?
Девушка повернулась и было видно, что в глазах ее затеплилась надежда. Красивая, хоть и одежда очень изношенная, волосы спутанные, на глазах закись, но все равно красивая.
– Здравствуйте, да, я все умею! Абсолютно все..
– Погоди, – я прервал ее, чтобы не слушать всю пылкую тираду целиком, – я вижу ты давно стоишь тут и никто тебя не взял. Что с тобой не так?
Взгляд девушки погас и губы чутка дрогнули, только слез мне тут не хватало. Не глаза остались сухими. Она оторвала паспорт от груди и начала его листать, я уже понял, что сейчас увижу. До листав она повернула его ко мне. На восемнадцатой странице паспорта стояла два красных плюса. Спид. Первый плюс означал, что человек инфицирован, второй означал, что этот человек заразил другого.
– Ну и что, что меня трахать нельзя, я ведь много всего другого могу, – тихим голосом она как заведенная перечислять свои достоинства.
– И на затылке метки есть? Обе?
Она осеклась на полуслове и медленно кивнула. Выходит, это было больше трех лет назад, до отмены насильственных татуировок на шее для ВИЧ-инфицированных. Такая драконовская мера была введена после того, как уровень заражения населения Империи перевалил за два процента. После установления диагноза было две дороги, на свободу с отметинами, либо в спец-тюрьму, но без них. Отменили эту дичь три года назад, после нескольких бунтов, бунтов обреченных. Людям действительно нечего было терять, их права были попраны, их жизнь была короткой и безрадостной. Смертей было много, но они добились отмены хотя бы части этих унизительных мер. Но отметины остались у многих, в отличии от обычных тату их можно было удалить только хирургическим вмешательством, а ни один врач на это не пойдет.
– Сколько тебе лет?
– Шестнадцать, – совсем тихо сказала она.
Совсем ребенок, а тогда ей было даже меньше тринадцати. Будь это врожденный ВИЧ, то до этих лет она скорее всего не дожила бы. Получается ее заразили. Паскудство.
– Живешь хоть не на улице?
– Нет, в четырех кварталах отсюда есть хостел, там живу я и мой младший брат. Но нас скоро выселят, сразу после нового года.
Значит на родителей не рассчитывает.
– Младший брат? Сколько ему?
Она на секунду застыла, а потом быстрым движением спрятала паспорт и отпрянула.
– Нет! Его нельзя, его не отдам!
Вот дуреха.
– Спокойно, – и приподнял ладонь, – никто не собирается трогать твоего братишку. Я не из этих. И не вербовщик.
Она все еще смотрела с недоверием, но чуть расслабилась. Люди после ее криков разве что посмотрели косо, но в основном всем было все равно. Двое мужиков с паспортами подошли, чуть ближе и один спросил.
– Молодой господин, а может ну ее, может мы на что-то сгодимся?
– Прочь, – слова вылетели сами, и чуть ли не с рыком. Возможно даже против моей воли. Черт, корить же себя потом буду за грубость. Да и сейчас конфликта не хотелось, но мужик, благо, оказался понятливый и сразу отступил.
– В общем, – продолжил я, вытаскивая бумажник, – приходи завтра ко мне в мастерскую, расскажешь свою историю, посмотрим, что можно сделать.
Я вытащил визитку и протянул ей. Она осторожно взяла ее и начала внимательно изучать. Пока доставал визитку я увидел, что в бумажнике лежит купюра на пятьсот универсальных кредитов. Сумма неплохая если подумать, мы вчера в гильдии пропили не многим больше, а там отнюдь не дешево. Жалеть буду это точно. Но самолюбие мне не простит если я откажу себе в этом маленьком капризе. Я обеспечен, но не богач.
– И на, поешь чего-нибудь, – она оторвалась от визитки и посмотрела на протянутую ей купюру. На ее удивленные глаза можно было смотреть вечно. Внутри у меня все запело от ощущения собственного благородства. И сразу же стало неловко от всей этой показухи, тьфу ты, чтоб ее.
– Вы серьез..
– Бывай, – сунув деньги ей в ладонь я быстро развернулся и пошел ко входу в метро, не увидев ее слезы и улыбку, не увидев как она радостно побежала домой. Почему мне стало стыдно, я и сам себе не мог объяснить. А денег тут же стало жалко. Ладно, плевать.
В магазине, офисе и мастерской компании «Муза и Лира» было привычно шумно. Двое мастеров занимались заготовками рождественских снежных шаров, один фасовщик раскладывал по коробкам готовую продукцию. Пока мы могли себе позволить только одного фасовщика, а когда он в отпуске, его заменял кто-нибудь из мастеров, но дальше больше.
– Привет всем, – сказал я на автомате, и тут же вспомнил, что Эля запрещает нам такое панибратство с персоналом. С другой стороны, мужики они нормальные, не думаю, что их это как-то коробит. – Есть какие-то срочные вопросы? Как в целом дела?
– Добрый день, – ответил старший мастер Валентин, – с утра были, но хозяйка все порешала. Она в хорошем настроении, – сказав это он улыбнулся.
Ну да, хозяйкой они называли только Элю, нравилась она им, да и знали, что она иногда нас строит. Понимаю. Значит она в хорошем настроении, уже не плохо. Перекинувшись еще парой слов с мастерами, прохожу в офис. Влад пластом лежит на диване, Эля пьет кофе у магнитной доски с текущими задачами. Оба оборачиваются.
– Все нормально Влад, можешь не вставать, не переживай, – махнув рукой Владу я поворачиваюсь к Эле, – зачем его притащила-то?
– И тебе привет, – она улыбается, глаза веселые, – он отказался оставаться в одиночестве, сказал, что умрет без меня, а так есть хоть какие-то шансы выжить.
Она подходит, чтобы чмокнуть в щеку и слегка приобнять. Все так естественно, как обычно, привычно, что я наконец-то позволил себе расслабиться. Как-будто вчера ничего не произошло, и ведь вправду не произошло. Мы поболтали минут двадцать, просто приятная похмельная беседа близких друзей. Посмеялись друг над другом, кто, сколько бокалов пролил на себя, у кого заплетался язык, кто обещал прийти на свадьбу к таксисту и называл его братом. И мне впервые за сегодня стало так тепло, что только по дороге к Астре, сидя за рулем я понял, что самым краем сознания думаю о другом. О том, что чмок Эли был дольше чем обычно, а когда она обнимала меня то ее пальцы пробежались по ребрам со стороны, которую Влад не видит и как-будто бы пощекотали и ущипнули. Но я решил не задумываться над этим, все ведь хорошо, все как всегда.
Глава 9
– Мама... – мальчик смотрел вверх, туда где должен был быть потолок, но взгляд был невидящий.
Он только что вернулся с очередной экзекуции, устроеной большим парнем. С тех пор как мы поселились во внешнем контуре ядра души мальчика, так назвал это пространство один из тёмной троицы, а так назвали их мы, большой парень приходил три раза. Нас перестало выкидывать в обычный мир, но тёмная троица в эти моменты транслировала нам все, что происходит снаружи. Он был очень изобретателен во всем, что касается мучений и нанесении вреда. Полная противоположность меня, как врача, да и как человека. Смотреть на это было больно и собственное бессилие только усугубляло эту боль. Мальчик кричал до хрипа и крик разрушал светлячки, души, обитавшие на Кладбище честных и Озере доброты, а кого не добил, притягивал и вроде как усиливал. Мы многого не понимали, но наши ряды пополнились. Трое, по одному уцелевшему после каждого сеанса терапии от большого парня.
Диана, учитель средних классов, субтильная девушка лет двадцати пяти. Она появилась здесь в обычном черном костюме, очках с очень толстой оправой и классным журналом в руках. За счет формы носа, лицо имело птичье выражение, а вместе с большими очками и густыми волосами она была похожа на сову. Добрая и скромная девушка, к сожалению, если не повезет с коллективом, а школа это женский коллектив, то такие там не приживаются.
Вторым пришел Сергей Крамов, прапорщик имперского спецназа. Был немного моложе меня самого, может едва за сорок. Вопреки стереотипам о прапорщиках, как о хранителях традиций армии, солдафоном не был. С ним было приятно беседовать, он разбирался во многих вопросах и был всегда рассудителен и спокоен. В его спокойствии чувствовалась сила. За свою жизнь он побывал во многих горячих точках поскольку внешняя политика и Союза и его преемнице Империи была достаточно агрессивной.
И третьим был Полуночь, мальчик лет шести, имени своего он не помнил, только прозвище как его называла мама из-за того, что он по долгу не мог уснуть. Его очень крепко приложило еще в самый первый раз, когда большой парень только и малыш только объявились тут. Странно, меня те события взбодрили и усилили, а из Полуноча наоборот, как будто вырвали кусок и он отключился. А вновь проснувшись не смог вспомнить кто он. Так и лежал угасая, пока в какой-то момент не разглядел светящуюся нить и двинулся по ее направлению. Так он и обрел новый дом. Его случай был интересен тем, что обычно во время мучений малыш как-то воздействовал на пространство и возможно было только два исхода. Ты либо становишься сильнее, либо идешь на запчасти для самого малыша. Потому как после каждого визита большого парня, на душе малыша появляются трещины и их надо латать, так объяснила нам тёмная троица. Они же запретили давать ему имя, пока они не подберут ему подходящее, говорят это очень важно. А после этого мы сможем дать ему второе имя, человеческое.
Тёмная троица приняла Полуноча очень радушно, объяснив, что именно часть его ядра стало основой для новорожденной души малыша. Мироздание, Вселенная или что там еще, выдало сосуд для осколков в виде маленького мальчика, она же нашла примерно такого же пацана, и вырвала часть из его души, чтобы на ее основе слепить новую и подсадить на нее тёмную троицу. Но только часть, иначе появились бы новые осколки, а Вселенная сама себе не враг. И отличался Полуночь еще тем, что на его плече сидело три черных комочка, такие же как на малыше, только в сотни раз меньше, размером с грецкий орех.
– Это уже очень плохо, достаточно что бы его заметили те кто ищут, – сказал снисходительный из троицы, он был вероятно за главного или просто любил поговорить, – теперь вы можете осознать насколько ужасно положение вещей в отношении нас.
По всему выходило, что Полуночь и малыш вроде как братья что ли. Что бы его создать пришлось покалечить душу Полуноча, но и малыш спас его от полного распада, между ними тоже была связь. Тёмная троица наказала беречь их обоих, чем мы и занимались все время между приходами большого парня. Каждый из нас старался, во-первых потому что желание помочь детям было искренним, во-вторых получается что мы и можем существовать в своем нынешнем обличии только благодаря малышу. Но наши усилия сходили на нет из-за регулярных пыток, после них малыш возвращался совершенно неконтактным, долгое время ни на что не реагировал. Да, время здесь текло иначе, и хоть большой парень приходил каждый день, для нас проходило примерно три-четыре недели, я думаю это проделки троицы. Но то что он с ним делал множило на ноль наши труды.
Между тем, непонятная связь между нами, уцелевшими светлячками, постепенно усиливалась, может это только кажется, но я начал чувствовать эмоции каждого из них. Прямо сейчас Мария плакала, пытаясь достучаться до малыша, и почти физически чувствовал как ее слезы текут по моему лицу. Как моими ладонями она гладит мальчика по щеке. Наваждение прервало появление тёмной троицы. На спине малыша начали набухать наросты и Мария от неожиданности отпрянула.
– Погоди, не буди его пока, – сказал дрожащий из троицы, голоса третьего мы еще ни разу не слышали, – мы готовы дать ему имя.
– Зачем ему ваше имя!? – вскричала Мария, – какой в нем смысл, если после каждого визита этого мудака переростка он его и вспомнить не сможет!? Что оно изменит? Что? – закончила она почти шепотом.
Марии пришлось наверно тяжелее всех, она сразу привязалась к малышу и отнеслась к нему как к своему ребенку или хотя бы как к любимому воспитаннику. Она не зря здесь оказалась, у нее огромный опыт работы с детьми. Так же и Диана как учитель могла принести много полезного малышу. Сергей мог обучить его военному делу. Я же чувствовал себя немного бесполезным, имея огромный багаж знаний и навыков в медицине и в хирургии в частности, от которых здесь не было никакого толка.
– Имя очень поможет, в нем огромный смысл, он никогда его не забудет, он станет гораздо сильнее, все. – дрожащий голос методично ответил на все заданные вопросы.
– Твои страдания нам понятны, – продолжил снисходительный голос, – мы и сами в этот момент страдаем, неспособные ответить, хоть мы и воспринимаем боль по-иному, но ее вес от этого не уменьшается.
– Как вы можете меня понять, – прошептала Мария, я снова ощутил, как у нее щиплет в глазах, – если бы я могла помочь, если бы я могла занять его место.
При мысли об этом меня пробрала дрожь. Мне очень жаль малыша, но то, что с ним творят заставит задуматься даже самого отбитого смельчака. Ему вновь и вновь перемалывали кости, выкалывали глаза, вырывали зубы. Большой парень делал это сам или приводил какого-нибудь «специалиста», которого потом убивал, а душа шла на корм темной троице. По их словам, такая диета позволяет меньше вредить малышу, в конце концов большому парню не нужно, что бы мальчика поглотили, ему тоже нужен баланс, но иной, в котором малыш так и не обретет сознание и тогда тёмную троицу можно будет без проблем вернуть могущественному человеку.
– Это возможно, но твою душу расколоть гораздо проще, пойми, все усилия того человека направленны на то, что бы этот ребенок не обрел сознание. Он не боится расколоть его душу, потому что знает, что мы ее крепко держим, и как говорили ранее, принимаем на себя часть боли. Ты же этой поддержки будешь лишена. А как только твое ядро треснет мы поглотим тебя, что бы твои осколки не блуждали и не нанесли вреда.
Перспектива вырисовывалась довольно неприятная. Риск развоплотиться окончательно, очень велик.
– А наша связь? – спросил я, – она вообще что-то значит? Можем ли мы поддержать того, кто займет его место?
– Возможно, – чуть помолчав троица продолжила, – только есть вероятность, что вы все не выдержите, а это очень плохо. Очень.
– Отправьте меня, – спокойно сказал молчавший до этого Сергей, – думаю, что я по крепче остальных в восприятии насилия. К тому же, пусть и в теле ребенка, возможно я смогу что-то сделать.
– Не сможешь, ты будешь все чувствовать, но двигаться не сможешь, – сказал дрожащий голос, и дрожал он больше обычного, как будто ему самому было страшно, – на то, что бы срастить тело и душу уйдет много времени, тем более что вы слишком разные и в возрасте и в размерах. Быстрее может получиться только у Полуноча.
– Значит, просто потерплю, – так же спокойно резюмировал Сергей, – Полуноча мы туда точно не пустим. Вы прикроете меня? – он посмотрел на меня.
– Конечно, – я постарался ответить так же спокойно.
Диана и Мария просто кивнули.
– Вот и решили. Что там с именем?
– Абаддон, – слово упало на землю.
Все внутреннее пространство ощутимо тряхнуло, а в воздухе появились что-то вроде красных, опалесцирующих снежинок, но он не падали, а наоборот, появляясь где-то под ногами поднимались вверх от пола к потолку. Стены что раньше были похожи на сырой бетон, поменяли текстуру и приобрели графитовый оттенок. Сам же малыш как будто начал светиться изнутри, по крайней мере ореол.
– Абаддон!? – возмутилась Мария, – имя демона? Ни за что!
– Ваших демонов не существует, хоть вы его и придумали, но никто из людей так и не смог осилить это имя, он станет первым. Мы знаем много сильных имен, но вынуждены выбирать из ваших, потому что он человек. И сейчас ему нужно именно это имя, потому что наше, темное начало в нем слишком велико. Позже, когда он окрепнет, то сможет сам выбрать себе имя. Но не сейчас.
Их слова были разумны, сам я с какой-то магией имен никогда не сталкивался, но свои предрассудки конечно имел. С другой стороны, тёмная троица не врет, это им не свойственно, если верить их словам. Мария всем своим видом показывала, что хочет возразить, но сдержалась, в разговорах с тремя началами нельзя было доказать свою правоту, они слишком много знали.
– Хорошо, пусть будет Абаддон, – имя это она почти выплюнула, – но по-нашему пусть его зовут Павел.
– Как апостола? Понимаю, – сказал Сергей.
– Как надежду на прозрение.
