Текст книги "В поиске сна (СИ)"
Автор книги: Александр Матвеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
В поиске сна
Глава 1
Ребенок кричит. И этот крик расходился намного дальше, чем просто звуковая волна. От боли, от страха, от обиды, хотя он еще и не понимал даже, что это такое. Кричал, забившись в угол холодных, бетонных стен одного из заброшенных промышленных зданий на окраине города. Заброшенных зданий, которых за прошедшее десятилетие появилось достаточно, что бы образовать что-то вроде городской пустыни, где тебя никто не услышит и не найдет. Время сейчас шло довольно интересное, власть менялась, летели головы и зачастую в буквальном смысле. Так и в эти заброшенные постройки заводов железобетонных изделий и древесностружечных комбинатов вдохнули новую жизнь, так как люди здесь часто расставались со своей.
На вид ему было лет семь-восемь, светлая кожа, тёмные спутанные волосы до плеч, болезненная худоба. Далеко не сразу станет понятно, что это мальчик. Имя ему тоже не потрудились дать.
– Не скули, от этого не помрешь.
Если бы мальчик знал систему СИ, то сказал бы, что произнесший эти слова мужчина был два метра ростом и около метра в плечах. Если бы он знал название цветов и одежды, то сказал бы что у него черные волосы, черные джинсы, коричневая кожанка и голубые глаза. Если бы он понимал эмоции, то сказал бы, что мужчина гаденько улыбался, выпуская дым изо рта. Но он не мог этого сказать, потому что не умел говорить, его не научили. И слов, адресованных ему он не понимал.
Кладбище честных. Так это место прозвали в народе. Довольно прямолинейно, учитывая, что сюда привозили честных полицейских, журналистов, чиновников, что бы они, наконец, отошли от дел, что бы отправить их в последний путь. Кто-то, бывало, приносил сюда цветы. Бывало, тут и оставался. Находили их потом в разных местах, но умирали они именно здесь. Интересное время.
По той же аналогии, по соседству было Озеро Доброты. На самом деле это было никакое ни озеро, а небольшой пруд куда сливались отходы с давно мертвых заводов. Но доброты в нем оставлено не мало. В особо активные годы противостояния криминала и власти, хотя одно от другого отличить трудно, отсюда два-три раза в месяц вылавливали какого-нибудь доброго человека, так как добрые люди в этой мясорубке обычно страдают больше всех. А главные виновники «торжества»…
– Такие отродья не дохнут. Да и цель не в этом.
Мужчина приближается, медленно, у него в запасе океан времени и скуки. Огромные кожаные ботинки перемалывают бетонную крошку в пыль. Размер никак ни меньше пятидесятого, в этом городе только на заказ. Лицо стало отсутствующим, он явно хотел заниматься сейчас не этим. Хотел быть в другом месте, с другими людьми, смотреть в другое небо. Но приказы не обсуждают, даже такие. В конце концов, мы все знаем для чего это делается. А мерзость, лежащая перед ним, не заслуживает сострадания, и должна оставаться мерзостью.
– Хоть здесь и спокойно, скучно, конкретно тебе не понравится каждый момент твоего существования.
Мальчик плакал, прижимая к груди сломанную руку. Ее сломали несколько минут назад. Мужчина попросту по крепче схватил его за предплечье и сдавил по сильнее, пока неокрепшая, детская кость не хрустнула. Боль, боль, боль и непонимание. Что это за странный мир куда он пришел. Почему ему делают больно. Кто этот огромный человек, что снова приближается к нему.
Эхо приносит гулкий хлопок от пистолета. Мальчик пугается и закрывает ухо пока еще здоровой рукой. Очередной честный закончил свой земной путь. Мужчина смотрит в потолок и глубоко вдыхает.
– Благодать.
Еще секунда и он резко схватил мальчика за челюсть по бокам и сильно сжав, притянул к своему лицу, ноги ребенка оторвались от пола, а зубы, прижатые к щекам, начали медленное и болезненное погружение в них. Мальчик скулит и хрипит. Слезы размывают лицо мужчины. Глубоко затянувшись сигаретой, он подносит окурок к лицу ребенка и не замечает, как маленькая светящаяся точка влетает через окно второго яруса.
– Жизнь странная штука. – говорит мужчина.
Мальчик видит сквозь слезы размытое светящееся пятно и чувствует тепло. Уголёк сигареты погружается в глазное яблоко. Ребенок кричит.
Глава 2
Будильник выдал стандартную мелодию, как всегда резко выдернув меня из сна. Было странно проснуться отдохнувшим. Очень редко выдаются ночи без сновидений. Обычно этот визуальный поток информации выматывает до основания, и после пробуждение необходимо еще полчаса, чтобы немного прийти в себя. Тут же оживился Кружок, полугодовалый дворовый кот, он наконец-то привык к моему графику и перестал будить меня среди ночи. Решение завести кота пришло сразу с покупкой своей квартиры. Желание выкинуть его после пары бессонных ночей пришло следом, но мы это пережили.
Дав Кружу влажного корма, за который я думаю он готов убивать, можно и себя в порядок привести. Короткий поход в ванну, чай и новости. Раньше меня мало занимало то, что происходит в мире и конкретно в нашей стране. У крестьян своих забот навалом, а новости, которые озвучивают СМИ, никак не влияли на мое материальное положение. Теперь же, встав на ноги, найдя хорошую работу и жилье, пришло осознание, что это теперь касается и меня, появилось что терять. А в мире творилось странное, хотя, может быть, это было всегда, я просто этого не замечал. Это сейчас о любой громкой новости можно узнать мгновенно, подробно, с видео и комментариями экспертов. Раньше же, если новость невыгодна или недостойна федеральных каналов, на это уходили недели и месяцы. И тогда где-нибудь в оппозиционной или желтой газетке ты увидишь чей-то некролог или статью об очередном психопате, да и то не поверишь.
День сегодня предстоит не самый простой. Восемь утра, но за окном еще темно, близится Рождество. Наша небольшая компания, занимающаяся производством и реализацией сувениров, украшений и прокаченного хэндмейда, готовится к горячему сезону. Основали компанию я и двое моих однокурсников, Эля и Влад. Но поскольку мои родители сделали весомый вклад это дело я был скорее за главного. Предприятие уже год как окупилось и приносит хорошую прибыль, и мы решили, что нам пора расширяться. О конкуренции с крупными брендами речи, конечно, не шло, но перестать быть локальным предприятием стало насущным вопросом. И сегодня один из этапов этого расширения.
Пока были пройдены все утренние ритуалы, машина на парковке прогрелась. Прыгать за руль особого желания не было, но на личного водителя пока еще не заработал. Да и положение обязывает на важные встречи приезжать не на такси или метро. Хотя все это конечно условности.
Выходя из лифта, здороваюсь с уборщицей, она рассеяно кивает в ответ. Аккуратно, по краю, обхожу помытый участок лестничной площадки и окунаюсь в свежую утреннюю прохладу. Для декабря погода еще достаточно теплая, но шарфом и шапкой я уже не пренебрегаю. Навигатор проложил маршрут, по меркам мегаполиса ехать всего ничего, полчаса с пробками. Главное выбраться с шоссе и добраться до кольца, а там полегче.
Уже через десять минут начинается толкучка и на телефоне всплывает уведомление «включить приложение Сцепка?». Подтверждаю. Сейчас, когда большинство автолюбителей пересели на электромобили с хорошими мозгами, это приложение стало спасением нашего времени. Если раньше движение в пробке было волнообразным, то оно обеспечивало синхронное движение автомобилей, как сцепленные вагоны поезда и внутреннее перестроение в зависимости от пункта назначения. Конечно, любители ручного управления частенько создают нестандартные ситуации, но нынешний ИИ научился учитывать и это.
Доехав до своего съезда, вижу уведомление «выход из Сцепки через 10, 9,..». Подтверждаю. ИИ плавно передает управление, и мы снова предоставлены сами себе. Но это относительное уединение тут же нарушает телефонный звонок. Это Влад.
– Ало, привет Серег, ты уже на месте? – в трубке довольно шумно, наверно в метро.
– Привет, еще минут пять.
– Отлично, у меня небольшая накладка случилась, опоздаю минут на двадцать. На парковке кто-то выезд перекрыл, а на звонки не отвечает.
– Без проблем. По ходу дела присоединишься.
– Отлично.
Конечная цель поездки – новый торговый центр в Академическом, где недавно освободился хороший павильон. Если быть честным с собой, шансы получить его в аренду не так уж и велики, уж больно желающих много, да и управляющий был весьма сдержан в нашей беседе. Но попробовать все равно стоит. Главный враг во всех начинаниях – принижение или преувеличение собственных достоинств. Ни с тем, ни с другим у меня давно нет проблем. Я знаю кто я.
Красивая девушка на ресепшене мило улыбается, очень красивая. Наша компания еще не дошла до того уровня что бы при приеме на работу смотреть еще и на внешность.
– Здравствуйте, чем могу помочь? – очередная улыбка, предназначенная не именно мне, так мог бы улыбаться Иисус с креста или агент сетевого маркетинга, все одно, мучения и там и там.
– Доброе утро, мне назначено, Старин Сергей, «Муза и Лира».
Девушка секунду обдумывает услышанное и отчего-то меняется в лице. Улыбка становится еще более вымученной и старательной. Странно.
– О, Андрей Евгеньевич вас ожидает, а мы как раз все приготовили к вашему визиту, пойдем те я вас провожу, напитки уже на месте, вы завтракали?
Левая бровь непроизвольно поднимается. Встреча была назначена с местным управляющим, а не с владельцем. С чего такая честь?
– Вы уверены, что ожидаете именно меня?
– Несомненно, ваш партнер Владислав Корнеев будет позже?
– Да, он присоединится к нам по ходу встречи. – странно.
– Прошу, вам сюда.
Кабинет был под стать владельцу нескольких торговых центров в приличных районах мегаполиса, сети ресторанов и еще Бог знает чего. Просторный зал, мебель, с первого взгляда на которую, становится понятно, дорогая. В центре два кресла и столик сервированный на двоих. Насколько мне было известно, это очень серьезный мужчина. И причин стелиться передо мной у него не было никаких. Очень странно.
– вы надо понимать Сергей? – сказал он вместо приветствия, протягивая руку.
На вид ему было около шестидесяти, футболка, джинсы, туфли. Все без опознавательных брендовых знаков. Короткая бородка и усы, седина хорошо контрастировала со здоровым загаром, серые глаза с очень цепким взглядом. Улыбка, так мог бы улыбаться инквизитор, когда ты ошибся дверью, а он просит тебя подождать, потому что пока еще рано.
– Добрый день, да. Мы отправляли заявку.
– Да, да, да. – перебивает он – мои юристы уже подготовили договор аренды и скоро отправят его вашим для согласования, первый год сумма аренды будет чисто символической, я думаю этого времени должно хватит на то, чтобы сделать эту точку рентабельной. У меня не так много свободного времени но хватит, чтобы несколько минут поболтать, выпьете со мной?
Новости меня немного выбили из колеи. Хоть я и за рулем, но выпить захотелось уже после первых слов, да и Влад сегодня пешком, если что сядет за руль. Да и отказывать такому человеку не хотелось бы.
– Не откажусь, что пьем? – надо немного собраться с мыслями и быть настороже.
– Вам понравится, не сомневайтесь.
– Андрей Евгеньевич, разрешите задать вопрос?
– Конечно – он открыл шкаф, где на полке стояло несколько бутылок разного алкоголя, придирчиво осмотрев их, пробормотал – да, это вполне сойдет.
– Озвученные вами условия очень выгодны нам и совершенно не отражает ваших интересов. А вы очень серьезный человек. Если не ходить вокруг да около, в чем подвох?
Немного помедлив, он улыбнулся и открыл бутылку виски незнакомой марки и начал разливать по бокалам.
– Это хороший виски, в мире осталось не более пятидесяти бутылок. – он принюхался – действительно хороший. Вы наверняка не в курсе, но я уже лет десять не употребляю алкоголь, не курю, веду здоровый образ жизни, насколько это возможно. Здоровье уже не то, а хотелось бы еще пожить. Я многого в жизни достиг, но на пути к этому я и следов оставил немало. А сегодня утром мне позвонил хороший знакомый – на этих словах его щека слегка дернулась, превратившись в горькую ухмылку – и сказал, что он позволит мне вернуть ему старый долг. И он сотрет мой последний след, который мог бы привести ко мне, впрочем, неважно кого.
Сделав небольшой глоток, он слегка зажмурился, выдохнул и продолжил.
– Все таки, эту вещь переоценивают. – он кивнул на бутылку – как бы то ни было, я сегодня праздную.
Он осушил бокал, а картинка начала складываться.
– Надо ли понимать, что речь идет о..?
– …Вашем дядюшке. Так он сказал. Но для меня степень вашего родства не имеет значения. – очевидно он подметил что мы не слишком похожи.
Значит, дядя Лазарь в очередной раз решил облегчить жизнь своему племяннику. Его вмешательство меня нисколько не смущает, помощь есть помощь. Хоть я и знал, что он это весомая величина в этом городе, но не подозревал, насколько далеко простирается его влияние. Держать за яйца такого магната должно быть страшно само по себе.
– Прошу прощения, – пришлось прочистить горло – неловко вышло, я не ожидал, что дядя проявит интерес к этому делу. Обычно он не слишком балует вниманием. Это доставило вам хлопот?
– Ха! – Андрей Евгеньевич рассмеялся – мальчик мой, я впервые за двадцать с лишним лет смогу спокойно заснуть. Лазарь мог потребовать все что угодно, все, в любой момент. Но он потребовал этого – он кивнул на несколько листов бумаги у него на столе, видимо контракт аренды – вероятно это означает примирение. И теперь я наконец-то свободен, я снова жив. Повторюсь, я праздную.
И мы с ним выпили.
Выходя из кабинета, я почти сразу наткнулся на Влада, его вела все та же красивая девушка с ресепшена, а он с румяными щеками, все пытался скосить глаза, чтобы хорошо ее разглядеть. Ай-яй-яй, а как же Эля. Не одобряю, но понимаю. На этом моменте в голове возникает торг и немного сбивает с шага. С одной стороны, можно сказать ребятам, что договор подписан на обычных условиях и лишнее отправить в свой карман, а сумма аренды за год очень увесистая. Даже, несмотря на то что договор уже отправлен, в голове сразу появились мысли как это вывернуть. Либо рассказать о чудесных результатах и своих ораторских качествах. Жадность или тщеславие?
– Ну как? – мы пожали руки
Видя на моем лице явное сомнение, он сразу напрягается.
– Ну не тяни а.
– Если я тебе скажу, то ты сразу проснешься в обмоченной кровати и в воздухе, определенно будет попахивать говнецом.
Меняясь в лице, он сразу веселеет.
– Все настолько хорошо? От тебя, кстати, спиртным пасет.
– Ты даже не представляешь. Да, тебе придется сесть за руль, потому что меня поили таким дорогим алкоголем, что теперь не отпускает ощущение, что у меня должен быть личный водитель. Поехали в мастерскую, подпишем бумаги. Сегодня празднуем.
Пятьдесят очков тщеславию за мой счет.
Глава 3
– Лорд-командор, мы нашли объект, отчасти соответствующий указанным параметрам ауры. С Калибом по-прежнему нет связи, либо он очень хорошо скрывается либо мертв. – молодой лейтенант закончил свой короткий доклад.
Ресторан был не плох. О пользе здешней еды речи не было, но все-таки это было вкусно, а на официанток приятно смотреть. Он давно не бывал здесь, несмотря на это местное родовое представительство, хорошо ведет дела и исправно направляет отчеты о своей деятельности. Отчеты, которые в основном даже никто не читает. Местная финансовая деятельность организована исключительно для удобства и ценности как таковой не имеет. Но людям, выполняющим эту работу, знать это необязательно. Для них это все всерьез.
– Либо он забыл себя. В любом случае ему лучше было бы умереть.
Повозив по тарелке кусок говяжьего стейка, взятого у коровы которую всю жизнь холили и лелеяли, кормили лучшей травой и держали подальше от стресса, лишь для того, что бы продать этот стейк за пятьсот долларов. Тут невольно усмехнешься иронии. Ощущать себя этой самой коровой не хотелось, но где-то здесь бродит Калиб, с моим стейком. Либо не бродит, либо бродит уже не он. Занятно.
– Забыл себя? – начальник личной охраны Лютри, отвлекшись от запеченного цыпленка, старый офицер с интересом посмотрел на меня.
– Эта мысль пришла, когда мы были уже в рейде, и было поздно что-то менять. Сам посуди, раньше никто такого не делал. Но ситуация диктовала свои условия.
Лютри сделал вид что задумался, некоторые вещи не стоило упоминать в присутствии младших офицеров. Далеко не все знают, зачем мы здесь на самом деле.
– Можете быть свободны, ожидайте дальнейших указаний, – отпустив лейтенанта, Лютри снова смотрит на меня – что будем делать командор? – чуть помолчав назвал по имени, – Кристиан.
Ну, лордом он меня никогда не называл. А ситуация не такая простая. Есть «объект, отчасти соответствующий указанным параметрам», но должен идеально укладываться в них. Может это ложный отклик или заплутавший в семейном древе дальний родственник.
Ресторан, как и пятизвездочная гостиница, на первом этаже которой он находился, так же принадлежавший родовому представительству, стал временным штабом оперативной группы. За неделю до прибытия гостиница перестала принимать брони, объявив о начале косметического ремонта. И ремонт действительно начался, но только снаружи. Внутрь попасть не смог бы никто, исключений не было.
– Я думаю, нам с тобой стоит взглянуть на этот объект лично, возьмем еще Лиру из научной группы, она в курсе, что мы ищем, – вероятно, ее участие является даже более обязательным, нежели меня и Лютри – Мне нужно ее заключение.
– Калиб?
– Ищите, живого или мертвого, или еще какого, – неопределенность с ним самую малость раздражала, сильные эмоции давно не мой конек, но необходимо понять, что пошло не так, – вероятней всего мёртвого.
– Вероятно, потому что вы не сомневаетесь в его преданности? Или – лицо Лютри помрачнело – или что вам не хочется казнить его лично?
Наверно в разговоре с ним стоило учитывать, что они друзья, так же стоило учитывать, что Калиб и мой друг. Я помнил это, но эта информация не имела никакого веса, как будто я узнал ее, прочитав, где-то в финансовом отчете между расходами на озеленение холла и услугами мойщика окон. Я запомнил ее, но не знаю зачем. Все эти чувства стали такими далекими и никак не тревожили сердце. В моем распоряжении был только холодный разум, и я не мог им никого согреть.
– Ни то, ни другое. Ты знаешь, что я потерял и чем сейчас руководствуюсь, постарайся это принять. Есть ощущение что ситуация ухудшается. Я сейчас не тот, кем ты меня считаешь. Не твой друг. И не друг Калиба. Хотя ты знаешь, что он был мне очень дорог, никому другому я бы это не доверил.
И это была правда. Сейчас, такого понятия как ложь для меня не существовало. Другая сторона, где я был, мне этого не простила бы.
Лютри покивал, но ничего не сказал.
– В любом случае нам есть чем заняться прямо сейчас.
– Кстати, – Лютри остановился в проходе, – ко мне подходил местный управляющий и буквально умолял если не посвятить его в наши планы, то хотя бы в случае необходимости проконсультироваться с ним в вопросе их взаимоотношениях с Империей. Возможно есть в этом смысл, когда мы были здесь в последний раз самой Империи еще не было, много могло поменяться.
– Мы сделаем все самостоятельно, мне бы не хотелось, чтобы он побежал докладывать кому-нибудь из других командоров о наших действиях. Сам понимаешь, что мы ходим по краю, по крайней мере я.
– Да но ведь это твое родовое представительство, да представительства всех родов повязаны между собой, но он же из твоих, почему он должен докладывать другим? А если мы напортачим, то у него как раз и не останется выбора кроме как отправить сообщение на Винмар.
– Не важно, любые проблемы, которые возникнут после, я быстро решу. Необходимые контакты он уже передал Риону, я думаю на него можно положиться.
Вставая из-за стола, захотелось взять с собой то ли бутылку вина, то ли официантку, или все сразу, но не помнил зачем. Суть желания от меня ускользала, а дергающиеся рудименты не могли за нее зацепиться. Надо спешить.
– Кстати, раз уж вы упомянули обо мне, – в голове раздался голос Риона, – в процессе выполнения вашего приказа у меня возникла, несвойственная мне, моральная дилемма.
Глава 4
Сильный ветер с опозданием принес звук выстрела, и он по привычке короткое время гулял между стенами и затих. Очередной «честный» прошел свой путь до конца. Кем он был и за что умер не ясно. Но, тишина свидетель, он не просил пощады. Тишина снова стала красивой.
– Эй, малыш.
Воздух не шелохнулся, это не было звуком. Ребенок спал, точнее, был в забытье, свернувшись клубком на подстилке из мешковины. В помещении было не более двенадцати градусов, при такой температуре уснуть шансов нет, особенно если на тебе нет одежды. А ее не было, но болевой шок спас его сознание на какое-то время. Если вообще было что спасать.
Маленькая светящаяся точка летала над ребенком. Если присмотреться, то можно было подумать, что это и не точка вовсе, а как будто дырка в пространстве, с немного рваными краями. Как на ткани, только перемещается, в трехмерном пространстве и со всех сторон выглядит одинаково.
– Что же с тобой сделал этот подонок.
Все та же тишина, но ребенок тихо заскулил, возвращаться в реальность было крайне болезненно. Сломанные кости вспомнили о том, что они сломаны, а глаз отозвался нарастающей тупой болью. Мальчик непроизвольно потянулся потрогать больное место здоровой рукой и тут же отдернул, появились слезы.
– тише, теше, малыш, – ребенок дернулся, пытаясь определить источник звука, но голос звучал в его голове, – не бойся меня.
Голос, теплый голос, казалось бы, к нему потянулось даже озябшее тело, чтобы хоть немного согреться.
… тепло, тепло, тепло, оно нужно мне, я хочу его, мне холодно, отдай, отдай, отдай, скорее, ближе, ближе, ближе…
– Ууууу, – ребенок открыл глаз и увидев перед собой плавающий в воздухе кусочек света сразу протянул к нему руку.
И тут свет резко сморгнул, как будто получив под дых, и его яркость существенно просела.
– Прекрати! – голос почти оглушил ребенка, и он тут же отпрянул, закрывая уши ладонями.
… страшно, страшно, страшно, больно, снова будет больно, страшно, страшно, страшно…
– А ты не так прост, малыш, но как тебе помочь так, что бы ты меня не сожрал.
Кусочек света отлетел на несколько метров и замер в воздухе. Яркость его потихоньку возвращалась на прежний уровень. Голос снова заговорил в голове ребенка, он успокаивал, он гладил. В мыслях стали появляться образы, сначала это было просто несколько мягких тонов голубого, оранжевого и жемчужно-белого цвета, кружащих вокруг него. Их движение постепенно ускоряется и смазывается. Ребенок, став эпицентром этого буйства красок впервые улыбается, он не замечает, что смотрит на это двумя глазами, и хлопает в ладоши обеими руками, здесь у него ничего не болит и ему тепло. Граница красочного вихря расширяется, оставляя за собой сочные листья высокой полевой травы. А наверху появились белые облака, и засияло солнце. Этот акт творения сопровождается детским смехом. Ребенок чувствует присутствие голоса принесшего тепло, он где-то рядом. Он больше не голоден, ребенок хочет поиграть с ним. Он ищет его взглядом и находит, на краю вихря начинает проясняться силуэт человека. Размытые очертания с каждой секундой становятся более четкими, и вот из вихря выходит человек. Он с удивлением рассматривает и ощупывает себя.
– Какого черта?
Это был мужчина лет сорока на вид, не очень высокий, возможно не очень красивый, но каждая черта лица с характером. Серые глаза, плотная седина и густые усы. Одет он был одет в синий костюм-тройка, судя по всему не очень дорогой, но добротный. Материализовавшись только что, он не сразу замечает виновника торжества в центре всего этого действа. С того момента как его убили он все еще помнил, как его зовут, но удержать воспоминания о том как он выглядел не смог. Собственное «я» постепенно распадалось под действием энтропии, а собственные знания смешивались с другими обрывками других «светлячков», таких же, как и он. С некоторыми можно было даже поговорить, и те, кто разговаривал держались дольше. Но в основном светлячки растворялись и исчезали в молчании, так и не поняв, что с ними произошло.
Его восприятие окружающего мира отличалось от того, что было при жизни, здесь у него не было тела, соответственно и привычных глаз. Видеть все сразу, со всех сторон было равносильно не видеть ничего. Дезориентация и бардак в мыслях. Это было странное место, Кладбище честных, не думал, что сам однажды окажусь здесь. Время от времени появлялись новые светлячки, кто-то так же беспорядочно метался, пытаясь осознать произошедшее. Другие опускались на землю или бетон и тихо гасли, те, кого особенно мучили, разум покинул их еще до смерти. Наблюдать за всем этим было странно, гормоны больше не подстегивали чувства и все эти казни вызывали только неприятие и осуждение, а может дело просто в том, что он просто понемногу распадался. Энтропия покончила с дальним кругом общения и взялась за ближний. Он точно знал, что у него было четыре двоюродных сестры, но мог вспомнить только двух, и то только имена, не лица. В памяти всплывали образы, вот он идет по пляжу в компании друзей и подруг, кажется, это было уже после окончания университета. Кто-то очень важный для него, держит его за руку, но кто. Казалось бы, у него ничего не может болеть, но эти попытки окунуться в утраченное приносили почти физические страдание.
Время шло, и движение его было причудливым, то ускоряясь то, замирая нерешительности, словно пытаясь определиться, куда идти дальше. Он очень старался не уснуть, хотя для чего уже и не смог бы сказать. Никто из светлячков уже не откликался на его зов. Скоро и он замолкнет навсегда.
Истошный детский крик влетел в него как скоростной поезд. Оглушенный, он видел, как ударная волна распылила нескольких почти растаявших светлячков и как странная сила утянула их опалесцирующие останки в направлении, откуда пришел крик. Сам же он вдруг ощутил невероятную бодрость, как будто ему вкололи адреналин. Ясность сознания зашкаливала, хотелось сразу что-то делать. Он так и не смог вспомнить лица сестер, эти знания видимо, утеряны навсегда, но к тому, что осталось, он мог уже прикоснуться без усилий.
Крик, полный боли, повторился. Распылив еще несколько светлячков, он звал на помощь, хоть кого-нибудь, и ему невозможно было противиться. Нужно было спешить. Примерно в километре от Кладбища среди заброшенных помещений завода он нашел этот источник боли и горя, маленький мальчик и поистине огромный мужик.
– Жизнь странная штука, – говорит мужик.
Твою мать! Нужно было что-то делать, но он ничем не мог помочь, ни даже привлечь внимание, огромный мужик просто не видел его. В отличие от ребенка, он тянулся к нему, но безуспешно. Если бы светлячок мог плакать, то заплакал бы. Выйдя из тупого сонного состояния, он вновь может сопереживать и это очень больно. Экзекуция продолжалась не долго, мальчик потерял сознание и он, не сумев привести его в чувство, видимо, потерял интерес и удалился. Щелкнули несколько замков и снова тишина.
Теперь же, войдя в контакт с мальчиком и так нежданно обретя что-то вроде тела, его снова потряхивало. Сферическое зрение снова сжималось до привычного, простого объемного, и наконец-то фокусируется на кого-то в центре этого пространства.
Первая мысль была – развоплотиться окончательно, чтобы никогда больше это не видеть и не иметь возможности вспомнить. Тело в испуге пошло рябью. Перед ним был все тот же мальчик, только наверно еще младше. Оба глаза целы, как и руки. Но по бокам и видимо сзади были пульсирующие лиловые наросты, три больших, размером с баскетбольный мяч, и целая россыпь поменьше. От каждого шли сосуды, переливающиеся черным и красным, они опутывали тоненькие ноги и тело. Потрескавшаяся кожа вокруг провала рта сочилась кровью, как будто прямо сейчас из него уходила жизнь. Но он улыбался, и чистые детские глаза смотрели на него с радостью. Он тянул руки и лепетал какую-то тарабарщину на своем детском наречии. Бежать он не мог, груз наростов явно был тяжелее его самого.
Счастливые детские глаза и застывший в нерешительности призрак. Минуту назад он жаждал хоть чем-то помочь этому малому, разве что-то изменилось? Теперь же видно, что помощь ему нужна гораздо больше чем раньше. Он ведь помнил, что был когда-то врачом. А это не только мерить температуру у деток, которые не хотят идти в школу, не только красивые студентки, у которых слишком много прогулов, и им нужна справка задним числом. Людей приходилось лечить самых разных, скандальных старух, вонючих бомжей, бандитов, алкашей, и это только те, кто обитал в его хрущевке, как и везде. Он отказал всего лишь раз, и причин для этого было гораздо больше, чем вид этого мальчика.
– привет, малыш.
– ПРИВЕТ – раздалось со всех сторон.
Это был не один голос, скорее несинхронный хор, реальность качнулась, но мальчик как будто не слышал ничего и продолжал улыбаться. Ощущение давления было странным, как будто кто-то держит над тобой скалу и очень старается, чтобы она не упала, хотя и хочет этого.
– Не бойся – на одном из лиловых наростов появилась щель и изогнулась в улыбку, из хора выделился отдельный голос. Очень самодовольный и снисходительный голос. – Мы тебя не тронем.
В это совершенно не верилось, а в данный момент он понял еще одну вещь, он не знает, как отсюда выйти. Беспомощность грозила перейти в отчаяние, страх за подобие тела, которое только обрел, мешал думать. Большую часть молодости он прожил как перекати-поле, по съемным квартирам, по подработкам, со скромным, компактным гардеробом. А если случалось где-то надолго задержаться, то он начинал обрастать вещами, мебелью, отношениями. Но параллельно с этим рос и страх, что-то из этого или вообще все потерять. А когда жить в таком напряжении надоедало, он снова срывался с места в поисках спокойствия. А тут такое, снова вернуть свое «я» и ты точно знаешь, что его могут легко стереть. Очень хотелось бежать.
– Я же сказал, что мы не тронем! – Голос гремел, но, кажется, он обращался не к нему.
Тут заворочался еще один нарост на теле мальчика.
– Отпускаю. – Сказал новый голос, он царапал ухо и дрожал толи от страха то ли от ненависти.
Ощущение, что ты загнанная мышь тут же пропало и стало даже немного стыдно за только что пережитые эмоции. Первую смерть он принял насколько смог стойко. Выбирать особо не из чего, силу мне показали, надо разговаривать.
– Здравствуйте.
– Вежливый, – сказал снисходительный голос.
– Напуганный, – сказал дрожащий голос.
– Позволите задать вопрос?
– Дозволяю – ответил снисходительный.
