Текст книги "В поиске сна (СИ)"

Автор книги: Александр Матвеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Глава 6

– Это не он, однозначно, – Лира внимательно смотрела в окно вип кабинки на втором этаже гильдии, стекло было зеркальным, и никто не мог ее видеть, – но он мог бы стать донором. Кристиан, в твоей родословной о нем ни слова. Где-то гульнул твой прапрадед, а отчитаться забыл.

– Донором? Как ты это видишь?

– Как временную меру, пока не найдем Калиба с твоими осколками. Извлечем недостающее из донора и частично интегрируем в твою ауру для баланса, чтобы предотвратить ее постепенное рассеивание. Этого хватит на какое-то время.

– На сколько?

– При поддержании фрагментов ауры в неактивном состоянии года три, может четыре.

– А потом?

– А потом наступит слияние, и твоя личность изменится согласно новым вводным. Иначе говоря, часть души донора станет твоей. Отчасти ты перестанешь быть собой.

– Я уже перестал, – голос мой слегка просел, но вряд ли от волнения, – что станет с донором?

– У него будет то же состояние, что и у тебя сейчас, пока  его душа полностью не растворится и он станет пустым, а вселенная пустоты не терпит, ты знаешь чем это чревато.

– Его придется убить, это будет милосердием, – голос остался спокойным, будто бы разговор шел о чем-то обыденном, я же не был таким, – и нам не нужен лишний маяк пустоты.

Пустые люди, существа, вносят дисгармонию в нашем мире, что-то сродни антиматерии, только на ином уровне. Это пустоты, которые наша вселенная не может заполнить, так как подчиняется собственным законам, может заполнить кто-то извне. Наши ученые предполагают, что такие  люди начинают существовать во всех измерениях сразу, потому что не может заполнить себя в своей реальности.   Открытая рана, которая может загноиться, оставлять ее так нельзя. Вот и я сейчас на пути к пустоте, а ведь если это случится со мной, то убить меня будет гораздо труднее.

– Что нам необходимо сделать?

– Дестабилизировать, а потом фрагментировать его ауру. Просто выдернуть нужные куски не получится, и сделать это извне нельзя, мы можем замучить его до смерти, но душа останется целой, даже если внешне он будет безумен, после смерти весь этот налет спадет. Законы вселенной тщательно следят за тем, чтобы она оставалась неделимой. Иными словами, бестолку сводить его с ума, он должен сделать это сам.

– Душа? Ты имеешь ввиду информационное ядро?

– Да, называй как хочешь.

– Почему со мной было иначе?

– Потому что ты о нем знаешь, ты его используешь и способен в некоторой степени им управлять. Говоря простыми словами в твоем информационном ядре, есть порты входа и выхода, а у тех кто о нем не знает, не верит, а даже если верит то этого все равно недостаточно, только выход. Это встроенная защита. А мы с вами стали сильнее ценой появления серьезной уязвимости, вселенная больше нас не оберегает.

– А ведь мы ее защищаем, – Лютри горько усмехнулся.

– Но мы же являемся ее уязвимостью, – Лира оторвалась от созерцания окна и посмотрела на меня. – Тем более, над твоим разделением работали все командоры и даже некоторые коллектионы, а сейчас мы этого ресурса лишены. Они не станут помогать, даже половины не наберется тех, кто одобрил бы твои действия во время рейда. А учитывая в кого ты можешь превратиться если станешь пустым, некоторые рассматривают вариант убить тебя.

– Я поступал логично, – я не оправдывался, мне сейчас было все равно.

– В первую очередь он принес в жертву себя, – а вот Лютри старался защитить, но Лира его проигнорировала.

– Раз действовал логично, то ты должен понимать, что и они сейчас рассуждают логично, – она закусила губу и снова отвернулась, продолжить разглядывать молодого человека, – нам нужно раскачать этого парня.

– Понимаю, и если выхода не будет я отдам себя в руки совета, они знают это и потому не будут принимать поспешных активных действий.

А ведь она меня любит, и я помнится отвечал ей взаимностью. До сих пор любит. Даже после того, что я сделал. И это мешает. Ей больно на меня смотреть. Раньше я непременно сделал бы все, что бы она не страдала,  я это помню, но сейчас едва ли меня это волнует. А стоят ли ее страдания жизни этого паренька? Не мои, я же не страдаю, во всяком случае не в привычном смысле. Прежний я, не стал бы издеваться над мальчиком, который по несчастью оказался моим дальним родственником, а сосредоточился бы на поисках своих фрагментов информационного ядра. Но даже не найдя их, все равно его не тронул бы. Сейчас же я рассуждаю иначе, мы на пороге войны, а на чаше весов молодой человек без особых способностей и достоинств и ценная боевая единица, возможно сильнейшая. Решени обосновано, еще одно деяние, за которое будущий я себя возненавижу. И оно не последнее.

– Ты сможешь сделать это? – спросил я.

– Да, нужные нам фрагменты почему-то гипертрофированны, это нам на руку, – чуть помолчав она все таки решила добавить, – спокойствия ради, с таким дисбалансом он просто не может оказаться хорошим человеком.

Но я был спокоен, я уже не смог им оказаться.

– Расковыряй его.

Она дернулась, слова больно отозвались внутри. Хоть Лира  храбрилась и даже сама разработала план, но она была человеком науки а не инквизитором, а план изначально не предусматривал такого поворота. Да и люди основной ветви человечества, уже давно не были нашими прямыми врагами, скорее мы их теперь оберегали. Она участвовала в боях, но противники были иного рода. На лице было написано слишком много, Лира не хочет этого делать. Проявить понимание и заняться этим самому? Но я не так уж этом силен. Или надавить на нее? Нет, надо оставить ее в деле, но ответственность взять на себя. Поднявшись из кресла и не спеша подойдя к ней и взяв за руку, я выдавил на лицо остатки всех своих эмоций. Получилось сносно.

– Я помогу тебе, если тебе будет проще, то я могу отдать приказ.

Слишком прямо и топорно, но видимо ей было достаточно хотя бы капли понимания с моей стороны. Соломинка, за которую может схватиться тонущий.

– Не надо приказа, сделаем это вместе.

– Лютри, нужна вся доступная информация о нем.

– Есть.

Он хоть и на моей стороне, но мои манипуляции с Лирой заметил, а я заметил что это ему не нравится.

– Подбодри эту девочку Лира, не зачем тянуть, я вижу она чего-то хочет.

«Это не он». На секунду показалось что кто-то произнес эти слова у меня за спиной. Но я даже не стал оборачиваться, потому что точно знал что там никого нет. Или может эти слова прозвучали у меня в голове?

«Это не он» повторил голос и ушел.

Глава 7

На мальчика было страшно смотреть. Я бессильно летал над происходящим не в силах помешать творившемуся, никто меня не замечал. Большой парень равнодушно наблюдал за тем, что делал щуплый, и то что он делал навело на мысль о том кто он. Пользуясь тем, что после контакта с мальчиком некоторые воспоминания вернулись, я вспомнил как меня несколько раз привлекали для проведение медицинской экспертизы. Я не был коронером, но произошла серия убийств детей и подростков и следствию требовалась любая зацепка. Все были напуганы, выглядело это все как ритуал жертвоприношения со следами сексуального насилия. В итоге маниаком оказался сорокалетний оккультист-педофил. На суде он рассказывал, что таким образом готовил души к служению. Для кого и зачем я уже вспомнить не мог, и вроде бы ему дали пожизненное. Но тела детей, которых я осматривал не забыл бы никогда. Вырваные через раз ногти и зубы, вырезанные скальпелем на коже непонятные символы. И все это повторялось прямо сейчас. Мальчик давно потерял сознание,  грудь почти не поднималась, маниак по всей видимости думал что он вот-вот умрет и просто любовался своей работой. Вероятно, он даже надеялся лично увидеть как юная душа отправится на служение.

– Э, что за дела?

Одна из кровавых надписей начала исчезать, края раны сходились не оставляя никаких следов. На некоторых пальцах снова появлялись ногти, медленно, но росли. Дыхание стало глубоким.

– Что!? Не хочешь служить!? Я все равно отправлю тебя!

Лицо щуплого вытянулось и перекосилось, он поднял руку со скальпелем что бы замахнуться. Но тут неожиданно за его спиной появился большой парень, как он так быстро переместился от двери в пятнадцати метрах от мальчика, для меня осталось загадкой. Он перехватил запястье щуплого и сразу послышался хруст костей.

– Достаточно, – просто сказал он, – большего тут не достигнуть.

Щуплый заверещал и начал извиваться, но вырваться не мог.

– За что!? Ты же сам мне его отдал!

– Ты не видишь сути вещей. Я отдал гораздо большее. Но тобой двигало только вожделение тела маленького ублюдка. Ты думаешь, что ты особенный и служишь чему-то высшему. Но это не так, ты обычный педофил с битой душонкой, которую даже нет смысла разбирать на запчасти. Но как корм вполне сойдешь.

– Думаешь ты лучше меня? Я тебя, гниду, тоже насквозь вижу, – несмотря на боль, щуплый нашел в себе силы усмехнуться. – ты такой же, только заблуждаешься на более высоком уровне. Но ты такой же.

– Неважно, – он перевел взгляд на мальчика, – эй вы, я знаю вы меня слышите! Жрать хотите? Я хороший повар, угощайтесь!

В течении нескольких секунд и казалось бы, даже не спеша он переломал щуплому руки и ноги, каждую в трех местах. Лицо щуплого исказилось в беззвучном вопле, кричать он уже не мог. После чего он развернул его к себе, и огромная ладонь залезла под ребра на всю длину, кажется, не встретив никакого сопротивления. Добравшись до сердца и сжав его, он сказал:

– Я не знаю во что ты там веришь и кому служишь, но я выну твою душу и скормлю ее очень древним тварям, и с этим не сравнится никакой выдуманный вами ад.

После чего он свернул ему шею и бросил на пол. Спустя минуту от тела отделилась светящаяся точка, правда на ней пролегли явные черные борозды, она как будто готова была в любой момент развалиться на части. Нелепо пытаясь взлететь, а может и не осознавая себя, она не заметила, как из тела мальчика к ней очень проворно потянулись три черных нити. Опутав ее, они начали сжиматься и раскрошили эту точку на мелкие светящиеся осколки, которые очень быстро были поглощены нитями. Мне показалось что я слышу звук битого стекла и человеческого крика.

Большой парень, судя по всему, не мог видеть происходящее. Он постоял минут пять смотря в никуда. После чего произнес:

– Думаю все, – он поднял руку над телом щуплого, – последнее творение, – сказал он, слова прозвучали гулко и увесисто, мертвое тело стало испаряться, только пар не уходил вверх, а всасывался в пол и уходил куда-то очень глубоко, пока все не исчезло. После чего он удалился.

Стало тихо. В наступившей тишине и все еще пребывая в шоке от увиденного я не сразу заметил еще одну светящуюся точку, душу, как и я по всей видимости. Она была яркая, возможно одна из новоиспеченных постояльцев кладбища честных.

– Что здесь происходит!? – спросил высокий, взволнованный женский голос.

Слышать интонации в голосе было странно, обычно общение было бесцветным и дополнялось лишь образами, которые светлячки могли друг другу иногда посылать, но это требовало очень много сил. Трудно было вообще разобрать с кем ты общаешься, с мужчиной или женщиной, стариком или ребенком.

– Ты новенькая? – только и смог спросить я.

Светлячок приблизился ко мне вплотную.

– А кто спрашивает? – в голосе слышалось раздражение, я почти представил хмурую женщину в кухонном фартуке и бигудях с руками, упертыми в бока.

– Прошу прощения, Филин Виктор Архипович, – сказал я, мысленно отвесив легкий поклон.

– Филин? Хирург? Тот самый?

– Хм, хирург.. возможно, память возвращается, но не так быстро, а в каком смысле тот самый?

– Ну тот, который мэрского сынка отказался покрывать, что тот у него в больнице лежал в то время как он, с дружками девчонку насиловал, студентку. А потом, когда того в тюрьме знатно оприходовали, отказался оперировать и тот помер, а через неделю вы пропали. Тело только через неделю из озера Доброты выловили.

Через неделю.. таких подробностей я не знал. Хотя память заботливо разложила полученные сведения по полочкам и многое стало понятнее. Все примерно так и было, я действительно отказался оперировать этого подонка, принципы оказались дороже клятвы. Состояние его было плачевным, ни в одной тюрьме насильников не ждало ничего хорошего. Даже связи отца не помогли. Ни довезти его до соседнего города, ни привезти к нам оттуда другого толкового хирурга не успели. После его смерти я пил несколько дней и пришел к выводу, что после не могу быть врачом. Он получил по заслугам и отправился на тот свет. Я решил, что наверно и мне пора. Но не успел, за мной пришли раньше. Даже дела в порядок не привел.

– Получается, что тот самый, – я горько усмехнулся, до сих пор не увереный, правильно ли я поступил.

– Вас хоронили как мученика, все скорбели, а сам мэр через день после похорон, сам в петле оказался, но не ясно, по собственной воле ли, – в голосе послышался интерес.

– Я не имею к этому отношения, если вы об этом, хотя есть предположения, но, – мне показалось, что мой голос непроизвольно стал сухим, – вы не представились.

– Ой, и правда, простите, – создалось впечатление, что она в этот момент расправляет фартук, оглядывает себя, поправляет прическу, в воздухе витало смущение, – Мария. Мария Харти. Воспитатель детского сада номер тридцать один.

– Надо же, когда-то и я туда ходил, на тот момент его только открыли. Интересная у вас фамилия, никогда не слышал.

– Это фамилия директора детского дома в котором я выросла.

– Как вы здесь оказались?

– Я и сама не знаю, не думаю, что у меня были враги, но пока что все в тумане. Очнулась тут, а как сюда попала не знаю. Потому и не поняла сначала, что я умерла. А потом сразу такое, – казалось, что она указывает на мальчика.

Пока мы разговаривали он снова стал прежним, исчезли раны и ничто не напоминало о тех зверствах, что происходили здесь совсем недавно. Увидев такое при жизни я бы, наверно, крепко задумался над тем, ту ли профессию я выбрал. Что за самоисцеление я сейчас наблюдал? Ничего общего с привычной мне медициной. Наверно дело в той «черной троице», что каким-то образом связана с малышом, симбиоз или паразитизм, не ясно. Это же какую научную работу написать можно, но перед кем ее озвучивать. Есть ли путь назад? Надо больше узнать, и о мальчике, и о себе самом, какая судьба ждет таких как я и Мария. И как будто прочитав мои мысли к нам обратился голос.

– Мы думаем, нам стоит продолжить беседу, – сказал снисходительный голос.

– Ой, – Мария заметалась в воздухе, в голосе были слышны панические нотки, и я ее понимаю, – кто это сказал?

Пока лихорадочно двигалась из стороны в сторону я заметил, что между нами, все время еле виднеется абсолютно прямой луч света, едва различимый, но он точно есть.

– Мария, это… наверно проще будет показать, чем объяснить. – я подлетел к потерявшему сознание мальчику, – вы нас впустите.

– Да, разделить вас уже не получится, но это и хорошо.

Разделить не получится? Прозвучало это странно, об этом тоже надо расспросить.

– Идем, – Мария не успела ничего ответить, как вокруг нас завихрилась темнота.

 В этот раз никаких красочных эффектов, только неравномерно смешанный черный и серый цвет. В отсутствии всей этой мишуры пространство напоминало круглое помещение с высокими, уходящими в никуда, стенами. Взгляд постепенно сужался до привычно обзора перед собой. Было приятно снова ощущать себя человеком. Я оглядел себя, одежда была та же самая, что и в прошлый раз, сжав в ладонях подол рубашки я ощутил ее текстуру. Как настоящая! Ощутив движение рядом со мной, я обернулся и увидел как из тумана проявляется человеческая фигура. Так вот как это выглядит со стороны. Туман появлялся вокруг и как будто напитывал тонкими струйками новое тело, это сопровождалось легким серебристым свечением. И вот уже через несколько мгновений я смотрел на Марию Харти, девушку лет тридцати пяти на вид, по крайней мере для меня. Люди в этом возрасте выглядят совершенно по-разному, кто-то перестает за собой следить и уделять себе время и средства, считая что пик жизни уже пройден. Другие в этом возрасте продолжают гореть или же вообще только расцветают.

Вопреки моим ожиданиям ни о каких фартуках и бигудях речи не шло. На очень стройном теле было облегающее закрытое черное платье с небольшим разрезом до середины бедра, довольно высокие ботильоны, короткая кожаная курточка и платок на шее. Каштановые волосы сзади были собраны в хвост, а передние пряди образовывали каре. Светлое лицо было милым, а из-за прядей волос лицо казалось еще уже а лоб выше. Появление было бы эффектным, но потерянный расфокусированый взгляд выдал ее дезориентацию.

– Что происходит?

Голос был слабым, она начала заваливаться набок, благо я успел ее подхватить за талию и аккуратно усадить на пол. Вцепившись руками в мои плечи, она попыталась сфокусировать взгляд на мне.

– Виктор, это вы? Это и правда вы, – она начала оглядываться по сторонам, – как непривычно, я кажется отвыкла от.. от всего этого, – ее рука непроизвольно сделала круговое движение.

– Да, это я, спокойно, в первый раз это действительно сильно сбивает с толку.

Подавив желание оказать первую помощь, в виду того, что привычная медицина здесь вероятно бесполезна, я просто по крепче сжал ее ладонь.

– Твою мать, – она начала рассматривать себя, – мне что в этом шлюшьем наряде и после смерти ходить? Вот же свезло сдохнуть после новогоднего корпоратива. Насоветовали подруги, чтобы жениха мне найти. О нет! Каблуки!

Я уже не помнил в чем я был в момент гибели, видимо в том же в чем и сейчас. Не сказал бы, что ее наряд был через чур откровенным, но глаз радовал.

– Наверно из-за него меня и грохнули, – подытожила она, – маньяк какой-нибудь наверно.

Мария быстро оправилась от первичного шока и стала с интересом все рассматривать, сначала себя, потом все вокруг. И естественно, не могла не заметить главного виновника торжества. Мальчик сидел обхватив колени руками и положив голову на них, глаза были открыты но абсолютно пустые. Три больших нароста, казалось, увеличились раза в полтора, и теперь временами где-то внутри них как будто проскальзывали алые молнии. Да и маленьких наростов стало больше.

– Господи, – тихо выдохнула Мария, – это тот мальчик?

– Да, наверно это его душа.

– А это.. слизь вот эта.. черная, это из за того что с ним сделали?

– Я не так много знаю, но нет, они были до него, но ситуация определенно усугубилась после того, что с ним сделали.

– Они?

– Мы, – дрожащий голос вклинился в разговор.

Мария дернулась, но сдержала себя, в конце концов возможно она устала удивляться, слишком много произошло за сегодняшний день. Главное обошлось без паники.

– Кто вы?

– Это его друзья, во всяком случае они так говорят, – я все больше испытывал сомнения на этот счет.

– Мы три из двадцати семи начал. Мы и едины и разделены одновременно. Сейчас же мы являемся осколками души одного могущественного человека.

– Темна же его душа, – совсем тихо сказала Мария, думая, что ее не услышат. Но они услышали.

– Тьмы в его душе не больше, чем в любой другой, главное баланс, хотя и к той тьме о которой ты говоришь, мы имеем лишь опосредованное отношение. – вставил снисходительный голос.

Что-то резануло ухо в произнесенных словах.

– В его душе? Вы не отождествляете себя с ним, – мысль начала оформляться, – вы самостоятельные личности?

Молчание слегка затянулось, им явно не понравился вопрос.

– Личность не совсем то слово которое можно использовать по отношению к нам, – ответил дрожащий голос, временами он срывался на легкий фальцет, что неприятно царапало слух, – но пусть будет так. Однако мы несем в себе информацию об этом человеке и тоже являемся его частью. Как высеченный в скале дом, который не перестанет быть частью скалы от того, что ему придали форму дома и назвали домом.

– Мы есть в каждом из вас, – вставил снисходительный, – как кирпичики бытия, вернее, как монолит который приобретает причудливые формы в каждом из вас, переплетаясь вместе с другими началами мы даем жизнь, высшее искусство!

– Но нас разделили, и это очень большая проблема и очень далеко идущие последствия. Плохо, очень плохо, – дрожащий голос почти сорвался на визг.

– Как получилось, что вы слились с этим мальчиком?

– Вселенная, или же мироздание, называй как хочешь, автономная структура, которая сама себя поддерживает, видит брешь – старается залатать. Там, где нас извлекли, это сделать было невозможно, мало материала. Здесь же благодатная земля. Много душ, хороших душ. Сработали стандартные законы для таких ситуаций и большинство из них пошли на создание этого мальчика. Он не был рожден, его создала наша вселенная, что бы было куда нас привязать. Но Вселенная и скупа, это лишь заплатка, новорожденный разум только и позволяет, разве что не схлопнуться. Личность, частью которой мы были, слишком сильна что бы ее мог заменить случайно созданная душа.

– Я помню, как многие светлячки рассыпались в серебристую пыль, которую потом унесло к эпицентру крика, – сказал я, думая о том почему же мне удалось избежать этой участи.

– Момент рождения, – казалось собеседник кивнул, – те, кто утратил стабильность пошли на стройматериалы, те же кто сохранил целостность, окрепли и приобрели.

– Приобрели?

– Об этом позже, мальчик скоро очнется, а после сегодняшних процедур мы не можем вступать с ним в прямой контакт.

– Куда уж прямее, – пробормотала Мария, все это время она не отрываясь смотрела на мальчика. На лице была написана боль и сочувствие.

– Пойми, он не знает о нас, не видит нас, не чувствует, а если это случится, когда он так слаб то мы уже не сможем сдерживать себя и просто поглотим его. Мы держим наши каналы связи с ним закрытыми, а если он станет распоряжаться ими на равных с нами не обретя разума.. Вселенная выдала нам этот подарок, но мы не касаемся его, чтобы не разбить. И у того, что делает с ним тот большой парень, тоже есть смысл. Ему нужно не дать сформироваться хоть какой-нибудь капле разума в нем, что бы потом вернуть нас на место, тому могущественному человеку.

– А вы не хотите?

– Очень хотим, но времени очень мало, о том, что где-то произошло дробление и возможно образование пустоты знают и другие силы, из других аспектов вселенной, и они нас ищут, – снисходительный голос слабел а наросты теряли четкость и становились прозрачными. Они явно заканчивали разговор.

– Другие вселенные?  У меня голова сейчас кругом пойдет, – трудно все это переварить, слишком много информации, что хочется почесать череп изнутри, – что нам делать?

– Воспитайте его, дополните его, чтобы он мог достичь гармонии с нами. Скоро придут другие, подобные вам, вы связаны, это должно помочь. Мы будем появляться, когда он уснет.

Сказав это они исчезли, оставив мальчика, который едва пошевелившись начал всхлипывать, а после сразу зарыдал. В этот момент Мария как будто очнулась и сразу сориентировалась, рефлексы не подвели, задача была понятная и привычная. Единственное, что сегодня понятное и привычное.

– А кто это у нас тут плачет? Что случилось? Расскажи кто обидел? – она быстро заключила его в объятия, а я думал о том что делать когда тот парень вернется с новыми аттракционами мучений.