Текст книги "Факел (СИ)"

Автор книги: Александр Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Он засмеялся.

Другие страны глядели на эту вакханалию и соображали, чем она может быть полезна, а чем – вредна. И в этот момент, российские генетики объявили на весь мир невероятную новость – богатство и бедность – генетические заболевания, передающиеся по наследству и вполне вероятно, могут быть излечены.

Над Россией потешался весь мир, пока генетики не предложили продукты, излечивающие эти болезни. Для бедных это были свежие огурцы и вино из одуванчиков. Для богатых был предложен иной состав продуктов, за обнародование сведений о котором, влиятельные богачи грозили тюрьмой. Генетики не настаивали, они понимали, что бедным нечего терять и желающих проверить на себе действие препаратов, будет более, чем достаточно.

Бедные вкушали в день рюмочку желтоватого, пряного и совсем не хмельного напитка и хрустели свежими огурцами. Через месяц от бедности излечился один миллион россиян.

Бывшие бедные трудились не покладая рук, о деньгах не спрашивали, в еде были неприхотливы. Правительство пошло им навстречу: доставлялись на дом бесплатные продуктовые наборы – хлеб и вода.

Ребята слушали и качали головами – Морозов рассказывал невероятные вещи!

Россия закрыла границы и начала тотальную проверку и исследования. Уничтожение бедности сулило огромную экономию средств государственного бюджета. Лекарства для излечения богатых, наоборот, были признаны фальсификацией, а метод излечения – шарлатанством.

За год в стране не осталось ни одного мало-мальски бедного человека и можно было праздновать победу. Но однажды бывшие бедные пошли в продовольственные и непродовольственные магазины и стали там брать продукты и товары на свой вкус. Правительство подумало-подумало, и отменило виртуальные деньги.

Если раньше во всем мире страшились экспорта революции из России, то теперь стали опасаться этой странной борьбы с бедностью по-русски. Мир действительно менялся, и было непонятно хорошее или плохое таит в себе генно-улучшенный человек.

– А что же богатые, спросите вы, куда они подевались? Разумеется, сбежали в другие страны. Было принято решение, что они должны понести наказание за свое крайне негативное отношение к неимущим. Пренебрежение к бедным должно было обойтись им дорого.

Дело в том, что ингредиенты для богатых были весь специфические. Если колбаса салями была известным продуктом, то настойка на спирту мышиного помета выглядела дико в сочетании с колбасой. Тем не менее, именно настойка и была тем самым важным ингредиентом, который был необходим, чтобы запустить необратимый процесс излечивания богатых от дурной болезни.

В глубокой тайне, был выпущен бальзам красоты, силы и молодости. Весьма ограниченная партия по баснословным ценам. Бальзам появился в одном из самых престижных магазинов Запада и тут же был раскуплен.

Прошло время и десять российских богачей поплатились за свое желание приобрести то, что недоступно простому смертному.

Второй эксперимент был проведен над богачами одной из западных стран. Водолазами фирмы искателей подводных сокровищ, были подняты со дна моря двенадцать бутылок вина эпохи Наполеона Бонапарта. Известный аукционный дом был в восторге – намечались колоссальные комиссионные.

Счастливый обладатель драгоценного лота одиннадцать бутылок поставил в центр своей коллекции вин, а двенадцатую распили в узком кругу богатейших людей Европы. И когда с дегустаторами произошло непонятное – они стали равнодушны к деньгам и свои капиталы отдали на нужды простых людей – газеты многих стран подхватили тему, замелькали заголовки о пришествии антихриста, судного дня и семи смертных грехах.

Богачи теперь употребляли продукты с пометкой "без мышиного помета". Но это не помогало, потому что пометки имеют свойство появляться совсем не на тех продуктах, на которых следовало бы…

А в России люди, привыкшие работать от зари до зари, так трудились и дальше, но нашлось много таких, которые имея все бесплатно, проводили время в праздности и лени. Колокол прозвучал спустя полгода – любители бездельничать лишились разума…

18. Интуиция против фактов

Хохотали все, лишь рассказчик смущенно смотрел на Снежану.

– Откуда вы такое взяли? – спросил веселый женский голос из визифона. – Признайтесь, это все ваши выдумки! Это вино с мышиными какашками, бальзам какой-то необычный…

Александр покраснел.

– Если я чуточку и сочинил, – ответил он, – так это для наглядности. Неотвратимость наказания богатых… бедные и так были наказаны жизнью, их стоило пожалеть.

Ребята засмеялись.

– Так что же все-таки было на самом деле? – спросил мужской голос.

– Это все знают! – ответил Александр. – Накормили население планеты невкусной дрянью из пробирок, вот и все. А я бы выпил стаканчик вина из одуванчиков. Оно должно быть приятным, можно было бы еще и конфеткой закусить.

Мальчишки захохотали.

– … огурцом, – подсказал Славка.

Александр махнул рукой.

– Огурцы я и так ем почти каждый день… вина бы, одуванчикового…

– А бальзаму? – спросил Пашка. – Пару ложечек в чай…

– У нас ничего нет, – быстро сказал Морозов, – дедушка сам, своими руками дом выстроил – мы простая российская семья, все богатство – совет да любовь!

– Да ты припомни, Морозов, что у тебя есть! – сказал Петров, подмигивая. – Сашка Морозов у нас богач!…

– Приходите к нам и смотрите под кроватями да в шкафах! – воскликнул Морозов. – Нам скрывать нечего!

Только в кабинет отца я никого не пущу, подумал он, там подарок Объединенной дирекции – макет "Факела" под потолком висит…

– Значит, все-таки вылечили народ, – сказал мужской голос из визифона. – В чем же смысл лечения?

– Между работником и товарами всегда стояли деньги, – сказал Морозов, поглядывая на Славку. – Оценка труда в деньгах и стоимость товара. Лишнее звено – деньги, было исключено из сознания и жизни людей. Человек должен трудиться – это смысл его жизни, а уж еда и одежда – для его нормальной жизнедеятельности. Не голым же и голодным ему работать…

Он посмотрел на Снежану.

– Люди стали добрее, доброжелательнее, в семьях возродилось главенство матери.

Он вздохнул.

– Мы все – мамины дети. Странно, но и отец воспринимается матерью, как большой ребенок.

– Почему же люди не могут долго без работы? – спросили из визифона.

– Не знаю, – ответил Морозов. – Может быть, защита вида от особей, не попадающих под какие-то параметры? Человек ведь существо биологическое.

Он улыбнулся Снежке.

– У нас теперь труд за страх, а не за совесть!

– Страшно? – спросил мужской голос.

– Иногда… – ответил Александр, – думаешь, а вдруг не полгода, а месяца два всего и осталось, и завтра срок…

Илья поднялся и двинулся к выходу. Проходя мимо Морозова, сказал громко, чтобы слышали все:

– Вот и будет тебе срок, Морозов! Работу так и не начинаешь, все какие-то отговорки у тебя.

– Ну-ка, стой! – Александр схватил его за руку. – Самое время сейчас все и выяснить.

Он вскочил.

– Для разведывательной операции создается отряд из бывших мастеров. Мне разрешено взять только бывших кировоградцев. Кто со мной – поднимите руку!

Ребята молчали.

– Это будет большой отряд, еще дадут парней. Дело опасное: выдадут оружие и пойдут три сапера. Сегодня, наверное, прибудет информация, куда нас пошлют…

Он оглядел ребят.

– Можете отказаться, но тогда вас, после восемнадцати лет, пошлют на уборку мусора – так было сказано.

– Храбрец, что ли? – спросил Чернов. – Так и рвешься под пули?

– Нет, не храбрец, – ответил Морозов, – но и в мусоре копаться не любитель.

Ребята молчали.

– Илюха, хочу оставить тебя вместо себя – взрослые будут помогать, весь филиал… возьмешься?

Илья смотрел недоверчиво.

– Командиром ЭПРОНа, что ли? – спросил он.

– Ну да…

– А не боишься, что не справлюсь?

– Тогда не предлагал бы…

– А вот возьму, да и соглашусь! – воскликнул Илья. – У меня все работать будут! Каждому дело найду!

– Согласен? – переспросил Александр. – Я приказом тебя оформлю, с сегодняшнего дня.

Ребята зашумели.

– Оформляй! – Микульский махнул рукой.

– С этой минуты начальником отряда ЭПРОН-Обь становится Микульский Илья Михайлович! – объявил Морозов. – Его приказы обязательны к исполнению!

Поднялся невообразимый шум. Все вскочили.

– Отряд! – прокричал Илья в мегафон. – Выходи из палатки строиться!

Около Морозова собрались мастера. Он быстро пересчитал их – все пятнадцать.

– Ты что, Сашка, шуток не понимаешь? – воскликнул Пашка Вельяминов.

Морозов взял его за ухо.

– Дурацких – не понимаю! Три дня вам на завершение всех домашних дел, сборы и прощания. На вертолете этом, пассажирском, и полетим на базу. Сбор – у меня.

– А железобетон разлагать? – спросил Чернов.

– У Ильи узнаю, тогда и спустимся, по разику или по два…

Он оглядел ребят.

– А пока – по домам! Я буду на постоянной связи.

Глаза Снежки наполнились слезами.

– Андрей, сейчас летишь в город? Меня у Оперного театра высадишь, а ребят, где попросят.

Пока летели, ребята разглядывали Снежану. Она держалась храбро, смотрела насмешливо, но на всякий случай крепко держала Александра за руку. Ребята перешептывались. Морозов смотрел в иллюминатор, лицо его было озабочено.

Долетели быстро, и вертолет мягко опустился на площадку рядом с Оперным театром.

Александр спрыгнул на асфальт, помог Снежке сойти по трапу.

Снежана чувствовала, как тридцать пар глаз смотрят ей спину, не выдержала, обернулась, показала всем язык, взяла Александра под руку и они вошли в дверь со светящейся надписью "Служебный вход".

Ведет себя, как… жена? Неужели Морозов попался?… Это была новость первостатейная!

Александр и Снежана поднялись по широкой лестнице на второй этаж.

– Там четыре комнаты за мной оставлены, – сказал Александр, поглядывая на портреты артистов на стенах, – для Клуба Юных, то есть. Малыши там будут заниматься, от пяти и до восьми лет… сейчас должен быть ремонт, отделка, дедушка мебель изготавливает…

Снежана слушала невнимательно.

– На тебя эта работа ляжет, сколько смогу – сделаю сам, а потом ты будешь заниматься, и маму еще попрошу…

– А что нужно делать?

– Помогать в воспитании чужих детей. Это тебе потом пригодится, когда свои будут…

Снежана дернула плечиком.

– Я с тобой так говорю, потому что уверен, что не откажешься… ты ведь не откажешься?

– Я не знаю, захочу ли я этим заниматься…

– А чем же тогда?…

– Я еще не решила.

– Я считал, что дела, интересные мне, также будут интересны тебе или все это было так, чтобы только мужа подхватить?

Снежка смутилась.

– Я это точно хочу знать! – потребовал Александр.

В глаза ему она не смотрела.

– Все равно, пойдем, покажу, где это, а потом поедем к Марине Петровой, костюмеру, потом к композитору… это еще одно дело, которое я не сделал…

Комнаты были пусты, заперты, никакого ремонта там еще не было.

– Вот видишь, меня нет, и никто ничего не делает. Через три дня я буду далеко от города.

– А ты мог бы не ездить? – спросила Снежана. – К женатым, ведь, другое отношение. Вот если бы я была беременная, то и совсем…

Он посмотрел на нее внимательно.

– Мы с тобой еще очень мало знакомы, – сказал он, – и брак этот заключен против моей воли, нет между нами ничего. Мы – посторонние люди, которые спят в общей постели. Какие дети, зачем?

Он положил ей руку на плечо.

– Заниматься ничем не хочешь, ленишься. Мне такая подруга не нужна! Я сам человек дела, нагружаю себя работой и жена мне нужна работящая. Мое тебе условие – работай, трудись для других. Не хочешь, тогда нам не по пути, разведут в разные стороны и очень быстро!

– Ну что ты, Сашенька, сразу хочешь со мной расстаться! – воскликнула Снежана. – Я ведь хочу, чтобы было хорошо вдвоем…

– Дело сделаешь, и будет к тебе доверие, – упрямо сказал Морозов. – Провалишь – прогоню!

– Конечно, милый мой! – она обхватила его за шею и поцеловала в щеку. – Все будет так, как ты велишь!

Александр с трудом освободился из объятий.

– Это ты умеешь, – насмешливо сказал он, – виснуть на шее, лизаться и валяться в постели. Долго тренировалась? Чувствую, через месяц поволокут тебя в сумасшедший дом.

– И ты сразу побежишь к своей Наташке? – воскликнула она. – К этой дряни?

– Зря ты так. Хорошая девчонка. Отличная была бы пара – я и она.

– Со мной будешь, Морозов, и больше ни с кем – понял?!

– Конечно, милая, буду с тобой! Буду приходить, приносить вкусности и кормить тебя, дорогая моя, ненаглядная! А ты будешь сидеть тихо-тихо в своей лучшей, отделанной кружевами смирительной рубашке.

Она вцепилась ему в руку зубами так, что он закричал от боли.

– Руку прокусила до кости! Я сейчас санитаров кликну!

Она затолкала его в проход между двумя декорациями и там, в полумраке, они подрались.

Александру удалось вырваться из ее цепких пальцев и выбежать в коридор. Она выбралась следом.

– В помойной яме изволили ночевать, сударыня? – язвительно поинтересовался Морозов, держась поодаль. – У вас на плече – дохлая мышь!

Она взвизгнула и шарахнулась прочь.

Морозов засмеялся.

– Кофточка и юбка в пыли и грязи. Это все из-за тебя, Морозов!

– Предлагаю подать на развод прямо сейчас! Мы не сможем жить вместе.

– Почисти меня, пожалуйста! – попросила она. – Я не могу идти грязной…

– Да ты разденься и вытряхни вещи – здесь никого нет. Я не буду смотреть, да тут и смотреть-то не на что…

– Ну, Саша, погоди! Приедем домой, ты у меня за все ответишь!

Ни к какому костюмеру они конечно уже не пошли, а поехали домой. Она тут же побежала жаловаться матери. Александр прокрался следом и подслушал весь их разговор. Мать дала пару «ценных» советов.

– По Клубу Юных он совершенно прав. Если ты не станешь там работать, считай, что брак ваш так и не сложится. Он тебе не простит отказа. А вот если организуешь там ремонт, потом уборку, привлечешь специалистов, педагогов и Клуб заработает, считай, что Саша будет в твоих руках. Это будет твой мощнейший козырь.

Она помолчала.

– И девчонку эту, Наташа, что ли? тоже заставь полы мыть, окна протирать, да и сама тоже этим займись – посмотришь, как она в работе, как одевается и держится, поговоришь о том, о сем и подведешь к разговору о браке вообще, в том числе и браке с Морозовым. Про себя помалкивай или скажешь, как вы придумали – двоюродная сестра. А с постелью…

Она засмеялась.

– Я его рано от груди отняла, он и не помнит, что это такое было, тебе придется заново приучать и вот когда он потянется, как в детстве, руками и губами, вот тогда он твой! А ты тут придумываешь ерунду! Мальчишка стесняется даже взглянуть, а ты прешь напролом! Приходи, я тебе много чего дельного расскажу…

Александр отошел от двери в задумчивости. Пожалуй, матерям в семье слишком большие права дали, подумал он, пора, часть из них и отобрать… Мужчины не должны быть ущемлены. Я тоже буду слушать "наставления" матери и приму свои контрмеры.

В комнате его ждал сюрприз: на большом экране поздравление Симоновой с женитьбой и двести сорок цветных фотографий Вольного города Кенигсберг.

Александр ответил Алле: "Без меня, меня женили. Посочувствовала бы, что ли…" и запустил проектор.

Это были красочные виды города – Александр сразу отметил хмурые и недовольные лица кенигсбергцев и приветливые и даже радостные – калининградцев. Город, ранее бывший немецким, польским, российским, теперь стал Вольным, то есть не принадлежащим ни одному государству, но оказался поделен на две части незримой границей. В российской зоне отряду предстояло разместиться на трех квартирах – там были отличные гардеробы и мастера по гриму. Предполагалось, что вначале будет произведена обширная разведка. Требовалось установить настроения в городе, точки соприкосновения населения, вражда, если она была, к кому или к чему. Также требовали проверки молодежные объединения, их увлечения, места встреч, конфликты.

Две базы подводных лодок находились на побережье Балтийского моря одна рядом с другой.

Из всех достопримечательностей города и окрестностей, Александр почему-то выделил в особую группу фотографии второго форта – анфиладу залов, имеющих номера на стенах, полах и потолках. Десять таких залов. Они были абсолютно пусты и туристов интересовали лишь потому, что нумерации больше нигде не было.

Форты с подземными ходами его не заинтересовали.

Наша задача, подумал он, разведать базы подводных лодок – если там пусто и проход свободен – нанести реагенты на бетон и отбыть восвояси.

В комнату вошла Снежка.

– Что это тут? – спросила она, присаживаясь на краешек стула и запуская свои обнаженные руки ему под рубашку. – Какой-то город…

– Севастополь, – сказал он, – Черное море, священный Байкал…

– Может быть, пойдем в постельку? Я так устала…

– Шесть часов вечера – не рано ли?

– Нет, – ответила она. – Ты мог бы сделать мне массаж ножек: поглаживать их, слегка покусывать, целовать…

– Хорошо! – воскликнул Александр. – Это будет удовольствие! Только потом ты мне будешь делать то же самое…

– Я иду в душ, милый!

Он снова принялся разглядывать фотографии.

Посылать группу в тридцать четыре человека? На две базы? Здесь что-то не то… дополнительная информация у Дягилева, что ли?…

В комнату вошла Снежка в халате с драконами, изящно распахнула его, и Александр увидел новый наряд для спальни – узкие, телесного цвета, плавки. И больше ничего.

– Так ты будешь спать? – "удивился" он.

– Да. Жарко, понимаешь!

– А где трусики и короткая рубашечка на бретельках, желтенькие такие? Ты в них всегда ложилась?

– Я их постирала, да и они мне не нравились…

– А считаю, что очень хорошо подходили! Ты в этом наряде, как девочка была! Я любовался. А в этом, ты выглядишь, лет на пять старше… Я не хочу, чтобы моя жена выглядела бы старше меня, пусть даже и в постели!

Неотразимый прием для укрощения женщин. Использовался мужчинами с огромным успехом во все времена. Ну, что, мама, скажешь? Этот прием можно было применить и против тебя. Нужно, как-нибудь, "щелкнуть тебя по носу"!…

Снежка тут же запахнула халат.

– И потом – узкие плавки, разве так спят? Нужно свободнее…

Снежка сдалась. Саша сам выбрал из ее гардероба скромную рубашечку до колен, а трусики она подобрала сама.

– Меня слушай, Снежок!

Снежка заныла, что ей не нравится город на фотографиях и люди в нем какие-то страшные…

– Ложись рядом и смотри в потолок, я буду проецировать туда, а ты комментируй. Мне важна твоя оценка и ощущения.

В общем, оценки совпадали, правда, были места в городе и за городом, которые раздражали ее больше всего. "Танцующий лес" в парке, около ратуши и похожий лес на Куршской косе. Про лес на косе она выразилась: "Забавен и очень мил!", другой – "Его нужно сжечь дотла!"

Дома вокруг ратуши казались ей зловещими, небо – "пустым", а диск солнца над горизонтом – "глазом дьявола".

Интуиция подсказывала Александру, что с этим местом не все чисто и следовало выяснить почему.

Маленький шарик влетел в окно, ударился в стену и упал на пол.

– Это еще что?! – воскликнул Александр, откидывая одеяло.

– Не трогай его, Саша! – крикнула Снежка.

– Это контейнер, – ответил Морозов. – Сообщение для меня. Но почему не передали лично?

Он поднял шарик, достал из него таблетку с информацией и вложил в гнездо визифона. Выведенный на экран текст насторожил: "Главное задание для Морозова – отыскать вход в лабиринт из подземных помещений и ходов второго форта. По указанию Васильева группа войдет в него. Васильева особо интересует, какое количество людей выйдет обратно".

Что значит "какое количество выйдет"? – возмутился про себя Александр. Все должны выйти…

Мигнул зеленый огонек вызова.

– Получил? – прошелестел голос Дягилева.

– Да, – ответил Морозов. – Это ты бросил?

– Нет. В двенадцать ночи в лесу, где ты любишь бывать, я расскажу тебе то, что знаю. Записывать нельзя – запомнишь главное.

Голос пропал.

19. Маленькая война

Уткнувшись в берег острым носом, застыл скоростной катер, на ближайшей скамейке недвижно сидела фигура в длинном плаще с капюшоном. Незнакомец пошевелился, обнажил голову. Это был Дягилев.

Александр соскочил с велосипеда.

– Не было информации и можно было только гадать, что делать отряду, – произнес Морозов. – Сейчас ее много и тем более не понятно, чем мы там будем заниматься…

– Садиться не будешь? – спросил Дягилев. – Тогда погуляем…

– Ты, наверное, знаешь про места, где имеется выход энергии из-под земли – их еще называют аномальными зонами? Отрицательная энергия вредна для живых организмов, вызывает агрессию и жестокость – люди обходят такие места стороной. А вот объекты фашистской Германии, наоборот, располагались поблизости от таких зон. Кенигсберг – не исключение.

Он помолчал.

– В вашем задании две части – разведка и последующее уничтожение двух убежищ подводных лодок на побережье. Там уже давным-давно все демонтировано и остались только железобетонные конструкции. Вторая часть задания – нужно найти спуск в лабиринт, а затем пройти его до выхода. Эти ходы в земле пересекают аномальную зону, которая расположена очень глубоко.

Дягилев подобрал камешек и, размахнувшись, забросил в реку.

– Специалист по таким зонам у нас Васильев. На кой черт ему это надо – непонятно, но методы у него бесчеловечные. Представляешь, правдами и неправдами загоняет туда людей, а потом берет на заметку самых стойких.

– Так можно отказаться, да и все! – воскликнул Александр. – Если ты чувствуешь, что опасно.

– Отказаться… – повторил Дягилев, поднимая голову. – Луна должна быть, а диска не видно.

Он поглядел на Морозова.

– Был у нас такой Николай Супрун. Отличный парень, смелый, удачливый… Васильеву отказал и группу в зону не повел. Где он теперь – никто не знает. Исчез и жена его тоже… я справки наводил – ничего. Может, он в стране какой-нибудь другой, а может…

Он почесал бровь.

– Ты зря, Сашка, с Васильевым задираешься, он смеется, улыбается, а потом, гляди…

– А что там, в зонах этих? – спросил Морозов.

– Я там не был, – обронил Дягилев. – Можно предположить, что пропавшие музейные коллекции там и спрятаны. Надежней и места нет. Только зачем это Васильеву? Руку ему пожмут, слова хорошие скажут и все.

– Молодильные яблоки, живая вода и сапоги-скороходы?

– Соображаешь, Морозов!

Александр поглядел на него.

– А почему я тебе должен верить, дядя Сережа? Может, ты меня о яме впереди предупреждаешь, а при случае в пропасть столкнешь?! Сам-то ты за кого или против кого?

– Не простой ты, Морозов! Сколько работаю с тобой, столько и удивляюсь! Мы сейчас ни за кого, но давление на нас страшное! Ждем второй силы, которая Васильеву противовес. Посмотрим, кто кого одолеет, и к победителю с поклонами. Может, это ты и будешь…

Александр отметил про себя это настойчивое "мы".

– Пули-то хоть серебряные будут? – спросил Морозов. – Колами осиновыми снабдите?

– Бронебойно-зажигательные не подойдут?

Морозов усмехнулся.

В тишине послышался шорох шин.

– Кто-то едет, – сказал Дягилев. – Не нужно, чтобы нас видели.

Александр сел на велосипед и выехал на дорогу. Он был уверен, что это Снежка и не ошибся. Сзади послышался сдержанный рокот двигателей и плеск воды.

Выражение лица ее было настороженно-подозрительное.

– Я же тебе объяснил – встреча деловая.

– Пожалуйста, встречайся, – ответила она. – Только если я вас поймаю, не обижайтесь!

– Лови! – крикнул он и нажал на педали. Она развернула велосипед и бросилась вдогонку. Два километра до поселка они мчались рядом, и одновременно влетели в гараж.

Александр лихо затормозил, соскочил и бросился к лестнице, ведущей наверх. Снежка не отставала. Они вбежали в свою комнату и остановились.

– Все равно я тебя поймала! – объявила она. – И что с тобой теперь делать?

– Влюбись! – просто ответил он.

Эту ночь они ласкали друг друга без стеснения и заснули под утро.

Проснулись, когда мать постучала им в дверь. По тому, как ярко светило солнце в щели между шторами, было около полудня.

– Сегодня мне нужно побывать на острове, в филиале и решить вопрос с танцем, – сказал он. – Ты со мной?

– Ты же хочешь, чтобы я занималась Клубом, – ответила Снежана, улыбаясь. – Вот я туда и поеду.

У нее было хорошее настроение.

Еще до завтрака Александр связался с Ильей. Новый командир ЭПРОНа был растерян, смотрел виновато.

– Вид у тебя неважный, – заметил Александр. – Что случилось?

– Главный эколог Новосибирска запретил работу на электростанции. Мол, загрязняем окружающую среду.

– У вас на выхлоп ничего нет? В смысле фильтров?

– Все есть, а он все равно запретил…

– А Дягилев что?

– Он сказал, что ему сейчас не до меня…

– Жди, скоро буду!

Дягилев трусит, подумал Морозов. Наболтал вчера лишнего…

Он позвонил в филиал.

– Дядя Сережа, привет! На остров нужно тебе прилететь, со мной встретиться.

– Здравствуй! Я сегодня не в том настроении, пропади оно все пропадом!

– Что ты раньше времени помираешь-то?! – заметил Морозов. – Это мне нужно опасаться, основной удар на меня. Ты ведь не все мне рассказал, а должен – до последней мелочи! Как же это будет выглядеть, если ты знал и не предупредил?…

– А если ты с Васильевым заодно, тогда мне не жить!

– Чего же ты вчера мне тайны выдавал? За это Васильев тебя, как жука, на булавку наколет.

– Словечки у тебя, Сашка! Я глаза закрою, по разговору – мужик сорокалетний с большим опытом, открою – мальчишка передо мной! Ты в кого такой уродился, а? В родственника своего, звездолетчика?

– Я тебе на острове объясню, в кого! Что б непременно был, понятно?!

Морозов решил посмотреть, как трудится эколог и подключил большой экран.

Семен Васильевич Горовец был мужчина представительный, невысокого роста, но широк в плечах, силен, по происхождению не из дворян, на земле стоял крепко, основательно. Любил природу, цветы и свежий воздух. В кабинете он как раз заботливо поливал астры в зимнем саду. Его плотная фигура в белом костюме склонилась над вазой.

Александр представился сотрудником новосибирского филиала.

– Семен Васильевич, вы запретили использовать газогенераторную электростанцию на тренировочной базе ЭПРОН-Обь и там все остановилось. Спуски под воду невозможны без освещения дна реки, а также без понтонов, которые работают на аккумуляторах. В Новосибирске не достаточно энергии – это общая проблема. Сторонники подачи энергии от солнечных батарей, так и не договорились с коллегами, отстаивающими идею ядерных электростанций на орбите Луны. Потребители энергии оказались в странном положении. Отряд специально попросил разрешения на работу мобильной электростанции. Все необходимые фильтры установлены.

Горовец отложил лейку, прошел в кабинет, уселся за свой основательный двухтумбовый стол, пригладил пшеничные усы и сказал:

– Двигатели внутреннего сгорания запрещены повсеместно! О чем может быть разговор?…

– Там семьдесят мальчишек и девчонок просят объяснить, что им теперь делать. График очистки дна Оби срывается. Вы просто запретили, а должны были предложить иные варианты.

– Какие-то мальчишки, какие-то девчонки! – возмутился Горовец. – В экологии нет легких решений. Сейчас на первом месте здоровье нации, что, я должен им это объяснять?

– И одна установка серьезно подорвет здоровье многих людей? Она на острове, вдали от жилья…

– Я сейчас связь отключу, шутник! Ты забыл, с кем разговариваешь?!

– Ребята настроены решительно! – заявил Морозов. – Они готовы обратиться в прессу и региональную инспекцию по Западной Сибири. Вы должны отговорить их от этих шагов.

Горовец начал соображать, что чистое небо над его головой затягивают тучи.

– Вот же молодежь неуемная! – воскликнул он. – Купались бы и загорали на пляже – нет, лезут под воду! Там же на дне, черт знает что!

– Да, без освещения никак нельзя.

– А вы что, в филиале своем, думаете? – спросил Горовец. – С вас же тоже спросят, если что случится…

– Закрыть пытаемся ЭПРОН этот. Пусть водолазы работают, службы специальные. Помогите и вы лично…

– Когда нужно быть? – спросил Горовец. – У меня еще сегодня дела. И он бросил невольный взгляд на цветы за окном.

– Сейчас прилетайте, все и решим раз и навсегда.

Ну, дядя, держись! – подумал Морозов. – Расскажешь там о здоровье нации, купаниях и пляже. О цветах расскажешь…

В палатке стояли четыре шезлонга. На одном из них, не доставая ногами до пола, сидел начальник отряда Микульский Илья. Рядом с ним, расположился, нога на ногу, Дягилев. Напротив них сели Горовец и Морозов.

– Предлагаю решить все здесь, без привлечения общественности, – предложил Морозов. – Вы, Семен Васильевич, отменяете свое неумное указание, а мы считаем это досадным недоразумением.

Горовец выпучил глаза.

– Да ты мне совсем другое говорил! – воскликнул он. – Я тебя послушался, прилетел и вдруг, оказывается, что меня заставить хотят – я немедленно улетаю!

– Я вас не отпускал, – заявил Морозов. – То, что я вам говорил, было розыгрышем, а вы на него клюнули, показали себя в неприглядном виде.

– Кто этот дерзкий мальчишка? – закричал Горовец. – Дягилев, ты чего молчишь?

– Он имеет право, пусть и говорит, – ответил Дягилев. – Ты послушай, Сёма, тебя это касается в первую очередь!

– Я не представился, – сказал Морозов. – Член Объединенной дирекции, заместитель директора филиала Морозов Александр Витальевич. Все ваши возражения я уже слышал, они перечеркивают работу по очистке акватории Оби. Своим решением вы наносите вред именно экологии. Прошу еще раз подумать и решить правильно.

– Нечего мне думать, – пробурчал эколог. – Я своих решений не отменяю.

– На основании пункта восьмидесятого Устава Объединенной дирекции, ваше решение отменено мною. Как необоснованное. Вы отстраняетесь от должности, и будете давать отчет о своей деятельности на посту эколога на специальной коллегии, в Москве. Из кабинета заберете личные вещи. Носители информации будут изъяты, кабинет опечатан.

Горовца словно кувалдой ударили – он весь съежился и как-то даже уменьшился в объеме.

– Пошли, Илюха, установку запускать! – предложил Морозов.

Микульский с трудом выбрался из шезлонга.

– Почему ты меня так называешь? – возмутился он, выйдя из палатки. – Нужно уважительно – Илья Михайлович. Я ведь командир ЭПРОНа, как-никак!

– Тебя по носу щелкнули, ты и заплакал, командир! – захохотал Морозов.

Их обступили ребята.

– Он сказал: "Поехали!" и взмахнул рукой! – продекламировал Морозов.

– Кто сказал? Что сказал? – загалдели ребята.

– Илюха Михалыч так отчитал эколога, что тот сразу запрет свой и отменил. Включайте установку, ребята!

Ребята прокричали "Ура!"

Тем временем в палатке шел совсем другой разговор. Горовец жаловался на судьбу и происки врагов, а Дягилев его вразумлял.

– Мы с тобой, Сёма, простые люди, а мальчишка этот – в членах дирекции ходит. Заслуги у него – о-го-го! Его сам Васильев на примете держит! Чего ты уперся в эту электростанцию? Такая мелочь, а ты раздул проблему до вселенских масштабов. Теперь дадут тебе под копчик, и улетишь в какой-нибудь городишко на бывшие торфоразработки экологию в жизнь воплощать.