Текст книги "Факел (СИ)"
Автор книги: Александр Поляков
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
– Очень! – ответил внук. – Решаю эту задачу, придумываю варианты развития и знаю, что не все пойдет по-моему…
– Справишься?
– Должен! – ответил Саша. – Иначе задачу поставили бы перед другим человеком.
– Удачи и везения тебе!
Мама и Лолка ждали в комнате и обняли Сашу с двух сторон.
– У меня на сердце неспокойно, – сказала мама, – чудится плохое и много слез, только не говори мне, что я ошибаюсь, Саша! Лучше ничего не говори!
Александр промолчал.
– Понимаю, что ты должен, как командир отряда, сделать все возможное, но мне кажется, что есть человек старше тебя, начальник, который намеренно ведет тебя по опасному пути. Я права?
Он кивнул.
– Можешь отказаться?
– Будет только хуже, мама! Там – удобнее всего. Он так хочет, и я это понимаю. Я иду по опасному пути, но наверняка будет место, где я могу перейти на другой – безопасный…
– Выход есть, сын, постарайся его найти! Ты нужен нам, как никогда! Пусть небо и звезды хранят тебя!
Саша присел на корточки, обнял сестру, поцеловал в висок и прошептал:
– Я привезу тебе целую горсть прозрачных камешков янтаря, и ты сделаешь из них бусы.
– Я буду ждать тебя, Саша! – ответила Лолка и заплакала.
Снежана была спокойна и чуточку равнодушна, что выдавало ее волнение.
– Все уже говорено – переговорено и не по одному разу, – сказала она. – Что я могу еще добавить? Я буду ждать тебя, Саша, столько, сколько потребуется и уверена – дождусь!
Они поцеловались.
Отец ждал его в своем кабинете, бледный, но спокойный.
– Полетишь с нами до последней станции метро, – сказал Александр, – есть важный разговор.
Отец горестно покивал.
На глазах родных Александра, родственников ребят и соседей, разведчики взошли на борт, вертолет взлетел и взял курс на запад.
Через двадцать минут он уже садился на вертолетной площадке около Новосибирской площадки разбора.
– Последняя остановка перед дальним походом! – объявил Морозов. – Площадка разбора в нынешнем виде. Предлагаю всем, включая и летчиков там побывать. Через тридцать минут вылет в Кенигсберг.
Ребята заулыбались.
После того, как все ушли, Александр откинулся на спинку шезлонга и заговорил:
– Отец, ты единственный должен знать то, что будет происходить в Кенигсберге!
И он рассказал все, что знал, о чем догадался, что предполагал…
С каждой новой фразой отец бледнел все сильнее, а под конец заплакал.
– Нет предела человеческой подлости! – воскликнул он, вытирая слезы. – Как у этого человека сердце не разорвалось – ведь он безоружных мальчишек ведет в бой, ведет на погибель в лабиринт!
– Как член Объединенной дирекции я обязан информировать организацию о происходящем, и я буду это делать. Этот человек наверняка понимает и придумал ловкий ход. Будь внимателен, отец! Береги всех наших – возможно похищение кого-нибудь…
– Но ты можешь выйти вместе с ребятами! – воскликнул отец. – Только все вместе!
– Это невозможно, отец! – печально сказал Александр. – У меня с ними разные пути. Им – попроще, мне – сложный путь.
Он посмотрел в иллюминатор.
– Ребята идут. Давай прощаться!
Они обнялись.
Отец выпрыгнул из вертолета и пошел прочь.
Ребята залезли в вертолет возбужденные, радостные.
– Такой городок у них, я поражен! – воскликнул Павел. – Говорят, что это все ты придумал! Правда, что ли?
Морозов кивнул.
– Спектакль у них идет, кукольный, знаешь, как называется?
– Я давно у них не был…
– "Скафандры, блоки, змеи. Хитроумные проделки Морозова" – знаешь о таком?
Морозов скорчил ужасную рожу.
– Понятно, Сашка! Надо будет обязательно сходить!
– Ты там популярнейшая личность, – сказал Петров. – Как только мы сказали, что ты командир разведчиков, такой шум поднялся, такие крики начались: "Даешь разведку с двенадцати лет!!!" Мы растерялись…
– Памятника мне еще нет? – спросил Морозов. – С гайковертом наперевес?
– Не додумались еще! – воскликнул Чернов. – Что же ты раньше-то не сказал? Моим младшим братьям там и место.
– Теперь будете знать…
– Куда еще, командир?
– Туда, – Морозов положил руку на зачехленный пулемет. – Славка Петров будет учиться вождению вертолета на ходу. На отдельных участках, где нет встречных машин, будешь вести самостоятельно. Основную часть пути будут вести опытные вертолетчики с базы. Они вам расскажут правила нахождения на борту. Ясно одно – центровку машины нельзя нарушать. Передвижение в корпусе только ползком и поодиночке. Отдыхайте, ребята! У нас очень долгий полет.
– А если я "по-большому" захочу, – спросил Валерка Плавчий. – Куда мне ползти?
Все посмотрели на Морозова.
– Привяжем тебя к турели, спустишь штаны, распахнем люк…
– Туалеты в хвосте, – сообщил по бортовой связи пилот. – В кабинке будете снимать штаны.
Валерка показал Морозову кулак.
Бесшумно развернулся экран, на нем появилась недовольная физиономия Васильева.
– Почему я должен ждать? – раздраженно спросил он. – Где дисциплина? Есть приказ, и он должен быть выполнен!
– А вы чем там занимаетесь? – в тон ему ответил Морозов. – Нас ждете? Даром хлеб народный едите? Я бы вас всех, не взирая на звания и должности, – погнал работать, бездельники!
Васильев побагровел.
– Ох, Морозов, ты дождешься!…
Александр засмеялся.
– Соскучился по умным разговорам, дядя Юра? – спросил он. – Я уже наметил цикл бесед на темы морали, нравственности и хорошего поведения. Завтра, после обеда и начнем. Или ты хочешь сообщить, что операция по поимке вооруженных юнцов в Кенигсберге провалилась? Я это понимаю и без тебя. Бездарное командование – вот и весь сказ!
– Редкостный наглец! – ответил Васильев. – Завтра поговорим, после обеда…
– Это кто такой? – спросил Валерка, когда изображение исчезло. – Чего ему от тебя нужно?
Морозов небрежно махнул рукой.
– Есть тут один, – сказал он, – все вперед забегает, все командует! Ни черта не смыслит в операциях, а туда же…
Он обвел глазами ребят.
– Если кто хочет "по-маленькому" или "по-большому", можно еще это сделать на земле! Следующая посадка нескоро…
– Полетели! – закричали ребята. – Даешь Кенигсберг!
Зашумел двигатель, зашелестели винты.
Морозов поймал взгляд Славки и кивнул.
– Второй пилот! – сказал Морозов. – Освободите кресло офицеру Петрову, пусть учится взлетать!
Летчик и Славка поменялись местами.
Вертолет подпрыгнул и стал подниматься.
– "Мы, друзья, перелетные птицы", – запел вдруг Морозов красивым тенором. – "Только быт наш одним нехорош: на земле не успели жениться, а на небе жены не найдешь!"
Ребята разинули рты, от удивления, а Морозов продолжал, как ни в чем не бывало:
– "Потому, потому что мы пилоты, небо наш, небо наш родимый дом первым делом, первым делом – вертолеты. Ну а девушки? А девушки – потом!"
– Что же вы – подпевайте! – закричал он.
– А слова?
– А Информаторий на что? Эх, вы, котята с мягкими лапами! Когда еще когти у вас отрастут!
24. Приятное путешествие
Было уже двенадцать часов ночи, и Александр погнал Славку спать.
– Завтра, днем посидишь, посмотришь, а потом поведешь под присмотром одного из вертолетчиков, – сказал он. – А сейчас ложись на мою раскладушку. Ботинки только сними. Эх, забыли мы тапочки на всех, на первой стоянке нужно взять.
Александр устроился на сиденье и спросил пилота:
– А можно убрать шум, производимый, уж не знаю чем, потому что электродвигатель так не рокочет?…
– Можно, – ответил вертолетчик, – только сразу все проснутся.
– Почему?
Пилот что-то сделал над головой, и наступила тишина. Не совсем, конечно, стало тихо – слышался шелест винтов, но все же, это было непривычно после постоянного шума. И сразу же стали просыпаться ребята.
– Что случилось? – спросило сразу несколько голосов. – Уже приземлились, что ли?
– Все отлично, ребята! – сказал Морозов и повернулся к пилоту: – Включайте, только потихоньку!
Александр с любопытством разглядывал многочисленные приборы на передней панели. Качались стрелки, подмигивали разноцветные указатели, высвечивались цифры и непонятные надписи. Все показания выводились на общий экран, но пилот смотрел почему-то на вот эти маленькие циферблаты и указатели.
– Вертолеты ночью не летают, – заметил Александр.
Вертолетчик глянул на Морозова.
– Гражданские машины не летают, – сообщил он. – Специальные, вроде нашей, в любое время суток и в любую погоду. Включаем фары дальнего света, чтобы встречная машина видела, что мы занимаем эту "полосу движения". Они по приборам видят и так тоже…
– На стрельбах не вы управляли? Или ваш товарищ?
Пилот отрицательно качнул головой.
– Не знаете, кто мог бы в Кенигсберге повести вертолет над водой?
– Это каждый может. По приборам все видно: сколько до воды, до земли…
– А низко-низко?
Вертолетчик покачал головой.
– Будете стрелять? В кого, если не секрет?
– В тех, кто будет стрелять по нам, – ответил Морозов. – Меня интересуют фигуры пилотажа, когда вертолет взмывает в небо, летит на бреющем, вращает корпус для удобства стрельбы.
– Рассуждаете, как опытный стрелок. Уже приходилось воевать?
– В первый раз, – ответил Морозов. – Буду я и один из моих офицеров. Чтобы чувствовали, что с нашей стороны тоже сила.
– Я мог бы попробовать, – сказал пилот. – Уже десять лет за штурвалом.
– А не собьют нас?
– Да вы что! Это военная машина – как раз для таких дел. У нее огромная живучесть, за счет специальной компоновки и бронирования. В двигатель им не попасть, а аккумуляторная батарея надежно защищена.
– Убедили. В бой поведете именно вы.
Перед Александром развернулся экран с улыбающейся Аллой Симоновой. Смеющиеся зеленые глаза под пушистыми ресницами, чувственные губы. Модная стрижка с челкой, оригинальные серьги и кулон из белого металла – просто, но очень эффектно!
Пилот посмотрел на нее долгим взглядом и вздохнул.
– Красавица ты, Алка! – воскликнул Морозов. – Пропала куда-то в самый неподходящий момент! И подвернулась мне Снежана, с мамой договорилась и все – брак, в полном смысле этого слова. Некачественное соединение.
– Ха-ха-ха! – Симонова показала ровные белые зубы. – Ты как всегда оригинален в выражениях, Саша! Здравствуй!
– Здравствуй!
– Мы решили собраться всем классом в Энске, как раз по поводу твоих назначений. Еще лето не прошло, мы только приступили к завоеванию пьедесталов, а Морозов, оказывается, уже в начальниках ходит! Пашка Смирнов как узнал про Объединенную дирекцию, буквально упал в обморок! Ему туда никак и никогда, а ты, Сашка, играючи, вошел…
– Да ну вас! – Морозов скривился, но было видно, что он доволен. – Случайность, Алла! Пришел гайки крутить, а мне говорят, что это каждый может… вот руководить, это да! Тут ум нужен. А у меня с этим богато. Если просят ими управлять, отчего бы и нет?!
Он подмигнул.
– В разведку пригласили: там, как раз звания раздавали. Ну, мне, как своему… Я даже и не намекал, чтобы повыше – сами сообразили!
– Складно врешь! – ответила Симонова. – Только напрасно стараешься – мы уже все узнали про тебя. Вот твоя женитьба – это загадка! Тихо, мирно живете или выясняете отношения?
– Периодически сходимся в рукопашной, – ответил Морозов. – Кто главнее… дружба не побеждает. Ты лучше расскажи про северную столицу.
– Мы ее называем Санкт-Ленинград! – захохотала Алла. – Невообразимое смешение стилей. Творенье Петра и Леонида.
– Какого еще Леонида? – изумился Морозов. – Давай-ка подробнее…
– Леонида Ильича… первый проект запущен, запускаем второй.
– Ты участница или в группе поддержки?
– Сам подумай, Саша, петровская эпоха, дамы и кавалеры. Чем заняты дамы? Балы, наряды, любовники. Любовников великое множество! Три месяца валяться на постели? Есть любительницы – целая очередь выстроилась. И это притом, что последствия полугодового безделья никто не отменял. Мне, исследователю-историку, жалко время терять.
– Расскажи о проекте, – попросил Морозов.
– Фактически, масштабная ролевая игра для взрослых. Все современное демонтировано, убрано, спрятано. Участие добровольное. Двор и подлый люд. В смысле простолюдины…
Алла вздохнула.
– Тебе вот интересно, а мне уже все надоело. Огромная толпа желающих, народ спит и видит себя в графьях, князьях и прочих дворянах. Двор воспроизведен в усеченном виде, потому что специалисты против точного воспроизведения эпохи, вплоть до микробов – это лишнее. Вакханалия псевдоисторизма! Представь себе, французы устроили ролевую игру по романам Дюма. Гвардейцы кардинала и мушкетеры короля. Прямо ужас какой-то! Я просто не вписываюсь в эту псевдо… историю, вернее, истерию.
Она стала печальна.
– А тут еще второй проект – расцвет Ленинграда. Выбирали из двух периодов двадцатого века – тридцатые и восьмидесятые годы. От тридцатых пришлось отказаться по этическим соображениям – по ночам в городе были аресты, обыски. И что нам, тоже это воспроизводить? Какой-то жестокий эксперимент получается!
Она грустно улыбнулась.
– Есть уже желающие перебежать из петровской эпохи в брежневскую, особенно молодые парни и девицы. Парням подавай джинсы "Супер райфл", винил, джаз "на костях", жвачку и всякое такое. Фильмы той эпохи воспроизводили все в точности. Вот они и насмотрелись – хоть понарошку, да пожить в проклятом социализме. Ждут, не дождутся следующего проекта о благословенном капитализме. Народ соскучился по бедности и богатству. Забыли, наверное, как сводили концы с концами…
Она рассмеялась.
– Некоторые девицы в первом проекте изображали гулящих, во втором планируют перейти в тот же разряд, и в психбольнице, если по-настоящему придется – нечто похожее…
– А что у тебя в личной жизни происходит? – спросил Морозов.
– Есть рядом один товарищ…
– Постельная принадлежность?
Симонова расхохоталась.
– Скажу ему, пусть позлится. Ты, как всегда точен! Хочется мне побывать в интересных уголках планеты, а муж, тем более ребенок этого не позволят.
– Был бы я твоим мужем, точно, держал бы на коротком поводке, – сказал Морозов. – Такую красотку одну, далеко отпускать нельзя – без жены останешься!
Симонова засмеялась.
– Интересный уголок – Новосибирск, – сказал Морозов. – Ты видела моих мальчишек в форме? Не видела, потому что мы еще в свет не выходили. Вот, посмотри, какие красавцы! – и он показал превращение "гадких утят" в "прекрасных лебедей", снятое Валентином Николаевичем во дворе дома Морозовых.
У Симоновой расширились глаза.
– А представь себе солнечный день у Оперного театра, легкое фланирование незамужних девиц и молодых женщин. И мои разведчики – небывалое событие в жизни города! Не одно девичье сердечко радостно забьется!…
Симонова закусила губу.
– Когда ты планируешь этот выход? Если я попрошу не торопиться?…
– Сейчас у нас дела, – ответил Александр, улыбаясь. – Как только закончим… кстати, весьма возможно наше выдвижение в Кенигсберг.
Пилот сделал удивленные глаза.
– Где юнцы Кенигсберга могут собираться? – спросил Морозов. – Плохиши то есть? Должно же у них быть место.
– Пивная в центре города, названия, кажется, нет, а неофициальное – "Бункер Фляша", – ответила Симонова. – Говорят, очень опасное место. У меня знакомая живет в российской зоне. А тебе зачем?
– Пока незачем, – ответил Морозов. – Просто любопытная информация.
– Понимаю – разведка. Только причем здесь экология?
– Если в пивной бетонные стены, то можем нанести реагенты, – ответил Морозов. – Только нужны какие-нибудь подпорки, а то первый этаж съедет в подвал или куда там еще…
– Так ты мне ничего определенного и не сказал о вашем мальчишечьем променаде.
– Пока это только планы, – ответил Александр. – Но твое пожелание я учту.
Они распрощались и экран погас.
– Пойду-ка я тоже в кроватку, – заявил Морозов. – Спокойного вам полета!
Он слез с кресла, на четвереньках дополз до места.
Славке досталась "верхняя полка" – Александр снял ботинки и взобрался по веревочной лестнице. Долго соображал, как половчее ухватиться за петли, свешивающиеся с потолка, чтобы не грохнуть вниз. Попробовал, и не смог… только со второго раза удалось улечься в гамак. Надо бы план на завтра составить, подумал он и уснул.
Проснулся он от голоса Чернова.
– Саша! Ты вставать-то будешь?
– Не хочется, – пробормотал Александр. – Сами управляйтесь…
– Ты завтрак пропустил, и обед… что же это будет?
– Голодная смерть.
– Может, банан съешь?
– Надоели бананы, – лениво ответил Морозов. – Вкусненького ничего нет?
– Малина есть свежая… мед… может, стакан молока с хлебом?
– Который час?
– Так три часа уже по бортовому времени, – ответил Чернов. – Суп с клецками будешь?
– Салат пармезан и устрицы под горчичным соусом, – ответил Морозов.
– Ребята! – крикнул Чернов. – Сашка капризничает, от еды отказывается!
– Сейчас я его вытащу! – заявил Вельяминов. – Сашкец! Только для тебя припас одну бутылочку. Мировая вещь – вишневый ликер!
Морозов так резко повернулся, что чуть не вывалился из гамака – Чернов ухватил его за ремень.
– Это я хочу!
С помощью Петра, Морозов спустился вниз.
– Тапочки мне есть?
– Две пары, – ответил Чернов. – Вот, смотри, это шлепанцы, а вот еще с задниками…
Шлепанцы оказались велики, тапочки – малы.
Морозов скривился, как будто съел лимон и плаксиво сказал:
– Пейте сами свой ликер, я полез спать.
Чернов его удержал.
– Валерка сейчас сбегает и заменит, а пока в ботиночках походишь. Я сам тебе зашнурую. Левую ножку давай…
На все это, задрав бровь, смотрел Алеша Котов, черноволосый парень небольшого роста.
– А чего это Морозов выпендривается? – громко спросил он. – Строит из себя фон-барона?
– Да тише ты! – воскликнул парень в спортивных штанах и майке. – У Морозова голос потрясающий, на любых инструментах играет. Мастер высочайшего класса! Не понимаешь ничего, так и молчи, дурак!
А в это время мастер Морозов, вымыв руки, готовился обедать. Вельяминов поставил перед ним на стол тарелку с супом, зелень, белый и черный хлеб.
Морозов повертел в руках ложку и положил на стол.
– Какая-то не такая, – заметил он. – Так, глядишь, и суп мимо рта пронесешь…
Вельяминов тут же выложил перед ним еще пять таких же. Морозов поглядел на них и сказал:
– Ладно, этой буду есть.
Он зачерпнул жижу, подул и проглотил.
– Тренировались? – спросил он негромко, поглядывая по сторонам.
– Как ты приказывал – по полной программе, – ответил Павел.
– Чтобы без срывов, понял?! Там времени на подготовку уже не будет!
– А что за дело-то? – спросил Вельяминов. – Сказать нельзя?
Морозов покосился на вертолет и ничего не ответил.
Ребята, кто на складном стуле, кто в гамаке ожидали концерта мастера высочайшего класса, а он, отобедав, осматривал привезенные из поселка, рядом с которым сел вертолет, музыкальные инструменты.
– Это еще что такое? – спросил он Чернова, держа гитару за гриф. – Топором сработано – из одного бревна? Мне что – играть на этих музыкальных дровах?
– Нас уверили, что это великолепный инструмент! – воскликнул Чернов. – Известная марка – вон клеймо внутри.
Морозов поскреб лак ногтем, постучал костяшками по корпусу.
– Известная фирма "Сукин и сыновья", – сказал он негромко. – Торговля лесом и железом. Ладно, оставь, я потом посмотрю.
– А вот это то, что просил, – сказал Чернов, – называется "гитара-оркестр". Точно та модель. Была еще новее, но мы не стали брать.
– Правильно, что не стали, – ответил Морозов, трогая медиатором каждую струну. Он закрепил на правой руке сенсорную клавиатуру и подстраивал ее под мизинец.
– Проводная модель, на мой взгляд, самая надежная, – заметил он, подключая гитару и клавиатуру к колонкам. – Если уж в проводе обрыв, то это сразу будет заметно.
– Концерт будет в пути, – сказал Александр, – так что собирайтесь, ребята, в дальнюю дорогу!
Пашка и Петька сорвались с мест. Остальные с любопытством смотрели и слушали, как Морозов настраивает сложный инструмент.
Вот Александр тронул струну и тут же коснулся мизинцем сенсорной панели – зазвенели тарелки.
– Без нас не начинай! – закричали снаружи.
Морозов поправил микрофон у губ и сказал:
– Спокойно собирайтесь, ребята, без спешки. Чтобы потом не возвращаться…
Он проверил звучание ударных, клавишных, струнных.
– Действительно оркестр, – сказал Александр. – Здесь и арфа есть, и ксилофон, и клавесин. Органный концерт можно, как в Домском соборе.
Он перебирал струны, подтягивая или отпуская колки.
– Песенная классика у меня своеобразная, – сказал Морозов. – Я выбираю оригинальные тексты и такое же звучание. Вы уж извините, я лирику люблю! Такую музыку, какую сочиняет Чубаров, я отношу к техно и называю "смена на прокатном стане". Это не мое. Поэтому современных песен у меня мало – ищу, собираю по крупицам и получается, что наш век – жестокий. В основном у меня песни прошлых веков. Там я черпаю вдохновение, смысл, оригинальное построение и оригинальное же исполнение. Это эстрада у нас такая, а классическая музыка еще хуже. Поэтому я – археолог в музыке. Копаюсь в прошлом и нахожу жемчужины…
Он обвел взглядом внутренность вертолета.
– Песен о вертолетах и тогда было мало, – сказал он. – В основном – про военные вертолеты, и про войну. Первым делом – самолеты! Хотя вертолеты изобретены давным-давно. Поэтому я переделываю под наши реалии – и он махнул левой рукой. Вот одна такая.
Пользуясь мизинцем правой руки, он сыграл вступление на синтезаторе и повел мелодию на гитаре.
– "Поздний час, половина первого… три тысячи над землей"… – запел он. – "Мотора шум, обрывки сна. За окном облаками белыми бежит пейзаж ночной, а над ним летит Луна. Тайное движенье в небе без конца, вижу отраженье твоего лица. Ты далеко от меня за пеленой другого дня, но даже время мне не сможет помешать, перелететь океан и разогнать винтом туман, упав с ночных небес, скорей тебя обнять!"
Мелодия была заводная и текст весьма оригинальный, и Морозов рассчитывал на успех. Результат превзошел ожидания – восторженный рев пятнадцати глоток! Успешное начало – залог всего концерта. Что бы потом не пел Александр, все принималось на ура! Да и песни-то были любимые, исполненные много-много раз…
Тридцать песен было спето на подъеме. Это дало такой заряд бодрости, что ребята долго не смогли потом уснуть, шепотом обсуждая концерт.
Последующие дни мало чем отличались от этого: тренировались в стрельбе, изучали план Кенигсберга, фотографии причалов и туннелей, береговую линию, подходы к базам и стоянкам в порту. Морозов дополнительно изучал и запоминал лоцию морских глубин.
Потом был обязательный концерт – непременно с новыми песнями.
Так увлеклись, что когда пилот объявил, что вертолет садится в Кенигсберге, ему не поверили. Казалось, еще уйма времени – лететь и лететь!
Александр с трудом выгнал всех из машины.
Договорились обратно в той же компании и с тем же порядком в пути. Александр кивал, а при мыслях о спуске в лабиринт, холодок пробегал у него по спине.
Разместились в двух квартирах: из одной можно было пройти во вторую через общий балкон.
Улеглись спать "на твердой земле", в настоящих кроватях с белоснежным постельным бельем, а вечером Морозов планировал выйти на разведку в город.
25. Разведка боем
Разведку Александр начал со штаба, куда должен был обязательно явиться с докладом о прибытии.
Он позавтракал, привел в порядок форму, оделся и постоял перед зеркалом – оглядывал себя со всех сторон и представлял, как будут реагировать на него окружающие. Приметная форма. А по его плану нужно было не выделяться, а быть как можно незаметнее. Но не придешь же в штаб в тренировочном костюме!
Он вызвал такси. В городе не было метро, а лишь наземный электрический транспорт.
– А не арестуют тебя? – спросил Павел. – Посадят под замок и все.
– Я, да и вы пока ничего такого не совершили, за что можно было посадить, – ответил Морозов и засмеялся, – но в скором времени все должно измениться.
– Ты прямо лезешь на рожон!
– Надо было вам выбрать другого командира – сидели бы на одном месте, чаи распивали. А я широко живу, Паша, мне всегда места мало!
– Ладно, иди. Ждем от тебя вестей, и плохих, и хороших…
Морозов вышел из подъезда и сразу же поймал на себе заинтересованные взгляды трех молодых женщин. Как ни в чем не бывало, он прошел к желтому автомобилю с черными шашечками на бортах и сел рядом с водителем. Пожилой мужчина в комбинезоне покосился на него и спросил:
– Это что за форма?
– Драгуны, – ответил Морозов. Он чувствовал прилив сил к вдохновенному вранью. – Российский президентский полк. Пожалуйста, к штабу Объединенного командования.
– Неужели таких молодых сейчас призывают на службу? – спросил водитель, плавно поворачивая рулевое колесо и выезжая со двора.
– Вы меня извините! – ответил Морозов. – Свежесть восприятия обстановки, быстрота действий, нестандартное мышление – это все у молодых. Вспомните себя в молодые годы!…
Водитель пропустил поток транспорта и выехал на проспект Молодых Дарований.
– Видите, даже проспект назван… – заметил Морозов.
– Что же, стариков и пожилых на свалку?
– А у кого мудрости, понимания своего места в жизни, призвания искать, как не у тех, кто прожил долго? – спросил Морозов. – Вы как-то легко сдаетесь!
– Значит, и мы на что-то годимся?! – улыбнулся водитель. – А у меня внучка по-другому думает.
– А вы ей объясните, что глупо терять годы жизни на ошибки, если о них могут рассказать старшие!
Водитель удивленно посмотрел на юношу, но ничего не сказал.
– Рулевое колесо… да и сама машина… я такие только в кино видел… Старинная!
– Так я же из молодого возраста давно вышел, – ответил водитель, – а привычки остались старые.
– Хочу у вас спросить про бункер Фляша, – сказал Морозов.
– Развалины пятого форта или…
– … или, – ответил Александр. – Хоть издали взглянуть.
– Только что издали, – ответил водитель, – а то можно по лицу кулаком получить! Это на улице Вольных Стрелков, полуподвальное помещение. Поганое место! С двенадцати дня и до утра пьяная гульба, с воплями и драками. Жители этого дома готовы купить пару гранат и взорвать это мерзкое сборище! Если хотите, я могу подъехать, только не долго, а то машину разобьют…
– Хорошо, спасибо! Подождите меня у штаба.
Морозов вышел из машины перед главным входом и сразу же попал в кольцо девушек и женщин. Военных много входило и выходило из здания, но форма юноши выделялась среди френчей, гимнастерок и курток.
– Это кто же у нас такой хорошенький?! – воскликнула молодая женщина в вязаном платье. – Что за чудо?
Морозов козырнул и сказал:
– Извините! Командующий ждет меня с докладом.
– Подождет, – ответила женщина. – Дайте на вас полюбоваться!
– На подходе целый полк моих товарищей! – воскликнул Морозов. – Колонна уже входит в город. Позвольте доложить об этом командующему!
– Полк! – вскричали дамы в восторге, кольцо разомкнулось, и Александр легко взбежал по ступенькам.
В холле он обратился к дежурному капитану:
– Борт 115 прибыл из Новосибирска. Группа в количестве шестнадцати офицеров, командир Морозов.
– Мы вас ждем. По приказу штабс-полковника Васильева вам надлежит передать вертолет летной группе, а личному составу присоединиться к основному отряду и ждать указаний.
Вот сволочь, Васильев! – подумал Александр. На все идет, чтобы отобрать у нас вертолет. А вот кукиш ему в рыло!
– Мы немного не дотянули до города и сели на площадке для гражданских вертолетов, – ответил Морозов. – Можно там поставить на зарядку?…
– Вот жетон, – ответил капитан и вручил Морозову металлическую пластинку. – Предъявите и они будут обязаны… Когда вы прибудете?
– Думаю, через час-полтора! – ответил Морозов.
Он вышел через другой вход, обогнул здание и на стоянке увидел такси.
– Можно ехать, – сказал он, садясь в машину. – Как тут, в городе, тихо? Или помойка Фляша отравляет все вокруг?
– Это вы хорошо выразились – "помойка"! – воскликнул водитель. – Определение точное и наверняка приживется. Если бы не эти выродки, город был бы наводнен туристами. Города умирают, если на них не любуются, не восхищаются зданиями и улицами. В русской части жизнь, многие бы туда хотели переехать, но на всех жилья не хватит.
– А может, проще, – преложил Морозов, – одну гранату в этот гадюшник, только противотанковую?
– Давно бы швырнули, да где взять? Подъезжаем, смотрите!
Александр успел заметить только здание старинной постройки, массивную дубовую дверь и три больших окна полуподвального помещения.
Около машины, словно бы ниоткуда, возник верзила в зеленой форме.
– Чего встал? – пролаял он. – В рожу захотел? Сейчас получишь!
Он заглянул в салон, встретился глазами с Александром и заорал:
– Курт! Тут птенчик желторотый в форме! Бери его, я водилу страхую!
Александр расстегнул кобуру, вынул пистолет и снял с предохранителя. Патрон в патроннике, как учили, подумал он, сейчас будет первый труп. Страха он не испытывал.
Подскочил охранник и рванул дверь.
– Вылазь, гад! – заорал он, размахивая пистолетом.
Александр выстрелил от бедра. Пуля разворотила громиле плечо, он выронил оружие.
Морозов мгновенно развернулся и выстрелил во второго…
– Нужно доказательство моей победы, – пробормотал он, вылезая из машины. – Индейцы отрезали уши у своих врагов…
Охранник стоял, покачиваясь и зажимая рану левой рукой, кровь текла между пальцев.
– Больно, да? – спросил Морозов, снимая с него ремень с тесаком, ножнами и кобурой. – В тюремной больнице пулю тебе вытащат.
Верзила замычал и рухнул на колени.
Морозов обошел его, подобрал пистолет и сунул в кобуру.
– Эй, товарищ! – позвал он, усаживаясь на свое место. – Вылезайте из-под сиденья, поехали! Наши обидчики легли, отдыхают, пора и нам уезжать!
Водитель выпрямился, включил ток и с места рванул с такой скоростью, которую трудно было ожидать от древней машины.
– Откуда у тебя оружие? – спросил он, переходя на "ты".
– Так я же офицер, – ответил Морозов. – Нападение на представителя власти карается полной переделкой.
– Перевоспитанием, – поправил его водитель.
– Нет, – возразил Морозов, – уже отменили это дело, как неэффективное. Вот смена пола, это да! Отрежут ему все лишнее, где узко – расширят, где широко – сузят, добавят, чего не было и получится не Курт, а, допустим, Марта. Хорошее имя. Может, и судьба будет хорошая…
Водитель смотрел на него во все глаза.
Доехали до подъезда. Александр посмотрел на него и сказал:
– Если будут спрашивать, отвечайте, что и вам угрожали пистолетом, поэтому вы ничего не помните. Понимаете – ничего! Сильный шок.
Водитель кивнул.
Александр деловито прошагал мимо женщин и скрылся в подъезде. Дверь он открыл своим ключом, положил трофеи на кухонный стол и пошел мыть руки.
– Где взял? – крикнул Вельяминов.
– Нашел, – ответил Морозов, намыливая руки. – Гляжу – лежит. Взял и принес.
– Везде клейма "1943 год". Это с того времени лежало? Придумай что-нибудь умное.
– Новости послушай, – ответил Морозов, появляясь в гостиной.
– "Дерзкое нападение на вооруженную охрану пивной, известной как "Бункер Фляша". Неизвестные из неустановленной машины произвели два выстрела и ранили охранников. Оружие у одного из них похищено. Ведется следствие", – услышал Александр.