Текст книги "Знак "В""

Автор книги: Александр Тулунский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Александр Тулунский
Знак «В»

Глава 1

Та-так…

Та-так…

Та-так… – стучали колеса, отмеряя метры и километры, метры и километры…

Эх, колеса, колеса! Что с вас взять? Вы всегда готовы лишь к тому, чтобы неутомимо стучать и поддакивать, и друзьям, и врагам.

Вот и сейчас, они поддакивают: готовы… готовы… готовы…

Нет, чтобы предугадать судьбу, например, или хотя бы как-то ее отметить! Нет, от колес ничего не дождешься!

Да бог с ними, с колесами – Николай Исаев как-нибудь и сам разберется со своей судьбой. И что же с ней, с этой судьбой? Как она с ним поступила: зацепила, отметила или возвысила?

Нет уж – никак не возвысила. Николая провели, как мальчишку – заманили, захватили и повезли в плен, чтобы выведать секреты нового оружия, а он даже не мог позвать на помощь, пока не подсказал Петушок из детской сказки. Если разобраться, судьба отметила и возвысила тех, кто его спасал.

И образы этих людей промелькнули перед мысленным взором Николая. Ах, какие люди – цвет нации, Страны Советов:

Капитан Неустроев – посланец из далекого будущего, который обезоружил вражеских агентов в самый критический момент. Иначе не слушать бы сейчас Николаю перестук колес.

Капитан Верховцев (правда, он уже майор) – бывший комбат Николая, аналитик, который рассчитал путь движения вражеских агентов, везущих его, Николая, к границе, в плен.

Капитан Сапугольцев – командир группы контрразведчиков-волкодавов, сумел вовремя расположить группу захвата в нужном месте.

Пограничник, младший лейтенант Хрусталев (умница) – принял сигнал, подданный ему Николаем – глазами, и тут же поплатился за это жизнью.

Ну, и, конечно же, местный детектив – милиционер, капитан Селезнев, который расследовал похищение Николая. Да сам Шерлок Холмс снял бы перед ним шляпу.

Разумеется, в операции по спасению Николая, в том числе и секретов, которые он знал, принимали участие и другие люди, которых он совершенно не знал. Или, хотя бы, тот же Нарком Обороны, который, не задумываясь, выделил самолет и нужных людей.

А сейчас Николай Исаев возвращался к месту службы в Конструкторское Бюро №6, в небольшой городок на Урале, где он пребывал в должности «временно исполняющий обязанности технического консультанта».

Вчера поезд от вокзала Москвы отходил поздним вечером, и когда они со знакомым сержантом, тоже Николаем, заняли места в вагоне, сразу улеглись спать.

Вставать пока не хотелось, и Николай вспоминал дела пролетевших, двух, последних, с небольшим, месяцев. А было их очень много.

События полетели, просто вскачь, с той памятной ночи, когда он был в карауле у командного пункта батальона, стоявшего в обороне на ближних подступах к Москве. Появившийся незнакомец оказался командиром особого отряда, прибывшего из будущего для отражения подготовленного фашистами танкового удара, направленного на Москву.

Комбат Верховцев назначил Николая помощником командира отряда, капитана Неустроева, и они отражали танковую атаку, в которой Николай подбил из гранатомета (доставленного из будущего) три фашистских танка.

А потом…  вызов в Москву, да не просто в Москву, а в Кремль, на совещание Ставки Верховного Главнокомандования. Понятное дело, что вызов был не за «красивые глазки». Он Николай Исаев, простой советский парень, красноармеец, оказался единственным человеком, знающим, как устроено оружие, которое в пух и прах разнесло огромную колонну фашистских танков.

И там же, на совещании Ставки, Верховный Главнокомандующий принял решение о срочной разработке оружия на основании принципов, известных Николаю, и об организации Аналитического Отдела при Генштабе Красной Армии, назначив его руководителем комбата Верховцева.

Нужно было просто не знать Верховного, чтобы не предполагать, что последует далее, а оно последовало, как день после ночи. Он, Николай, получил предложение – перейти на службу в Наркомат Вооружения с тем, чтобы оказать содействие в разработке противотанкового оружия, и ему ничего не оставалось, как согласиться. (Попробуй, не согласись).

Поначалу, в КБ, приняли его, не то, чтобы «в штыки», но как-то «не очень», но все быстро встало на свои места и работа по проектированию пошла полным ходом, и результата (естественно, положительного), долго ждать не пришлось. Оружие получилось ничем не хуже, чем у капитана Неустроева – легкое, простое и просто убедительное.

И решил он, Николай, что задание Верховного выполнено, и можно проситься, чтобы отпустили его из КБ в комендантский взвод, где он служил ранее. Да вот только сложилось так, что пока раздумывал, посмотрел как-то на девушку, чертежницу Галю, Галочку, и забыл и про комендантский взвод, и про оружие, и про то, что хотел отпрашиваться. Зачем? – если здесь такая красавица, да умница?

И все было бы хорошо, да появились вражеские шпионы, пытающиеся выведать секреты нового оружия, хотя никто не понимал, как они об этом узнали, несмотря на все строгие меры охраны и секретности. Выяснилось это гораздо позже, и правда оказалась просто смешной – в СМИ сообщали о трудовых подвигах стахановцев с указанием конкретных данных.

Одного злодея с отснятой микропленкой поймали, правда, с помощью все того же капитана Неустроева, но другая группа опытных агентов схватила Николая, и накачав его психоактивным препаратом, повезла его, раба божьего к границе СССР – для передачи заказчикам. Слава богу, подняли тревогу коллеги, и встал могучий Советский Союз на защиту своих интересов, и своего гражданина.

Препарат оказался с нехорошим побочным действием – потерял Исаев дар речи, и, оказавшись в госпитале, пришлось ему осваивать язык жестов, а при необходимости записывать то, что хотел бы сказать. Николай даже толком не знал, кто и где разработал для него лекарство, но терапия помогла, и он заговорил, правда, с шепелявинкой, но это дело поправимое.

И еще, еще было важное событие – письмо от Гали… Галочки с нарисованными, такими маленькими сердечками,  что он их поначалу и не заметил.

Вчера, когда его выписали из госпиталя, он оказался в ситуации подобно старухе у разбитого корыта. Из документов – только выписка из госпиталя, а из личного имущества – носовой платок в кармане. Да и верхняя одежда была с чужого плеча – так его специально переодели его захватчики, чтобы закамуфлировать внешний вид.

Когда он пришел в Наркомат Вооружения, его в затрапезном внешнем виде и без документов, разумеется, никто и не собирался пускать, и Николай пустился в пространные объяснения, но ситуацию выручил проходящий мимо сержант, с которым они вместе когда-то ехали в КБ-6.

Сержант подтвердил, что это свой человек, и посоветовал охранникам позвонить в отдел кадров, что и было сделано, и вскоре Николаю принесли пропуск, новое удостоверение личности и его идентификационный жетон. Они разговорились с сержантом, который сообщил, что сегодня вечером он опять отбывает в КБ-6 на поезде, и Николай решил поехать с ним.

В Финчасти он получил довольно приличную сумму денег (зарплату и премию), и некоторое время недоуменно смотрел на шуршащие банкноты, так как от денег на фронте, а потом, и в КБ, почти отвык. Суммы за питание просто удерживали из зарплаты денежного довольствия специалистов, а за все время он потратился только на будильник и билет в кино. И только теперь до него дошло, что он может сбросить с себя ненавистное одеяние, доставшееся от захватчиков, и что-нибудь приобрести по вкусу.

Ему объяснили, что прямо в здании Наркомата есть магазин, где он может присмотреть себе обновку и объяснили, как туда пройти, добавив, что сначала ему нужно явиться к Наркому, так как он его ждет.

*  *  *

– Здравствуйте, товарищ Исаев, – сказал, вставая нарком, – проходите, пожалуйста, садитесь. Как вы себя чувствуете, как настроение?

– Спасибо, нормально. Подлечили, правда, фепелявлю иногда, особенно, на слове Ишаев, но это постепенно проходит.

– Прежде всего, товарищ Исаев, я хочу передать вам привет и наилучшие пожелания от нашего Верховного Главнокомандующего. Он сам хотел с вами переговорить, но приболел, плохо себя чувствует, и поручил это сделать мне.

– Да, спасибо за привет.

– Это вам спасибо, товарищ Исаев, за разработку оружия, оно мне очень понравилось.

– Это заслуга всего коллектива, товарищ… – но нарком поднял руку, призывая Николая помолчать.

– Мы получили пробную партию, и я дал задание своим порученцам изучить его, с помощью разработанной вами памятки, и произвести выстрелы по цели на нашем, подмосковном полигоне. И, вы знаете, они доложили, что и разобраться и стрелять очень легко и просто, но я решил проверить все сам, и  отправился на полигон, прихватив с собой пятерых красноармейцев, как я сказал, для охраны. Вы знаете, в последнее время в нашем обществе стала появляться нехорошая практика – выдавать желаемое за действительное, и приходится важные моменты проверять самому. Я бывший царский офицер, и точно говорю, что в моей офицерской молодости ничего подобного не было… Да, извините, я отвлекся.

– Так вот, на полигоне я вручил каждому красноармейцу гранатомет с памяткой, взял такой же себе и сказал, что через 10 минут мы должны выстрелить по цели. И мы выстрелили по подбитому немецкому танку, хором, да так, что этот танк разлетелся на куски. Все справились, даже я, старикашка, то есть получили стопроцентный результат.

– Да что вы, товарищ Нарком! Какой же вы старикашка!

– Мне виднее, Исаев, но дело не в этом, а в том, что теперь мы располагаем прекрасным противотанковым оружием, но успокаиваться рано.

– А теперь я перехожу к основной теме нашего разговора. Смотрите сюда, Исаев, это карта тихоокеанского театра военных действий. Возможно, вы слышали по радио, что совсем недавно, 14 декабря, Япония начала военные действия против Соединенных Штатов Америки.

И Николай, молча, кивнул, показав, что слышал, но, на самом деле, он этой информации особого значения не придал.

– Военные силы японского микадо, – продолжил нарком, – практически разгромили американский военный флот и военно-морскую базу на Гавайях, это начало большой и серьезный войны. Я хочу сказать вам, можно сказать, по секрету, что наше правительство давно планировало поставить Японию на место, а то они совершенно перестали с кем-либо считаться на Дальнем Востоке. Наших пограничников практически ежедневно провоцируют, останавливают рыболовецкие суда, нервируют рыбаков и моряков.

Нарком поводил пальцем по голубой поверхности Тихого Океана, Охотскому Морю и острову Сахалин. – Вы наверняка знаете, – продолжил он, – что царское правительство бездарно профукало войну с Японией в начале века и потеряло Маньчжурию, Порт-Артур и лучшую, южную часть Сахалина. Наше, Народное Правительство не собирается продолжать экспансию, но Сахалин мы должны, в любом случае, вернуть. А также предполагается помочь Китаю освободиться от японской оккупации. И, сейчас наш Наркомат Иностранных Дел проводит переговоры с Правительством США о возможности совместных действий против Японии. Вы догадываетесь, для чего я это вам рассказываю? – он поднял взор на Николая, который лишь пожал плечами.

– Рассказываю я вам это для того, чтобы вы поняли, что нам предстоят военные действия не только на сухопутном театре, но и на морском, тихоокеанском, и я вынужден констатировать, что наш флот к таким действиям совершенно не готов. Вот посмотрите, – и нарком подал Николаю вырезку из журнала, – здесь показан морской форт «Форт-Драм», который американцы построили на Филиппинах. Это сооружение из железобетона установлено в стратегическом месте, контролирующем важные проливы. Толщина стен этого форта составляет от 8 до 11 метров. По данным нашей разведки, японцы строят, и где-то уже построили аналогичные сооружения на Сахалине, и на Курильских островах.

– Ох, ничего себе!? – только и смог пробормотать Николай, рассматривая рисунок.

– Вы понимаете, что здесь, например, с гранатометом или артиллерией делать просто нечего?

– Да, конечно, понимаю, товарищ Нарком, как и то, что идти в атаку на такое сооружение с винтовками нет смысла.

– Вот именно, Исаев! К сожалению, у нас нет оружия, способного противостоять таким каменным монстрам. Пожалуй, лишь бы линкор с его крупнокалиберной артиллерии мог бы вступить в схватку с таким сооружением, но там у нас линкоров нет, да и полезность линкоров у меня вызывает сомнения. Самым мощным оружием, которым располагает наш флот, являются морские торпеды. Вы знаете, что это такое?

– Да, я читал, представляю.

– Да, торпеда, конечно, мощное оружие, но предназначено оно для того, чтобы проломить борт судна, и пустить его на дно, но против подобных каменных сооружений оно практически бесполезно. Я дал задание – выполнить пробные стрельбы торпедами по морским скалам, и результат оказался неутешительным. В скале при ударе торпедой образуется выемка глубиной 50-70 сантиметров, что как слону дробина. Нам нужно такое оружие, чтобы оно было способно пробить стену вот такого морского форта, и разрушить его, будь он из бетона, гранита или базальта. Вы понимаете меня, товарищ Исаев?

Да, разумеется, Николай все это понимал, но до него не доходило – причем здесь он, и чем он может помочь наркому, который, не отрываясь, смотрел на Николая. Молчание затягивалось…

– Ну, вы согласны, товарищ Исаев?

– С чем, товарищ Нарком? – удивился так ничего и не понимающий Николай.

– Я хочу, чтобы вы создали такое оружие, Исаев. Мы, то есть я лично и Верховный Главнокомандующий просим вас об этом.

– Да что вы, товарищ Нарком?! – изумился Николай, – я в этих морских вооружениях вообще не разбираюсь, ну, совсем.

– Вот и прекрасно, что не разбираетесь. Я обратился к тем, кто разбирается, я имею в виду наше КБ по морским вооружениям, и мне после долгих раздумий ответили, что единственное предложение, которое они могут выдвинуть – увеличить калибр морских торпед. Ну, это же абсолютная глупость, наверное, и ребенку понятно, что увеличение калибра увеличит выемку в скале лишь на несколько сантиметров. Да и чтобы реализовать такое предложение, нужно перестраивать корабли. Нам нужно принципиально новое оружие. Здесь нужен не конструкторский шаг, а чисто теоретический, и я надеюсь, что вы такой шаг сможете сделать. Начав с чистого листа.

– Ну, разве что подумать, товарищ Нарком, – неуверенно ответил Николай, – только я ничего не гарантирую.

– Вот, вы и подумайте, товарищ Исаев, а никаких гарантий с вас никто не требует.

Неожиданно нарком встал из-за стола и прошелся по своему просторному кабинету. – Я рад, что мы с вами договорились, Исаев, – сказал он, улыбаясь. – Вы думайте, не торопясь, но поспешая. И, имейте в виду, что все, что вам потребуется для работы, будет предоставлено в кратчайшие сроки, нужно только позвонить. Тогда будем считать нашу беседу законченной. Как я понимаю, вы уже сегодня отбываете в КБ-6?

– Да, я сегодня случайно встретился с сержантом, даже не знаю как его фамилия, с которым мы ехали в прошлый раз, поедем вместе, будет веселее.

– Ну и хорошо. У вас еще какие-нибудь дела здесь остались?

– Пожалуй, все, только я, товарищ Нарком, в данный момент как самый последний бездомный – у меня из всего багажа только носовой платок, и верхняя одежда, в которую меня переодели захватчики для маскировки. Мне сказали, что где-то здесь есть магазин, в котором есть даже и одежда.

– Да такой магазин, действительно, есть, и там есть одежда, и все что вам потребуется в дорогу. Я сейчас попрошу секретаря Анну Петровну, чтобы она проводила вас и помогла с покупками. До свидания, товарищ Исаев, я желаю вам счастливого пути и трудовых успехов! Вы уж постарайтесь, голубчик!

– До свидания, товарищ Нарком! Я попробую…

Глава 2

За окном вагона рассвело, пассажиры потянулись к туалетам, умываться, по проходу прошел проводник, объявляя, что скоро будет разносить чай, и Николай решил, что ему пора вставать. Он ловко спрыгнул с верхней полки, достал свой новый чемодан и, открыв его, долго любовался содержимым – это было целое богатство.

Вчера он, сдуру, положил глаз на красивое драповое пальто с каракулевым воротником, примерил его перед зеркалом, и остался очень доволен своим внешним видом. Секретарь Анна Петровна, которая провожала Николая, заметила, что пальто очень хорошее и красивое и оно очень идет Николаю, но будет оставаться таким только до  первого посещения полигона, где ему придется забираться в окоп. (Она знала, и про полигон, и про укрытие, и, вообще, секретари подчас знают больше, чем их руководители).

– Вы, Коля, – сказала она, – будете стараться не испачкать новое пальто, будете остерегаться, даже не думая об этом, а в таких случаях, как это бывает, еще быстрее испачкаетесь. И никогда вам его не удастся отчистить от земли. А не примерить ли вам вот этот нагольный полушубок? А пальто вы еще купите, у вас вся жизнь впереди, послушайте старую женщину.

Полушубок оказался совершенно впору, и Николай понравился себе в нем, даже больше, чем в пальто. И что самое важное, полушубок оказался намного дешевле, чем пальто, и Николай, сообразив, что он едет в свой, ставший ему родным коллектив, купил коллегам подарки, в основном, книги. Ивану Антоновичу – однотомник А.С. Пушкина. Ивану Васильевичу – «Мертвые души». И незнакомому милиционеру, капитану Селезневу – разумеется, «Преступление и наказание».

Остальным сотрудникам – небольшие, но важные сувениры и безделушки. В частности, взял целую пачку красивых календарей на новый, 1942 год, посвященных 25-ой годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции. Не забыл и про курящих работников опытного производства и полигона – для них часть чемодана занимали аккуратно уложенные пачки моршанской махорки.

Разумеется, что среди этих подарков был и главный подарок – подарок Гале. Когда он поинтересовался – можно ли что-нибудь подобрать для девушки, ему сказали, что в наличии есть только довольно скромные кулоны и духи «Красная Москва». И тогда он купил два кулона и два флакона духов – для Гали и для Зои, осознавая, что для Гали есть и индивидуальный подарок – трилогия «Хождение по мукам» А. Толстого. Хотя было совершенно непонятно, как она отнесется к кулону после всех тех событий со шпионским кулоном, с которым ей пришлось походить. Но он утешил себя тем, что подарок дорог не своей сутью, а тем, от кого он получен, то есть своей любовью.

Понятное дело, что себе он купил все необходимые туалетные принадлежности, и еще какие-то важные мелочи. Среди большого разнообразия художественной литературы оказался «Учебник минно-взрывного дела для высших технических военных заведений», и Николай прихватил и его, рассудив, что он может пригодиться.

Проводник начал разносить чай, и население вагона оживилась, послышался стук доставаемых котомок, звук разбиваемых яиц, разворачиваемой бумаги и оживленные голоса. Сержант, который постоянно ездил, и чувствовал себя в вагоне, как дома, посмотрел на спутников, а это были старичок и молодой мужчина, можно сказать, парень, и предложил устроить коллективный завтрак. Все согласились и стали доставать свои припасы.

Как и предполагал Николай, после того, как завтрак был окончен, начались нескончаемые дорожные разговоры, которые казались ему смешными, и чтобы в них не участвовать, он достал учебник по минно-взрывному делу. Книга была издана в этом году, подготовлена группой хорошо известных специалистов, и он начал ее с интересом листать, с интересом прислушиваясь к начинающемуся разговору.

– Ты, мил человек, далеко ли едешь, и как тебя зовут? – послышался голос старичка, который обратился к парню.

– А вы знаете, дедушка, – ответил молодой мужчина, – что в порядочном обществе принято сначала представляться, а потом уже задавать вопросы.

– Вот как?! – удивился дед. – У нас, в Тулуне, так как-то не принято, ну, это дело поправимое. Я, видишь ли, был в Москве по серьезному делу, у самого товарища Калинина, ездил к нему с жалобой от нашей артели, а сейчас возвращаюсь домой.

– У самого Калинина? – удивился мужчина. – Это интересно, расскажите, пожалуйста, как же вам  удалось к нему попасть? Да, дедушка, меня зовут Петром, и еду я в Иркутск, я инженер, назначен на металлургический завод.

– Значит, тёзки, я тоже Петр, Петр Уварович. А к товарищу Калинину я не попал, там таких желающих, в Приемной, пруд пруди с разными жалобами и вопросами. Всех, конечно, выслушивают, и помогают сформулировать Обращение, если оно не подготовлено заранее, а потом дают ответ на казенной бумаге.

Старичок достал из кармана плотный конверт, в котором лежал лист бумаги с подписями и печатями. – Вот, можешь посмотреть, парень, если тебе интересно. Все чин чином, написано, что  «Обращение принято, и товарищ Калинин рассмотрит его по мере возможности».

– А на кого вы, дедушка, жаловались, если не секрет?

– Да какой секрет, простое дело, можно сказать, житейское. Только мы, вот так, напрямую, не жаловались, а просили разобраться. Не дай бог, на власть жаловаться! – и старичок истово перекрестился.

– А что же это, все-таки, у вас за дело было, дедушка? Может быть, расскажете.

– Можно и рассказать. У нас, видишь ли, артель, существует спокон веку, мы делаем гужевой транспорт – телеги разные, сани.

– Да что вы, дедушка, какой нынче гужевой транспорт! Вы, что, не в курсе, что товарищ Сталин объявил, что навстречу крестьянской лошадке идет автомобиль?

– Ты, парень, меня не перебивай, а то не буду рассказывать. Знаем мы все прекрасно про автомобили, появилось у нас несколько грузовичков, но они погоду не делают, я имею в виду, в настоящее время.

– Извините, дедушка, не буду больше перебивать, – поправился парень.

– Так вот, когда началась война, мы для Красной Армии очень много транспорта сделали. Пришлось нам перестраиваться на ходу. Летом мы обычно делаем сани, а пришла команда делать телеги, а для них ничего не было заготовлено, но перестроились, работали, как вся страна, без перерывов, без выходных. В октябре переключились на сани, и все шло хорошо…

Дед призадумался, а потом продолжил: – Когда Германия капитулировала, к нам пришел приказ – прекратить производство саней, и мы переключились на телеги, как и положено зимой. Мужички истосковались по хорошей, интересной работе, стали делать красивые брички-двуколки, с украшениями, с резьбой… да пришел к нам этот, как его, Инспектор из Райкома… – и старичок тяжело вздохнул.

– Какой Инспектор, дедушка! Наверное, Инструктор! В Райкомах Инструкторы, я точно знаю. И, что же, не понравились ему ваши брички?

– Эх, парень, ты может, и разбираешься в этих инструкторах-инспекторах, да вся беда в том, что очень ему наши брички понравились. Он походил, посмотрел, поохал, даже погладил отшлифованные элементы, похвалил наших работников, сказал, что все сделано очень хорошо, а потому все эти брички следует немедленно изломать на дрова. Вот, как дело было, парень!

– Да как же так? Зачем же ломать-то, если сделано хорошо?

– Вот, в том то и беда, парень! Он объяснил, что советскому человеку такой транспорт не нужен, что он его будет только расслаблять, так как является отрыжкой капитализма, и предназначен для кулаков, купцов и недобитых буржуев, которых ликвидировали, как класс. Да, именно так и сказал, и стал настаивать, чтобы начали ломать немедленно, при нем, а против грузовых саней и телег он ничего не имеет.

– О, господи, а что же дальше-то было? – теперь к разговору подключился уже сержант, а Николай внимательно прислушивался.

– А что было? – промолвил старичок. – То и было. Взяли мужички инструменты – топоры и кувалды, и давай махать, больше делая вид, что ломают, да этому инструктору такая работа не понравилось. – Эх, вы, говорит, малохольные, даже толком сломать-то не можете, сам схватил кувалду, и начал крушить, да так, что только щепки полетели, крепкий мужик, видать, раньше молотобойцем был. Вот тем дело и кончилось. Да, одну бричку он оставил целой, сказал, что заберет ее в райком для полной проверки. Расстроились мужички, конечно, не так материалов пропавших жалко было, как своей работы, ну и надумали писать жалобу, а мне, как я самый грамотный, я в артели бухгалтером, поручили эту жалобу готовить. Ну вот, я свое дело сделал, теперь будем ожидать ответ от товарища Калинина, надеюсь, что он нам ответит.

– Вам обязательно ответят, дедушка, извините, Петр Уварович, – подал голос молодой человек. – И я, примерно, догадываюсь,  как вам ответят. Я уже не раз слышал, как теперь поступают в таких ситуациях. Просто вашу жалобу отправят в ваш райком, поручат разобраться, и дать вам ответ. И придет к вам этот товарищ инструктор, и все подробно вам объяснит.

– Свят, свят! – пробормотал старичок, – не дай Бог. Мне и достанется за жалобу.

– Скажите, пожалуйста, Петр Уварович, – уважительно обратился к старичку молодой человек, – почему вам так важно выпускать красивые повозки и сани? Делали бы себе те, которые разрешают, и дело бы с концом, никаких бы не было проблем. Вы же сами говорили, что красивые только для купцов и недобитых буржуев.

– Во-первых, молодой человек, речь идет не о красивых санках и бричках, а об удобных, предназначенных для перевозки людей, а не грузов. А во-вторых, это говорил не я, а этот инспектор-инструктор из райкома.

– Действительно, зачем же на грузовых ездить, если есть специальные, для людей, – рассудительно сказал сержант, и что-то продолжил…

Но Николай его уже не слушал. Ему вспомнилась картина, которую он наблюдал из окна конструкторского бюро, когда он туда впервые вошел. Начальника КБ-6, Геннадия Васильевича, у которого был сердечный приступ, подвели к саням-розвальням скорой помощи, и он никак не мог в них устроиться. Ему пытались помочь и возница и женщина-фельдшер, но у них ничего не получилось, и Геннадий Васильевич, в конце концов, просто рухнул на сани, да так и поехал – лежа. Николай тогда с ужасом подумал – как же он будет вставать, когда они приедут в больницу, но его отвлекли его собственные проблемы, и он об этом случае забыл, а теперь вспомнил.

– Вот ты представь, Петро, – продолжал пояснять старичок, – что за твоей дражайшей супругой, у которой начинаются роды, приедут на грузовых санях, и как она, бедолага, на них поедет, или потом обратно, из роддома, с ребеночком. А была бы кошёвка, села бы аккуратненько на сиденье, и поехала – милое дело, и ты бы, рядышком, на сиденье уселся, и ребеночка подержал.

– Да я не женатый, – сконфуженно ответил парень.

– Ты не женатый, так другие женатые. Или вот, к примеру, нужно везти молодых к венцу, в церковь, ну или в ЗАГС, по-нынешнему, – и на грузовой телеге,  просто срам, прости господи, да мало ли какая надобность. Больного к врачу, или врачу – к больным ездить, и разное прочее.

– Расскажите, пожалуйста, Петр Уварович, – попросил Николай, – как вы сформулировали ваше Обращение? Попросили, чтобы вашего обидчика отшлепали по попе и поставили в угол?

– Да что ты, парень! Мы все сформулировали, как надо, мы, хоть и тулунские, да тоже не лыком шиты.

– И как же, если не секрет, конечно?

– А вот как. Мы написали, что наша артель встала на трудовую вахту, посвященную приближающейся 25-ой годовщине Октябрьской Революции, и просим вразумить нас, провинциалов неразумных, какую продукцию нам лучше выпускать с политической точки зрения. Мы так рассудили, что товарищ Калинин человек умный, и поймет, о чем идет речь, и чего мы хотим. Возможно, что борьбу с «излишествами» начали вести по всей стране, а это неправильно, вся надежда на товарища Калинина. А то власть народная, а про народ… забыла, – и старичок перекрестился. – Да, если тебе так интересно, вот посмотри, у меня есть копия обращения, – и старичок достал из папки, аккуратно уложенные листочки бумаги.

– Ух, ты! – удивился Николай, – как вы ловко все сформулировали, и даже рисунки сделали. А рисунки-то зачем?

– Затем, чтобы было понятно, какую продукцию мы можем делать, так как названий недостаточно. Ты пойми, что в разных местах разные вещи называют по-разному, а с рисунками все понятно. Ты, я вижу, въедливый парень, пытаешься во всем разобраться, люблю таких, я и сам такой. А как тебя зовут, и чем ты занимаешься?

– Я Николай, и напарник мой тоже Николай. Мы едем в командировку, на Урал.

– Жаль, что так близко, а то заехали бы ко мне в гости, в Тулун, я бы вас на санках покатал, контрабандой, я отличные санки заныкал, никто не найдет. А ты запиши мой адрес, буду рад с тобой встретиться.

– Вряд ли я когда там окажусь…

– Да кто ж знает то, ты запиши.

И Николай, чтобы не обижать старичка, записал адрес на обратной стороне обложки учебника, который был у него под рукой.