Текст книги "Стальной жетон"

Автор книги: Александр Тулунский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава 13

Та-так…

Та-так…

Та-так… – стучали колеса поезда, точно так же, как полтора месяца назад, увозя Николая на восток, в манящую неизвестность, и покрывая огромное расстояние километр за километром.  Правда, тогда на душе было и тревожно, и весело, а теперь на душе было просто пусто… пусто… пусто…

Николай уже разобрался, что ему, время от времени, с определенными интервалами, делают укол, после которого на душе просто пусто, а сам он чувствует себя маленьким зайчиком, прижавшим ушки, и трясущимся от страха, что вот-вот его схватит волк. Затем, через некоторое время, в душе появляется чувство, что он должен что-то сделать, вспомнить, и он уже большой, мудрый заяц, и вот сейчас… вспомнит. Вот, уже появилась мысль – о чем нужно подумать, еще минутку… но в это момент очередной укол, и все начинается сначала.

И еще сны… сны… сны… Вот и сейчас он лежит, очнувшись от него. … Будто он – маленький мальчик, только научившийся ходить, стоит возле скамейки, на которой сидит бабушка, а он держится за скамейку. Затем, набравшись храбрости, делает шаг, второй и оказывается  возле куста, на котором замечает малюсенькую стрекозку, он хочет ее погладить и протягивает руку, но прямо на него летит взрослая стрекоза, размахивая двойными крыльями. И он в страхе кричит, и на помощь приходит бабушка, отгоняет стрекозу и гладит его по плечу, успокаивая. Нет, это не бабушка. Но это не имеет значения.

А поезд идет и идет, и вагон живет обычной жизнью. Люди едят, спят, пьют чай, бегают на станциях за газетами, за кипятком и прочей снедью. Иногда, из-за какой-то мелочи возникает перепалка, которая быстро затихает. (Куды с грязным ногам на стол? – Разуй глаза, бабка, я газетку постелил). Николай ест, когда ему что-то дают, ходит в туалет, когда говорят, а остальное время лежит на нижней полке. Частенько к нему подсаживается старший из его соседей, и тихим шепотом рассказывает о могуществе и коварстве японской нации, о каких-то островах, утопленных китайцах, и многом другом, а он, Николай, просто слушает (значит, так нужно).

Они едут в плацкартном вагоне, и трое мужчин, опекающие Николая, и он сам занимают купе, а на боковых местах – бойкий дедок и молчаливый мужчина среднего возраста. Дедок необычайно активен, ему хочется поговорить, и для начала он обращается к своему соседу, который читает книгу. – Ты, мил человек, почитал бы вслух, а я бы послушал, все бы веселее было.

Человек не отвечает.

– Ну, хоть скажи, что ты читаешь?

Мужчина, не говоря ни слова, показал обложку книги – «Идиот», а дед, шевеля губами, прочитал, ойкнул, перекрестился и к соседу приставать перестал.

Немного посидев, он переключил свою активность на пассажиров купе. – А вы, люди добрые, скажите, чего это ваш парень такой квелый, едва живой?

Ему ответил мужчина, средний по возрасту и скорый на ответ: – А он, дедушка, пару дней назад выпил стакан водки, ему запрещено, а мы недоглядели, и он таким еще неделю будет, пока не оклемается.

– А что же вы его не полечите, чтобы он не мучился?

– Нет, дед, такого лекарства, чтобы его болезнь вылечить.

– Дайте ему опохмелиться, вот и все лечение. У меня есть, я сейчас налью, – и дедок потянулся под лавку за своей котомкой.

– Ни в коем случае! – остановил его пожилой. – Если он выпьет, начнет буянить, будет крушить все, что попадется под руку, вплоть до смертоубийства. Бьет, чем попадя, многих на тот свет отправил.

– О, Господи, – прошептал дед. – Так это же тюрьма, что ж его не посадят?!

– Он же псих, не соображает, что творит, и у него такая справка, потому и не садят.

– Знать, вы охрана при нем?

– Сопровождение, дедушка.

– А куда же вы его везете, болезного?

– А вот про это сообщать не положено, чтобы не распространять панику.

– Понятно, – и дедок с опаской посмотрел на человека, читающего «Идиота», на «психа», на его «сопровождение», и потихоньку ушел в соседнее купе, где его приняли в компанию для игры в домино. Но игра быстро закончилась, и он возвратился на свое место.

А «сопровождающие» были уже и не рады тому, что запугали деда, так как с того самого момента он стал внимательно следить за всем происходящим в купе, и им пришлось прибегать к различным хитростям, чтобы сделать укол Николаю так, чтобы этого никто не заметил.

Пошли уже третьи сутки путешествие и если бы плененный консультант Исаев ощущал себя, по крайней мере, взрослым зайцем он бы понял, что ситуация изменилась. Поначалу они двигались по оживленной трассе Транссибирской Железнодорожной Магистрали, а затем на узловой станции их вагон прицепили к другому, местному составу, и теперь поезд двигался не на восток, а на юг. Да и окружающая местность изменилась –  вместо густых, в основном, хвойных лесов в окно виднелась лесостепь и пологие безлесные сопки.

Но консультант, который продолжал ощущать себя маленьким зайчишкой, ничего этого не замечал, да и в окно не смотрел. Пассажиров в вагоне становилась все меньше и меньше, и было понятно, что приближается конец путешествия.

Средний по возрасту, мужчина из «сопровождающих», Алексей приготовился делать очередной укол Николаю, но в это время послышался громкий голос проводника: – Исаев! Исаев! Кто здесь Исаев? Отзовитесь!

– Вот черт! – пробормотал Алексей и быстро убрал все свои медицинские принадлежности, а его встревоженные сообщники засунули руки за пазуху.

– Эй, Исаев! – повторил проводник и негромко, скорее, для себя, добавил: – Неужели сошел, вот незадача то?!

– Да здесь я! – послышалось из конца вагона. – А что такое?

– Извините, товарищ Исаев, мне еще на узловой станции передали для вас телеграмму, а я закрутился, забыл и только сейчас вспомнил. – Пляшите, у вас родилась тройня.

Оставшиеся в вагоне пассажиры дружно захлопали в ладоши, заулюлюкали, послышались возгласы: – Исаев, с тебя причитается!

– А че мужики, у меня не заржавеет, – ответил то ли счастливый, то ли обеспокоенный отец. – Вот, сейчас подъедем к конечной станции и в буфет, приглашаю!

А поезд действительно подходил к конечной станции. –  Конец географии, товарищи,  станция Мациевская! – объявил проводник. – Освободите вагоны, товарищи!

– Быстро собираемся! – скомандовал старший, Петр Юрьевич, – и выходим.

– А укол? – прошептал Алексей.

– Черт с ним, потом как-нибудь, мало ли чего, выходим.

На перроне толпились встречающие, а на небольшой привокзальной площади стояло с дюжину запряженных в сани лошадей, и возле них прохаживались возницы.

– Привет, Кузьмич! – крикнул Петр Юрьевич одному из них. – Ты получил нашу телеграмму?

– Знамо дело, получил, иначе бы не встречал. А у вас, похоже, пополнение? – спросил он, заметив Николая.

– Да, напросился с нами старый приятель, никак не могли отказать.

– А у него документы есть, они в порядке? – встревожился Кузьмич, – пограничная зона как-никак.

– Все в порядке Кузьмич, не волнуйся. Ну что, мы можем занимать места на твоих розвальнях?

– А может, в буфет зайдем, чайку на дорожку?

– Нет, Кузьмич, в другой раз, надо поспешать.

– Хорошо, в другой, так в другой, давайте, садитесь. Дорога, правда, не очень, местами снег смело, ну да ладно, доедем с божьей помощью, – сказал Кузьмич, разбирая вожжи. – Но, родимая, трогай!

Наезженная дорога была ухабистой и Николай, к своему удивлению, почувствовал, как его сущность, его эго, начинает расти при каждом толчке, и он уже не маленький зайчишка, а мудрый старый заяц, многократно обманувший и волка и лису.

– А укол-то ему так они и не сделали, Петр Юрьевич, – шепнул Алексей. – Вдруг очнется.

– Не переживай, пусть очнется, не колоть же при тряске, можно иголку сломать, а он нужен целеньким. Да уже и неважно, минут через 20-30 будем на месте, совсем немного осталось, там нас должны встречать.

– Впереди всадники, едут навстречу, – подал встревоженный голос молодой Василий.

– Кто это, Кузьмич? – спросил пожилой.

– Пограничный дозор, обычное дело, они все время здесь ездят.

Двое всадников в форме пограничных войск  подъехали и остановились перед лошадью Кузьмича, принудив ее остановиться. Судя по знакам различия, один из всадников был младшим лейтенантом, а второй – рядовым пограничником с кавалерийским карабином за плечами.

– Здравия желаю, товарищи! – поздоровался младший лейтенант, приподняв руку. – А, Кузьмич, привет, – добавил он, признав возницу. – Что это  у тебя за пассажиры? Ты же один ехал.

– Да вот гости пожаловали, товарищ командир. Ездил их встречать.

– Гости – это хорошо. А вы откуда, товарищи, прибыли?

– С Урала, товарищ лейтенант.

– С Урала! Земляки, я сам тоже с Урала. Но документики, товарищи, попрошу предъявить. Служба – есть служба.

Пограничник, не слезая с лошади, наклонялся, брал, и по очереди рассматривал документы. – А вы, товарищ, ваши документы? – обратился пограничник к лежащему на розвальнях Николаю.

И он… очнулся. Он не понимал – где он, кто эти люди… рядом с ним, почему-то на санях, и еще двое… на лошадях, в форме, почти в такой же, какую он носил сам. Значит – свои!?

– А его документы у меня, – ответил Петр Юрьевич, засовывая руку в карман.

– Это почему его документы у вас, а он сам молчит?

– Да он пьяный, товарищ командир, лыка не вяжет.

– Пьяный, говорите? – сказал пограничник, внимательно смотря в лицо Николаю.

– «Ничего я не пьяный, чего врет?!» – подумал он, переводя взгляд с пограничника на своих соседей. – «Да это же они меня схватили там, у Вали, они враги, надо сообщить своим». И Николай попытался закричать, но не смог, нет голоса, попытался махнуть рукой, и тоже не смог – ему, как бы случайно, прижали руки.

– «Как же подать сигнал? А, ведь есть же способ – сигнал SOS. Ура!» И он, три раза моргнул, три раза прикрыл глаза, и снова три раза моргнул. И повторил еще раз, и еще…

И пограничник сигнал принял. Он спешился, передав поводья пограничнику, передвинул кобуру, открыв ее клапан, а пограничник, сдернув карабин, положил его перед собой.

– Как тебя зовут? – спросил пограничник, наклоняясь к лицу Николая.

«Чпок» – услышал он звук, показавшийся знакомым, а пограничник повалился на Николая, истекая кровью. И снова: «чпок», «чпок», «чпок» – и пограничник, сидящий на лошади, начал медленно падать, роняя карабин, а его лошадь, взбрыкнув, помчалась прочь.

– Вы чего это творите! – крикнул ужаснувшийся Кузьмич, но его никто не слушал, а Василий, схватив карабин, выстрелил в убегающую лошадь, но не попал

– Эх, черт, нашумели, сейчас на заставе поднимут тревогу. Ладно, плевать, гони Кузьмич! – скомандовал пожилой.

– Да пошел ты… аа! – и снова «чпок», и Кузьмич  свалился с облучка, на котором сидел.

– Гони, Васька! – крикнул пожилой, и Василий, выхватив кнут из руки упавшего Кузьмича, стегнул лошадь так, что она попыталась встать на дыбы, а потом понесла.

Николай предпринял попытку свалиться с телеги на очередном ухабе, но его крепко держали. – Лежи, лежи, – крикнул пожилой, чуть не откусив себе язык при толчке, – готовься к пыткам, скоро предстанешь перед хозяевами.

Василий хлестал лошадь изо всей силы, с «протягом», так, что на крупе оставались длинные,  кровавые полосы, и она неслась галопом, выбрасывая копытами комья снега и замерзшей земли на седоков. Из ее рта хлопьями слетала пена, и было ясно,  что она так долго не протянет.

А Николаю опять что-то пришло на ум, и вспомнил он опять свою бабушку, как она рассказывала ему сказки и многие из них он помнит, будто это было вчера. «Несет меня лиса за темные леса, за быстрые реки…» – слова из его любимой  сказки «Петушок золотой гребешок».

– «И зачем мне эта сказка в такой безвыходной, критической ситуации, когда близок конец?» – подумал он, а лошадь продолжала нестись из последних сил.

Глава 14

Лошадь упала на первом же, ближайшем, небольшом повороте, врезавшись в придорожные кусты так, что сломались оглобли, а седоки полетели с саней, перекатываясь  друг через друга.

– Нужно вставать, и бежать, – скомандовал пожилой человек, – совсем недалеко осталось. – А ну, вставай и беги, я тебе приказываю! – скомандовал он Николаю, который вставать не собирался. И ему пришлось подчиниться, поскольку вещество, которое ему кололи, продолжало действовать.

И они побежали трусцой, тяжело дыша, по накатанной дороге, а Николая никак не покидала мысль о Петушке. – «И что же он ко мне привязался? На что он мне намекает? Что же он такого делал? А, вот!!! Он не выполнял Инструкции друзей, а потом кричал, чтоб его спасли, и его спасали. Значит, и мне нужно кричать, я же пытался, но у меня не получается, я разучился. Может быть, есть какой-то другой способ, раз он намекает?»

В это время дорога сделала крутой поворот налево, и перед ними открылось заснеженное поле с небольшими кустиками вдалеке, а за ними темный лесок, из которого поднимался дым костра.

Его мысли прервал голос старшего похитителя: – Мы почти у цели, вон там, за кустиками граница, Китай, провинция Хэй-Лун Цзян, а дым – нам сигнал, ориентируемся на него.

И теперь им пришлось двигаться по снегу, благо он был не очень глубоким.

И тут Николай вспомнил, он наконец-то, вспомнил, вспомнил, что ему нужно сделать. – Товарищ капитан, – взмолился он, не разжимая губ, – спасите ради Бога!!!  Несут меня за темные леса…

– Не дрейфь, Исаев! – тотчас же послышался ответ капитана Неустроева в его голове. – Все будет нормально, ты пока беги, постарайся, не упади, а я сейчас кое-что сконцентрирую. Что ж, ты, дурашка, меня раньше не вызвал?

– Никак не мог вспомнить, товарищ капитан…

До спасительных кустиков оставалось метров сто пятьдесят, и похитители Николая уже воспрянули духом в полной уверенности, что они в безопасности. В этот момент в морозной тишине, нарушаемой лишь их тяжелым дыханием, послышался властный и громкий голос, усиленный рупором: – Внимание! Стоять на месте, оружие на землю! Руки вверх! А из кустиков поднялись пять или шесть вооруженных фигур в маскхалатах.

– Прорываемся, вперед! – скомандовал старший похититель. – Васька, дай мне карабин, ты плохо стреляешь, а случае чего ты – этого, и он кивнул на Николая. А тот, как в замедленной съемке наблюдал, как старший целится в человека с рупором, а Василий поднимает пистолет, прицеливаясь в Николая.

– «Ну, все, это конец, сейчас выстрелит», – мелькнула мысль, но никаких выстрелов не прозвучало, а вместо них раздались крики тяжелораненых людей.

И Николай заметил, как оружие похитителей мгновенно приобрело красный, а потом и белый цвет, и металл оружия ручейками стек в снег, делая в нем ямки, из которых поднимался пар. Руки похитителей почернели от контакта с расплавленным металлом, и они, с криками боли, погружали их снег, не помышляя о сопротивлении.

Похитители не понимали, что же произошло и переглядывались между собой. А старший пробормотал себе под нос: – Еще одно новое оружие, а эти узкоглазые о нем и не догадываются.

– «Мощнейший электромагнитный импульс», – решил физик Николай.

– Это вы, Исаев? – спросил его человек с рупором, и Николай согласно кивнул головой, и для убедительности ткнул себя пальцем в грудь.

– Я командир специальной группы захвата, капитан Сапугольцев, – представился человек, – а вы, что – не можете говорить?

И Николай снова кивнул.

А капитан, между тем, достал ракетницу и сделал три выстрела: зеленая – красная – зеленая. – Сигнал группе сопровождения, – пояснил он, – что все в порядке, а то мы опасались, что не успеем, заняли исходную позицию буквально пять минут назад.

– Это ваша работа, товарищ конструктор? – спросил он, показав на обгоревший приклад карабина и дырки в снегу. – Какое прекрасное оружие, а эти гады пытались его умыкнуть, но у нас такие штуки не проходят. Скорее бы и нам такое выдали, товарищ конструктор, но Николай лишь неопределенно пожал плечами.

– Понятно, секретность, – согласился капитан. – Нам нужно выходить на дорогу,  вы сможете дойти? – и получил в ответ очередной кивок.

– Тогда пошли первыми, по вашим следам, – но на этот раз Николай показал жестом, чтобы впереди повели его задержанных похитителей.

– Да не волнуйтесь, никуда они не денутся, пошли, – но Николай продолжал настаивать, и капитан распорядился вести задержанных впереди них.

И они пошли по своим следам, а Николай по ходу движения размышлял своим, все еще затуманенным разумом – каким же образом эта группа захвата оказалось прямо на их пути, но никакого объяснения найти не мог. То, каким образом было уничтожено оружие, было понятно и ему командиру группы, но по-разному. Он внимательно наблюдал за задержанными похитителями, прекрасно понимая, что их кажущаяся покорность является только ширмой. И он не ошибся.

Когда они достигли небольшой выемки, где был довольно глубокий снег, все трое, по команде старшего, бросились в разные стороны, но их быстро настигли, наградив затрещинами.

Алексей, который делал уколы, сделав вид, что запнулся, долго возился в снегу, показывая, что никак не может встать. Эти его телодвижения не ускользнули от Николая, который уже ощущал себя  не каким-то там зайцем, а, по крайней мере, хитрым лисенком. И, как только беглецов свели вместе, и надели на них наручники, он, к удивлению командира группы, опустился на снег в том месте, где возился Алексей и обнаружил там, припорошенный снегом, стерилизатор, который тотчас убрал за пазуху.

На дороге появились двое всадников и вслед за ними – лошадь, запряженная в кошёвку.

– Всадники, это начальник погранзаставы с помощником, а в кошёвке – представитель Генштаба Красной Армии и военврач, – пояснил капитан Сапугольцев.

Первым к ним подбежал, соскочивший из кошёвки, еще на ходу, человек. – А где же Исаев? – воскликнул он.

– Да вот же, товарищ майор! Вот он! Только он не может говорить, – и в подошедшем человеке Николай узнал… узнал. Да это же его бывший комбат!, капитан Верховцев!

– Это они тебя так разукрасили и принарядили, что не узнать? – спросил комбат, показав на задержанных, и Николай согласно кивнул.  – Дай-ка, я тебе хоть усы…

– Подождите, товарищи! – перебил его второй седок из кошёвки, – дайте мне разобраться с пострадавшим. – Как вы себя чувствуете? – спросил он, и Николай показал большим пальцем вниз.

– Понятно. А вы можете сказать, чем вас травили? Порошки, пилюли или…

Николай достал спрятанный стерилизатор и передал его врачу, который стал рассматривать содержимое. – Так, шприц, иголки, и… о, ампула! Вот это удача!!! Мы на такое и не рассчитывали. Надписей на ампуле нет, но это неважно – анализы покажут содержимое. Как же вам удалось захватить эту, можно сказать, бесценную вещь, и кто колол?

Николай указал на своего мучителя, и врач подошел к нему. – Что в ампуле? – потребовал он.

– Клянусь, не знаю, японцы дали, велели делать инъекции строго через 8 часов, рассчитали точное количество, а эта осталась,  так как не было времени сделать последний укол. И мне был приказ, под страхом смерти, уничтожить остаток, если такой образуется.

– А он и пытался уничтожить, – сообщил капитан Сапугольцев, – они устроили целую комедию, имитировали побег, а этот гусь закопал коробку в снег, да так, что мы не заметили, не было Инструкции касательно каких-либо предметов, но товарищ конструктор его раскусил, и коробку раскопал.

– Молодец, Исаев, – заключил Верховцев, – я в тебе не сомневался, – и приобнял своего бывшего красноармейца за плечи, что, конечно же, не предусмотрено никакими Инструкциями РККА, но бывают же Исключения…

– Доктор, если вы все выяснили, – продолжил Верховцев, – то едем на погранзаставу, и на самолет, в Москву.

– Пожалуй, все. У меня с собой есть различные антидоты, но применять их, не зная препарата, которым травили – нельзя. На заставе перед полетом сделаем общеукрепляющую капельницу, так что можно ехать.

– Минутку, подождите, – попросил начальник погранзаставы, и повернулся к Николаю: – Вы, товарищ, Исаев, нигде, по дороге, не встречали наш дозор, из двух пограничников?

И Николай кивнул, показал в сторону, откуда они приехали, а потом сделал двумя рукам крест, как это делают танкисты, подавая сигнал «Глуши моторы!»

– Они что, погибли?

И он снова согласно кивнул, потом показал руками, будто держит вожжи, и, нарисовав в воздухе пальцем еще один крестик, показал на своих мучителей.

– Они что, и Кузьмича убили? – и получил молчаливый кивок.

– Эх, напрасно погибли товарищи! – воскликнул начальник погранзаставы. – Три раза повторял младшему лейтенанту Хрусталеву – только провести разведку, и ни во что не ввязываться, а он, горячая голова… Эх, зря…

А перед Николаем промелькнули недавние события, начиная с того момента, как этот Хрусталев потребовал предъявить документы, как он сам подал ему сигнал, стрельбу, павшую лошадь, их бег по дороге… А ведь Хрусталев своими действиями подтолкнул разум Николая к размышлениям, и затормозил движение преступной группы… А Сапугольцев сказал, что они только что заняли исходную позицию. А это значит…

И Николай написал пальцем на снегу: не зря.

– Вот как?! – удивился начальник погранзаставы. – Спасибо, что сообщили, товарищ Исаев. Мы так и сообщим и в рапорте, и родственникам погибших, что они герои… А вы можете показать? – кто конкретный убийца?

И Николай,  не раздумывая, указал на молодого Василия, припомнив, как тот, по указанию старшего, возвращался в Валин  дом и оттуда слышались хлопки «чпок», «чпок». – «О, черт подери, неужели он и их убил?»

А начальник погранзаставы, ни слова, ни говоря, подошел к Василию, и, с плеча, по рабоче-крестьянски, врезал ему по лицу.

– Ты чего, капитан! – возмутился Сапугольцев, – не положено пленных!

– А они заявили, что сдаются?

– Нет, ничего подобного.

– Значит, они пока не пленные, а враги, убийцы, преступники и отношение к ним должно быть соответствующим.

– Сдаемся, сдаемся, – хором заголосила троица, – окажите помощь, ожоги очень болят, ну, ради Бога!

– Да, оказать нужно, – согласился военврач, и сделал шаг в их сторону, но его остановил Верховцев. – Передайте все, что нужно для первой помощи, и объясните, что сделать бойцам группы захвата, а нам нужно спешить.

Николай, сидя в уютной кошёвке, пытался выспросить у Верховцева, естественно жестами, –  каким же образом и группа захвата, и он сам оказались в данном месте. Когда Верховцев, наконец-то, понял, чего от него хотят, сказал: – Это длинная история, Исаев, и я ее, со временем, тебе расскажу. А сейчас мы доложим в Москву, что операция прошла успешно, немного отдохнем и в самолет. Там у нас, у заставы, «Дуглас» на лыжах, холодина в нем, правда, но для тебя уже подготовлены и полушубок, и валенки, не замерзнешь.

Когда после длительного, утомительного перелета с посадками для дозаправки, самолет приземлился на заснеженном поле в Тушино,  Верховцев спросил Николая: – Ты выдержишь еще одно дело? Нас сам Верховный ждет, а потом в госпиталь.

И Николай согласно кивнул.