Текст книги "Стальной жетон"

Автор книги: Александр Тулунский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Александр Тулунский
Стальной жетон

Глава 1

Та-так…

Та-так…

Та-так… – стучали колеса, то навевая, то отгоняя сладкую дрёму. До чего же хорошо вот так лежать на полке в теплом вагоне, завернувшись в одеяло. Это вам не в зимнем лесу, на мерзлой земле, чуть покрытой наломанными наспех ветками, тесно прижавшись, друг к другу. Здесь тепло, удобно, и не надо ни о чем думать.

Не думать…

Не думать…

Не думать…

Да? Не думать? Как бы ни так!

Николаю Исаеву, бывшему красноармейцу, а ныне служащему Наркомата Вооружения в непонятной должности «временно исполняющий обязанности технического консультанта» было о чем подумать. И о прошлом, и о будущем.

Еще позавчера он был в карауле у командного пункта батальона, стоявшего в обороне на ближних подступах к Москве, когда рядом с ним совершенно неожиданно появился незнакомец, который оказался командиром особого отряда, прибывшего из будущего для отражения подготовленного фашистами танкового удара на Москву.

После разбирательства, произошедшего  между незнакомцем и командиром батальона, комбат назначил Николая помощником командира отряда, капитана Неустроева. Они быстро нашли общий язык, так как Николай был выпускником технического ВУЗа и буквально через 15 минут Николай освоил противотанковый гранатомет, которые пришельцы доставили из будущего. Затем они отражали танковую атаку, в которой Николай подбил из гранатомета три фашистских танка.

Подбил… подбил… подбил, – поддакивали колеса.

Подбить-то, подбил, но вместо желанного отдыха и обсуждения с друзьями-однополчанами прошедшего боя, Николая арестовали, как и его комбата, капитана Верховцева. Тому, по крайней мере, предъявили обвинение в том, что он нарушил Устав Красной Армии, не доложив о прибытии в расположение батальона неизвестного воинского подразделения, а красноармейца Исаева арестовали без объяснений.

Но это была только прелюдия последующих событий. Вместо Трибунала они, порознь, оказались в Москве, да не просто в Москве, а в Кремле, на совещании Ставки Верховного Главнокомандования. Да, никогда не знаешь, «что день грядущий тебе готовит». Уже там, в Кремле, выяснилось, что оказались они там по указанию Верховного Главнокомандующего, товарища Сталина, заинтересовавшегося сокрушительной мощью противотанкового оружия, доставленного бойцами капитана Неустроева из будущего.

Члены Ставки внимательно выслушали сообщение комбата о действиях отряда капитана Неустроева, разгромившего танковый клин противника из более чем двухсот машин, а затем его, Николая об устройстве и принципе действия ручного гранатомета.

И тут же, не откладывая дела в долгий ящик, Верховный принял решение о срочной разработке оружия на основании только что услышанных принципов, и об организации Аналитического Отдела при Генштабе Красной Армии, назначив его руководителем комбата Верховцева.

– «Да, быстро он все решает», – подумал тогда Николай, – «не зря в народе об этом говорят».

Он, Николай, тогда подумал, что все решения приняты, и он может возвращаться в свой батальон, но не тут-то было. Верховный не оставил и его, Николая, своим вниманием и предложил перейти на службу в Наркомат Вооружения с тем, чтобы оказать содействие в разработке противотанкового оружия. Николай попытался отнекиваться, ссылаясь на то, что у него нет никакого опыта в проектировании оружия, но Верховного тотчас поддержал Нарком, заявив, что проектировщиков у них своих достаточно, а нужен физик-теоретик. Николаю ничего не оставалось делать, как согласиться. И было это все позавчера, это был день активных действий.

А вчера был какой-то дурацкий день, день «обивания порогов», как назвал его, приставленный в помощь Николаю, сержант-сверхсрочник из Наркомата Вооружения. Как только они пришли в огромное здание Наркомата, Николай понял, что без сержанта он здесь наверняка заблудится. Им приходилось то подниматься по широким, парадным лестницам, то спускаться по узким, скрипучим сооружениям, проходить по широким холлам или узким, кривым коридорам.

Для начала они отправились в отдел кадров, где пожилая, строгая женщина с отглаженными черными нарукавниками потребовала у Николая документы, и он подал ей свою Красноармейскую Книжку. Женщина сверила данные в книжке с лежащим перед ней списком и попросила Николая написать заявление о поступлении на службу в Наркомат Вооружения.

Николай не знал, как толком написать такое заявление, и она стала ему диктовать, а затем, проверив написанное, вернула ему заявление. – Нужно добавить фразу «Прошу в моей просьбе не отказывать», поставить дату и подписаться.

– Зачем же еще раз писать «прошу»? – удивился Николай.

– Так принято, так все пишут, – ответила строгая женщина. – Пишите, не тяните время, у меня много работы.

– Странно как-то, – пробормотал Николай, пододвигая к себе листок. – На самом-то деле это не я прошу, а меня попросили.

– Кто это попросил? – удивилась кадровичка.

– Наш Верховный Главнокомандующий, товарищ Ста…

– Остановитесь молодой человек! – прервала его женщина. – Да что вы такое говорите, как вам не стыдно! Вы хоть представляете, что вам может быть за такие слова? Что за глупые шутки!

– Хорошо, хорошо, – отозвался Николай, написав то, что ему сказали.

– А теперь давайте ваш Диплом о высшем техническом образовании.

– У меня нет диплома.

– Как это нет?

– Да вот так получилось. Когда началась война, я пошел добровольцем в армию, и просто не успел получить диплом, а высшее образование у меня есть.

– Тогда я не смогу оформить вас, просто не имею права.

– Ну и славненько, – ответил Николай и чуть не перекрестился, как это сделал капитан Неустроев перед началом боя. И тотчас у него мелькнула мысль, что это не просто какой-то ритуальный жест, а действие, концентрирующее человека перед важными событиями, и так всегда поступали его старшие родственники. – Вот и хорошо, – повторил он, – тогда я возвращаюсь в свой батальон к ребятам-однополчанам, – и протянул руку, чтобы забрать свою Красноармейскую Книжку.

– Нет, так не пойдет, – сказала женщина, – вот я сейчас сделаю срочную работу, освобожусь, и уточню насчет вас, а вы пока посидите в коридоре, – и убрала документ в ящик стола.

Николаю ничего не оставалось делать, как сесть на скамейку рядом с сержантом, который увлеченно читал какую-то книгу. Он посидел, потом походил по коридору, по которому время от времени проходили то военные, то штатские люди. Минута летела за минутой, но ничего не происходило, и из-за плотной двери кабинета ничего не было слышно, пока там не раздался телефонный звонок, а зачем и разговор, который невозможно было расслышать.

Наконец разговор закончился, и кадровичка открыла дверь. – Вы здесь, Исаев? Вот и хорошо! Сейчас звонил Нарком и даже немножко меня побранил за то, что я вас не оформляю, но я ему ответила, что у меня Инструкция. И, представляете, он со мной согласился, сказав, что если все будут нарушать Инструкции, то будет чёрте что. Так и сказал «чёрте что», и чтобы я вас оформляла под его личную ответственность. Так что все будет в порядке, не волнуйтесь, я сейчас подготовлю приказ.

Буквально через десять минут Николай получил выписку из приказа о назначении его «временно исполняющим обязанности технического консультанта КБ-6», список кабинетов, которые ему нужно посетить и металлический, стальной  кружок диаметром примерно 40-50 мм с отверстием на одном из краев, и выбитыми на металле буквами и цифрами. – А это еще что? – удивился Николай.

– Это ваш идентификационный жетон, по которому вас всегда можно опознать. Он всегда должен быть у вас с собой, даже, например, в бане. Лучше всего его подвесить на шею на шнурке, или цепочке, но, вот, жетоны привезли, а цепочек нет. Так что вы сами постарайтесь что-нибудь придумать.

– Хорошо, что-нибудь сделаю, правда у меня уже есть обычный солдатский медальон, – ответил Николай, убирая жетон в карман.

– Неважно, это распоряжение Наркома, так что вы обязаны его исполнять. Я желаю вам удачи, Николай Исаев, – закончила разговор женщина, и на этот раз она выглядела уже не строгим работником, а заботливой матерью.

И они с сержантом отправились по кабинетам и инстанциям. Во Втором (секретном) отделе пожилой мужчина долго убеждал Николая о необходимости сохранения Государственной Тайны и заставил его расписаться в журнале в том, что он будет хранить известный ему секрет от кого бы то ни было.

– Как же я буду хранить секрет, если нам с работниками КБ нужно разрабатывать новое оружие? – опешил Николай.

– А вы постарайтесь сделать так, чтобы ваши коллеги этого секрета не поняли, а как это сделать – придумайте сами.

В Финчасти, где долго пришлось ждать нужного человека, получили проездные документы и даже какие-то деньги «на дорогу». На двух, разных складах получили сухой паек на двоих, на трое суток, и, написав еще одно заявление об отсутствии у Николая каких-либо личных вещей, оставшихся на линии фронта – имущество по солдатской норме.

Николай получил солдатский вещмешок, «сидор», котелок, фляжку, ложку, вафельное полотенце, запасные портянки и две пачки моршанской махорки. Махорку он брать не хотел, так как не курил, но сержант сказал: – Дают – бери, бьют – беги, – и положил махорку в его вещмешок.

– Что ж ты, солдатик, в пилотке? – спросила пожилая кладовщица Николая. – Чай, зима на дворе.

– А у нас весь батальон пока в пилотках. Холодно, конечно.

– Ты помешкай, не уходи, я сейчас тебе что-нибудь присмотрю. Она порылась на полках, и принесла Николаю обычную буденовку с нашитой пятиконечной звездой. – Вот бери, солдатик, она у меня не числится. Она, конечно, не ушанка, но, всяко лучше, чем пилотка, а пилотку ты береги, вдруг придет сдавать. У нас ведь как, если потеряешь танк или пушку, то как-то обойдется, а не дай бог, потеряешь пилотку или портянки, тебя обвинят в утере государственного имущества, то есть, социалистической собственности.

– Спасибо огромное, мамаша, – ответил Николай, так как буденовка была, конечно, лучше чем пилотка.

Последним пунктом их похода был кабинет Наркома, который вышел из кабинета и поздоровался с Николаем и сержантом за руку. – Как дела, товарищи, все ли получили, готовы ли отправляться?

– Так точно, товарищ Нарком, – ответил сержант за двоих. – Все в порядке.

– А вы, товарищ Исаев? Как настрой?

– Готов, товарищ Нарком, все в порядке. Мне даже личное имущество выдали, а то все мои вещи остались там, в батальоне. Можно ехать.

– Хорошо! Я обо всем предупредил начальника КБ и уверен, что вы найдете и с ним, и с коллективом КБ общий язык, быстро освоитесь, и начнете дружно работать. Не тушуйтесь, коллектив там хороший, я некоторых работников давно знаю лично. Не стану говорить вам никаких нравоучений, вы и так все правильно понимаете, и желаю вам счастливого пути и удачи в вашем нелегком деле! Да, если будут возникать неразрешимые вопросы, звоните мне, не стесняйтесь. До свидания! Счастливо!

*  *  *

Все эти события двух минувших дней промелькнули в разуме Николая Исаева, как пройденный этап, который уже никак не изменить. А что же будет там, в этом КБ? – «Ладно, упремся, разберемся», – подумал Николай, вспомнив, что так всегда говорит его отец, и снова задремал.

Глава 2

– Папа, папа, – окончательно разбудил дремавшего Николая звонкий мальчишеский голос. – Папа, я догадался!

Николай повернулся, и посмотрел со своей верхней полки вниз, где сидели мужчина, разложивший на столике бумаги, и мальчик лет 10-12 с книжкой в руках. Вчера вечером, когда они с сержантом садились в вагон, он даже не обратил внимания на соседей по купе, так как очень устал.

– Папа, – повторил мальчик. – Я все понял насчет Великобритании.

– Что же это ты понял, Сашок? – спросил мужчина, оторвавшись от своих бумаг.

– Я понял, почему так называется эта страна. Она называется Велико – Британия потому, что там все на великах ездят, вот посмотри, – и мальчик протянул отцу книжку с картинками, которую читал.

– Да нет, сынок, дело не в этом. На родном английском языке название страны звучит как Грэйт Бритэн, то есть Великая Британия, а в нашем языке эти два слова трансформировались в одно – Великобритания. А что касается велосипедов, или как ты говоришь, великов, на английском языке они называются байсикал, так что никакого отношения к велосипедам здесь нет. А велосипедов там действительно очень много, особенно в маленьких городах и других населенных пунктах.

– Ну и ладно, все равно, я вот такое объяснение придумал. Хорошее объяснение, правда? Я прямо как Шерлок Холмс с дедуктивным методом. Верно ведь?

– Ладно, молодец, ученик Шерлока Холмса, а теперь не отвлекай меня, пожалуйста, у меня много дел.

– Эгей, тезка, – стукнул снизу в полку сержант, которого, как, оказалось, тоже звали Николаем. – Давай, вставай, хватит дрыхнуть, то все проспишь, скоро будут чай разносить.

Николай слез с верхней полки, достал свое новое полотенце, с удовольствием умылся, и они отдали должное своему сухому пайку с хорошо заваренным чаем. А потом ему ничего не оставалось делать, как смотреть в окно, так как остальные пассажиры их купе были заняты своими делами. Сержант и мальчик Сашок,  ученик Шерлока Холмса увлеченно читали, а отец мальчика уткнулся в лежащие перед ним бумаги.

Сержант Николай читал с упоением, отрешившись от окружающей обстановки. Он, то водил пальцем по строчкам, как это делают первоклассники, или малограмотные люди, то начинал шевелить губами, или возвращался назад на 1-2 страницы, но никогда не забегал вперед.

Когда сержант отлучился, Николай взял книгу посмотреть, и обнаружил что это прекрасное дореволюционное издание  «Преступления и наказания» Ф.М. Достоевского с множеством иллюстраций. Текст был с буквами «ять», буквами «и» с точкой и твердыми знаками в конце некоторых существительных. Поначалу читать было несколько неудобно, но, как понял Николай, можно быстро привыкнуть. Он отложил книгу, подумав, что сержант вместе с Родионом Раскольниковым ходил по улицам и дворам-колодцам Петербурга, размышляя – имеет ли он право убить старуху-процентщицу.

– «Да, Федор Михайлович», – подумал Николай, – «крепко вы зацепили этого человека, моего сопровождающего сержанта». – «Какой же вы Мастер, знаток человеческих душ».

Николай, угревшийся, и разомлевший в теплом вагоне, опять начал дремать, но через некоторое время его пошевелил за плечо сидящий рядом сержант. – Скоро будет большая станция, – сказал он, – можно будет выйти погулять, размяться.

Николай так и сделал, надев свою потрепанную шинель и подаренную буденовку, в которой было значительно теплее, чем в пилотке. Их поезд остановился у широкого перрона, у противоположной стороны которого стоял подошедший ранее другой пассажирский поезд.  К его удивлению, на перроне было несколько работающих киосков, в которых продавались газеты, журналы и «Товары в дорогу». И вообще, здесь, в этом городе, отгремевшая война чувствовалась не так сильно, как в Москве, хотя по перрону ходил вооруженный патруль.

 Он неторопливо прошелся мимо киосков, засунув руки в карманы, где его рука наткнулась на какие-то бумаги. Он их вытащил и это оказались деньги, которые он вчера получил в Финчасти Наркомата, о которых совершенно забыл, так как с момента поступления в армию от денег совсем отвык. И, не раздумывая, купил журналы «Огонек», «Крокодил», несколько вчерашних газет, и еще зубную щетку и зубной порошок, чему очень обрадовался, так как не помнил, когда в последний раз чистил зубы.

Поезд уже отошел от перрона и начал набирать ход, когда в их купе ввалился мужчина среднего возраста в пижаме. – Фу, чуть не опоздал, почему-то время стоянки сократили, – сказал он, и уселся на полку рядом с мальчиком.

Отдышавшись, мужчина повернулся к мальчику: – Здравствуйте, молодой человек!

– Здравствуйте, дяденька.

– Скажи, пожалуйста, тебе удобно здесь сидеть?

– Да, дяденька, нормально.

– То есть, ты считаешь, что занимать чужое место – это нормально? И, кстати, куда ты дел мой чемоданчик?

– Гражданин, – отец мальчика оторвался от своих бумаг, – вы чего-то путаете, мы вашего места не занимали, и вас, и вашего чемоданчика здесь никогда не было.

– Да как же  так? Это мое место номер 22, и вот здесь стоял мой чемоданчик. И стоило мне отойти, чтобы купить газеты, как вы мое место заняли.

– Товарищ, – отец мальчика внимательно посмотрел на человека в пижаме, – вам, наверно, это все приснилось,  мы с сыном заняли эти места с самого начала движения, а вас видим в первый раз.

– А вы товарищи? – человек недоуменно повернулся к сержанту и Николаю. – Вы  когда заняли эти места?

–  С самого начала движения, в Москве.

– Как в Москве? Ведь мы едем в Москву, а не из Москвы.

– Эх, товарищ, товарищ! – рассмеялся сержант. – Да вы просто сели не в тот поезд. И поезд московский, и вагон ваш, и место совпадает, да только едем мы в другую сторону.

– О, боже! – воскликнул человек, схватившись за голову. – Что же я натворил, и как мне теперь быть, у меня же там одежда, пальто, шапка, как же зимой без одежды, и самое главное – мои материалы.

– Материалы? – неожиданно заинтересовался отец мальчика. – Вы подразумеваете ткани – отрезы или образцы?

– Нет, нет, какие ткани, это мои записные книжки. Я, видите ли, корреспондент газеты «Красная Звезда». Я собирал материалы о трудовых подвигах наших людей, я в дороге уже две недели и у меня от этих постоянных переездов голова кругом пошла, вот я и перепутал поезд. Что же теперь будет! Две недели псу под хвост за казенный счет! Уволят без выходного пособия, да и черт бы с ним! Материалы уж очень интересные…

– Товарищ проводник! – окликнул проходившего мимо проводника сержант. – Тут у нас лишний пассажир образовался.

– Что заяц, без билета?

– Нет, я случайно не в тот поезд сел. Я ехал в Москву, заторопился у киоска с газетами, смотрю, поезд начал трогаться, ну и побежал в вагон. И как же мне теперь быть?

– Да ничего страшного, не вы первый, не вы последний, такое бывает. Сейчас мы все организуем. Нужно составить список ваших вещей, я передам его начальнику поезда, и он сделает все как надо, определит на какой станции вас нужно высадить, чтобы вас посадили на встречный поезд. А насчет вещей не беспокойтесь, их список передадут телеграфом по линии, вещи с вашего поезда снимут, и передадут вам, когда вы доедете до нужной станции.

Проводник сделал пару шагов по направлению к своему месту, но затем вернулся: – Товарищи, у вас не найдется листочка бумаги, чтобы составить список?

– Вот, пожалуйста! – отец мальчика протянул листок бумаги и карандаш.

Проводник быстро составил список, выясняя у корреспондента не только названия вещей, но и их признаки. Наверное, он делал это не в первый раз, как заметил Николай.

– А вы, товарищ корреспондент, посидите пока здесь, я думаю, часа полтора-два, если граждане не возражают.

– Нет, не возражаем! – первым ответил за всех мальчик. – А про какие трудовые подвиги вы говорили, дяденька корреспондент? Это как про Стаханова?

– Нет, не совсем так. Видишь ли, Стаханов был своего рода маяком, на которого призывали равняться, но он действовал в рамках своих сил, правильно организуя свою работу. А я говорил о людях, которые действуют на пределе своих сил, а то и перекрывая этот предел. Ты это понимаешь?

– Да, понимаю.

– Так вот, я встречался с подростками 14-15 лет, которые работают на металлорежущих станках, и девочками, но те были постарше, с женщинами-сталеварами. Представляешь, такая работа даже не каждому мужчине по плечу, а они отдавали все свои силы.

– Или вот такой случай, – продолжил корреспондент. – Саша Посохов, 14-ти лет, работавший на токарном станке, заметил, что девушка у соседнего станка начала засыпать, просто стоя, и у нее из-под косынки начала вываливаться коса, которая вот-вот упадет на переднюю, вращающуюся бабку станка. Он крикнул, но из-за шума станков девушка его не слышала, и тогда он стремглав бросился к ней, запнулся, и в падении отбросил и косу и саму девушку, но его рука попала под резец,  и ему отчекрыжило фалангу среднего пальца. Он так и сказал мне – «отчекрыжило», но девушку он спас от верной смерти.

– Ох, ничего себе! Совсем чик-чик? Больно же…

– Конечно, больно. И ты знаешь, я не утерпел, и передал краткую заметку об этом случае в редакцию, по телефону, но сотрудница, которая записывала, никогда не слышала этого слова «отчекрыжило», и не хотела записывать, сказав, что это нелитературное слово. Но я настоял, и пришлось передавать его «по буквам». Да, вот же газета, – корреспондент развернул газету «Красная Звезда», – а вот и моя заметка, посмотри.

– О, здорово, и «отчекрыжило». А как это, по буквам?

– Очень просто – заменяешь букву широко известным именем, и так, буква за буквой. Это слово я передал так: Ольга, Татьяна, и так далее…

– А как «Ч» и «Ы»?

– Ну, ты жук, парень, все сразу понял. Да, с ними небольшие проблемки, но они легко решаются. Букву «Ч» я передал, как «Чехов», а «Ы» – Еры.

– А что такое «Еры»?

– Так в старом алфавите называлась буква «Ы».

– Понятно, спасибо. А я, дядя корреспондент, догадался, почему Великобритания так называется, – мальчик рассказал свою версию, и оба дружно рассмеялись.

Николай тоже развернул свою газету «Красная Звезда», и его сердце, оглушительно стукнув, чуть не вылетело из груди – на передней полосе была крупная фотография, какую он видел на столе у Верховного Главнокомандующего – вид подбитых танков, снятых с того пригорка, где они находились с капитаном Неустроевым. А вот и подбитые им, Николаем танки.

– «Эх, рассказать бы попутчикам…!?» – подумал Николай, но в этот момент в его голове (да, именно в голове, а не в ушах) возник голос его кумира, капитана Неустроева: – «Даже не вздумай, парень, никто тебе не поверит». Николай спохватился, и убрал газету в свой вещмешок, решив, что она ему еще пригодится.

Мальчик продолжал оживленно беседовать с корреспондентом, пока за ним не подошел проводник, сказав, что пора двигаться к начальнику поезда, что перепутавший поезд человек и сделал, пожелав всем счастливого пути.