Текст книги "Меченый Маршал"

Автор книги: Александр Трубников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

26

Турция, Стамбул

Подготовительный этап поисков константинопольского командорства прошел успешно. Сельви оказалась девушкой не только раскрепощенной и продвинутой, но также практичной и оборотистой. Благодаря ее усилиям, они во мгновение ока стали арендаторами отличного дома с закрытым двором неподалеку от базара, и получили в распоряжение неброский, но просторный «Нисан-Патрол». В последующие дни Дима получил отличные планы центральной части города с указанием на них всех коммуникаций, и с помощью Турки, которая привлекалась к делу в качестве переводчицы, начал как он выразился «локализовывать район поисков». Продвинутый Каранзано занялся оцифровкой, масштабированием и наложением, а Сергей-Вован взял на себя по его выражению «фураж и пойло», то есть доставку в дом продуктов и прочих необходимых вещей.

После того как Дима перелопатил всю информацию, которую смог откопать в архивах и на просторах интернета, а Франческо завершил привязку данных на плане, выяснилось, что им предстояло обследовать участок, на котором в настоящее время располагалось всего шесть зданий.

Но перед самым началом «полевых работ», в монолитной до сей поры группе компаньонов, назрел серьезный раскол. И внес его никто иной, как Сельви.

Как-то, прекрасным осенним утром, которое не предвещало ничего тревожного, Сергей-Вован вышел к завтраку, и с ухмылкой заявил: «Ну, в общем так, братва. У меня это. Типа день рождения сегодня. Так что на хрен все ваши заморочки, сутки гуляем. А вечером готовьтесь, я буду проставляться»…

Диме, Франческо и Сельви рутинная работа порядком поднадоела, поэтому они с радостью согласились на выходной, и весь день посвятили подготовке стола и выбору подарков.

Торжественная часть была назначена на вечер, и друзья отлично успели подготовиться. Стол ломился от яств, которые были заказаны в полюбившемся им придорожном ресторане, при этом в угоду специфическим наклонностям виновника торжества, его середину украшала трехлитровая бутылка «Смирновки» и две чуть не ведерных вазы, доверху заполненных красной и черной икрой, из которых залихватски торчали расписанные под хохлому деревянные ложки.

До того как компания расселась за столом, состоялось вручение подарков. Каранзано торжественно презентовал расплывшемуся от удовольствия Сергей-Вовану турецкий ятаган восемнадцатого века, шутливо заверяя, что честно приобрел его в антикварной лавке, а не похитил в музее. Дима преподнес большую коробку, в которой обнаружился портативный DVD-плеер с плазменным экраном последнего поколения, и коллекция из тридцати лучших, по мнению Димы исторических фильмов. А Сельви подарила новому знакомому настоящий корень женьшень, который был упакован в ярко красную, оббитую изнутри бархатом коробку, сплошь покрытую тиснеными золотом иероглифами.

Застолье удалось на славу. Дима и Сергей-Вован не «расслаблялись» с того самого дня, когда в Милане обнаружили злосчастную надпись, Франческо оказался большим любителем джина, а Сельви, попав в компанию «кладоискателей», старалась соответствовать, и, не отставая от них, налегала на вино.

Когда на черную икру невозможно было смотреть без содрогания, а трехлитровая бутыль была опустошена на две трети, или, как оптимистически выразился Франческо: «Еще на треть полна», Дима начал терять контроль над ситуацией. Они долго о чем-то спорили с Франческо, потом он пытался усадить всех за просмотр фильма «Плоть плюс кровь», но безуспешно. Последняя рюмка, выпитая вообще непонятно с кем, его окончательно подкосила. Дима, стараясь держаться стены, нашел ванную комнату, и подставил голову под струю ледяной воды. Через некоторое время к нему вернулась некоторая трезвость мыслей. Для того, чтобы окончательно прийти в себя, он решил немного подышать свежим воздухом.

Стоя на крыльце и втягивая в себя прохладный ночной воздух, он вдруг обнаружил, что с «Саабом», который стоял в дальнем конце двора, происходит что-то неладное. «Воры» – подумал Дима. Хмель из головы частично выветрился, и он ринулся вперед, чтобы застать злоумышленников с поличным.

Но, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, это были свои. Волосатая спина, которая горой возвышалась над открытым салоном «Сааба», могла принадлежать только одному человеку. Торчащие из-под нее длинные загорелые мускулистые ноги также не оставляли сомнений по поводу того, кто является их хозяйкой. Спина ритмично вздымалась и опускалась, при этом чудо шведского автомобилестроения покорно поскрипывало кожей сидений в такт амортизаторам.

«Сволочи! – подумал Дима, во мгновение ока протрезвев – Сельви стерва, да и Вован тоже хорош!» От обиды он чуть было не запустил в них чем-нибудь тяжелым, но сдержался, и ограничился лишь тем, что входя в дом, как можно сильнее хлопнул за собой дверью.

Над салоном «Сааба» поднялась взъерошенная голова Сергей-Вована. Он оглядел двор отсутствующим взглядом, и, после нетерпеливого тычка Турки кулаком под ребра, вернулся к прерванному занятию.

Сельви к нему вернулась только утром. Она хотела сделать вид, что ничего не произошло, но так и не отошедший за ночь Дима сразу же пресек эту ее попытку.

– Ну и – спросил он свою, теперь бывшую подругу – ты мне ничего не хочешь сказать?

– А что такое? – спросила предательница, глядя на него ясным и не замутненным даже тенью раскаяния взором.

– Да нет, ничего, – ответил Дима, и в его тоне яростно зазвенела унизительная обида мужа-рогоносца, – это у вас тут так принято, под каждого ложиться?

– Ты мне еще про шариат напомни – огрызнулась в ответ Сельви. Более не говоря ни слова, она собрала по комнате пожитки и, стараясь не глядеть в его сторону, вышла, закрыв за собой дверь.

До обеда все просидели по комнатам, стараясь не показываться друг другу на глаза. В конце концов, Дима проголодался, и вылез в холл, где застал своего соотечественника, который явно ждал его для объяснения.

– Ладно, земеля, – примирительно-извиняющимся тоном прогудел Сергей-Вован, – будь проще, и к тебе потянутся люди…

– Та пошел ты… – огрызнулся в ответ Дима и отвернулся в сторону.

– Да ладно, чего по пьяни не бывает… – продолжал тот, не меняя тона, – все вмазали, девка молодая, день рождения, тое-мое, слово за слово, свежий воздух, перекур, машина… Что, будем грызться из-за бабы?

– Твоя баба? – поинтересовался Дима.

– Ну, брателла, если на то пошло, то и не твоя тоже, – с готовностью парировал Сергей-Вован, – она сама сказала что у нее два френда на Пхукете, и плюс к тому жених в Анкаре…

По большому счету, крыть было нечем. Но и проглатывать унижение Диме не хотелось.

– Если бы мы были в тринадцатом веке, – желая оставить за собой поле боя и получить от концессионера полную моральную сатисфакцию, тоном, более патетическим, чем того требовала ситуация, произнес он, – то я вызвал бы тебя на поединок!

– А, так ты помахаться хочешь? – вместо того, чтобы продолжить извиняться, неожиданно обрадовался Сергей-Вован, – так это завсегда пожалуйста!

– Бандит ты по жизни, Серега, бандитом и помрешь, – опомнился Дима, который не видел никакого смысла подставлять свою голову под чугунные кулаки бывшего мастера спорта ради изменницы, – ты учти, что поединок подразумевает равные для противников условия, так что будем драться или на ятаганах или на вазах с икрой…

Компаньоны начали громко хохотать. Из кухни и спальни появились любопытные головы Сельви и Франческо, которые с тревогой ожидали, чем закончатся «разборки».

Слышь, Димон, – прохрипел Сергей-Вован, – анекдот хочешь? Короче эксперимент ставят ученые. Три необитаемых острова. На первом оставили двух англичан и англичанку, на втором двух французов и француженку, на третьем Василия Ивановича, Петьку и Анку. Через год возвращаются. Англичане все живут на разных концах острова и не разговаривают, потому что не были знакомы, и их некому было представить. Французы в первый же день убили друг друга на дуэли, и француженка в трауре носит им цветы на могилы. А наши – живут в одной хижине припеваючи. Василия Ивановича главный профессор и спрашивает: «И как же вам удалось добиться такой полной социальной совместимости?». «Очень просто – отвечает Василий Иванович – понедельник, среда, пятница – с Анкой сплю я, вторник, четверг, суббота – Петька, а в воскресенье оба ее бьем, за то, что гуляет».

– Это я что ли тебе Петька? – ехидно поинтересовался Дима.

– Да не, земеля, ты у нас скорее Фурманов – ответил в тон Сергей-Вован.

– Ну, тогда Франческо, точно Котовский.

После этого дом потряс такой смех, что Франческо, который из всей беседы разобрал лишь свое имя, стал опасаться, что они привлекут к себе внимание соседей. Мало-помалу, все успокоились.

Заготовленных продуктов хватало на несколько дней, поэтому о приготовлении еды или покупке обеда можно было не беспокоиться. Когда влекомые голодом все четверо собрались за столом, Каранзано открыл совещание.

– Значит так, – сказал Франческо, – фильм про Бонни и Клайда надеюсь, все смотрели? Нет? Ну, посмотрите, когда время будет. Не в этом дело. Боюсь показаться занудным, но вынужден вам сообщить, что сейчас наша главная задача – уцелеть в этой переделке, найти то, что ищем, и получить наши деньги. И только потом все остальное. Поэтому давайте договоримся, что между участниками команды не будет с этого момента никаких амуров. Хорошо, что вчера все надрались как сапожники, и головы друг другу не проломили. Поэтому, все, что приводит к раздорам, и может нас погубить нужно исключить на сто процентов. Хоть на узел завязывайте. И если мы сейчас же, не вставая из-за стола, не договоримся, то как хотите, а я выхожу из игры.

– То есть как это, выходишь, – взвился Сергей-Вован, – после того как мы почти вычислили этот подвал, ты свалить хочешь по-тихому?

Франческо прищурил глаза и раскрыл рот, чтобы дать достойную отповедь зажравшемуся русскому мафиози, который всех вокруг оценивает своими собственными понятиями о чести и достоинстве…

– Немедленно прекратите, – почуяв недоброе, перебила его Сельви, – Франческо прав. И я тоже хороша. Так что, парни, если для вас так важно, с кем и чем я занимаюсь, то отложим это до лучших времен.

– Да, дорогая, вежливо произнес Франческо – не могла бы ты впредь воздержаться от своих, как бы это выразиться помягче, провоцирующих действий?

– Вот так всю жизнь, – проворчала Сельви, – только оказалась в компании трех настоящих мужчин после наших тряпок, так сразу же и ввели монастырские правила.

При последних ее словах, настоящие мужчины приосанились, и прониклись друг к другу уважением.

Выполняя взятые на себя обязательства, они расселились по разным комнатам, и на следующий день с утра пораньше выдвинулись в бывший константинопольский квартал Омония на рекогносцировку. В том, что от командорства тамплиеров, которое исчезло еще в середине тринадцатого века не осталось и следа, Дима не питал ни малейших сомнений.

* * *

За рулем, не уступая никому этого права, сидел Сергей-Вован. Рядом с ним на переднем сидении разместилась Турка, которая переводила с турецкого надписи и вывески. Дима и Франческо устроились сзади, подключили к ноутбуку GPS-приемник, и то и дело сталкиваясь головами, затаив дыхание, наблюдали за тем, как ползет по экрану красная точка, которая обозначала их местоположение.

«Все, Серж, приехали!» – завопили они, почти одновременно, когда точка вползла в отмеченный на спутниковом изображении города квадрат.

– «Хамами», – прочитал табличку с названием улицы Дима, и хлопнул Сергей-Вована по плечу, – тормози!

– Ща, разбежался, – пробурчал в ответ Сергей-Вован, – тут припарковаться негде, дай хоть с улицы сверну.

Место, где они остановились, представляло собой пустырь, окруженный заборами. С одной стороны пустыря было построено вполне современное строение, а вот домишки, которые теснились напротив, определенно, стояли здесь еще при царе Горохе.

В соответствии с разработанным планом, Дима и Сельви выбрались из джипа, и подчеркнуто озираясь по сторонам, двинулись к интересующим их постройкам, изображая парочку, которая «ищет своих старых знакомых».

Пока Турка общалась на своем зубодробительном языке с вышедшей из домика вполне современной женщиной, Дима внимательно оглядывал здания, и прилегающую к ним часть пустыря. Первые этажи домов представляли собой лавочки и мастерские. Судя по выразительным вывескам, здесь располагались сапожник, мастер по изготовлению ключей, портной, и даже небольшая типография. Но ничего, даже отдаленно напоминающего византийскую часовню он не обнаружил. «Ладно – подумал он – Франческо снимает на видео, вернемся домой, еще раз переглядим».

Но ни просмотр отснятых материалов, ни повторные вылазки на место, никаких обнадеживающих результатов не принесли. Дима и Франческо, ворча и ругаясь, возились с картами, пытаясь выжать из них хоть что-то еще, как вдруг в работе наметился прорыв.

Когда они с Сельви в очередной раз челночили по кварталу, на «Саабе», Турка заприметила на противоположной стороне улицы лавку с благовониями и решила ее посетить. Дима сладкие восточные запахи на дух не переносил. Он остался в машине, и от нечего делать стал оглядывать тупичок, где они припарковались. Скучающий взгляд по привычке скользнул по фасадам, уперся в фундамент одного, явно аварийного здания, и Дима обомлел.

Желтый пиленый ракушечник, старые, осыпавшиеся от времени блоки, чуть возвышающаяся над землей арка неведомого свода, подсказали ему, что это строение, стояло тут еще до турецкого завоевания.

Он вернулся в машину, позабыв о «конспирации», вытащил ноутбук, чертыхаясь от задержек, и постоянных подтверждений прав доступа, которые требовала установленная предусмотрительным пьемонтцем защита, вошел в сеть, и открыл систему «Google Earth», дающую доступ к спутниковым фотографиям Земли. Дима определил свое местоположение с помощью GPS, и дал максимальное увеличение. Картинка, которую он увидел на экране, была очень подробной – можно было разглядеть идущих по улицам людей, но беспорядочные крыши домов, превращали ее в какую-то перепутанную головоломку.

Сгорая от нетерпения, Дима бесцеремонно выдернул Сельви из магазина, где она упоенно обнюхивала батарею мензурок с эфирными маслами, усадил в машину, и, через несколько секунд, «Сааб» рванул в сторону резиденции.

Как ни странно находка Димы, не вызвала особого энтузиазма у «спонсоров».

– Ты, Димон, в натуре мля, думаешь, что мы с брателлой можем на свои кровные половину Стамбула перекопать – в два мощных глотка опустошив банку пива, проворчал Сергей-Вован – нам точно нужно знать, в каком месте работать.

– Серж абсолютно прав – присоединился к нему и Франческо – мало ли старинных фундаментов в этих кварталах. Нужно еще раз сверить с набросками, достать спутниковое фото, наложить на план…

Они увеличили изображение окружающих домов, и следующие сутки, почти без продыху «играли» с планом города, спутниковой фотографией и приблизительным контуром командорства в «Фотошопе», пытаясь их совместить.

Франческо и Сельви растащили файлы по своим компьютерам, а Дима, осатанев от бесконечной ряби стамбульских крыш, уступил свое место исполненному энтузиазма Сергей-Вовану, и, присев на диван, незаметно задремал.

Его разбудил часа в три ночи медвежий рев соотечественника, который перемежался отборной руганью, в которую, благодаря общению с Каранзано, с каждым днем все чаще вплетались итальянские экспрессии.

«Димон мля, – завопил он, после того как увидел что Дима проснулся – опять этот, типа файрволл в натуре пишет: „разрешить активность приложения?“, и кучу каких-то ДЛЛ выдает… Франек сказал, чтобы я того чего не знаю – не нажимал, а оно дальше не пускает».

Дима встал, размялся, и подошел к столу, чтобы помочь «малограмотному» компаньону. Он перегнулся через экран, чтобы «кликнуть» на нужной кнопке, бросил взгляд на экран, и остолбенел.

– Ты чего, брателла, змею увидел там, в натуре? – задал вопрос Сергей-Вован, одновременно с этим пытаясь запихнуть в рот внушительных размеров гамбургер.

– Тебе часто приходилось видеть тень у себя над головой? – спросил его Дима. Ясен хрен, что мы ничего понять не можем!

С этими словами он опустил экран ноутбука в горизонтальное положение, и развернул его «вверх ногами». Рот Сергей-Вована зафиксировался в положении «открыто», а гамбургер, зажатый в его лапище, завис над столом. Кусок мяса со следами мощных зубов в полной тишине медленно выполз из круглой булки, и, разбрызгивая во все стороны кетчуп, смачно шлепнулся на клавиатуру.

Картинка, после поворота ее на сто восемьдесят градусов, в глазах наблюдателя кардинально изменилась. До этого тени на ней отбрасывались снизу вверх, и не давали ощущения объема, а теперь глаза расставили все на свои места. Через хаос застройки современного Стамбула на снимке отлично просматривались очертания древнего Константинополя. Не было сомнений – вот контуры бывшего командорства, вот «развалины часовни», а здесь, если план, нарисованный родственником, правильно привязан к местности, тот самый дом, в подвал которого выходит поземный ход.

Разбуженные компаньоны немедленно собрались в гостиной, и принялись за работу. Не прошло и получаса, как план командорства был привязан к местности.

Франческо немедленно мобилизовал Сельви на перевод, и вместе с ней засел за планы городских коммуникаций. Выходило, что в треугольнике, который образовывали вокруг командорства окружающие улицы, никакие земляные работы не велись испокон веку. Дело оставалось за малым – проникнуть в подвал интересующего их дома, и основательно там порыться.

Но как быть с хозяевами? Полдня все вчетвером дружно ломали головы, внося предложения, одно бессмысленнее другого, пока наконец, Франческо не нашел изящное решение. «Я, пожалуй, знаю способ, как можно добиться того, чтобы хозяева с радостью разрешили копаться в своих подвалах – сказал он, с трудом сдерживая ухмылку – просто хозяевами должны стать мы».

Деятельность, которую после этого развернули Сельви, Сергей-Вован, и Франческо, была вполне достойна разбуженного декабристами Герцена. На следующий день они с удивлением выяснили, что вся недвижимость этого района принадлежит одному человеку – армянину по имени Гайк. Все лавочки и мастерские здесь тоже оказались армянскими.

Прознав, что какие-то люди присматривают недвижимость в этих местах, хозяин немедленно прибыл сам. Глядя, как грузный мужчина лет пятидесяти выбирается из спортивного автомобиля – крошки «БМВ», Сельви, из-за спин своих компаньонов осторожно захихикала, а Сергей-Вован удовлетворенно произнес: «Лопух! Такого возьмем без шума и пыли».

После того, как они перезнакомились, Гайк пригласил всех на обед. Принадлежащий ему армянский ресторан располагался в таком месте, что не зная дороги найти его было нереально, тем не менее, кухня здесь была самая лучшая, из всех, которые Дима встречал не только в Стамбуле, а, пожалуй, и вообще в своей жизни.

Не успели они расположиться за столиком, как перед ними появился шашлык из речной форели, который их гостеприимный хозяин называл хоровац. Разливая по рюмкам ароматный коньяк, Гайк посетовал, что на этой неделе форель обычная, речная, а не та, которую ему доставляют из озера Севан.

Под неспешный разговор о жизни, форель на столе сменила долма – блюдо, напоминающее голубцы в виноградных листьях, куда они, по совету хозяина, добавляли мацони с чесноком, которое было подано как соус, в отдельной миске.

Все пространство стола было заставлено тарелками и мисками со свежей зеленью и до кошмара горьким длинным стручковым перцем, хватив которого, Сергей-Вован долго фыркал, кривился и отпаивался коньяком. Был здесь и напоминающий брынзу армянский сыр, плоские листы еще горячего лаваша, помидоры, и разные соленья.

После обеда, когда они прикончили вторую бутылку коллекционного «Арарата», а третью смаковали под кофе, Гайк незаметно перевел беседу в нужное русло. Он с пониманием выслушал версию про желание молодых людей «приобрести недорогой домик в тихом месте», и уточнять детали не стал. Но глаза, которые внимательно оглядывали концессионеров из-под густых, брежневских бровей, словно говорили: «Вижу, голубчики, что тут дело нечисто». Как выяснилось, хитрый армянин сумел правильно оценить обстановку.

То, что Сергей-Вован ошибся, приняв армянина за «лопуха», стало ясно сразу же после того, как они перешли к обсуждению финансовой стороны вопроса. Гайк, с такой же добродушной улыбкой подуставшего от жизни пожилого сатира, негромким голосом озвучил цифру, услышав которую Сергей-Вован чуть не перегрыз коньячную рюмку, а Франческо разразился короткой экспрессивной тирадой, из которой Дима вынес устойчивое убеждение, что вопреки расхожему мнению, итальянский язык приспособлен для ругательств ничуть не хуже, чем русский…

Все попытки друзей поторговаться, соблюдая добрую восточную традицию, наткнулись на железобетонную стену добродушного непонимания. Гайк отлично видел, что получит свое, и мыслей не имел, чтобы пойти хоть на малейший компромисс.

После того как они расстались, главные спонсоры проекта, Сергей-Вован и Франческо, еще долго ругались на русско-итальянском брутальном сленге, а затем, позвонив бессовестному домовладельцу, подтвердили свое согласие на покупку, и отправились на базу, чтобы через интернет вытянуть деньги со своих секретных счетов.

Чтобы не привлекать внимания, покупку решили оформить на Сельви. При этом Ликаренко и Каранзано оговорили, что если их поиски завершатся неудачей, то дом станет их собственностью.

Через несколько дней, дочь «турецко-подданного» заместителя министра с гордостью продемонстрировала друзьям контракт, который начинался словами: «Я, Гайк Григорян, с одной стороны и Сельви…» Таким образом, они вступили во владение недвижимостью, весьма и весьма сомнительной, с точки зрения оформлявшего сделку нотариуса, ценности. Жившая в доме семья, получила отступные в обмен на свой договор долгосрочной аренды, и чрезвычайно обрадованная тем, что нашлись идиоты, которые позарились на эту развалюху, праздновала новоселье в панельном доме современного городского предместья.

С трудом удерживая себя в рамках правил безопасности, которые установил Каранзано, концессионеры закупили и привезли в дом все необходимое оборудование, и лишь после этого, дрожа от нетерпения, приступили к осмотру подвала.

Выбросив наружу под видом подготовки к ремонту все барахло, которое здесь копилось десятилетиями, они разобрали каменную стену, и обнаружили за ней древнюю кладку. Следующие два дня они снимали землю слой за слоем, пока, наконец, не наткнулись на небольшой арочный свод. После того как он был полностью очищен, перед ними оказался узкий лаз, который напоминал подземный ход мосинопольского командорства. Несмотря на Димины протесты, на сей раз, первым полез в неизвестность его распальцованный соотечественник.

«Да уж – отплевываясь и стаскивая с себя комбинезон, прохрипел, вернувшись обратно, Сергей-Вован – хотел бы я, чтобы те ребята, которые это все строили, и моим домом занимались.

Хоть бы камешек со свода, мля, за столько лет отвалился. Короче, Димон, там, в конце хода дверь, чуть живая. Я ее валить не стал, думаю, что нужно втроем идти. Мало ли что. Так что собирайтесь, и через часок двинем». Нужно ли говорить, что «часок», отведенный на подготовку, был для Димы невыносим.

Деревянная дверь, которую обнаружил Сергей-Вован, и в самом деле легко подалась. Они проникли внутрь, протянули через подземный ход электрический шнур, затем приволокли софиты, и организовали, как выразился Сергей-Вован: «Достойное освещение».

Вспыхнул яркий студийный свет, превратив загадочное подземелье в голливудскую декорацию. После беглого осмотра выяснилось, что оно сильно отличается от того, которое они обнаружили неподалеку от Энези. Судя по всему, это помещение не предназначалось для долгого пребывания людей, так как не имело никакой «системы жизнеобеспечения», а было построено для того, чтобы укрывать орденские ценности. Большое сводчатое подземелье было уставлено сундуками, а его стены были сплошь в углублениях, в которых находились, многочисленные рукописи.

Каранзано установил под стойками софитов штатив с видеокамерой, и приступил к методической съемке, Дима ринулся в сторону «книжных полок», а Сергей-Вован немедленно рванул к сундукам, и начал их открывать один за другим, издавая при этом звуки, которые у него обозначали высшую степень восторга. «Ни хрена себе – произнес он, поднимая над головой отлично сохранившийся меч – да тут доспехов на целый взвод!»

Беглый осмотр того, что они обнаружили в «запасниках» командорства, показал, что даже если здесь и не отыщется пресловутая Плащаница, то в любом случае, они стали обладателями богатства, даже приблизительная оценка стоимости которого, вызвала бы у практичного Гайка Григоряна (если бы он узнал о том, что скрывалось в подвалах так удачно проданного им дома), немедленный выброс в кровь всего содержимого желчного пузыря.

Кроме доспехов, здесь обнаружился небольшой сундук, доверху набитый шелковыми мешочками с золотой и серебряной монетой.

Библиотека, которая располагалась на стеллажах, после того, как Дима пробежал глазами названия книг, привела историка в предынфарктное состояние.

– Братцы, – сказал он, чуть переведя дух, – а вы знаете, что пресловутая «либерея» Ивана Грозного, которую до сих пор ищут в Москве, судя по всему, находится перед нами. В общем, по сравнению с тем, что мы нашли, пожалуй, и Шлиман со своей Троей отдыхает.

– Какой еще на… Шлиман? – спросил, тяжело дыша, и отдуваясь Сергей-Вован, который, как раз пытался натянуть на себя длинную кольчугу.

– Да был такой черный археолог всех времен и народов, – не стал вдаваться в подробности Дима, – Трою тут недалеко раскопал, которую до этого считали выдумкой Гомера.

После того как улетучилась первоначальная эйфория, концессионеры, вспомнив, зачем они, собственно, сюда пришли, по настоянию Димы усадили Турку за инвентаризацию, а сами приступили к методичным поискам.

Дима, как бывший археолог, сперва добросовестно пытался побольше отснять, и сделать все возможные замеры при помощи лазерной рулетки, пока раздраженный неоправданной тратой времени Сергей-Вован не порекомендовал ему в обычной манере, куда именно «Шурик» должен засунуть свой «сантиметр». К нему присоединился Франческо, правда, в более обтекаемых формулировках, и дело пошло быстрее…

Несколько суток кропотливого копания в сундуках, работы с металлодетектором, и обстукивания стен, так и не принесли желаемого результата. Поиски завершились после того, как Франческо наткнулся на небольшой ларец с рукописями, оставленными, как и в Энези, Дмитрием Соларевым.

Плащаницы в ларце не оказалось, но вместо нее обнаружился предмет, который ясно давал понять, что их поиски ведутся в правильном направлении. «Вот, смотрите!» – завопил Дима, достав из ларца и поднимая над головой сверкающий в искусственном свете золотой кругляшок. После того как он извлек из-под рубашки фамильный оберег стало видно, что на его кулоне и медальоне тринадцатого века изображен один и тот же рисунок свастики, а у Дмитрия, кроме этого присутствует тамплиерский крест, в точности повторяя изображение из Сидонской Капеллы.

В ларце, кроме объемистой рукописи, упакованной в просмоленную холстину, находился непонятный каменный брусок, сплошь покрытый иероглифами.

Выбравшись с бесценной находкой на поверхность, Дима, оставив друзей удовлетворять любопытство, приступил к ее изучению. Вечером в гостиной он поделился результатами своих исследований.

– В целом, – сказал он, – снова отсылка в другое место. Вот очередная шарада, которую нам оставил Дмитрий, перевожу со старославянского:

«Ключ, который вы найдете, а с ним и знак, откроют, тому, кто сможет проникнуть в сердце Египта, путь к сокровищам Аль-Кусора. Прочее ищите в доме Храма, что расположен в Тродосе. Отправляясь в Морею, чтобы помолиться на могиле Анны, я извлеку истинную реликвию из могилы Бонифация, дабы не стала она достоянием тех, кто хочет внести смуту в наш мир, который и так неизвестно чьей волей до сих пор не обрушился».

Франческо внимательно выслушав перевод, разразился длинной, и очень эмоциональной тирадой, из которой любому, даже самому неспособному к иностранным языкам человеку, становилось ясно, что пьемонтец больше никогда в жизни не будет играть в компьютерные квесты и желает всяческих несчастий их разработчикам.

– Значится так, – вклинился в обсуждение Сергей-Вован, – у нас, я так понял, мля, две натычки. Первая – горы Тродоса, вторая – этот, мля, Аль-Кусор. Ну с Тродосом понятно – это Кипр, горы там такие в которых монастырей до хрена. Плавали, знаем. А что за второе место?

– Аль-Кусор – это нынешний Луксор, – ответил Дима, – в тринадцатом веке Египет был совсем не таким как сейчас.

– Предлагаю начать с Кипра, – сказал Франческо, – во-первых, он всем хорошо известен, а во-вторых, если там были владения ордена, то вероятность найти Плащаницу гораздо выше, чем в Египте. Осталось решить, что нам делать – продолжать поиски, или ограничится тем, что мы обнаружили здесь?

– Второе правило преферанса, – согласился Дима, – сначала посмотри в карты соседа, в свои всегда успеешь. Законсервируем подземелье и отправимся на Кипр. По дороге я поищу, где там были тамплиерские командорства. Ничего не найдем – двинем в Египет.

За продолжение поисков проголосовали все концессионеры.