Текст книги "Страж Границы"

Автор книги: Александр Тимьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Александр Тимьянов
Страж Границы

Пролог

Мир наш лежит меж четырёх Основ. А потому назван Срединным. Суть каждая Основа – иной мир, чьи Границы сходятся в нашем. Имя Основ: Жизнь, Смерть, Огонь и Хлад. Мир Огня – иначе Пламени – подступает к нам с юга. Мир Хлада – с севера. Мир Жизни – с востока. И мир Смерти – с запада. Меж этими мирами досталось жить нам. Легенды Седой древности говорят, что некогда наш народ ушёл из своего мира, ибо тот погибал, изо дня в день, медленно, но верно, умирая. Верно ли это, никто не знает. Но известно, что народ наш не был единым, он включал в себя несколько племён или иных народов. И первым делом, конечно же, они начали воевать друг с другом. Однако очень скоро первый Срединный император огнём и мечом объединил народы, многие сгинули в той войне, однако куда больше нашлось здравомыслящих, кто предпочёл не столько присоединиться к сильному, сколько быстро понял, что лишь в объединении путь к выживанию. Ибо окружающие Срединный мир Основы были не только обитаемы, но и обитатели их желали расширить свою родину, а сделать это лишь одним образом – захватить часть Срединного мира. А чтобы земля перешла к иной Основе, требуется, чтобы никого из обитателей Срединного мира на ней не осталось. И вскоре наш народ остался на невеликом пятачке земли, окружённом врагами со всех сторон. И врагами такими, с кем ни договориться, ни объединиться, невозможно, и откупиться от них нельзя. Ибо с севера наступали грозные и могучие тролли, великаны-йотуны и снежные драконы. С юга – безумные дети пламени, джинны, африты и мариды. На востоке сама природа была врагом человека, не только животные, вроде гигантских аллигаторов и питонов размером с караван купца средней руки, но и растения были опасны для человека, даже воздухом глубже в джунглях дышать было невозможно. А с запада шли неутомимые и неумолимые легионы нежити.

И тогда первый Срединный император выделил четыре полка своей гвардии, сформированные из лучших воинов всех народов, и отправил их на Границы мира. С ними же пошёл и легендарный маг, имени которого никто не знал, в историю он вошёл под прозвищем Пограничник. Именно он подарил стражам Границ семена крепостей. Из них выросли непреодолимые оплоты для любого врага, но, кроме того, созданный ими Крепостной пояс гарантировал, что Срединный мир не уменьшится, пока пояс не будет прорван.

Однако время идёт, и теперь уже Срединному миру пришла пора расшириться. И отступили Основы. И перенеслись Границы. Уснув ночью, стражи просыпались на несколько сот миль в глубине бывших территорий Основ. Спокойная жизнь в успокоившемся мире для них закончилась, снова в бой, отвоёвывать эту землю у не смирившихся с переносом Границы обитателей.

Ещё трижды расширялись границы Срединного мира, пока не пришло Время Раскола.

Выдержка из «Общей истории Срединного мира. Раздел: Границы».

Большие чёрные дроги медленно катились по улицам столицы Срединной империи. Могучие вороные кони в чёрной упряжи переступали крепкими ногами, выбивая из мостовой искры. Правили дрогами мрачные люди в одежде таких же траурных тонов, мало кто помнил, что по традиции это были бастарды покойного императора. Однажды случился странный конфуз, у императора Анатоля Благоверного были только законные дети, он вполне оправдывал своё прозвище. Пришлось посадить на козлы бастардов наследника престола, будущего императора Франца уже в то время прозванного плодовитым. Однако у покойного императора не было недостатка в незаконнорожденных детях. Да и законных было, на самом деле, многовато. Фактически все три сына покойного правителя Срединной империи считались наследниками престола, ибо он не урегулировал этот вопрос при жизни. Согласно законам империи правитель должен назвать имя наследника, который сменит его на престоле, в своём духовном и политическом завещании. Но покойный этого не сделал. Видимо, не считал нужным, ведь умер он совсем не старым и полным сил человеком, в жилах которого текла и эльфийская, и гномья, и даже орочья кровь. Правители Срединной империи, хоть и были людьми, однако не раз вступали в династические браки с представителями иных рас. От чего именно умер император, никто не знает, не смотря на все усилия Тайной розыскных дел канцелярии – организации, возглавляемой неизвестно сколько лет эльфом Тириндулом, вполне оправдывавшей свою мрачную и жестокую репутацию. Однако сейчас, похоже, даже ей было не до того, чтобы расследовать гибель императора. Все заняты были тем, что вступали в ряды партий, которых возникало в те дни великое множество. Не избег этого, кажется, только сам бессменный тайный канцлер Тириндул.

На дрогах стояли с факелами в руках – хоронили правителей Срединной империи глубокой ночью – все три принца империи. Каждый в доспехах своего личного полка гвардии. Золотые грифоны были полком старшего принца Сефида. Львиные сердца принца Квелара. И Чёрные вороны принца Катберта. Воины этих полков шагали за дрогами. Возглавляли их колонны гвардейские капитаны, закованные в доспехи, мало уступающие броне принцев. Четвёртый гвардейский полк Белые драконы – личный полк императора. Но на самих дрогах, кроме принцев империи стояли ещё четыре человека в доспехах. Представители Вечной стражи – хранители Границ Срединного мира. Одетый в шкуры и меха, закованный в прочную чешуйчатую броню, держащий на руках открытый шлем, на поясе его висел прямой меч, украшенный золотом и костью, страж Севера, бородатый Эбергард. Стройный эльф в лёгком бурнусе, изящной кольчуге, одетой прямо на рубашку, и шароварах, на наборном поясе обманчиво тонкая сабелька, страж Юга – Наэстра. Страж Востока орк Урван был затянут в странный комбинезон, не оставляющий ни единого клочка его кожи на виду, лицо обыкновенно было скрыто причудливого вида маской, позволявшей дышать отравленным воздухом джунглей, сейчас она висела на мощной шее орка. Не менее причудливо выглядел и страж Запада Кристобаль Гутьере – пришелец из иного мира, каких не сказать, чтобы много, но и такой уж редкостью они не считались, в своём мире он был священнослужителем достаточно высокого ранга и на церемонию похорон Срединного императора прибыл в привычном платье – длинной багровой сутане, подпоясанной ремнём с портупеей, на которой висели ножны с тяжёлым мечом и кобура с пистолем, голову украшала небольшая шапочка, непонятно как державшаяся на достаточно длинных и пышных волосах стража.

Именно стражи подняли гроб с телом Срединного императора на руки, медленно и аккуратно сошли по лесенке с дрог и спустились в тёмную громаду императорского склепа. Защищённый самыми могучими и современными заклинаниями от любых проявлений некромантии или иной вредоносной магии склеп служил многим поколениям императорской фамилии. Покоился ли там сам первый император – неизвестно, однако был он сооружением настолько древним, что казалось вся столица Срединной империи выросла вокруг него. Спустя примерно четверть часа стражи вышли из склепа и взошли обратно на траурные дроги. Те развернулись на широкой аллее, мощенной чёрным мрамором, и покатили обратно к дворцу. Но теперь уже принцы опустили факелы, и старший из них издалека завёл разговор со стражами, ведь, наверное, только здесь можно было надеяться, что тебя не могут подслушать.

– Стражи, – сказал Сефид, – от века вашим предназначением было сохранение мира и покоя в Срединной империи, не так ли?

– Да, – взял слово самый старший из стражей, южанин Наэстра, – и именно поэтому, ни одна стража Границы не вмешается в возможный конфликт меж вами, ваши высочества.

– Что я говорил?! – тут же воскликнул Квелар. – Они не вмешаются, им плевать на империю! А вы не забыли, стражи, кто кормит вас, откуда приходят к вам новые люди? Что бы вы делали без империи?

– Неверный вопрос, молодой человек, – ледяным и в то же время весьма печальным тоном произнёс Кристобаль Гутьере. – Границы – суть щит империи. Мы закрываем её от неразумных и разумных сил, угрожающих ей.

Многие зачитывались многотомными теориями Кристобаля Гутьере, в которых он весьма витиевато и сложно излагал свои взгляды на происхождение сил, окружающих Срединный мир. Вкратце, они сводились к тому, что с востока прёт сама природа, лишённая какого-либо разума, на севере и юге стражам противостоят относительно разумные существа, вроде троллей или афритов, то на западе обитает самый разумный враг всего живого – нежить. С ним соглашались, профессора писали монографии на основе его исследований, однако практических выводов из них не было никаких.

– Именно поэтому вы, стража, – вступил в разговор младший из принцев Катберт, – должны выступить гарантом мира в стране.

– Каким образом? – спросил у него Эбергард.

– У вас – сильнейшие бойцы в империи, – всплеснул руками Квелар, – полубатальон стражей может разгромить любой из наших гвардейских полков. Тот, кого поддержите вы, станет императором без каких-либо оговорок!

– А остальные двое так легко с этим смиряться? – ровным, как всегда, голосом спросил Гутьере. – Я прожил долгую жизнь, и хорошо успел узнать людей, гражданской войны всё одно не избежать. Вы, ваши высочества, уже сейчас готовы вцепиться друг другу в глотки, разрывая Срединную империю на куски. Так не проще ли решить ваш спор так, как решали его в древности.

– Каким это способом? – заинтересовался Катберт.

– Судом божьим, – ответил Кристобаль. – Вооружитесь и выйдите друг против друга на смертный бой. Тот, кто останется жив, и станет императором.

– Это сделает императором лучшего воителя, – покачал головой Катберт, – но не лучшего правителя.

– Зато сохранит империю от разора гражданской войны, – отрезал Гутьере.

– Вы ещё слушаете этого полоумного клирика?! – не выдержал Квелар. – Он же издевается над нами!

Ни для кого не было секретом, что в своём мире Кристобаль Гутьере был не просто клириком высокого ранга, но инквизитором, искоренителем ересей. В Срединном мире таковое понятие было неизвестно, так как из всех культов преследовался только один – поклонники нежити, а занималась преследованием Тайная канцелярия многомудрого Тириндула.

– В предложении стража Кристобаля есть свой резон, – задумчиво произнёс Сефид, слывший первым мечом империи, победитель многих турниров и неофициальных гладиаторских боёв, где он появлялся в неизменной золотой маске под именем Золотой грифон.

– Надеешься уложить меня, братец Золотой грифон?! – рассмеялся Квелар. – Нет, не выйдет! Я не один приду, а со всем полком своим!

– Вот гарантом честности этой схватки мы можем выступить, – улыбнулся Наэстра.

– А я не желаю никаких драк! – начал паясничать, как в детстве, принц Квелар. – Не хочу драться без полка!

– Вот с таких слов, – вздохнул Кристобаль Гутьере, – и начинаются гражданские войны.

Но началась с этих слов не просто гражданская война, а долгое и жестокое Время Раскола.

Глава 1

Никогда не любил я заглядывать в личный кабинет Кристобаля Гутьере. Бывшего инквизитора, чуть не сподвижника самого Торквемады, а ныне главу стражи Запада, боялись, наверное, все, даже полковник Грим, по прозвищу Гренадер, хотя тот, скорее опасался его, как слишком опасного друга. Но лично меня больше всего нервировали ни прошлое бывшего инквизитора, ни его мрачная репутация, а чучело штандартенфюрера СС, стоящее в углу. Как шутил иногда сам Кристобаль, тот тоже был хорошим таксидермистом, но он добрался до него раньше.

– Проходи, сэр Галеас, – сказал мне Кристобаль, – да что вы коситесь так на фон Бока. Сколько лет он тут стоит, а все смотрят на него, будто в первый раз.

Похоже, Кристобаль был сегодня в отличном настроении. Нет, он не улыбался, а сидел с обыкновенным своим мрачным видом, как будто он прозрел все беды мира и теперь горевал по этому поводу. В общем, всё, как обычно.

– Для чего ты вызвал меня, Кристобаль? – спросил я, без приглашения садясь напротив него на простой деревянный табурет.

Кабинет Гутьере был обставлен воистину аскетически, единственным сомнительным украшением его можно было считать только чучело штандартенфюрера фон Бока.

– Я знаю, что ты, сэр Галеас, со своими людьми лишь три дня как вернулся из рейда, однако после того, как мы отправили пять рот на восточную границу, у нас осталось слишком мало солдат. Мы и так затыкаем дыры, кем можем.

– Я понимаю, Кристобаль, – кивнул я. – Трёх дней моим бродягам вполне довольно для отдыха. Куда теперь пойдём?

На самом деле, после недавнего рейда по приграничной с Основой смерти территории многих из моих людей приходилось ставить на ноги лекарям. Мы едва прорвались на обратном пути, только чудом не потеряв ни одного из товарищей. Хотя трое надолго выбыли из дела, ибо лишились конечностей. Ловкача Гимарта пришлось последние мили нести на руках, ногу его зацепило Облаком тлена, пришлось быстро ампутировать её на два пальца ниже колена.

– Вас меньше на три человека, – сказал Кристобаль, – а потому в рейд вам идти нельзя. Отправитесь теперь к Третьей крепости, встретитесь с такой же группой стражей оттуда, примите рапорты, передадите наши. Рутина, в общем.

– Спасибо, дон Кристобаль, – без иронии произнёс я. – Вот только скажи, для чего ты нас бережёшь? Ведь это задание займёт примерно столько времени, сколько нужно для того, чтобы восстановились мои люди. Значит, нас после этого ждёт серьёзная заварушка, верно?

– Ничего от тебя не скрыть, сэр Галеас, – кивнул Кристобаль, – может, в дознаватели перейдёшь? В пыточной тебе цены не будет.

И вот сам чёрт не разберёт, шутит сейчас дон Гутьере или нет. И ведь как ловко от темы ушёл. Ну да, мы сами с усами, если что зацепим, никто с крючка не сорвётся.

– И всё же, дон Кристобаль, – настаивал я, – что вы для меня готовите?

– Из ряда деревень приходят весьма странные вести, – ответил Гутьере. – Очень они мне не нравятся. Я рассчитывал на твой отряд, хотел отправить практически сразу по возвращении, однако сейчас такие времена, что ослабленного тебя я на проверку не отправлю.

– Но ведь может статься так, – задумчиво произнёс я, – что пока я буду мотаться к месту встречи с ребятами из Третьей, пройдёт время и проблема с деревнями станет такой, что одного отряда не хватит.

– Ты про Приграничную резню? – уточнил Кристобаль. – Там совсем другое дело. Тогда стали прибывать абсолютно идентичные рапорты, и я быстро поставил на уши всех, кого смог. А сейчас же рапорты даже не похожи друг на друга, просто стали более формальными, как будто они очередной оброк сдают.

– Значит, прямой угрозы нет, – сказал я. – Сколько времени дадите после возвращения из рейда к Третьей?

– Узнаю тебя, – как будто бы даже пошутил Кристобаль, – так же, как в этот раз – три дня. Больше дать не смогу, и так самый продолжительный отпуск в наше время.

– А известно хоть что-нибудь о ротах, что ушли на восточную границу? – спросил я на прощание.

– Ничего, – вздохнул Кристобаль, – рапорты из джунглей ходят очень плохо. Похоже, некогда им там писать, граница сильно сместилась в Основу жизни и теперь у них каждый день война с местной флорой и фауной.

– Ясно, – кивнул я, поднимаясь со стула. – Ждать их не стоит. Пойду я, отосплюсь перед рейдом.

– Всё-таки ты раздолбай, сэр Галеас, – сказал мне в спину Кристобаль. – Никакого понятия о воинской дисциплине.

– А чего ты от главаря раубриттеров? – пожал я плечами, открывая дверь кабинета. – К тому же раздолбай я только в мирное время, а на поле боя я – воплощение дисциплины и субординации.

Мои орлы ждали меня. Уже каким-то образом они узнали, что меня вызвал к себе Кристобаль, и теперь сидели в нашем углу общей казармы. Я, не смотря на то, что числился лейтенантом, не стал переезжать на офицерские квартиры, а остался в общей казарме со своими людьми. Как-то роднее мне эти стены из серого камня и тусклый свет из бойниц. Тем более, настоящим офицером меня, всё равно, ни за что не признают. Не смотря на относительную демократичность стражи, выбиться в ней из рядовых в настоящие офицеры было практически нереально. Ими были обыкновенно какие-нибудь аристократы или хотя бы рыцари или офицеры армии, а такие, как я, бывшие самозваные рыцари, выходившие с отрядами на большую дорогу, были не в чести. Считалось, что мы не можем толково командовать людьми, ибо никогда не учились этому и подлинного военного опыта до границы не имели. Да и, вообще, что это такое, капитан или полуполковник гвардии, по сути своей, ни кто иной, как беглый преступник, удравший на границу ни из каких-либо патриотических настроений, но лишь для того, чтобы скрыться от закона в приграничной глуши. А ведь вся стража по-прежнему числилась полком имперской гвардии, хотя и не являлась им по сути уже несколько тысяч лет. И империи никакой больше нет, вернее, слишком много стало в наше время этих империй, каждая, естественно, единственная и неповторимая Срединная империя, остальные же – дешёвка и подделка.

– Что такое, господа стражи? – спросил я у своих орлов. – Чего сидим? Чего ждём?

– Тебя, командир, – ответил за всех сержмен Шольц. – От Кристобаля никто без задания никто не уходит, верно?

– Именно. – Я сел на свою койку и принялся стягивать сапоги. – Рейд завтра лёгкий, к Третьей крепости, обмен рапортами. Покуда Гимарт, Хаиме и Глостер в лазарете валяются, на серьёзное дело рассчитывать не приходится.

– Славно, славно, – усмехнулся Шольц. – Давненько не поручали нашему отряду таких простых дел. Даже когда потери были много больше.

– Да что тебе не нравится, Шольц?! – рявкнул на него вахмистр Деребен, мой заместитель. – Не надоело ещё, что тебя Вороном все, кому не лень кличут.

– А не пошёл бы ты, вахмистр… – тут же привычно огрызнулся Шольц, роняя руку на оголовье меча.

– Равняйсь! – даже не сняв с ноги второго сапога, заорал я так, что с коек повскакивали и несколько стражей из других отрядов. – Смирно! – И уже в лицо своим орлам я продолжил: – Совсем распустились без меня. Вас на минуту оставить нельзя. Шольц, шагом марш к профосу, получить двадцать розог за неуважение к старшему по званию. Выполнять.

Спорить сержмен не стал. Он скорым шагом покинул казарму, ни сказав не слова, но я мог быть полностью уверенным, что он сейчас же явится к нашему ротному профосу и добровольно заявит о наказании. Хотя обычно приходилось к нему провинившихся доставлять под конвоем. Как говорил Василий Степаныч, капитан стрелков нашего батальона: "Совесть лучший контроллёр". Он до меня командовал этим отрядом, я, собственно говоря, у него начинал рядовым стражем. Именно Василий Степаныч воспитал солдат в таком духе и сделал из меня настоящего командира, после чего со спокойной душой ушёл на повышение.

– Деребен, – продолжил я разнос, – если не прекратишь свои идиотские подначки в сторону Шольца, отправишься на соседнюю с ним растяжку. – Растяжками в обиходе именовали приспособления, вроде дыбы, на которых подвешивали провинившихся для наказания. – Ты – вахмистр, человек, который примет отряд в том случае, если я погибну или выйду из строя. Ты должен быть уверен в каждом страже отряда. А Шольц за меч не просто так хватался. Он уже всерьёз готов пустить тебе кровь. Я тебя даже к профосу в следующий раз отправлять не стану. Просто в другой отряд переведу, причём с понижением в звании, до рядового стража. Всё понятно, вахмистр?

– Так точно, – ответил уставной фразой Деребен, даже побледневший от моих слов. Конечно, в вахмистры он выбивался не один год, потом и кровью, несколько раз его с того света вытаскивали, а тут – раз и снова в рядовые. Ну да, лучше лишиться одного стража, даже в условиях нынешнего дефицита кадров, нежели оставить бестолкового вахмистра, ведь он может угробить многих стражей из-за своей самоуверенности и недальновидности.

– Вольно, орлы, – сказал я, стягивая, наконец, с ноги сапог. – Рассаживайтесь. И всем отбой, не гулеванить. Завтра, всё-таки, на дело идём.

Подъём в крепости наступал всегда в одно и тоже время, вне зависимости от сезона. Ровно в семь утра на самую высокую башню поднимался дежурный офицер и трубил в большой рог. Усиленный магией звук разносился по округе, поднимая на ноги всех обитателей крепости. От дона Кристобаля, хотя тот обыкновенно в этот час уже не спал, до последнего мальчишки-слуги на кухне или в конюшне.

Командовать я ничего не стал – нужды не было. Вместе со всеми я подскочил с кровати и принялся быстро натягивать одежду. Натянув сапоги, я оглядел свой отряд. Все уже были одеты и готовы выступать, только Шольц слегка кривился, когда одежда касалась свежих следов вчерашней порки. Вот и отлично, будет помнить.

– На поднятие флага, – скомандовал я, – бегом марш!

И первым, задавая темп, побежал к выходу из казармы. Ворота её были распахнуты настежь, так что мы все легко, не задевая друг друга, покинули казарму и помчались к главному плацу крепости. Когда все выстроились в ровные квадраты рот и батальонов перед длинным шестом, рядом с которым уже стояли дон Кристобаль и офицер-знаменосец нашей крепости Гарланд, меня как обычно охватило горькое уныние. Плац был огромен и даже если поставить рядом с нами те три роты, что отправились на восточную границу, всё равно места останется довольно много. С каждым годом нас, стражей, становится всё меньше. После раскола Срединной империи регулярные поставки прекратились, и Граница жила, фактически, только за счёт деревень, расположенных вокруг крепостей. А люди оттуда редко уходили в стражу, там каждые пара рук на счету. С той же стороны гор люди почти и не приходили, смешно сказать, за то время, что я пробыл стражем – это без малого двадцать лет – из-за гор пришло меньше людей, чем занесло к нам из других миров.

– Равняйсь! – скомандовал дон Кристобаль, выхватывая тяжёлую шпагу из ножен. – Флагу честь отдать!

Следом за ним все обнажили оружие – самое разнообразное, мечи и топоры, копья и алебарды, луки и арбалеты, пистоли и карабины – и трижды отсалютовали им поднимающемуся знамени.

– Вольно, – Кристобаль спрятал шпагу в ножны, – разойтись.

У нас не было времени, чтобы заглянуть к своим раненным товарищам в лазарет. Мы быстрым шагом, настраиваясь на долгий пеший переход, направились к воротам. Ворота крепости заслуживают отдельного слова. Выращенные из семени, подаренного легендарным Пограничником, они, наверное, и тогда представляли собой живописное зрелище, а уж через пять тысяч лет, что простояли, после трудов многих поколений гномов и эльфов, укреплявших их день ото дня, не забывая и оставить по себе память разнообразными украшениями. Я каждый раз, как ребёнок, заглядывался на громадные створки в полтора человеческих роста высотой, покрытые узорами резьбы, в которой переплетались растительные мотивы со стилизованными изображениями батальных сцен, так что казалось, будто представители всех разумных рас сражались с нежитью в безумстве джунглей восточной границы. Поначалу мне даже кошмары на эту тему снились.

Конечно, ради выходящих из крепости рейдовых групп никто открывать ворота не стал. Нам отворили пару небольших калиток, замаскированных магией так, что, не зная слова-ключа, их увидеть-то нельзя, даже с внутренней стороны. Обычно в одну калитку входили, а из другой выходили, но сейчас все только покидали крепость, и нам отворили обе. Очередь перед ними двигалась быстро, и мы вышли через пять минут после того, как подошли к воротам. И снова перешли на скорый и экономный шаг, направились к Третьей крепости.

Коней и иных верховых животных использовали только ближние патрули да отряды быстрого реагирования – и, конечно, панцирная хоругвь, единственный отряд тяжёлой кавалерии, что был у нас на границе – остальные предпочитали передвигаться пешком. Местность, в основном, лесистая, часто приходится продираться через такие буреломы, где и пешком-то не всегда пройдёшь, а уж верхами – вовсе никак. К тому же, климат довольно холодный и ездовые животные далеко не всегда могут продержаться на подножном корме, а тащить с собой ещё и фураж, это было слишком. И без того нести на себе приходится достаточно много – по выходу из крепости шнобзаки трещали, есть-то всем хочется, и каждый день, и не по полсухаря.

Дни дороги до места рандеву со стражей Третьей крепости промелькнули единым мигом. Не было в них ничего примечательного, я давно заметил, что иногда даже счёт времени, проведённому в таких вот пеших переходах, сутки делились для меня на дневные переходы и отдых. Только хронометр и выручал. Хронометр у меня знатный – наградной. Показывает не только время, но и число, месяц, год и даже день недели. Мне его дон Кристобаль выдал за одну операцию, в которой я проявил некоторую неточность как раз из-за скверного хронометра, что едва не стало причиной провала. Он посоветовал мне выкинуть старый, но позже выяснилось, что это его хронометр был неисправен, и мне подарили этот – жуть какой точный.

Встреча с коллегами была назначена на вечер. Однако мы прибыли на место несколькими часами раньше, более по привычке, нежели из-за какой-то особой спешки. Примерно также, видимо, думали и стражи Третьей, ибо они уже ждали нас в точке рандеву. И немудрено, им-то досюда куда как ближе, чем нам. Они заняли небольшую полянку, в центре её горел костёр, совершенно не дающий дыма, около него сидел крепыш-гном в кольчуге с наплечниками и при секире на укороченной рукоятке. Открытый шлем лежал на траве рядом с ним. Больше никого видно не было, однако присутствие отряда выдавал котелок, висящий над огнём, в нём варева хватило бы на десяток самых прожорливых гномов. Принадлежность к страже выдавали наплечники, ловко пришнурованные к кольчуге гнома – на левом красовался символ нашей границы, на правом – стилизованная тройка. К тому же этого гнома я знал отлично – лейтенант Громли, уроженец Бегучих гор, всегда сопровождающих перемещающуюся границу. Слабый по тамошним меркам здоровьем он не смог нести службу в хирде или работать в шахте, ему светила только стезя писца или иного жреца какого-нибудь мирного божества. Однако Громли – потомок многих поколений подгорных воителей – хотел лишь одного, воевать, а потому покинул родные пещеры и отправился к стражам. Тяжёлым бойцом, как большинство гномов-стражей, конечно, не стал, зато выбился в лейтенанты рейдеров.

Команда его, естественно, уже рассеялась по окрестностям поляны, в ожидании появления возможного врага. Я, собственно, тоже вышел к нему один – бойцы мои заняли позиции, скорее всего, довольно близко от рейдеров Громли.

– Привет тебе, Громли, – сказал я ему, присаживаясь к костру и доставая из кармана шнобзака ложку. – Запах твоей стряпни всех упырей нам сюда соберёт. – Я протёр ложку тряпицей и без приглашения зачерпнул кулеша.

– И тебе не хворать, Галеас, – ответил гном, помешивая в котелке длинной свежеструганной палкой. – А упырей мы всех повывели отседова. Вона потом секиру чистить пришлось полчаса.

– Про упырей, ты это серьёзно? – спросил я, дуя на горячее варево в ложке. – Или так, ради красного словца.

– Да куда уж серьёзнее, – отбросил шутливый тон Громли, из речи его также пропала и показная деревенская неграмотность. – Были тут упыри. Два десятка с лишним. Мы только расположились, как вдруг Николаи – ефрейтор мой, сигналит. Упыри, мол, идут прямиком сюда. Мы, слава Сердцу, подготовиться успели. Подпустили почти в упор – да и постреляли из карабинов и арбалетов. Среди них ещё три вурдалака были, от стрел и болтов ушли, с ними-то мы и поговорили. Дрались твари, как всегда, жестоко, едва мне Танцора не порешили. Хорошо, он эльф, его никакая зараза упыриная не берёт, а то б уже охотился со своим Керуносом.

– Я из рода Владыки Ориона, – сообщил проявившийся, словно на негатив на плёнке, эльф в традиционной одежде боевых танцоров. – И после смерти отправлюсь в его Чертог битвы. – Правда, сейчас выглядел он далеко не лучшим образом. Одежда порвана во многих местах, из прорех видны следы перевязки, а правую часть лица и вовсе изуродована ударом вурдалачьей лапы. Раны были быстро залечены заклинанием, чтобы повязки не мешали сражаться. Это, на самом деле, говорит о многом, ведь наскоро залеченные раны оставляют на всю жизнь уродливые шрамы, вылечить которые нельзя уже никакой магией. А ведь эльфы всегда особенно гордятся своей безупречной красотой, и Кадаир Танцор исключением не был. – Оставьте ваши мысли, – глядя мне в глаза, заявил эльф, он также присел к костру и достал ложку. – Я пережил уже три переноса границы, и такие вопросы, как безупречная внешность или состояние костюма, меня давно уже не волнуют.

– Раз уж мы тут разоткровенничались, – неожиданно спросил у него я, – то почему ты, Кадаир, за столько лет в командиры так и не выбился?

– Я – хороший боец, – ответил тот, – и останусь им. – А затем как-то странно посмотрел в огонь и добавил: – А скверным командиром я уже побыл. Довольно.

– Хватит воспоминаниям предаваться, господа стража, – сказал Громли, – у нас в настоящем времени проблемы, а не в прошедшем.

– Ты о чём, Громли? – удивился я. – Упырей вы перебили, какие ещё могут быть проблемы?

– Да ты знаешь, Галеас, – покачал головой гном, – мы тут, пока тебя не было, подумали малость с Кадаиром, да ничего хорошего не придумали.

– Так до чего вы додумались такого скверного? – спросил я. Было видно, что и гном, и эльф совершенно не уверены в своих измышлениях, и делиться ими не очень-то хотят, но – надо.

– Да упыри эти с вурдалаками, – начал Громли, – как будто засаду готовились устроить. Пёрли прямиком на эту поляну.

– И что с того? – пожал плечами я. – Даже если нежить некромантом поднятая, он мог их просто к себе гнать. А коли спонтанная, так и вовсе. – Я развёл руками. – У тварей же мозгу нет, вот и чесали, куда буркалки глядят.

– Не проходит ни один довод, – покачал головой Кадаир. – Вурдалаки сами собой не возникают, не упыри, это с одной стороны. С другой же, никакой некромант не погонит тварей в сторону границы. Зачем? Если только засаду устроить не хотели.

– Параноики вы оба, господа стражи, – отмахнулся от их доводов я. – Какая, к чертям свинячьим, засада. Кой чёрт знает о нашей встрече тут. Или хотите сказать в нашей или вашей крепости предатель сидит, и нежити информацию сливает?

– Это вряд ли, хотя после фон Бока и этому не удивлюсь, – сказал Громли. – А, вообще, здоровая паранойя не раз нам жизнь спасала. Это уж ты мне поверь. А мне не веришь, вон, у Танцора спроси. Он на границе, наверное, с самого Основания.

– Ты пришёл на границу немногим позже, Громли, – ответил на это Кадаир.

– Это по вашим, эльфийским, меркам, – начал их обычную пикировку гном, но тут же оборвал себя. – И всё-таки я думаю, что на нас готовили засаду, но информацию сливали не стражи, потому что для засады на рейдеров они пришли слишком поздно. Значит, не знали о наших привычках предатели или кто бы там ни был.