Текст книги "Почка для Президента"

Автор книги: Александр Ольбик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Ольбик Александр
Почка для Президента

Александр Ольбик

Почка для Президента

Криминальный роман

СОДЕРЖАНИЕ

Перестрелка на Рижском вокзале

Тайна загородного особняка

Визит в крематорий

Засада

Неожиданные гости

Одинокий дом

Подготовка к стрелке

Бойня на Учинском водохранилище

Белая вилла

Утраченные иллюзии

Падение "черного берета"

Темная страсть

Ночная вылазка

Захват заложника

Таллер терпит фиаско

Ответный удар

Кровавый торг

Полеты на батуте

Заговор

Бой в Рождествено

Авария на дороге

Сходка калек

Рекогносцировка на местности

Восстание рабов

Исчезновение Одинца

Расплата

Жизнь – серьезное дело!

Л. Толстой.

Смерть – не добро и не зло.

Сенека.

Перестрелка на Рижском вокзале

Карташов сидел в зале ожидания – до прибытия экспресса "Латвия" оставалось чуть больше сорока минут. Он напряженно поглядывал на круглые станционные часы, нервно мял в руках довольно потрепанную ветровку.

Ему хотелось курить, и он вышел на крыльцо. Светловолосый худощавый паренек торговался с цыганкой, продававшей железнодорожный билет.

– Имей совесть, чавела! Да я за сто долларов...

Женщина обратила свой взор на Карташова, но тот, зажав в зубах сигарету, и, бросив "отвали", сошел по ступеням вниз.

К тротуару подкатил темно-синий джип, из которого выбралось целое семейство: молодая пара с двумя детьми и пожилая дама в широком цветастом платье. К ним подошел носильщик и стал сноровисто укладывать чемоданы и сумки на поблескивающую пластмассовыми боками тележку.

Спекулянтка между тем обрабатывала молодую девицу, а та, видимо, не зная как поступить, краснела, то и дело перекладывая из руки в руку объемистый целлофановый пакет.

Карташов отвернул манжет рубашки и посмотрел на часы – до прихода рижского поезда оставалось тридцать минут. Однако не успел он это как следует осмыслить, как станционный громкоговоритель сотряс воздух сообщением: экспресс "Латвия" опаздывает на час пятнадцать...

Карташов направился вдоль вокзала, к киоску, расположенному в самом его конце. Он уже почти сравнялся со ступенями, ведущими в пункт обмена валюты, когда рядом, у бровки тротуара, остановилась четырехдверная "ауди". Из нее вышел в темных очках, коренастый, склонный к полноте, мужчина, и Карташов мог поклясться, что человека с такой походкой и с таким огромным, с залысинами, лбом он уже где-то видел.

Мужчина что-то сказал сопровождавшему его молодому парню и, взяв у того большой коричневый кейс, стал подниматься на крыльцо пункта обмена валюты.

Передняя дверца "ауди" распахнулась, и Карташов увидел сидящего за рулем упитанного, тоже молодого, водителя. Тут же внимание привлекла припарковавшаяся за джипом "девятка" с тонированными стеклами. Однако время шло, а из машины никто не появлялся.

Карташов дошел до киоска и, купив бутылку пива, зашагал назад, чтобы за телефонной будкой сесть на лавку и спокойно перекурить. Он уже был в двух шагах от кабины, когда на пороге обменного пункта появился тот же человек с коричневым кейсом и Карташов отчетливо увидел его лицо. Сначала он не поверил своим глазам – перед ним, вне всякого сомнения, предстал не кто иной, как Венька Брод. Солагерник, на три года раньше его вышедший на свободу. Карташов собрался было его окликнуть, как вдруг "девятка" с темными стеклами ожила. Обе задние дверцы распахнулась и из них стали выскакивать люди с пистолетами в руках. Они тут же открыли стрельбу и Карташов, глядя на спускавшегося по ступеням Брода, запоздало осознал, что выстрелы посвящены его особе. Когда Брод уже начал падать, рука его телохранителя, откинув полу пиджака, извлекала из кобуры пистолет. А нападавшие уже были на тротуаре и один из них двумя выстрелами уложил на руль водителя "ауди", а второй нападавший, стреляя на ходу, побежал в сторону падающего со ступенек Брода.

Карташов прижался к будке и, как зачарованный, смотрел на человека, приближающегося к Броду. Он видел, что охранник того растерялся: вместо того, чтобы вывести из игры бежавшего в сторону Брода налетчика, выстрелил в его напарника, находящегося ближе к "девятке". Пуля скользнула по металлической опоре и, не задев нападавших, улетела в сторону камеры хранения. Однако второй выстрел телохранителя был точным – нападавший, словно споткнувшись о невидимое препятствие, дернулся, его колени подогнулись и он плашмя упал под колеса "девятки". А тот, что бежал на Брода, продолжал беспорядочно стрелять и Карташов увидел, как огромная, горящая в солнечных лучах витрина раскололась и начала распадаться на острые клинья. Между выстрелами слышался обвальный звон стекла.

Брод скатился с крыльца, кейс, выпавший из его рук, одиноко замер в метре-полутора от него. Серебристая монограмма на крышке кейса блеснула на солнце и тут же покрылась поднятой с тротуара пылью. Пальцы Веньки ожесточенно скребли асфальт, но так и не смогли дотянуться до заветного чемоданчика. Первым к нему подскочил грабитель. Он ухватился за ручку кейса и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, отбросил его в сторону "девятки", где его тут же подхватил третий соучастник ограбления. Это был сухощавый, смуглый тип, с заметной бородавкой с правой стороны носа. Вместе с кейсом он скрылся в машине, которая тут же сорвалась с места и смешалась в автомобильном потоке. А между тем, нападавший повернулся лицом к Броду, и, выставив вперед руку с пистолетом, прицелился тому в голову. И скорее всего произошло бы еще одно убийство, если бы не Карташов. Сделав от телефонной будки два стремительных шага, он с оттягом нанес бутылкой удар по голове бандита. Бутылка разбилась и пиво, оставляя на тротуаре пенные разводы, пахнуло в нос дрожжевыми запахами. Человек упал, уткнувшись носом в грязный асфальт. Выпавший из его рук пистолет отлетел к крыльцу...

Карташов подбежал к Броду и помог ему встать на ноги.

– Веня, подъем! – крикнул Карташов. – Вставай, старик, та, что с косой, кажется, пролетела мимо...

Брод поднял лицо, посеревшее от страха и пыли, и в глазах у него что-то закрутилось непонятное – то ли озарение, то ли тупое недоумение.

– Черт возьми, Серго, откуда ты тут взялся? – Брод стал подниматься с земли.

– Держишь за шею, – и Карташов потащил бывшего солагерника в сторону его "ауди". Он видел как раненый охранник пытался подняться, держа в руке пистолет, но каждый раз он снова заваливался на спину. Однако исхитрился поднять руку и выстрелить, едва не угодив Карташову в голову.

– Скажи этому ублюдку, что ты наш, – сипел Брод, – я не могу ступать на ногу...

– Садись в машину! – Карташов сбросил с плеча руку Брода, а самого толкнул на заднее сиденье.

Позади, у крыльца, истерически кричала цыганка, призывая на помощь милицию.

Окинув взглядом привокзальное пространство, Карташов поразился безлюдью. Только что стоявшие кучками таксисты, словно сквозь землю провалились.

Он оттолкнул неподвижно лежащего на баранке водителя, и хотел уже садиться за руль, когда услышал:

– Эй, шеф, погоди, я сейчас... – это был раненый телохранитель Брода. Какая-то сила заставила его подняться с земли и пьяным шагом направиться в сторону "ауди". При этом он двумя руками сжимал длинноствольный пистолет, пытаясь нацелить его в лоб Карташову.

– Вася, мать-перемать, этот кент с нами, – хрипел Брод, стараясь утиснуться поглубже в салон. – Скорее залезай и брось пушку...

Тот, кого назвали Васей, со стоном рухнул на заднее сиденье, пистолет с глухим стуком упал между сиденьями.

– Гоним, сейчас тут будут менты, – скрипя от боли зубами, проговорил Брод.

И хотя Карташов никогда не ездил на таких машинах, он без проблем справился с управлением. Видимо, инстинкт самосохранения подсказывал, насколько быстро надо уносить ноги.

Он включил зажигание и, почувствовав на пальцах чужую кровь, не стал ее стряхивать. Перед ним разворачивалось только что подкатившее такси и он понял: еще немного и проезд будет наглухо заблокирован. Карташов нажал на газ и тютелька-в-тютельку проскочил между старой "волгой" и оборудованным под такси вишневым "опелем". Преодолев трамвайные пути, он резко крутанул в сторону скверика и, удачно обогнув его, влился в общий автопоток. Он видел, как справа, с вокзального крыльца, сбежали два милиционера, а со стороны киоска, где он покупал пиво, тоже спешили мужчины в военной форме.

Водитель, которого Карташов спихнул на пассажирское сиденье, вдруг зашевелился, поднял окровавленное лицо и мутным взглядом уставился на Карташова. Сзади слышались стенания охранника.

– Ты откуда здесь, Серый, взялся? – тихо, почти шепотом, спросил Брод.

– Куда гнать дальше? – Карташов на вопрос ответил вопросом.

– А где мы находимся?

– Черт его знает, я здесь никогда не был.

– Тогда заедь в любой двор и смени номера...Они под твоим сиденьем.

Включив поворот, Карташов сместился в крайний ряд. На первом же перекрестке он взял вправо и завернул на менее оживленную улицу. Проехав страховую фирму, он еще раз свернул на зеленую улочку, и сразу же за мусорными контейнерами махнул в узкий проезд, ведущий к пятиэтажному, в лесах, дому. Обогнув угол, почти уткнулся в штабель досок, обтянутых целлофановой пленкой. Он огляделся – ничто не напоминало о присутствии людей. Открыл дверцу и вышел из машины. Пахло сырым бетоном и ацетиленом.

– Серго, дай сигаретку, – попросил в открытую дверцу Брод, – и взгляни, нет ли в "бардачке" бутылки водки. У Василия, видно, сильная боль...

– Если может, пусть потерпит, водка увеличивает кровотечение, Карташов вытащил из-под сиденья два номерных знака и отщелкнул багажник. Ему нужна была отвертка. Кроме колеса-запаски в багажнике лежали коробки с ружейными патронам и чехол, из которого выглядывал обитый железом приклад.

По наезженной резьбе болтов он понял, что в этой машине номера меняются так же часто, как в зоне меняются зеки.

Он слышал как в салоне Брод что-то говорил охраннику. Когда Карташов стал садиться в машину, Брод сказал:

– Надо его перевязать, парень истекает кровью...Ты куда дел снятые номера?

– Засунул под кирпичи, они уже засветились.

– Его надо перевязать, – повторил Брод.

– А что делать с этим? – Карташов имел в виду водителя. – У него проблемы с сознанием...

– Суки, кто-то нас по дешевке подловил. Ты, Серго, взгляни – жив он или мы возим труп.

– Без сознания, но жив...Кровищи море...

– Давай сюда страховочный ремень, перетянем Василию ногу. Ему, кажется, садануло под самую мошонку.

– Здесь ремень не поможет, – сказал Карташов, однако открыл дверцу и, взяв охранника за плечи, стал осторожно его переворачивать. – Нужен обезболивающий укол, тут жгутом не обойдешься.

– Тогда не тяни время, садись за баранку и жми в сторону Химок. В Ангелово...

– Ко мне сегодня из Риги приезжает сестра, – в голосе Карташова звучала усталость и отчаяние. – Мы с ней не виделись почти два года...

– Я понимаю тебя, Серго, но ты ведь видишь – мы без тебя как малые дети...Ты же знаешь, я дружбу умею ценить...

– Да не в этом дело! – Карташов хлопнул себя по ляжке. – Дальше-то что? Я с твоими делами свободно могу снова загреметь за решетку, а мне этого не хочется.

– Ладно, Серго, делай, как знаешь, только оставь мне сигареты.

Последовала пауза, первым ее нарушил Карташов.

– Видно, чертяка, я на свою беду тебя встретил, – Карташов без рук высморкался и рукавом подтерся...Уселся за руль. – Говори, куда ехать...

– Спасибо, старик. Поезжай, я тебе буду суфлировать, но сначала помоги поудобнее устроить Васю, он меня буквально придавил.

– А тебя самого, куда шибануло? Я думал этот фраер с пушкой тебя изрешетит, выпустил целую обойму...

– Ему, наверное, помешало солнце. Я был на крыльце, а позади меня огромная витрина, как прожектор...Падая с крыльца, я подвернул ступню и ушиб плечо. Но это не страшно, вот мои ребята получили по высшему разряду...

Карташов подал машину назад и, обогнув бетономешалку, выехал на улицу.

– Сейчас направо, в первый проулок, – подсказал Брод . Его голос совсем увял и он, глубоко затягиваясь сигаретой, испытывал физические муки. Он ощупал щиколотку – нога распухла и начала деревенеть.

Карташов думал о своем. Он представил растерянный вид сестры, ее метание по вокзалу. Она знала, что он в Москве не в гостях, а на нелегальном положении.

– Впереди гаишники, – сказал Карташов, хотя Брод и сам заметил перетянутых белой портупеей двух милиционеров. Они стояли возле серебристого BMW и один из них проверял документы.

– Если будут останавливать, не бери их в голову, – сказал Брод. – Давай по газам и через площадь гони вон к той многоэтажке.

Карташов скинул скорость, затаив дыхание, приближался к патрулю.

– На всякий случай имей в виду – у Вадима в кобуре пистолет "глок". Надеюсь обращаться с ним умеешь, – в словах Брода звучала напряженная ирония.

– Сегодня мне это не совсем кстати, имею другие планы...

– А тебе все равно возвращаться на вокзал нельзя.

Они без проблем миновали пост, но облегчения Карташов не получил.

– Пожалуй, ты прав, мне сегодня туда соваться не следует.

– Забудь об этом и на ближайшую неделю, – сказал Брод.– Менты и фээсбэшники там будут ошиваться, еще как минимум, три-четыре дня. Тем более, нас там видели таксисты и, будь уверен, фотороботы уже готовы...Сейчас, Серго, сворачивай к тому перекрестку и сразу – направо. Этот бульвар упирается в Кольцевую дорогу, а там уже недалеко Новое Тушино.

Водитель застонал, сделал мучительное движение рукой. С трудом донес ее до груди и успокоил на лацкане пиджака.

– На, положи ему в рот валидол, – Брод протянул таблетку, однако зубы у водителя были плотно сжаты и таблетка, разломившись, упала ему на колени.

– От болевого шока валидол не спасет, – сказал Карташов.

Они выехали на четырехрядную улицу и в автомобильном угарном потоке устремились за город. Примерно, через полтора часа езды позади осталось Юрово, Курино, Путиловское шоссе. Вскоре они въехали в Рождествено. Припарковались на 2-й Муравской улице, рядом с аптекой.

– Купи, Сережа, много бинтов, йода и пачку бактерицидных пластырей. Спроси какой-нибудь антибиотик в ампулах и десяток одноразовых шприцев... И что-нибудь попить... На, возьми, деньги...

Когда Карташов выходил из машины, Брод предупредил:

– Слышь, Серго, только пожалуйста, долго не задерживайся, пацанам больно, – в голосе Брода слышалась скрытая угроза.

Зажав в руке пухлое портмоне, которое ему дал Брод, он пересек улицу и вошел в двухэтажное здание из белого кирпича...

...Особняк Брода находился в двух километрах от Рождествено, в очень укромном и зеленом Ангеловом переулке. Дом стоял в лесопарковой зоне стандартное, с точки зрения новых русских, капитальное строение из красного кирпича. На вид – тяжеловесное, с узкими окнами-бойницами и огромной аркой, под которой затихли в полдневном зное балконы.

Они въехали за высокий, тоже из красного кирпича, забор, на территорию, еще хранящую следы незаконченной стройки. Однако гараж и хозблок с примыкающей к нему баней, судя по протоптанным и наезженным следам, уже функционировали...

Машину оставили за домом, в тени старых лип, вокруг которых монотонно жужжал пчелиный рой. Пахло теплыми ароматами скошенной травы, медом и полевыми цветами. Разросшиеся вдоль задней стены гаража огромные лопухи напоминали Карташову деревню его детства, куда их летом вывозили из детдома. Но там еще много было стрекоз, а по вечерам, в речных туманах, пел оглушительный хор лягушек...

...Карташов помог выйти из машины Броду, который напоминал забойщика скота, забывшего надеть клеенчатый передник: вся его грудь была в крови, очевидно, натекшая из раны его телохранителя. А сам охранник был неподъемный: Карташов попытался его вытащить из машины, но ничего из этого не получилось. Он опустил раненого на сиденье.

– Мне одному их не осилить, – сказал он Броду, – наверное, Москва вымыла последние мои силенки.

– Но Брод уже его не слушал: сильно опадая на левую ногу, он поднялся на крыльцо и вошел в дом. Вскоре оттуда показалась мощная фигура человека лет 35-40. На нем был темно-синий спортивны костюм, смоляные, гладко зачесанные назад волосы и совершенно неулыбчивые глаза. В дверях снова показался Брод.

– Слышь, Серго, это Никола, он тебе поможет перетащить ребят в дом.

Брод подошел к машине, наклонился над охранником и вложил ему в губы зажженную сигарету.

– Курни, браток, может, немного полегчает, – сказал Брод и уступил место Николаю.

Охранника отнесли в гостиную и положили на кусок целлофана, расстеленного на ковре. С водителем было труднее – тот напоминал тряпичную куклу. Когда они сняли с него одежду, увидели бурый сгусток крови – пуля от правой ключицы прошла навылет, видимо, задела верхушку легкого и опасно сместилась к позвоночнику. Вторая пуля достала его по касательной с черепной коробкой. Жирная бело-кровавая борозда шла от уха к теменной части головы. .

Карташов вместе с хозяином дома отправился в ванную комнату мыть руки. Все блестело мрамором и никелем.

– Водила в очень тяжелом состоянии, – сказал Карташов, – все сиденье в кровищи, хоть выжимай.

– Я до сих пор не могу в это поверить. Час назад ребята еще разговаривали, шутили, травили анекдоты и на тебе...

– Это всегда приходит внезапно, – Карташов машинально взглянул на часы. – Светка моя уже в Москве...

– Извини, Серый, мне надо позвонить в одно место, – Брод вытащил из кармана мобильный телефон и начал набирать номер.

Из его разговора Карташов понял – Веня звонил врачу, но, видимо, тот был занят. Последовал еще один звонок, по номеру, который Броду дали на другом конце провода. Разговор состоялся очень лаконичный: "Срочно нужен хирург. Созвонись с Блузманом и гоните с ним сюда"...

– Идем, Серго, чего-нибудь выпьем, – и Брод повел его в гостиную.

Из множества напитков Карташов выбрал "Столичную". Закусывали печеночным паштетом со свежим огурцом.

– Я практически здесь живу, – сказал Брод. – А при таком интенсивном отстреле деловых людей никакая крепость не спасет...Сейчас даже в Бутырской тюрьме не можешь чувствовать себя в безопасности. Еще налить?

– Нет, я лучше закушу, а то кишка с кишкой начинает задушевный разговор.

– Идет, ты сейчас немного подкрепись и съезди в Рождествено...Не забыл дорогу?

– Да, по-моему, тут всего одна и есть.

– Встретишь на автобусной остановке нужных нам людей...хирурга Блузмана и моего шефа...Таллера... Такой длинноногий журавль с брежневскими бровями...щегольские усики... Потом мы с тобой посидим, покалякаем и ты расскажешь какими судьбами оказался в Москве и в том самом месте и в то самое время, когда Брода собирались замочить...

– А это ничего, что я немного под балдой? – Карташов щелкнул пальцем себя по горлу. – Не хотелось бы встречаться с гаишниками...

– Пока едешь, хмель испарится. Кроме тебя некого послать, ты же видишь, какая ситуация. У нас так принято: если гостей встречают, значит, дорога чистая и прием будет без ментов.

– Ясно! Но я никого не могу садить в машину, там кровищи по колено.

– Согласен, идем в гараж.

Брод привел его к гаражу и открыл своими ключами замок. Зажег свет и Карташов увидел четыре автомашины, тускло поблескивающие элегантными боками.

– Выбирай любую, кроме "мерседеса", у него пустой бак. Но мой совет бери микроавтобус, в нем хватит места на всех гостей.

Карташов открыл двери темно-синего "шевроле" и осмотрел кабину.

– Ты, Веня, рискуешь, посылая меня в город. У меня нет при себе ни прав, ни паспорта. В случае чего, ищи в бомжатнике.

– Паспорт еще ничего не меняет...У меня два паспорта – российский и заграничный, а меня все равно, как куропатку хотят пустить в распыл. Здесь тихий район, но если попадешься ментам – умри, но дорогу сюда забудь.

– Гони ключи, – Карташов забрался в кабину и сразу почувствовал себя на месте. В Латвии, в рижском омоне, ему приходилось частенько мотаться за рулем "рафика", а этот "шевроле" явно был его двоюродным братом.

В Рождествено всего три десятка коттеджей и четыре улицы. На автовокзале его уже ждали. Из красного микроавтобуса вышел коренастый, в сером костюме малый, и стал ждать, озабоченно озираясь по сторонам.

– А где сам Вениамин Борисович? – подозрительно оглядывая Карташова с ног до головы, спросил незнакомец.

– Он просил вас сразу же связаться с ним по мобильнику, – Карташов понимал, что эта процедура нужна им для страховки.

После разговора по телефону, двое мужчин и одна женщина пересели из красного микроавтобуса в "шевроле", и Карташов почувствовал запахи французской парфюмерии. "Журавль" уселся позади, закурил. Карташов спиной ощущал его немое присутствие и ему казалось, что еще секунда и он услышит последний в своей жизни выстрел. В затылок.

Он вырулил на грунтовку и направился в сторону липовой аллеи. Ехал не быстро, вглядываясь в пляшущие над асфальтом вечерние тени. "Если это не сон, – думал Карташов, – то что? Идиотизм какой-то да и только..."

Сунул в рот сигарету, но так и не догадался ее прикурить.

В воротах их встретил Брод. Тут же находился Николай, и гости, вышедшие из машины, направились в его сопровождении в дом. Брод подошел к Карташову.

– Считай на корку хлеба и сто грамм ты уже заработал. Сейчас вычисти обе машины и поставь в гараж. Шланг найдешь под навесом, шампунь и губки – в гараже, – сказано это было таким тоном, словно так было всегда.

Тайна загородного особняка

Брод на удивление быстро восстанавливался. Выпив стакан водки, он позволил приехавшему хирургу Блузману себя осмотреть. Падая с крыльца он не только подвернул ногу и ушиб плечо – одна из пуль все-таки зацепила за предплечье, оставив на теле кровоточащую бороздку.

Вскоре приехала машина "скорой помощи" и увезла раненых водителя с охранником Василием. Сам Блузман сидел за столом, рядом с Журавлем, и как-то неохотно ковырялся в тарелке с крабовым салатом. Справа от Журавля сидела его спутница, с которой он прибыл в Ангелово. Жгучая, с правильными чертами лица, брюнетка могла бы сойти за неписаную красавицу, если бы не маленький шрамик, несколько деформировавший нижнюю губу.

Брод, на правах потерпевшего, устроился в кресле-качалке, стоящем между камином и столом.

– Веня, может, ты нас познакомишь с хлопцем? – взгляд в сторону Карташова. Журавль, видимо, хотел выяснить, в какой степени можно быть откровенным при постороннем человеке.

– Это мой старый корефан и если бы не он...Страшно подумать! Ты, Серго, налегай на еду, не стесняйся, – Брод раскраснелся и попросил Таллера подать ему фужер с коньяком. Потом он продолжил петь дифирамбы Карташову, рассказал как тот спасал его...

– Выходит, своим вторым рождением ты обязан бутылке с пивом?– улыбаясь в усы, спросил Таллер.

– Да нет, меня вытащил оттуда этот парень, и я предлагаю за него выпить.

Брюнетка взглянула на Сергея и в ее взгляде промелькнул женский интерес.

Когда выпили, Таллер попросил Карташова рассказать о себе. А главное, что его интересовало – за что тот был осужден?

Карташову не хотелось касаться этой темы, но вопрос был задан и за столом возникло молчаливое ожидание.

– Меня осудили за преднамеренное убийство, – сказал Карташов, – хотя я никого не убивал.

– Ну а все же? – Таллер вытащил из пачки сигарету и зажал ее между средним и указательным пальцем. – У нас всегда так – могут взвод мокрушников отпустить на свободу, а могут такого, как ты бедолагу, придавить по полной программе. Так кого ты, парень, отправил на тот свет?

– Это длинная и скучная история и говорить об этом сейчас не хочется. А если коротко – меня просто подставили: из моего табельного оружия застрелили нескольких человек...

За столом застыла напряженность. Таллер стряхнул себе в ладонь пепел, что-то раздумывал сидящий в качалке Брод. Он напоминал каменного Будду.

– Значит убийство свалили на без вины виноватого? – Таллер поднял кустистую бровь и медленно выдохнул порцию сигаретного дыма.

– И все пять лет сидел за решеткой? – вяло поинтересовался Блузман.

– До самого побега. Всего нас 96 человек в одну ночь разбежались, словно тараканы. Кто куда рванул, а я в Москву. Думал, здесь легче затеряться.

– Это верно, Москва еще тот муравейник, – вздохнул Брод.

– Неужели мы с тобой, Веня, позволим этому геройскому...Мцыри пропасть? – Таллер длинным, холеным ногтем на мизинце разгладил ус.

– Я ему обязан жизнью...Ты, Серго, кажется, неплохо водишь машины?

– У меня армейская специальность – водитель танка. До перестройки немного работал на ЗиЛе-131, в АТП горисполкома. В ОМОНе пришлось гонять на разных марках...Но у меня нет никаких документов и мой нынешний социальный статус – бомж...

– Об этом не беспокойся, документы сделаем в течение сорока восьми часов. Значит, будем пока считать мое предложение, как договор о намерениях...

– Отправил бы ты парня отдыхать, – сказал Таллер, указывая сигаретой на Карташова.

– Позовите Николая! – неизвестно к кому обратился Брод.

Бесшумно в комнату вошел Николай. На нем вместо спортивного костюма уже был надет пиджак в крупную красно-черную клетку. На лице – несокрушимое самообладание.

– Забирай с собой этого... Мцыри и отведи его в заднюю комнату, сказал Брод охраннику.

Они поднялись по не очень широкой лестнице и миновали ярко освещенный, устланный ковролитом коридор. В конце его темнело круглое, похожее на иллюминатор, окно. Рядом с ним, по правую руку, дверь с латунной внизу пластиной.

Комната была небольшая, с окном, выходящим на балкон. Через его полукруглую арку хорошо различалась часть звездного неба, свет от которого мягким колером лежал на светлых обоях, отсвечивался в небольшом настенном зеркале.

Николай зажег свет и уступил дорогу гостю.

– Можешь принять душ, по коридору, вторая дверь. Завтра утром принесу одежду...Кстати, какой у тебя размер обуви?

– Сорок второй, кроссовки можно на размер больше. Брюки...

– Наверное, пятидесятый, такой же, как у меня. А теперь разоблачайся и ложись... Все нормально, отдыхай...

Охранник ушел, закрыв за собой дверь. Карташова объяла умиротворяющая тишина.

Сняв добитые кроссовки, но не раздеваясь, он улегся на широкую с розовым покрывалом кровать. И почувствовал как усталость равномерно стала распространяется по всем телу и успокаивать его. Закрыв глаза, он думал о сестре. Он знал, где она должна остановиться. Конечно же, у своей лучшей, неизменной подруги Надьки Осиповой. Где это Бескудниково? Раньше она жила на Арбате, в коммуналке и там он бывал не один раз.

В какой-то момент, когда он ушел в дрему, услышал голоса, доносившиеся с балкона. Один из них доминировал – голос, без сомнения, принадлежал Таллеру.

– Ты пойми, это же огромные деньги даже по нынешним временам. Сейчас на международном рынке донорская почка знаешь, сколько стоит? Сто тысяч!

– Да не в этом дело, черт возьми! Мне становится как-то не по себе, у нас еще такого не было, чтобы своего человека в печку...

Карташов вскочил с кровати и, пригнувшись, приблизился к окну. Увидел колкие сигаретные огоньки и силуэты двух человек. Он узнал и второго: это был Брод, положивший руки на балконное ограждение.

– Я понимаю, тебе парня жалко, но ведь он все равно не жилец. Во всяком случае, таково мнение Блузмана, а он хирург от Бога и знает свое дело. И второе: насколько мне известно, у водителя нет в Москве родственников, так что, Веня, похороны на твоей совести, – Таллер замолчал, чтобы сделать затяжку сигаретой.

У Карташова от таких речей по спине побежали холодные мурашки. Он еще плотнее придвинулся к окну.

– Это может вызвать негативную реакцию у моих людей, – Брод явно нервничал, о чем говорила легкая вибрация голоса.

– А это, извини, от тебя зависит. Я тебе уже давно говорил, чтобы ты с каждым своим сотрудником заключил контракт – после смертельного ранения каждый из них автоматом становится нашим донором. Конечно, такие контракты обойдутся нам в копеечку, но зато каждый будет, во-первых, себя беречь, а во-вторых, сможет обеспечить материально себя и свою семью...Я предлагаю честный вариант...Мне тоже жалко твоего водителя...Я звонил в клинику, парень умер, когда его уже вносили в больничный бокс... Едва успели сделать резекцию, еще бы немного и ливер хоть выбрасывай...Василий, возможно, выкарабкается, а если нет...

– Я уже говорил с Николаем и Валентином и они в принципе не против подписать такой контракт..

– Ладно, забыли об этом! Дай завтра своему спасителю боевое задание пусть с кем-нибудь из твоих людей съездит к Блузману и заберет оттуда тело водителя. Заодно это будет неплохой проверкой...Ты понял?

– А куда останки на этот раз везти? На Ваганьковское, что ли?

– Перестань, Веня, острить, пусть отвезут в крематорий на Митинском кладбище. Впрочем, не мне тебе объяснять нашу обычную схему. Ты когда-то говорил, что в крематории работает свой "печник"...

– "Печник" действительно есть, но после реконструкции крематория, туда надо возить только в гробах...

– Но это же не проблема! Дай этому "печнику" наличку раза в три превышающую его официальную зарплату, и он тебе родную маму засунет в огонь... А гроб ведь не проблема...В гробу даже эстетичнее...

Таллер посмотрел на часы.

– Мне, пожалуй, уже пора. У тебя есть какие-то версии насчет налета на Рижском вокзале?

– Сколько протезов мы должны рижским заказчикам? – вместо ответа спросил Брод.

– Ты думаешь, это они тебе устроили такую презентацию?

– Другого варианта у меня пока нет. Никто кроме тебя и меня не знал, что я поехал в "валютку"...Правда, водила и охранник, разумеется, знали, но об этом я им сказал за пять минут до нападения. Значит, они не в счет. Когда последний раз тебе звонили из Латвии?

– Если не ошибаюсь, в прошлый четверг. Я им объяснил нашу ситуацию, сказал, что поскольку война в Чечне почти закончилась, появились проблемы с донорами...Нет, я не думаю, что эти вышибалы прибыли из Латвии.

– Не знаю, – голос Брода потух. – Возможно, вышла какая-то накладка, меня не за того приняли. Сейчас никто ни от чего не застрахован...

– Разберись. Такая неопределенность может нам выйти боком, – Таллер щелчком послал сигарету вниз. – Сколько в дипломате было денег?

– Почти сто тысяч долларов...

– Что ж, придется тебе как следует потрудиться, чтобы компенсировать эту сумму, – в голосе Таллера послышалась отчетливая отчужденность.

Силуэты сместились в сторону, хлопнула балконная дверь и Карташов, недоумевая и теряясь в догадках, отошел от окна и сел на кровать. Ложится не стал. Затем он вышел из комнаты и по коридору дошел до лестницы и спустился в холл. Когда глаза привыкли к темноте, он подошел к столику, на котором стоял телефонный аппарат. Присев на корточки, на ощупь стал набирать номер.

Тревожное ожидание охватило его. Однако ночные гудки были невозмутимо ритмичны и умиротворенны. Они долго тревожили своим токката эфир, пока наконец в них не вклинился несколько сонный и грубоватый голос Надьки Осиповой. Она сразу же поняла, кто звонит.