Текст книги "Красные нити (СИ)"

Автор книги: Александр Скок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 4

В отключке я увидел Аню – мою самую большую любовь. Она жила напротив детского дома, в доме с чистыми подъездами и приличными соседями. Отец и мать ее преподавали в университете, такие люди, которые всегда знают, как правильно. В отличие от меня. Ей было шестнадцать, как и мне, но выглядела она уже совсем взрослой.

Я стоял у окна подъезда, наблюдая за темным двором, который освещался единственным фонарем. На дворе декабрь – вокруг лежали снег и лед. Ветер качал ветки деревьев, и они скрипели, словно предсказывая беду. В приоткрытую форточку доносились отрывки разговоров и шум вечернего города.

– Пропустите! – голос Паши прозвучал неуверенно, несмотря на попытки казаться смелым перед четырьмя подвыпившими парнями. Они были постарше, покрепче, по их движениям сразу было ясно – эти парни больше времени проводят на ринге, чем за учебниками.

Аня вжалась в руку Паши – своего парня и моего друга, ее глаза поблескивали страхом. Мы все знали, что дело плохо, но надеялись на чудо, которое, как всегда, опаздывало.

– Иначе че? – прогнусавил один из них, его голос был пропитан презрением и уверенностью в своей безнаказанности.

– Я не хочу проблем, – Паша пытался казаться спокойным, но я видел, как дрожат его руки.

– Слышь, а это че такое? – второй дернул за край красного шарфа, небрежно обмотанного вокруг шеи Паши.

– Ну как что… шарф, – Паша растерялся, его голос потерял остатки уверенности.

– А че красный-то? – спросили третий, в его тоне сквозила угроза.

Все по классике: поздний вечер, пустой двор, выпившая шпана. Я стоял у окна подъезда, охваченный страхом и безысходностью. Я понимал, что если выйду на помощь Паше, наши шансы на удачный исход были ничтожны. Оставалась лишь призрачная надежда, что кто-то случайно окажется поблизости и вмешается, но двор был пуст, как и все наши надежды.

Я пригляделся к четверке незнакомцев. В их фигурах и движениях было что-то знакомое. И тогда я увидел эти оранжевые глаза, сверкающие в полумраке. Гарик. Гарик и его банда. Тревожная догадка ударила меня в грудь, как холодный ветер: ситуация обернулась еще хуже, чем я мог представить.

Тон в адрес Паши становился все более угрожающим. Аня взмолилась своим дрожащим голоском, прося оставить их в покое. Один из парней пихнул Пашу в грудь, потом еще раз. Мой друг попытался толкнуть его в ответ, но тот увернулся, и Пашка полетел на обледеневшую дорогу. Шпана налетела на него тут же, принялась бить его ногами.

– Перестаньте! – завизжала Анька. – Не бейте его!

Но банда не слушала. Отчаявшись, Аня взвыла мое имя:

– Игорь! Игорь, помоги!

Я проглотил вязкую слюну и не мог заставить себя прибежать на помощь. Хотел, да и обязан был, по идее. Как ни крути, вмешаться стоило. Я прекрасно помнил, чем заканчивались мои встречи с Гариком и его бандой. Получить перед Анькой от банды Гарика? Нет, этого не хотелось больше всего. Еще больше не хотелось, чтобы он в очередной раз меня унизил. Этого я перед Анькой не потерплю и не допущу. Лучше переждать в подъезде, типа, я до сих пор у Генки, выбираю диски. Поколотят Пашку, и все на этом. Дождусь, когда все закончится и выйду, и сделаю вид, что я ни сном ни духом, что произошло.

– Игорь! Игорь! Мамочки, мамочки! – кричала Аня.

Паше тем временем приходилось несладко. Он выл и кричал он боли, но это только раззадоривало банду. Я сжал пальцы до хруста, кожа на костяшках побелела. Внутри клокотало от злобы и от страха, будто я был на грани взрыва. С каждой секундой, пока я наблюдал, как избивают Пашу, что-то во мне натягивалось до предела. А что будет с Аней, когда все закончится? Мысли вихрем проносились в голове, каждая мрачнее другой. Ни одна из них не имела права сбыться. Я надел перчатки на похолодевшие руки, слетел по ступенькам вниз и выскочил во двор. Остановился, не доходя несколько шагов до банды, не зная, что делать, как подступиться. В этот момент Аня, заметив меня, радостно вскрикнула:

– Игорь, ты пришел!

Ее реакция придала мне сил. Адреналин, замешанный на любви к Аньке, хлынул в кровь, смывая страх и неуверенность. Я бросился на помощь другу. Бросил одного, затем второго. Оставшиеся двое на миг прекратили избиение, озадачено оглядываясь. Поняв, что пришла подмога, они оставили Пашу и двинулись на меня.

– Пустышка, ты что ли? – спросил Гарик, всматриваясь в мое лицо своими кислотно-оранжевыми глазами.

Банда замерла в ожидании развязки. Во мне вспыхнула робкая надежда, что все может закончиться миром и Гарик с бандой отступят. Почему бы и нет? Я надеялся, что те два года, проведенные с Гариком в интернате, сыграют мне на руку, и он по старой дружбе, хотя язык не поворачивается так сказать, от нас отстанет.

– Здорова, Гарик, – ответил ему. – Хорош уже.

– Не, не, не. Все только начинается! – он оскалился в хищной улыбке, дыхнув на меня запахом алкоголя.

Те двое, которых я бросил на землю, уже поднялись и теперь подходили ко мне со спины, словно тени из мрака. Я осознал, что все действительно только начинается, и, охваченный паникой, стал пятиться к подъезду. В голове не укладывалось, как так все повернулось этим вечером.

Я выбрал себе цель, подпустил ее поближе и нанес удар кулаком в голову. Но все пошло не по плану. Враг ловко увернулся, и прежде чем я успел понять, что происходит, он контратаковал. Его удар пришелся прямо в мою голову, мир содрогнулся, и я рухнул на землю. Крепкий удар головой об лед, и все вокруг изменило цвет. Снег стал черным, как тушь, небо – белым, словно чистый лист бумаги, а звезды на нем обратились в черные точки.

Я зажмурился, пытаясь вернуть прежние краски миру. На миг я погрузился в безмятежную темноту, где было тихо и тепло. Когда я вновь открыл глаза, передо мной предстала больничная палата: катетер в руке, аппараты рядом с койкой.

Первая мысль пронзила сознание – я знал, что случилось после того, как тогда я отключился. Пашку больше не тронули, а вот Анька оказалась для них добычей. Они затащили ее в квартиру к одному из дружков Гарика и изнасиловали. Пустили ее по кругу.

Какое-то время я лежал и смотрел в потолок, чувствуя, как на душе скребут кошки. Пакостное, мерзкое ощущение не покидало меня. Бедная Аня. После того изнасилования Анька угодила в психушку из-за сильнейшей депрессии. А когда ее привели в порядок, она переехала с родителями в другой город. Гарик и его шайка не понесли никакого наказания. Аньке с родителями не удалось доказать факт изнасилования. Они затянули с обращением в больницу на несколько дней, пытаясь дать прийти ей в себя. А потом уже было сложно что-то доказать.

Пришел в себя от жуткого жжения пальцев ног, словно их подожгли. Впрочем, так оно и было. Открыл глаза – резкая боль расколола голову. Дневной свет заливал комнату, жалюзи подняты, окна распахнуты, ветер надувает белый тюль. Я сидел в кресле, между пальцев вставлены горящие спички. Задергал ногами, чтобы сбить пламя. Рядом со мной кто-то хрипло засмеялся. Я бросил туда взгляд – это был лысый здоровяк. У него шрам на брови, который продолжался на скуле. На нем джинсы, рубашка, кожаный пиджак. Жует жвачку, как робот и лыбится, глядя на меня пронзительным взглядом. Вышибала вышибалой.

Моя нижняя губа разбухла, соленый привкус крови напомнил о встрече с полом. В соседнем кресле приходил в себя Денисов. Мои руки и ноги свободны – значит, не все так плохо. Незнакомец склонился надо мной, ухмыльнулся.

– Скажи, дурачок, какого хрена ты здесь забыл?

– Кто ты?

– Твой самый страшный кошмар!

Он залепил мне увесистую пощечину, будто молотом по лицу.

– Не советую задавать мне встречные вопросы! – рявкнул он, тыча пальцем мне в грудь. – Снова спрашиваю, мать твою, какого хрена ты тут делаешь?

– Да вот решил ксерокопию паспорта сделать. Говорят, тут хороший сканер.

Здоровяк оскалился в звериной улыбке.

– Шутить вздумал? Сейчас я тебя ребра пересчитаю!

Вышибала крепко схватил меня за воротник.

– Вальера, притормози, – раздался спокойный голос с еле уловимым немецким акцентом.

Здоровяк послушно отступил в сторону, открывая вид на молодого человека, стоявшего на пороге комнаты. Черный деловой костюм, под ним черная водолазка с высоким воротником. Аккуратная прическа. В руках у него виноградная гроздь. Простучав туфлями по паркету, он остановился напротив меня и бросил в рот виноградину. Лицо – типичный немец. С виду ботаник, только без очков, будто из филармонии. Скрипач какой-то. Я усмехнулся, эта мысль меня почему-то позабавила. И вообще, ощущалась странная эйфория, словно грамм триста коньяка в себя влил. Кажется, тот воздух, что поступал откуда-то с потолка, был не совсем воздух.

– Ты нахотишь в этой ситуации что-то смешное? – поинтересовался «скрипач».

– Нет, мне не до смеха. Башка трещит, – ответил я, пытаясь собраться с мыслями и понять, что происходит.

– Это побочный эффект от газа. В течение дня пройтет.

– Что за газ?

– Усыпляющий, – ответил скрипач.

Теперь все встало на свои места. Вот почему квартира не была поставлена на сигнализацию. Профессионально.

– А вы кто такие? – поинтересовался я.

– Мы работаем на гер Кочетков.

– А, значит вы из ЧВК… как там… – попытался вспомнить я, но мозг все еще отказывался работать на полную.

– Blackrock, – подсказал «скрипач», его лицо не выражало ничего, кроме скуки.

В этот момент наконец-то пришел в себя Денисов. Осмотрелся.

– Вы не тех взяли, мужики, – произнес он.

«Скрипача» эта фраза развеселила, и на его лице появилась слабая усмешка.

– Интересно, как ты бутешь выкручиваться. Я слушаю.

– А чего выкручиваться-то? Нечего нам выкручиваться. Нас сюда заказчик послал.

– Имя, фамилия, отчество? – в голосе немца сквозило что-то угрожающее.

– Фамилию не знаю, зовут Александр, – нагло врал Николай, не моргнув глазом. – Сказал, что бабулька тут несколько дней трубку не берет, а он ее сын, в командировке. Говорит, в городе у нее кроме него никого нет. Попросил вскрыть дверь и проверить бабку, если надо помочь, ну там, таблетку дать, скорую вызвать.

– Так, протолжай, – сказал «скрипач», его глаза сверлили Николая насквозь.

– Ну, мы и вскрыли. Бабки нет, газ какой-то пошел.

– И как же назыфается твоя фирма? Визитка есть?

– Нет визитки. Неофициально работаем. От налогов уходим, – Николай пожал плечами, пытаясь казаться спокойным. И казался! Даже я начинал верить в эту историю.

– Умные, значит?

– А что поделать? Хочешь жить – умей вертеться.

Немец достал из внутреннего кармана красное удостоверение и, прочитав содержимое, поднял глаза на Денисова. Усмехнулся, как будто увидел что-то забавное.

– Не думал, что агенты ФСБ подрабатывают услугами взломщиков тверей, – сказал он с явной иронией.

– О чем ты? – скривился Николай, делая вид, что не понимает, о чем идет речь.

– Твое удостоверение? У тебя в кармане нашли. Какой смысл отпираться? Зачем? –«скрипач» бросил удостоверение на колени. Мой напарник убрал его во внутренний карман.

– Ну и? – терпеливо спросил немец, ожидая, когда Николай перестанет играть спектакль и объяснит, что мы забыли в квартире Кочеткова.

– Ксива не настоящая. Липа. Купил в интернете. Мужики, давайте разойдемся? Признаю, мы что-то напутали, квартирой ошиблись, с кем не бывает?

– Ты меня за итиота держишь?

– Нет.

«Скрипач» посмотрел на здоровяка:

– Вяжи им руки, повезем на базу. Пусть шеф решает, что с ними делать.

Когда наши руки крепко связали пластиковыми стяжками, нас вывели на улицу. Около подъезда стоял черный джип. Нас погрузили в него, на заднее кресло и здоровяк сел рядом. Закрыв за собой дверь, он достал из-за пазухи пистолет и хрипло сказал:

– Задумаете свалить – завалю.

Нас куда-то повезли.

Николай взглянул на пистолет и спросил громилу:

– Настоящий? Или так, перед бабами понты покрутить?

– Настоящей не куда!

– Просто не разбираюсь в оружии, – ответил эфэсбэшник, продолжая прикидываться «дурачком».

– Даже не думайте рыпаться, или я вам коленки прострелю.

Я решил подыграть напарнику:

– А что за марка?

– Тульский Токарев, – ответил вышибала.

– Это тот, что «ТТ» называется? – не унимался я.

– Да.

– Знакомо.

Денисов продолжал играть свою роль:

– А ты, что ли, служил? – спросил он меня.

– Нет, просто в стрелялках такой видел, – ответил я.

Громила никак не отреагировал на наш диалог, лишь сурово сжал губы и уставился перед собой, словно бронзовый бюст какого-нибудь криминального авторитета. Всю дорогу его правая рука сжимала пистолет, лежащий у него на коленях. Вот же влипли, блин!

Джип с ревом преодолел последние метры пути, остановился у ворот НИИ. На КПП нас узнали и впустили внутрь. Когда нас ввели в здание через черный ход, повели по узким техническим коридорам: мимо бесконечных кабелей и труб, мрачно мерцающих в тусклом свете ламп. После этих темных лабиринтов нас заперли в тесной комнатушке без окон, с тусклой лампочкой под потолком, предварительно тщательно обыскав и забрав телефоны.

Я оглядел комнату. В углу стояло ведро со шваброй, веник и метла. Денисов прислонился спиной к стене, уставился в потолок, обдумывая что-то свое. Я встал в углу, подумал, что руки бы освободить от стяжек – запястья уже начали деревенеть.

– Теперь понятно, почему сигнализации не было, – хмыкнул я.

– Было бы счастье, да несчастье помогло.

– Ты это о чем?

– Хотели попасть в НИИ? Вот и попали.

– Как-то не так я себе это представлял. Черт, руки совсем онемели.

– Терпи. Это ненадолго. Скоро должны отпустить.

Помолчали каждый о своем. Затем я нарушил тишину.

– Что теперь будем делать?

– Будем действовать по ситуации. Устраивать побег не вижу смысла, нам не дадут уйти.

В кармане что-то шевельнулось. Скосив взгляд, я хмыкнул. Горсть мелочи, что лежала там, словно тянулась к стене, отчего карман оттопырился. Решив провести эксперимент, я немного приблизился к ней, и карман натянулся еще сильнее. Интересные вещи тут происходят! Денисов тоже заметил.

– Ты бы лучше не прислонялся к стене, – сказал он.

Я тут же отошел на несколько шагов и только потом, спросил:

– Почему?

– А черт его знает, чем здесь занимаются. Дураком еще станешь.

Я кивнул Денисову и заметил:

– Ты тоже прислоняешься.

Николай осмотрел себя:

– Ничего не притягивается. А ну-ка, подойди ко мне.

Я подошел, но мелочь в кармане на стену Денисова никак не отреагировала.

– Как думаешь, что за той стеной? – спросил я.

– Я, что, похож на экстрасенса?

– Похоже где-то здесь большой магнит…

В замке провернулся ключ. Николай кивнул на дверь и сказал:

– А вот сейчас и спросим.

К нам вошли четверо. Ни «скрипача», ни вышибалы среди них не было. Вся четверка в экипировке ЧВК, без разгрузок. У одного в руке пустой пакет и ведро с водой, в общем, стандартный набор для пытки, я в кино видел. У второго – кусок арматуры. Лица у всех очень «приятные». Безусловно, эти ребята самые добрые и интеллигентные люди.

– Короче так, организмы! – сказал один из них. На вид лет тридцать пять. Челка почти на глазах, нос кривоватый от старого перелома, квадратное лицо. Взгляд пофигичный. Слишком пофигичный. На шее черная наколка – языки пламени. – Для вас я вижу два пути. Первый – говорите, что искали на хате и на кого работаете. Потом мы решаем, что с вами делать. Возиться с двумя трупами у нас нет никакого желания, поэтому, вне зависимости от ваших ответов, мы вас отпускаем живыми и почти невредимыми. С некоторыми условиями, конечно. Вариант второй – продолжаете строить из себя крутых перцев. В этом случае мы вас жестко прессуем, получаем ответы и валим без вариантов.

– Послушайте, мужики, мы уже все рассказали, – сказал Николай.

– Конченым идиотам эту историю будешь втирать.

Денисов усмехнулся.

– Даже если рассказать, что мы там делали на самом деле, вам это никак не проверить. Я могу придумать что угодно. Это вы как-то не учли. И кто из нас конченый идиот?

«Пофигист» усмехнулся, лениво бросил через плечо лысому азиату:

– Тэйк, начинай, – скомандовал «пофигист» и встал напротив меня. Сказал мне:

– А ты без фокусов. Дернешься – завалю.

Азиат пошел на Денисова, перехватывая поудобнее кусок арматуры. Эфэсбэшник встал боком, собираясь хоть как-то защититься. Я попробовал активировать телекинез, чтобы отправить Тэйка в стену. С первой попытки не вышло. А вот со второй… произошло нечто странное. Периферия зрения окрасилась в бледный голубой свет вместо привычной мрачной синевы. И на этом все. Третья попытка активировать способность ничего не дала, как и четвертая. Тем временем Тэйк нанес удар, Денисов умудрился увернуться. Но азиат молниеносно перекинул арматуру в другую руку и ударил эфэсбэшника куда-то в живот. Денисов пропустил атаку и вскрикнул от боли, согнулся пополам, отшатываясь в сторону.

– Что у тебя с глазами? Почему они голубым светились? – вдруг спросил у меня «пофигист», вытаращив на меня глаза. – Ты из этих, что ль?

В ответ я лишь смотрел на него молча, сам ничего не понимая. Он быстрым движением достал из-за спины шокер-пистолет, нацелил на меня, тот выплюнул пружину, которая дотянулась до моей шеи, и тело пронзила нестерпимая боль. Я даже не успел закричать, только рот раскрыл, как меня просто-напросто вырубило.

***

Тело дернулось от нервного импульса, и я очнулся. Находился в той же комнатушке на холодном бетонном полу. Денисова нигде не было, руки по-прежнему связаны. Поднявшись на ноги, огляделся. Вот здесь меня вырубили, а вон там стоял Николай. На полу ни следа крови, что слегка успокаивало. Но это ни о чем не говорит… Походив по своей «камере», я пытался хоть как-то размять связанные запястья. Их я совсем не чувствовал. Толкнул ногой дверь, допуская, что она могла быть не заперта. Как и ожидалось, такого подарка мне никто не оставил. Затем сел на пол и прислонился спиной к холодной стене. Не знаю, сколько я так просидел, но в какой-то момент за дверью послышались шаги, затем открылся замок и на пороге появился «пофигист»:

– Есть разговор. – Пистолет в его руке приподнялся, целясь прямо в меня. – Давай тут без своих фокусов. Поверь, выстрелить напоследок я успею.

– Где мой друг? – спросил я.

– На выход!

Не став задавать лишних вопросов, я сделал, как он сказал и мы пошли по коридору. «Пофигист» шагал сзади, и пистолет его ни на миг не опускался.

– Значит, ты у нас типа из особых? – спросил он вдруг.

– А ты у нас типа из ЧВК?

– Тут все из ЧВК, кроме ботаников. Кто ты? Что умеешь?

– Хочешь это проверить на себе?

Мне в затылок прилетел удар пистолетом. Было больно.

– Не дерзи мне! – прикрикнул на меня «пофигист».

– Куда идем? – спросил я после недолгого молчания.

– Скоро узнаешь.

– Откуда мне знать, что ты ведешь меня не на задний двор, чтобы расстрелять?

«Пофигист» усмехнулся:

– Ниоткуда.

Мы поднялись по лестнице, и вышли в коридор. Этот смотрелся куда лучше: никаких труб и проводов вдоль стен, а обои, на полу – офисная плитка. Хорошее освещение. Поворот за угол, первая дверь справа – нам туда. «Пофигист» открыл ее и грубо пихнул меня внутрь. Я попал в просторный кабинет. За большим столом развалился в офисном кресле Гарик. Я тут же сжал кулаки. По другую сторону стола – Денисов, на офисном стуле. «Пофигист» закрыл за собой дверь и встал за моей спиной. Кочетков поправил прямоугольные очки на переносице и посмотрел на моего конвоира.

– Развяжи его.

«Пофигист» щелкнул раскладным ножом и освободил мне руки. Я потер затекшие запястья. Очкарик указал на стул рядом с Николаем.

– Садись, – скомандовал мне.

Когда я сел, переглянулся с Денисовым. Его руки тоже были свободны, лицо без ран. Что ж, уже что-то…

– Свободен, – очкарик кивнул «пофигисту».

– Вы уверены? Может, мне тут постоять? А то у нас тут «особенный».

– Сам с ним справлюсь.

Не медля ни мгновения, мой конвоир ушел, закрыв за собой дверь. Гарик посмотрел на меня оценивающе, сверля меня своими оранжевыми глазами, словно прикидывая, с какой стороны лучше подойти к добыче. Я тоже к нему присмотрелся. Одет он был в черную футболку с изображением Илона Маска, поверх нараспашку бордовая худи, джинсы и кроссовки завершали его образ, словно сошедший с какой-то мрачной обложки. В одной руке держал апельсин, в другой – нож, блестящий и острый.

Вот он, сука! Передо мной собственной персоной!

– Есть разговор, – сказал он, медленно и методично срезая кожуру с апельсина, словно это был ритуал, который ему предстояло выполнить.

– А ты кто такой? – спросил я, не собираясь признаться, что я его узнал.

– Кочетков моя фамилия. Думаю, она тебе известна, – не отрывая взгляд от апельсина, он продолжил. – Вы совершили незаконное проникновение в жилье. Это статья УК РФ. К сожалению, не особо суровая, но статья.

Денисов посмотрел на меня и проговорил:

– Они нас похитили и незаконно лишили свободы. Это тоже статья. Им впаяют несколько лет, а НИИ будут ждать проверки.

Гарик зловеще улыбнулся, закинув в рот дольку апельсина:

– Я могу заявить, что в квартире пропала дорогая вещь. Тогда ваше наказание будет куда суровее, – сказал Кочетков, прожевывая. – Но даже в таком случае дело вряд ли дойдет до суда. Полиция вас прикроет. Мы решили разрулить ситуацию так: я забываю, что вы были в моей квартире, и отпускаю вас, а вы, в свою очередь, забываете, что мы вас сюда привезли. Как говорят в суде, дело закрыто за примирением сторон.

– Совершили похищение группой лиц по предварительному сговору, – поправил его Денисов.

– Если хотите, называйте это недоразумение именно так, – пожал плечами Кочетков, а потом посмотрел на меня своими кислотно-оранжевыми глазам. – Но тебя мы позвали сюда не для того, чтобы все это обсудить.

– А я думал, позвали, чтобы такси вызвать. Адрес уточнить.

– Мне доложили, что ты что-то умеешь. Не хочешь рассказать, что ты умеешь и где научился?

– Нет.

– Очень жаль, – вздохнул Гарик. Он отложил апельсин и нож на стол, убрал ноги на пол и достал из ящика фотографию, протянул мне.

Это была старая квадратная фотография, сделанная, судя по всему, в начале девяностых. Общее фото школьников с учителем на фоне фотообоев с изображением леса. Детям около семи. В центре – учитель, и им был… профессор Писарский! На фото он в строгом деловом костюме. Блин, да это же не школа, это интернат! Я сразу узнал себя на снимке. Третий слева, с футбольным мячом в руке. Я нахмурился, пытаясь вспомнить тот момент. В памяти никаких записей. Подняв взгляд на Кочеткова, спросил:

– Зачем ты мне это показываешь?

– Ты нашел там себя?

– Нет. Я не знаю, что это за фотография, – соврал я.

– Это интернат для особо одаренных детей. Научно-исследовательский институт прикладной гуманологии. Находится в Санкт-Петербурге. Это название тебе ничего не говорит?

Я снова посмотрел на фото. Нашел там Кочеткова. Найти его было нетрудно. Он был мальчик с оранжевыми глазами, хулиганским лицом и пистолетиком в руке, стоял рядом с Писарским.

Я передал фото Денисову, отвечая на вопрос:

– Ни о чем не говорит.

– А я вспомнил, откуда знаю твое лицо. Ты ведь тоже там был. Ты был самым младшим, поэтому сверстники тебя время от времени… чмы… обижали. Писарский за тебя заступался. Мы тебе даже клички дали – «Пипирка» и «Пустышка». Сегодня вас не убили только потому, что я тебя узнал. Такие, как мы с тобой, – братья и уникальные люди. Мы семья. Из тех пятнадцати детей, что на фото, мало кто остался в живых. А ты, вот смотрю, не только не умер, а в жизни чего-то добился. В ФСБ работаешь.

Во как заговорил, гад! Интересно, что случилось с остальными? Любопытство меня разрывало изнутри. Кочетков, как будто специально, молчал, ожидая, что я задам вопрос. Я не сдержался и спросил:

– Что с ними стало?

– Ну… по-разному у всех. Кого-то здоровье подвело, ведь эксперименты, которым они подвергались в интернате, не способствовали улучшению здоровья. Кто-то просто исчез без следа. Но большинство умерли из-за болезней: слабый иммунитет, отказ органов и все такое… Я тут навел кое-какие справки и узнал, что в живых осталось шесть человек. И вот сегодня мы с тобой встретились. Занимательно, ведь так? Ну, так что, узнал себя на фотке?

– Нет, меня там нет. Я никогда не был в интернате, – ответил я.

Николай вернул снимок на стол и поднял взгляд на Гарика:

– Хочешь сказать, у тебя есть особенные способности? И какие же интересно?

Кочетков загадочно промолчал. Сгреб фотографию со стола и кинул в стол. Потом нажал кнопку на интеркоме и дал команду зайти. Один момент и «пофигист» вошел в кабинет.

– Сопроводи их на проходную. Наш конфликт исчерпан, – и бросив взгляд на Денисова, спросил:

– Ведь так?

– Так, – кивнул Николай.

Пофигист вывел нас на улицу, там был день, как всегда, пасмурный и дождливый. Подошли еще несколько человек, подъехал фургон. Нам надели мешки на головы, затолкали в машину и повезли в неизвестность. Долго мы не ехали – не больше пяти минут. Нас выволокли наружу и заставили встать на колени. Когда с меня стянули мешок, я огляделся. Вокруг нас раскинулась небольшая поляна, окруженная северным лесом. Под коленями влажный мох, над головой нависали свинцовые тучи, моросил холодный дождь. «Пофигист» достал пистолет. Я кинул взгляд на остальных бойцов ЧВК. Четверо, все вооружены, все экипированы. Похоже, наши проблемы только начинались.

– Особый, даже не думай! Всех не успеешь положить, – сказал «пофигист».

– Мы с Кочетковым уладили наш конфликт, – произнес Денисов. – Ты слышал, что он тебе сказал? Нас отпустить. Нарушишь приказ?

– Нет. Официально все считают, что я вас отпустил. А почему вы оказались тут с простреленными головами, пусть менты разбираются.

– Зачем тебе это? – спросил я, чувствуя, как холодный пот стекает по спине.

– А рожи мне ваши не нравятся, – ответил «пофигист». Затем поднял на Николая пистолет и замер в такой позе, будто смакуя момент. Я заметил, что Николай закрыл глаза и стал ждать выстрела. Меня на прицеле держали сразу трое бойцов, и я понимал, почему ко мне такое особое отношение. Смешно было то, что я был совсем не тот, кем они меня считали. По крайней мере, в данный момент я был совершенно обычный человек без каких-либо сверхспособностей. Несколько секунд ничего не происходило, от ужаса у меня даже онемели ноги. Я подумал: «Неужели это наш конец? Вот здесь в северном лесу под хмурым небом? В сырости и холоде? Столько всего пережили в Геленджике, и вот так просто и глупо погибнуть! У судьбы есть чувство юмора, ёшкин крот!»

В густой тишине раздался щелчком предохранителя, и я увидел, как «пофигист» усмехнулся, а затем опустил пистолет:

– Еще раз сунетесь в квартиру шефа или я увижу вас возле НИИ – хана вам! Базар будет другой! – Он бросил перед нами наши телефоны. Затем сел со своими людьми в фургон, и они уехали прочь. Я и Денисов постояли на коленях какое-то время и поднялись на ноги.

– Сначала нас чуть не шлепнули в доме Гора, теперь – здесь. Кучно пошло. За две недели многовато, – проговорил я, отряхивая штаны от прилипших кусочков мха. – Тебе так не кажется?

– Привыкай к издержкам профессии, – едва слышно проговорил Николай, недобро смотря вслед фургону. Эфэсбэшник был немного побледневший.

– Что теперь?

– Машину забрать надо. Потом будем думать, что делать, – сказал Денисов. Затем он взял с земли свой телефон и включил его. – Странно... нас никто не искал. Даже Чижов не звонил. Может, занят был…

Я тоже поднял свой телефон. Включил, ни одного пропущенного. Эфэсбэшник убрал мобильник в карман и спросил:

– Ты помнишь Кочеткова в интернате?

Я покопался в памяти. И вспомнил еще кое-что помимо тех снов о Гарике. Этот гад был моим персональным кошмаром. Со своими дружками он всегда находил способ обидеть. Игрушки отбирали, мой любимый футбольный мяч прокололи, а потом на смех поднимали, крича «пипирка»! Все потому, что у меня не проявилась сверхспособность, как у других. Был я белой вороной, а в таком возрасте это недопустимо. «Пустышка» – так они меня называли. Когда загоняли меня в угол, плевали, как дикари, каждый раз попадали и улюлюкали одобрительно. А если пытался сбежать, получал подзатыльники и поджопники – до синяков.

Запомнилось, как персонал интерната ходил вокруг Гарика с каким-то прибором размером с кирпич. Подносили к нему, и тот начинал скворчать. Сотрудники делали пометки в своих документах, переглядывались.

– Кажется, это был счетчик Гейгера, – пробормотал я, словно заново проживая тот ужас. – Им мерили радиацию в теле Кочеткова.

– Ты уверен? – спросил Николай, стерев каплю с брови.

– Прибор трещал. Какие еще могут быть варианты?

Денисов вдруг стал серьезней некуда:

– Хорошо. У меня есть на Кочеткова досье.

– И ты молчал?

– Молчал не без причин. Сначала ты должен был вспомнить Кочеткова. Сейчас ты готов. Помнишь, я тебе говорил про спецзадание?

– Помню. В Геленджике говорил.

– Да. Для него настало время. Задание связано с Кочетковым. И тебе предстоит его успешно выполнить, вопрос национальной безопасности, – ни много ни мало заявил Денисов.

– Что я должен делать?

– Позже объясню, – загадочно ответил Николай и направился в город.