Текст книги "Криминальные повести"

Автор книги: Александр Серый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

– Ты думаешь, Саржин имел в виду не это Беседино, а какое-то другое? – быстро переспросил Игорь, начиная понимать друга.

Вместо ответа Широков посмотрел на Игоря и серьезно спросил:

– Ты помнишь, весной Славка Белозеров собирался покупать дом где-нибудь в деревне?

– Помню… – не очень уверенно подтвердил Свешников.

– Помнишь, он брал отгул и ездил смотреть перед майскими праздниками? Рассказывал потом, что место там красивое, речушка есть, но дом уж слишком трухлявый.

– Вроде, было такое…

– Помнишь, как деревня та называлась?

Игорь молча смотрел на друга, хлопая глазами: он вспомнил название.

– Да-да, Беседино она называется!– воскликнул Широков.

В комнате установилась тишина, даже голоса прохожих с улиц доносились будто бы приглушеннее.

Бережнов очнулся первым. Он схватил трубку телефона и приказал дежурному «лететь» в библиотеку за атласом (благо, библиотека находилась рядом с милицией).

Никифоров хмыкнул и потер руки.

– Далеко это Беседино от вашего города?

– Точно не знаю, но, вероятно, не далеко, иначе бы Славка не присмотрел там дачу, – ответил Станислав.

– А что? Вполне возможно, что Монина и Сомов сделали из верной предпосылки ошибочный вывод. Оба они вряд ли хорошо знают наши окрестности. Зато Курскую область, где Монина родилась, – значительно лучше. И, узнав от Рубцова название «Беседино», сразу подумали о том, что им знакомо, – оживленно прокомментировал Свешников.

– Да и сама история началась здесь, в области. Саржин отсюда родом, – Никифоров хлопнул в ладоши и по-детски обрадовался: – Вот так шутку судьба с ними сыграла! Сколько всего наворочать – и на тебе!

Коллеги продолжали обсуждать ситуацию, когда вошел дежурный и подал начальнику толстый фолиант. Майор поблагодарил офицера, но тот не спешил уходить.

– У тебя что-то еще, Савченко?

– Не знаю, важно ли это, товарищ майор… – сказал Савченко с явно выраженным украинским акцентом.

– Давай-давай, не тяни!

– Я когда книгу брал, библиотекарша удивилась, что это, вдруг, всем атласы понадобились, Их ведь никто по нескольку лет не спрашивал…

– Ну и что?

– Вот и я спросил: «Ну, и что?» А она объяснила, что вчера утром заходили двое приезжих – мужчина и женщина – тоже атлас спрашивали и минут двадцать его рассматривали…

– Да? – удивился Бережнов.

Тем временем Станислав забрал у майора атлас, пробежал глазами по оглавлению и открыл книгу в нужном месте. Страницы с искомым номером не было… Вместо нее торчал обрывок. Широков развернул атлас и красноречиво продемонстировал находку товарищам, констатируя:

– Не одни мы такие умные, оказывается…

Никифоров вскочил, подхватил дежурного под руку и коротко бросил:

– Мы – в библиотеку! А вы тут пока соображайте…

Свешников подсел к другу, и они вместе начали перелистывать соседние страницы. На одной из них быстро обнаружил кусок своей области с кружком родного города. Чуть в стороне, в направлении областного центра, отыскалась и точка с надпсью «Беседино». Если верить карте, расстояние до нее составляло километров сорок, а рядом с деревней тонкой ниточкой река.

– Тебе не кажется, что мы – на верном пути? – радостно воскликнул Свешников.

– К сожалению, не только мы, – трезво оценил ситуацию Широков.

И предложил Бережнову дать отбой по розыску.

Еще через пятнадцать минут вернулся Никифоров. Он сообщил, что библиотекарь уверенно опознала на фото обоих разыскиваемых. По ее словам, те зашли к ней вчера утром в девять часов сразу после открытия. Пробыли минут пятнадцать – двадцать. Что интересно, Мониной якобы стало плохо, и библиотекарю пришлось уходить внутрь хранилища за лекарством. В ее отсутствие, видимо, и выдрали лист.

– Следовательно, уехали «наши друзья» не в 7 утра – сразу после ухода от Ульяны, – а не раньше половины одиннадцатого, – задумчиво произнес Станислав. – В Курске могли быть после полудня. Предположим, повезло: они взяли билеты на самолет и улетели в Москву. Поздно вечером могли сесть на наш поезд или выехать в областной центр электричкой. Значит, сегодня в первой половине дня они могут быть уже в Беседино… Вот черт! Неужели снова опоздали?!

– Подожди, Станислав. Сейчас – лето, на самолет не так-то просто взять билеты, да еще в день отлета. Так что более вероятен вариант с поездом. Допустим, сели они на него в 14 часов в Курске и…

– И на наш поезд уже не успели, – встрял репликой Игорь. – К тому же, не поехли бы они через «нас». Что Монина – дура: соваться в развороченное осиное гнездо? Через область гораздо безопаснее. А если так, то в областной центр они добрались глубокой ночью или рано утром, в лучшем случае…

– Все равно, при везении, они уже могли к этому времени добраться до Беседино, – упрямо заявил Широков.

Все посмотрели на стенные часы. Стрелки едва перевалились за 12 часов.

– Чего же мы ждем? Надо срочно связываться с Ерофеевым!– рассерженно крикнул Свешников.– Может быть, успеем…

Бережнов быстро связался со своей «междугородкой» и, употребляя поразительную смесь прошений, увещеваний и угроз, добился быстрой связи с Курской междугородней телефонной станцией. Здесь в дело вступил Никифоров. Валерий Анатольевич пригласил к телефону свою знакомую – старшего диспетчера, к счастью, оказавшуюся на смене. Она пообещала сделать все возможное.

К радости всех, минут через десять напряженного ожидания телефон взорвался частыми длинными гудками. Широков перехватил протянутую Бережновым трубку и притиснул ее к уху. Женский голос спросил номер. После треска и шорохов возникли довольно четкие гудки, а вслед за третьим из них – на удивление ясный голос подполковника. Стараясь сдерживать волнение, Широков доложил последние новости, но в заключительной фразе все же почти сорвался на крик.

– Вы меня поняли, Петр Сергеевич? Монина и Сомов выехали вчера после обеда из Курска. Надо перехватывать их в Беседино. Деньги там. Возможно, – в районе кладбища и речки!

– Понял, – заверил Ерофеев. – Это Гвоздкова и Бубенцов теперь такие фамилии носят?

– Да! У них и паспорта на эти фамилии! Курские паспорта! Не теряйте ни минуты!

Ерофеев заверил, что все понял, и напоследок распорядился держать связь через начальника Курского уголовного розыска.

Широков в изнеможении откинулся на спинку стула и вытер рукавом вспотевший лоб. Он не сомневался, что дома примут все возможные меры, но…

– А ты молодец, Станислав, ловко сообразил про Беседино-двойник! – искренне похвалил Никифоров.

– Это мой друг! – гордо заметил Свешников и взъерошил Широкову волосы.

Все заулыбались.

– Да ну вас!– отмахнулся Станислав, но похвала была приятна. – Ты бы своему начальнику позвонил, Валера.

Никифоров встрепенулся и пошел в «дежурку».

– Ну так, – взял инициативу в свои руки после его возвращения Бережнов. – Вы, как я понимаю, сегодня еще не завтракали, а уже обедать пора. Приглашаю ко мне отобедать!

– А это удобно? – спросил Игорь, хотя, по мнению Станислава, ему бы можно было подобные вопросы и не задавать.

– Конечно! – заверил майор.

– Хорошо, только ради Игоря, – согласился Станислав. – А потом – сразу в Курск.

По дороге к дому начальник милиции заверил, что место раскопок он все же найдет, и все материалы переправит Никифорову для передачи коллегам.

28 июля. Четверг. После 17 часов.

В областном управлении Широков со Свешниковым появились в пять часов, наскоро приведя в порядок свой внешний вид в гостиничном номере. На это время была назначена «встреча в верхах», как выразился Никифоров, куда руководство управления пригласило обоих друзей.

Оказалось, что не только майор питал недоверие к трактовке событий тринадцатилетней давности. Но до последнего времени поводов возвращаться к ним не было, да и многие участники до сих пор занимали достаточно влиятельные посты и отнюдь не горели желанием ворошить былое.

И только события последних дней позволили несмирившимся реализовать свои чаяния, опираясь на новые факты, которые, хочет кто-то этого или не хочет, «прикрыть» уже не было возможности. К числу первых, сохранивших в глубине души желание дойти до истины, относился заместитель начальника управления по оперативной работе полковник Топорков, занявший свой пост сравнительно недавно и имевший за плечами без малого четверть века розыскной работы. Когда-то и он имел непосредственное отношение к «инкассаторскому делу», но тогдашнее служебное положение не давало ему возможности отстаивать свою точку зрения. Узнав вчера от начальства Никифорова первые результаты совместных действий с приехавшими коллегами, Топорков снова воодушевился и сделал все от него зависящее, чтобы возобновить давно сданные в архив дела. Сегодня утром под его крылом сформировалась внушительная по составу и представительству следственно-оперативная группа, сразу активно принявшаяся за работу.

Именно на короткое совещание этой группы и привел товарищей Никифоров. Тут Широкову пришлось обстоятельно поведать обо всех фактах, установленных как дома, так и здесь, в Курске. Станиславу понравилось, что местные товарищи серьезно и профессионально подошли к делу, и уже активно действуют не только по проложенным приехавшими дорожкам, но и углубляют русло поиска новых фактов и доказательств. Но больше всего порадовало отсутствие даже намека на «дележ шкуры неубитого медведя», как это еще часто случается в милиции. Никто не заводил разговора о том, где должно будет впоследствии сосредоточено расследование – ведь преступления совершились на двух разных территориях. И это тем более удивительно, что и в одном городе соседние райотделы нередко вели тяжбы друг с другом из-за определения подследственности по тем преступлениям, которые совершались на границах районов. Общеизвестным анекдотом стала история, где прибывшая на место происшествия опергруппа обнаруживает труп, ноги которого лежат на территории одного района, а голова – другого; она быстренько перепихивает труп соседям, надеясь избавить свой отдел от хлопот. Так было в прошлом, но и теперь еще случалось.

Слушая короткие доклады руководителей направлений работы, Широков несколько раз ловил себя на мысли, что нет сообщений от Ерофеева, и тревожно переглядывался со Свешниковым.

Наконец все нюансы полностью были обсуждены, и Топорков распустил подчиненных. Вдруг через толпящихся у выхода из кабинета пробрался помощник оперативного дежурного по управлению и громко выкрикнул имя Широкова. Станислав подошел и взял у офицера листок стандартной бумаги.

Незнакомая рука довольно разборчиво набросала на листке несколько фраз, под которыми красовалась фамилия шефа. Прочитав сообщение, Широков опустошенно опустился на стул и закрыл глаза. В висках неистово стучали десятки молоточков, по телу разлилась предательская слабость.

Присутствующие, не успевшие еще выйти, с любопытством смотрели на Станислава.

– Все! – едва слышно сорвалось с его губ.

Игорь тут же подскочил к другу, вырвал бумажку из рук и достаточно громко скороговоркой прочитал:

– Монина и Сомов задержаны с деньгами. Все в порядке. Подробности при встрече. Спасибо. Ерофеев.

Кабинет наполнился возбужденным гулом: кто-то жал Широкову руку, кто-то поздравлял, а потом все стихло – комната опустела. Игорь присел рядом и обнял друга за плечи, что-то нашептывая на ухо. Но Станислав все так же сидел с закрытыми глазами. Понимая его состояние, Топорков отвернулся к окну, не считая нужным что-либо говорить.

29 июля. Пятница. После 8 часов.

Струи дождя нещадно хлестали по стеклам продирающегося сквозь непогоду автобуса. Станиславу они казались ручьями пота, заливающими многочисленные глаза усталой машины. Едва проникающий в салон тусклый свет серого дня как нельзя лучше способствовал сонной дреме. Судя по часам, до дома оставалось минут пятнадцать езды. Покосившись на сладко посапывающего рядом Свешникова, Широков вновь прикрыл глаза. Голова отяжелела, веки пощипывало, но сон пропал. «Странно, еще вчера вечером ходил по чужому городу за тысячу километров отсюда, а через полчаса открою дверь своей квартиры… Спасибо Никифорову: сумел-таки впихнуть нас в последний самолет… Ночью дремали в поезде дальнего следования, потом сели в первый рейсовый автобус из областного центра… Две ночи почти без сна… Устал, определенно устал…» Широков улыбнулся, предвкушая горячий душ и крепкий кофе.

Тем временем автобус уже въехал в город и шелестел колесами по мокрому асфальту нового микрорайона. Прохожие опасливо отскакивали от края тротуара, спасая обувь, брюки и платья от грязных брызг. Притормозив у светофора, машина плавно повернула направо и остановилась под козырьком автовокзала.

Станислав растолкал недовольно брыкающегося Игоря и пробрался к выходу. Минут пять они прятались под свешниковским зонтиком, ожидая троллейбус, уговорившись подойти в управление к одиннадцати.

Помывшись и позавтракав «демократичной» яичницей, Станислав устроился с чашкой кофе на софе, поставив рядом телефонный аппарат. Сначала он позвонил Ерофееву, но того на месте не оказалось. Пришлось передать через дежурного, что «путешественники» благополучно прибыли и явятся пред светлые очи начальства часам к одиннадцати. Следующий звонок также оказался неудачным: Наташин телефон в прокуратуре не отвечал. Широков попробовал поискать девушку по нескольким телефонам управления, но и здесь ничего не добился. Оставив попытки установить связь с внешним миром, он растянулся с газетой, решив ознакомиться с последними местными новостями. Но и это заняло пятнадцать минут. Тогда Широков не выдержал и начал собираться на работу, хотя до одиннадцати оставалось добрых три четверти часа. Надев любимый серый костюм и темно-синюю рубашку с пепельного цвета галстуком, он прихватил зонтик и вышел на улицу.

Встреченные в вестибюле и на лестнице управления коллеги жали руку и обыденно кивали, будто только вчера, как обычно, виделись на работе. Это задело Станислава. Время, проведенное в Курске, вместило в себя столько, что казалось не какой-то парой дней, а неделей – не меньше. Он испытывал «комплекс туриста», вернувшегося из длительного путешествия и будто заново узнающего сто лет знакомые картины родного города. Поэтому, войдя в кабинет, Широков потрогал сейф, открыл шкаф, посидел за столом и с удивлением обнаружил, что в его отсутствие ничего не изменилось. На столешнице даже не было пыли. Озадаченно почесав затылок, Станислав отправился к шефу, решив не ждать Игоря. Перед этим он спустился на второй этаж, надеясь увидеть Наташу. Но дверь выделенного ей кабинета осталась запертой.

Стукнув для приличия по табличке «Начальник уголовного розыска», Широков распахнул дверь, рявкнул традиционное «Разрешите?» и остался стоять с открытым ртом: в пустом кабинете за столом шефа сидела Наташа. По инерции захлопнув дверь, Широков очутился в нежных объятиях, растерянно глядя в любимое лицо.

– Здравствуй! – хрипло прошептал он, боясь пошевелиться.

Замерев, Наташа молчала. Лишь ее пальцы чуть дрожали на затылке Станислава.

Сколько бы они так простояли, сказать трудно, но дверь вновь открылась и в ее проеме застряла квадратная фигура подполковника.

– М-м-м… Кх-хе…– глубокомысленно прокомментировал Ерофеев увиденное, пятясь назад в коридор.

Наташа отскочила к столу, а Широков плюхнулся на кстати оказавшийся рядом стул. Видя, что путь все-таки свободен, подполковник шагнул в кабинет, глядя мимо Широкова, пожал тому руку и уселся на привычное место за столом. Справедливо рассудив, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, Петр Сергеевич кашлянул, приводя в порядок голос, и обратился к Станиславу:

– Как дела?

– Нормально…

– Да? А я думал – хорошо,– не отказал себе в удовольствии подколоть Ерофеев.

Широков заметил насмешливый взгляд Наташи и смутился.

Шеф сделал несколько телефонных звонков с одинаковым содержанием – «зайди» и предложил «блудному сыну» поделиться своими подвигами.

– Давайте дождемся Свешникова.

– А чего ждать? Он ведь на печке там, небось, не лежал – вместе с тобой по Курску бегал. Или как?

Один за другим подошли Мальцев и Белозеров и чинно уселись рядом с Червоненко, с любопытством поглядывая на Широкова.

– Ну, вот и компания почти вся в сборе. Давай выкладывай!

Широков уложился в полчаса и как будто ничего не упустил. В самом конце «отчета» тихонько вошел Свешников, молча кивнул собравшимся и притулился скромно в уголке, приняв приличествующий ситуации глубокомысленный вид. На вопросы, по общему мнению, не стали тратить времени, так как Широкову и Свешникову не терпелось узнать, как развивались события в их отсутствие здесь.

Станислав и раньше замечал удивительную способность Ерофеева живо излагать любую, самую сухую информацию, так что у слушателей в голове возникали поистине осязаемые образы, будто они сами находились там в гуще событий…

…Переговорив с Широковым, подполковник тотчас собрал сотрудников отдела, не успевших еще разойтись на обед. Как всегда, возникла проблема транспорта. Двух машин – отдельского «уазика» и ерофеевской «Волги» – могло не хватить. Удалось выпросить «Жигуленок» у дежурного ГАИ. Перед выездом шеф успел предупредить начальство в области, чтобы там перекрыли въезды и в город, а также поручил заместителю послать людей на блокирование окружной дороги здесь. В 13 часов кавалькада, мигая «маячками», понеслась в сторону Беседино. Поворота к деревне достигли через полчаса. Еще минут десять «пылили» по проселку, пока в глубокой лощине не показалось довольно большое село с облупившимся куполом колокольни на околице. Времени на разведку не оставалось, да и толкового плана действий, по признанию самого Ерофеева, не было из-за весьма туманного представления о вероятных шагах противника. Поэтому, не мудрствуя лукаво, машину ГАИ спрятали на пригорке в кустах – для резерва и страховки. «Уазик» поставили на левом, ближнем к дороге, краю села, а сам шеф вместе с Белозеровым и остальными сотрудниками проехали дальше к церквушке. Рядом с ней оказалось старое кладбище, за ним – поросший густой травой и кустами пологий спуск к небольшой речке, а может – большому ручью. Огибая холм с церковью, ручей образовал у его подножия почти правильную дугу. Дорога у колокольни обрывалась, переходя в тропинку, петлявшую по склону и терявшуюся в прибрежных кустах. Отогнав машину за церковь так, чтобы ее не было видно ни с дороги от центра села, ни с тропинки, Ерофеев с Белозеровым решили осмотреться. Обойдя кладбище, побродили по холму, спустились к ручью, но ничего интересного не обнаружили: свежих следов открытой земли на всем участке холма до самого ручья не просматривалось. Под предлогом поиска знакомых переговорили с возвращавшимся с берега дедом; но тот, просидев с раннего утра с удочкой, вроде бы, посторонних не заметил. Поразмыслив, но ничего не придумав лучше, шеф распорядился ждать и вести наблюдение, а потому перегруппировал наличные силы. Один из сотрудников с переносной рацией, фотоаппаратом, с телеобъективом и биноклем забрался на колокольню, рискуя сломать себе шею. Зато оттуда он мог сносно видеть всю сельскую главную улицу до самого поворота к пригорку, где пряталась машина ГАИ, и при необходимости, делать снимки происходящего. Второй сотрудник, по счастью одетый в простую рубаху и джинсы, соорудил себе некое подобие удилища и устроился на берегу ручья рядом с тропинкой. Еще двое – заняли позиции в кустах на флангах склона. И, наконец, Белозеров с напарником засели за оградой кладбища метрах в трех от тропинки. «Уазик» без опознавательных знаков милиции с водителем и одним сотрудником застыл на маленькой площади перед сельсоветом. Сам подполковник устроился в «Волге» у рации. По его замыслу «гаишники» должны были наблюдать за дорогой и сообщать по радио о появлении всех подозрительных, похожих по приметам на преступников. Далее наблюдение за прибывшими поручалось сидящим в машине у сельсовета. Те, в свою очередь, передавали объект по рации Ерофееву и наблюдателю на колокольне. Правда, шеф клял себя, что прихватили только две переносные рации (вторую дали Славе). Это затрудняло связь с «рыбаком» и ребятами на флангах. Пришлось срочно оговаривать систему визуальных сигналов с помощью белого платка наблюдателя на колокольне. Полностью закончив приготовления в 14.15, принялись ждать. Выручало и то, что прохожих в этой части села было мало. Несколько раз с пригорка поступали сигналы о появлении машин и людей, но они оказывались ложными. К 16 часам у шефа начали возникать сомнения в плодотворности предприятия. Он не исключал, что преступники все же побывали уже здесь. Это тем более беспокоило, что при таком варианте уходило драгоценное время для организации их поиска и перехвата. Не радовала и перспектива торчать до глубокой ночи, а потом как-то придумывать замену людей. Но вот в 16.10 с пригорка сообщили: к деревне движутся двое мужчин и с ними женщина. Один – мужчина пожилой, одет по-деревенски. Второй – лет сорока, высокий, худощавый в костюме из «варенки». Женщина также подходила по приметам. При себе имеют дорожную сумку. Все трое оживленно беседуют. Через десять минут с площади передали, что «троица» вошла в жилой дом, четвертый от сельсовета в сторону кладбища. Еще через полчаса мужчина в «варенке» и женщина появились на улице и не спеша двинулись к церкви. Через пару минут они уже находились в поле зрения подполковника. Монину Ерофеев сразу узнал по фотографии. Возле кладбища парочка огляделась. Заглянули оба поверх ограды – нет ли там кого. Затем обогнули кладбище и уселись на землю под оградой к ручью. Белозеров с напарником оказались в каких-нибудь трех метрах позади преступников. Монина с Сомовым достали какие-то бумажки и, заглядывая в них, осмотрели склон холма, тихо о чем-то переговариваясь. Минут через десять Сомов встал, подошел к угловому столбу кладбищенской ограды и не торопясь начал спускаться в сторону ручья. Остановился, сделал два десятка шагов перпендикулярно первоначальному направлению движения, присел, спустился еще ниже к ручью и застыл в двух метрах от большого куста. Тут он опустился на четвереньки, быстро пошарил по траве, вскочил и радостно замахал подруге, которая к тому моменту заняла позицию у крайнего столба и внимательно наблюдала за округой. Увидев знаки Сомова, Монина побежала к нему. Вместе они опять что-то рассматривали в траве, и Сомов воткнул в землю прутик. После чего, обнявшись, также медленно пошли вверх, к кладбищу, держа курс на тропинку. Получив эту информацию от наблюдателей, Ерофеев посчитал, что место найдено, но изъятие намечено перенести на более позднее время – когда стемнеет. А потому передал подчиненным команду «брать» и дал необходимые инструкции.

Когда Монина и Сомов поравнялись с колокольней, к ним со стороны сельсовета подкатил «уазик». Вышедший из машины сотрудник, широко улыбаясь и отирая потный лоб, спросил, не видели ли «товарищи» высокого мужчину с лысой головой – здешнего ветеринара. Якобы тот пошел в сторону речки. Благодушно настроенный Сомов с сожалением ответил отрицательно. Сотрудник уже был возле него и тянул сигарету, как бы прося прикурить. Сомов на минуту отпустил подругу, доставая спички из кармана брюк. В этот момент опер резко ударил его ребром ладони по горлу, оседлал упавшего, заломив тому руки за спину, и приставил к его затылку пистолет. Возле растерявшейся Мониной уже стояли выскочившие из-за ограды кладбища Белозеров с напарником, а от колокольни спешил сам Ерофеев. Белозеров защелкнул на мужчине наручники и помог посадить того в «уазик». Монина дала спокойно отвести себя к «Волге», хотя в ее сумке при досмотре обнаружили маленький серебристый «браунинг».

Затем подполковник отправил преступников на «уазике» и «Жигулях» в город, а сам остался дожидаться криминалистическую лабораторию. Из сельсовета он позвонил заместителю и попросил сообщить о завершении операции в Курск.

Там, где Сомов воткнул прутик, в присутствии понятых сделали раскоп. На глубине метра нашли небольшой чемодан – фибровый с металлическими уголками. В нем оказались деньги в банковских упаковках купюрами по 50 и 100 рублей, всего – чуть более двухсот пятидесяти тысяч. Интересно, что у задержанных при себе были паспорта на Гвоздкову и Бубенцова. Поэтому пока что их называли этими украденными именами.

Завершив рассказ, Ерофеев улыбнулся Широкову и сказал:

– Беседовать с ними мы решили после вашего со Свешниковым приезда, чтоб быть, так сказать, во всеоружии.

– Что же за карта у них была? Одна или две? – не вытерпел Игорь.

Подполковник молча открыл ящик стола и выложил потертый листок из обычной ученической тетрадки, сложенный вчетверо. Аккуратно развернув бумагу, он расправил ее на столе и пододвинул Свешникову, приглашая посмотреть. Станислав тоже подошел к столу и вместе с другом склонился над картой. То, что он увидел, не было картой в полном смысле слова. Скорее – описание, как отыскать деньги. Неровным почерком, шариковой ручкой, через клеточку автор вывел:

«У северо-западного столба забора кладбища, встать лицом к реке. Вниз – 22 шага. Потом – влево 36 шагов на 90 градусов. Там корень. Потом – вниз 12 шагов. Два метра перед кустом. Идти все время по прямым углам».

– Где же вторая часть или копия этого «произведения»? – спросил Широков.

– Не знаю. При задержанных ее не было – это точно. Ничего похожего на упоминавшийся Петренко планшет из тайника тоже нет.

Ерофеев задумчиво потер подбородок и добавил:

– Странно, что и вещей, по сути дела, у обоих с собой не было. Думаю, они оставили вещи и планшет в области. Вероятнее всего, в камере хранения на вокзале. Надо будет попросить тамошних ребят, пусть срочно проверят. Да и паспорта вторые, видимо, там.

Подполковник, не откладывая дела в долгий ящик, тут же позвонил в областное управление. Когда он закончил разговор с начальством, Игорь заявил:

– Вот и блестящий предмет, бывший в руке Рубцова тогда, у сарая, нашелся! Это же пистолетик, оказавшийся в сумке Мониной при задержании.

– Прав, – согласился Ерофеев. – Я тоже так думаю. Но важнее, что на руке Сомова был золотой перстень-печатка с изображением змеи!

Свешников обрадованно хлопнул в ладоши и воскликнул:

– Вот это да! Ну, теперь улик достаточно, чтоб взять обоих «за жабры»!

Однако шеф, похоже, не слишком разделял оптимизм Игоря. Он покачал головой.

– «Не кажи гоп!» Уверен, что разговоры предстоят непростые. И не случайно приехали оба под известными нам именами. Ну ладно, пошли обедать, а уж потом начнем, благословясь!

29 июля. Пятница. Около 14 часов.

Станислав, Игорь и Наташа наскоро поели в ближайшем кафе и вернулись в управление. По молчаливому уговору «производственных» тем старались не касаться, поэтому разговор преимущественно «вертелся» вокруг похождений друзей в Курске. Причем Свешников не преминул пожаловаться на Широкова, «с которым, как всегда, ходил голодным и утром, и днем, и вечером».

– Представляете, Наталья Николаевна, я однажды рискнул – проявил заботу, оторвав от родного желудка в пользу этого «жлоба» две котлеты, помидор и яблоко! Так он умял – не поморщился – и спасибо не изволил сказать. Вместо этого обругал меня же обжорой и лишил ужина, всучив перед сном стакан чайных обмывков! Ба-альшой паразит!

Все трое рассмеялись, а Свешников вдохновенно продолжал:

– Одно вспомнить приятно – обед у начальника бесединской милиции. Вот уж покушали! Почти как дома! А борщ…

Он сладострастно закатил глаза и плотоядно сглотнул.

– Ага! – подтвердил Широков. – Мне было стыдно, когда этот обжора похвалил борщ и напросился на вторую тарелку.

– Не напрашивался я! Просто хозяйка, как любая нормальная женщина, с удовольствием смотрела на хорошо кушающего мужчину. Почему не сделать человеку приятное?

Широков только укоризненно покачал головой и посмотрел на улыбающуюся Наташу.

– И эта туда же! – воскликнул он. – Нет, ребята, я вам не компания!

– Ханжа ты, Станислав!– нравоучительно заявил Игорь. – В жизни не так много радостей, чтобы добровольно лишать себя одной из них. И не уверяй, что общепитовский обед – мечта всей твоей жизни! Холостяк ты неухоженный!

Довольный собой, он хохотнул и многозначительно взглянул на друга. Однако ни Станислав, ни Наташа шутки не поддержали, а, наоборот, перестали улыбаться. Свешников сообразил, что сморозил не то, и деловито предложил, посмотрев на часы:

– Времени-то уж без пяти два! Пошли-ка к шефу…

После непродолжительных дебатов решили беседовать одновременно в соседних комнатах: Ерофеев и Червоненко – с Мониной, а Широков с Игорем брали на себя Сомова. Это позволяло оперативно обмениваться информацией и стыковать показания. Напоследок подполковник обратил внимание на некоторые новые сведения, способные помочь в диалоге.

Широков выбрал ту же комнату в ИВС, где раньше допрашивал Петренко. Когда конвойный ввел Сомова, Станислав с интересом оглядел человека, о котором столько раз слышал последние дни, а видел… Видел мельком только однажды. Да, ошибки не было – с этим мужчиной они столкнулись на улице 22 июля. Вероятно, Сомов тоже что-то припомнил. В его глазах отразилось удивление, и он прищурился, как бывает, когда человек напрягает память.

– Вы не ошиблись, – усмехнулся Станислав, – это я налетел на вас как-то утром неделю назад. Бубенцов Юрий Сергеевич, если не ошибаюсь?

– Да, – не моргнув глазом, подтвердил Сомов.

– Так получится у нас разговор?

В ответ последовала та же ухмылка и пожатие плечами.

– Спрашивайте…

– Хорошо. Зачем вы приехали в Беседино?

– Отдохнуть. Воздухом подышать.

– Да? И поохотиться? – Широков сделал выразительный жест, согнув указательный палец.

– «Пушку» имеете в виду? Это так – баловства ради. Времена нынче неспокойные. За незаконное хранение и ношение оружия готов ответить! – бодро заверил «Бубенцов».

– Смотрите, какой герой! – вставил реплику Свешников. – Что за бумажка была у вас в кармане?

– Какая бумажка?

– Та, где описано место хранения клада или еще чего-то подобного. Как в книжках про пиратов.«Остров сокровищ» читали?

– Читал, конечно. А бумажку подобрал у дома, где мы с Ритой остановиться хотели. Меня самого содержание заинтриговало: вдруг, и правда – клад!

– Вы всегда мусор подбираете? – съязвил Игорь.

– Не всегда -только по четвергам! – нахально парировал «Бубенцов».

«Издевается, – решил Станислав. А, может, нас прощупывает. Ну, что ж, раскроемся немного…» Вслух же сказал:

– Деньги-то мы нашли, Юрий Сергеевич! Именно там, куда вы прутик воткнули – в точном соответствии с написанным на бумажке.

«Бубенцов» достойно встретил удар, только зрачки глаз едва заметно сузились.

– Да ну? – почти искренне удивился он.

– Не верите? Тогда сами посмотрите.

Широков выложил на стол десяток фотографий, сделанных при раскопке и вскрытии чемодана с деньгами, внимательно наблюдая за Сомовым. Тот сперва только скосил глаза, но любопытство победило. Он протянул руку и взял пару карточек. Потом молча вернул их на место.