Текст книги "Криминальные повести"

Автор книги: Александр Серый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

– Но в гостинице нужны паспорта, а это…

– Вот именно – паспорта, – перебил Широков. – А ведь у них есть прежние паспорта – настоящие, родные паспорта на имя Мониной и Сомова!

– Ты хочешь сказать?…

– Да, да и да! Они же считают, что концы здешней истории надежно упрятаны, и, если мы до них доберемся, то не скоро. А когда доберемся, – их уже и след простыл! Нам же чертовски повезло, что я невольно предстал перед Пановым корреспондентом. Иначе неизвестно, как бы пошел разговор с ним вообще. Возникла бы ситуация, при которой я бы захотел посмотреть фото его дочери? По крайней мере, заранее у меня мысли такой не было.

Широков возбужденно заходил по узкому межкроватному проходу, машинально допив остатки свешниковского чая.

– А считать, что Бубенцов – не Бубенцов, и вовсе оснований не было. Пусть милиция ищет Гвоздкову и Бубенцова, а Монина с Сомовым пока спокойно обтяпают свои делишки!

– Но ведь Сомов во всесоюзном розыске?

– Ха! Через три года про объявление во всесоюзный розыск помнит только опер, ведущий дело. Тебе ли это не знать?

– А прописка?… У них же в тех паспортах курская прописка. Как это воспримется в гостинице?

– Очень просто! Ремонт квартиры, поругалась с мамой, с мужем!

Свешников тоже вскочил и в волнении начал зачем-то натягивать брюки.

– Сейчас прикинем, – пообещал он, доставая из пиджака ручку и блокнот. – Так. Монина и Сомов уехали от нас вечером 22 июля. В 11 часов они бросают машину в районе Тулы. Думают, до Курска они добрались ночью или утром 24-го. Значит…

– Значит, надо проверить все гостиницы, не останавливались ли в них Монина и Сомов, начиная с вечера 23 июля, – докончил Станислав.

Игорь накинул рубашку, пригладил ладонью волосы и направился к двери.

– Идея, конечно, бредовая, но в этом что-то есть! – заметил он. – Пойду возьму у дежурной городской телефонный справочник. Как я понимаю, ты не собираешься откладывать проверку до утра?

– Вот именно! – поддакнул Станислав. – Время – деньги, почти в прямом смысле слова.

Свешников вернулся через пару минут, неся в руках потрепанную книжку.

– Держи, – проворчал он. – Пришлось будить дежурную и выслушивать массу «приятных» эпитетов в адрес полуночника, мешающего заслуженному отдыху уставшего за день работника гостиницы.

Широков в ответ только ухмыльнулся и забрался с телефонным аппаратом на кровать. Затем быстро нашел список гостиниц.

Надо сказать, что поднимавшие трубку лишь после изрядной очереди гудков дежурные администраторы явно не были обрадованы ночными звонками. Хотя в каждом случае, представившись, Станислав рассыпался кучей извинений и прямо-таки молил о помощи в очень срочном деле. Отдельные смягчались, тронутые надеждами, которые возлагает на них уголовный розыск в расследовании жуткого преступления. Подавляющее же большинство лишь скрепя сердце выполняло требуемое, всей интонацией высказывая свое отношение к «возмутителям» спокойствия. Были случаи, что трубки попросту бросали, и Широкову приходилось через некоторое время дозваниваться повторно: кого-то увещевать, кому-то прямо угрожать карами земными, чтобы заполучить-таки желаемые сведения.

Свешников все это время сидел напротив, ободряя друга то словом, то взглядом, периодически со смешками выслушивая забористые тирады, которые Станислав отпускал в адрес работников отечественного сервиса при зажатом ладонью микрофоне – по понятным причинам очно он этого сделать не мог.

Список гостиниц таял, ничего интересного не появлялось, Станислав все больше нервничал, да и Свешников тоже. «Литературные» экскурсы Широкова становились все более сочными и цветистыми.

Завершив безрезультатный разговор с последней из числящихся в справочнике гостиниц, Широков в досаде бросил аппарат на тумбочку так, что тот, бедный, жалобно пискнул. Игорь выразительно постучал ногтем по часам и предложил все же поспать, так как шел третий час ночи. Однако, Широков соскочил с кровати и начал одеваться.

– Ты куда, рехнулся, что ли? – удивился Игорь.

– Мы ведь в свою гостиницу не звонили! Пойду к администратору.

– Ты что, думаешь Монина настолько обнаглела, что поселилась напротив управления милиции?

– Обнаглела – не обнаглела, а проверю – все равно сон прошел.

Игорь только скептически пожал плечами и повертел у виска указательным пальцем.

В вестибюле гостиницы свет не горел. Только над стойкой администратора светилась одинокая лампочка. За стойкой, естественно, никого не было. Широков громко покашлял и постучал костяшками пальцев по стеклу загородки. За дверью, ведущей внутрь служебного помещения, послышалась возня. Потом щелкнул замок, и появилась женщина средних лет в помятом фирменном костюме гостиницы. Щурясь от света, она пыталась разглядеть непрошенного гостя и одновременно приводила в порядок сбившуюся прическу.

Станислав извинился, предъявил удостоверение и любезно объяснил суть задачи.

Женщина осуждающе на него посмотрела и спросила:

– Неужели с этим нельзя подождать до утра?

– Нельзя! – твердо ответил Широков.

Укоризненно качая головой, администратор просмотрела списки проживающих, в которых названных Широкову лиц не оказалось.

– А среди бывших смотрите сами!

Она откинула крышку стойки, приглашая Широкова пройти внутрь.

Затем достала из стоящей у стены тумбочки несколько фанерных ящиков с анкетами и поставила на свободный стол.

– Располагайтесь, – не слишком любезно предложила она.

– Здесь – по алфавиту? – на всякий случай уточнил Широков, хотя в ящиках отчетливо виднелись бирки с буквами.

– Вы что, не видите? – парировала женщина.

Буквально через пару минут Станислав торжествующе держал в руках две анкеты на фамилии Мониной и Сомова. Если верить пометкам, поселены они были в разных номерах на третьем этаже 23 июля в 23 часа, а выбыли 24 числа в 12 часов. Широков ощутил, как сразу к нему вернулось спокойствие, исчезла так мучившая неопределенность. Передав администратору анкеты, он спросил:

– Это одноместные номера?

– Нет, двухместные.

– А кто там сейчас живет?

– Минуточку…– администратор вновь заглянула в списки проживающих. Оказалось, что в номере Сомова с 26 июля живут муж с женой, а в номере Мониной – две женщины, причем одна из них – с 20 июля, то есть одно время она была соседкой Мониной.

«Решетова Татьяна Ильинична, 1959 года рождения, постоянное место жительства – город Ленинград», – прочитал про себя Широков.

– А я вспомнила эту пару, – вдруг заявила администратор.

– Да? – удивился Станислав.

– Да, помню… Женщина – приятная блондинка, миниатюрная такая, следящая за собой. Мужчина – высокого роста, худощавый. Глаза у него беспокойные, так ведь?

– Так… – с интересом подтвердил Широков. – Вас как зовут?

– Нелли Павловна…

– Нелли Павловна, ради Бога! Постарайтесь припомнить мельчайшие детали поведения, разговоров этих людей. Это – очень опасные преступники!

Проникнувшись важностью дела, женщина прикрыла ладонью глаза. Потом скрестила руки на груди и, глядя перед собой заговорила:

– Я работала с утра 23-го до утра 24-го, Сперва, часов в одиннадцать вечера, появилась женщина. Очень вежливая, знаете ли, обходительная. Сказала, что дома у нее покрасили полы, запах совершенно невозможный. Попросилась на одну ночь переночевать. Мы местным обычно отказываем, но в тот день как рыз было несколько свободных мест. Да и так уж она просила… А через час появился мужчина. Злой, нервный… Выручай, говорит, землячка: с женой вдрызг разругался, из дома ушел. Податься, мол, некуда. Попросился хоть в кресле в холле до утра поспать… Одним словом, его я также устроила с условием утром освободить место. А утром я сменилась и ни того, ни другого больше не видела.

– Значит, пришли они по отдельности?

– Да! У меня тогда и в мыслях не было их связывать.

– Может, еще что припомните, Нелли Павловна? Что еще говорили они, оформляя документы?

– Ах, да… Монина эта спрашивала, нет ли у нас расписания пригородных автобусов.

– Зачем? – быстро спросил Широков.

– Вроде бы она собиралась ехать к подруге в воскресенье, ну – 24 июля, значит… Но у нас расписания нет, так я посоветовала ей позвонить в справочное автовокзала,

– Не говорила, где подруга живет?

– Нет. Не помню.

– На вокзал от вас не звонила?

– Нет. Спросила, есть ли телефон в номере. Я ответила, что нет, но можно пользоваться телефоном у дежурной по этажу. Потом она ушла.

Распрощавшись с администратором и наговорив ей кучу благодарных слов, Широков вернулся в номер в приподнятом настроении. Свешников сладко посапывал, лежа в рубахе и брюках поперек кровати.

Растормошив приятеля, Широков заставил того достать из дипломата фотографии Мониной и Сомова, полученные от Никифорова. Затем он отправился к дежурной третьего этажа, рассудив, что той ночью и этой должна дежурить одна и та же работница.

Дежурная дремала на диване в холле. После продолжительных уговоров и разъяснений женщина, наконец, поняла, чего от нее хочет этот полуночник. Включив свет, она подтвердила, что изображенные на фотографиях люди действительно жили у нее на этаже в прошлое дежурство. Но ничего интересного вспомнить о них не могла.

– Вспомните,– настаивал Широков,– блондинка поселялась в 23 часа! Как она подошла к вам, что говорила?

– Обыкновенно подошла, как все подходят: квитанцию отдала, ключ получила и пошла спать в номер.

– Может, просила воспользоваться телефоном? Пригородными автобусами интересовалась? – с надеждой напирал Станислав.

– Постой-ка… – удивленно воскликнула женщина, оживляясь. – А ведь звонила она на автовокзал. Спрашивала, когда утром автобусы уходят. Точно! Еще несколько раз занято было, так она все извинялась – утром ехать надо, а расписания не знает.

– А куда ехать собиралась? – выдохнул Станислав.

– Вроде, в Беседино… – не очень уверенно сообщила дежурная, и, уже тверже, добавила – Ага, в Беседино! У меня мужа брат там живет – потому и запомнила. Я у дамочки поинтересовалась, не родственники ли там у нее живут, а она ответила: подруга…

Про Сомова же женщина ничего не сказала. Пожелав встревоженной дежурной спокойной ночи, Широков спустился на свой этаж.

В комнате он схватил телефон и отыскал в записной книжке номер Никифорова. Секунд десять в трубке пульсировали длинные гудки, но вот раздался щелчок, и глухой голос произнес:

– Слушаю…

Станислав быстро обрисовал ситуацию и сделал вывод, что «парочка» 24 июля выехала в Беседино.

– Ну вот, у меня и сон как рукой сняло! – бодро сообщил Валерий Анатольевич.– Сделаем так. Я сейчас беру свою машину и приезжаю за вами. Надо скакать в Беседино, пока еще не поздно.

Широков одобрил идею и принялся будить Свешникова.

28 июля. Четверг. 5 часов 30 минут.

Старый «Жигуленок» Никифорова, подскочив на очередной колдобине, досадливо фыркнул и остановился возле здания, где помещалась бесединская милиция. Широков, выбравшись на волю, с наслаждением распрямился. Вслед за ним с заднего сидения, кряхтя и зевая, вылез Игорь. Глядя на его всклокоченную голову и прищуренные от яркого утреннего солнца глаза, Станислав невольно улыбнулся: друг в этот миг очень походил на матерого крота, решившего подышать свежим воздухом на пороге норы.

Утро было теплым и спокойным. Городок, одетый в пыльную зелень садов, досматривал свои нехитрые провинциальные сны. Звенящую тишину нарушали периодические выкрики петухов да далекий лай охраняющих хозяйские владения собак. У них, вероятно, наступило время профилактической переклички.

Никифоров подергал запертую дверь ОВД и требовательно стукнул по ней кулаком. Однако это не привело с желаемому результату.

– Вот черт! Дрыхнут, как суслики, – проворчал он, барабаня с новой силой.

Наконец, дверь приоткрылась, и в ограниченной стальной цепочкой щели обозначилось сонное лицо мужчины.

– Чего шумим?– довольно миролюбиво осведомилось «лицо» басом.

Предъявленное удостоверение и сказанные при этом крепкие слова по поводу несения службы дежурным нарядом моментально привели местного представителя власти в рабочее состояние. Отворив дверь, помощник дежурного в чине сержанта, смущенно оправдываясь, провел гостей в помещение дежурной части. Здесь прибывших встретил молоденький лейтенант с детским лицом и удивленными глазами. Он торопливо приводил в порядок свою форму.

– Оперативный дежурный – лейтенант Соколок! – отрекомендовался юноша.

– Дрыхнуть всем составом наряда изволите, товарищ дежурный? – сухо осведомился Никифоров.

Широков сочувственно оглядел покрасневшего парнишку.

Между тем Никифоров поостыл, убедившись, что лейтенант искренне огорчен и переживает, а, значит, есть надежда, что вывод сделает.

– Где нам найти начальника?

– Майор Бережнов живет недалеко отсюда. А, вообще, у него имеется телефон! – на одном дыхании отрапортовал дежурный.

– Тогда – соедините, – распорядился Никифоров.

Представившись начальнику, Валерий Анатольевич кратко изложил причину визита и обосновал необходимость срочного розыска всем наличным составом. Видимо, начальник понял серьезность ситуации. Выслушав его ответ, Никифоров положил трубку на отведенное ей место на пульте и сказал Соколку:

– Труби общий сбор, лейтенант!

Бросив благодарный взгляд на Никифорова, что тот его не «заложил» начальнику, лейтенант быстро отдал необходимые распоряжения появившемуся к этому моменту остальным членам оперативной группы. Гостям же предложил обождать в кабинете начальника, который любезно открыл помощник дежурного.

Майор Бережное прибыл примерно через полчаса. За это время Широков обсудил с товарищами общие направления поиска.

Войдя в кабинет, хозяин шумно поздоровался с присутствующими и энергично одарил каждого крепким рукопожатием. Это был высокий, ладно скроенный мужчина с волевыми чертами лица. Обтягивающий мощный торс китель, казалось, вот-вот лопнет от избытка жизненных сил владельца. Контраст с этой серьезной внешностью составляли веселые карие глаза и добродушная улыбка. Поскрипывая полным комплектом новеньких ремней и начищенными до зеркального блеска сапогами, майор прошел к письменному столу и осторожно сел на стул, истошно пискнувший под его массой. Усадив коллег, Бережнов позвонил дежурному и велел направить к нему зама по оперработе и начальника розыска, как только те появятся. Затем принялся выяснять у Никифорова состояние здоровья и служебные успехи общих знакомых в областном управлении. С приходом своих сотрудников майор сразу стал серьезным и перешел к делу, предложив гостям поведать, какие у них возникли проблемы.

Широков не счел нужным погружаться в дебри истории. Он обрисовал дело так, что 24 июля, вероятно, в Беседино прибыли два опасных преступника, за которыми тянется след нескольких злодеяний, в том числе, – трех убийств. Цель их – заполучить деньги, зарытые где-то в окрестностях Беседино. Необходимо установить место пребывания преступников и задержать их. Если они уже исчезли, то шаг за шагом восстановить их действия здесь. Надо раздать фотографии и приметы разыскиваемых всем сотрудникам, подключить дружинников.

Следует проверить гостиницу и все возможные адреса, где обычно останавливаются приезжие в частном секторе, а также магазины, ларьки, столовые, в которых могли приобретать продукты или иные вещи эти двое. Просто потолковать с жителями, особенно – на окраинах. Поработать на автобусной станции, побеседовать с водителями здешних предприятий и организаций: может кто подвозил разыскиваемых. Хорошо бы направить людей в близлежащие деревни, поискать следы там. И, конечно, перекрыть въезды-выезды, пока не будет ясно, здесь преступники или нет.

Бережнов заверил, что сил своих у него достаточно, и предложил гостям оставаться «на связи», а при получении каких-либо интересных сигналов сразу подключаться к их проверке на месте. Предложение было вполне разумным, а поэтому – принято.

Затем все вместе отправились инструктировать собравшийся в ленинской комнате личный состав.

28 июля. Четверг. После 7 часов 30 минут.

Через час машина поиска была запущена на полную мощность. В опустевшем здании милиции остался только дежурный наряд.

Началось так не любимое Широковым ожидание – извечная игра в рыбака и рыбку. «Что делать, если поиски не дадут результатов? – размышлял он. – Где тогда искать кончик оборванной ниточки?» Некоторое время Станислав еще ломал голову над этим неприятным вопросом, но так и не нашел приемлемого ответа. Вздохнув, он рассеянно взглянул на Свешникова с Бережновым, целиком погруженных в перипетии начатого им шахматного сражения. На лицах соперников застыло выражение отрешенности от всего земного.

«Счастливчики» – завистливо подумал Станислав, сам не питавший большой любви к этой игре. Чтобы как-то себя занять, он взял с журнального столика первый попавший номер журнала «Советская милиция» и принялся его проглядывать, пытаясь сосредоточиться на прочитанном. Однако вскоре убедился, что в голову ничего не лезет, и, отложив журнал, удобнее уселся на стуле, прикрыв глаза.

В кабинет вернулся Никифоров, ходивший звонить из «дежурки» своему начальству. Устроившись рядом с Широковым, он сказал:

– Все нормально: получил полное «добро» от полковника. Более того, принято решение о возобновлении уголовного дела в отношении Сомова и Мониной Как ты понимаешь, в отношении Сомова было выделено отдельное производство, а потом – приостановлено. По Мониной же, в связи со смертью, дело вообще прекратили. Теперь дополнительно сегодня же сориентируют по преступникам все службы. Создается следственно-оперативная группа. Она немедленно начнет документировать все факты, которые удалось нам вчера установить. Так что Вам с Игорем самим этим не надо будет заниматься: получите копии и необходимые справки.

Станислав кивнул, не открывая глаз. Ему ужасно захотелось спать.

– Да что ты, ей Богу! – попытался взбодрить товарища Никифоров. – Ты знаешь, какую сенсацию произвели в управлении этой историей! Мое начальство аж забегало. Представляю лицо генерала, когда ему доложили, что «парочка» объявилась под другими именами, да и денежки инкассаторскик «всплыли»!

– Представляю…– криво усмехнулся Широков.– Только нам от этого не легче.

Он поделился с Никифоровым своими невеселыми думами.

– Не может быть, чтобы не нашли зацепок!– решительно возразил тот. И, помедлив, добавил:

– Если преступники здесь действительно побывали.

– Во-во! Если побывали, – протянул Широков.

Установившееся молчание прерывали лишь редкие телефонные звонки, при которых всякий раз присутствующие с надеждой обращали взоры к Бережному. Но тот уже после первой фразы делал виновато-отрицательный знак глазами.

Лишь в девять часов поступила первая, заслуживающая внимания информация: шофер рейсового автобуса, прибывшего из областного центра, опознал Монину и Сомова среди пассажиров, ехавших несколько дней назад на его автобусе из Курска в Беседино. Свешников с Никифоровым поехали на автостанцию побеседовать с водителем и оформить его показания официально.

Широков ощутил, как возвращается былая уверенность. Теперь сомнения отпали: Монина и Сомов были в Беседино, и розыск ведется в правильном направлении.

В подтверждение этому еще через полчаса Бережнову сообщили, что нашли хозяйку, у которой преступники останавливались на постой. Широков бегом бросился на улицу, где ждала машина дежурной части.

На окраине городка, на перекрестке двух «деревянных» улочек ждал пожилой капитан – местный участковый.

– Капитан Лавров, – представился он, отряхивая с мундира поднятую машиной пыль и недобрым взглядом одаривая водителя.

– Виноват Прокопыч!– весело гаркнул молодой сержант, хотя весь его вид отнюдь не свидетельствовал об искренности извинений.

– Я вот тебе нипеля на всех колесах повыкручиваю! – проворчал участковый.

Станислав не склонен был выслушивать дальнейший обмен «любезностями», поэтому нетерпеливо попросил Лаврова перейти к делу.

– Значит, так. Я, как задание получил, сразу начал смекать, кто же мог на моем участке жильцов пустить… Да так, чтоб тайком от меня! Я ведь здесь, почитай, десяток годков в участковых – всех лично знаю,– обстоятельно начал капитан, отводя Широкова чуть в сторону от машины. – Взял под подозрение пять адресов. Проверил. В четырех – чисто. А вот в пятом…

При этом он показал рукой в направлении третьего от перекрестка домика, спрятавшегося среди деревьев фруктового сада.

– Там тетка Ульяна живет. Пробавляется торговлей овощами и фруктами. Частенько аж в Курск торговать ездит. Да и «первач» гонит. Но хитрая: никак поймать за руку не могу. Так вот. Соседи заметили, что проживала у нее на днях одна парочка: он – высокий худой в «варенке», она – симпатичная блондинка. Я, как узнал, пошел на рынок к Ульяне. Она подтвердила, что жили. А потом понесла меня: – Чего в мою личную жизнь лезешь? Уж и родственников принять нельзя? Не твое собачье дело!» Ну я ее – «за жабры» и домой спровадил. До Вашего приезда решил больше сам ничего не предпринимать,

– А гостей уже точно нет?

– Нет. Я в доме сам был.

Широков кивнул, отметив расторопность участкового, и решил, не откладывая, познакомиться с теткой Ульяной.

На стук ответа не последовало, но дверь оказалась не запертой, поэтому Лавров прошел в дом, приглашая Станислава последовать его примеру.

Расплывшаяся женщина неопределенного возраста в мятом фланелефом халате сидела за столиком в маленькой кухоньке и обедала. Повернув в сторону вошедших рыхлое сальное тело с носом-пуговкой и недружелюбно стрельнув злыми запавшими глазками, она демонстративно отвернулась, продолжая жевать. В этом процессе участвовали не только мощные челюсти, но, казалось, и вся голова с пучком редких нечистых волос.

Широков поздоровался, но ответом удостоен не был.

– Я бы хотел побеседовать относительно ваших недавних жильцов, – сказал он, тем не менее, миролюбиво.

Ульяна перестала жевать, сделала глотательное движение всем черепом и повернулась к Широкову.

– А я тебе отвечать не обязана… Родственники мои жили! Остальное – не ваше дело!

– Ты как разговариваешь с товарищем из Москвы? – не выдержал Лавров. – Человек специально приехал… И не хамство твое выслушивать!

– Плевать мне: хоть из Москвы, хоть из Парижу! – буркнула женщина, но самоуверенности у нее в голосе несколько поубавилось.

– Ах, вот ты как? – не на шутку рассердился капитан. – Смотри, Ульяна! Моему терпению конец придет – потяну тебя за все твои делишки!

– За какие такие делишки? За какие делишки! Че ты меня пугаешь? Не на ту нарвался, понял? Я – честная женщина! Все свои горбом нажила…

– Горбом говоришь? А кто на той неделе Тяпкину две бутылки самогона продал? Не ты ли?

– Ты видел? Видел? Ты за руку меня поймал? Да я прокурору на твою клевету пожалуюсь! Ишь, пугать вздумал! – завершила толстуха.

Широков выступил вперед и жестко заявил:

– Хватит орать, Ульяна…

– Степановна… – подсказал Лавров.

– …Ульяна Степановна! Прокурор, скорее, сейчас нужен нам, а не вам. И не для разбора тяжб, а для получения санкции на обыск в вашем доме!

Нижняя челюсть Ульяны поползла вниз, открывая редкий ряд изъеденных кариесом зубов. Вдохновленный полученным эффектом, Станислав продолжал в том же тоне:

– Не родственники эти двое вам! Преступники они, Ульяна Степановна! «Хвост» за ними с кровью тянется. Вот так-то. Не хотите добром разговаривать, я поеду сейчас за прокурором, а потом перетряхнем всю хату по дощечке, ясно? А там, глядишь, и для участкового много интересного отыщется!– сделал намек Широков на самогонный аппарат,

У присмиревшей хозяйки отвалилась не только челюсть, но и сама она будто оплыла на стуле. Глазенки забегали в страхе на побледневшей физиономии.

– За-за-ч-чем об-бы-ы-ск-т-то? – стуча зубами, выдавила она. – Я и-и т-так все с-ска-жу…

– Это уже лучше, уважаемая. Тогда с обыском повременим, – спокойно согласился Станислав. Он подтащил ногой обшарпанную табуретку и уселся, преодолевая брезгливость. Лавров, привалясь к косяку, презрительно поглядывал на хозяйку.

Ульяна ухватила дрожащей рукой чашку с компотом, сделала пару глотков, вытерла лицо тряпкой и, вздрагивая студенистым телом, сообщила:

– В воскресенье это было, пополудни… Стою на рынке, как обычно. Подходит парень вежливый, улыбается. Спросил, где угол можно снять на пару дней. Я спросила, чего в гостиницу не идет. Он подмигнул и говорит: «В гостиницу не поселят – с дамой я». Ну, и рассказал, что у него и у нее семьи свои, но со школы еще «ходят», да вот жизнь так сложилась непутево. Приходится встречаться тайком – вот и сюда вырвались на пару деньков отдохнуть. Насел на меня: приюти да приюти! Я и согласилась из сострадания…

– Видать, хорошо заплатить пообещал? – язвительно вставил Лавров.

– Обещал, а как же! По червонцу за ночь. Я адрес дала. Договорились, что в три часа они подойдут.

Широков достал фотографии и молча протянул Ульяне.

– Они, – кивнула толстуха. – Ее Викой зовут, а его – Юрой. Такая приятная парочка – кто бы мог подумать, что это бандиты?!

– Что дальше? – поинтересовался Широков.

– Так пожили и уехали…

– Когда?

– Вчера…

– Что?! – Станислав вскочил.

– Вчера утречком уехали, – испуганно пробормотала Ульяна.

Широков кивнул Лаврову, но тот уже и сам понял важность информации. Не сказав ни слова, он выскочил из дома, а через секунду с улицы донесся рев рванувшейся с места автомашины.

– Так, Ульяна Степановна, – с удовлетворением протянул Широков, – а теперь напрягайте свою драгоценную голову и вспоминайте до мелочей, что делали, куда ходили, о чем говорили в эти дни, ясно?

Ульяна, хлопнув поглупевшими глазами, закивала головой и наморщила низкий лоб, изображая умственный процесс.

– Ой, мамочки… В воскресенье, как пришли в три часа, он мне задаток дал: 20 рублей за две ночи. Сказал, что уедут во вторник утром. И попросил, чтоб о них никому не рассказывала. Дело ведь деликатное, и лишние разговоры не нужны. Часов до шести они «миловались», запершись у себя в комнате. Потом пошли погулять. Вернулись в девять-десятом. Телевизор со мной посмотрели и спать легли.

– Что о себе говорили?

– Дак, он, вроде, – директор ресторана в Курске, а она – врачиха. В первый же вечер так сказали. В понедельник рано утром я на рынок подалась – они еще спали. Пришла в час, а их дома не было. Вернулись часа в три. Юра и говорит: «Вечером порыбачить хотим на речке. Где бы удочки достать и лопату, чтоб червей накопать?» Удочки у меня в чулане валялись – супруга покойного. А червей посоветовала совком в грядках наковырять. Но Юра лопату потребовал. Еще усмехнулся так зловеще: мне, мол, червяки особые нужны – с кладбища. Так что, лопата требуется. Дала лопату, чего ж жалеть, только удивилась про себя. Они отдохнули, а часов в семь отправились рыбачить. Я еще удивилась: как же рыбачить без сапог? А Вика засмеялась: для нашей рыбалки сапоги не понадобятся. И ушли. Я, прости Господи, честно говоря «срамное» подумала – нынче чего только люди не болтают. Вернулись за полночь, я спать легла давно. Только услыхала, как дверь хлопнула да возня в их комнате была. Во вторник опять на рынок рано пошла. Возвращаюсь, а они сидят оба злые. У бабы глаза заплаканные. Думала, поругались. Юрка меня с ними за стол усадил, водки налил, еще двенадцать рублей дал и говорит: «Ты, тетка Ульяна, ведь здесь давно живешь?» Я ответила, что всю жизнь. «Кладбище ваше не переносили на другое место, не перестраивали? – «Помилуй Бог!» – говорю. «Речка русло не меняла?» – «Тоже – нет.» Потом подумал и ляпнул того хлестче: «За последние пятнадцать лет никаких необычных событий в Беседино не происходило?» Я не поняла, про какие дела он толкует. Юрка зло так зыркнул и снова спрашивает: «Кладов никто не находил?» – «Господи,– говорю, – какие у нас клады?!» Тут он вскочил, забегал по комнате и орет: «Так где же он?» И матюгами, и матюгами… Я перепугалась, жуть! А Вика мне: нет ли в области еще одного городка или деревни с названием Беседино? Мне-то откуда знать, я про такое не слыхивала. На том разговор и кончился. Они же опять куда-то пошли. Вернулись часов в девять и сказали, что утром рано уедут. Оба – хмурые, злые. Я вчера, в среду, даже на рынок от таких дел не пошла. Они в семь утра из дома уходили. Юрка мне уж, у калитки говорит: «Ты, тетка Ульяна, нас забудь, поняла?!» И так на меня посмотрел, что плохо стало. Вот, думаю, благодарность за доброту мою.

Толстуха шмыгнула носом и замолчала.

– Где лопата? – после некоторых раздумий спросил Широков.

Ульяна тяжело поднялась и пошла в чулан. Через минуту вернулась, держа обыкновенную лопату в комочках заросшей глины.

Потом Широков осмотрел комнату, где жили постояльцы, но ничего интересного не обнаружил.

– Они с рыбалки грязные вернулись?

– Не видела я – спала. Но когда на следующий день с рынка пришла, Викины брюки на веревке сушились.

– Хорошо. Если, конечно, это все – правда…

Вслед за шумом подъехавшей машины в дом вернулся Лавров. Широков поручил ему подробно записать показания Ульяны, а сам поехал «на базу».

28 июля. Четверг. 11 часов.

– Очень интересно получается! – воскликнул Игорь, когда Широков передал ему, Никифорову и Бережнову свой разговор с теткой Ульяной.

– С учетом показаний водителя автобуса и одного местного жителя, видевшего вечером в воскресенье этих двоих возле здешнего кладбища, общая картина как будто проясняется, нет? – высказался Никифоров.

Однако товарищи промолчали. Широков приводил в порядок метавшиеся в голове мысли: Свешников также напряженно что-то обдумывал, не отрывая взгляда от висевшей на стене карты местности. Бережнов просто с интересом наблюдал за остальными, считая неудобным задавать распиравшие его вопросы.

Затем Игорь, наконец, подошел к карте и, задумчиво разглядывая нанесенные на нее условные обозначения, предложил:

– Кладбище… Река… Может, попробуем поискать место раскопок? Глядишь, что-то новое узнаем!

– Что? – спросил Никифоров.

– Ну… – неопределенно промычал Игорь, – хотя бы получим общую картинку места, где зарыты деньги.

– Это не к спеху, – возразил Валерий Анатольевич. – И времени потребует изрядного, а его у нас нет. Тем более, по-моему, денег они не нашли. Либо кто-то опередил, либо… Либо сведения о кладе оказались ложными!

– Да, судя по психологии их поведения, Монину на этот раз постигла неудача, – согласился Игорь. – А что касается причин, то могли просто не найти место. Возможно, осмотр раскопа что-то прояснит.

Внезапно Широков вскочил, почти отшвырнув стул, на котором сидел.

– Мужики! Кажется… – начал он хриплым голосом, но тут же замолчал. Он прикрыл глаза, что-то вспоминая.

– Ты чего, Стасик? – полюбопытствовал Свешников.

– Мне срочно нужен географический атлас СССР или лучше России!

Бережнов недоуменно посмотрел сперва на Станислава, потом – на остальных, проверяя, не ослышался ли он.