Текст книги "Жизнь только начинается"

Автор книги: Александр Панов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Глава четвертая
«МЕНЯ ВСЮ ЖИЗНЬ РУГАЮТ»

Вот это город! Площадь – как за деревней поле, только совсем гладкая.

– Куда теперь пойдем? – Юрка настороженно оглядывает огромную привокзальную площадь. Пассажиры с только что прибывшего поезда торопливо и деловито садятся в трамваи, троллейбусы, такси. Площадь пустеет, а ребята все еще стоят у фонарного столба. Куда идти?

– Ладно, поехали, – говорит, наконец, Вася и берет товарища за руку. – Это не твой Саратов, городище на сто километров.

– Я с папой и в Москве был.

– Все с папочкой да с мамочкой… Не хвастался бы…

Милиционер отдал честь и внимательно посмотрел на ребят. Потом вытащил из кожаной сумки блокнот, вырвал лист и начертил план, обозначив путь к училищу механизаторов стрелкой.

Доброе утро расцветает над городом. Из-за домов выплывает солнце, такое теплое, приветливое, что Вася от удовольствия смеется. Щурясь, он глядит на восток, там солнце поджигает реденькие перистые облака. Много улиц в городе – хорошо! Просторные и длинные – конца им нет… Подумать только! Сентябрь, а люди ходят в белых рубашках и белых брюках. Хорошо!

– И чего ты дуешься? Смотри, какой город!

Юрка молчит. С каждым пройденным шагом лицо его все больше мрачнеет.

– Пусти меня. Какое твое дело? Ты мне не отец и не мать, – он решительно выдергивает свою руку из Васиной.

– Не валяй дурака, – усмехнулся Вася, ухватив снова Юрку за руку. Идем, теперь я отец. Я бы на твоем месте от радости на голове ходил.

– Вот и ходи. А я в горы поеду.

И тут в Васиной голове возникает замечательная мысль.

– Значит, не хочешь со мной в училище?

– Не хочу! – кричит Юрка, чуть не плача.

– Значит, домой хочешь?

Юрка приостанавливается. Оглянувшись, он испуганно моргает: как это домой?

– Не послушаешь меня – заявлю в милицию, и тебя как миленького под конвоем к мамочке отведут. Понял?

«Это же подлость. Вот он какой! Что же делать?» – кипит Юрка.

– А как же билет? Пропадет. Мне же до Самарканда ехать.

– И пусть пропадет. Лишь бы ты не пропал. Понял?

В ответ Юрка только вздохнул.

Невысокая, с замысловатыми завитушками металлическая ограда. Ворота широкие, сетчатые створки приветливо распахнуты – пожалуйста, входи. Чуть поднимешь голову – и прочитаешь: «Училище механизаторов». Рядом написано «Добро пожаловать», но ребята приостановились, словно забыли что-то взять с собой. Хорошо хоть Юрка рядом – вдвоем веселее…

Они идут через фруктовый сад по широкой дорожке. Разлапистые яблони с побеленными стволами низко клонят ветви к земле; зато гладкокорые могучие орешины устремились в вышину. Вася иногда оглядывается, прищуривает уверенные серые глаза, всматривается в листву. «Хоть бы одно яблоко увидеть или грушу. И винограда нет!»

– Не отставай! – Вася приостановился. – Ты пробовал виноград?

Юрка кивнул головой.

– У вас же не родится!..

– Мама в магазине покупала.

– В магазине не то, самому бы сорвать… Наверно, как мед.

– Неужели не ел? – искренне удивился Юрка.

– Даже не пробовал.

Что это такое? В стороне от аллеи стоит дерево, усыпанное какими-то зеленоватыми шариками. «Фрукты, наверно», – думает Вася, сбрасывает на землю мешок, ушанку, старательно плюет на руки и ловко взбирается на дерево.

Легко рвутся шарики, и он довольно быстро набивает ими карманы.

– Полундра! – шепчет испуганно Юрка. Вася замечает девушку, быстро направляющуюся к Юрке. Он измеряет глазами расстояние и прыгает на землю.

– Ой! – девушка отступает на шаг.

– Не бойся, это я! – удало говорит Вася.

– Я не боюсь. Кто вам разрешил лазить на дерево?

Вася пожимает плечами. Откуда он знал, что нужно разрешение? У них в деревне хоть целый день сиди на дереве, никто ничего не скажет – может, только бездельником назовут. Васе кажется, что девушка вот-вот улыбнется. Он молча ждет этой улыбки. Девушка в клетчатом шелковом платочке. У них в деревне таких платков не носят. Волосы пушистые, черные. Красивая… Глаза добрые, внимательные.

– Вчера кто-то вишенку сломал, пропала, – с горечью произносит девушка.

– Гм, сторож нашелся.

– Я не сторож. Если бы моя тетя вас увидела, обязательно к директору повела. Зачем сюда пришли?

– Не тебе знать.

– Идемте к директору! – приказывает девушка. – Вы просто хулиганы.

– Мы больше не будем, – растерянно бормочет Юрка.

Пожаловать к директору в сопровождении какой-то девчонки Васе не хочется. Но упрашивать девчонку, чтобы отпустила, тоже нет желания.

Юрка отстал – видно, собрался бежать. Вася перекинул на свое плечо рюкзак, подал товарищу несколько шариков.

– Не трусь, ешь вот… Поругают немного, и все.

– Ну и психология, – иронически заметила девушка.

– Нравится, когда вас ругают?

Вася, сделав вид, что не расслышал вопроса, не ответил. Вот жизнь! Не успел приехать в незнакомый город, не успел устроиться, как уже попал в историю. И всегда у него так получается.

Девушка замедлила шаг, с сочувствием посмотрела в опечаленное лицо Васи.

– Вам нравится, когда вас ругают? – повторила она вопрос.

– Меня всю жизнь ругают, – таким роковым голосом признался Вася, что девушка приостановилась.

Юрка вдруг вскрикнул и сплюнул.

– Отрава, так и знал, отрава…

– Да кто же кожуру ест? – девушка звонко рассмеялась. – Орехи очищать надо.

Она подняла брошенный Юркой орех и очистила зеленую шелуху.

– Теперь расколите и попробуйте.

Но ребятам уже не до орехов. Деревья сада неожиданно поредели. Ребята увидели несколько одноэтажных зданий, окрашенных в розовый цвет, расположенных красивым полукругом. Перед ними алели клумбы с цветами.

– Ну и красота! – Вася указывает на большие розовые бутоны. – Это какие цветы?

– Флоксы. А белые, у которых много лепестков, – хризантемы.

– Хорошо здесь жить. А где же тракторы, комбайны?

– Идемте покажу. Сразу бы сказали, что пришли поступать. Только поздно. О чем раньше думали? Могут не принять.

Прошли мимо учебных корпусов. Налево поле, испещренное следами тракторных колес и гусениц. Посреди поля холм, за ним широкая канава.

– Это учебное поле, а вот машины, – объясняет девушка.

Под длинным деревянным навесом стоят наготове гусеничные и колесные тракторы.

Вася сбрасывает оба рюкзака, спешит под навес. Да, точно такими пашут в его родной деревне. Сейчас тракторы стоят чужие, неподвижные. Только умелая рука может оживить их, заставить тронуться с места и зашагать без устали по бесконечным просторам земли.

– Тракторы, Юрка… – Вася кладет руку на плечо товарища. – Ничего, Юра, мы с тобой не пропадем, не хуже других, и мы когда-нибудь сядем на эти машины.

– А где голубые комбайны? – спрашивает Юра.

И верно, где же они? Ребята оглядываются.

– Чудак ты, – находит ответ Вася, – их же мало, передали в МТС озимь поднимать.

Юрка не знает что такое «озимь поднимать».

– Смотри, она, наверно, про орехи рассказывает, – толкает он Васю.

Девушка говорит что-то женщине в соломенной шляпке. Потом они вместе направляются к ребятам.

Глава пятая
ГАЛИНА АФАНАСЬЕВНА

В незнакомую комнату входить всегда как-то страшновато: разбегаются глаза, ждешь чего-то неожиданного. Женщина в шляпке пока ничего не говорит, предлагает сесть на диван. Она идет по цветной дорожке к столу и снимает шляпку. Приветливые глаза успокаивают Васю.

– Давайте знакомиться. Я замполит училища Галина Афанасьевна Федорова.

Вася удивленно смотрит на Галину Афанасьевну. «Какой же из нее замполит? – думает он. – Чуть старше меня – и уже замполит. Ее и слушать ребята не будут».

– Главное – попасть в хорошее училище, – говорит он. – А ваше хорошее?

– А разве есть плохие?

– Бывают, – неопределенно отвечает Вася, разворачивает газету и подает ее замполиту. – Панька Рогачев – мой друг. Читали про него? Попади он в плохое училище, никогда бы не стал знаменитым.

– Предположим так, – серьезно говорит Галина Афанасьевна, – но ведь не все из нашего училища стали такими, как Рогачев. Может быть, еще зависит и от самого себя, как думаешь?

– Это понятно. Только я знаю, раз Панька стал у вас знаменитым, я ему ни в коем разе не уступлю. – Помолчав, Вася искоса взглянул на Юрку. Потому что я понял жизнь, специальность тракториста мне позарез нужна. А то как без рук…

– Ну, а ты, Юра, понял жизнь?

Юрка настороженно прижимает лежащий на коленях рюкзак и вдруг выпаливает одним духом:

– Не хочу я в школу!

– Не верьте ему! – возмущается Вася. – Он сам не знает, чего хочет.

Замполит выходит из-за стола, кладет на пол Юркин рюкзак и садится рядом.

– Куда же ты думаешь поступать?

– В геологическую партию.

– Зачем же к нам пришел?

– Он привел.

– И хорошо сделал, – Галина Афанасьевна кладет руку Юре на плечо, подожди хмуриться, давай себе представим: вот ты приехал в геологическую партию… «Где работал?» – спросит начальник партии. – «Нигде». «Сколько классов окончил?» – «Семь». «А что ты умеешь делать?» – «Ничего… То есть могу камни таскать, и то маленькие». «Нет, – скажет начальник партии, – не подходишь. Камни у нас машины возят. Езжай-ка домой, поучись в техникуме или специальной школе ФЗО, тогда милости просим». И поедешь ты обратно домой не солоно хлебавши. Выходит, Вася, действительно, понял жизнь, а ты, Юрий, нет.

Вася улыбается: «Ага, видишь, я прав».

– Ты комсомолец?

– Что вы! – Юрка удивляется.

– Все равно придется подчиниться большинству. Я и Вася Бугрин «за».

Ничего нет труднее для Васи, чем писать биографию. Мало того, что писать надо чернилами, еще надо думать, о чем писать. Отец и даже Гриша говорили, что у него «каракули». Дрожащей рукой Вася нацарапал: «Моя автобиография». Ну и перо Вася с отчаянием поглядывает то на Юрку, то на Галину Афанасьевну. Перо скрипит, буквы непослушно прыгают, проваливаются за линию, клонятся то в одну, то в другую сторону.

Юрка вертит листок, словно не знает, для чего он предназначен. Потом машет рукой и начинает быстро-быстро писать. И перо у него нисколько не скрипит. Вася завидует.

– Я уже. – Юрка пробегает глазами по Васькиному листу. – В слове «родился» надо «я» на конце писать, а у тебя «а», – возмущенно шепчет он. – Ой, ой, сколько ошибок! Я во втором классе и то лучше писал.

– Ладно, напиши за меня, пальцы чего-то не гнутся, – просит Вася.

Первый раз Юрка видит товарища таким растерянным и огорченным. Польщенный просьбой, он с готовностью соглашается, но Галина Афанасьевна не разрешает.

– О своей жизни должен каждый писать сам.

Глава шестая
ДИРЕКТОР

– Почему так поздно? – спрашивает директор и пристально оглядывает ребят. Вася с досадой отводит глаза. – Прием закончен, мест нет.

– Я на полу буду спать, – соглашается Вася.

Директор неожиданно смеется.

– Ого, прыткий. Это хорошо… Но дело в том, что мы приняли шестьдесят ребят, больше не положено. Понимаете, нельзя!

Вася угрюмо смотрит под ноги. «Как это нельзя? – размышляет он. – Так не бывает. Значит, не хочет принять. Ясно. Куда же теперь? Ни в какое другое училище не пойду. Панька здесь учился, и я буду здесь учиться».

– Идем, – Юрка торопливо накидывает на плечи рюкзак.

– Не пойду. – Вася дерзко смотрит в глаза директору. – Не примете, к самому министру пойду. Я хочу у вас учиться. – И уже тише: – У меня, понимаете, другого выхода нет…

Директор долго-долго молчит. Галина Афанасьевна просит ребят обождать в коридоре, пока их не позовут.

– Федор Андреевич, – начинает, волнуясь, замполит, – этих мальчуганов мы должны принять.

– Почему должны? – раздраженно говорит директор. – Прием окончен, это во-первых; а во-вторых, у меня школа механизаторов, а не детприемник. – Он берет исписанный Васей лист. – Смотрите, как он пишет! Такой лоботряс, а даже писать не умеет. Нет, не приму.

– Куда же они пойдут?

– Пусть идут в школу электросварщиков, там есть еще прием. Я сейчас позвоню. – Директор протягивает руку к телефону, но замполит его останавливает.

– Подождите звонить Надо спросить ребят.

– Необязательно спрашивать.

Галина Афанасьевна нервно прикусывает губу.

– Они хотят стать механизаторами, а не сварщиками, поймите вы… Так нельзя поступать.

– Вы это бросьте! – директор вскакивает со стула. – Что я, на голову их посажу?

– Формально вы правы. Легче всего сказать «мест нет»… Но поймите, они приехали за тысячи километров!..

– Вот-вот, катаются… Как будто там нет училища.

– Это другой вопрос. Они – ребята… Бугрин Вася – ершистый, настойчивый. Здесь его друг учился, Рогачев. Понимаете, с каким он настроением пришел сюда? Не примете – пойду в управление.

– Опять жаловаться?

– А иначе с вами невозможно работать. Честное слово, хорошие ребята. И как вы только не заметили?

– Вы очень много замечаете… – уже мягко произнес Федор Андреевич.

– Надо принять, принять во что бы то ни стало, – горячо заговорила Галина Афанасьевна, почувствовав, что директор сдается. – Поедемте вместе в управление.

– Сегодня выходной. – Директор усмехнулся, покачал головой. Скажите, – спросил он, – почему вы всех таких бездомных и вообще подозрительных стараетесь подбирать? Надо все-таки принимать лучших, более грамотных… А эти чего-нибудь натворят, а нам расхлебывать придется.

– Натворить каждый может. Работать будем – не натворят. Прочитала я биографию Васи Бугрина, поговорила, чувствую, по глазам вижу – в чем-то обманывает нас, очень неохотно о доме говорит. Но вижу и то, как он хочет поступить к нам. Новосельцев Юрий тоже виляет – наверное, дома неблагополучно. Что же делать? Не мы, так другие должны их воспитывать. А из таких ребят потом, как правило, выходят настоящие рабочие. Такие ребята обычно много видели, пережили…

Директор поморщился.

– Ну ладно, пусть будет по-вашему. Молодая, а характер у вас ужасный, Галина Афанасьевна.

Галина Афанасьевна улыбнулась, открыла дверь и пригласила ребят в кабинет.

Глава седьмая
ТЕТЯ КСЕНИЯ

Ступая на цыпочках по холодной резиновой дорожке, Вася первым выходит из душевой.

Форма! Темно-синяя гимнастерка и брюки выглажены и лежат на газетке аккуратно свернутыми. «Вот она, новая жизнь!» – радуется Вася.

Кастелянша осматривает ребят хозяйственным глазом.

– Велика кепка, на уши лезет. Надо сменить.

– А-а, все равно… – обиженно ворчит Юрка. Гимнастерка сидит на нем мешком, брюки «дудочкой». Как же он будет ходить? Дома мать заказывала одежду у портного. Он с подозрением косится на кастеляншу: не смеется ли она над его дурацким видом. Почему на Васе форма хорошо сидит?

Кастелянша ведет их по коридору общежития. С одной стороны – высокие окна с подсиненными марлевыми занавесками, с другой – двери комнат. Одну из них кастелянша открывает. В комнате пусто.

– А где же все ребята? – удивляется Вася.

– Выходной сегодня. Разбрелись кто куда: в кино, в музей, в волейбол играют. А вы обождите, не выскакивайте после бани: ветерок на улице, живо прохватит, – наставляет ребят кастелянша и уходит.

С того дня, когда Вася ушел из школы ФЗО, он жил в какой-то неприятной неопределенности – что с ним будет завтра? И вот все вышло просто – его одели, дали ему кровать, никто не скажет, что он здесь посторонний. Он воспитанник училища!

– Ну, чего надулся, плохо тебе?

Юрка безнадежно вздыхает. Ему хочется есть. И вдруг, к радости Юрки, кастелянша возвращается с кастрюлей и тарелками.

Ребята быстро уничтожают горячий суп и котлеты.

– Ну, как будто наелся… Нет больше места, – смеется Юрка. Но для компота все же место находится.

Вася спрашивает кастеляншу, в какой комнате жил Рогачев.

– Паня? Вот его кровать и тумбочка.

Тетя Ксения приподнимает с тумбочки синюю клеенку, Вася с жадным любопытством разглядывает большие, старательно вырезанные ножом буквы: «Паня Р.»

– Здорово, – смеется Вася. – Это Панька. Любит он вырезать свои инициалы. Сколько деревьев он пометил в деревне своим перочинным ножом.

Но тетя Ксения не радуется, с укоризной смотрит на Васю.

– Когда поумнел – закрасил, и все равно осталось. Так и бывает: натворишь что-нибудь, на всю жизнь след – не закрасишь, не сотрешь. Много хлопот было о ним. – Тетя Ксения вздыхает. – И получаются же из таких озорников известные на всю страну люди… И это в восемнадцать-то лет!

Вася спрашивает, нельзя ли перейти на Панину кровать.

– Не знаю, – говорит кастелянша. – Это уж вы между собой решите. Только Ярков строптивый, вряд ли уступит.

Глава восьмая
НОВЫЕ ЗНАКОМЫЕ

В комнату врывается курносый, с взлохмаченными волосами паренек. Захлопнув за собой дверь, он задорно кричит:

– Врешь, не возьмешь!

Заметив ребят, паренек радостно и торопливо выпаливает:

– Приветствуем новичков! Я Сашка Корнаков, будем знакомы…

Он выглядывает в коридор. В ту же секунду в окне показывается улыбающаяся физиономия с плутоватыми Прищуренными глазами другого паренька. Подмигчув Васе, он ловко взбирается на подоконник, легко спрыгивает и крадется к Сашке.

– И-оууу! – кричит он «по-тарзаньи», ухватив Корнакова за шею.

– С тыла не нападают!

– Это мое дело!

«Противники» яростно сцепляются. Взметывается под ногами половик, трещит стол, сползает скатерть, увлекая за собою графин. Вася успевает оттолкнуть борющихся от стола. Высокий подставляет ногу Сашке, и они вместе грохаются на Васину кровать.

– Подножку! Не по правилам!

– Можно!

Корнаков ловкий. То и дело выскальзывает из крепких объятий «противника» и снова настойчиво нападает. Наконец Кориаков лежит на спине.

– Раз, два, три… Победа!

Потные, тяжело дыша, «противники» поднимаются.

– А кровать кто заправит? – спросил Вася паренька с плутоватыми глазами.

Корнаков пытливо окидывает взглядом Васю.

– Вообще-то правильно… Насвинячили, надо прибирать.

Он снимает скомканное одеяло, старательно взбивает матрац. Вася легонько отстраняет Корнакова.

– Ладно уж, я сам.

Победитель обходит вокруг Юрку.

– Огурчик… – иронически протягивает он и чуть-чуть кланяется. – Ну, ну, добро пожаловать! – Затем покровительственно хлопает по плечу Васю: А кровати твоей ничего не сделается. Я Костя Ярков. – Оглянувшись на дверь, он подкидывает пять копеек. – Играешь?

Вася усмехается: «Вот ты какой!» и отмахивается.

– Успеем еще!

В дверях появляется худощавый паренек с бледным, вялым лицом. Он в нерешительности приостанавливается у порога, потом, осторожно переступая, подходит к Васе.

– Вот и прибыли, – еле слышно произносит он, глядя в сторону. – Будем знакомы, я Митя.

Голова Мити в лесенках. Где его так обкарнали? Наверно мать дома стригла. Движения Мити вкрадчивые, трусливые. Он осторожно направляется к своей кровати, которая стоит в углу.

– А ну, святая богородица, подожди… – зловеще говорит Ярков.

– Чего тебе нужно от меня? – Митя бледнеет.

– Не знаешь? Я тебе сейчас напомню. – Костя делает страшное лицо, хватает Митю за ухо. – Лезь под стол!

– Зачем? Не надо… – тихо упрашивает Митя. К удивлению Васи, он без сопротивления, покорно опускается на колени и скрывается под столом.

– Эх, чудак-человек! – бросает Корнаков и выходит из комнаты.

Вася вплотную подходит к Яркову. Костя высокий, но для Васи его рост не имеет значения.

– Ни к чему связываться со слабым.

– Не знаешь, в чем дело, не лезь. Первый ябедник в школе. Предупреждаю, будь осторожен.

– Не ябедничал я… – доносится из-под стола.

– Молчи, до завтра будешь загорать.

Если ябедник, проучить надо. Вася не возражает. Но под стол загонять – не дело.

Выясняется, что Ярков «нечаянно» порезал в столовой клеенку и официантки целый час его пилили.

– Он продал меня, – заявляет Ярков.

– Не продавал я, – всхлипывает Митя.

– Вылазь, курица, – сердито приказывает Вася. – За себя не можешь постоять. Не виноват, а под стол лезешь.

Митя выбирается, садится на стул возле своей кровати.

Яркову не хочется связываться с новичком: может, еще пригодится. Поэтому он говорит спокойно:

– Не очень командуй. Власть хочешь взять? Не выйдет.

– Брось, Костя, нужна мне твоя власть. Посмотри, с кем связался! Он карлик против тебя.

– Скажи, какой милиционер нашелся. Подожди, узнаешь этого карлика! Такой противный. Колдун! Не люблю таких. Стукни по щеке – другую подставит. Хоть бы раз для близира сдачи дал. – Костя сплевывает на пол и бросается на кровать.

«Ну и ребята, – невесело размышляет Вася. – Неужели все такие?»

Вася настораживается, когда приоткрывается дверь. Но в комнату никто не входит. В коридоре с кем-то ожесточенно спорит Сашка Корнаков.

– Это неправильно! Необязательно целым табуном ходить.

– Имей в виду, меня выбрали комсоргом группы, я за каждого из вас отвечаю.

– Пожалуйста, отвечай сколько угодно. А если все идут в кино, а я желаю в цирк, – как же быть?

– И вечно ты споришь, Корнаков, дисциплину нарушаешь.

– Тебя, Иван Сергеевич, ни за что не переспоришь.

За Сашей входит на редкость низкорослый паренек с льняным чубиком.

– Опять, Ярков, в одежде завалился! И куда только староста смотрит?

– Драться, что ли, с ним? – Корнаков пожимает плечами. – Хоть говори, хоть нет. Не понимает.

Костя неохотно поднимается.

– Ну, завел патефон. Подумаешь, какой понятливый…

Голубые глаза Ивана Сергеевича – таких голубых Вася еще никогда не видел – с улыбкой смотрят на него, будто ребята давно знакомы. Вася не вытерпел, засмеялся. Ему захотелось подергать аккуратный, искусно завитый чуб Ивана Сергеевича и сказать что-нибудь смешное. Знакомясь, он почувствовал сильную мускулистую руку. Повернул ладонь паренька кверху, оглядел кругляшки-мозоли.

– Комсомолец? – неожиданно спросил Иван Сергеевич.

– Нет пока, – с сожалением ответил Вася.

– А ты, Новосельцев?

– Что вы, что вы!..

– Почему же так? – не скрывая разочарования, опять спросил Иван Сергеевич.

– Не пришлось, не думали об этом, – после некоторого раздумья и за себя и за Юрку ответил Вася.