Текст книги "Камень Шамбалы, или Золотой век"

Автор книги: Александр Саверский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Что именно? Я ничего не понимаю, – возмутилась Джой. – Почему вы позволяете Логосу Сатурна беспрепятственно проникать на территорию Земли?

– Именно, именно, девочка моя, – причитал Кардалеон, – в этом-то и вся соль. Он начертал такие символы и произнес такие звуки, что мы вынуждены были расступиться, пропуская сюда чужую планетарную личность. Но еще интереснее, как он все это удерживал в течение трех часов.

– Так, я поняла, – гневно воскликнула Джой, – мне здесь ничего не объяснят, все эти ваши магические дела...

В этот момент в комнату вошел Валентайн, и женщина обратилась к нему с вопросом:

– Оги, а что это за рисунки на полу?

– Ах, это, – мужчина ничем не показал своего замешательства, которого, возможно, действительно не было, – я пытаюсь вспомнить одну древнюю роспись, обнаруженную в историческом журнале.

– Зачем? – Джой рисковала, навязываясь подобным образом, но все обошлось.

– Я давно заметил, что так называемые психологические комплексы очень любопытная вещь, – Валентайн сел в кресло и отпил из чашки черный кофе. – Вот, например, вы сейчас находитесь в определенном психологическом состоянии. Одновременно с ним к вам поступает самая разнообразная информация, среди которой есть основная – моя речь, а все остальное: пейзаж за окном, запах моего кофе, мои жесты, обстановка в комнате, температура – создают некий фон для моей речи.

– Что же? – спросила Джой.

– А то, что ваш мозг выберет для себя другую информацию, которая может стать для вас ключевой.

– Почему? – не поняла она.

– Потому что вы будете искать решение своей проблемы, а не обязательно слушать то, что я говорю.

– Возможно.

– Так вот, дело в том, что вместе с информацией из основного источника, то есть наряду с моей речью, в вашу психику на бессознательном уровне проникает в колоссальном объеме, – Оги сделал ударение, – другая информация. Это похоже на акулу, за которой следует целая армия мелких рыб. Все вместе эти рыбы ничуть не меньшая сила, нежели акула. Но их сила проявляется не столь явно, не столь агрессивно. Не сразу, не одним глотком, а по кусочку, но во множестве. А акула лишь таран, за которым незаметны события не меньшей важности.

– При чем же здесь ваш рисунок?

– Вы не поняли, – Валентайн констатировал факт, но продолжил, – понимаете, зная все, что я вам только что сказал, каждый человек способен... маркировать, что ли, свою жизнь, ставить флажки в определенных местах. Понравилось тебе некое состояние, настроение – проассоциируй его с каким-либо предметом. При этом, чем больше деталей будет в этом предмете, тем больше деталей запомнится о состоянии. Так было некогда с этим рисунком. У меня тогда было чувство абсолютной уверенности и силы. Теперь, когда это состояние понадобилось мне снова, я элемент за элементом восстановил весь эскиз, а вместе с ним воссоздал в психике весь комплекс информации, где акулой было ощущение силы, а каждая деталь рисунка ее проводником: события, люди, замыслы того времени. Воссоздав все это в точности, я проассоциировал некоторые изменения сегодняшнего дня, внес эти изменения в рисунок и, как видите, моя сила восстановилась.

– Интересный прием, но неужели вы так и не знаете, что означает этот рисунок? – не отступила женщина.

– Ученые, насколько я помню ту статью, писали, что он как-то связан с древней магией, но как именно – они не знают.

– Жаль, – Джой пришлось сдаться, так и не выпытав правды, после чего пришлось менять тему разговора. – Когда вы намерены совершить Восхождение?

– Сегодня ночью.

– Ночью? – Джой была в недоумении. – Кто же это делает ночью?

– Мне так больше нравится, – своенравно заявил Валентайн.

– Странное желание, но пусть будет так, как вы хотите, – она встала.

– Кстати, Джой, вы неправы, говоря о моей странности. Десять процентов людей совершают Восхождение ночью.

– В самом деле?

– Это написано в проспекте, – Оги бросил на стол маленькую брошюру.

– Я не знала.

– Они говорят, и я с ними согласен, что ночью атмосфера Земли очищается и сознание проясняется. Разве это не логично?

– Пожалуй, – снова согласилась референт.

Ее поражали демагогические способности Валентайна. Он мог доказать все что угодно, если ему это было нужно, причем довести логику доказательства до такого шага, где оппоненту уже нечем было оперировать, и, если он интуитивно продолжал ощущать свою правоту, то на уровне логики сдавался. Зная эту способность Валентайна, Джой не могла понять истинных мотивов, побуждавших ее спутника совершать Восхождение ночью.

– Значит, нужно выспаться вечером? – спросила она в дверях.

– Конечно, – ответил Оги, – я жду вас в двадцать три тридцать.

– Хорошо.

Джой пошла в свою часть дома, старательно готовясь к разносу Кардалеона, но тот не появился до самого вечера. Это заставило женщину нервничать еще больше, ибо идти по Лестнице без ангела ей еще не приходилось. Однако, когда она уже оделась, перед ее третьим глазом возникла точка света.

– Где тебя черти носят? – воскликнула она.

– Тише, тише, не кипятись, – отчетливо раздалось в ответ в ее голове, но голос, который она услышала, не был голосом Кардалеона. Джой пригляделась и увидела, что и сама точка значительно больше ее ангела.

– Кто ты? – спросила она.

– Я бы не хотел называть себя.

– Почему?

– Это доставит тебе неприятности в будущем.

– Почему? – упрямо твердила Джой.

Но и голос был не менее упрям:

– Потому что иногда лучше не знать определенных вещей.

– Разве?

– Конечно. Представь себе, если я бы оказался Логосом Земли, что было бы с тобой?

– Ну, не знаю.

– Наверно, ты бы начала очень гордиться тем, что сам Логос Земли являлся к тебе и даже просил о сотрудничестве.

– Наверно, – отозвалась Джой.

– А гордость такого рода, как ты знаешь, приносит мало пользы.

– Ну, хорошо, – согласилась женщина, – где мой ангел?

– Занимается своими делами.

– А ты что, вроде его заместителя?

– Вроде, – улыбнулся голос.

– И что я должна делать?

– Все, что сочтешь нужным, – раздалось в ответ, – я просто буду рядом, чтобы помочь в нужный момент.

– Хорошо, тогда я иду.

– Секунду, у меня к тебе маленькая просьба.

– Да?!

– Постарайся запомнить рисунок, который находится в комнате твоего спутника.

– Разве он его не стер?

– Нет.

– Ладно.

Джой постучала в дверь Валентайна, и, пока он надевал меховую куртку и мокасины, старательно изучала узор на полу. Спустя десять минут, когда они шли по скрипящему инею, она поняла, что рисунок странным образом не только целиком отложился в ее памяти, но даже ожил, начав светиться абсолютными провалами черноты.

Предъявив свое удостоверение компьютерной системе, они получили в офисе фирмы радиомаяки, отмечающие высоту подъема восходящего. Данные радиомаяка фиксировались компьютером и служили основанием для подтверждения рейтинга.

В тот момент, когда Валентайн и его спутница снова вышли на улицу с радиомаяками, укрепленными на запястье специальным браслетом, часы в офисе показывали полночь.

Джой зябко поежилась, хотя была очень тепло одета. На мгновение ей почудилось, что свет, струящийся с вершины Джомолунгмы от Лотоса Любви-Мудрости, стал будто бы слабее.

– Ничему не удивляйся! – раздалось в ее голове.

– Разве мы можем общаться при Валентайне? – удивилась Джой.

– Со мной – да!

– Значит, ты сильнее Кардалеона?

– Немного, – скромно донеслось в ответ.

Между тем два человека подошли к основанию Лестницы и остановились в молчании. Где-то вверху маячило несколько фигур людей, карабкающихся кто вверх, а кто уже и вниз. Среди них была пара, не сходившая с Лестницы уже неделю. Достигнув предельной для себя высоты, они медитировали, пытаясь продвинуться еще немного. Иногда это получалось, но лишь тогда, когда удавалось распрощаться с грузом довлеющей кармы.

Туман, слегка затмивший свет, начал сгущаться, но как-то необычно полосами, будто огромные змеи струились вокруг вершины.

– Откуда здесь туман? – удивилась Джой.

– Действительно, странно, – откликнулся ее спутник, и женщина почему-то оглянулась назад. Она вздрогнула, увидев, что туманные полосы выползают из того места, где находился их дом. В ответ на эту догадку в ее голове запульсировал образ рисунка, оставленного Валентайном на полу комнаты.

Женщина еще сильнее поежилась, со страхом посмотрев на своего спутника. Он молча ждал, пока одна из полос не приблизилась к ним. Когда вокруг уже ничего не было видно, Валентайн вдруг повернулся к Джой и сказал, слегка расширив глаза:

– Спи, моя девочка! Спи! И представляй себе Восхождение.

Джой ощутила, как туманная полоса убаюкивает ее, ей стало трудно дышать, а из глаз Валентайна словно протянулись два луча. И она провалилась в пустоту. Потом внезапно очнулась и, оглядевшись, поняла, что с тех пор, как Валентайн ее загипнотизировал, прошло не больше минуты. Сам Оги в это время чертил перед Лестницей тот же рисунок, что она видела в его комнате. Джой хотела уже выяснить с ним отношения, но вдруг в ее голове раздалось:

– Не подавай вида, что ты в сознании.

– Почему? – задала она вечный вопрос.

– Потому что это я тебя разбудил, чтобы ты могла увидеть все, что произойдет. Ты – единственная на земле, кто увидит это и будет об этом знать. Поэтому замри и наблюдай.

Джой видела, как Валентайн заканчивает чертить, а туманные змеи почти скрыли вершину Джомолунгмы, погрузив все вокруг в жуткую темноту. Она увидела, как два человека, спускавшиеся с Лестницы, остановились, а потом опустились на ступеньку, где стояли. Очевидно, Валентайн усыпил всех, кто был вокруг.

К этому времени рисунок был закончен. Оги стоял над ним и смотрел то на него, то на Лестницу. Наконец, словно выбрав что-то, он шагнул вперед и попробовал подняться на первую ступеньку, но нога его будто уперлась во что-то невидимое. Он наклонился еще сильнее, но и лоб не смог проникнуть за прозрачное препятствие.

Джой ликовала. Она очень робко надеялась на такой исход, но в то же время, зная уровень сознания Валентайна, не верила в его вероятность. Никакие круги, Логосы и магия не помогли вероломному созданию. Лестница Посвящений Земли защищала себя от инопланетных посягательств. Джой уже хотела крикнуть Валентайну: "Ну что, съел?" – но рот будто парализовало, и снова в голове прозвучал голос: "Замри и наблюдай. Все не так просто, как хотелось бы".

Валентайн, отчаявшись подняться на Лестницу, плюнул на нее и начал выполнять странный магический ритуал. Он завывал, вздымал руки вверх, а потом упал на землю и несколько минут пролежал, не шевелясь. Затем снова встал и пошел в сторону, прямо противоположную Лестнице. Отойдя от своего магического круга на такое же расстояние, какое отделяло круг от Лестницы, он вдруг поднял левую ногу над поверхностью земли, и под этой ногой появилась ступенька. Он даже не остановился. Его взгляд был устремлен вверх, а ноги, ступавшие в пустоту, оставляли позади черные ступени.

Джой была потрясена. Это был какой-то мираж, фантастика. Прямо над городом, будто зеркальное отражение Лестницы Посвящений, росла другая, Черная Лестница.

Туман, укутывавший до сих пор вершину Джомолунгмы, собрался над рисунком, словно пряча от подлинной Лестницы ее тень.

Валентайн шел выше и выше без остановок и видимых усилий, будто робот. И вот он наверху, и над Черной Лестницей распускается Черный Лотос – цветок ненависти.

Нависший над магическим кругом туман пронзает ослепительная вспышка, и невероятный гром швыряет Джой на землю. Прямо перед ней, в трех метрах от лица, в центр рисунка Валентайна несколько раз подряд вонзается голубой электрический разряд молнии.

Женщина закрывает глаза и уши, но это мало помогает. Вокруг все трясется, перед глазами только свет и тьма, свет и тьма. Тьма...

Она приходит в себя, когда слышит голос Валентайна:

– На счет три ты придешь в себя. Раз, два, три, – выкрикивает он, но Джой и так уже пришла в сознание.

– Ну что, как тебе Восхождение? – спрашивает он.

– Боюсь, что ничего не прибавила к своему рейтингу.

– Жаль.

– А как вы?

– Я дошел до вершины, – спокойно говорит собеседник.

– Правда? Это замечательно! – разыгрывает радость Джой.

– И я тоже рад.

Только теперь референт Валентайна смотрит туда, где была Черная Лестница, но ее нет. Это не удивляет Джой.

Они спускаются в офис фирмы и отмечают на своих карточках соответствующие рейтинги, причем попытка Джой не считается успешной, что говорит о том, что либо ее совсем не было, либо она дошла до прежнего уровня. Валентайн думает, что его референт думает, что случилось последнее, но он и предположить не может, что правду знают они оба и еще кое-кто из нечеловеческих форм эволюции.

Утро проходит спокойно, однако их будит звонок в дверь. Служащие компании преподносят Валентайну красивую вазу-Лотос в память о его достижении. По данным их компьютера, он побывал на самом верху.

Тут же появляются тележурналисты, и в прямой эфир летят новости с Лестницы Посвящений, где улыбающийся Оги Валентайн держит в руке белоснежный Лотос.

Джой стоит немного в стороне, покусывая губы. Она ничего не понимает, а Кардалеон и его друзья не желают ничего объяснять. Устраивать истерику перед телевизионной камерой, рассказывая небылицы о Черной Лестнице, означало бы выйти из игры навсегда. С другой стороны, надо было что-то делать, но все еще не теперь, не теперь...

15.

– Что, что это такое? – Джой впервые видела, чтобы Вадим был так возмущен.

Она обернулась к мужу, ожидая сцены по поводу ее отношений с Оги Валентайном, которые, о чем знала сама Джой и не знали другие, оставались деловыми. Однако в руках Вадима был всего лишь листок бумаги с восстановленным Джой по памяти магическим рисунком, который она увидела в ночь "восхождения" Оги Валентайна.

– Рисунок, – спокойно ответила она.

– Я вижу. Где ты это взяла? – Вадим был явно не в себе.

– Да что случилось-то? – вопросом на вопрос ответила Джой.

– И она еще спрашивает. Да, да... да, черт возьми, – только и нашелся он, – я не могу объяснить этого в двух словах. Это символ невероятного, неземного происхождения, но мало того, это знак планетарного масштаба, а не человеческого существа. Я бы сказал, что это имя какого-то Логоса.

– Ну и что? – спросила Джой безразлично.

– Да, ты, конечно, не понимаешь, – Вадим еле сдерживал свое возбуждение, стараясь говорить спокойно. – Ну, как тебе объяснить. Вот тебя, например, зовут Джой. Твое имя дали тебе родители. Если бы твой отец, Алексей Григорьевич Милованов, пожелал бы, то у тебя было бы отчество – Алексеевна. Это тоже часть твоего имени. И, наконец, твоя девичья фамилия была Милованова, а теперь Селиван.

– Не пойму, к чему все эти банальности, – раздраженно ответила Джой.

– Сейчас, сейчас, – Вадим лихорадочно потер лоб, – сочетание звуков "Джой" – это твое личное имя в этой жизни, оно – основа твоей земной кармы в этот период. Если бы у тебя было отчество по русской традиции, то ты приняла бы на себя вместе с ним карму отца, а фамилия Милованова несет с собой карму всего твоего рода, как будто он – огромная общность людей с определенным характером и реакцией на мир. После замужества, сменив фамилию на Селиван, ты приняла на себя карму моего рода, деформировав карму Миловановых, но только внутри себя самой. Понимаешь?

– С трудом.

– У-у, тяжело, – Вадим схватился за голову, – давай по-другому. Каждое тело внутри тебя имеет свою вибрацию. Так?

– Ну?

– Вибрация – это звук. Так?

– Ну?

– Так вот, у каждого существа и каждого его тела есть свое базовое сочетание таких вибраций, как будто аккорд или же имя. Твое имя и фамилия, понимаешь?

– Ну.

– Ну-ну, баранки гну, – передразнил Вадим жену, не желающую ничего понимать, – это означает, что каждое существо имеет свой код или шифр. А теперь представь, что тебе известен шифр или пароль к компьютерной системе "Межбанковские взаиморасчеты".

– Ну и что?

– Ничего. Просто экономика всего мира окажется в твоих руках.

– То есть, ты хочешь сказать, что если знать пароль какого-либо существа, то это существо можно использовать в своих целях?

– Ну, наконец-то. Последний арктический хорек сдох, – мрачно пошутил Вадим.

– Но ведь мы знаем имена друг друга, – недоуменно заявила Джой, – и не можем управлять друг другом.

– Верно. Я потому и говорю тебе о земных, материальных именах. Они не касаются внутренних сил или тонких тел разных сущностей. А вот знание аккордов именно этих сил является важным. Если ты хочешь управлять самой жизнью человека, то должна знать код этих жизненных сил. Если хочешь подчинить его желания познай основные ноты его эмоций, страстей и инстинктов. Если хочешь управлять мыслями – пойми, как он думает, какими основными способами. Все это и есть шифры, коды и тонкие имена.

– Да, но все же, причем здесь рисунок, – не унималась Джой.

– Может, это странно звучит, но всякий звук можно нарисовать. Ведь существует же нотный ряд, использующий определенные символы для конкретных нот, то есть звуков. Так же существуют иные алфавиты звуков. Этот рисунок – такой же пароль доступа к какому-то космическому существу.

– С чего ты это взял?

– Когда же я услышу ответ на свой очень простой вопрос? – Вадим помолчал, но, не дождавшись ответа, вздохнул и опять начал объяснять. – Видишь ли, любое существо имеет определенный уровень сложности, ну, как в известной тебе Иерархии Сознания. Однако в Иерархии люди лишь немного отличаются друг от друга.

– Ну да, – перебила его Джой, – видел бы ты, насколько они отличаются.

– Вот видишь, – подхватил Вадим, – даже тут ты считаешь различия значительными. Что же тогда говорить, если мы сравним сложность одного человека и целой планеты, на которой живут миллиарды людей и неисчислимое количество животных, растений и минералов. Сложность и уровень сознания такого планетарного существа непостижимы. Так вот, рисунок, который я держу в руках, является описанием – шифром к очень сложной системе, не менее чем планетарной. Поэтому я и спрашиваю: откуда это у тебя?

Джой молчала. Она не знала, что делать. Вовлекать Вадима в сложную игру с Валентайном ей совсем не хотелось. С другой стороны, именно муж был для нее наиболее близким человеком, который, к тому же, хоть что-то рассказал об интересующих ее загадках. Обдумав все это, она сказала:

– Что ж, хорошо. Может, и лучше, что ты все будешь знать, поскольку больше ждать помощи неоткуда. Ты извини, что я задавала тебе все эти вопросы, но мне нужно было знать как можно больше о происходящем вокруг меня, поскольку я оказалась в центре неведомой мне игры.

– Оги Валентайн, – произнес Вадим.

– Да, он, – и Джой рассказала мужу все, что с ней произошло.

После этого он несколько минут молчал, а потом неожиданно рассмеялся, сказав:

– Да, на небесах сидят явно не дураки.

– Это ты к чему? – удивилась Джой.

– К тому, что этот рисунок должен был попасть именно ко мне. Ведь я специалист по трансформации тонких энергий или, проще говоря, теоретик магии.

– Думаешь, поэтому и Кардалеон не появляется?

– А зачем? Ты уже давно должна была догадаться и передать мне этот рисунок.

– Что же ты будешь с ним делать?

– Займусь его изучением, тем более что мне теперь известно, чей именно это пароль.

– Будь осторожен, – сказала Джой, – в этом рисунке скрыта огромная сила.

– Я это понял сразу, иначе не пытал бы тебя.

– Тогда удачи, – и Джой поцеловала мужа в щеку. Ей действительно стало легче оттого, что Вадим взял часть тяжелой ответственности на себя. Теперь уже не только она одна на Земле могла противостоять Валентайну.

16.

– Полковник, вы останетесь вместо меня, – Оги Валентайн спокойно смотрел в глаза стоявшего перед ним навытяжку офицера Армии Земли Султана Вахитова.

– Слушаюсь, – ответил тот.

– Да прекратите вытягиваться передо мной в струнку, – мягко сказал хозяин виллы, затерявшейся где-то в горах, – вы вполне уважаемый и самостоятельный человек, и мы с вами знаем друг друга не меньше...

– Сорок один год, – отчеканил полковник.

– Вот именно, – все так же успокаивающе кивнул Валентайн, – и все это время вы ведете себя как солдат на плацу, хотя уже давно стали моей правой рукой. Садитесь.

Офицер немного расслабился и сел в мягкое кресло. Оги несколько минут рассматривал его, анализируя ситуацию.

Среди его помощников с Сатурна были очень умные люди, гораздо умнее этого офицера, но у них не было главного качества: баланса между дисциплиной и умом. Поэтому, хотя Валентайн и просил полковника не вытягиваться в струнку, именно это качество делало Султана Вахитова наиболее подходящей фигурой для работы заместителя. Оставляя за этим человеком свои полномочия, Валентайн мог отправиться хоть в другую галактику и спать там совершенно спокойно.

– Я уезжаю по своим делам на пару недель, – наконец заговорил он, – когда именно, не знает никто, кроме меня. Цель поездки столь значительна, что пусть тут все горит огнем, но ехать я должен. За время моего отсутствия вы должны: первое, организовать для наших людей восхождение.

– Разве это возможно снова? – удивился полковник.

– Да, на вершине Джомолунгмы я создал Черную Лестницу. Она появляется в четырнадцатую лунную ночь каждого месяца с часу до четырех утра. В этом интервале наши сотрудники могут совершить восхождение. Компьютер зафиксирует их результаты. Но помните, такая лестница существует только на Джомолунгме.

– Я понял, – сухо сказал полковник.

– Второе, на нашем балансе сегодня уже три миллиарда экю. Однако этого недостаточно, чтобы нарушить действующую на Земле финансовую систему. Пусть Лоренцо и его группа продолжают свои операции в игровом бизнесе, но под вашим жестким контролем. Лоренцо хотя и умен, но слишком азартен. Не давайте ему зарываться.

– Слушаюсь.

– Третье, соберите мне всю информацию, какую сможете, об Алексее Григорьевиче Милованове. Это отец Джой Селиван. Все остальное вы знаете, это текучка.

– Я все выполню.

– Хорошо, я уезжаю сегодня вечером. Значит, сегодня же приступайте к своим обязанностям. Вот приказ, – он протянул собеседнику лист бумаги. Тот взял бумагу, резко встал и, слегка поклонившись, вышел из кабинета.

После этого Валентайн позвонил Джой и сообщил ей, что связи с ним не будет целых две недели, поскольку он едет в свой любимый охотничий домик и телефон с собой не берет.

Он понимал, что Джой вряд ли ему поверит, но и поймать его на лжи она не могла.

Вечером спэйскар уже нес его к огромной пустыне, так и не утратившей своего названия, полученного задолго до Потопа. Гоби была видна даже из Космоса огромное блестящее море без воды.

Спэйскар высадил своих пассажиров где-то на берегу этого моря, и Валентайн, оказавшись на земле, ошеломленно уставился в безграничную безжизненную даль, с ужасом думая о том, что вскоре ему предстоит отправиться туда.

Ни спэйскары, ни аэротакси, ни какие-либо другие воздушные суда в Шамбалу не ходили, как, впрочем, и вообще никакая техника. Таков был закон этого места. Только живое могло туда проникнуть, если, конечно, его ждали в Шамбале.

Привыкший к комфорту современной земной цивилизации, Оги Валентайн изумленно разглядывал узкие улочки монгольского городка. Научные достижения будто обошли это место стороной, и было трудно поверить, что здесь знают что-нибудь об аэронавигации и космических судах, приземлявшихся невдалеке.

Стайка чумазых ребятишек вылетела из-за ближайшего угла с визгом, догоняя друг друга и чуть не снося на пути прохожих. Глинобитные с примесью камыша дома прилипали друг к другу, будто куски пластилина. Причудливо изогнутые улочки порой заканчивались тупиками, чего Валентайн не встречал за всю свою жизнь.

В гостинице, где он остановился, не было даже ванной, не говоря уже о телевизоре и холодильнике. В довершение ко всему палящее солнце и незнакомый язык, который он слышал вокруг, повергли путешественника в психическое оцепенение. Вряд ли у него хватило бы духу получить здесь необходимые сведения, если бы к нему не подошел невысокий монгол в национальной одежде. Он неожиданно обратился к Валентайну со словами, произнесенными на чистейшем, если это слово применимо к многосоставному языку, юнилэнге:

– Я вижу, вы немного растерялись в Дзале, – название древнего города прозвучало очень необычно в устах местного жителя, – очевидно, я мог бы помочь вам.

Оги Валентайн, не имеющий обыкновения доверять первому встречному, изучающе оглядел незнакомца, но прочитать что-либо на улыбающемся круглом лице было невозможно, и ему ничего не оставалось делать, как сказать:

– Я был бы вам очень благодарен, если бы вы объяснили мне, как попасть в Шамбалу. В гостинице, где я остановился, никто не может мне ответить на этот вопрос.

При слове "Шамбала" глаза молодого монгола из раскосых превратились в круглые, но потом еще больше сузились, излучая смех:

– Шамбала, Шамбала. Еще три тысячи лет назад здесь, – он махнул рукой через город, прилепившийся к отрогу Гобийского Алтая, в сторону пустыни, – проходила шоссейная дорога, по небу туда-сюда летали аэрокары, наш город процветал благодаря туристам, хотя многим не нравился этот постоянный балаган. Но однажды ночью все радиостанции и телепрограммы передали, что Правитель Шамбалы Пресвитер Иоанн – запретил в районе Шамбалы движение транспортных средств, в связи с ухудшением экологической и психической атмосферы. Это вызвало жуткое недовольство в мире.

– А кое-кто начал делать прогнозы о грозящем очередном потопе, – подхватил Валентайн.

– Откуда вы знаете? – удивился общительный собеседник.

– Что же еще можно подумать, когда духовный центр человечества отказывает человечеству в общении?

– Хм, верно, – монгол задумчиво посмотрел на Валентайна, а потом также охотно продолжил: – Многие пытались проникнуть туда на машинах или аэротакси, но к своему удивлению обнаруживали, что, пересекая некую невидимую границу, они оказывались далеко от того места, с которого начинали путь. Пилоты аэрокаров почему-то садились где-то в Индии, а водители автомобилей частенько просыпались в России. Постепенно дорогу занесло песком, и она осталась только на картах для тех, кто способен идти пешком или на верблюдах.

– Интересно, интересно, – произнес Валентайн, – а у вас есть такая карта?

– Пожалуйста, – в руках незнакомца, словно по волшебству, оказалась карта, – десять экю.

– Десять? – ошеломленно спросил путешественник.

– И это недорого, – улыбнулся тот.

– Понятно, чем вы тут живете, – проворчал Оги, протягивая деньги и забирая карту.

– Но это еще не все, чем я могу вам помочь, – заявил монгол.

– Могу себе представить, сколько будет стоить все остальное, – снова буркнул европеец.

–Вам это будет стоить столько, сколько стоит питание одного человека и корм для одного верблюда на время пути в Шамбалу.

– Уж не хочешь ли ты стать моим проводником? – удивился Оги.

– Если вам будет угодно, – раздалось в ответ.

– Бесплатно?

– Почему же? Я уже давно собирался посетить Священный Город, да все не находил средств. А за ваш счет я мог бы это сделать.

– Постой, постой, но если ты ни разу не был в Шамбале, то...

– Я не был? – монгол рассмеялся. – Как вы думаете, сколько мне лет?

– Ну, около шестидесяти, – произнес Оги не очень уверенно.

– Я так и думал. Европейцы никогда не могли даже приблизительно оценивать наш возраст.

– Сколько же вам?

– Двести.

– Что? Сколько? – Валентайн сделал шаг назад, чтобы как бы заново оценить собеседника, но закончил осмотр словами: – Не может быть.

Монгол в ответ звонко рассмеялся, показав ровные зубы, и ответил:

– Тем не менее, еще сорок лет назад каждый год я сопровождал в Шамбалу по три каравана. Так что опыта мне не занимать.

– Что ж, – сдался, наконец, Валентайн, – будь по-вашему, я согласен.

– Меня зовут Алдар Дзул, – протянул свою руку незнакомец.

– Оги Валентайн, – ответил рукопожатием европеец. – Завтра в гостинице "Входные ворота" в номере четыреста семь я жду вас в девять часов утра. Обсудим все, что необходимо для путешествия.

– Договорились, – и Алдар мгновенно растворился в толпе.

17.

Я сижу перед монитором компьютера в своем офисе и отрешенно нажимаю клавиши, управляющие изображением древнего индейца, пытающегося разобраться в тайнах одного из городов Майя.

Одновременно мой мозг решает уравнение, в котором Оги Валентайн становится совершенно неизвестной величиной на целых две недели. После его звонка я не нахожу себе места, пытаясь понять, куда и зачем он скрылся. Где-то в глубине сознания бьется будто бы верный ответ, но моей логике он кажется абсолютно невероятным, и я приберегаю его напоследок.

С момента его исчезновения прошло всего два дня, и я чувствую, что в самый важный момент выбыла из игры. Это обидно и досадно.

В конце концов, Валентайн не должен иметь ко мне претензий, а уж о доверии я не говорю. Разве мог он заподозрить меня в предательстве?

Мои мысли мечутся от недостатка информации. Я не знаю, что он думает обо мне, я не знаю, куда и зачем он поехал, я не знаю, почему пропал Кардалеон, я ничего не знаю.

Между тем, индеец из компьютерной игры дополз до середины одной из пирамид, но здесь вместо награды его ждет препротивный сюрприз: все входы с грохотом перекрываются камнями, и в помещение низвергается водопад. Я лихорадочно заставляю индейца искать выход, нажимая на разные камни, но делать это все трудней, поскольку вода уже добралась до его рта. Торопливыми движениями одеваю стереошлем. Разработчики игрушек знали, что делали – одновременно играть и думать о чем-то другом не получается, нужно целиком погружаться в компьютерные события, иначе утонешь, разобьешься, будешь съеден или еще что похуже.

Надев шлем, вижу внутреннее пространство пирамиды глазами индейца. Собственно, теперь тону уже как бы я сама. Иллюзия полная. Шум, свет, пространственные ощущения. И все посторонние мысли улетают прочь, поскольку я попадаю в экстремальную ситуацию. Рот уже заливает вода, я ныряю и все еще пытаюсь найти скрытый рычаг, и, когда уже понимаю, что ничего не могу сделать, ору в отчаянье:

– Да пропадите вы пропадом со своей игрой!

В ответ подъем воды прекращается, и я чувствую, как огромный водоворот захватывает меня и несет по каким-то лабиринтам. Несколько минут нахожусь почти без сознания, а, открыв глаза, обнаруживаю себя среди россыпей золота и бриллиантов. Но я помню, что мне здесь нужен только один ключ. Довольно быстро нахожу его и снова погружаюсь в лабиринты в поисках выхода и нового входа. На время снимаю шлем, и тут же возвращаются мысли о Валентайне, хотя теперь прежнее решение уравнения не кажется мне столь уж невероятным. Даже наоборот. Именно оно мне кажется наиболее вероятным.

В этот момент происходит сразу три события: звонит видеофон, мой индеец оказывается "на приеме" у анаконды невероятных размеров, и – поверить не могу мой третий глаз ловит излучение моего ангела-хранителя.