Текст книги "Шеф-повар Александр Красовский (СИ)"

Автор книги: Александр Санфиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Торопиться было некуда, поэтому я развел небольшой костерок, на котором сжег все улики, портфель, куртку и даже презервативы.

Деньги, завернутые в клеенку, перебазировались на дно шарабана, а сверху на них лег пластиковый пакет с клюквой.

Из леса я направился сторону маминого дома. Пару раз по дороге у меня спросили, много ли ягод я собрал, и оба раза у меня на лице появлялась глупая ухмылка, когда я отвечал, что все что нашел, все мое.

Ведь никому в голову не могло придти, что в старом, ободранном шарабане лежат огромные деньги, которые обычный советский человек даже представить себе не может.

В кладовке, расшатать кирпич удалось за несколько минут. После чего я спрятал в нишу все деньги, а кирпич поставил на место. Затер швы рассыпавшимся раствором и вновь завалил всяким хламом.

Оставив шарабан в кладовке, я поднялся наверх. Мама моему появлению удивилась, еще больше она удивилась, когда я сообщил, что вернул шарабан на место.

– Ой, взял и взял, мог бы и не приносить назад. Я уже раздумала за ягодами идти. На завтра опять дожди обещают.

Ого! Это столько ягоды набрал! Молодец! С мамой то поделишься, или как?

Конечно, маме я отсыпал ягод щедрой рукой, оставив себе совсем немного.

– Придется на рынок зайти, купить еще ведро ягоды. Говорить жене, что оставил маме большую часть собранного урожая не самая лучшая идея, – промелькнула в голове мудрая мысль. – Меньше знает, лучше спит. Ведь для жены моя мама совсем не мама, а всего лишь свекровь. Тем более деньги у меня есть, и не только на клюкву. – Подумал я, дотронувшись до нагрудного кармана куртки, где скромно лежали десять сторублевых бумажек.

Как и ожидалось, клюквы на рынке хватало, десятка два старушек, стояли в торговом ряду, расхваливая свой товар.

Я прошелся вдоль ряда и выбрав, на мой взгляд, самую хорошую ягоду, купил ее вместе с эмалированным ведром.

– В хозяйстве пригодится, – успокаивал я сам себя. – Ведер у нас пока не имеется.

Домой я пришел за несколько минут до жены. Я только успел переодеться и начать готовить ужин, как она зашла домой.

Вопросов по ведру у нее не возникло, потому, что я заранее ей сказал, что оставлю шарабан у мамы.

Посмотрев ягоду, Люда скептически сказала:

– Какая мелкая ягода у вас растет. У нас в Вытегре, клюква намного крупнее.

В ответ я ехидно предложил:

– Так может, соседям ее отдадим, а сами в Вытегру съездим? Крупняка наберем.

– Ну, вот еще! – возмутилась жена. – Нам самим мало.

Я обнял ее и демонстративно принюхался.

– Ты чего там носом фыркаешь? – спросила она.

– Что-то больницей пахнет, тебе надо скорее переодеться, сейчас я тебе помогу.

С этими словами я начал расстегивать пуговицы на блузке. Несильное сопротивление супруги было быстро преодолено, и мы моментом перебазировались на кровать.

Глава 11

В первый раз в торгово-кулинарный класс

В понедельник я отправился на учебу. Дул пронзительный ветер и снова шел снег с дождем. Даже не верилось, что два дня назад я собирал клюкву на осеннем болоте, и мою спину ощутимо припекало солнышко.

Но такова карельская осень, то она растянется до декабря, то в середине октября нападает снега по колено.

– Утром, когда я намытый побритый зашел в комнату, Люда язвительно спросила:

– Что, уже приготовился, думаешь, там тебя все девочки заждались.

В ее голосе ясно слышались ревнивые нотки, и с этим надо было что-то делать.

– Люда, мне не нравится твой настрой, – холодно произнес я. – Давай сразу определимся. Ты ведь тоже ходишь на работу, там, конечно, не так много мужчин, но они есть. Они, наверняка, делают тебе комплименты, возможно, некоторые хотят познакомиться с тобой поближе. Я понимаю, что ты не будешь рассказывать мне об этом. Но я, прекрасно зная о подобном, никогда ничего тебе не говорю, потому, что доверяю тебе и люблю. Мне бы хотелось, чтобы ты также доверяла мне. Поэтому не надо больше никаких намеков на девчонок в моем классе. Надеюсь, что в нашей семье не будет проверок записных книжек, кошельков и эсэмэсок в телефоне.

Тут я замолчал, проклиная свой язык без костей, понимая какую дичь только что спорол.

А Люда, глаза которой уже начали наливаться слезами, удивленно спросила:

– Каких смэсок? Саша, ты, о чем сейчас говорил, какой телефон?

Я принужденно засмеялся.

– Да я сам не понял, чего ляпнул, наверно дает себя знать волнение перед первым днем учебы.

Жена недоверчиво улыбнулась и шмыгнула носом. Слезы все же покатились по ее щекам.

– Санчик, ну прости меня, пожалуйста, я больше ничего не буду тебе говорить, – Но в ее глазах читалось. – Буду ревновать молча.

К сожалению, времени для примирения в койке уже не оставалось, поэтому мы обменялись поцелуями в знак мира и начали собираться, кто на работу, кто на учебу.

Хотя я и распинался перед Людой и строил из себя влюбленного по уши мужа, стало не по себе, когда зашел в аудиторию класса «А» и, на меня уставились три десятка любопытных девичьих глаз. Ради первого дня учебы все они были при параде, так, что тут было на что посмотреть. Не сказать, что все они были красавицами, но все же юность имеет свое очарование. Видимо, мне в нынешней ипостаси с высоты семидесяти прожитых лет, считать большую часть женщин молодыми и красивыми.

И если бы мне было в действительности столько лет, как моему телу, то чувствовал бы себя еще более смущенным.

Проходя между рядами, я высматривал свободное место, когда увидел, что с заднего стола мне машет рукой какой-то паренек, по виду типичный задрот, как называл таких парней мой внук.

– Да, безопасней для меня будет сесть именно с ним, – с такой мыслью я прошел мимо стола, где одиноко сидела миленькая темноволосая девчушка, с надеждой взиравшая на меня.

– Привет, слушай, я думал, что единственным парнем в классе останусь, – приветствовал мое появление очкарик. – Меня Олегом зовут, а тебя?

– Александр, – усевшись, я протянул ему руку. Следующие пятнадцать минут я слушал излияния, соскучившегося по мужскому обществу пацана.

Олег Смирнов был сыном завуча училища, в этом году он безуспешно пытался поступить в институт Советской торговли в Ленинграде, но не срослось. Поэтому мама взяла сына в училище, в надежде, что в следующем году попытка будет удачней.

Я слушал молча, одобрительно кивая в нужных местах. Между тем, в классе началось нездоровое оживление, шепотки становились все громче.

Наконец, одна ярко рыжая особа с лицом, утыканным веснушками, подошла к нашему столу и, улыбнувшись, спросила:

– Скажите, вы с нами будете учиться?

– А что, непохоже? – переспросил я.

– Конечно, вы такой взрослый и кольцо обручальное на пальце носите.

Смирнов, слушающий этот разговор, удивленно открыл рот и уставился на кольцо. Он его заметил только после слов одноклассницы. Хотя ничего удивительного в этом не было. Женщины в наблюдательности ничем не лучше мужчин, просто они обращают свое внимание совсем на другие вещи, чем мы.

По крайней мере, обручальное кольцо вычислили моментально.

С рыжей я познакомиться не успел, потому, что в дверь заглянула растрепанная женщина в белом халате и визгливым голосом объявила:

– Все выходим и дружно идем в актовый зал на собрание, посвященное началу учебного года.

Мы встали, и тут я обнаружил, что выше своего соседа по столу на целую голову, девочки в классе тоже были не слишком высокие, зато с лишним весом собралось больше половины.

– Интересно, неужели полнота может определять выбор профессии? – думал я, шагая по коридору, уставившись на маячащие передо мной круглые ягодицы, затянутые в мини-юбку. Коренастая девушка, носящая ее, была явно ошибочного мнения о своей фигуре, и в отличие от меня, считала ее достойной такой модной одежды.

Вбольшом актовом зале внимание ко мне не ослабевало. Взоры девушек были устремлены в мою сторону, а не на сцену, где за столом восседал президиум в составе трех человек.

Наконецодна из них, видная дама средних лет призвала к тишине и сообщила, что предоставляет слово директору училища Наталье Владимировне Покровской.

Невысокая седоватая женщина неожиданно громко начала свою речь. Поздравив всех поступивших с началом учебного года, она призвала уделять больше внимания учебе. Кроме того, она отдельно обратилась к проживающим в общежитии девчонкам и попросила их беречь государственное имущество и соблюдать правила, и режим этого заведения.

В этот момент я фыркнул, вспомнив слова брата о шустрых восьмиклассницах. Видимо, они на самом деле давали прикурить в общаге, раз директор говорит о дисциплине и режиме уже на первом собрании.

Парней в зале можно было пересчитать по пальцам, судя по их виду, конкурентов у меня здесь не будет.

Но вскоре директор заговорила об изучаемых дисциплинах, и тут мне уже стало интересней.

Для начала она заявила, что все, поступившие после восьмого класса кроме училища будут посещать среднюю школу, ребятам же, закончившим десять классов, такое не грозит. Тем более что учится им всего один год. Но за это время нам предстоит изучить товароведение, организацию общественного питания, основы экономики, основы калькуляции, основы права, кулинарию, торговое оборудование и пройти производственное обучение.

До этого момента я слушал речь директорши вполуха, перебирая в голове, какими последствиями может грозить моя недавняя денежная находка, но после того, как услышал перечисление учебных предметов, стал слушать внимательней, может, услышу еще что-то интересное.

Но интересного ничего больше не произошло, наоборот, завуч зачитала список старост классов и, в этом списке я тоже фигурировал.

– Вот, блин, только этого не хватало! – думал я в расстройстве. – И так времени ни на что нет, так теперь придется журналы вести и прочими делами класса заниматься.

Завуч на этом не остановилась и начал нас поднимать, чтобы все учащиеся могли познакомиться со своим руководством. Три девушки мощного телосложения не вызвали особого оживления в зале. Я же почти всерьез подумал, что администрация училища специально подбирает в старосты таких здоровых девиц, чтобы они справлялись не только морально, но и физически со своими подопечными.

– Товарищи, – продолжила уже директриса. – Надо сказать, что в нашу нужную стране профессию, начали идти мужчины. В этом году на курсе будет учиться пять мальчиков. Такого у нас еще не случалось.

А сейчас я представлю вам старосту А класса, Александра Красовского.

Александр поступил к нам после службы в армии. Отслужил он срочную службу достойно, не раз поощрялся командованием за успехи в боевой и политической подготовке. Последние полгода он служил на должности заместителя командира взвода, поэтому мы надеемся, что он с успехом справится с должностью старосты.

На этих словах хихиканье и перешептывание в зале достигло своего апогея.

– Саша, а ты нас строем будешь по училищу водить? – спросила усевшаяся рядом девушка, ее соседки заржали так, что директрису не было слышно.

Ответа этот вопрос не подразумевал, поэтому я окинул соседку презрительным взглядом и промолчал.

Смех стал еще громче. Только смеялись сейчас не надо мной, а над девушкой.

Та, слегка покраснела, но ничего больше не вякала.

– Товарищи, успокойтесь! Девочки, ведите себя хорошо, – увещевала со сцены директор. – Сейчас все расходимся по классам, а старосты будьте любезны пройдите в кабинет секретаря.

Ничего нового у секретаря я не услышал. Нам выдали журналы, в которых мы должны были отмечать прогульщиков, Сообщили, когда надо являться в бухгалтерию за стипендией. Ну, и предложили в ближайшее время провести собрание для того, чтобы выбрать комсорга и профорга.

Мои коллеги по должности сразу заблажили, что они в жизни не занимались таким делом и не справятся.

Секретарша, тетка лет сорока, снисходительно улыбнулась.

– Не волнуйтесь девочки, на самотек мы это дело не пустим. Кандидатуры на эти должности у нас подобраны, и на собрании будет обязательно присутствовать классный руководитель, во избежание, так сказать. Что-то Александр, у нас молчит, у него разве нет вопросов? Все ясно и понятно?

– У матросов нет вопросов, – улыбнулся я и продолжил. – Светлана Карловна, думаю, что мы вполне справимся с этим делом, хотя от ваших кандидатур отказываться не собираюсь. Ведь я никого в классе еще не знаю,

– А я скажу почему? – перебила меня секретарь. – Да потому, что вы, Саша, якобы ухитрились подвернуть ногу на ровном месте и не поехали со своим классом в совхоз. Не понимаю, чем руководствовалась Наталья Владимировна, когдарешила, что вы будете старостой.

Я нахмурился.

– Это что за нездоровые инсинуации? Вы на что намекаете, Светлана Карловна? Вы считаете, что я специально сломал ногу, чтобы в совхоз не ездить?

От моего наезда секретарше явно поплохело. Она закашлялась и быстро закруглила инструктаж.

Когда мы выходили из кабинета, девушки были в задумчивости.

– Саша, а что такое инсинуации? – спросила меня Зина Ветрова, самая мощная из моих спутниц. Конечно, если ты чемпионка по метанию диска среди юниоров Карелии, то трудно иметь субтильную фигуру.

Ход мыслей Зины мне был понятен, и я еле удержался, чтобы не ответить, что инсинуации никакого отношения к менструации не имеют.

Но я все же являюсь личностью опытной, прожившей долгую жизнь, хоть и нахожусь сейчас в теле двадцатилетнего оболтуса, поэтому шутить так не стал, а просто ответил:

– В переводе с латинского языка это слово означает – злостный вымысел.

– Хм, мои акции растут, – подумал я, когда коллеги задумчиво переглянулись.

Когда я попал в класс, там уже шел урок. Пожилая преподавательница пыталась донести ученикам, как им будут нужны основы экономики. Однако девушки на интуитивном уровнепонимали, что печь пироги и готовить заливную рыбу с помощью основ экономики не получится. Поэтому, несмотря на то, что это было первое занятие, в классе стоял легкий гул. Короче, никто тетку не слушал.

Я за порядком в классе следить не собирался, поэтому подсел к Смирнову и до конца урока слушал его бубнеж, о том, как мое появление спасло его сомнительной перспективы стать старостой.

Первый учебный день закончился в три часа пополудни. Две подружки откровенно навязывались ко мне в попутчицы и, подумав, я не стал отказываться от их кампании. Обе оказались ярыми болтушками с задатками стукачек, поэтому за те двадцать минут, что мы шли до остановки и дожидались автобуса, я узнал о своих одноклассницах много интересного. В том числе, как здорово они провели время в совхозе.

– Пожалуй, если постою с ними на остановке еще несколько раз, то узнаю подноготную всех одноклассниц, – подумал я, забираясь в автобус номер девять.

– А что она сказала? а что ты ей ответил? – в который раз задавал мне вопросы жена, интересуясь моим первым учебным днем и добиваясь всяких мелких подробностей, мне совершенно не интересных.

– Из тебя каждое слово клещами надо тащить, – констатировала, наконец, Людмила и на время перестала требовать от меня подробностей, типа, кто как выглядел, какое платье или костюм был на директрисе, есть ли в классе курящие девочки и много ли из них носит мини-юбки.

Не понимаю, чего ее заклинило на этих юбках? Даже не хочет их носить. Выбирает платья и юбки только ниже колена. Не понимает, что при ее росте и красивых ногах выглядела бы суперзвездой.

– Мда, лучше промолчу. Пусть носит, что считает нужным, – подумал я. – А то наденет такую юбку и количество ухажеров вырастет многократно, а тебе это надо? Совсем не надо? Вот и помалкивай. Лучше корми жену ужином, на сытый желудок женщины добрей становятся

– Людочка, сегодня мы ужинаем банальным бефстрогановым, – громко объявил я, внося дымящуюся сковороду, накрытую крышкой.

После того, как выложил ароматное мясо на тарелки, в комнате наступило молчание, нарушаемое только скрежетом вилки по фаянсу.

– Саша, ну так же нельзя! – жалобно простонала жена. – Так все вкусно, я просто не могу остановиться, а у меня склонность к полноте.

– Рассказывай! Нет у тебя никакой полноты, так, что ешь, пока дают, – ответил я, подбирая хлебом остатки подливы.

Днем я обедал в столовой училища, а там еду готовили сами ученики, поэтому первое блюдо я съесть не смог, а второе только после того, как хорошенько поперчил и посолил. Единственно, что у них получилось хорошо, это компот из сухофруктов, его я выпил сразу три стакана, чтобы запить излишки перца.

После ужина, мои мысли опять ушли в сторону хранящихся в схроне финансов. Почему-то интуиция говорила, что их необходимо перепрятать. Хотя, уподобляться тайному миллионеру Корейко из нетленного произведения Ильфа и Петрова совсем не хотелось.

Но, увы, никаких подходящих мест для хранения купюр я так и не вспомнил, все они казались ненадежными, оставалось надеяться, что в итоге мне все же удастся найти что-то подходящее.

Глава 12

Как-то скучно стало жить

Думал я, собираясь утром на учебу. Действительно, после летней суеты с учебой в автошколе, переездами, свадьбой и работой в такси, размеренная семейная жизнь вводила в сонное состояние.

Идет третья неделя учебы, и все входит в свою колею. С одноклассницами сложились неплохие отношения, если в первые дни девчонки напропалую кокетничали со мной, строили глазки, то сейчас уже успокоились и, похоже, зауважали, заочно завидуя моей жене.

Хотя две девицы явно задались целью меня совратить, поэтому каждый день подходили с какими-нибудь вопросами и жарко дышали в щеку, усаживаясь ко мне за стол с открытой тетрадкой, упираясь, горячим бедром в мою ногу. Но я держался, как стойкий оловянный солдатик, в то время, как класс ожидал моей капитуляции.

Комсорга и профорга мы все же выбрали, Мне даже особо стараться не пришлось и кого-то уговаривать. На должность комсорга сразу нашлась кандидатура. Очень бойкая, деятельная особа, Ира Обухова, приехала в Петрозаводск из Ладвы, небольшого районного центра, где она окончила восьмилетку, и весь восьмой класс работала комсоргом.

Так же и с профоргом, маленькая неприметная девочка Светка Савинкова с удовольствием взялась за это дело.

Если бы я мог попасть в преподавательскую комнату в тот день, то непременно бы услышал комплименты в свой адрес.

Раздавала их наша классная руководительница Галина Васильевна.

– Товарищи, «А» класс сегодня меня удивил. Вернее удивил староста. Как он вел собрание! Не знаю, каким ветром к нам этого парня занесло, но поверьте моему опыту, он далеко пойдет.

– Пока милиция не остановит, – хмыкнул физкультурник.

Галина Васильевна презрительно хмыкнула.

– Лучше бы вы помолчали, Валерий Павлович, ваш банальный, казарменный юмор никому не интересен.

Все женщины с укоризной посмотрели на полного мужчину в спортивном костюме. Тот нервно схватил со стола свисток и, что-то бормоча себе под нос, вылетел из кабинета.

– Галина Васильевна, ну нельзя же так, – осуждающе заметила директриса. – Мы все члены одного коллектива и не должны ссориться по пустякам.

Учительница хотела что-то возразить, но сидящая рядом женщина успокаивающе положила ладонь на плечо и та промолчала.

Я же никак не мог понять, почему Валерий Павлович на физкультуре неприязненно поглядывает на меня. Но так, как кроме взглядов его неприязнь ни в чем другом не выражалась, я просто не обращал на это внимания. Да и физкультурнику, в общем, было не до меня. Первое время он настойчиво добивался от девчонок, чтобы те приходили на занятия в спортивных трусах и майках. И к моему удивлению, добился. Так что на физкультуре в зале выстраивалась стройная линейка «спортсменов» в трусах и майках.

Правофланговым был, естественно я, Андрюха Смирнов стоял в середине строя. Первые занятия он стоял красный, как рак, не поднимая глаз на голые ноги и выпирающие груди одноклассниц. Да и девчонки больше стеснялись нас, чем преподавателя.

Однако через пару занятий, мы вместе увлеченно играли в баскетбол, пока Валерий Павлович аккуратно придерживал за ягодицы неудачниц, прыгающих через козла.

Почему-то меня и Смирнова он за задницы не придерживал, что явно говорило в его пользу и свидетельствовало о правильной ориентации.

А то, что он помогает ученицам, так это он просто страхует их от падения, разве не так?

Худо-бедно октябрь подошел к концу. Впереди маячили ноябрьские торжества. Пятьдесят пятая годовщина Великой октябрьской социалистической революции – это вам не фунт изюма.

Преподаватели во главе с директрисой и завучем носились, как подстреленные, надо было решить множество организационных вопросов.

За несколько дней до 7 ноября старост тоже собрали для соответствующей накачки. Главной задачей нам поставили сбережение личного состава. То есть мы должны были не дать учащимся разъехаться по домам, до седьмого числа. А потом все могут валить куда хотят.

Товарищи старосты, – обратилась к нам директриса. – В прошлом году из-за недисциплинированности учащихся, на демонстрацию вышла всего половина списочного состава училища. Работа в коллективе была поставлена из рук вон плохо. И немалая доля вины лежит на вас.

Хотелось бы в этом году избежать такого конфуза. Если у кого-то есть соображения на эту тему, я с удовольствием выслушаю все предложения.

Однако, предложений от старост не последовало. Все девицы поглядывали в мою сторону, как будто я волшебник и могу решить все вопросы.

Но тут мне в голову пришла одна идея.

– Наталья Владимировна, а давайте устроим торжественный вечер шестого ноября в училище. Народ, глядишь, и не уедет. Наоборот, те, кто на выходные успели уехать, шестого добровольно вернутся.

– Ага, как же, вас на такие вечера калачом не заманишь, – с горечью сообщила директриса. – Вам танцы подавай.

– Вы не дослушали, – улыбнулся я. – Мы торжественную часть сократим до минимума, а после этого будут танцы. Правда у нас мало мальчишек, но думаю, для вас будет несложно договориться с руководством речного училища, чтобы они отправили курсантов на этот вечер.

Хмурое лицо Натальи Владимировны просветлело.

– Красовский, ты молодец. Меня такая идея не посещала. На Новый год, ли Восьмое марта, да, сама думала об этом, а вот Ноябрьские праздники и танцы в голове не совмещались.

Среди однокурсниц мое предложение вызвало нездоровое оживление. Девицы зашушукались и уже не слушали директоршу. Та, прекрасно понимая, в чем дело ехидно улыбнулась и сообщила:

– Красовский, ты подал идею, тебе и ее оформлять. А с речниками я договорюсь.

– Ну, уж нет, Наталья Владимировна! – воскликнул я. – С чего бы это мне заниматься этим делом? У нас есть комитет комсомола, это их прямая обязанность составить план мероприятия и провести торжественную часть.

– Ладно-ладно, не ершись, – сообщила Покровская. – Конечно, комитет займется этим вопросом, но я попрошу комсорга училища Наташу Смолянскую привлечь и тебя к этому делу, ведь инициатор не должен остаться в стороне

Как и ожидалось, Люде моя идея не понравилась.

– Саша, ну какие могут быть танцы? Ты сам подумай. Какое веселье перед такой знаменательной датой? Неужели ты еще и на танцы пойдешь без меня?

Однако на следующий день она такой категоричной уже не была.

Вечером после ужина она подсела ко мне поближе, и, взяв за руку, спросила:

– Санчик, милый, ты меня любишь? – и, не дожидаясь ответа, продолжила.

– Понимаешь, шестого числа у нас короткий день и девочки хотят небольшой сабантуй устроить. Я наверно задержусь на часик, ты ведь не будешь против?

Ехидно усмехнувшись, я сказал:

– Людочка, ну какой может быть сабантуй перед такой торжественной датой, сама то подумай. Неужели ты сможешь без меня праздновать?

Жена нахмурилась.

– Не смейся, это совсем другое, ты собираешься на танцы, будешь там со своими кикиморами развлекаться, а мы просто посидим, поговорим, а водки совсем немного будет, Владимир Анатольевич всего по три рубля собирает с человека.

– Ага! Вот и мужичок нарисовался! – насмешливо воскликнул я. – А все девочки, говоришь, да девочки.

Люда покраснела.

– Это наш второй хирург, у нас мужчин на все отделение два человека, оба женатые, а у тебя девок холостых двести человек.

– Эх, Люда, наивный ты человек, – насмешливо подумал я. – Мне ли не знать, какие романы завязываются в больницах. Шекспир отдыхает. И никого не волнует замужем или не замужем будущая любовница. Вернее замужем еще и лучше. Не будет приставать с глупыми предложениями, типа жениться.

Ладно, не буду разрушать идеалы своей супруги, жизнь это сделает сама.

Конечно, наша пикировка закончилась мирно. Я получил добро на вечер в училище, а Люда на сабантуй в поликлинике. Признаться честно, я бы предпочел посидеть в поликлинике, но кто же меня туда пустит?

На следующий день я имел беседу с комсоргом училища Наташей Смолянской и благополучно отделался всего лишь одним поручением, найти ветерана для выступления на вечере.

Как во времени, откуда я провалился в прошлое, было трудно найти настоящего ветерана войны, также трудно было в семидесятые годы найти участника революционного подполья 1917 года.

К счастью, мне не надо было заниматься поисками, потому, что я знал, где искать. Мамина соседка, Эсфирь Моисеевна Либман, девяносто пятилетняя бабуля с удовольствием согласилась выступить в торгово-кулинарном училище. И этим чуть не испортила всю малину, собравшимся слушателям. Я никак не ожидал, что престарелая петроградская революционерка по псевдониму «товарищ Зина» без передышки сможет почти час рассказывать свои воспоминания о встречах с Владимиром Ильичом, и прочими известными личностями, несколько раз она пыталась начать рассказать о Сталине, но Наталья Владимировна, сидевшая рядом, моментально задавала вопрос, направлявший беседу в нужное русло.

Понемногу в рядах внимательных слушателей нарастало раздражение, в задних рядах нарастали шепотки, и лишь первые ряды делали внимательные лица под строгим взглядом директрисы.

Но, наконец, Эсфирь Моисеевна выдохлась, слушатели радостно захлопали в ладоши, радуясь окончанию совершенно неинтересного им словоизвержения. Зато сама бабуля-революционерка была очень довольна, в последние годы ее не так часто приглашали на такие встречи.

Когда Эсфирь Моисеевна садилась в такси, на улице уже оживленно разговаривали речники. Они все были в своей морской форме, которой надеялись привлечь внимание наших девочек.

И надеялись они не напрасно. Глаза у девчонок горели. Ну, как же! Выйти замуж за будущего матроса, механика, или даже капитана – большая удача. Ведь они ходят на своих кораблях заграницу и могут оттуда привезти не только пудру и духи, но даже, подумать страшно, автомобиль. Я ничего не мог противопоставить матросской робе, поэтому мои акции резко упали, чему я был только рад. И покрутившись для виду в зале, отправился домой.

Люда уже давно пришла со своего сабантуя, и с мрачным видом встретила меня у порога.

– Ну что, нагулялся? Герой-любовник, – с ходу спросила она.

– Люда, ну какие любовницы. Сама видишь, время детское восемь часов всего. Кстати, кто-то обещал меня сегодня накормить блинами. Ты случайно не знаешь эту женщину?

Мрачное выражение исчезло с лица жены и плавно перешло в виноватое.

– Ой, Саш, прости, пожалуйста, у меня после наших посиделок все вылетело из головы. К тому же я буквально перед тобой домой пришла.

Представляешь, наш хирург ходил за вином в магазин, и купил всего одну бутылку, а водки целых три. Девочки так его ругали, так ругали. А когда сели за стол, то водку вмиг выпили, хотя все кричали, что будут пить вино. Я хотела уйти раньше, но Тамара Ивановна, старшая сестра сказала, что нехорошо отрываться от коллектива.

– Хм, ничего нового, – скептически подумал я. – Все, как обычно.

– К тебе никто не приставал, нескромных предложений не делал? – шутливо поинтересовался я.

– Я же тебе уже говорила, что у нас в отделении всего двое мужчин, – резче, чем обычно ответила Люда. На щеках у нее появился легкий румянец.

– Эх, ты, – сочувственно подумал я. – Совсем врать не умеешь.

Сто пудов, оба мужика только с Людкой и общались. Видел я ее коллег, женщины малосимпатичные и далеко не первой свежести. Люда среди них кажется юной девочкой. Так, что докторишки на нее будут слетаться, как мухи на мед.

Поцеловав жену в порозовевшую щеку, я предложил:

– Ну, раз не успела, значит, не успела. Обойдемся без блинов. Давай пошарим в холодильнике и что-нибудь соорудим на ужин.

Люда, хоть и говорила, что не голодна, смолотила мою нехитрую стряпню из лука, колбасы и макарон в три секунды, да и я от нее не отставал.

Завтра нам с утра надо было идти на демонстрацию, каждому в своей колонне, поэтому пришлось договариваться, где мы сможет встретиться.

Как обычно, все колонны, пройдя мимо трибуны с партийными и правительственными руководителями, поворачивали за здание музыкально-драматического театра и там народ разбегался в разные стороны, не забыв закинуть лозунги и портреты членов политбюро ЦК КПСС в грузовик, специально стоящий там для этой цели.

Так, что мы встречаемся у задних дверей театра и оттуда по плану идем шиковать в ресторан.

Утро, как обычно, было недобрым. Мелкий моросящий дождь, когда мы вышли на улицу, превратился в такой мелкий, секущий лицо, снег.

Предполагая такое развитие событий, оделись мы достаточно тепло и не обращали особого внимания на превратности погоды.

Наша колонна собиралась у семнадцатой столовой, довольно далеко от поликлиники, у которой собиралась колонна медиков. Так, что на пару часов нам пришлось расстаться.

Когда я подошел к месту сбора, там уже толпился народ. Играла музыка, пелись песни, короче, народ не скучал. Девочки встретили меня улыбками. Еще бы, сегодня моряков в пределах видимости не наблюдалось, так, что и молодой женатик будет в радость.

Я оживленно болтал с девчонками, когда меня отозвал в сторону Смирнов.

– Красовский, выпить хочешь? – спросил он шепотом и показал плоскую бутылку Старки, спрятанную во внутреннем кармане пальто.

– Ну, ты даешь, ботаник! – подумал я.

Вслух же спросил:

– Закусывать то чем будем?

– Да ерунда, – возбужденно зашептал тот. – В столовке моя тетка работает, сейчас я к ней слётаю и чего-нибудь принесу.

И, не дожидаясь моего согласия, понесся к дверям столовой.

Задержался он там надолго. Колонна уже собиралась двигаться, когда он выбежал из столовой с бумажным пакетом в руках.

– Молодец, вовремя появился, – констатировал я и вручил ему второй флагшток от лозунга «Партия наш рулевой». – Понесем с тобой вдвоем, надеюсь, ты не думал, что я о тебе забыл, пока ты в столовой борщом обжирался.

– Не борщом, – обиженно протянул одноклассник. – Рассольник ел, такой вкусный, зараза, не оторваться. Только-только сварился.

– Что-то я о вкусных столовских рассольниках не слыхал, – был мой ответ.

Смирнов снисходительно улыбнулся.

– Они ведь для себя варили, сегодня столовая днем закрыта, просто вечером в ней будут свадьбу играть, вот тетка и пришла подработать.