Текст книги "Шеф-повар Александр Красовский (СИ)"

Автор книги: Александр Санфиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 21

Если кто-то думает, что на этом мы и поладили, то он, или она глубоко ошибаются. Уже на следующий день на меня началась психологическая атака. Жена не постеснялась воспользоваться запрещенным приемом, привлекла на свою сторону свекровь.

До нашей поездки в Ленинград обе женщины дружно дудели в одну дуду, обрабатывая меня каждый день, доказывая, какой я осел, не ценю то, что имею и ловлю журавлей в небе, когда в руках жирная синица. И как бы мне с такой ловли не стало совсем худо. Хорошо еще, что теща жила за сто сорок км и дома не имела телефона поэтому не могла к ним присоединиться, а то совсем бы жизни не было.

Тем не менее, вечером во вторую субботу октября мы сели в купейный вагон поезда Петрозаводск-Ленинград.

Хоть я и не отработал одиннадцать месяцев для получения бесплатного билета, в кассе мне его выдали без проблем. А что? Разве кассиру не хочется съесть чего-нибудь вкусненького, а раз так, то с поваром надо дружить. Но до цены купейного вагона пришлось все же доплатить.

Когда на посадке проводница приветливо мне улыбнулась, у Люды сразу испортилось настроение.

– Саша, когда это закончится? – спросила она, когда мы уселись напротив друг друга, хорошо еще, что в купе кроме нас никого не было.

– Люда, ты опять за свое, – вздохнул я. Надо сказать, ревность жены начинала действовать на нервы. С одной стороны, ее можно было понять, я во время учебы, да и сейчас на работе находился в женском коллективе. Мужчин в ресторане было всего четверо, вместе со мной, Арсен, директор и официант Миша. Но с другой стороны, поводов для ревности я не давал.

Выяснению отношений помешал появившийся пассажир. Рыжеватый толстяк лет сорока, изрядно поддатый бесцеремонно плюхнулся на сиденье рядом с Людой.

– О, какая симпатичная девушка! Добрый вечер, – оживленно заговорил он, – даже не глянув в мою сторону. – Как мне повезло с попутчицей, красавица, а как вас зовут? Меня Сергей.

Он масляно улыбнулся и подсел ближе к ней. Люда явно не знала, что делать и осторожно отодвинулась.

– Сергей, между прочим, вы разговариваете с моей женой, – негромко сказал я.

Только тут, наш сосед по купе глянул в мою сторону. Все-таки он не был так пьян, как показалось сначала.

Окинув меня оценивающим взглядом, он поднялся, снял пальто, повесил его на вешалку, и уже совсем другим тоном, вежливо попросил освободить сиденье, чтобы сложить свои вещи в рундук.

Все же молчать долго он не смог и вскоре переключил свое внимание на меня, оставив Люду в покое.

Когда состав тронулся, мы уже были в курсе, что Сергей работает «толкачем» в отделе снабжения на Онежском тракторном заводе и в его обязанности входит работа с поставщиками. Вот и сейчас он едет на Кировский завод, который задерживает отгрузку деталей.

Хлебнув еще пару глотков из фляжки, он хотел продолжить разговор, но тут, на наше счастье проводница начала выдачу постельного белья и мы, застелив свои койки, улеглись спать. Наш сосед вздохнув, сделал то же самое. Ну, не повезло ему сегодня со спутниками. Ни вина выпить, ни поболтать.

Утро началось, как обычно в поезде, со сдачи белья проводнице и очереди в туалет. После чая Люда прилипла к окну и не отлипала до вокзала. Ей было все интересно, она еще никогда не бывала в Ленинграде и боялась пропустить что-нибудь интересное.

Выйдя в привычную толчею на перроне, я с удивлением понял, что ничего здесь не забыл и отлично ориентируюсь в окружающем.

Нужного человека на вокзале сразу отыскать не удалось. Но, как говорится, язык до Киева доведет, поэтому через полчаса я получил бумагу с адресом и номером телефона соседки по квартире, тоже бывшей работнице железной дороги.

На наше счастье пенсионерка была дома и скрипучим голосом сообщила, что с нетерпением ожидает нашего визита. Во как!

На вокзале мы не задержались, планов у нас на этот день было громадьё. Как всегда, в первые минуты контраст между тихим провинциальным Петрозаводском и центром Питера подействовал ошеломительно даже на меня, привыкшего к более плотному трафику и постоянным пробкам. Люда судорожно вцепилась мне в руку и не отпускала пока мы с Невского проспекта не свернули на Суворовский, а уж когда повернули на тихую 3-ю Советскую улицу она уже пришла в себя.

В подъезде я непроизвольно остановился, в нем стоял такой знакомый с детства запах старого дореволюционного дома, что я на миг почувствовал себя малышом пяти лет, каким был в тот год, когда отца направили из Ленинграда на работу в Карелию.

– Саш, ты чего остановился? – вопрос жены привел меня в чувство. Я мотнул головой и зашагал по ступенькам на второй этаж. Около дверных звонков висели таблички со списками жильцов и руководством сколько раз им нужно звонить. Нам в восьмую квартиру нужно было выдать три коротких звонка.

– Массивную деревянную дверь открыла высокая седая старуха, Она некоторое время разглядывала нас в узкий дверной проем, потом, убедившись, что бандитов на лестничной площадке не наблюдается, сняла цепочку и открыла дверь шире.

Ничего нового для себя в этой квартире я не увидел. Довольно узкий коридор метров пятнадцать длиной, заканчивался общей кухней. С обеих сторон в коридор выходили по четыре двери. Когда-то, наверно еще до революции в этих дверях были вставлены стекла, и в коридоре было светло. Сейчас же все двери были глухими, и темный, мрачный коридор освещался единственной, тускло горящей лампочкой.

Немного света добавляла кухня так, как дверь у нее отсутствовала.

Евгения Францевна, так представилась хозяйка, оказалась вполне разговорчивой и приветливой женщиной, поэтому мы сразу стали для нее Сашуля и Людочка.

Комната, в которую мы зашли, была небольшая, метров двенадцать. В ней было пусто, оборванные обои лохмами свисали со стен. Одинокий, видавший виды комод, поеденный жучком, смотрел на нас открытыми ящиками. Большой окно выходило в двор-колодец, в котором никогда не бывало света. Но все бы ничего, если бы не туалет.

Тот представлял собой что-то невероятное и запредельное. Его венцом являлся старый, замызганный унитаз, с верхним бачком. Как на него садятся жильцы, я не представлял. Люда с брезгливой миной осматривала облупленные стены и исписанную ругательствами дверь, похоже, не крашенную со времен блокады. Добили ее тараканы, важно шествующие по трубам отопления.

Окончательно решила вопрос с проживанием ванная комната. Даже говорить о ней тошно. Короче, пользоваться ей было нельзя. После нашего общежития, где санузел и душевые были в идеальном состоянии, смотреть на грязь и убожество было страшно.

– Ну, что вы говорите? – удивилась нашему возмущению Евгения Францевна. – У нас очень приличный туалет и ванна. Видели бы вы, что у нас творилось, когда был жив Федор Федорович. Когда он умер, мы все перекрестились, такой грязнуля был, ужас!

Мы с Людой переглянулись, но промолчали.

С квартирой все было ясно. Если комнату привести в порядок было несложно, то все остальное оставалось весьма проблематично.

– Мда, похоже, у Семена Моисеевича не будет личного кондитера, – подумал я, прощаясь с гостеприимной хозяйкой. Та приглашала нас на чай с плюшками, но мы вежливо отказались. Подхватим еще какую-нибудь инфекцию, не дай бог.

– Фи, – сообщила Люда, когда мы вышли на улицу из затхлого воздуха подъезда. – Меня так тошнило, просто ужас! Я никогда столько тараканов не видела. У нас дома как-то завелись, так мы зимой всех за два дня выморозили. Цветы только мама к соседям уносила. И в больнице все время травили. Если хоть одного увидят, так главная сестра скандал закатит на неделю. Всем матюгов доставалось.

– Ничего, – думал я. – Пройдет тридцать лет и тараканы сами выведутся. И даже травить их будет не нужно. Не выдержат они продуктов, которыми мы питаемся, и даже ухитряемся выживать.

– Вот пусти козу в огород, и будешь горевать, – немного переиначил я поговорку, глядя на жену, увлеченно рассматривающую вешалки с платьями в очередном отделе с женской одеждой. Уже три часа мы кружим по Гостиному двору. За это время я внимательно рассмотрел в окна Невский проспект, Садовую и Перинную улицы. Ничего интересного там не увидел.

Зато, встречаясь взглядами с такими же горемыками, сопровождающими жен, я сокрушенно пожимал плечами, кидая взгляд в сторону Людмилы. Эти жесты вызывали массу сочувственных улыбок от мужиков, тащивших увесистые баулы вслед за женами.

Мне тяжелый баул не грозил. В большой сумке на настоящий момент лежали только туфли. К сожалению, пришлось ограничить наш бюджет ста рублями, хотя и их наличие пришлось долго объяснять. По идее денег у нас сейчас не было от слова совсем. Люда, спокойно отдавшая мне ведение наших финансов, с одной стороны избавилась от головной боли, ее не волновало, как дожить до аванса, или получки, но с другой она никогда понятия не имела, сколько у нас денег. А их у нас до того момента, как мы заплатили взнос в ЖСК, вполне хватало на жизнь, если особо не роскошествовать. Поэтому мне не пришлось особо усердствовать в объяснениях. Раз муж сказал, что есть свободные сто рублей, очень хорошо! Надо их срочно потратить. Вот мы и тратили. Ну, учитывая, что один доллар сейчас стоил официально шестьдесят копеек, нынешние сто рублей соответствовали примерно двенадцати тысячам деревянных денег 2020 года. Шибко на них не разбежишься.

– Все-таки есть бог на свете! – думал я, выходя на улицу и вдыхая полной грудью выхлопные газы от транспорта, снующего по Невскому проспекту. – Наконец то сто рублей закончились, как их Люда не растягивала и не экономила. Остались только деньги на неплохой обед и возможно, на ужин, если к вечеру сильно захочется поесть.

В сторону Апраксина двора, где сейчас фарцует мой бывший сослуживец поСертолово-2 Дима Чернов, идти было уже не с чем. Да и не хотелось светить такие знакомства даже перед женой. Это в прошлой жизни я не раз катался в Питер на встречу с ним, накопив финансов для покупки не очень дорогих джинсов, или пластинки Биттлз, или Дорз. Ну, и бог с ним, надеюсь эта поездка сюда не последняя.

Собираясь идти в сторону остановки, я кинул взгляд на другую сторону Невского проспекта и увидел там знакомый силуэт полярного медведя (не Единой России) и надпись – кафе Север.

А не перекусить ли благородному дону и донье в этом кафе? – решил я и вместо остановки направился к ближайшему переходу.

Люда послушно следовала за мной даже не спрашивая, куда мы идем. Все-таки четыре часа ходьбы по магазинам утомят любую женщину. Но у меня оставалось черное подозрение, что если я нечаянно обнаружил еще одну сторублевку, жизненные силы супруги мгновенно бы восстановились.

Когда мы подошли к дверям кафе, Люда только устало спросила:

– Саша, а туалет тут есть.

Я улыбнулся и кивнул.

– Чего ты смеешься!? – внезапно обиделась супруга. – Ты не побоялся сходить в туалет в этой жуткой квартире, а я не могла никак себя заставить, думала, что меня вырвет, такая тошнота подступала.

В итоге, я, волоча две сумки, пошел искать свободные места, а Люда помчалась в туалет.

Взяв в руки меню, я увлеченно принялся его читать. В эти годы было немного заведений, где меню можно было читать, как книжку. В основном, все меню состояло из двух страничек. На одном еда, на втором напитки.

Здесь же только вин имелось около двадцати наименований. Я до того увлекся изучением списка, что не заметил, когда к нам подошел официант.

Молодой мужчина внимательно нас выслушал и с достоинством удалился.

– Знает себе цену, паршивец, – с усмешкой подумал я. – Всем видом показывает, в какомнепростом заведении работает. Не хухры-мухры!

Как коллега, работу поваров я оценил на пятерку. Солянка оказалась выше всяких похвал. Не пересолена, как часто бывает и маслин в ней имелось столько, сколько нужно, не больше и не меньше. Котлета по-киевски, получилась сочной и вкусной. А бутылка грузинской «Хирсы», замечательно стимулировала аппетит. Давно забытый вкус этого вина будил далекие воспоминания. Да уж мне было, что вспомнить.

Люда кушала тоже с большим аппетитом, шопинг отлично стимулирует женский организм. Но не забывала наблюдать за мной.

– Санчик, о чем задумался? – спросила она внезапно.

– О разном, Люда. – ответил я, не желая вдаваться в подробности. А конкретно, что здесь мне приходилось бывать не раз и не два, и в основном с женщинами. Вот о них я и вспоминал. Хотя, что в этих воспоминаниях? Было и прошло, да еще в прошлой жизни. Может, мне вообще та жизнь просто приснилась, хотя вряд ли, уж очень специфическими знаниями я обладаю.

С кофе нам принесли по кусочку воздушного суфле в шоколаде.

– Смотри! Оно немного похоже на твой торт Птичье молоко! – воскликнула жена.

Официант с любопытством покосился на меня, но ничего не сказал и удалился, забрав со стола пустую посуду.

В следующий раз, принеся счет, он мимоходом спросил:

– Молодой человек, торты – это ваше хобби, или как?

– Он ваш коллега, повар-кондитер, – гордо сообщила Люда, радуясь возможности похвастаться мужем. – Работает в ресторане.

Услышав слова жены, официант положил на стол бювар со счетом и быстро ушел, сообщив, что сейчас вернется и чтобы мы его обязательно подождали.

Как я и подозревал, вернулся он не один, с ним пришла пожилая женщина в строгом черном кримпленовом костюме. Жемчужное ожерелье и пальцы, унизанные перстнями, говорили о неплохих заработках, или богатом спонсоре.

Спросив разрешения, она присела к нам за стол и поинтересовалась, откуда мы приехали, где я работаю и действительно ли неплохо выпекаю торты.

В конце концов, она узнала все подробности нашего приезда, да я, собственно их и не скрывал, сообщив, что предложенное жилье нам не понравилось, так, что я остаюсь работать в провинции.

Судя по реакции собеседницы, Семена Моисеевича она знала, ну, или слышала о нем. Так, что внимание этого человека к моей скромной персоне, ее немало озадачило.

– Александр Владимирович, вы знаете, наше предприятие занимает передовые позиции в городе по производству тортов, пирожных и прочих сладостей. Однако мы всегда открыты для новых веяний. Я краем уха слышала, что в Петрозаводске появились в продаже чудо-торты, но не рассчитывала, что их создатель появится в нашем кафе. Может, вы согласитесь рассказать рецепт торта нашим специалистам? И, если возможно, наглядно продемонстрировать его приготовление.

– Ого! – мысленно воскликнул я. – На ходу подметки рвет. Ох, и шустрая баба, эта Светлана Леонидовна. Ага, сейчас я вам разбежался все рассказывать. Возможно, еще с годик секрет продержится? Что же касается новых рецептов их у меня есть, но делиться за так просто ни с кем не собираюсь.

– Вслух же ответил кратко, что до поезда осталось немного времени, поэтому вынужден отказаться от такого лестного предложения. Возможно, в другой раз появится такая возможность.

Собеседница явно не рассчитывала на мое согласие, потому, что нисколько не расстроилась. Записала мои координаты в Петрозаводске и сообщила, чтобы я не удивлялся, если она на днях мне позвонит.

Глава 22

– Хрен тебе, хрен тебе, – четко отстукивали вагонные колеса, когда мы возвращались домой после Ленинградских приключений. Несмотря на мои спортивные тренировки, ноги ныли не по-детски. Люда чувствовала себя не лучше. Целый день бродить пешком по центру города, заглядывая во все магазины подряд, нелегкое дело даже для молодежи, каковой мы являлись

Кроме этого Люде не нравились наши спутницы. Две молодые девушки, работницы завода «Светлана» возвращавшие с двухмесячной учебы, откровенно кокетничали со мной, не обращая внимания на откровенную неприязнь супруги. Не нагулялись, наверно, в Питере? Или просто Людку дразнят.

– Нет, с этим надо что-то делать, – решил я. – это уже все границы переходит. Жена опять все наставления из головы выкинула. По приезду придется опять воспитательную беседу проводить. Достала своей ревностью.

Прихлебывая горячий чаек, я снова и снова прокручивал в голове сегодняшний день, барабаня пальцами в такт монотонному стуку колес, рассказывающему о крахе моих целей. Конечно, если бы не Люда, я бы в жизнь не отказался от предлагаемой комнатки. Такие предложения бывают раз в жизни далеко не у всех, а у большинства людей никогда.

– А стоил ли Париж мессы? – пожалуй, я впервые задумался о том, что пошел на поводу эмоций и так рано женился. Наверно сработал скрытый комплекс вины, которую испытывал всю прошлую жизнь. В тот момент, год назад, я просто не представлял себе, как сложно будет жить с женой, которая по возрасту годится во внучки. Нет, как живут богатые старички со своими моделями, я прекрасно понимал. Но там молодухи заранее знают, для чего им нужен древний старикашка, а мы то с Людой практически одногодки, и она, собственно, как и все окружающие ждала от меня поведения двадцатилетнего юнца, а его то я подделать не мог, да и не хотел. Ну, какой может быть юнец из восьмидесятилетнего старика. Поведение сложившейся за десятилетия личности сложно изменить.

Кроме того, в нашей семье как-то незаметно обострилась борьба за лидерство. Я был ведущим в ней, начиная со свадьбы и, жена безропотно это приняла. Однако последние два месяца Люда стала понемногу вырабатывать командный голос, что мне очень не нравилось. В принципе, было понятно, откуда это берется. Моя теща являлась абсолютным командиром в своей семье и ее дочь не могла не попытаться стать таким же командиром в нашей ячейке общества. Но тут нашла коса на камень. Я хоть и не имел габаритов тестя, но роль лидера в семье отдавать не собирался.

Пока у нас случались редкие размолвки, обычно заканчивающиеся примирением в кровати. Но, как наша жизнь сложится дальше, сказать было затруднительно.

– Саша, вы бы не могли выйти из купе на минутку, мы бы со Светой переоделись? – широко распахнув волоокие глаза и жеманно улыбаясь, попросила меня одна из девиц.

Вырванный из своих размышлений, я не сразу понял, что от меня хочет хорошенькая соседка.

– Конечно, конечно, – сказал я через пару секунд и вышел в коридор, закрыв за собой дверь.

В одиночестве я долго не простоял, буквально через минуту ко мне присоединилась жена.

– Какие несносные девицы с нами едут! – сказала она с чувством. – Никакого уважения к старшим, разговаривают с тобой, как будто ты их приятель…

– А ты и рад стараться. – Добавила она с упреком.

– Люда, вот по этому поводу мне хотелось с тобой поговорить, – сообщил я, глядя в темное окно в котором сверкал огоньками очередной населенный пункт. – Ты еще долго будешь меня ревновать к каждому фонарному столбу?

Мне кажется, что тебе пора уже понять, что мне другой жены не нужно.

Это, в конце концов, становится смешным. Ты разве не заметила, что наши попутчицы тебя специально дразнят? Поняли, как ты ревнуешь, и начали ко мне приставать со всякой ерундой. А мне это надо?

Так, что давай, заканчивай с глупой ревностью, будь умней этих соплюшек и сразу станет проще жить.

Недолгое молчание, вскоре прервалось тихим шепотом.

– Санчик, прости, я постараюсь тебя так явно не ревновать, – ответила Люда и мне на руку упала горячая слезинка.

Вся моя злость сразу куда-то испарилась, ну что тут будешь делать? Нашла жена ко мне подход, и уже давно. Интересно, у меня когда-нибудь появится иммунитет к ее слезам, или это подарок на всю оставшуюся жизнь?

– Ты тоже прости меня за резкость, – пробормотал я и обнял Люду за плечо, мимолетно чмокнув в щеку.

Так, обнявшись, мы зашли обратно в купе. Обе девчонки уже сидели в халатиках, демонстративно обнажив ноги до середины бедра.

Я почувствовал, как напряглась жена, и тихо шепнул ей на ухо:

– Ты обещала.

Разочарованные нулевой реакцией Люды, девчонки прекратили ее троллить и начали болтать о чем то о своем, уже не обращая на нас внимания.

Поезд подкатил к Петрозаводскому вокзалу по расписанию. Меня ждали на работе, поэтому я домой не поехал. Мы быстро убрали вещи в автоматическую камеру хранения, и я поднялся на второй этаж в ресторан. А Люда отправилась на остановку троллейбуса, до работы ей оставалось еще полчаса.

Кроме директора никто не знал, где я провел свой отгул, а посему и вопросов мне никто не задавал.

Лишь после обеда, когда Галицкий появился на работе, он вызвал меня к себе и полюбопытствовал, доволен ли я итогами поездки.

Пришлось честно и откровенно признаться, что никуда ехать не собираюсь, жилье категорически не понравилось жене, а я, как послушный олень, всегда выполняю ее пожелания.

При этих словах Дмитрий Янович сочувственно улыбнулся, все мы знали, что наш директор строг только на работе, а дома супруга вертит им, как хочет.

Но все же его откровенно удивила причина отказа.

– Послушай, Санек, – фамильярно обратился он ко мне. – Неужели вы отказались от предлагаемой квартиры только из-за ванны с туалетом?

У меня тоже комната на Васильевском острове не фонтан, двенадцать семей живут в коммуналке, но я отказываться от квартиры из-за грязного туалета не собираюсь. Значит, ты не смог объяснить жене преимуществ жизни в большом городе. Сам понимаешь, театры, музеи, концерты знаменитостей, да одно снабжение чего стоит!

Я улыбнулся.

– Но вы то сами, Дмитрий Янович, ленинградец, а работаете в Петрозаводске, значит не все так просто, как вы говорите.

Директор смутился. Понятно, не хотелось Галицкому объяснять, что ему не светило занять такой пост в Питере, пришлось соглашаться на Петрозаводск.

Ходили слухи, что ему у нас недолго осталось работать, скорее всего, он займет такую же должность в Мурманске.

Ну, в общем, когда я ушел из кабинета, Галицкий остался в уверенности, что его подчиненный является подкаблучником и послушно выполняет все требования жены.

До Нового года мы дожили спокойно. Семен Моисеевич позвонил однократно, поинтересоваться моим решением, Галицкий даже не позвал меня к телефону, только к вечеру сообщил о звонке. Светлана Леонидовна тоже забыла обо мне.

Я больше не удивлял коллег новыми рецептами, и так на мой бухарский плов желающих хватало, так же, как и на торты и суфле.

Люда была также довольна жизнью. А чего, собственно быть недовольной? С продуктами питания у нас проблем не было. Так же, как и с одеждой. В принципе, я мог достать все, что угодно из дефицита, проблема была в деньгах. В отличие от того времени, когда я работал в такси, залегендировать наличие лишних финансов не было возможности. Зарплата у меня была скромная, сто десять рублей. Чаевых, в отличие от официантов я не имел. Но жаловаться все равно было бы грешно. В рабочие дни питались мы в ресторане, за что у нас вычитались в месяц смешные деньги, в пределах 6–7 рублей. Хотя город у нас вроде бы был достаточно большим, вскоре я знал лично многих заведующих базами, товароведов и прочих деятелей торговли.

И тут оказалось, что меня начала банально заедать скука. Наверно, не хватало адреналина, которого имелось в избытке в прошлой жизни врача. Со скуки я начал даже ездить на зимнюю рыбалку. Тем более, что строительный трест, которому принадлежала общага, выделил для этого дела автобус, в который по выходным набивалось любителей рыбалки, как сельдей в бочке. И потом мы ехали в тесноте около часа, дыша друг на друга вчерашним перегаром. А некоторые ухитрялись дышать и сегодняшним, ловко прихлебывая водку из раскладных пластмассовых стаканчиков, занюхивая черным хлебом.

В одной из таких поездок я познакомился с человеком, сыгравшим большую роль в моей дальнейшей судьбе

Приехав, как обычно с первым автобусом на Укшозеро, я выбрал место и усевшись на шарабан приступил к ловле.

Денек был замечательный, безветренный и не особо морозный, градусов пятнадцать. Скрип снега за спиной я услышал издалека.

Минут через десять ко мне подошел высокий, крепкий мужчина, и что интересно с небольшой бородкой. В наше время это было большой редкостью.

– Добрый день, молодой человек, – дружелюбно поздоровался он. – Как клев?

Я ответил в том духе, что рыба пока плавает в озере.

Мужчина пробурил лунку неподалеку и тоже уселся на свой шарабан. Посидев, спокойно, пять минут, он встал и начал что-то искать в нем.

– Ого! Вот она! – радостно воскликнул он, достав из шарабана бутылку водки Петровской. Для тех, кто не знает, сообщу, что такую водку делал Петрозаводский ликероводочный завод, настоянная на черном хлебе он имела желтоватый оттенок.

– Будешь? – спросил он, обращаясь ко мне.

– Не, не буду, Петровскую водку не пью, – сообщил я в ответ.

Сосед на этом не успокоился, убрав бутылку в шарабан, он достал из него бутылку Столичной.

– А эту будешь? – спросил он с надеждой в голосе.

– Ну, давайте, по одной, – согласился я.

Мужчина с довольной физиономией начал выкладывать на лед нехитрую закусь, бутерброды с колбасой, вареные яйца и термос.

Пришлось и мне доставать свои запасы.

После того, как мы выпили по рюмке, я открыл термос с широким горлом и выложил на пластмассовую тарелку вчерашний плов.

Мой напарник по выпивке взял ложку и попробовал мою стряпню. Его брови сразу поползли вверх.

– Ты плов, похоже, в ресторане брал? – поинтересовался он.

– Нет, сам варил, – не вдаваясь в подробности, ответил я.

На этом беседа пока остановилась, потому, что начался клев. Брала крупная плотва где-то в течении часа, затем, кивки на наших удочках остановились и мы вновь вернулись к столу.

Мой собеседник моментально уничтожил плов в одиночку, чему я был только рад. Я же с удовольствием ел бутерброды с вареной докторской колбасой и констатировал про себя, что совсем зажрался со своей работой.

Бутылку мы так и не допили. Я отказался, да и мужчина особого энтузиазма не проявил.

Все же во время беседы он быстро выведал у меня место работы.

– Вот, оно что! – вальяжно протянул собеседник, – а я то думаю, где я такой плов пробовал, все понятно! Так, где, говоришь, тебя можно найти?

Вынул он из внутреннего кармана ручку с золотым пером и записал мои координаты в записной книжке с кожаным переплетом.

– Однако, мой собутыльник то непрост! – констатировал я. – Судя по легкому акценту, он финн, или карел. Откуда он тут взялся?

Мы молча шли в сторону шоссе, когда он неожиданно спросил меня.

– Парень, а ты поваром в посольстве в Финляндии поработать не желаешь?

От неожиданности я остановился.

– Простите, а кто вы такой, что так легко мне предлагаете такую работу?

Мужчина усмехнулся.

– Кто– кто, посол.