Текст книги "Пепел на ладонях (СИ)"

Автор книги: Александр Науменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

13:00

Мы решили двигаться дальше. Оставаться в городе слишком опасно, и еды почти не осталось. Я сунул в рюкзак пару банок консервов, несколько бутылок воды и фонарь, который, к счастью, ещё работает. Эми идёт молча, с потухшим взглядом. Я не знаю, как её поддержать, как заставить поверить, что всё ещё может наладиться. Но когда вокруг только смерть и разруха, трудно найти нужные слова.

Дорога покрыта толстым слоем пепла, и каждый шаг словно утопает в нём. Наши ботинки уже давно не справляются. Ноги промокают от крови, когда пепел забивался в носки. Дышать через шарфы и тряпки становится всё тяжелее, воздух словно пропитан чем-то едким.

Иногда мне кажется, что я слышу, как кто-то идёт позади нас, но может это просто ветер. Мы движемся на северо-восток, к Миннесоте. Там, возможно, ещё есть шанс найти убежище или хотя бы еду. Но чем дальше мы двигаемся, тем больше я сомневаюсь, что нас там что-то ждёт хорошее.

18:32

Мы нашли старую ферму, заброшенную, как и все другие места на нашем пути. В сарае валялись пустые мешки для зерна и несколько ржавых инструментов. Прямо перед домом колодец. Я попробовал достать воды, но она пахнет серой. Возможно, от пепла, который проникает даже в почву. Пить её нельзя. Мы с Эми сидим возле окна, и я смотрю на серое небо.

Эми наконец заговорила. Тихо, почти шёпотом. Она сказала, что не может больше. Что всё напрасно. Я хочу её обнять, но она отстраняется, словно боится прикосновений. Мы оба понимаем, что впереди нас ждёт только неизвестность, и шансов на выживание всё меньше.

Иногда я представляю, что сейчас происходит в мире. Как в других странах, на других континентах? Может, там всё так же плохо? А может, где-то ещё есть солнечный свет, чистая вода и еда. Но эти мысли кажутся нереальными, как далёкая мечта, которую уже не достанешь.

Мы останемся на ферме на ночь. Завтра попробуем продолжить путь. Если силы позволят.

День пятнадцатый после извержения.

Утро.

11:45

Эми, кажется, не спала всю ночь. Она лежала рядом, но её дыхание было тяжёлым. Она иногда всхлипывала, хотя и не плакала. Я сам иногда проваливался в сон, а потом просыпался. Утром всё тело ломило, кожа стянулась и зудит, как будто всё время обжигает легкий ветерок. Пепел за стенами фермы продолжает падать. Мы почти не разговариваем. Я не знаю, что сказать. Она замкнулась в себе, и это пугает меня больше всего.

Но сегодня звуки изменились. Сквозь монотонный шелест оседающего пепла и капли кислотного дождя я услышал что-то новое. Мотор. Это был мощный, низкий рёв, и он быстро приближался.

Я вскочил, окликнул Эми, но она не отреагировала. Её взгляд был пустым, как будто она смотрела сквозь стены, в пустоту. Я выбежал на крыльцо, как раз когда огромный «Хамви» остановился на нашем заброшенном дворе. Трое военных, в пыльно-зелёной форме, вышли из машины, их лица были закрыты масками. Они оглядели дом, а потом направились ко мне. Сначала внутри мелькнула надежда на помощь.

12:20

Они зашли в дом. Мне нечего было им предложить. Консервы закончились, а вода на дне. Тем не менее, нехорошее чувство было внутри. Мне ещё помнилась история с Джеком. Хотя, быть может, не все люди стали зверями. По крайней мере, хотелось в это верить.

Один из них осматривал комнаты, второй стоял у двери, а третий, старший по званию, присел за столом. Мы обменялись дежурными фразами. Они сказали, что патрулируют территорию, собирая выживших. Вроде как держат путь на север, в Миннесоту, но сами не знают, есть ли там что-то живое.

Сначала они казались дружелюбными. Спросили, как давно мы здесь, есть ли у нас запасы. Я, в свою очередь, попытался узнать, знают ли они новости о других городах, что дальше будет с климатом, но в ответ услышал лишь уклончивое: «Ситуация сложная».

Потом их взгляд упал на Эми. Она сидела на скрипучем диване, притянув к себе ноги, обняв их руками, и старалась не смотреть на них. Я заметил, как их взгляды стали меняться. Старшего словно подменили. Его голос стал ниже, он подошёл к ней слишком близко, протянув руку, чтобы коснуться её плеча. Потом его лапа переместилась на грудь.

– Эй! – закричал я.

– Стой и не двигайся, – посоветовал самый молодой среди них.

– Что вы делаете?

– Потом, может быть, получите немного еды и воды, – ухмыльнулся другой, явный испанец.

– Не смей…

Один из них схватил меня за грудки и грубо отшвырнул к стене. Моя голова ударилась о шкаф, и всё поплыло перед глазами, когда приклад автомата врезался мне в живот. Я видел, как они склонились к Эми, слышал её крик и хриплый кашель, когда её растянули на кровати, начиная срывать одежду.

– Не дёргайся, – посоветовал самый старший. – Поверь, ты даже получишь удовольствие.

Внутри меня что-то взорвалось. Я не помню, как это произошло, но я сорвался с места, схватил первое, что попалось под руку, полено от камина, и ударил одного из них по голове. Он рухнул мгновенно, а я, не давая себе времени на раздумья, схватил его автомат.

Дальше всё было как в тумане. Я выстрелил, и второй солдат осел на пол. Старший успел повернуться со спущенными штанами, но я нажал на спуск. Всё произошло за несколько секунд, но для меня это длилось целую вечность.

Когда всё закончилось, в доме стояла мёртвая тишина. Эми сидела на полу, рыдая и кашляя. Её лицо было искажено ужасом. Я подошёл к ней, но она оттолкнула меня, запахивая рубашку с оторванными пуговицами на груди. Я не знаю, кого она больше боялась в тот миг, их или меня.

19:00

Мы сидели в полной тишине. Эми не говорила ни слова с тех пор, как я добил последнего из них. Я пытался что-то сказать, но слова застревали в горле.

Я осмотрел их машину. В «Хамви» имелась еда и питьевая вода. Это, конечно, спасение, но ощущение, что теперь мы на прицеле у кого-то другого, не покидало меня. Я постоянно оглядывался через плечо, ожидая, что вот-вот появится кто-то ещё. Возможно, у них есть другие патрули, и они скоро поймут, что их люди не вернулись.

16-й день после извержения супервулкана Йеллоустоун.

Утро, 7:30

Пишу и сильно мёрзнут руки. Ночью было так холодно, что не помогала даже вся одежда, которую мы надели. Температура упала ниже нуля, и кажется, что этот холод теперь с нами навсегда. Хамви, который принадлежал военным, завелся с трудом. Тела, кстати, я вытащил на улицу ещё вчера, бросив под открытым небом.

Мы покидали ферму на рассвете, надев на лица респираторы солдат, чтобы не дышать пеплом, который всё ещё оседал на землю, пусть и медленнее, чем в первые дни.

На дороге почти никого. Трассы пусты, лишь изредка встречаются брошенные машины, полузасыпанные серым пеплом. Иногда кажется, что мы единственные живые люди в этом новом, мёртвом мире. Туман из пепла висит в воздухе, солнце не видно уже почти две недели. Ветер приносит запах серы и гнили. То ли разлагаются тела людей и животных, то ли что-то другое. Мир вокруг стал чужим.

Полдень, 13:45

Спустя час после того, как автомобиль сломался, мы встретили группу людей. Шли медленно, все в рваной, грязной одежде, лица серые, измученные. Мужчины и женщины, несколько детей. Все они выглядели тенями. Кто-то в куртках, кто-то завернут в одеяла. У многих были замотаны руки и ноги, видимо, от обморожений. Тусклые глаза, полные отчаяния. Никто не говорит лишних слов, все сосредоточены на одном, идти вперёд, куда угодно, лишь бы не оставаться на месте. Около десятка человек, и каждый несёт на себе груз страха и голода.

Нас приняли без вопросов. Видимо, в такие времена все понимают, что вместе выжить легче, чем в одиночку. Я разговорился с Брайаном, пока остальные шли в молчании. Он рассказал свою историю.

Брайан жил в небольшом городе в Вайоминге. Когда пепел начал опускаться на их дома, люди ещё не осознавали, что происходит. Но потом магазины быстро опустели, началась паника. Воды стало не хватать, резервуары быстро загрязнились из-за пепла, а фильтры не справлялись. Люди пытались выехать, но многие дороги были заблокированы. Он говорил, что намного страшнее пепла был человеческий страх. В какой-то момент начались мародёрства, а потом и убийства. Когда в городе не осталось еды, начались бои за каждый кусок хлеба. Брайан и его семья уехали в поисках убежища, но его жену и дочь убили на одной из блокпостов, когда они пытались пройти с другими беженцами. Он выжил, потому что сумел сбежать.

Я слушал его рассказ, и внутри меня всё сжималось. Мы с Эми ещё держимся друг за друга, но сколько времени у нас осталось? Насколько долго мы сможем выживать в этом аду? Господи, помоги нам всем.

Вечер, 18:30

Мы остановились на ночлег на каком-то складе. Здесь нет ни тепла, ни света, но хотя бы стены защищают от ветра и дождя. Брайан сказал, что лагерь – это всего несколько миль отсюда. Некоторые из тех, кто шёл с ним, слышали о нём по радио или от других беженцев. Кто-то говорил, что там есть армия, другие, что это просто очередная группа выживших, пытающихся как-то организоваться. Никто точно не знает, что нас ждёт впереди, но у всех одна цель, найти хоть какое-то убежище.

Мы развели крошечный костёр. Дрова оказались сырыми, и дым быстро наполнил помещение. Эми сидела рядом. У неё руки дрожали от холода. Я накрыл её своей курткой, но это мало помогло. Нам нужно двигаться дальше, пока у нас есть хоть какие-то силы.

Завтра мы попробуем добраться до лагеря. Надеюсь, что там будет хоть какой-то шанс на выживание.

17-й день после извержения супервулкана Йеллоустоун

Утро, 9:00

Мы вышли на рассвете, как только смогли согреться после ночи в холодном складе. Двигаться было всё труднее. Холод пробирал до костей, и даже ходьба не особо помогала разогреться. Брайан и его группа шли молча, все замотаны в тряпьё, как призраки. Мы двигались медленно, но уверенно, надеясь, что лагерь окажется таким, каким его описывали: безопасным местом, где можно переждать и, возможно, получить помощь.

Полдень, 12:38

Когда мы добрались до места, нас встретила тишина, зловещая и тяжёлая, как свинец. Лагерь оказался не тем, чего все ждали. Вместо шума голосов и звуков жизни, лишь мёртвая тишина и холодный ветер. Мы вошли на территорию и сразу заметили, что-то не так. Огонь прошёлся по палаткам и постройкам, оставив чёрные пятна на земле. Всё здесь было мёртвым.

В центре импровизированного лагеря лежали тела. Сначала я не поверил своим глазам. Они были вмёрзшими в землю. Некоторые лежали с оружием в руках, другие в позе бегства, словно пытались убежать от чего-то, что их настигло. Повсюду валялись гильзы. Тысячи, наверное. Всё указывало на то, что здесь была жуткая перестрелка.

Эми стояла рядом со мной. Её лицо было бледным. Она ничего не говорила, но я видел в глазах ужас. Мы все молчали. Брайан подошёл ближе к одному из тел, наклонился и осмотрел его. Тело мужчины оказалось обожжено и частично разорвано, вероятно, взрывной волной. Брайан посмотрел на нас, и в его взгляде больше не было надежды.

– Это произошло несколько дней назад, – тихо сказал он. – Они пытались обороняться, но… Судя по всему, кто-то напал на них.

Он замолчал. Нам не нужно было больше слов, чтобы понять, что здесь произошло. Видимо, лагерь пострадал от нападения. Возможно, мародёров или других групп выживших, которые решили, что оружие и еда важнее чьей-то жизни. Теперь такие вещи стали нормой.

Вечер, 18:00

Мы осмотрели лагерь. Ничего полезного не осталось. Всё было сожжено или разграблено. Ни еды, ни воды. Лишь пустота и смерть.

Мы собрали несколько одеял и одежды с тел, пытаясь не думать о том, что это были люди, такие же, как мы. Эти вещи могли спасти нас от холода, и в такие моменты моральные принципы отходят на второй план. Никто не осуждал. Никто не говорил. Мы все понимали, что это единственный путь выживания.

Эми почти не разговаривала весь день. Я замечаю, как в её глазах постепенно исчезает свет. Страх и отчаяние пожирают её изнутри, как и всех нас. Мы все устали. Устали от холода, от голода, от постоянного ожидания худшего. Впереди лишь тьма, и никто не знает, что нас ждёт дальше.

Мы решили ночевать здесь, в лагере. Вряд ли кто-то вернётся сюда после того, что здесь произошло. Все слишком истощены, чтобы идти дальше. Завтра мы снова двинемся в путь, но в какую сторону, пока не знаем.

Кажется, что надежда умирает медленно, как огонь, который не могут поддержать в холодную ночь, как не старайся.

18-й день после катастрофы. Число не помню.

Я изначально не хотел писать об этом, но раз веду свою хронику, то, наверное, все-таки придётся…

Ближе к четырём часам мы достигли трейлерного парка, в котором царила тишина. Около двух десятков самих трейлеров и автомобилей. Ничего здесь не работало. Нарушало молчание только псина, которая бросилась бесстрашно на нашу группу. Её пытались задобрить, но когда она цапнула за ногу одного мужчину, то раздался одиночный выстрел, после чего послышался предсмертный визг. Кто это сделал, я не видел, так как шёл в самом конце, поддерживая Эми.

– Здесь никого нет, – заявил Брайан. – Скорее всего, все ушли.

Но он сильно ошибался.

– Смотрите! – кто-то крикнул из толпы.

Мы увидели множество деревьев, на стволах которых болтались висельники. Жуткие лица, выпученные глаза и торчащие почерневшие языки. Всё это сильно пугало, действовало угнетающе. Что за зверь мог такое сотворить, признаться, я не знаю.

– Не смотри, – обнял я Эми, прижимая к себе.

– Господи ты, – прошептала она мне в плечо.

В основном здесь висели мужчины, мальчики и старухи. Молодых девушек не наблюдалось. В принципе, я догадывался об их судьбе. Живой товар. А главное, как быстро люди превратились в животных. До самой катастрофы я мог бы посчитать всё это выдумкой кинематографистов, но никак не реальностью.

«Боже, дай мне проснуться от всего этого кошмара».

В одном из трейлеров мы обнаружили девушку лет шестнадцати. Она лежала на окровавленной простыне, обнажённая, с раздвинутыми ногами, откуда торчало бутылочное горлышко. На губах пузырилась кровь. На теле множество гематом, рёбра синие от ударов, явно поломанные, как и позвоночник, так как несчастная не могла пошевелиться.

– Твари! – завопил Брайан, разнося ближайшую полку с дисками, вонзая кулак в стену. – Суки! Она… Она… Она так похоже на мою…

Вдруг Эми взяла Брайана под локоть и увела прочь из трейлера, чего я не ожидал. Я видел, как он рыдает на улице, что-то говоря. Да и признаться честно, я сам находился в шоке. Мне до конца не верилось, что это мог сделать человек. Сотворить с ребёнком…

«Куда катится мир».

Я следом вышел наружу, не желая вдыхать запах крови. Запах той боли, которую источала та бедная девочка.

– Господи помилуй грешников, – пробормотал я себе под нос.

Через минуту раздался оглушительный выстрел. Мы с Брайаном влетели одновременно в трейлер, глядя на пожилого мужчину, который держал в руке пистолет. Голова бедной девочки разлетелась мозгами по стене.

– Ей нельзя было уже помочь, – раздался голос Брюса Фишера, который, как оказалось, являлся доктором. – Не в наших условиях.

– Ах ты сука! – заорал Брайан, бросаясь на мужчину.

Мне с трудом удалось его удержать. Ко мне на помощь поспешило ещё два человека, имён которых я не знал.

– Всё… – шептала Эми. – Всё в порядке.

Она вновь увела Брайна наружу, а я на секунду почувствовал, как внутри вспыхнула ревность. Впрочем, через секунду это чувство растворилось.

«Не дури. Сейчас совсем не время».

Я обернулся к девочке, мёртвой, уже накрытой простынкой, ощущая ком в горле. Мир явно двигался не в том направлении.

Мои кулаки непроизвольно стиснулись, вонзаясь ногтями в кожу. Если бы только я поймал тех ублюдков, то не было бы им пощады.

При обыске трейлерного парка, нам удалось отыскать несколько банок томатного супа, пару бутылок виски и горох в банках. А ещё с десяток упаковок с сосисками, от которых большинство из нас пронесло на следующий день. Вдобавок, кто-то забрал и тушку застреленной псины, оставив лишь освежёванную шкуру.

В конце концов, девочку не стали хоронить. Просто закрыли дверь внутрь трейлера, а все остальные разместились в других местах. Ночью я слышал, как Брайан бормотал во сне, сыпля именами, явно близких ему людей. А Эми, прижавшись ко мне, беззвучно плакала о потерянном прошлом, которое исчезло безвозвратно. Больше не будет фитнеса, подруг и прочих радостей жизни. Вулкан отобрал у нас будущее.

Мои мысли устремились отчего-то ввысь, пытаясь заглянуть сверху на то, что происходило с планетой, но тщетно. Признаться, до конца не верилось во всё случившееся, хотя прошло уже столько времени.

Около четырёх утра Эми задышала ровно, чему я был рад. Наконец уснула. Хотя я, до самого утра, так и не смог сомкнуть глаза. В памяти вновь и вновь всплывала та девочка с поломанным позвоночником и горлышком от бутылки в промежности. А также моя прошлая жизнь… Гудящий офис, куча друзей, которые сгинули безвозвратно.

19-й день после катастрофы.

Сегодня к нашей группе присоединились ещё трое, мужчина и женщина, одетые в грязные, засаленные куртки, и молодой парень с пустыми глазами. Их лица были измождены, кожа бледная, воспалённая, как у всех нас, после недель скитаний под этим мёртвым небом. Они не говорили почти ничего, только кивнули, когда мы предложили им присоединиться. Вопросы задавать не имело смысла. Каждый из нас уже давно знал, что прошлое тянет за собой лишь тяжёлые воспоминания, которые лучше не трогать. Мы двигались дальше медленно, стараясь экономить силы, шаг за шагом уходя всё глубже в этот бесконечный сумрак.

После полудня мы наткнулись на обломки самолёта. Это был «Боинг 797». Гигантские куски фюзеляжа торчали из серого одеяла пепла, словно кости давно погибшего зверя. Крыло, перекошенное и местами обгоревшее, лежало на боку, словно кто-то бросил его в гневе. Кабина пилотов оказалась разорвана на части, кабельные жгуты и остатки приборов валялись на земле, среди кусков стекла и металла.

Фрагменты тел были разбросаны вокруг, торчали из пепла, как страшные памятники. Обугленные конечности, обрывки одежды, всё это сливалось с безрадостным пейзажем. Я старался не смотреть на них, но глаза сами выискивали среди осколков эти ужасы.

Никто не произнёс ни слова, все молча бродили среди обломков, надеясь найти что-то полезное. Нам нужны были лекарства. Но если они и были здесь, то давно погребены под толстым слоем пепла и льда.

Я заметил Брайана. Он сидел на корточках у одного из обломков, держа в руках наполовину обугленную куклу. Пепел оседал на его плечи, но он не двигался. Он смотрел на куклу так, будто видел в ней что-то большее, чем просто детскую игрушку. Возможно, в этот момент он думал о своей дочери. О том, что она была где-то там, далеко, в прошлом. Он не говорил о ней с тех пор, как мы встретились, но я знал, что её гибель пожирает его изнутри. Через несколько секунд он бросил куклу в сторону и продолжил искать дальше, как будто ничего не произошло.

Мы обыскали всё, что могли, но ничего стоящего так и не нашли. Лишь холодные обломки. В конце концов, нам пришлось оставить самолёт позади и двигаться дальше.

После мы вышли на дорогу, устланную слоем пепла, двигаясь среди обледеневших и пустых автомобилей. Некоторые из нашей группы заглядывали в салоны, проверяя, не осталось ли там чего полезного. Но всё ценное, давно исчезло. Люди, что шли раньше нас, разобрали всё, что только могли унести.

Правда, Брайану повезло. Он нашёл пару тёплых перчаток в одной из машин. Они были чуть великоваты, но ещё годились. Он молча передал их Эми, и она, поблагодарив, натянула их поверх своих старых, давно износившихся варежек. Мы продолжили путь, всё так же молча, каждый погружённый в свои мысли.

К вечеру мы достигли небольшого городка в Миннесоте. Кажется, он назывался Кросс-Лейк. Когда-то это был тихий, ничем не примечательный населённый пункт, окружённый лесами и озёрами. Наверное, летом здесь было красиво, по-своему умиротворяюще. Сейчас от всей этой умиротворённости не осталось ничего, лишь холод, мрак и запустение.

Мы с Эми выбрали один из домиков на краю улицы. Небольшой, одноэтажный, с облупившейся краской на стенах и сломанным крыльцом. Внутри было почти так же холодно, как и снаружи, но не так ветрено, что уже можно считать плюсом. Хозяева, похоже, ушли в спешке. В доме остались их вещи, фотографии, пара кружек на кухне, будто они собирались вернуться. Я бродил по комнатам, разглядывая оставленные предметы: старый альбом с семейными фотографиями, мягкие игрушки в детской, торопливо набросанные на диван одежды. Словно люди просто исчезли, как будто их не стало в один момент.

Куда они могли уйти? Или, может, они так и не смогли уйти далеко. Мы ведь уже видели десятки таких домов на пути сюда, и все они были мертвыми, как и этот город. Возвращаться им уже было некуда.

Я пытался не думать о том, что будет дальше. Хватит ли у нас еды? Как долго ещё погода будет ухудшаться? Как мы вообще сможем пережить этот кошмар? Эми молчала, сидя на диване, укутавшись в найденное одеяло. Я видел, как она дрожала. Она держалась, но я знал, что она на пределе. Мы все на пределе.

К вечеру погода резко ухудшилась. Сильные дожди превратили улицы в ледяные катки. Асфальт покрылся тонким слоем льда, дома и автомобили замёрзли, словно их окатили водой и тут же заморозили. Температура упала где-то до минус пятнадцати, и это при том, что ещё месяц назад мы страдали от жары. Это ощущение абсурдности происходящего не покидало меня. Лето должно быть в самом разгаре, а вместо этого мы оказались в какой-то ледяной пустыне, где каждый день борьба за выживание.

Один из наших, Питер, вчера умер. Я не знал его близко, но его кашель становился всё сильнее с каждым днём. Наверное, лёгкие не справились с пеплом. Мы не могли сделать ничего. Просто положили его у дороги и пошли дальше. Никто не сказал ни слова. Все привыкли к смерти.

В Кросс-Лейке мы планировали задержаться на несколько дней, отдохнуть и набраться сил. Нам повезло, нашли склад с продуктами и водой. Консервы, сушёные овощи, питьевая вода в бутылках, всё это казалось настоящим сокровищем. Но никто не обманывался: запасы быстро закончатся. Мы все понимали, что это временное убежище, и что дальше будет только хуже.

2 августа 2027

Сегодня с утра я решил заняться делами по дому. В последнее время морозы усилились, и даже несмотря на старание с печкой, дом остывал слишком быстро. Каждую ночь холод пробирался под одеяло, заставляя просыпаться от ледяного ветра, который пронизывал щели в оконных рамах и дверях. Я понимал, что пора что-то с этим делать.

Проснувшись на рассвете, если это можно было так назвать, первым делом пошёл за дровами. Запасов оставалось немного, так что пришлось расчистить территорию вокруг сарая от пепла и снега, чтобы добраться до оставшихся поленьев. Я старался не отвлекаться, погружая себя в работу с головой, чтобы не думать о том, насколько всё стало безысходным после катастрофы.

Через пару часов я занёс дрова в дом, сложил их плотной стенкой у печки. Пламя, как всегда, жадно облизало поленья, но тепла от этого было мало. Решил утеплить стены. Потратил много времени, заколачивая старые доски на внутреннюю сторону окон и дверей, но все равно оставляя узкие щели, делая всё, чтобы уменьшить сквозняки. Весь дом стал походить на одну большую деревянную клетку, но другого выхода не было. Иногда я поглядывал на Эми. Она всё это время молчала, как-то непривычно тихо.

Ближе к обеду, когда я вернулся в дом после того, как поправил дверь, увидел, что Эми лежит на диване, неестественно бледная. Лицо её было покрыто испариной, дыхание стало частым и поверхностным. Я присел рядом и потрогал лоб. Он был горячим. Она открыла глаза, но взгляд был пустым, как будто она меня не узнавала. Мгновение спустя её тело обмякло, и она потеряла сознание.

Меня охватила паника. Я знал, что в этих условиях любая болезнь может стать смертельной. Лихорадочно принялся вспоминать, где могли остаться какие-нибудь лекарства, но единственное, что нашёл – это старые таблетки от простуды в нашем рюкзаке. Поспешно вытащил их и попытался привести её в чувство, чтобы дать лекарство. Эми застонала, но не просыпалась.

Потом я осторожно поднял её, переодел в чистую, тёплую одежду, укутал в несколько одеял и уложил на кровать. Стало страшно за неё до дрожи, я не мог допустить, чтобы что-то случилось с этим человеком.

Весь оставшийся день я провёл рядом с женой, не отходя ни на шаг. Пытался поить её водой, накладывал на лоб мокрые тряпки, но жар не спадал. Она металась в бреду, что-то бормотала, но разобрать её слова было невозможно. Я сидел рядом, слушая тяжёлое дыхание, и молился, чтобы болезнь отступила. Время словно остановилось. Я смотрел на её бледное лицо, и в голове мелькали самые жуткие мысли. В этом холодном, полном отчаяния мире, без помощи, без лекарств, любая болезнь могла стать приговором.

Когда окончательно стемнело, я зажёг свечу и снова попытался уложить её поудобнее. На мгновение Эми приоткрыла глаза, посмотрела на меня, но снова закрыла их. Её тихий голос шепнул что-то, похожее на «я люблю тебя», но я не был уверен, что расслышал правильно.

3 августа 2027 года

Сегодня 21-й день после извержения. Эми немного лучше, жар спал, но она всё ещё очень слаба. Таблетки, принесённые вчера поздно ночью Брайаном, похоже, немного помогли. Я благодарен ему за это.

Погода по-прежнему ужасная. Небо затянуто серой пеленой, холодно и мрачно. Кажется, что мы застряли в бесконечной зиме.

В обед я решил обследовать дом более тщательно. В подвале нашёл несколько упаковок с крупами и бутылок воды, пропахших пластиком. Это хорошая новость, но запасы всё равно ограничены. А потом я залез на крышу, желая очистить её, так как боялся, что та провалится под грузом пепла. Тщетно. У меня ничего не получилось. Вверху сплошной лёд.

Эми всё ещё кашляет, но уже может немного говорить. Она попросила меня рассказать ей что-нибудь о нашей прошлой жизни. Я вспомнил, как мы познакомились в фитнес-центре, где она работала. Тогда я был просто менеджером по продажам в небольшой компании. Как же всё изменилось…

Вечером к нам снова зашёл Брайан. Он выглядит измождённым. Рассказал, что в группе начались разногласия. Некоторые хотят двигаться дальше, искать более безопасное место. Другие считают, что лучше остаться здесь. Я не знаю, что думать. Эми пока не в состоянии путешествовать.

– Боюсь, они уйдут, – на последок сказал Брайан.

– Тогда мне придётся остаться. Пока Эми не встанет на ноги, я никуда не двинусь с этого места. По крайней мере, здесь хоть какая-то защита от непогоды снаружи.

Сегодня я записываю эти строки, слушая, как Эми тихо дышит во сне. Надеюсь, что завтра будет лучше, что она начнёт выздоравливать. Нужно верить в это, ведь без надежды нам не выжить в этом новом, жестоком мире.

5 августа 2027 года

Сегодня исполнилось двадцать три дня с момента извержения. Казалось бы, прошло меньше месяца, но ощущение времени исказилось, словно мы живём в каком-то кошмарном сне. Город, когда-то оживлённый, теперь казался безжизненным, скрытым под толстым слоем пепла и льда. Улицы пустынны, а серый пейзаж навевает безысходность.

Эми оставалась слишком слабой, чтобы уйти вместе с группой, которая вчера решила покинуть город в поисках более безопасного места. Я понимал их решение, но не мог оставить супругу одну. Она была для меня всем, и мысль о том, чтобы бросить её, оказалась невыносима. Хотя, признаться, кто-то из нашей группы мне так и предлагал сделать. Я ему чуть не разбил морду за эти слова.

Сегодня я провёл день, как мог, пытаясь обеспечить нам хоть какую-то безопасность и комфорт. Обходя брошенные дома, я искал всё, что могло бы нам пригодиться: еду, воду, тёплую одежду, медикаменты. В этих поисках было что-то мрачное и давящее, словно я вторгался в чужие жизни, которые вдруг резко оборвались. Каждое жилище рассказывало свою историю, детские игрушки, разбросанные на полу, фотографии на стенах, книги, оставленные на столах. Но выбора не было, и я таскал найденные вещи в наш временный приют.

Иногда я останавливался и прислушивался, пытаясь уловить хоть какой-то звук, свидетельствующий о жизни. Но окружала только мёртвая тишина, нарушаемая лишь моими собственными шагами по хрустящему пеплу. Время от времени я натыкался на следы других людей. Неясные отпечатки ног, исчезающие вдали. Это напоминало, что мы не одни, но от этого было не легче.

К вечеру, когда я уже начал поддаваться отчаянию и одиночеству, неожиданно появился Брайан. Его возвращение стало настоящим сюрпризом. Я увидел его из окна: он медленно шёл по дороге, оглядываясь по сторонам. Тогда я выбежал на улицу, чтобы встретить его.

– Брайан! – крикнул я, и он обернулся с лёгкой улыбкой на лице.

– Марк, – сказал он, подходя ближе. – Я не мог вас бросить.

Мы обнялись, и это было как глоток свежего воздуха. Мы вошли в дом, и я сразу предложил ему сесть и отдохнуть. Эми, услышав наши голоса, вышла из спальни, опираясь на стену, имея бледный вид, укутанная в сотню одежд.

– Брайан? Ты вернулся?

Её голос звучал довольно слабо, но в нём слышалась радость.

– Да, Эми, – ответил он, подходя к ней. – Я не мог вас оставить.

Мы втроём обосновались в этом же доме, который показался нам наиболее безопасным из всех. После я рассказал Брайану, что удалось найти за день. Он выслушал меня, кивнув.

– Ты молодец, Марк, – сказал он. – Нам нужно держаться вместе. В одиночку не выжить.

– Я знаю, – ответил я. – Спасибо, что вернулся.

Мы немного посидели в тишине, каждый погружённый в свои мысли. Я заметил, как Брайан, казалось, пытался что-то сказать, но не решался. Наконец, он заговорил:

– Я слышал, что на юге есть лагеря для таких, как мы. Возможно, нам стоит попытаться туда добраться.

– Лагеря? – переспросила Эми. – Ты уверен, что это безопасно?

Брайан вздохнул.

– Я не уверен ни в чём. Но здесь оставаться – это тоже не выход. Мы не знаем, что станет с климатом дальше.

Я задумался. Перед нами была сложная дилемма: остаться здесь, где мы уже обустроились, или рискнуть и отправиться в неизвестность.

– Давай подумаем об этом завтра, – предложил я. – Сегодня мы все устали.

Глубокой ночью меня разбудили звуки далёких выстрелов. Я напрягся, пытаясь понять, откуда они доносятся и что могли означать. Кто в кого стрелял, так и осталось для меня загадкой. Возможно, это была борьба за ресурсы, а возможно, кто-то просто убивал. Я встал и выглянул в окно, но ничего не увидел, после чего, также тихо, лёг обратно к Эми, приобнимая её.

Пока я таким образом лежал, то размышлял о будущем, я думал о том, как важно держаться вместе, поддерживать друг друга. В мире, который рушится вокруг нас, только это и оставалось. Завтра мы примем решение, и я надеюсь, что оно приведёт нас к чему-то лучшему.