Текст книги "Молодежь США. От нигилизма к политике"

Автор книги: Александр Брычков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Громадное воздействие на повышение политической активности американского студенчества оказало усиление боевого характера выступлений негритянской молодежи, подвергавшейся жесточайшим репрессиям. Передовые американские студенты все больше убеждались в том, что их моральная и политическая обязанность – всесторонне поддерживать борьбу за свободу и равноправие негритянского населения.

Несомненно, сильнейшим катализатором роста политической активности американского студенчества явилась дальнейшая эскалация войны во Вьетнаме, ее воздействие на положение различных слоев населения, в том числе на положение молодежи и студенчества, на усиление господства военно-промышленного комплекса в высших учебных заведениях США.

Если первоначальный протест студентов против войны во Вьетнаме основывался преимущественно на морально-этических соображениях, на сомнениях в истинности правительственных заявлений, рассчитанных на оправдание своей политики в Юго-Восточной Азии в глазах общественного мнения, то очень скоро с развитием антивоенных выступлений им стали известны и другие факты. Многие студенты были поражены, узнав о масштабах сотрудничества высших учебных заведений с военными ведомствами и работающими на войну корпорациями. Постепенно выяснялось, что, например, Мичиганский университет активно сотрудничал с американскими разведывательными органами в Южном Вьетнаме, что в Пенсильванском университете проводились широкие исследовательские работы по созданию бактериологического оружия, что многие ведущие университеты находятся в финансовой зависимости от министерства обороны и других военных ведомств. Эти факты окончательно развеивали мифы об «интеллектуальной независимости» университетов, указывали на новые весьма уязвимые объекты, на которые мог быть направлен политический по своему содержанию протест широких студенческих масс.

Ускорению процесса перехода участников антивоенного движения от индивидуального, основанного на моральных соображениях протеста к протесту политическому способствовала проводившаяся правительством США политика и практика призыва в армию, когда в нарушение конституции в условиях необъявленной войны в стране была, по сути, введена обязательная воинская повинность.

В первую очередь в армию призывали трудящуюся молодежь, ее беднейшую часть, юношей негритянского происхождения. По подсчетам бывшего президента Конгресса борьбы за расовое равенство Флойда МакКиссика, в 1966 году 37 процентов воевавших во Вьетнаме американцев были неграми, которые, писал он, «используются как пушечное мясо только потому, что лишены образования и не имеют никаких привилегий».

Расширение эскалации привело к тому, что с 1966 года в армию стали призывать и студентов, ранее освобожденных от призыва, так как учеба в высшем учебном заведении рассматривалась как важная составная часть в обеспечении обороноспособности страны. Это решение Национального призывного управления заострило внимание студентов на классовом характере призыва в армию, заставив их задуматься над вопросом, в силу каких причин студенты находятся в привилегированном положении по сравнению с выходцами из семей с более низким доходом, не имеющими возможности поступить в высшее учебное заведение. Анти-призывные настроения усиливались также циничными заявлениями властей о том, что угроза призыва может охладить пыл молодых бунтовщиков, направить их энергию на «общественно полезную» деятельность. Эти заявления подкреплялись конкретными действиями, когда призыв использовался как наказание за антивоенную деятельность.

С усилением антивоенных, антипризывных настроений среди студенчества растет сознание необходимости объединения усилий для защиты своих собственных интересов, для борьбы против политики империалистической агрессии, для вовлечения новых слоев американского населения, в том числе и военнослужащих, в движение за прекращение войны во Вьетнаме. Эти настроения отчетливо проявились на общенациональной антивоенной студенческой конференции, состоявшейся в Чикаго 28–30 декабря 1966 года, на которой было принято решение развернуть в общенациональном масштабе кампанию по мобилизации студентов для участия в «Неделе Вьетнама», запланированной на 8– 15 апреля 1967 года.

Участники конференции внесли предложение, чтобы студенты давали клятву прибыть к 15 апреля в Нью-Йорк и Сан-Франциско, где должны были состояться заключительные мероприятия «Недели Вьетнама».

Грандиозный успех демонстраций в Нью-Йорке и Сан-Франциско продемонстрировал верность передового американского студенчества этой клятве. Только в Нью-Йорке в демонстрации приняли участие 400 тысяч человек, главным образом молодежь.

В декабре 1966 года, еще до проведения конференции в Чикаго, студенты-активисты Калифорнийского университета попытались установить в помещении студенческого союза стол с антипризывной литературой рядом со столом по набору добровольцев для службы в американском флоте. В ответ на распоряжение администрации покинуть помещение состоялась массовая студенческая забастовка. Месяцем позже члены СДО в университете Брауна провели первую акцию протеста против деятельности на территории кэмпуса вербовщиков из компании Доу Кемикл, главного производителя использовавшегося во Вьетнаме напалма. Весной 1967 года состоялись уже десятки демонстраций и сидячих забастовок протеста против присутствия на территории университетов вербовщиков из армейских ведомств, ЦРУ и работающих на войну корпораций.

Организация антипризывных и антивербовочных действий непосредственно в университетах явилась эффективной формой, наглядно продемонстрировавшей необходимость тесного сочетания борьбы против войны и милитаризма с борьбой за академические свободы. В этих демонстрациях принимали участие студенты, проявлявшие до сих пор политическую апатию, так как видели, что война, против которой был направлен их протест, непосредственно сказывается на положении всего студенчества.

Лидеры СДО старались разъяснять, что антивоенные выступления неотделимы от лозунга «власть студентам», поскольку связи университета с военной машиной осуществляются помимо воли студентов, без какого-либо учета их мнения по этому вопросу. В последующие месяцы, особенно осенью 1967 года, борьба против связей университета с военно-промышленным комплексом развернулась с еще большей остротой. По инициативе СДО была начата кампания борьбы против участия университетов в выполнении заказов Института оборонных исследований. Таким образом, после ряда лет метаний между общеполитическими вопросами и реформой университета под лозунгом «власть студентам» СДО нашла проблему, а именно проблему военных связей университета, вокруг которой могли быть соединены усилия как студентов, заинтересованных в проведении реформы высшего образования, так и студентов, обращавших первостепенное внимание на общеполитические вопросы.

Прогрессивное студенческое движение превратилось в серьезную политическую силу. Его представители, не сознавая еще значения организации для планомерной и целенаправленной борьбы, оказываются вынужденными уделять все большее внимание подготовке акций протеста. К этому их толкал рост массовости студенческих выступлений. Растет и членство ведущих организаций студенческого «нового левого». Если в начале 1965 года в СДО насчитывалось всего 2500 членов, а ее секции имелись лишь в 40 кэмпусах, то в 1969 году число членов организации выросло до 80 тысяч человек, а количество секций, по крайней мере, до 350.

Однако влияние леворадикальных студенческих организаций и группировок было намного шире. Этот факт вынуждены были признать многие американские буржуазные авторы. Уже в июле 1967 года обозреватель газеты «Чикаго трибюн» Уолтер Троян с сожалением констатировал: «Члены «нового левого» составляют меньшинство, но они оказывают влияние на многих своих сверстников, а их деятельность прямо или косвенно охватила почти все кэмпусы».

Обследования, проведенные журналом «Форчун» в конце 60-х годов, показали, что в стране было 750 тысяч приверженцев «нового левого» движения, а около 3 миллионов студентов симпатизировали ему. Другие обзоры свидетельствовали о том, что около 30 процентов всех студентов участвовало в демонстрациях, а подавляющее большинство студентов поддерживало сопротивление призыву в армию.

ПОД ЛОЗУНГОМ «ВЛАСТЬ ЧЕРНЫМ»

Новым содержанием стало наполняться и движение за гражданские права, переросшее в середине 60-х годов в стадию борьбы за свободу и равноправие негритянского населения.

Движение за гражданские права развивалось главным образом в южных штатах. Его участники добивались ликвидации дискриминационных законов и практики в отдельных районах, рассматривали федеральное правительство и судебные органы как своих союзников в борьбе за равенство. Движение за свободу и равноправие негритянского населения, будучи общенациональным по своим масштабам, сосредоточило основное внимание на гетто городов севера и запада. Его участники резко критически относятся как к местным, так и к федеральным властям.

Движение за гражданские права добивалось доступа к участию в общественной и политической жизни, отмены сегрегационных барьеров при приеме на работу, на транспорте, при найме жилья и т. п. Правомерность существующей в стране общественной системы не ставилась под сомнение. Движение за свободу и равноправие негритянского населения сосредоточило главные усилия на борьбе за ликвидацию источников расизма, коренящихся в существующей в стране системе.

В отличие от участников движения за гражданские права борцы за свободу и равноправие негритянского населения отказались от концепции пассивного сопротивления и тактики ненасильственных действий. В ответ на избиения, убийства, репрессии борцы за свободу и равноправие негритянского населения перешли к тактике самообороны, они добиваются свободы и равенства всеми доступными средствами.

Изменения, происшедшие в движении за гражданские права, нашли наиболее полное выражение в лозунге «власть черным», суть которого сводилась к борьбе за такие преобразования современного американского общества, которые гарантировали бы свободу и полное социальное, политическое и экономическое равенство негритянскому населению.

Этот лозунг родился под влиянием борьбы в самих гетто американских городов, когда ее острие стало направляться на критику самого общественного устройства, питающего расизм и сегрегацию. По оценке XIX съезда Компартии США, лозунг «власть черным» вызвал широчайший отклик среди негритянского населения. Под этим лозунгом движение за свободу и равноправие негритянского населения «стремится объединить громадные массы черных американцев с тем, чтобы сила их численности и их союза с другими антимонополистическими слоями населения могла быть наилучшим образом использована для борьбы за завоевание новых позиций в политике, за большую долю участия в экономической жизни, за социальную справедливость, за признание негритянской культуры и предоставление возможностей для ее развития… Черные американцы ведут политическую борьбу за подлинно представительное правительство, при котором они пользовались бы правом на господство большинства в тех районах и общинах, где они преобладают в населении, а там, где они составляют меньшинство, пользовались бы максимально представительным участием в управлении».

Освободившись от пут буржуазного либерализма, сковывавших движение за гражданские права, его молодые участники отвергли одновременно и предлагавшуюся либералами в качестве решения вопроса интеграцию негритянского населения в так называемый американский «средний класс», ценности которого они оценивали как антигуманные, а сам этот класс как «социальную силу, поощряющую расизм». Многие лидеры движения делали акцент на моральных аспектах лозунга «власть черным», призывали сосредоточить внимание на «достоинстве человека», на создании общества, для которого были бы отвратительны нищета и бедность людей, общества «свободных людей», а не общества «свободного предпринимательства». Выдвигалась задача «модернизировать», «цивилизовать» Соединенные Штаты Америки. Но, отвергая правомерность существования системы общественных институтов, лидеры движения не выдвигали конкретной программы преобразования американского общества. В лучшем случае некоторые из них ограничивались лишь ссылками на необходимость «изобрести новые институты», которые заменили бы старые или заставили их функционировать в интересах народа. Над руководителями движения еще довлела утопически понимаемая концепция «партисипаторной демократии». Их действия основывались не на социально-экономическом анализе американского общества, его классовой структуры, а преимущественно на националистических чувствах, на эмоциональном восприятии несправедливости существующей в стране системы. Руководители движения не имели, как правило, какого-либо представления о научной теории революционного преобразования общества – марксизме-ленинизме.

В интерпретации многих руководителей негритянского движения лозунг «власть черным» не был лишен и националистического содержания. Это, в частности, находило выражение в концепции «революции исключительно черных», в переоценке революционных возможностей негритянского населения, в призывах к сепаратизму, в отказе от сотрудничества с представителями других составных частей демократического движения.

Тем не менее развертывание борьбы под лозунгом «власть черным» способствовало росту национального самосознания негритянского народа. Насквозь лживыми являются попытки обвинить в реакционном национализме наиболее последовательных представителей движения на том основании, что они отстаивают свое расовое достоинство, гордятся историей негритянского народа в США, с гордостью произносят «черное прекрасно, и прекрасно быть черным». Это не национализм, а чувство подлинной гордости за принадлежность к своему народу, чувство глубокой веры в него.

Внутри движения вокруг лозунга «власть черным», как отмечалось в резолюции XIX съезда Компартии США, сформировалось направление, представители которого «все больше осознают необходимость полной ликвидации всей капиталистической системы эксплуатации, являющейся основным источником несчастья расизма».

Сильные и слабые стороны движения за свободу и равноправие негритянского населения наглядно проявились в деятельности партии «Черная пантера», выступившей во второй половине 60-х годов одним из носителей лозунга «власть черным».

Партия была создана в 1966 году в пригороде Сан-Франциско Окленде бывшими студентами Меррит-колледжа Бобби Силом и Хью Ньютоном. Первоначально основная задача партии сводилась к созданию в негритянских гетто вооруженных отрядов самообороны против зверств расистов и полиции. При этом ее создатели основывались на второй поправке к конституции Соединенных Штатов, которая дает гражданам страны право ношения оружия.

Буржуазная пресса США поторопилась сразу же представить членов партии террористами и крайними националистами. На деле члены партии «Черная пантера» видели свою задачу в том, чтобы в случаях задержания жителей гетто полицией тут же на месте знакомить задержанных с перечнем их конституционных прав. Более того, с самого момента возникновения партии для ее членов были разработаны строгие правила поведения. В соответствии с этими правилами членам партии запрещалось использование любого оружия или даже угроза им кому бы то ни было, кроме случаев крайней необходимости. Правилами запрещалось ношение оружия в нетрезвом виде, употребление наркотиков, всячески пресекалось пьянство. Партия требовала от своих членов быть вежливыми, возвращать взятое взаймы, не наносить ущерба собственности бедных и угнетенных масс.

В отличие от СККНД партия «Черная пантера» с самого начала уделяла большое внимание вопросам организации и программы. Уже в октябре 1966 года была разработана и принята политическая платформа и программа партии.

В этом документе партия требовала: свободы и власти, необходимой для определения судеб негритянского населения; полной занятости для негров, а в случае невыполнения этого требования передачи средств производства из рук белых бизнесменов в распоряжение общин, жители которых организуют производство и обеспечат работу и высокий уровень жизни для всех людей; передачи земли и строений также в распоряжение негритянских общин, которые через кооперативы обеспечат с помощью правительства приличное жилье своим членам; возможностей для получения полного образования; освобождения негров от службы в вооруженных силах США, которые используются белым расистским правительством США для уничтожения других цветных народов, так же как и негров в самой стране; права на организацию вооруженной самозащиты негров от зверств полиции и права ношения оружия для самозащиты; рассмотрения судебных дел негров составами присяжных, состоящими из жителей той общины, из которой этот негр происходит; проведения под наблюдением ООН плебисцита в черной колонии США, в котором примут участие только граждане этой черной колонии и в ходе которого будет выяснена воля черного народа относительно своей национальной судьбы.

В программе партии не были названы классовые истоки расизма, главный источник расовой проблемы – существующая в стране капиталистическая система, господство государственно-монополистического капитала. Классовая сущность негритянской проблемы подменялась задачей «положить конец ограблению белым человеком» негритянской общины.

Этим активно пользовалась американская пропаганда для разжигания расовых предрассудков значительной части белого населения, для дискредитации движения за гражданские права и левого молодежного движения в целом.

Среди членов партии «Черная пантера» заметно проявлялись националистические, сепаратистские тенденции, которые были характерны и для некоторых активистов СККНД. Ряд руководителей партии отрицательно относился к идее сотрудничества с другими революционными и демократическими организациями, состоявшими преимущественно из представителей белого населения. Они исходили из высказанного в свое время Мэлколмом Иксом положения, что «единство белых и черных невозможно до тех пор, пока первоначально не будет достигнуто единство всего негритянского населения». Вполне понятно, что такой подход не мог способствовать достижению единства между различными отрядами демократических и антимонополистических сил, независимо от цвета кожи их участников. Именно к этому стремилась буржуазная пропаганда, на все лады поносившая партию «Черная пантера» как милитаризованную, террористическую группировку. Подобные инсинуации не имели ничего общего с реальным положением дел.

С самого начала своей деятельностью наряду с организацией отрядов самообороны партия стремилась хотя бы в какой-то мере облегчить участь наиболее обездоленной части жителей негритянских гетто. Ее члены собирали средства для организации бесплатного медицинского обслуживания, предоставления бесплатных завтраков школьникам, создавали так называемые «школы освобождения», обучение в которых давало бы верное представление об истории негритянского народа и его роли в современном обществе.

Однако очень скоро руководителям партии стало ясно, что всего этого совершенно недостаточно для социального и политического освобождения негритянского народа.

Выдвигается задача политического просвещения широких слоев негритянского народа. С лета 1967 года начинает издаваться еженедельная газета «Черная пантера». Газета должна была служить интересам населения негритянских общин, «просвещать и политизировать негритянские массы», способствовать достижению солидарности всех угнетенных. Уделяя первостепенное внимание положению американских негров, газета одновременно ставила своей целью разоблачение лжи официальных средств массовой информации, выступала за прекращение агрессии в Юго-Восточной Азии.

Изучение опыта работы других организаций, выступающих за гражданские права, их программных установок показало руководству партии, что неимоверные усилия, кровь и жертвы зачастую оказывались напрасными, главным образом потому, что борьба велась против частностей, против отдельных институтов, а не против самой, капиталистической системы. В отличие от СККНД, руководство которого надеялось добиться осуществления радикальных общественных преобразований главным образом посредством внедрения «партисипаторной демократии», в первую очередь на местах, партия «Черная пантера» исходила из того, что такие преобразования могут быть лишь результатом революционной борьбы. Многие руководители и члены партии были склонны абсолютизировать вооруженную борьбу. Тем не менее революционные преобразования они связывали не с децентрализацией, не с морально-этическими аспектами, а с передачей средств производства в руки народа. «Народ должен располагать полным контролем над средствами производства», – писал X. Ньютон. Добиться этого он сможет только в борьбе против буржуазии как белой, так и черной.

Революционное свержение капитализма и борьба за свободу и равноправие негритянского населения начинали рассматриваться как двуединый процесс. «Обе вещи взаимосвязаны и должны развиваться одновременно», – подчеркивалось в газете «Черная пантера».

Некоторые руководители считали, что революция вырастает из непримиримых противоречий капитализма, обострение которых наблюдается повсеместно, включая даже правительственные и военные круги, и задача американских революционеров состоит в том, чтобы всячески развивать и поощрять массовые действия, поскольку только посредством таких действий народных масс можно довести эти противоречия до критического состояния.

Партия проводила большую работу в американской армии. Не случайно генерал Уэстморленд дал в свое время указание провести расследование, чтобы определить степень влияния партии в армии.

Все эти сдвиги происходили в ходе развертывания совместной борьбы с другими демократическими и революционными силами, выступавшими за прекращение войны во Вьетнаме, за свободу и равенство негритянского населения.

Совместно с компартией, представителями других революционных и демократических сил члены партии принимали активное участие во всех крупнейших антивоенных выступлениях, и, в частности, в антивоенном марше 15 апреля 1967 года, когда только в одном Нью-Йорке, по оценкам полиции, в манифестациях приняло участие около 125 тысяч демонстрантов.

Этот марш проходил под лозунгами: «Прекратить бомбардировки», «Ни один вьетнамец никогда не называл меня ниггером», «Дети рождаются не для того, чтобы их сжигали». Это была не просто антивоенная, а широкая политическая акция. Участники демонстраций не только требовали прекращения войны. Они призывали искать врагов не во Вьетнаме, а в самих США, призывали рассматривать этот марш как один из этапов борьбы против системы эксплуатации, которой подвергается как негритянское, так и белое население, против самих основ существующей в США системы.

Представители партии «Черная пантера» сыграли видную роль в состоявшейся в сентябре 1967 года в Чикаго Национальной конференции за новую политику, в работе которой приняли участие свыше 200 представителей различных организаций, включая коммунистов, сторонников М. Л. Кинга, доктора Б. Спока, СДО, СККНД и других «новых левых» группировок. На конференции обсуждались вопросы, связанные с предстоявшими в 1968 году президентскими выборами.

Участие в работе конференции представителей организаций и группировок с различной политической ориентацией определило разные подходы к обсуждавшимся проблемам. Часть ее делегатов высказывалась за создание третьей политической партии в стране, предполагая, что идея третьего выбора расширяет пределы национальной дискуссии и создает угрозу существующему порядку. Другие, в частности представители СДО, решительно выступили против участия в выборах вообще, считая их сплошным обманом, компромиссом с системой, достойной лишь разрушения. Вместо выборов они предлагали создавать на местах «антиобщества», поощрять организацию негров, восстания в гетто, создавать новый образ жизни и новый тип человека.

Проявившиеся на конференции разногласия свидетельствовали о том, что условия для организационного объединения демократических сил еще не созрели. Вместе с тем работа конференции продемонстрировала возможность планирования объединенных политических действий, свидетельствовала о наличии у левых сил общей цели – необходимости свержения существующего строя. Большинство участников конференции было едино в мнении, что участие в избирательной кампании не должно ослаблять прямых массовых действий. Не случайно проведение конференции вызвало злобные нападки со стороны либералов и экстремистов. Либералы, в частности, пытались внести раскол в ряды демократических сил, всячески раздували масштабы разногласий, имевших место в ходе работы конференции, заявляя, что она ознаменовала «конец радикального левого в Америке во всех смыслах, во всяком случае, на текущее десятилетие». Потоки клеветы обрушили на конференцию лидеры маоистской Прогрессивной рабочей партии. На страницах своих печатных органов они заявляли, что Национальная конференция за новую политику явилась «циничным маневром Роберта Кеннеди и других либеральных империалистов, пытающихся спасти систему», что она была рассчитана на «отвлечение быстро растущих радикальных и революционных сил от независимой организации и действий».

На деле раскольники были встревожены ростом стремления к единству среди подлинно радикальных и революционных сил, отходом их от антикоммунизма, укреплением сотрудничества компартии с левыми организациями, и в первую очередь с движением за свободу и равноправие негритянского населения, представители которого играли видную роль в ходе работы конференции. Они выработали единую платформу, основываясь на которой заявили о своей готовности к активному политическому сотрудничеству с другими демократическими и революционными организациями. Суть этой платформы сводилась к тому, что «существующая в США система, осуществляющая практику геноцида, подверженная социальной деградации, лишающая население с темным цветом кожи права на политическое и культурное самоопределение, не может быть изменена посредством проведения реформ. Изменения должны быть осуществлены революционным путем».

В своей платформе представители движения за свободу и равноправие негритянского населения призвали участников конференции полностью и безоговорочно поддержать все национально-освободительные войны, в частности во Вьетнаме, Мозамбике, Анголе, Южной Африке, осудить «сионистский империализм» на Ближнем Востоке за «захват арабских домов и земли посредством террора, силы и массовых убийств», а США – за экономическую помощь израильской военщине. Они потребовали поддержки лозунга «власть черным», признания необходимости выплаты репараций за историческую, физическую, умственную и экономическую эксплуатацию черного населения; создания в районах, населенных белыми, специальных комитетов по цивилизации и гуманизации расистских «дикарей» типа Д. Рокуэлла. В результате голосования за платформу представителей движения за свободу и равноправие негритянского населения было подано более двух третей голосов, что свидетельствовало об определенной степени единства различных отрядов революционного и демократического движения. Вместе с тем на конференции не удалось выработать какой бы то ни было общей позитивной альтернативы общественных преобразований и тактики совместной борьбы. Напротив, в этих вопросах проявились существенные разногласия.

БОЕВАЯ ТАКТИКА И РЕЦИДИВЫ ЛЕВАЧЕСТВА

Как в движении за свободу и равноправие негритянского населения, так и в леворадикальном студенческом движении основным методом борьбы во второй половине 60-х годов становятся прямые действия и конфронтация, или так называемое «сопротивление». Такой метод вытекал из задачи расшатывания основ общества, не связывавшейся руководителями и идеологами движения ни с программой революционных преобразований, ни с более или менее ясным видением структуры и характера общества, которое должно прийти на смену капитализму. И хотя в движении велись абстрактные дискуссии о социализме, сама борьба выглядела зачастую действием ради действия, что не могло не сопровождаться некоторыми экстремистскими передержками, увлечением ультралевой тактикой.

Под конфронтацией «новые левые» обычно понимали такие действия, как преднамеренные попытки воспрепятствовать нормальному функционированию тех или иных институтов и отдельных личностей; преднамеренное нарушение указаний властей; ответные насильственные действия на использование полицией дубинок, газов и другого оружия; строительство баррикад или использование так называемой «подвижной тактики», чтобы предупредить или задержать разгон полицией массовых демонстраций.

Руководители «новых левых» организаций и группировок, и в первую очередь СДО, считали, что конфронтация и боевые действия могут побудить к выступлениям политически умеренные слои американского населения. Они рассчитывали, что такая их тактика заставит умеренных и либералов пересмотреть свои взгляды и, даже не одобряя конфронтации как таковой, поддержать требования «новых левых».

Конфронтация и боевые действия рассматривались также как средство политического образования масс, поскольку, предполагали руководители движения, жестокие репрессии со стороны властей наглядно покажут подлинный характер существующей в стране системы. Тактика конфронтации и сопротивления должна была выработать у активных участников движения готовность не спасовать в будущем перед еще большими репрессиями, которыми будут отвечать правящие круги на усиление политического, антикапиталистического характера движения.

Предполагалось, что боевые действия студентов, вызывая неудовольствие у средних американцев, будут способствовать установлению связей между студенческим движением, с одной стороны, и рабочей, негритянской молодежью – с другой, которая скорее поймет и оценит самопожертвование и боевитость, нежели ненасильственные формы протеста.

Тактика конфронтации должна была дать молодым революционерам собственный практический опыт борьбы против существующих политических институтов, позволить им сделать выбор между ненасильственным, так называемым интеллектуальным радикализмом и готовностью к участию в революционной борьбе, сопряженной с риском, насилием, готовностью к самопожертвованию.

Некоторые руководители «новых левых» проповедовали необходимость развертывания партизанской войны в «городских джунглях», выступали с авантюристическими призывами к вооруженному восстанию повсеместно и во всех случаях. Эти призывы свидетельствовали лишь о полной политической незрелости и наивности молодых экстремистов. Из опыта революционной борьбы хорошо известно, что попытки выступать с оружием в руках во время действий, не имеющих отношения к вооруженному восстанию в целях захвата политической власти, не могут дать каких-либо положительных результатов, а ведут лишь к неоправданным жертвам и жестоким репрессиям со стороны властей. Но именно такую тактику проповедовала часть «новых левых», громко именовавших себя «метеорологами», «предсказателями погоды». Они поставили под сомнение эффективность массовой борьбы для достижения коренных общественных преобразований в условиях США, поскольку эта борьба не давала ощутимых результатов. Не вооруженные знанием законов общественного развития, отягощенные грузом мелкобуржуазных воззрений, представители этого направления избрали своим тактическим оружием необузданное буйство и анархизм. В частности, «метеорологи» проповедовали индивидуальный террор, отказ от использования любых форм легальной деятельности, включая и антивоенные демонстрации, объявили вооруженную борьбу единственно подлинной революционной борьбой, предпринимали попытки создать подпольную «красную армию». В качестве главной революционно-преобразующей силы «метеорологи» рассматривали не рабочий класс своей страны, а народы стран, подвергающихся национальному угнетению, революционный порыв которых в развитых капиталистических странах могут якобы поддержать лишь незначительные слои молодежи. Подобную тактику никак нельзя назвать революционной. Скорее это выжидательная тактика, стремление кучки людей воспользоваться плодами революции, свершенной чужими руками.