Текст книги "Мятеж воина"

Автор книги: Александр Ранецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Ранецкий Александр
Мятеж воина

Александр Ранецкий

Мятеж воина

Часть I ИСТРЕБИТЕЛИ

Раанский челнок вынырнул из подпространства внезапно: в рассеянной черноте космоса расцвел на миг цветок холодного огня и тут же погас, выбросив из своих недр крошечное темное семечко

Командир эскадрильи катеров-истребителей секунд-лейтенант Шад Эвинд ощутил, как непрошеный холодок бежит вдоль спины под покровом защитного полетного костюма Что нужно чужаку в этом секторе пространства?

"Командир?" Слитый в единое целое с искусственным мозгом своего катера, с помощью его сверхчувствительных сенсоров Эвинд слышал не голоса остальных пилотов, он скорее всем телом ощущал их мысли "Злой" – шесть – Волф Раджаррой, родом из Приграничья, самый нетерпеливый из патрульных Ждет приказа атаковать, уже предвкушает, как штопором ввинтится в пространство, превращая ненавистного раана в пыль и прах испепеляющим дыханием своих дальнобойных орудий

"Нет, – отрезал Шад. – Он один. Идем на перехват. Эскадрилья, внимание! "Злые" – два, три, за мной, остальные прикрывают"

Благодаря соединению разума пилота с его машиной мысль-приказ Эвинда донеслась до девяти остальных имперских истребителей в пятьдесят раз быстрее, чем приказ-речь. Ал Дэрк и Ллеаа – машины за номером три и два – в едином порыве устремились вперед за своим командиром. Диск окутанной защитным полем планеты внизу чуть ощутимо дрогнул, поворачиваясь под новым углом.

"Сигнал", – мысленно приказал Эвинд катеру, и в пространство понеслись записанные в память истребителя рваные хриплые звуки чужого языка: "Рра ир аа-гкх ур-Р оо! Заглушите двигатели и сдайтесь, или будете уничтожены".

Но разве случалось когда-нибудь, чтобы рааны подчинялись этому приказу?

Чужой продолжал стремительно мчаться к планете. Эвинд уже готов был полоснуть раана длинными лучами пушек-резаков, отсекая двигатели челнока вместе с его безобразными, непонятно зачем нужными в космосе крыльями, как вдруг:

– Я – свой... Я – свой... Я – свой...

Это был вербальный диапазон, и слова раздавались неуверенно, едва слышно, словно их шептал корчащийся в агонии человек... или произносил чужой, чье горло не подходило для подражания речи людей.

Секунд-лейтенант не успел ни разобраться, ни принять решение. Космос вокруг взорвался дюжиной новых пламенных цветов, и боевое звено раан, не обращая внимания на имперские истребители, открыло огонь по убегающему собрату.

– Бе-е-ей!!! – донесся до Эвинда яростно-ликующий вопль Раджарроя, и ближайший к шестому катеру челнок чужих превратился в облачко бушующей плазмы.

– Пи-Ри – имперцы, – проскрипел в шлеме голос переводчика раан. – Этот бой не ваш. Позвольте нам разобраться с Ки-Маар, мятежным беглецом, и мы уйдем, не причиняя вам вреда.

На памяти Эвинда это был первый случай, когда рааны обращались к своим противникам.

– Я – свой – снова прошептал челнок перебежчика

Эвинд больше не колебался.

"Злые" с третьего по десятый, вперед, вступайте в бой! Ллеаа! За мной, вплотную к чужаку. Катер! Передать на Кризи-базу. прошу подкреплений, на моем участке попытка прорыва!"

Огненные вспышки казались ослепительными на фоне черноты пространства. Внизу проплывала ночная сторона планеты; если бы кто-нибудь там посмотрел сейчас в небеса, бой в космосе показался бы ему искрами далекого салюта. Но немногочисленные обитатели Кризи не часто давали себе труд попусту пялиться на звезды.

Единственный спутник холодного голубого светила, пустынный и почти безжизненный, одно время служил опорной базой имперцев, и Эвинд краем уха слышал даже об операциях военной разведки, якобы разработанных здесь же.

Но все это было в прошлом. Около четырех галалет назад раанам удалось наконец узнать координаты беспокоившего их имперского "осиного гнезда", и они направили к Кризи свои войска, чтобы одним ударом захватить ее. Имперцы оказались бессильны спасти свою базу, но они смогли превратить ее в огромную ловушку для врага и в поле одной из самых жестоких битв в истории Раанской войны.

После сражения выжженная, опустошенная планета потеряла всякое стратегическое значение, но имперцы не привыкли отступать и с самого крошечного клочка земли, даже если этот клочок был им совершенно не нужен. Они оставили на Кризи планетарный щит и гарнизон из роты внутренних войск.

О причинах перевода на Кризи обычно никто не распространялся Служба в охране расстрелянной планеты считалась бесперспективным, почти бессмысленным делом – занятием для неудачников и штрафников. Но секунд-лейтенант Шад Эвинд хорошо знал свои обязанности: нельзя позволить ни одному чужому приблизиться к базе безнаказанно.

Пять из двенадцати раан уже сгорели в залпах "нагрудных" батарей имперцев или беспомощно кувыркались в пустоте с отсеченными крътлодвигате-лями, но остальные с неослабевающей яростью продолжали бой. Не обращая внимания на потери, они рвались прямо в центр "рассеянной полусферы" имперского строя, туда, где вилась и жалила точными выстрелами пара Эвинд – Ллеаа с зависшим между ними челноком-беглецом. "Злой" – пять – Шорр Лин – издал дикий вопль, когда гигантским костром запылала его машина. ("При чем здесь костер? В космосе нет воздуха, чтобы поддерживать огонь...") Волф Раджаррой разил во все стороны лучами, словно родовым мечом, пока подбитый челнок чужака с разгону не врезался в его машину. В эскадрилье Эвинда осталось только четыре катера – боги, всего четыре! – а помощь с базы все не шла.

– Я не имею права погибнуть... – снова коснулся слуха еле внятный шепот Ки-Маар. – Вы должны доставить меня на планету, у меня важное сообщение...

– Заткнись! – рявкнул секунд-лейтенант, и тут "соотношение сил изменилось. Эвинд уже видел серебристый блеск широких плоскостей малого имперского перехватчика, поднимающегося из-за горизонта Кризи. Но затем еще дважды хлопнули ворота подпространства, и пара безобразных раанских штурмовиков скрестила лучи своих батарей на корпусе имперца. Перехватчик не мог сопротивляться долго; через несколько мгновений вместо него было лишь облако пламени и осколков. И все же ценой своей гибели он помог Кризи и Эвинду выиграть драгоценное время.

"Секунд-лейтенант Эвинд, эскадрилья два-во– семь, я командир зоны безопасности "Альфа" субполковник Per Теин. Предупреждение. Возникла угроза проникновения десанта раан на базу. На счет "сто" будет произведен удар планетарным оружием. Время пошло".

"Я секунд-лейтенант Эвинд: мы взяли перебежчика, он говорит, у него для нас сведения. Активирую систему аварийного возвращения на базу через под-пространственный коридор".

"Я субполковник Per Теин: аварийное возвращение эскадрильи два-восемь отменяю. Во время активации планетарного орудия под пространственный коридор вас аннигилирует, а не вытащит к докам. Уходите в пробой, если успеете".

– Подонок ты, а не офицер! – крикнул Эвинд на родном языке и послал мысль-приказ: "Эскадрилья, внимание: Кризи сейчас все здесь превратит в пыль! Командую слияние с катером-маткой. Вектор прыжка задаю я, уходим в подпространство через сорок сотых галачаса. Приготовиться!"

– Мне нужен полковник Сойн Мориан! – прохрипел в наушниках Ки-Маар.

Эвинд выругался. Что бы раанскому ублюдку назвать это имя раньше! Беззвучная команда звену-два – Ллеаа. Ювелирный маневр – и раанский челнок оказался намертво зажатым между крабоподоб-ными панцирями имперских катеров.

"Тридцать восемь... тридцать девять... сорок!"

Остатки эскадрильи два-восемь сомкнулись, слились воедино вокруг катера-матки своего командира и, полоснув космос объединенной мощью двигателей, нырнули в необъяснимое ничто подпространства.

Защитное поле планеты, словно чудовищная амеба, выбросило вверх сотканную из света расплющенную ложноножку, гигантский протуберанец чистой энергии, прямого удара которой не мог снести ни живой организм, ни рукотворная броня. Катера и штурмовики раан метнулись в разные стороны, как стайка испуганной мошкары, но расширяющиеся края исполинского гриба настигли их всех, и корабли чужих, на мгновение вспыхнув искрами, растворились в нестерпимом сине-золотом сиянии.

Миг, когда люди оживали после слишком резкого ухода в ничто, тянулся невообразимо долго. Тишина казалась глубокой, обволакивающей, будто кто-то взял и заткнул всем уши пробками. Или в самом деле звуки Вселенной гасли в каплях крови, сочащихся из лопнувших барабанных перепонок?

Но опасения были напрасны – постепенно зрение и слух вернулись вполне; кто-то застонал, кто-то негромко выругался.

– Тебе не приходило в голову, командир, что не все в состоянии выдержать твой любимый скачок! ~ откашливаясь, просипел Ал Дэрк.

Эвинд молча усмехнулся. Старый волк Дэрк жив – это хорошо. Пускай ворчит, он не хуже остальных понимает, что другого выхода не было. Слишком мало времени оставалось до удара планетарной батареи, чтобы уйти в подпространство плавно и постепенно; эскадрилью могло спасти от гибели только резкое ускорение, прорыв из ткани реального космоса. А шок, который испытывает при пробое человеческое тело... Это все-таки лучше, чем обратиться в пыль вместе со своей машиной.

– Все целы, парни? – спросил Эвинд. Вне боя он предпочитал пользоваться речевой связью.

– Мой командир, катер-восемь. Поврежден на сорок процентов, пилот в норме.

– Молодчина, деточка, – поддразнил Ал Дэрк спаарти Эр-Ли, самого юного бойца звена. – Катер-три, ракушка и начинка – все в царапинах, но ничего серьезного.

– Ка-атер-два-а, – как всегда, последней отозвалась Ллеаа. – Орга-а-ника цела, механика цела.

– У меня, кажется, тоже, – подвел итог командир звена.

– Кто-нибудь знает, где мы очутились? – проворчал Дэрк.

Эвинд так и представил себе, как старый пилот недоверчиво оглядывается по сторонам.

Определиться с координатами было нелишне: пробой почти не занимал времени – вход следовал сразу же за выходом, – но требовал большого количества энергии, а главное, в отличие от нормально рассчитанного путешествия сквозь подпространство, был совершенно непредсказуем. Можно было вынырнуть и в десяти парсеках от точки входа, и в десяти миллионах.

"Катер! Установить координаты, сообщить расстояние до дружественных территорий!" – мысленно приказал секунд-лейтенант.

Повинуясь приказу Эвинда, компьютер сбросил остальным пилотам рассчитанные им данные. Ближайшие имперские позиции – фронт Оминор, Дельта Единорога, база Эронг... и система Зианд.

– Ого! – Эр-Ли, не сдержавшись, присвистнул. – Безымянное скопление!

Пилоты восхищенно взвыли. В системе Зианд находился имперский штаб обороны сектора; но еще там был и центр развлечений на любой вкус, мечта уставшего от войны солдата.

– Что ж, ребята, – пошутил Эвинд, – может, кто-нибудь против прыжка к Зеленой Звезде? Дозаправку можно сделать не только там.

Эскадрилья отозвалась дружным хохотом. Секунд-лейтенант тоже усмехнулся про себя. Вот так некоторые командиры и завоевывают дешевую популярность. Или пробой пространства не так уж непредсказуем и названное раанским перебежчиком имя полковника Сойн Мориана сыграло роль пускового ключа при выборе координат для выхода? Кстати, о беглом раане... Во время переклички он так и не дал о себе знать.

– Ки-Маар! Вызываю челнок Ки-Маар. Ты еще жив, рептилия?

– Я не рептилия, – донесся смертельно утомленный, но ясный голос. – Я человек.

Изумленный Эвинд не нашелся сразу что сказать. А неизвестный пилот продолжал:

– Поторопитесь... Хватит ли мощности вашей связи, чтобы напрямую выйти на командира базы Кризи? Мне нужно поговорить с полковником Сойн Морианом.

Это было высказано не как просьба, а как требование, почти как приказ, без тени сомнения, что командир имперской эскадрильи подчинится ему. Эвинд почувствовал, что начинает ненавидеть незнакомого пилота, кем бы он ни оказался.

– Полковника Мориана нет на базе Кризи, – с мрачным удовлетворением проговорил он.

– Что?.. – Голос Ки-Маар дрогнул, словно перебежчика хлестнули электронным бичом.

Эвинд молча дернул уголком губ: он уже и так сказал больше, чем мог, и даже больше, чем сам имел право знать. Но перебежчик не успокаивался:

– Тогда свяжитесь со штабом обороны, пусть они его разыщут... дадут канал прямой связи.

Эвинд чуть помолчал, прислушиваясь к "голосу" своего катера, прозвучавшему у него в голове. Безмолвно приказал вывести данные на дисплей, еще раз просмотрел, сверил результат и снова обратился к беглецу:

– Ты уверен, что твои сведения не могут ждать? Энергии после пробоя у нас меньше, чем в обрез. Если хоть гран сбросить с двигателей, нам никогда не выбраться отсюда.

Хриплый, похожий на всхлип вздох раздался в наушниках.

– Все ваши жизни... не имеют никакой ценности посравнению с тем, что я должен сейчас сообщить.

– Ах ты, крокодилье отродье! – не сдержался ai Дэрк. Перебежчик не мог или не хотел перейти на невербальный способ связи, и все уцелевшие пилоты невольно слышали его разговор с командиром.

Эвинд велел Дэрку замолчать. Лгал ли Ки-Маар или говорил правду? Любой, вырвавшийся из оккупированной раанами зоны мог быть изменником, диверсантом и, хуже всего, сам даже не всегда подозревал о своем предательстве: все знали, что рептилии обращались со своими пленниками как с подопытными животными. Но, с другой стороны, вряд ли бы целое звено раан было послано за таким в погоню и даже готово было вступить в переговоры с врагом ради одной лишь возможности уничтожить "мятежного беглеца".

– Ладно! – отрывисто бросил секунд-лейте-нант, – Будет тебе связь, человек.

– Командир!!!

– Тихо, парни! Продержимся как-нибудь, после нашей передачи кого-нибудь вышлют нас подобрать. Ты готов, Ки-Маар?

Беглец проигнорировал его тон.

– Торопитесь, комэск... Я ранен, и прыжки в подпространство не пошли мне на пользу... Пока я держусь, но боюсь отключиться. Передайте своему штабу обороны, чтобы они разыскали полковника Сойн Мориана. Скажите им только два слова... пароль: "Дон Аньо".

Эвинд скрипнул зубами, отдавая катеру безмолвный приказ начать настройку закрытого канала связи.

"Что, не любишь тайн, командир?" – нарушил молчание Ал Дэрк. Эвинд будто воочию увидел ус мешку бывшего пирата.

"Особенно когда это тайны имперской стратегической разведки, старина".

"И ее начальника, полковника Мориана".

– Может, конвой за нами вышлют все-таки от Зеленой Звезды? – раздался мечтательный голос Эр-Ли. – Не хочется тащиться к какой-нибудь дыре вроде нашей Кризи...

– Мо-о-жешь не беспоко-о-иться, – пропел-прошипел коммуникатор Ллеаа. Увидишь, из-за нашего непро-о-шеного го-о-стя эскадрилья два-восемь вернется к Кризи еще не ско-о-ро. Вопрос лишь в том, будут ли приятными эти ка-а-никулы.

И тут, заслонив блеск разноцветных созвездий, темная тень внезапно выросла перед истребителями. Это был сбросивший защитное поле имперский "Донжон" тяжелый патрульный крейсер класса "В".

– Рра ир аа-гкх ур-Р оо! Заглушите двигатели и сдайтесь, или будете уничтожены!

Эвинд сморщился – от низкого рыка патрульного завибрировало в голове. Отличная идея – давить нарушителю на нервы громкостью и частотой звука, но зачем же забираться на самый предел слышимости?..

– Тихо, патруль, тихо! Не надо никого уничтожать. Этот раан сдался, он с нами.

– И вы решили, что вам выпишут за него премию? Я сто семь четырнадцать, штаб-крейсер обороны сектора. Неопознанное соединение, назовите себя!

– Эскадрилья девять четыре нуля "гамма" два-восемь, приписана к зоне безопасности базы Кризи. Командир – секунд-лейтенант ТТТяд Эвинд,

– Почему покинули зону приписки?

Кому-нибудь другому, может, и стоило бы изложить все по порядку. Но только не этому патрульному. Навидался Эвинд таких за три года своей службы непрошибаемо самоуверенных тыловиков, не нюхавших боя, но исполненных презрения и даже враждебности ко всем, кто ниже их по званию. Фронтовику нечего и думать договориться с ними по-хорошему – этих разжиревших в тепле и безопасности крыс нужно с ходу глушить упоминаниями своих знакомств с их непосредственным начальством. Какими они тогда становятся любезными, куда только девается их спесь и высокомерие

– Мы должны доставить этого пленного к начальнику отдела имперской стратегической разведки, – сказал секунд-лейтенант как можно более жестко. Ясно вам, штаб-крейсер?

В эфире повисла пауза – коротенькая, всего на несколько мгновений, будто патрульный внимательно изучал на своих экранах дерзкую букашку, решая, что с ней делать: то ли раздавить без пощады, то ли премировать за нахальство.

– К начальнику отдела стратегической разведки? – повторил с "Донжона" уже какой-то другой человек. – Да, секунд-лейтенант, конечно, ясно. Поднимайтесь на борт, мы доставим вас по назначению.

Легкий холодок прокатился по позвоночнику Эвинда. Кажется, его проделка может обойтись намного дороже, чем он предполагал.

– Спасибо за гостеприимство, сто семь четырнадцать, но прежде подождите, пока мы доложим о своем...

– Поднимайтесь на борт, я сказал! – В голосе патрульного явственно зазвучал металл, – Или мне взять вас в доки насильно?

Ни один из троих пилотов эскадрильи не нарушил молчания, но их командир почти физически чувствовал напряжение, охватившее его людей.

– Подчиняюсь, сто семь четырнадцать, – после мига молчания сказал Эвинд. – Укажите номер причала.

– Заходите с левого борта, – бросил патрульный, – Четвертый док.

Пользуясь притяжением массивной туши крейсера, Эвинд развернул свой истребитель красивым "винтом". От сердца немного отлегло. По крайней мере, им позволили приблизиться своим ходом, а не на принудительной тяге – это хороший знак.

"Остается девятнадцать целых одиннадцать сотых гадачаса".

Это были даже не слова – бледная тень мысли где-то на самой периферии восприятия. Даже отпечатка личности не различить... хотя кому, кроме ра-анского беглеца, мог принадлежать этот нелепый отсчет?

Эвинд различил тускло подсвеченный зев причального дока, распахивающийся в броне крейсера, и отработанным приемом послал катер внутрь, а в душе остался какой-то неприятный осадок, глупая необъяснимая тревога. Почему осталось всего девятнадцать галачасов? До чего?

Бронированная плита гильотиной отсекла чистый холод космоса и сияние звезд за бортом. Вход закрылся, шлюз начал медленно наполняться воздухом.

Четыре истребителя и раанский челнок, обессилев от разом навалившейся тяжести, причудливыми птицами сидели на полу черно-синего, цветов имперского герба, причального дока. Эвинд проверил еще раз – воздух, температура, тяготение, излучение в норме – и прикрыл глаза, начиная разрыв.

Сперва исчезла возможность слышать мысли друзей, отказала способность воспринимать окружающее прямо сквозь "поры кожи", затем погасло зрение во всех видах спектра, пропала чудесная легкость движений, быстрота и ловкость, ощущение своей неуязвимости. Остался лишь крошечный, неуклюжий, голый кусочек человеческой плоти в уснувшей машине с отключенной системой контроля.

Эвинд глубоко вздохнул и освободил голову из шлема. Разъединение всегда было шоком, но командир эскадрильи умел стряхивать его гораздо быстрее своих подчиненных и товарищей. Возможно, потому, что почти никогда не забывал: он человек, а не звездолет-истребитель.

Остальная тройка пилотов медленно выбралась из кабин, неловко переступая ногами в тяжелых ботинках и щуря отвыкшие от искусственного освещения глаза. Эвинд зажмурился тоже. Света было в самом деле много – слишком много. Несколько десятков прожекторов заливали посадочное поле режущим беспощадным сиянием, и обострившимся за три галагода боев чутьем воина Эвинд угадал за ними наведенные на остатки его эскадрильи стволы автоматических орудий.

Какие-то люди с отливающими красноватой медью оружейными поясами оттеснили Эвинда и его пилотов в сторону. Мимо пробежала группа солдат в тяжелой противоударной броне, с лицами, скрытыми одинаковыми масками. Они окружили раанский челнок, замерли в три ряда – лежа, на колене, стоя в полный рост напряженно держа чужого на прицеле.

– Эр АА! – скомандовал усиленный в десятки раз голос, – Выходи!

Медленно-медленно в теле раанского кораблика появилась трещина. Это и вправду походило на освобождение из кокона. Безобразные короткие крылья отодвинулись назад, лицевая часть корпуса будто раскололась пополам, раскрутив вперед гибкий оранжевый лепесток трапа. Пилотское кресло распрямилось, поднимая навстречу прожекторам худощавую, невысокую фигуру с ниспадающими на плечи и спину густыми темно-каштановыми волосами.

Это в самом деле был человек, не крокодилоподобная рептилия раан, совсем молодой, на год или два старше Эвинда. Кожа его казалась мертвенно-бледной, точно полностью лишенная пигмента, комбинезон из выложенной роговыми чешуйками грубой сине-серой кожи был спереди сплошь разодран и залит кровью. Если бы не опора лотка пилотского кресла, раненый не смог бы стоять на ногах.

Обведенными темными кругами глазами юноша отыскал в отряде штурмовиков старшего.

– Свяжитесь с полковником Сойн Морианом, – негромким, чуть хрипловатым голосом сказал он. – Передайте ему: здесь Дон Аньо из Эр-Раан, и я выполнил его задание.

Ничем не показав, что услышал слова Аньо, командир штурмовиков резко кивнул своим подчиненным. Двое в броне качнулись вперед, на плечах у них вскинулись тяжелые излучатели. Аньо охнул, начал оседать, но тугая прозрачная раковина удерживающего поля захлопнулась вокруг него. Не ослабляя давления, тюремщики синхронно зашагали прочь из дока, и пленник двинулся между ними, беспомощно зависнув в полпальпе от пола. Все внутренние процессы остановились для него в коконе удерживающего поля, он не мог сейчас ничего, даже умереть. И все же Эвинду показалось, что взгляд пленника прикован к нему, что Аньо немигающими прозрачными глазами пронизывает его насквозь. "Что ты наделал, секунд-лейтенант? Я доверился тебе, я просил тебя самого довести дело до конца, а ты предал меня. Ты предал свою расу, секунд-лейтенант. Ты предал Империю".

Кто-то положил руку на плечо Эвинда:

– Теперь ваша очередь, секунд-лейтенант. Следуйте за нами.

Сканирующая камера зафиксировала отсутствие скрытого оружия, сигнал микромаячка-идентификатора, вживленного в ладонь каждого имперского служащего, отпечатки пальцев, голос, рисунок сетчатки глаза, код ДНК, после чего Эвинд оказался под прицелом у двоих людей в доспехах, перетянутых темно-рыжими оружейными поясами: служба имперской безопасности, контрразведка, секретная полиция, "красная медь" – Стражи Крови. Эвинд и так знал, что за ним следит чуткая автоматика корабля и при первом же подозрительном движении он будет мгновенно обезврежен, – но присутствие этих двух массивных фигур по бокам парализовало волю и всякое желание сопротивляться.

Троих остальных пилотов тоже куда-то увели – Эвинд был уверен: они проходят сейчас такую же полную проверку, что и он.

Коридоры блока задержания – в просторечии "карантина" – блистали чистотой и белизной хорошего медицинского центра. Стражи остановились у одной из многочисленных одинаковых дверей, створка гостеприимно отъехала в сторону, приглашая внутрь. Конвоир едва заметно качнул стволом шо-кера, Эвинд шагнул через порог, и дверь за ним закрылась.

Помещение было небольшим, похожим на яичную скорлупу изнутри и абсолютно пустым, не считая массивного, тоже напоминающего яйцо кресла посредине. Стоило бы, конечно, усесться прямо на пол, но он был слишком покатым, и Эвинду поневоле пришлось занять место в кресле.

Тяжелая дрожь прокатилась по телу могучего корабля, в ушах Эвинда молоточками застучала кровь. Штаб-крейсер ушел в пустоту подпространства.

Прогоняя разноцветные пятна из глаз, Эвинд не заметил, как напротив зажегся экран. Сидевшая за пультом симпатичная блондинка в белой накидке без знаков различия терпеливо дожидалась, когда человек в камере-яйце обратит на нее внимание.

– Добрый день, секунд-лейтенант, – улыбнулась она. – Я Орна Сардкойн... можете называть меня просто Орри.

– Очень приятно, – пробормотал Эвинд. Блондинка улыбнулась еще лучезарнее.

– Пожалуйста, постарайтесь расслабиться, ничего страшного не происходит. Конечно, это не совсем обычная проверка... Но, согласитесь, и обстоятельства вашего появления тоже не совсем обычны: рааны не каждый день сдаются в плен, люди в раанском обличье тем более. Нужно проверить обстоятельства вашей встречи с этим перебежчиком. Все будет хорошо, мы просто просмотрим ваши воспоминания за последние несколько галачасов, чтобы не допустить никакой ошибки в отношении вас и ваших спутников.

Показалось это, или воздух едва заметно изменился – стал чуть сладковатым, тягучим? Люди, проводящие полжизни в космических кораблях, к этому особенно чувствительны. Эвинд судорожно вздохнул, рука сама потянулась к застежке комбинезона на горле.

– Расслабьтесь! – ободряюще проворковала Орри. – Можете расстегнуться, если хотите. Делайте все, что вам нравится, думайте о чем хотите... лучше о приятном, это как-то удобнее. И не сопротивляйтесь, пожалуйста. Вы знаете, что бывает с теми, кто пытается бороться с ментоскопом.

Воздух еще сгустился, теперь он напоминал дым... густой ароматный дым, какой исходит от брошенных в огонь можжевеловых веток. Поздний летний вечер на Телларе. Его родной мир. Солнце давно село, дед жжет срезанные ненужные побеги, а они, совсем еще дети, лежат на поросшей густой травой, еще не остывшей от дневного жара земле и, закинув голову, смотрят в небо. Если откинуться на спину и не видеть ничего, кроме накрывшей мир звездной полусферы, можно вообразить себя перед смотровым экраном боевого звездолета. Какому же мальчишке не хочется вообразить себя отважным астронавтом, командиром огромного грозного корабля, или почувствовать, как подчиняется почти неосознанному движению мысли умная машина – неуязвимый быстрый истребитель... И вот Эвинд уже в кабине, мчится над оплавленной поверхностью базы Кризи, а впереди, в рассеянной черноте космоса, расцветает на миг цветок холодного огня и тут же гаснет, выбросив из подпространства крошечное темное семечко: одиночный раанский челнок...

Эвинд очнулся неожиданно резко и не сразу смог сообразить, где находится: только что он заново пережил горячку боя с раанской эскадрильей, увел уцелевшие истребители в подпространство и услыхал просьбу-приказ странного чужака доложить о нем полковнику Сойн Мориану, начальнику стратегической разведки. Экран на стене включился вновь.

– Отлично, секунд-лейтенант, – Тон давешней блондинки был теперь начальственным, сугубо деловым. – Сканирование прошло успешно. Подождем подтверждения вашей идентификации с места приписки, и проверка будет окончена. Пока можете...

Она не закончила. Кто-то появился у нее за спиной – на маленьком экране Эвинд не смог сразу разглядеть его.

– Мой коммодор?.. – Торопливо поднявшись, Орна Сардкойн вытянулась.

– Вольно, – прозвучал отрывистый резкий голос, и высокий худой человек со значками субадмирала на мундире наклонился к экрану, опершись о края пульта перед ним обеими ладонями. – Стало быть, это и есть наш герой? В каком он там звании?.. Ах да, секунд-лейтенант.

Своими иссиня-зелеными, как кусочки придонного льда глазами коммодор Глесс Грамеан изучал застывшего посреди камеры Эвинда, словно тот был диковинной рыбой в аквариуме.

– Ну так, добро пожаловать на борт штаб-крейсера "Непобедимый", секунд-лейтенант. Надеюсь, вам понравится на моем корабле.

– Он чист, мой коммодор, – тихо сказала Орна, глядя на Эвинда из-за плеча своего начальника. – Его показания совпадают с показаниями остальных.

Глесс Грамеан резко обернулся:

– Если бы не совпадали, с ним давно уже разговаривал бы не я и не вы, премьер-лейтенант, а те, кто будет разбираться с тем предателем в раанских доспехах. – Он еще раз посмотрел на Эвинда – уничижительным, полным ядовитого презрения взглядом. – До получения ответа с вашей базы вы свободны, секунд-лейтенант. Можете идти в жилой отсек к своим подчиненным. Вашими истребителями займутся ремонтники; если вам понадобится что-то еще, запросите через корабельную сеть.

– Разрешите вопрос, мой коммодор?

– Обращайтесь.

– Как скоро мы будем в месте назначения? Взгляд Глесса Грамеана стал еще более холодным.

– Я всегда знал, что у телларийцев серьезные проблемы с субординацией, но даже не думал, что они настолько серьезны. Вам никогда не говорили, секунд-лейтенант, что этот вопрос – последний, который следует задавать старшему по званию?

– Так точно, мой коммодор. Но Ки-Маар, тот пилот... он сказал, что у него срочные сведения. К тому же он ранен. Мы успеем передать его управлению разведки?

Глесс Грамеан свел светло-пепельные брови так, что они слились в одну гневно изломанную линию.

– Не лезьте не в свое дело, секунд-лейтенант! Ясно вам?! Я сам буду решать, что мне делать – с этим пленным, с этим крейсером, с вашей эскадрильей! И не вам спрашивать у меня отчета! Понятно? Кругом! Шагом марш!

– Слушаюсь, мой коммодор! – зло отчеканил Эвинд, вытянув руки по швам. Он развернулся кругом настолько четко, насколько позволял покатый пол, и стремительно вышел за дверь.

Отведенный эскадрилье два-восемь отсек был ярусом ниже – Эвинд легко нашел его, идя вдоль светящейся дорожки на полу. Дверь послушно отошла в сторону, когда секунд-лейтенант коснулся ее ладонью.

Отсек был хорошо освещенным и довольно просторным: четыре глубокие нишикойки со стереоэкранами, растущий из пола стол в окружении бесформенных грибков-табуреток, пищераздатчик, встроенный в стену терминал, а напротив куда же без него? – портрет Императора в гербовой черно-лазоревой раме. Складки ткани, сжатая в кулак сильная рука были прорисованы так тщательно, что казались осязаемыми, но лицо повелителя скрывала тень. Можно было встретиться с изображенным на портрете и узнать его только по ауре властности и силы, искусно отраженных талантливым художником.

Трое истребителей, очевидно, уже освоились в своем "новом доме". Все успели сбросить полетные доспехи; седоголовый коренастый Ал Дэрк колдовал у пищевого автомата, намереваясь выудить из него что-то экстраординарное, юный Эр-Ли, сереброкожий, как и все спаарти, с любопытством ждал результатов кулинарного эксперимента. Ллеаа вольготно раскинулась на койке. Ни солдатское белье, ни плащ из густых малиново-красных волос не скрывали ее великолепных форм, но присутствие троих мужчин ничуть не смущало пилотессу. Впрочем, однополую расу лейри, к которой она принадлежала, природа вообще забыла одарить смущением, да и затруднительно было бы обыкновенному мужчине попытаться поухаживать за красоткой, раза в полтора выше и плечистее.

Прислонившись к полуоткрытой двери, Эвинд с полсотой наблюдал эту идиллию.

– Шикарный у нас "карантин", парни, – насмешливо сказал он.