Текст книги "Егерь. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Быченин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Та вдруг смешно сморщила мокрые щеки и поспешила закрыть лицо ладонями. Плечи ее затряслись еще сильнее, а всхлипы стали перемежаться шмыганьем носа. Блин, истерика у нее, что ли? И чего делать? Я осторожно приблизился к рыдающей девушке, приобнял за плечи – все в пределах приличий, никаких поползновений! – и попытался успокоить, нашептывая на ушко всякую ерунду, как, бывало, моя мать делала. В детстве прокатывало.

Сработало и сейчас. Галя вдруг обмякла, обхватила мои руки мокрыми от слез ладошками, прижала к себе. Положила голову на плечо. Я стоял, не решаясь шевелиться, хотя поза была отменно неудобная и уже начала ныть натруженная за день поясница. Ладно, потерплю. Главное, что краса‑девица перестала реветь в три ручья, вон всего лишь изредка всхлипывает. Даже носом уже не шмыгает. Подчиняясь наитию, я легонько прикоснулся губами к ее шее. Она, против ожидания, не отстранилась и даже не дернулась. Лишь запрокинула голову, чтобы мне было удобнее. Я намек понял и начал действовать смелее. Через некоторое время она ответила сама – высвободилась, развернулась на кресле и нашла губами мои губы. Я хмыкнул про себя – сбылась мечта идиота! – и отдался естественному течению событий.

Примерно через час я осознал, что лежу на узком диванчике в крохотной комнате отдыха при лаборатории. Галя разместилась рядом, удобно устроив рыжеволосую головку у меня на груди, и лениво перебирала пальцами довольно скудную растительность, украшавшую мой торс. Что поделать, я не альфа‑самец, брутальностью и волосатостью организма никогда похвастаться не мог. Брал другим. Мы были целомудренно укрыты по‑казенному серым покрывалом с дивана, а по всей комнате валялась разбросанная одежда.

– Доволен? – спросила вдруг Галина, больно зажав в пальцах клок моих волос. – Воспользовался временной слабостью девушки? Тебе хоть понравилось?

Я задумался на секунду и ответил сразу на все три вопроса:

– Да.

– Чего «да»?! – возмутилась Галя. – Признаешь, что воспользовался?

– Угу.

Та вместо ответа выдернула зажатые в пальцах волосы, заставив меня скривиться от боли.

– Вот тебе, негодяй! – поспешила она пояснить жестокий поступок. – За цинизм. Я‑то, дура сопливая, думала, что ты в джунглях сгинул! А ты взял и приперся целый и невредимый! И как я должна была поступить?!

– Могла бы сказать, что рада меня видеть, – ухмыльнулся я как можно наглее, за что тут же удостоился второго вырванного клока. – Да хватит уже шерсть на мне драть! Больно же!

– Да тебя убить мало! – выкрикнула она, отстранилась и принялась дубасить меня в грудь кулачками. – Вот тебе, вот тебе!!! Не мог, как вернулся, мне позвонить? Я же волновалась! Мало того что Женя пропал, так еще и тебя нелегкая унесла!

– Стоп! – Я поймал ее руки и пристально уставился ей в глаза. – Так ты не из‑за меня переживала? Женечку тебе жалко? И ты еще меня в цинизме обвиняешь? Королев лежит в коме, а ты со мной развлекаешься? Не думал, что ты такая су…

Договорить она мне не дала – вырвала руку и влепила смачную пощечину. Потом выбралась из‑под покрывала и принялась одеваться, не смущаясь собственной наготы. Я наблюдал за девушкой, снедаемый целой гаммой противоречивых чувств – обидой на нее и собственную глупость, завистью к сопернику и восхищением гибким стройным телом, двигающимся с грацией балерины. И с каждой секундой убеждался, что я не просто циник, а полная скотина, да к тому же еще и дебил: такую девушку упустил! В том, что восстановить нормальные отношения будет ой как нелегко, я не сомневался. Очень уж Галя гордая.

Кое‑как одевшись, Галина одарила меня презрительным взглядом и сообщила:

– Я переживала из‑за тебя. На Королева мне плевать. А ты просто скотина.

И ушла, хлопнув дверью.

Согласен. Никогда еще так не косячил. Так что поделом мне. Мог бы и задуматься, увидев ее реакцию на свое появление. Хотя бы задаться вопросом: а откуда она знает, где я весь день пропадал и что делал? Информация закрытая, на всех углах про спасательную операцию не объявляют. Если специально концы искать не будешь – и не узнаешь, кого привлекли. Про Королева‑то наверняка вся биолаборатория знала, все же ЧП, как ни крути. Наверняка Накамура проговорился, его, как непосредственного руководителя попавшего в беду сотрудника, в известность поставили в первую очередь. Блин, и не расспросишь ее теперь! Вот я тупой ублюдок!

Придя к такому неутешительному выводу, я повернулся носом к спинке дивана и некоторое время лежал, нахохлившись. Потом меня посетила яркая, как вспышка молнии, мысль, заставившая вслух ругнуться. Спрыгнув с ложа, я торопливо оделся и прошел в Галин лабораторный бокс. Как я и ожидал, он был пуст – девушка покинула рабочее место. При этом она не озаботилась выключением компьютера, что мне сейчас было только на руку. Я устроился в кресле, хмыкнул под нос: «Эх, Галя, Галя!» – и принялся гонять по дисплею курсор, обалдевая от собственной наглости. Уже через несколько минут я выяснил все необходимое. Вскрыть логи аськи не составило труда. Из них мне стало известно, что в течение дня Галина Юрьевна неоднократно общалась с неким капитаном Ивановым, который и сообщил ей о моем участии в спасательной миссии. Про то, что я по возвращении попал в лапы к медикам, ей поведала сердобольная подружка. Она же рассказала про Королева и заодно сообщила, что таких «коматозников» к ним завезли двоих. Но недалекая (и это мягко сказано!) медичка забыла уточнить, что второй пострадавший является сотрудником службы безопасности, а никак не Егерем. Дальнейший ход Галиных мыслей проследить было несложно. А заодно я еще раз убедился, что в отношениях с женщинами дурак дураком, несмотря на весь довольно обширный опыт. Ругнувшись в сердцах, я выключил компьютер и покинул лабораторию. Благо нашлось дело первоочередной важности – необходимо навестить прапорщика Щербу и разжиться новым скафандром и боекомплектом.

К сожалению, с задачей справился за каких‑то полчаса. Прапор был уже в курсе насчет моих поползновений и даже возражать не стал – безропотно выдал все, что полагается. Покинув его владения, я некоторое время обдумывал возможные варианты.

В каюту возвращаться не хотелось, несмотря на оттягивающие руки баулы с имуществом, к тому же был большой риск нарваться в жилом блоке на обиженную Галю, а к продолжению разговора я сейчас не готов. В раздумьях я добрался до ближайшего лифта, и тут меня настиг зов Петровича. Судя по донесшимся обрывкам мыслей, бедный кот уже настолько заколебался сидеть в запертом брифинг‑зале, что готов был пустить в ход когти и прорваться в систему вентиляции. Я успокоил его, как мог, и поспешил вызвать майора Исаева. Тот отозвался сразу же, спокойно меня выслушал и не менее спокойно приказал ждать в каюте. Заодно попросил объяснить Петровичу, что за ним сейчас придут, поэтому портить казенное имущество не следует, и отключился.

Я пожал плечами и забрался в кабинку. Пока лифт нес меня к жилому сектору седьмой палубы, я растолковал питомцу задачу. Тот согласился подождать, напоследок наградив меня хриплым мысленным мявом. Ладно, не маленький, потерпит.

Система HD 44594, планета Находка,

4 сентября 2537 года

Благополучно проскочив кают‑компанию, я проскользнул в собственную каюту, закинул снаряжение в шкаф и уселся на диван, приготовившись ждать. Шлем я покуда решил не трогать, от греха. Меньше знаешь, лучше спишь, как говорится. Зверски хотелось разорить бар, но ввиду скорой встречи с начальством судьбу искушать не стал. Уйдет Исаев, тогда и расслаблюсь.

Майор появился подозрительно быстро, и пяти минут с моего возвращения не прошло. Впрочем, сначала в каюту проскользнул Петрович, с разбегу забодал мою ногу и хрипло взвыл, сопроводив звуковой эффект соответствующей картинкой: маленькая запертая комната без окон и дверей и мечущийся по ней рыжий зверь. Следующим кадром шла та же самая комната, но с ободранным настенным покрытием и сидящим на куче обивки котом. Завершал зарисовку обидный «дуррак!» на фоне некоего Егеря.

– Я тоже тебя рад видеть, – ободрил я питомца и осторожно провел ладонью по вздыбленному загривку. – Извини. Но я не мог за тобой прийти, был занят.

– Мррряу‑у‑у! – высказался Петрович, попутно отправив мне обличающий образ отменно порнографического содержания.

Героями сцены выступали мы с Галей, чему я совсем не удивился.

– Ладно тебе, Петрович! Не завидуй. – Я легонько съездил ему по вздернутому уху, не обратив внимания на возмущенный рык. – Я же тебя не укоряю, когда ты по кошечкам бегаешь.

В ответ питомец презрительно фыркнул и демонстративно устроился подальше от меня, на журнальном столике.

– Разобрались? – поинтересовался Исаев, иронично выгнув бровь. – Как дети малые. Держи.

Я поймал ППМ и машинально спрятал прибор в карман.

– Тащи шлем, – распорядился майор, и я поспешил выполнить приказание.

Положил матово‑черную сферу на стол и собрался было убраться из каюты, но Исаев меня остановил:

– Ты куда, лейтенант?

– Товарищ майор, может, не стоит мне? – замялся я. – Лишний свидетель, все дела. На меня и так у Линдеманна зуб. Если узнает, вовсе со свету сживет.

– Не дрейфь! – отмахнулся Исаев. – Вообще‑то тебе это даже нужнее, чем мне. Кто предупрежден, тот вооружен, как говорили древние. И мне помощник не помешает, не все одному отдуваться. Ты ведь не болтливый?

– Да вроде нет, – хмыкнул я. – Разве что в подпитии…

– Тогда мне придется тебя убить, – совершенно серьезно отозвался майор, – и съесть твою печень. Все, хорош дурачиться, запускай шарманку.

Пререкаться я не стал и вывел запись на внешние динамики шлема, предварительно убавив звук почти до минимума. Некоторое время мы слышали лишь шорохи и размеренное кошачье дыхание, затем раздались чьи‑то шаги. Человек, судя по звукам, покрутился по залу, потом с шумом уселся в кресло.

– Убедился? – донесся до нас насмешливый голос капитана первого ранга Яковлева. – Карл, такого перестраховщика я еще в жизни не встречал.

– Ничего, Илья Тимофеевич, лишняя предосторожность еще никому не вредила, – отозвался безопасник. – Я вижу, вы хотите пообщаться неофициально, так сказать.

Разговор, как и раньше, шел на интере. Особенно забавно у Линдеманна получалось отчество начальника экспедиции – Тьимофьеевитч. Однако уже по тому факту, что он старательно выговаривал полное имя, было видно, что Яковлева «особист» если не уважает, то как минимум побаивается.

– Ты прав, Карл! – продолжил между тем кап‑1. – Разговор не для чужих ушей. И он мне, если честно, очень не нравится. Но и без него не обойтись… Я так понимаю, об эвакуации экспедиции не может быть и речи?

– Совершенно верно понимаете, – не стал отпираться безопасник. – А вы тоже склоняетесь к такому варианту? Вот уж на кого бы не подумал…

– Не юродствуй, Карл! – Яковлев подпустил льда в голос, но сразу же смягчился. – Все мои инстинкты прямо‑таки вопят: беги, беги как можно дальше от этой планеты. А я им привык доверять. Знаешь, я совершенно солидарен с Исаевым. Будь моя воля, персонал бы уже перебирался на орбитальный модуль. Такие вещи ничем хорошим не заканчиваются, как показывает опыт. Я ведь еще до старта экспедиции подозревал, что тут нечисто, но не смог отказать Вяземскому.

– Именно поэтому мы и привлекли Родиона Ефимовича.

– Так он засланный казачок? – с досадой крякнул кап‑1. – Друг называется. Черт, теперь даже не знаю, что дальше делать. Пожалуй, воспользуюсь данной мне властью. Объявлю карантин, на пару недель для начала, а потом посмотрим…

– Я так не думаю. – Банальность из уст Линдеманна прозвучала на редкость угрожающе. – Вы представить себе не можете, какие силы заинтересованы в исследовании Находки. Вас сотрут в порошок.

– Допустим. – Яковлев и не подумал сдаться. – Но это будет не скоро. Зато в ближайшее время мы избежим потерь. Совершенно ненужных, на мой взгляд.

– Даже не думайте. В случае необходимости я применю силу.

– Ты мне угрожаешь, Карл?!

– Ни в коем случае, – ухмыльнулся «особист». – Всего лишь ставлю в известность. Мое руководство пойдет на необходимые жертвы. И лимит безвозвратных потерь на этот раз весьма широк.

– Сколько, если не секрет?

– До тридцати процентов личного состава вполне приемлемо, – не стал ходить вокруг да около Линдеманн. – В случае превышения разрешено эвакуироваться на орбиту и ждать силовиков. Но это лишь в крайнем случае. Пока что обстановка вполне спокойная. Потери минимальны, зато полученные результаты превзошли все ожидания.

– Вы обо всем знали заранее, – после тягостного молчания заявил Яковлев. – Если на Россе я лишь подозревал, то теперь уверен на сто процентов. Еще когда при орбитальном сканировании нашли «Левиафан», вы вели себя подозрительно. Нисколько не удивились, как будто ожидали обнаружить нечто такое. И настояли на сокрытии информации. Удивляюсь, как вы позволили операторам его засечь повторно. Проворонили?

– Ну что вы! – слегка возмутился безопасник. – Не проворонили. Корабль нашли с моего разрешения. Надо же было его обследовать. А кто лучше Егерей и Охотников с этим справится? Своих людей у меня не так много, чтобы рисковать понапрасну.

Мы с Исаевым обменялись красноречивыми взглядами, а я даже скрипнул зубами. Своих, значит, жалко, а нас можно без зазрения совести подставлять. Ну не сука ли?

– Что же вы тогда их не пожалели в последний выход? – продолжил между тем Яковлев. – Или были уверены в себе?

– Как раз не был. Но пришлось рискнуть.

– Вы знаете, что это было? – напрямик спросил кап‑1. – Вы ведь целенаправленно искали нечто странное? И своих людей послали, чтобы не делиться. Или подчистить следы, если что‑то пойдет не так?

– Точно не знаем, но подозреваем. Наследие Первых.

– Зачем ученых привлекли? – Предыдущее откровение, казалось, начальника экспедиции ничуть не удивило.

– Они у нас на зарплате, – отмахнулся Линдеманн. – Им платят за риск.

– Королев тоже? – удивился Яковлев.

– Этот мажор? – хмыкнул безопасник. – Нет, конечно. Напросился, папочкой пугать пытался. Я, собственно, на него виды имел, вот и не стал возражать. В случае успеха операции его было бы легче склонить к сотрудничеству.

– Ага, зато теперь неизвестно, выкарабкается ли он. И его отец этот факт без внимания не оставит. Бучу поднимет на всю Федерацию.

– Не поднимет, – тихо ответил «особист».

На несколько секунд снова воцарилось молчание.

– Вот как… – наконец нарушил тишину Яковлев. – Я, признаться, не представлял… Это очень серьезно. Так понимаю, мой рапорт, равно как и рапорт майора Исаева, должного впечатления на руководство не произведет?

– Вы все правильно понимаете, Илья Тимофеевич. Ему заткнут рот. Быстро и эффективно. Цена успеха слишком высока.

Начальник экспедиции молчал, безопасник тоже не стремился продолжить беседу. Судя по звукам, он встал и принялся мерить брифинг‑зал шагами. Хорошо, что у Петровича уши чувствительные, а то бы половину дальнейшего разговора не разобрали.

– Хотите правду? – спросил вдруг Линдеманн. Видимо, дождался кивка и продолжил: – Вы правы, мы знали заранее, куда направляемся. В руки людей корпорации попали данные об экспедиции «Левиафана», в том числе первый, он же последний, отчет, поступивший автоматическим курьером. Думаете, почему первая за сто лет дальняя экспедиция направилась именно в эту систему? Я навскидку могу назвать еще не менее пяти отличных вариантов. Но руководство «Внеземелья» настояло. Компания финансировала предприятие более чем наполовину, к тому же некоторые чины из штаба Флота практически едят у нас с рук. Вы не поверите, сколько продажных тварей развелось в высших инстанциях. Так что выбор нужного объекта исследования – дело техники. И чтобы между нами не осталось больше недопонимания, скажу следующее: планета сама по себе никого не интересует. Ценны именно те самые неизвестные факторы, с которыми мы столкнулись. И чтобы изучить их, корпорация готова идти на любые, повторяю, любые жертвы.

– Почему полугражданская экспедиция? Могли бы военных привлечь.

– А вот тут сыграл роль другой фактор. – Линдеманн наконец уселся в кресло. – Одно слово: оружие. Да, вы правильно поняли. Представьте только, что удастся разгадать принцип управляемой утечки энергии из накопителей. Это же эффективнейшее нелетальное оружие! А ментальное воздействие? Денисов предельно четко его описал. Какие перспективы! Да даже смерть пилота от отека мозга – факт, казалось бы, совершенно рядовой. Но если знать, как это делается, возможна нейтрализация любой техники любого потенциального противника. Дух захватывает, не правда ли? И вы думаете, кому‑то хочется делиться этими знаниями с вояками? «Вектор Армамент» – вам о чем‑нибудь говорит это название?

– Оружейная компания из Внешних миров, – невесело ухмыльнулся Яковлев. – Известные подонки. Вы хотите сказать, что они стоят за экспедицией?

– Именно, – подтвердил безопасник. – Только Внешние миры имеют к этой компании опосредованное отношение. На самом деле ею через подставных лиц владеют три влиятельные персоны из Внутренних систем. И одна из этих персон имеет родственную связь с адмиралом Тишкевичем. Это как раз тот человек, который отвечал за организацию экспедиции со стороны Флота. Продолжать?

– Не надо, – буркнул кап‑1. – Только не могу понять, зачем вы все это мне рассказали?

– Элементарно, – победно хмыкнул Линдеманн. – Вы очень сильно задумались, Илья Тимофеевич. Это несомненный плюс. Надеюсь, теперь вы не будете чинить мне препятствий?

– Не буду. Но и на попятный не пойду. Ближайшие две недели работаем по ранее одобренному плану. Что‑то большее я вам позволю лишь после прибытия курьера. И не трогайте ученых и техперсонал.

– Половина ученых у нас на зарплате, – возразил безопасник. – Их я буду задействовать по своему усмотрению. Остальных обещаю не трогать. И у меня есть маленькая просьба.

– Я слушаю.

– В некоторых случаях моим людям потребуется поддержка Охотников. Я понимаю, что лишние свидетели ни к чему, поэтому согласен не расширять круг посвященных. Мне достаточно будет тех подразделений, что уже привлекались к совместной работе.

– Хорошо. Но я вас заранее предупреждаю, что мои люди будут фиксировать все происходящее. На всякий пожарный. Если инцидентов не случится, все записи будут переданы вам. В противном случае мы их используем как доказательства.

– Согласен, – не стал спорить Линдеманн. – Надеюсь, этого наглеца Денисова привлекать не придется. И на Исаева повлияйте, пожалуйста.

– Я с ним поговорю.

– Я рад, что мы достигли консенсуса, – провозгласил напоследок безопасник.

– Не смею вас больше задерживать, господин Линдеманн! – холодно отозвался Яковлев.

Раздался шум отодвигаемых кресел, потом до нас донеслись шаги и задумчивый голос «особиста»: «Кота забыли! Кис‑кис! Иди сюда, животное!» Ага, щаз! Петрович не полиглот, интер не понимает, к тому же с малознакомыми людьми предпочитает не общаться. «Да бог с ним, пусть спит!» – а это уже Яковлев. Хлопнула дверь, и в брифинг‑зале воцарилась тишина.

– Конец! – объявил Исаев и задумчиво уставился на дверцу бара. – Есть что‑нибудь покрепче?

Вместо ответа я поднялся с дивана и извлек на свет божий из персонального «погребка» початую бутылку коньяка. Дождавшись, пока я наполню стопки, майор опрокинул свою порцию в глотку, сморщился, как от лимона, но закусывать не стал.

– Вот это мы, Олег, влипли! И ведь не денешься никуда, расхлебывать придется собственными силами. Мать их.

Я согласно кивнул и употребил коньяк по прямому назначению. Настроение, и так не самое лучшее, упало ниже плинтуса. Такой свиньи от работодателя я точно не ожидал.

Система HD 44594, планета Находка,

5 сентября 2537 года

Вчера мы с шефом немного не рассчитали, и сегодня я мучился легким похмельем. Исаев ушел уже за полночь, уничтожив в одиночку почти всю бутылку, потом пришлось открыть вторую. Я с молчаливого согласия начальника тоже расслабился, но до майора мне было далеко – после принятой лошадиной дозы у него даже цвет лица не изменился, не говоря о прочих признаках опьянения. Силен мужик. Услышанное мы обсуждать не стали, и так все было ясно. Перед уходом Исаев еще раз напомнил об осторожности, запретил предпринимать что‑либо без согласования с ним, ругнулся от души на великом и могучем и убрел к лифту, чуть заметно покачиваясь. Я же завалился на диван и забылся в беспокойном сне, забив на вечерний душ. Помню еще, что разгневанный Петрович пытался достучаться до моего затуманенного алкоголем сознания, но ничего не добился: я почти напрочь лишился способности расшифровывать мысленные образы напарника. Питомец обиделся и вышмыгнул из каюты, расслышав какой‑то шум за неплотно прикрытой дверью. Я же еще долго ворочался, то и дело проваливаясь в наполненное смутными видениями забытье.

Утро почти не принесло облегчения. Впервые за не помню сколько лет пришлось лезть в аптечку и употреблять антипохмелин. Дьявольское зелье должно было сработать в течение десяти минут, но я не стал терять времени и забился в крохотную ванную комнату, сунув голову под струю холодной воды. Умылся, глянул в зеркало – на лице особых следов вчерашних излишеств не обнаружил. Что же меня так плющит‑то? Плюнув на сомнения, подхватил полотенце и выбрался из каюты, намереваясь сначала принять душ, а потом нырнуть в бассейн. Корячиться в индивидуальном санузле не хотелось.

Как это обычно бывает, сработал закон подлости. В кают‑компании на диване сидела облаченная в легкомысленный халатик Галя. На коленях у нее удобно устроился предатель Петрович. Девушка неспешно водила ладошкой вдоль его хребта, и кот прямо‑таки лучился удовольствием. Урчание его можно было услышать чуть ли не с противоположного конца базы. При виде меня сладкая парочка поспешила выразить презрение: Петрович фыркнул и распушил хвост, а Галя одарила меня взглядом, который мог заморозить даже айсберг в Арктике. Но при этом поправлять слегка задравшуюся полу халатика не стала, даже позу не сменила. Впрочем, я не обманывал себя: десять против одного, что ей просто Петровича беспокоить не хотелось.

– Доброе утро!

Не дождавшись ответа, я зашел в душевую. Не хотят общаться, ну и пусть их. А Петрович‑то хорош! Ну ничего, сочтемся еще. Стоять под чуть теплыми струями было невыразимо приятно, я расслабился и наконец избавился от тревожных мыслей. Туман из головы испарился, и я сразу же уловил ехидный мысленный посыл питомца: рыжий кот нежится на коленях легко узнаваемой девушки, а Егерь стоит поодаль, понурившись. В ответ я в деталях представил упаковку стружки кальмара, запертую в шкафу, и Егеря, смачным пенделем отправляющего наглую зверюгу в недолгий полет подальше от вожделенного угощения. Петрович мысленно окрысился и больше меня не доставал.

Выйдя из душевой, я с наслаждением забрался в бассейн. Напрягаться не было желания, и я просто погрузился по шею у самого бортика, расслабив тело. Усталость навалилась еще вчера вечером, когда отошел от потрясений насыщенного событиями дня, а ночь отдыха не принесла. А тут еще и алкогольная абстиненция… В общем, человеком себя почувствовал только в воде. Сразу захотелось сделать что‑нибудь хорошее, – например, с Галей помириться. Даже вероломного Петровича сейчас запросто бы угостил. Вот только с их стороны стремления к примирению не наблюдалось. Как минимум помирился бы с Галиной. Питомцу только свистни – мигом примчится. Переборов порыв души, я прикрыл глаза и отдался неге.

Выбрался из бассейна через полчаса – долг звал, рабочий день никто не отменял, так что пришлось прервать отдых. Кают‑компания была пуста, к моему немалому облегчению. Петрович обнаружился в жилом боксе. Он всем своим видом показал, что меня прощает, и принялся тереться о мои ноги.

– Да ты, братец, двуличная сволочь! – пожурил я питомца. – И нашим и вашим, как говорится. Не боишься запалиться?

Петрович возмущенно муркнул: дескать, за кого ты меня принимаешь? Это когда я перед дамами палился? Это да, что есть, то есть. Я потрепал его по загривку и извлек из шкафа пакетик стружки кальмара.

– Ты бы, братан, за меня похлопотал перед Галиной свет‑Юрьевной, она к тебе благоволит последнее время.

Петрович фыркнул и выдал обличающий образ Егеря‑неудачника, рядом с которым издевательски улыбался вислоухий кошак с на редкость тупой мордой.

– Эт ты загнул! – возмутился я. – Офигел, что ли? Ну накосячил, но не до такой же степени! С Вискарем меня сравнил! Совесть есть?!

Напарник встопорщил шерсть на загривке и коротко взвыл.

– Есть, говоришь? Ладно, верю. Но вину свою загладить не помешает. Усек? Тогда слушай план.

Петрович навострил уши, но чавкать кальмарами не перестал. Ну и пусть себе, главное, чтобы задачу усвоил. С этим сообразительный питомец не подвел, и обсуждение кампании по примирению с Галиной уложилось в несколько минут.

Между делом мы исчерпали последний резерв времени, и пришлось мчаться к лифту, торопливо облачившись в повседневную форму. Исаев на связь не выходил, диспетчер Охотников тоже не беспокоил, а посему я отправился в биолабораторию. Здесь уже было полно народа, но я успешно избежал расспросов, скрывшись в кабинете. Даже Викентия отбрил, когда он сунулся было за последними новостями. Ну их на фиг, не хочу по сотому разу отчитываться, да и подписку о неразглашении дал. Так что я заперся на рабочем месте и залез в сеть, отправив Петровича на разведку. В его задачу на данный момент входило выявление местонахождения Гали Рыжик и ее моральная подготовка к встрече со мной.

Кот вернулся минут через сорок, когда я уже успел пошерстить домашние странички практически всех служб базы. Ничего интересного не нашел, так что напарник появился очень вовремя. Он с ходу запрыгнул на стол, потоптался лапами по виртуальной клавиатуре, выдавшей на дисплей нечто совершенно непроизносимое, разлегся здесь же, свесив хвост со столешницы, и приступил к рассказу. Если я правильно расшифровал мыслеобразы, выходило, что Галина сейчас в весьма минорном настроении: торчит в персональном боксе и что‑то сосредоточенно рассматривает через электронный микроскоп. На Петровича она внимания почти не обратила, даже прикрикнула, когда тот попытался залезть ей на колени и случайно боднул лбом руку. И это все, что он умудрился выяснить за такой срок? Напарник мое справедливое негодование оставил без внимания. Впрочем, я тоже его гнобить не стал, вместо этого нацарапал на стикере несколько слов, прилепил его Петровичу на загривок и посмотрел питомцу в глаза. Тот мысленный посыл понял правильно и нехотя спрыгнул на пол. Просеменил к двери, открыл ее лобастой башкой и скрылся в коридоре.

Я приготовился к долгому ожиданию, раздумывая, а не включить ли «Мрачного Билла» – все какое‑то развлечение. От борьбы с медленно текущим временем спас заверещавший инфор – кто‑то прямо‑таки жаждал меня видеть. Это оказался майор Исаев. Он коротко поставил задачу: прибыть в расположение безопасников и помочь им составить отчет. При этом начальник напомнил, чтобы я ни в коем случае не соглашался ни на какие обследования или тесты – только бумажная работа, и ничего более. Голограмма, изображавшая говорящую голову майора, растаяла в воздухе, а я еще несколько минут просидел в задумчивости. Хотя, если честно, просто ломало от предстоящего общения с безопасниками. Вряд ли что я ненавижу сильнее, чем составление отчетов, рапортов и прочего словоблудия. Однако делать нечего, пришлось с тяжким вздохом выпростаться из кресла и покинуть уютный кабинет.

В коридоре я чуть не наступил на Петровича. Тот мяукнул, как мне показалось, немного грустно. Я сорвал с его холки все тот же стикер. «Я дурак, прости» – это мой почерк. Так себе послание, согласен. Ага, снизу приписка: «Не верю! Репетируй еще». Облом. Ладно, я особо и не надеялся на успех предприятия. Что напрягало больше всего, так это отсутствие возможности применить привычные средства примирения. Цветы взять негде, если только оранжерею тех же биологов разорить. Но за это Галя меня первая порвет. Разве что местных притащить, полевых. Вариант. Только надо таких набрать, чтобы через карантин пропустили. Хрен с ними, с должностными инструкциями. Влюбленным свойственно совершать безумства. К тому же небольшой букетик, протащенный на базу в нарушение техники безопасности, куда безобиднее потенциальных опасностей этой прекрасной планеты. Ресторан? Ага, есть. Типа забегаловка. Только там народу вечно битком, их на всю базу два. Еще какие варианты? Можно, конечно, на танцы пригласить, есть и такая возможность: любителей оторваться на танцполе среди членов команды достаточно, так что дискотеки устраиваются регулярно. Но, боюсь, пошлет она меня. Сначала надо символический шаг сделать. Правда, ума не приложу какой. Будем думать. Пока же проще всего оставить ее в покое дня на три‑четыре. Потом повторно подослать Петровича. А дальше война план покажет.

За размышлениями незаметно добрался до логова безопасников. Тут сразу навалились дела и заботы, и про обиженную девчонку я и думать забыл. Местные обитатели были способны даже самого спокойного человека довести до белого каления, так что приходилось постоянно контролировать себя. Хорошо хоть Петрович в лаборатории остался, он бы наверняка не выдержал, когти распустил.

У безопасников я проторчал до конца рабочего дня. Когда вернулся в жилой бокс, Петрович уже ждал меня в кают‑компании. Гали с ним не было, чему я даже обрадовался. Спокойно принял душ и заперся в своей каюте, где в одиночестве прикончил бутылку красного вина, настроение было лирическое с уклоном в философию, и хотелось чего‑то именно такого – легкого, с терпким вкусом и бордовым оттенком. Рассматривая бокал с вином на просвет, я мрачно подумал, что оно очень похоже на кровь. Какая ирония – эти изверги из меня ее пили несколько часов, теперь я займусь практически тем же, но с гораздо большим удовольствием. Почувствую себя вампиром в готическом замке. На этой мысли я приглушил свет, для большей аутентичности.

Просидел так больше часа. Петровичу надоело бездельничать, и он сбежал. А я, допив вино, забрался в постель – захотелось найти успокоение во сне. Как ни странно, уснул я быстро и спал крепко. Правда, недолго.

Система HD 44594, планета Находка,

6 сентября 2537 года

Проснулся я от пронзительного воя сирены. Нашарил спросонья на прикроватной тумбочке инфор, глянул на дисплей – мать моя, два часа ночи. Что стряслось‑то? Тело соображало куда быстрее сонного мозга, так что я почти машинально влез в полученный вчера взамен утраченного скафандр, вооружился и вышел из каюты, почти уложившись в норматив. Петрович взволнованно нарезал круги по кают‑компании и при виде меня разразился воем, что твоя сирена. Даже заглушил ее на какое‑то мгновение.