Текст книги "Генерал темной властелины (СИ)"

Автор книги: Александр Курзанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Тут она задумчиво почесала нос:

– Опять же, не могу сказать, что он творил какие-то прямо пакости или подлости. Честно говоря, оценивая его поступки сейчас, мне кажется, что он просто хотел отвоевать себе больше свободы. И даже все его устраиваемые скандалы… Вы же знаете про спонтанные выбросы? Ну, у одарённых парней которые?

Две оставшиеся девушки тут же понятливо заулыбались, потому что это была известная тема для анекдотов про мужчин.

– Так вот, какой бы сильный скандал брат не закатывал, у него никогда не было выброса. Сейчас я вспоминаю, и ведь, действительно, ни разу. У отца постоянно случалось, а у брата никогда.

– Думаешь, это была игра? – уточнила Анна.

Но Вика только пожала плечами, не зная точного ответа на этот вопрос.

Девушки переглянулись, и Софья осторожно спросила:

– Но зачем ему было играть?

На что та только скептически хмыкнула и спросила в свою очередь:

– А ты думаешь, просто попроси он что-то, что не укладывается в поведение нормального благородного юноши, ему бы разрешили? Думаю, что нет. И вот теперь, похоже, я узнала, какой мой брат на самом деле, прячущийся за маской капризного и язвительного юнца: серьёзный, упрямый, готовый добиваться своего, несмотря ни на что. Эх, – покачала головой Вика, – Бедный папа. Он так мечтал о сыне, который будет образцом благородного юноши, гордостью рода.

Все ненадолго замолчали, задумавшись каждая о своём, не забывая, однако, подчищать блюда с едой.

Наконец, Анна, отложив обглоданный скелет карася, на котором оставались только хвост и голова, осторожно спросила:

– А насчёт женитьбы? Ты действительно думаешь, что ему получится самому выбрать себе невесту?

Вика резко вспыхнула, готовая разразиться гневной отповедью, но замерла, поджав губы, затем как-то сдулась и нехотя произнесла:

– Возможно. Не знаю, конечно, как отреагирует мать, но он не шутил и был твёрдо убеждён в том, что говорил, поэтому, как ни странно, но может статься, что да. К тому же, сами слышали, как он на балу невест отвадил. Он молчать и изображать покорность не будет. Ещё и приёмчики хитрые придумал, чуть что ткнёт этим своим заклинанием, и лежи, разглядывай потолок.

– Да, сложно будет его будущей жене, – заметила Софья, после чего они с Анной переглянулись и, дружно смутившись, отвели взгляды.

Вика же, видя всё это, саркастически хмыкнула и пробормотала:

– Ну-ну.

– А что? – вскинулась Анна. – Знаешь, если сравнивать с другими парнями, то, пожалуй, я бы выбрала твоего брата. Ну, вернее, сделала бы всё, чтобы он выбрал меня.

– Слышала я как-то интересное выражение, – заметила Софья, – что часто за успешной женщиной стоит умный мужчина. И, думается мне, – девушка широко улыбнулась, – с таким мужчиной, как твой брат, можно будет и до генералы дослужиться.

– До генералы, – с иронией передразнила Вика. – И вообще, хватит тут моего брата делить! Он уже сказал, что будет решать сам. И не надейтесь, ни одной из вас помогать я даже не подумаю.

Затем пододвинула свой бокал и с нарочитым упрёком воскликнула:

Что сидим, дамы⁈ Давайте, наливайте уже!

Глава 7

Сибирское товарищество печатного дела располагалось в П-образном, два с половиной этажа, кирпичном здании на углу Дворянской и Ямского переулка и служило пристанищем для редакции самой крупной томской газеты «Сибирская жизнь».

Владельцем газеты была Прасковья Инновна Макушина, сама бывшая пайщицей товарищества. Собственно, всё здание, включая типолитографию, принадлежало ей и было сдано товариществу в аренду. Помимо газеты, был организован книгоиздательский отдел и находилась библиотека, куда приходили книги со всей России.

Мария Саровна Абрамова не входила в состав редакции газеты, но была постоянной её корреспондентой, считая себя лучшей криминальной репортёркой не только Томска, но и всего уезда. Большинство заметок о происходящих в городе и его окрестностях происшествиях были в газете написаны ею, и часть статей были плодом самого настоящего журналистского сыска, поэтому себя она иной раз именовала газетной сыскаркой. И что греха таить, пару раз даже её высокородие госпожа полицмейстер непублично объявляла ей благодарность за некоторые наводки, которые Мария Саровна раскапывала в своих журналистских изысканиях.

Вот и сегодня в здание редакции входила она с лёгким зудом будущей сенсации, которую ей принесла на хвосте одна знакомая птичка с Кирпичной улицы.

Редакторка «Сибирской жизни» Александра Василисовна Адрианова, к которой журналистка стремилась попасть, была в своём кабинете, просматривая присылаемые в редакцию новости и сообщения, и, то и дело морщась, чиркала что-то карандашом.

– Александра Василисовна, заняты?

Редакторка, пожилая женщина, с глубокими, прорезавшими лоб морщинами, в белой блузе с повязанным поверх ворота платком, со вздохом отложила листки в сторону, поправляя пенсне на носу и поднимая голову к двери:

– А, Мария Саровна, – узнала она визитёрку, – с чем пожаловали? Опять убийство? Или, быть может, пьяная драка? Основную новость мне уже сообщили, что ночью был полицейский рейд, и в Кирпичах взяли несколько матёрых уголовниц.

– Ах, Александра Василисовна, меня мало волнуют полицейские сводки, – с показным равнодушием отмахнулась Абрамова, – вы же знаете, меня не прельщают общеизвестные факты, я стремлюсь показать то, что было скрыто от нашей общественности.

– И что же от неё было скрыто в этот раз? – с некой иронией уточнила Адрианова.

– О, – Мария Саровна облизнула губы, усевшись в кресло подле стола, наклонилась к редакторке и тихо произнесла, – есть подтверждённые сведения, что кто-то разогнал Мухинскую банду. Сама атаманша сбежала, а часть подельниц отлёживаются у целительниц.

– В полиции об этом ничего не говорили, – задумчиво пробормотала Адрианова, поправляя пенсне.

– А до полиции это дело не дошло, – победно заулыбалась Абрамова, – потому что банду разогнали не они.

– А кто?

– А вот это самое интересное, – и репортёрка, наклонилась вперёд снова, – мой источник утверждает, что сделали это некая кадета и благородный юноша.

– Да ну? – не поверила Александра Василисовна, – у мухинских же, слухи ходили, в банде есть одарённые.

– Всё так, три было, – покивала Абрамова, – сама атаманша и две её жиганки.

– И что, кадета их всех раскидала⁈ – оживилась редакторка, – это действительно интересно. Но тогда обязательно надо узнать её имя, город должен знать своих героинь.

– Это да, – покивала Мария Саровна, – но это не всё. Тот благородный юноша, о котором тоже упоминали, не стоял на месте, а каким-то образом одну из жиганок обезвредил сам, отобрав у той револьвер, а затем, метко из него стреляя, помог уложить обеих одарённых подручных атаманши.

– Это точно? – нахмурила брови Адрианова, – твой источник, случаем, ничего в тот момент не пил? Больно смахивает на алкогольные фантазии. С дерущимися и стреляющими юношами. А что не летающими и кидающими молнии?

– Божиться, что ни капли в рот не брал, – ответила репортёрка. – Врёт, конечно, собака, но меру знает, пока ни разу меня не подводил.

– Хм, интересно. Но что требуется от меня? – вопросительно посмотрела на собеседницу Адрианова.

– От вас, Александра Василисовна, – только деньги, – развела руками с извинительной улыбкой Абрамова, – дело очень перспективное, копать придётся тщательно, а люди у нас, сами знаете, существа жадные и меркантильные, как сани зимой: пока не смажешь, нормально не поедут.

– Ладно, – вздохнула та, – сколько нужно?

– Ну? – мысленно прикинула репортёрка, – рублей двадцать на первое время.

– На первое⁈ – с некоторым возмущением пробурчала Адрианова, но, выдвинув один из ящиков стола, нужную сумму отсчитала.

Напоследок, впрочем, пригрозив:

– Только чтобы материал был у меня через неделю, не позже.

– Будет, – радостно покивала, жадно сграбастывая ассигнации со стола, Абрамова, – обязательно будет.

– Если всё подтвердится и сумеешь раскопать имена, выдам ещё столько же, как премию, – посулила Александра Василисовна.

– Сумею, вы же знаете, у меня нюх, как у собаки, а глаз, как у орла.

– Ну всё, иди-иди.

* * *

Кадету, слоняющуюся на границе городского сада, я заметил сразу. Стоило урокам закончится, а мне выйти из гимназии, я тут же зацепился взглядом за фигуру в тёмной кадетской форме, что стояла в тени дерева, внимательно разглядывая выходящих гимназистов.

Гадать, кого так упорно ищет Лика, не приходилось. Был вариант, что она просто хочет узнать, чем всё закончилось, и стоит ли им чего-то опасаться, но я догадывался, что дело тут вовсе не в этом.

Поцелуй, жадный, резкий, страстный, над телами поверженных врагов. Я знал, что это лишь следствие эйфории от победы, когда побеждаешь вопреки, ввязавшись, как изначально казалось, в безнадёжный бой. И победа в такой ситуации подстёгивает все заложенные природой императивы: желание жить, любить, заводить потомство.

Но это я, успевший всё это пройти не единожды, а потом и прочно забыть на пару сотен лет, перестав быть существом из плоти и крови. Но для девушки это было внове, и теперь она считала себя обязанной по отношению ко мне. Возможно, решив, что украла мой первый поцелуй.

В этом мире бытовала какая-то странная традиция, что юноша свой первый поцелуй должен подарить той, к которой испытывает искреннюю симпатию, и сделать это исключительно добровольно. И из этого вытекал закономерный вывод, что этот самый юноша будет обязательно очень обижен, если кто-то его поцелует первый раз насильно.

Ничем иным, как каким-то бредом, я подобное не считал. Тем более, если перенести свой взор с города с его условностями, традициями и правилами, на деревню. Где на городских издревле поглядывали с удивлением.

Там ни про какой первый поцелуй речи вообще не шло. Парню стукнуло плюс-минус четырнадцать, всё, старостиха деревни быстро жену подберёт из девок похозяйственней, тех, что в деревню вернулись, пять лет матушке Императрице отдав солдатской службой. И хорошо, если полчаса на знакомство выделят, а то бывает, жених только за свадебным столом и узнаёт, кто невеста-то.

Ну, а дальше свадьба. Как известно, в деревне шумная, но быстрая. Погуляли, за столом посидели, а как стемнеет, в избу к молодой жене супругов и проводили. Где, оседлав женишка, та всю ночь, как на коне, на нём и скачет, пользуя, так сказать, на полную. Где тут первый поцелуй, ума не приложу.

Но то деревенские, а меня угораздило родиться благородным. Впрочем, в этом были свои плюсы, да и от Лики мне всё ещё кое-что было нужно.

Но встречаться с ней здесь было глупо, слишком много посторонних глаз, а потом ненужных разговоров. Поэтому, позволив себя увлечь толпе гимназистов, что потянулись к Соборной площади, а затем, обойдя городской сад сбоку, за деревьями, приблизился к кадете со спины. Меня она, естественно, не видела. Скрываться от чужих взглядов в городской сутолоке я умел и без всякой магии.

– Здравствуй, Лика, – произнёс я, неслышно останавливаясь в паре метров от неё.

Та дёрнулась, резко развернувшись, с тревогой во взгляде замерла, но, увидев меня, чуть расслабилась, впрочем, не до конца.

– Здравствуй, – произнесла чуть скомкано.

Дёрнула тугой воротник кителя, словно тот мешал ей дышать. Шагнула ко мне, собираясь сказать что-то ещё, но я остановил её коротким жестом.

– Не здесь и не сейчас.

Она медленно сделала шаг назад, мрачнея. Кивнула. Но я, продолжил:

– В семь, сегодня, в университетском саду, направо от входа по тропинке, не доходя до клиники. Только будь одна.

Брови девушки удивлённо и радостно взметнулись, но, справившись с волнением, она снова кивнула. В этот раз с явно читавшейся во взгляде надеждой. А я, не прощаясь, обогнул её, направляясь в проулок между гимназией и казармами. Говорить, что надежды её беспочвенны, не стал. Сама поймёт, со временем, и успокоится.

Ну, а пока на часах было только половина третьего, я собирался добраться до конторы добровольческого общества дорожного движения, находившегося на первом этаже Технико-Промышленного Бюро, где намеревался договориться насчёт получения прав. Благо это было совсем рядом.

А получить их мне было необходимо, иначе не видать мне автомобиля как своих ушей. Я давно уже разобрался, как материна шофёра чинит и обслуживает автомобиль, как им управляет и даже заучил немудрёные правила, но без бумажки маман за руль меня не пустит ни за что. Вот такой уж у неё возник бзик, и проломить эту стену не представлялось возможным.

Неподалёку от входа в Бюро стояло несколько паровых автомобилей разных моделей. У одного из них был поднят капот, а троица шофёр в комбинезонах с закатанными рукавами, обступив его, что-то активно обсуждали между собой на повышенных тонах, то и дело тыкая пальцем куда-то внутрь.

– Котёл барахлит! – горячилась одна из дам, сбив шофёрскую кепку на затылок.

Руки её были по локоть в грязных масляных разводах, а несколько серых мазков также украшали лоб и щёки женщины, придавая ей экзотичный вид и явно намекая, что эта самобеглая тележка находится под её управлением.

– Это у тебя котёл барахлит! – не менее раздражённо отвечала ей другая, – который вместо головы. Любому понятно, что с цилиндрами проблема!

– В жопе у тебя проблема, а не с цилиндрами!

Размолвка, начавшаяся, видимо, ещё до меня, достигла апогея, и под моим любопытствующим взглядом обе шофёры схватили друг дружку за грудки, так что затрещала одежда, и полетели в разные стороны пуговицы. Правда, последующий мордобой остановила третья, что стояла чуть в стороне, сложив руки на груди, и только презрительно хмыкала, разглядывая первых двух.

– Вы обе не правы, – с толикой превосходства произнесла она, – это не котёл и не цилиндры, это распределитель. Я вам говорю.

– Какой распределитель⁈ – возмущённо накинулись на неё остальные, и троица, толкаясь и переругиваясь, начала постепенно смещаться в сторону, оставив машину так и стоять, с раскрытым капотом.

Мне, честно говоря, и самому стало любопытно, что у них там произошло. Тем более, в гараже, наблюдая за действиями материной шофёры, я провёл не час и не два и был знаком с некоторыми возможными поломками. Поэтому, свернув к машине, я сначала подошёл к капоту, заглянул, наблюдая в моторном отсеке тихо пыхтящий котёл, послушал мерную вибрацию блока цилиндров, работавших на холостом ходу, затем обошел сбоку, открывая пассажирскую дверь, сел и несколько раз для пробы нажал на педаль, изучая, как растут обороты.

Изменение звука работы двигателя не прошло незамеченным от опытных водительниц, и те, мигом позабыв про внутренний конфликт, спохватились и бросились обратно.

– Эй ты, а ну вылазь быстро! В дыню захотела…

Увидев меня, выходящего из машины, женщины остановились как вкопанные, а потом та, что была с разводами на лице, потерев ладонью лоб, отчего он стал ещё грязнее, оторопело произнесла:

– Блин, парень! Ты… То есть, вы. То есть, я хотела спросить, а что, собственно, вы тут?..

Она так и не смогла толком выразить свою мысль, но я, не обращая на них особого внимания, снова вернулся к капоту и, присев, заглянул под днище автомобиля. Увидев подтверждение своей догадки, коротко кивнул сам себе, поднялся, доставая платок и стирая с пальцев пару грязных пятен. Посмотрел на троицу шофёр и негромко произнёс:

– Конденсатор течёт, вот давление и падает. Снизу уже целая лужа набралась.

Те немедленно бросились заглядывать тоже, после чего, выпрямившись, дружно принялись чесать затылок.

– Точно, конденсатор, – глядя на меня, как на какого-то невиданного зверя, растерянно пробормотала одна из них, – течёт, собака.

– Течёт, – вторила ей другая.

А третья просто удивлённо хлопала глазами.

Выражения лиц у них были донельзя глупые. Наверное, если бы с ними заговорил стоявший неподалёку столб, они бы не были так удивлены, как тому факту, что я определил неисправность автомобиля.

А я, молча обойдя женщин, направился к дверям Бюро.

Времени у меня было не так много, поэтому, пройдя по короткому коридору и обнаружив дверь с нужной вывеской, я решительно дёрнул её на себя и с порога заявил:

– Мне нужны права на автомобиль.

Сидевшая там грозного вида женщина в белой блузе, с нарукавниками и коротким галстуком подняла на меня красное одутловатое лицо, сдула в бок прядь волос, пристально оглядела с ног до головы, а затем с сомнением уточнила:

– Кому права? Я не расслышала. Вашей матери?

– Никакой не матери, – я уверенно зашёл внутрь и уселся возле неё, положив ладонь на край столешницы, – права нужны мне лично.

– А зачем? – чуть приподняла она брови.

– Глупый вопрос, – немедленно отозвался я, – чтобы водить.

– Так, молодой человек, – слегка раздражаясь, произнесла работница общества, – мы здесь занимаемся серьёзным делом, извольте шутки шутить в другом месте. Ещё и гимназист, – усовестила она меня.

– Никаких шуток, я планирую приобрести автомобиль и им управлять. Поэтому мне нужны права.

Я был настойчив и абсолютно серьёзен, поэтому, поглядев на меня ещё раз и убедившись, что улыбка на моём лице отсутствует, она, наконец, поняла, что это не розыгрыш и, поморщившись, сказала:

– Выдаём только совершеннолетним.

Я тут же выложил паспорт на стол. Разглядев дату рождения и сличив её с календарём на столе, женщина поморщилась повторно.

– Обучение платное, без обучения не выдаём. – Привела она второй аргумент.

Я хотел напомнить, что обучение для собирающихся работать шофёрой, а обычным можно просто экзамен сдать, но не стал, только понятливо кивнул головой, сообщив:

– Деньги у меня есть.

– Обучение включает изучение материальной части автомобиля, а не только принципов управления, и на экзамене нужно будет самостоятельно провести техническое обслуживание агрегатов, – прищурилась женщина.

– Не страшно. Справлюсь.

– Работа грязная. Можно замараться.

– Приду в одежде, которую не жалко.

Женщина, поняв, что меня ничем не проймёшь, вздохнула в третий раз, потёрла устало виски и в последней надежде уточнила:

– Ну зачем это вам? Это, тяжело, сложно и опасно. К тому же, другие женщины за рулём будут воспринимать вас предвзято. Вы же всё-таки мужчина.

– Я это переживу, – ответил ей спокойно.

– Но что скажут ваши родители⁈

– А зачем им что-то говорить? Как совершеннолетний, несу всю полноту ответственности за себя сам.

– Ладно, – сдалась сотрудница общества, после чего, вытащив какой-то бланк, принялась его заполнять.

– Имя?

– Святослав.

– Фамилия?

– Деев.

Я сознательно не стал упоминать свой княжеский статус. В случае с правами, выдаются они независимо от сословного положения, но могут возникнуть новые вопросы, и всё это неизбежно дойдёт до матери. Чего бы мне не хотелось.

Тут сотрудница приостановилась, отрывая взгляд от бланка, сощурилась. Я на миг решил, что она вспомнила мой род, но нет, помусолив кончик ручки во рту, она уточнила:

– Вы не из тех Деевых, кому доходный дом в Благовещенском у Пассажа принадлежит?

– Нет, – я вежливо улыбнулся, – просто однофамильцы.

– Ладно, – она вновь склонилась над бумагой.

Задав ещё несколько уточняющих вопросов, с заполнением закончила, после чего, уже перейдя на официальный тон, сказала:

– Стоимость обучения двенадцать рублей. Первое занятие завтра.

Коснулась взглядом моей гимназической формы, добавила:

– Приходите часам к четырём, оплата сразу. Без оплаты…

– Не обучаете, – прервал я её, чуть улыбнувшись, – я понял.

После чего, поднявшись, произнёс:

– Было приятно иметь с вами дело.

– А уж как мне, – пробурчала та, всем своим видом намекая на обратное.

Но мне было всё равно. Ведь главное, я был как никогда близок к желаемому.

* * *

К университетскому саду я подошёл вовремя. После оформления всех бумаг в Обществе, успел подкрепиться в «Европе», поэтому был сытый, довольный договорённостью по правам и готовый к дальнейшим действиям.

Чем хорош был сад в это время, что занятия в университете уже закончены, поэтому, с одной стороны, нет огромных толп студентоты, но в то же время достаточно много прогуливающихся по тропинкам сада парочек, среди которых мне с Ликой было затеряться проще простого. На нас никто особо и не обратит внимания, тем более, что гимназическая форма не сильно отличается от студенческой. Плюс растущие там деревья и кусты не дадут наблюдать за нами издалека. Я не хотел, чтобы меня случайным образом увидел кто-то из прогуливающихся по улице снаружи знакомых.

Как я и думал, Лика уже была на месте. Прогуливалась, терпеливо дожидаясь меня.

Я приостановился, сразу отметив и новую строгую причёску, и отутюженную, застёгнутую на все пуговицы форму, до блеска начищенные сапоги. Разительный контраст с тем весьма вольным видом, когда мы их встретили в первый раз.

Увидев меня, она тут же одёрнула китель и решительно направилась ко мне. Подошла и тут же начала, похоже, заранее заготовленную речь:

– Святослав, я хочу…

– Не надо, Лик. Не так громко и не так официально, – остановил я её, не дав договорить. Коснулся руки и, взяв под локоток, неспешно повёл по тропинке вглубь сада.

– Давай не будем привлекать слишком много внимания, – произнёс я, чуть посторонившись, пропуская попавшихся навстречу студентов.

Принялся производить психологическую настройку:

– Мы сейчас просто прогуливаемся. Мы давно знакомы. Поэтому любой, кто нас увидит, совершенно не подумает, что мы встречаемся тайно, и у нас есть какие-то секреты. Поняла?

Я покосился на девушку, и та, помедлив, коротко кивнула:

– Да, мы просто гуляем, – ответила она.

После чего постаралась уверенно подхватить меня под руку сама, и мы, не спеша, двинулись дальше.

Было тихо. Впрочем, иногда уха касался шорох листвы, да чириканье птичек. Что мне нравилось тут, так это некая первозданная неухоженность, где всё растёт по воле матушки-природы с минимальным вмешательством человеческих рук. Можно было даже на некоторое время представить, что находишься в самом обычном лесу, будто нет в полусотне метров от нас оживлённой улицы с автомобилями, каменными домами, полной спешащих по своим делам жителей. А если спуститься вниз к университетскому озеру и пройти от него влево, то и впрямь можно было забрести в местность, словно из глубины лесной чащи, с почти десятком природных родников, бьющих из-под земли.

А ещё в таких местах я мог очень неплохо чувствовать окружение, замечать малейшие изменения. Я, конечно, не думал, что нас может здесь встретить засада, но если бы таковая вдруг образовалась, я бы её засёк загодя.

– Расслабься, – Убедившись, что рядом нет могущих нас подслушать ушей, посоветовал я кадете, ощущая, что рука её излишне напряжена. Повторил, – Расслабься, будь естественней.

Она честно попыталась, и я даже оценил её усилия. По крайней мере, она меньше стала напоминать марионетку, а больше живого человека. Поэтому продолжил:

– Что касается той ночи…

При этих словах Лика вновь закаменела, и я мягко накрыл её ладонь своей, успокаивая:

– Можешь не переживать. И своим подругам тоже передай. Дело улажено. Про вас никто не знает. Полиция поймала только трёх нетрезвых гимназистов, которые напились исключительно по собственной воле. Что, собственно, истинная правда. Да и то, рапорт там же в полиции при мне был порван, и об этом происшествии никто не узнает. Так что вам ничего не грозит. Ты же это хотела узнать? – испытующе взглянул я на неё.

Лика приоткрыла было рот, словно желая возразить, затем, чуть помедлив, ответила:

– Ну, да, в общем-то, наверное, это…

– Хорошо, – я кивнул, – этот вопрос закрыт, но остаётся касающийся нас с тобой.

Та вновь воспряла, чуть развернув плечи, и я добавил:

– Тот разговор в кабаке помнишь? Я хотел больше узнать о вашей подготовке.

Плечи девушки вновь поникли, видимо, услышать она хотела немного не то, но она неохотно кивнула:

– Да, помню.

– Сможешь мне достать какие-нибудь ваши пособия? Как вы занимаетесь раскрытием дара, усилением способностей? Я знаю, что должны быть упражнения, направленные на развитие. Вот они мне и нужны.

– Зачем? Ты же парень, – удивилась Лика.

– Я, как бы, в курсе. Представляешь? – я только невесело хохотнул и, не сдержавшись, выплеснул наболевшее, – Если честно, уже достало, что каждая вторая мне об этом напоминает, как будто я всем говорю, что считаю себя женщиной. Я знаю, что я парень. И знаю, что ты хочешь сказать, что выше обрядницы мне не прыгнуть. Но пусть уж это будет моим делом, с которым я как-нибудь сам разберусь. Хорошо?

– Хорошо, – опешив от моей отповеди, немного выбитая из колеи и слегка ошарашенная кадета кивнула.

– Вот и отлично. Так что, принесёшь?

– Принесу, – вздохнула та. – Учебные пособия вряд ли получится, но мы вели конспекты. Могу тебе отдать за первый курс. Там достаточно подробно расписано.

Тут она задумалась ненадолго, а затем неуверенно спросила:

– Но у вас же в роду есть одаренные. Ты же княжеского рода.

– Есть. – подтвердил я, – мать – заклинательница, а сестра вон ранг колдуньи получила, приехала из гарнизона, теперь поручица. Да и воевода рода с гвардейками тоже.

– И почему ты к ним не обратишься?

– Потому что мать только посмеётся, фыркнет и скажет, что это глупость, которой она потакать не намерена. И всем остальным запретит.

Тут я остановился, встал перед девушкой, заглядывая ей в глаза, спросил серьезно:

– Но ты же не будешь надо мной смеяться?

– Я? – та сглотнула, затем коротко покачала головой из стороны в сторону. – Нет, я не буду.

– Вот поэтому, Лика, вот поэтому я и обратился к тебе.

Я снова пристроился сбоку, продолжая прерванную прогулку. Всё шло как надо, и я тут же начал обрисовывать контуры нашего будущего сотрудничества:

– Встречаться будем здесь, примерно в это же время. Чёткого графика не будет, в конце встречи будем определять следующую дату, исходя из обстановки. И с конспектами, сама понимаешь, могут быть вопросы, которые хотелось бы, чтобы ты мне могла разъяснить. И ещё надо подумать над местом, где можно было бы проводить магические манипуляции без посторонних. Мне хотелось бы попробовать некоторые упражнения поотрабатывать под твоим контролем.

– Место? – переспросила Лика.

– Да, место, где мы сможем находиться вдвоем. Только вдвоём, – особо подчеркнул я последнюю фразу.

Та сглотнула, повела шеей, порозовев, затем, решившись, кивнула:

– Я поищу что-нибудь.

– Хорошо. Ну, а пока, – я улыбнулся, – расскажи, что у вас интересного в вашем магическом училище происходит? И что вам говорят про будущую службу?