Текст книги "Восстание архидемона (СИ)"

Автор книги: Александр Гарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Часть 1 – 52.

   – Ирвинг! Клянусь дыханием Создателя, я уже не чаял увидеть тебя живым, – Грегор стиснул плечо старика и кивнул капитану. – Сэр Бьорн. Не знаю, как бы я справлялся без тебя. Рад, что вы оба выбрались оттуда.

   – Все кончено, Грегор, – Хосек оперся на свой меч, достававший рукояткой ему до середины груди. – Коридоры башни очищены от одержимых и демонов. Зачинщик Ульдред мертв.

   – Ульдред пытал магов, надеясь сломить их волю, и сделать одержимыми, – неожиданно вмешался сэр Каллен, вместе с другими спустившийся к основанию башни. Молодой храмовник уже почти оправился от мучений, и только лихорадочный блеск его глаз выдавал недавнее полусумасшедшее состояние. – Многие из них шатались по башне, полной демонов, пока не собрались за барьером. Мы не знаем, сколькие из них могли принять в себя демонов. А вот он, – рыцарь обличающе вскинул руку, целясь пальцем в злого и усталого до полусмерти Дайлена. – Вообще маг крови. Сильный маг! Ты не видел, что он творил! Он может носить в себе даже высшего демона, он подходящий сосуд! Создатель, мы не должны допустить, чтобы то, что случилось в башне, повторилось где-то еще!

   Дейлен закатил глаза, словно призывая Создателя и всех светлых духов Тени в свидетели своего долготерпения. Грегор посмотрел на него, и поморщился, будто раскусив кислицу.

   – Здесь командую я, – нехотя проговорил он и, не удержившись, еще раз посмотрел на Амелла. Однако ничего сверх обычного не углядел. – Башня снова в наших руках. Я приму заверения капитана, что все в порядке.

   – Мы обошли каждую комнату. Заглянули под каждую кровать и даже проверили шкафы. Тварей там нет. Но убирать придется долго.

   Грегор покосился на распахнутую дверь во внутренние помещения башни.

   – Значит, решено. Благодарю вас, Командор, – он слегка склонил голову в сторону Кусланда. – Стражи показали себя друзьями храмовников и Круга. Если в этом есть еще смысл, полагаю, вам с Ирвингом следует обговорить исполнение магами обязательств по договору.

   – Круг... то, что от него осталось, придет тебе на помощь, Страж, – Ирвинг выжидательно посмотрел на Грегора, и, не дождавшись от того реакции, продолжил. – Мы немедленно начнем готовиться. К назначенному часу ты можешь на нас рассчитывать.

   Айан кивнул. Пятнадцать молодых и плохо обученных магов – это не то, чего он ожидал от помощи Круга. Если вспомнить битву с высшим демоном, по его прикидкам, один Дайлен стоил их всех пятнадцати.

   – Рыцарь-командор, – решил он попытать счастья, с нажимом обратившись к Грегору. – Быть может теперь, когда Круг почти уничтожен, храмовникам не нужно много людей для охраны магов?

   Грегор переменился в лице.

   – Храмовники останутся здесь, чтобы защищать магов и Круг, – резче прежнего проговорил он. – У нас нет обязательств перед Стражами. В договоре говорится только о магах.

   – Дозвольте мне сказать, брат командор, – осторожно вклинился в разговор Бьорн Хосек. Грегор досадливо крякнул.

   – Брат капитан, я догадываюсь, что ты сейчас скажешь. Потому говорю заранее. Что бы ты сейчас ни предложил – нет.

   – Но брат командор, речь идет не о простой помощи, – Хосек стиснул пальцы на рукояти меча, прокручивая его меж ладоней. – Стражи явились не за людьми для Ордена, они зовут нас на борьбу с Мором. Это война не только Стражей, это война всего Ферелдена. А может и всего Тедаса, если Ферелден не сможет остановить порождений тьмы в одиночку. А он не сможет, если на их пути встанут только те пятнадцать неумех, которых мы, стоит признать, отправим на верную гибель, если с ними не пойдут храмовники.

   На некоторое время воцарилась тишина, во время которой Грегор, по-видимому, подыскивал слова, которыми в полной мере мог бы заявить, что думает о собеседниках.

   – В конце концов, присутствие храмовников в армии Стражей может оказаться тем полезнее, что они будут присматривать за выпущенными на свободу магами, – подкинул новый повод для размышления Хосек, незаметно для Грегора подмигнув Айану. – Подумайте, на что способны эти маги, если не осуществлять за ними надзор.

   Рыцарь-командор покачал головой.

   – Не знаю, отчего ты столько лет здесь служишь в чине капитана, брат Бьорн. Ты всегда мне перечил, сколько я себя помню. Но... похоже, в этот раз твои слова имеют смысл, – он досадливо цыкнул щекой. – Хорошо. Храмовники поддержат Стражей и выступят на вашей стороне, Командор. Не думаю, что Верховная Жрица была бы против.

   Грегор протянул руку, и Кусланд горячо пожал ее. Армия многочисленных, хорошо обученных и хорошо вооруженных рыцарей Церкви – о таком он не надеялся мечтать, переступая порог Круга магов. Мельком подумалось о том, что сестра Лелиана была права. В этот раз Стражам действительно помогал сам Создатель. Чем-то иным такое нежданное везение объяснить было трудно.

   – Я упоминал еще об одном деле к Кругу, – пока храмовник не опомнился, и не передумал, поторопился разобраться со всеми заботами Айан. – Это касается Коннора, сына эрла Эамона...

Часть 1 – 53.

   Занимавшийся рассвет окрашивал воды озера Каленхад в желтые и розовые тона. Хотя осень окончательно вступила в свои права, погода по-прежнему стояла нежданно теплой и тихой для такого времени. Быстроходный корабль эрла покачивался у ветхой пристани, готовый отчалить в любой миг. На его борту сонный Алистер отдавал последние распоряжения. Весь его вид говорил о желании поскорее где-нибудь прилечь.

   Провожать Стражей вышли почти все уцелевшие, как маги, так и храмовники, за исключением только тяжело раненых и бывших с ними целителей. Грегор, который при свете дня смотрелся ровесником Ирвинга, еще раз пожал крепкую руку Айана.

   – Позвольте вновь поблагодарить вас за вашу помощь, Командор. Без вас Круг не удалось бы сохранить, – он в последний раз стиснул руку молодого Стража и выпустил, отступая. – Как только мы наведем порядок в башне, капитан Хосек отправится собирать рыцарей Церкви. К тому моменту, как вы нас призовете, мы будем готовы.

   – Я тоже хочу сказать спасибо, – Ирвинг опирался на посох, но стоял прямо, без чьей-либо помощи. – Грегор поблагодарил вас за Круг и как Первый Чародей я присоединяюсь к нему. Но от себя добавлю – я рад, что вы присматриваете за моим учеником. Жаль, что все получилось так, Дайлен, – он протянул свою костлявую руку и стиснул плечо Амелла, ухитрившись не порезаться о шипы его гномьей брони. – У тебя большие способности. Ты мог бы со временем занять мое место. Тебе стоило остаться в Круге. Безумно жаль, что ты занялся тогда магией крови.

   – Мне не жаль, Ирвинг, – Страж-маг положил руку поверх ладони старика и мягко, но непреклонно снял ее со своего плеча. – Мое место – среди Стражей. Здесь, рядом с моими братьями. Если бы тогда Грегор пощадил мою жизнь, вам все равно было бы не удержать меня в Круге.

   – Ну что же, – Винн поправила сумку на сухом плече и покрепче стиснула руку на посохе. Старейшая из уцелевших высших магов сама вызвалась оказать помощь Стражам в ритуале излечения одержимого Коннора. Винн была лучшим целителем в башне до ее падения, и никто кроме нее не мог лучше помочь эрлу Эамону, если способ исцелить его при помощи магии вообще существовал. – Нам пора. Прощай, Ирвинг.

   – Постараюсь, чтобы к твоему возвращению, Круг сделался прежним...

   Уцелевшие маги подошли ближе, чтобы попрощаться с наставницей. Пользуясь суматохой, Хосек направился к стоящим у трапа Стражам. Кусланд первым протянул руку, которую капитан с удовольствием пожал.

   – Грегор бы не согласился на наше предложение без твоего вмешательства, – Амелл впервые за все время посмотрел на него прямо. – Почему ты помог?

   Хосек усмехнулся, оглянувшись на что-то говорившего старой магине рыцаря-командора.

   – Вы слышали демона. Впрочем, он не сказал ничего из того, чего бы я не знал, – храмовник дернул плечом. – Проклятый лириум сделал свое дело. Осталось мне недолго. Не хочу, чтобы последним, что увижу, были разоренные порождениями тьмы и отравленные скверной земли Ферелдена.

   Он протянул руку Дайлену. Страж-маг опустил взгляд и несколько долгих мгновений игнорировал латную перчатку храмовника, находившуюся в поле его зрения. Положение спас спустившийся с трапа Алистер, пожавший протянутую руку капитана Хосека.

   – Прощай, капитан.

   – Мы еще встретимся, Командор, – храмовник отступил на шаг, глядя за тем, как Алистер, а за ним Дайлен поднимаются на борт. – Клянусь Создателем, я перетряхну весь Ферелден и добуду для тебя всех храмовников из каждой самой далекой деревни. Все, что мы сможем сделать – мы сделаем.

   Распрощавшись с каждым из своих подопечных, на борт поднялась старая магиня. Кусланд в последний раз кивнул Хосеку и запрыгнул следом. Трап тотчас же убрали. С севера дул сильный теплый ветер, и поднятый парус мгновенно наполнился упругим воздухом. Оставляя позади угрюмый остров с нависавшей над водой мрачной башней магов, корабль миновал опасные рифы и, все набирая скорость, устремился обратно в Редклиф.

Часть 1 – 54.

   Вечерело, когда далеко впереди на скалах показались первые хижины Редклифа. Заспанный, но уже посвежевший Айан прошел на нос корабля, на ходу приняв заверения капитана о скорейшем прибытии. Остановившись рядом с неподвижно сидевшим здесь Дайленом он некоторое время глядел на медленно проплывавший берег. Однако, взглянув на товарища, переменился в лице.

   – Ты должен был поспать, как и все мы, – жестче, чем обычно, сказал Командор. Амелл поморщился, но его ужимки мало тронули Айана. – Ни Винн, ни Морриган не справятся с демоном. В Тень пойдешь ты.

   – Я знаю, – раздраженно бросил Страж-маг.

   – Если знаешь, какого нагьего помета ты не отдохнул? Живой мертвец – и тот выглядит... живее.

   Дайлен вздохнул. Раздражение медленно сползло с его лица, уступая место прежним угрюмости и равнодушию.

   – Я размышляю, – признался он спустя какое-то время. – Ранее мне казалось, что я понимаю замысел Создателя. Что все в мире совершается по его мудрому плану. А зло происходит от неумных и недобрых людей.

   – Так и есть, – осторожно согласился Айан, исполненный самых дурных предчувствий. И они не замедлили оправдаться.

   – Тогда во имя Создателя, отчего в башне Круга, где, помимо всякой мерзости, служили рыцари, преданные Церкви и следующие своим обетам, отчего, спрашиваю я, уцелели Хосек, Алесар и Каллен, а их добродетельные братья мертвы? Отчего из всех магов достойных уцелела жалкая горсть, а все прочие... так неумелы, что... если бы не Бьорн с его храмовниками, мы бы даже с Ульдредом не справились, не говоря уже о том, чтобы получить помощь против порождений тьмы!

   Айан присел рядом с разглядывавшим доски палубы магом и уперся локтями в колени.

   – Хосек показался мне человеком, который помнит о долге и печется о судьбе Ферелдена, – медленно проговорил он. Дернув углом рта, Дайлен несколько раз качнул головой, будто соглашаясь.

   – Ты прав, брат. Капитан Хосек всегда помнит о долге, – он сцепил руки, оценив заботу товарища, давшего ему возможность выплеснуть то, что мутным маревом клубилось запертым в душе. – Он всегда помнит о долге, даже когда присутствует при издевательствах над магами, что чинят его подопечные, либо когда творит насилие сам – помнит всегда. Создатель, я долгое время поражался этому его качеству. Многие рыцари Церкви умны, способны, и омерзительно безжалостны к подчиненным им магам, но совмещать такое умеет только сэр Бьорн.

   Дайлен умолк, но, по-видимому, еще не закончил. Айан не торопил его, следя за полетом озерной птицы, что уже долгое время сопровождала их корабль.

   – Среди храмовников много... таких вот... людей, – спустя некоторое время продолжал Амелл. Его глаза оставались темными, не выцвечивая навсегда въевшимся в них лириумом, только пальцы подергивались, словно желая сжаться в кулак.– Тех, кто не сообразуется ни с чем, разрушает семьи и судьбы... Для них любой маг – выродок. Им плевать, что маг может быть чьим-то отцом, чьим-то сыном, чьим-то любимым. Они придут за тобой. В любой забытой Создателем вонючей деревне, на краю света, но они тебя найдут. Ты видел отряд Бьорна, который охотился за ведьмой. Храмовники идут по следу до последнего человека, до последнего! Она смогла защитить себя. Но часто маг не может справиться со всеми. Они заберут с собой силой, а родителей лишат всех прав перед Создателем. А если сбежишь – они тебя выследят. Снова, и снова, и снова.

   Против ожиданий встревоженного Кусланда, стихиарий говорил не зло, а устало. Теперь он тоже смотрел в небо, но не на птицу, а на подсвеченные предзакатным солнцем облака.

   – Из твоего сна я знаю, как забирали тебя. Жаль твоего отца.

   – Отца? – Дайлен, по-видимому, не удивился осведомленности Командора. – А сестру мою тебе не жаль? Ведь они бросили ее там!

   – Как? – не поверив своим ушам, переспросил Кусланд. – Бросили? Сколько ей было?

   – Три лета, – Дайлен опустил взгляд и его красивое лицо исказилось. – Они заставили меня умолять взять ее вниз, в деревню. Я валялся у них в ногах, целовал пинавшие меня сапоги. Я... был готов на что угодно. Но... им просто хотелось видеть мое унижение. Унижение мага. Когда натешились, ушли, и уволокли меня с собой. И излеченные мною ушли тоже, а ее оставили там... Она... должно быть, умерла. Девчонка не могла бы выжить там одна, даже будь она постарше. Не было дня, когда бы я не молил Создателя, чтобы смерть ее была быстрой.

   Дайлен прервался, пережидая, пока тащившие мимо канат матросы отойдут на достаточное расстояние.

   – Жизнь мага в Круге – это мука, – ровно продолжил говорить он о том, чем, должно быть, хотелось поделиться уже давно. – Все подчинено правилам, весь день, изо дня в день, из года в год. Маг почти не видит неба, не видит солнца, не дышит свежим воздухом. Каждый день нужно ложиться, ставать, есть по часам. Отступление от этого строго карается. Проклятые храмовники натыканы в каждом корридоре, перед каждой дверью, даже возле уборной. И таращатся, таращатся, таращатся... Ты не представляешь, каково это – все время чувствовать на себе чужой недоброжелательный взгляд. Это пытка, Айан.

   Он зло поджал губы.

   – К тому же, Круг Ферелдена расположен, должно быть, в самом неудачном месте из всех в Тедасе. В отличие от магов, храмовники могут выходить наружу, но на голом острове вдалеке от человеческих поселений им просто нечем занять свое свободное время. Ни рынков, ни трубадуров с их песнями и плясками, ни арен петушиных и собачьих боев, ни шлюх. Только вода и камни. Они бесятся от скуки. Но быстро находят, чем, или вернее сказать, кем занять свои вечера... и ночи.

   Встретившись взглядом с товарищем, Айан отвел глаза. Как занимали себя храмовники, он видел из его сна.

   – Ниалл, да примет Создатель его душу, упоминал о насилии, что чинят храмовники над магами.

   – Должно быть, Ниалл из щепетильности... приуменьшил размеры... происходящего, – Дайлен криво усмехнулся. – Только в нашем... в ферелденском Круге ежегодно по нескольку магов отдают души Создателю, предпочитая смерть тому, что делают с ними слуги Церкви в стенах святилища знаний и магии. При том, что Хосек часто удерживает своих псов от наиболее жестоких развлечений и... нужно признать, что он вправду допускает многие послабления, недоступные для магов где-то еще. К тому же, постоянно вступается перед Грегором. Но не из доброты или сочувствия. Ему просто нет резона сокращать поголовье таких нужных узников. Маги полезны, если уметь их правильно использовать, а капитан умеет, можешь мне поверить.

   Амелл прервался, кашлянув в кулак. Почувствовав, что холод осеннего ветра наконец-то забрался и под его доспех, Кусланд запахнул край своего плаща.

   – Хоть кто-нибудь из вас пробовал говорить с Грегором, или хотя бы Ирвингом?

   Дайлен хмыкнул.

   – Брат, ты думаешь, что они не знают? Это все в порядке вещей. Старый капитан так и вовсе применял к магам такие наказания, что поневоле начнешь ценить сэра Бьорна, который добился их отмены. Каково было бы тебе посидеть несколько часов в стальном кресле, на которое наложено заклинание обледенения, и без штанов? А ведь совсем недавно такое было обыденностью. Ко всему прочему, Грегору нет дела до происходящего в Круге. С тех пор, как, говорят, он, подчиняясь закону, вынужден был отправить собственного новорожденного сына от какой-то магини, в Церковь за пределы Ферелдена, рыцарь-командор пристрастился к антивскому вину. Во всех делах он полагается на капитана Хосека, который железной рукой держит за глотку каждого мага в башне... да и храмовника тоже. А Ирвинг – его единственный собутыльник. Другим по рангу не положено. Хотя бы раз в неделю старики надираются в доску, а все прочие дни скорбят по своим жизням, которые безвозвратно прошли в той дыре, именуемой башней магов.

   – Я не мог этого знать, – напомнил Кусланд, следя за приближением берега. Корабль эрла почти достиг крайних домов Редклифа, и темная громада замка уже виднелась вдали, закрывая добрую четверть неба. До городской пристани оставалось не более получаса. Амелл пожал плечом, давая понять, что теперь-то он знает.

   – По всем законам Создателя капитан должен был погибнуть, – не зло, а как будто удивленно продолжал Амелл, без перехода возвращаясь к предмету своих размышлений. – Он, и подлец Алесар, и фанатик Каллен. Но Создатель принял к себе благодетельных рыцарей и магов, а самых... отвратных оставил жить. Я не могу постигнуть его замысел, Айан. В чем тут справедливость?

   Командор покачал головой, поморщившись.

   – Не нужно искать справедливость или высший замысел Создателя там, где их нет, и не предполагается, – он поднялся на ноги и, подойдя к борту, оперся на него. Амелл с трудом преодолевая сопротивление затекших мускулов, и прихрамывая, последовал его примеру. – Говорю же тебе. Это не испытания судьбы, о которых любят петь сказатели. Это просто жизнь. Я также долгое время терзался измышлениями о справедливости или помысле Создателя, пока не понял этого, и... что?

   – Не сочти за обиду, Айан, – Страж-маг всем весом облокотился на борт и опустил взор к бегущей из-под кормы воде. – Но что ты, сын тейрна, можешь знать о несправедливости? Твой отец, да примет его Создатель, был вторым после короля. Кто-то хотя бы раз пытался тебя обидеть?

   Айан обернулся. Уже проснувшийся Алистер, поглядывая в их сторону, о чем-то беседовал с капитаном. Винн, сидя у мачты, перебирала содержимое взятой из Круга сумки. Временами она поднимала лицо, подставляя его ветру, и на губах ее появлялась улыбка. Матросы сновали по палубе, готовясь к скорому причаливанию. Никто в ближайшее время беспокоить их не собирался.

   – Я родился в семье Кусландов и первые девять лет жизни был сущим проклятием для родителей, – медленно и подолгу подбирая слова, заговорил Айан. В отличие от скорого на язык товарища-мага, вести рассказы ему давалось тяжелее. – У меня был брат, Фергюс, почти двенадцатью летами старше. Отец, как казалось мне, делал большую разницу между нами. Он всячески привечал моего брата. Ко мне же относился, как к беспородному щенку. Толкал, одергивал, но чаще не замечал.

   – Отцы бывают скупы на любовь, – заметил Дайлен, охотно переходя со своих на переживания товарища. – Мой редко ласкал меня и Солону. Но все же я знал, как крепко он нас любит. Быть может, многое тебе чудилось по малолетству?

   – Дослушай. Мне казалось, что отец не примечает меня оттого, что Фергюс большой, а я мал. Он замечал только, когда я совершал проступки. За них наказывал меня сам, да так, что, бывало, я по нескольку дней не мог ни присесть, ни прилечь без боли. Но все же он меня замечал, и постепенно я стал совершать все больше провинностей. Я всегда терпел его порки молча. Мне, глупцу, казалось, что он по стойкости моей увидит, что я – тоже мужчина. Такой же, как Фергюс. И будет относиться ко мне с тем же расположением. Быть может даже, полюбит. Но делалось только хуже. Со временем отец даже имя мое перестал упоминать. Называл Волчонком. Всякий раз морщился, стоило мне попастся ему на глаза.

   – А твоя матушка? – хмурясь, спросил Амелл. – Что она?

   – Матушка, – лицо Айана смягчилось. – Редкая мать не любит свое дитя. Хотя моим безрассудством, чем дальше, тем больше, я огорчал ее. Я понимал, что делаю многое не так. Но не разумел, что и как должен делать. И поступал по велению детского упрямства и обиды.

   – Но ведь все переменилось.

   – Да, – Кусланд был рад догадливости товарища, избавлявшей его от необходимости долгого рассказа, который, как ему казалось, выходил у него непонятным и нескладным. – Все переменилось, когда однажды я подслушал разговор матери и Нэн, моей старой няньки, что смотрела еще Фергюса. В тот вечер отец особенно жестоко избил меня. Впрочем, заслуженно. Мать успокоила и, думая, что я сплю, беседовала с Нэн в ее углу за занавеской. Я впервые видел мать плачущей, – он качнул головой. – Она всегда была сильной. Умела сражаться наравне с мужчинами, была мужественна и неизменно весела. Но тогда она плакала. Жаловалась на отца. Пеняла, что он не справедлив ко мне, хотя до сих пор ни он, ни она, ни в чем не уверены. Из их разговора я многого не уразумел, но после, уже наедине с собой, догадался.

   Он вздохнул.

   – Расскажу, как понял, уже своими словами. После Фергюса у матери долго не получалось зачать ребенка. Они с отцом ждали и надеялись, приглашали лекарей, но безуспешно. Постепенно они смирились, что у них будет один сын. Не особо уповая, мать в последний раз отправилась в храм Андрасте на одном из островов. Отец должен был ехать с нею, но в последний миг прибыл нарочный от короля с важными известиями. Мать отправилась без мужа.

   Амелл слушал молча. Он уже начинал догадываться.

   – Пар Валена далеко, но Хайевер стоит на побережье, и бывает, тал-васготы приплывают на своих кораблях, дабы творить бесчинства в землях Ферелдена. Большинство гибнет от наших мечей, но всегда находятся новые. Однако между храмом и замком – неполный день пути, потому мать не взяла с собой много охранных людей.

   – Все же тейрне пришлось столкнуться с косситами, – полуутвердительно проговорил Дайлен, когда молчание друга затянулось. Айан кивнул.

   – Ее отряд попал в западню. Мужчин перебили сразу. Мать... тогда еще была молода и очень красива. Вождь косситов... принудил ее... провести ночь в его палатке.

   Страж-маг вскинул и опустил загоревшиеся недобрым синим светом глаза.

   – Отец должен был ехать в Денерим. Но он вернулся с полдороги. Как почувствовал что-то, – Айан по-прежнему говорил ровно и спокойно, как непросто говорить о подобных вещах. – Узнав, что тейрна не вернулась в замок, он с отрядом рыцарей отправился на ее поиски, и довольно скоро нашел. Тал-васготы даже не потрудились убрать следы разгрома, что учинили охране матери накануне. Отец жестоко расправился с безбожными мерзавцами. Но матушке это уже помочь не могло. Она осталась жить, но... спустя некоторое время поняла, что беременна.

   Дайлен потер переносицу, кончиками пальцев разглаживая собравшиеся там морщины.

   – И все это ты понял из одного разговора двух женщин?

   Айан качнул головой.

   – После я подстерегал их за беседой, уже намеренно. Они еще не раз говорили об этом.

   – Но, быть может, твои родители ошиблись? Что если ты все-таки сын своего отца?

   – В том и дело, что они ни в чем не могли быть уверены, – скособочившись, Айан полуоперся на один локоть. – Их убежденность колебалась еще и оттого, что я, хотя вовсе не походил на тейрна Брайса, зато во всем похож на моего деда, банна Эдмунда Ворта, отца моей матери, геройски павшего в войне с Орлеем. Он был высоким, крупным мужем – и огненно-рыжим. Ростом и статью я мог уродиться в него, а не в коссита.

   – Так ты до сих пор не знаешь, чей ты сын?

   – До сих пор. Не ведаю, чего это стоило моим родителям, но они вырастили меня как настоящего Кусланда. Правду обо мне знали только трое – отец, мать и Нэн. Теперь еще ты.

   Стражи помолчали.

   – Ты упоминал, что после услышанного что-то переменилось, – напомнил маг. Командор утвердительно кивнул, выныривая из омута своих воспоминаний.

   – То, что я узнал, потрясло меня. Все-таки я был ребенком. Не знаю, отуда я взял, но ужас от того, что от меня могут отказаться в любой миг из-за моих выходок или услать из дома, сковал меня. До сих пор я слышу его отголоски. И тогда я решил сделаться хорошим, – Айан усмехнулся, отгоняя от лица водяную стрекозу. – Чтобы у них не было повода отсылать меня. Оставил шалости. Сделался очень исполнителен и послушен. Пытался добросовестно учиться, хотя у меня нет способностей к ученью. Cтал упражняться в воинской науке, и достиг в ней успехов. Со временем родители смогли гордиться мной. Я выигрывал королевсие турниры, был учтив, исполнителен и целомудренен, чем отличался от Фергюса, на всю округу славившегося своим распутством. Порой мне бывало непросто придерживаться роли хорошего сына, в особенности, когда я сопровождал брата во время его похождений. Но всегда помнил о своем положении, и это придавало мне сил. В конце концов, старания мои окупились. Тейрн Брайс... за несколько часов до его кончины я узнал, что он окончательно признал во мне сына.

   – Признал?

   – Когда за мной пришел Дункан. Я был уверен, что отец будет рад избавиться от меня и незамедлительно отдаст приказ о вступлении в Орден. Вместо этого он до последнего препятствовал в этом Командору, и сдался уже перед лицом гибели всей семьи. Помню, я так был водушевлен тем, что отец признал меня кровным сыном, что на привале почти набросился на Дункана с требованием сказать, смогу ли после посвящения продолжить свой род. Род Кусландов. Представляю, как я его этим удивил.

   Дайлен не смог удержаться от улыбки.

   – Как, как ты сказал?

   – Точно не успомню, – Айан улыбнулся тоже, и напряг память. – Кажется «смогу ли я после посвящения продолжить свой род» – так и спросил. Мне это тогда казалось очень значимым. Видел бы ты лицо Дункана в тот миг.

   Они рассмеялись. Постепенно тяжесть недавней беседы таяла сама по себе, как и дурное настроение мага. Разделив тревоги с товарищем, Дайлен ожидаемо почувствовал себя лучше. Впрочем, последнее относилось не только к Дайлену.

   – А теперь скажи, друг, – посерьезнел Айан, сумев поймать его взгляд и завершая беседу. – Разве справедливо то, что тейрн Кусланд так относился ко мне? Вдруг я все же его сын? А если нет? Разве справедливо, что меня не выбросили куда-нибудь на кухню, драить котлы и чистить корнеплоды? Или выносить навоз за лошадьми? Или корм носить для свиней? Что справедливее, как по-твоему?

   Амелл молчал. По крайней мере, теперь ответить ему было нечего.

   – Потому не нужно всюду пытаться разглядеть промысел Создателя, и огорчаться, не разглядев, – Кусланд хлопнул товарища по плечу, отчего последние слова утратили надзадательность, претворившись просто в дружеское напутствие. – Это не проявление справедливости или несправедливости, это просто жизнь.

   Дайлен снова не ответил, но было видно, что слова Командора не прошли мимо него. Некоторое время Стражи помолчали, погруженные каждый в свои мысли.

   – Скажи, Дайлен, – спустя какое-то время неожиданно спросил Кусланд, продолжая размышлять уже вслух. – Тогда, в Остагаре. Ты мог сотворить магию и освободиться сам. Отчего ты этого не сделал?

   – Если мог – освободился бы, – хмыкнул тот, явно удивленный. – Ты всерьез думаешь, что мне нравилось там сидеть? Магия это не так, что захотел – и получилось. Это абсолютная концентрация желания и воображения, делающие мысль материальной. Тебе нужно до мелочей представить, как оно должно быть, где преображаться, с какой скоростью двигаться. В очень короткое время. Все это требует серьезной сосредоточенности, ясности и напряжения. А у меня перед глазами плыл туман. Все же удар по затылку тогда был силен. Все время мутило, да и голова болела зверски. Даже думалось с трудом. При том, что порождения тьмы не давали скучать.

   – Значит, тогда ты не мог творить магию?

   – Может быть, и мог, – пожал плечами Дайлен. На мгновение он уронил тяжелую голову на руки, но тут же поднял ее вновь, и принялся растирать глаза. – В целом тогда я едва помнил себя. Быть может, если бы в голове прояснилось хоть ненадолго, мне не потребовалась бы ваша помощь.

   – То есть, все дело в сосредоточенности?

   – По большей части – в ней.

   – Из-за того ты можешь творить магию без посоха и рук?

   – Верно. Но учиться этому пришлось немало. Маги, все же, как правило, помогают себе – посохами, или руками, как, вот, целители.

   Кусланд посмотрел на свои руки и несколько раз постискивал их в кулаки, сжимая и разжимая пальцы.

   – У магов – несхожие магические способности, – помог ему Дайлен, предвосхищая следующий вопрос. – Тех, кто бы был хорош во всем – нет. Это как с обычными людьми. Кто-то ладно держит меч, а кто-то лепит горшки, и местами их менять не стоит. Ты знаешь, друг, что я – стихийник. Или, быть может, даже стихиарий – сильный маг стихий. Но зов природы, тонкие материи бытия, целительство – это все мне почти не доступно. Кое-что я могу, но в целом... Вот как бы растолковать... если у тебя отобрать меч, и посадить тачать сапоги – много ли наработаешь?

   Кусланд усмехнулся и отрицательно покачал головой.

   – А Винн все свое бытие занимались только целительством. Ее магия – не в разрушении. Или взять Морриган... она скрытна. В природе ее дара я разобрался плохо. Но из того, что на виду – она тоже целительница и способна видеть мир глазами зверей более чем кто-либо. Не думаю, что теперь осталось множество звериных магов, но Морриган – одна из них.

   Айан кивнул. Это было ожидаемо.

   – Почему ты решил учиться творить магию без рук? – спросил он еще. Дайлен повел головой, одновременно пожимая плечами.

   – Так ведь не всегда можно ими воспользоваться. Храмовники, да и не только они, знают твердо – связанный маг перестает быть магом, – он помолчал. – В тот день, когда меня притащили в Круг, я сделался свидетелем казни. Маг убил старого капитана, того, который еще до Хосека. Не знаю, из-за чего это случилось, но, как мне рассказывали, старик тот был жесток даже к подчиненным ему рыцарям. Многие вздохнули спокойнее, когда он отправился к праотцам. Но, как бы то ни было, преступника это не спасло. Храмовники выкачали из него ману, связали руки и – сожгли на пустыре за башней. А нас заставили смотреть.

   – И ты...

   – Да. Если они когда-нибудь захотят казнить меня – по крайней мере, утащу с собой побольше этих мерзавцев. И это я должен буду сделать со связанными руками, ногами, глазами, кляпом во рту и сидя в мешке, на случай, если меня решат утопить. Так я тогда и решил. Что должен готовиться к тому, чтобы убить как можно больше храмовников. Не суди строго – ведь они убили моих отца и сестру. Душевные раны были свежи.