Текст книги "Приключения менеджера. Поход (СИ)"

Автор книги: Александр Терников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Но, все равно с подобными субъектами нужно что-то делать. Англичане платят местным туземным вождям небольшую пенсию, если они себя хорошо ведут, выполняют все британские приказы, то лет через двадцать могут наградить правительственной медалью, и тогда кто-то из его внуков сможет бесплатно учиться в британском университете. А правнук, смотришь и стал Нельсоном Манделой. Когда британцы были у власти, он всем был доволен. А как страна получила независимость, так он бедный, решил бороться с режимом. Или за него решили. Спрашивается, как стать лучшим другом Советского Союза? Ответ, нужной всей семьей не менее ста лет лизать британские задницы! Так что пока нужны какие-нибудь преференции для черномазых.

В общем-то главная беда африканцев то, что эта земля постоянно рождает подобных этому вождю уродов– властолюбцев, которые, чтобы скрыть свою полнейшую атрофию духа и мыслей, хотят возвысится над остальными чернокожими. Насильники, предатели, кровавые злодеи. Их всегда окружает страшный хоровод интриг, измен и убийств. Как правило, мотивы их поведения: презрение к собственному народу, властолюбие, эгоизм, корыстолюбие. Они торгуют Африкой для всех подряд: от арабов до европейцев. Будущее тут мрачновато, если уйдут европейцы, то придут арабы и все станет только хуже. Но это их выбор. В 21 веке, по данным ООН, в странах независимой Африки было 20 миллионов рабов, что намного превышает все цифры вывезенных в рабство африканцев белыми за сотни лет. Якобы, это древняя африканская традиция, которая еще жива. Поэтому рабы предпочитают оставаться рабами, хотя и в соответствии с законом они не рабы, а лишь слуги по собственной воле…

По устойчивым слухам, крайний из британских фортов на реке Тугеле уже пал, и зулусы проникли в колонию. Слухи распространяются по этой стране быстрее любого урагана. Вот и отлично, хаос разрастается. Посмотрим, насколько быстро англичане сумеют среагировать. А вот и первая реакция, на пятый день после того, как мы захватили город, к нам прибыл курьер от моего отряда, присматривающего за дорогой на Питермарицбург. Идут, голубчики. Сотни две солдат, а у меня там, на дороге, три десятка человек и в городе свободных всего полсотни. Придется разбираться тем, что есть.

Я вызвал де ла Рея, назначил его командующим сводным отрядом и попросил выдвигаться.

– Здесь пока еще край непуганых идиотов– напутствовал его я перед походом– тут в диковинку и наши подрывы на дороге и наши картечницы Гатлинга на повозках. Динамит пока у нас еще есть, патронов тоже хватает. Так, что ничего страшного, ты знаком с моей системой: подготовка, маскировка и смертельный хирургический удар. Эта стратегия прекрасно работает. Я в тебя верю, предстоящий бой будет вестись на наших условиях. И тогда, мы посмотрим, насколько хорошо англичане умеют копать себе могилы. Чтобы наши люди выжили, ты тоже должен быть безжалостным и решительным.

– "Те, кто в городе выйдут оттуда, чтобы сражаться с нами, а мы повернем и побежим от них, как и в прошлый раз. Они станут гнать нас от города, думая, что мы бежим от них как и прежде; и когда мы побежим от них, вы подниметесь из засады и захватите город. Господь, Бог ваш, даст вам силы победить" – прочитал Коос подходящий отрывок из своей карманной Библии. – Я знаю свой долг и сделаю свою работу безжалостно и эффективно. Один бур в состоянии обратить в бегство по крайней мере два десятка этих "роой батьес"(красных курток) и разогнать их по полю, если только они в силах бежать со своими тяжелыми ранцами за спиной, увешанные всевозможной посудой наподобие ходячих кухонь. Так и слышатся слова Библии: "Тысяча побежит перед одним, а пятеро погонят все множество!"

– Да, как-то так– подтвердил я его мысль, и даже процитировал выученную для подобного случая фразу– "И Вавилон будет грудою развалин, жилищем шакалов, ужасом и посмеянием, без жителей".

Де ла Рей рассмеялся, хлопнул меня по плечу и пошел собираться в дорогу.

Его отряд отбыл и мне в городе стало совсем не уютно, хорошо хоть успел вернуться мой начальник зулусов Хаму, бывший моим послом у Кетчвайо. С ним его сопровождающие и два десятка молодых воинов, тоже хотят служить у меня за деньги. Приведенные юноши приплясывали в воинственном танце гийя, воображая, как омоют копья в крови врагов и завоюют себе право "войти к женщинам". Я уже хотел отходить от использования зулусов, в общем, как воины они сейчас почти бесполезны, но пока решил немного повременить. Хоть и таскают они у себя на груди всякую гадость, типа отрезанных у врагов мошонок, но сейчас, не время привередничать. Дороговато они мне обходятся, но пусть будут, чем занять я их найду.

Грунтовая дорога в Ледисмит идет полями. Это две параллельные колеи, между которыми растет пышная трава, иногда задевающая днище фургонов. Лошади и люди плелись по дороге, неслышно поднимая густую пыль. Нет ни ветра, ни дождя; в такой день пыль, поднятая фургонами, зависает тяжелым облаком. На дороге, ведущей на север неспешно и грозно движется длинная колонна пехоты. Зрелище впечатляло – и не столько своими масштабами, сколько своей аккуратностью и упорядоченностью; сильное впечатление производила и военная четкость марширующих частей, угрюмо сверкали штыки. Каждый солдат в красном мундире пригибается под тяжестью ранца и ружья за плечами. Грубые солдатские сапоги топчут красноватую пыльную африканскую землю. Это тяжелым дорожным катком катится вперед британская армия, карать огнем и мечем восставшую страну. Никто из них не будет "мягок" с бурами. Они устоят им "кровавую баню"! Британские орки безжалостны и беспощадны, они не щадят ни женщин, ни детей, ни стариков. Идут "настоящие подонки нации", по признанию знаменитого британского командующего. Мужественный британский герой-солдат способен украсть не только конфетку у ребенка, но даже навоз из под козла!

У Кооса де ла Рея было немного вариантов для встречи англичан. Удобных мест до города уже оставалось всего парочку, да и то, каждое из них требовало много времени для подготовки и обустройства. Пришлось импровизировать. Вблизи дороги наскоро слепили из нарубленных веток кустарника летнюю хижину огородника, там спрятали саперов и обе повозки с картечницами. Хотя и установленные на "тачанки", но тяжеленные пулеметы "Гатлинга" не отличались большой мобильностью. Эти пулеметы нужно было установить в засаде, а потом загнать туда противника и уничтожить его шквальным огнем. Фальшивая передняя стенка, сплетенная из веток, должна была упасть в нужный момент, а уложенные мешки с землей послужат защитой от ответных выстрелов англичан.

Конница, за исключением пары снайперов, пряталась в ближайшей складке местности. С детского возраста буры обучаются премудростям засад, ловушек и нападений исподтишка – эти виды войны им нравятся больше, нежели открытое сражение. Естественно, что дорога была заминирована. Можно было подготовится лучше, но времени на земляные работы уже не оставалось.

Усталый и перепачканный грязью разведчик подошел к фехт-генералу. Коос встал с земли, приказал принести бурдюк с водой, после чего заставил разведчика сесть и подождал, пока тот утолит жажду.

– Собаки, впереди отряда– только и сказал солдат. – Ищейки. Идут сюда.

– Ты уверен? – прищурившись, спросил Коос.

– Да, фехт-генерал. Я услышал лай, меньше чем в двух милях. Уверен, что собаки идут сюда.

– А может быть, это шакалы? – предположил де ла Рей. – Или дикие африканские собаки?

Он имел в виду свирепого хищника африканских степей, охотничьей собаки кейпов, невероятно выносливого и целеустремленного животного, которое всегда настигает свою добычу.

– Нет, генерал– ответил разведчик– Когда я был маленьким, мой отец держал ищеек. Мне хорошо знаком их лай…

– Хорошо, наш запах они не знают, если нас побьют, вот тогда этих собак пустят по нашему следу – успокоил своих соратников молодой командир. – Понюхают трупы и будут нас преследовать. Но собаки могут обнаружить наши мины. Тогда придется взрывать. Теперь все в руках всевышнего!

Господь помог, первая мина собак не заинтересовала, но вторую они не миновали. Ищейки, повизгивая от нетерпения, стали тыкать носом и рыть лапами землю. Сопровождающий, вначале решил, что собак отвлекла дохлая ящерица или раздавленная змея, но потом все же подошел и стал тупо таращится на обнажившиеся провода и деревянную крышку коробки. Тем временем пехотная колонна уже подошла близко. Их красные мундиры уже стали такими же желтыми, как и лица, от покрывшей их пыли, а оркестры все еще наигрывал "Королевский Виндзор". Сапер не стал дальше ждать и опустил рычаг взрыв– машинки, двойной взрыв раздался почти одновременно. Первый взрыв снес собак и их проводников и задел голову колонны, второй разорвал в кровавые клочья пехотинцев шедших несколько далее и хлестнул поражающими элементами остальных. Упала передняя стенка полевого шалаша и стали щедро сеять смерть боевые мясорубки имени доктора Гатлинга.

Эти колониальные солдаты скорее всего пока вообще не видели в действии скорострельные шестиствольные пулеметы Гатлинга и плохо представляли себе их огневую мощь.

Обе картечницы были словно охвачены огнем – такими частыми были залпы, которые просто засыпали металлом красные мундиры британцев. Вырывавшееся из двенадцати стволов пламя освещало сдвоенную огневую точку, словно сцену кошмарного театра. Пули врезались в толпу наступавших пехотинцев, выкашивая первые ряды один за другим. Стали работать снайперы, поодаль высыпали конники буров, паля так быстро, как только успевали заряжать. Вся земля вдоль дороги была усеяна убитыми и умирающими англичанами, – их рвал на части коварный враг, который своей убийственной стрельбой уже уменьшил численное превосходство противника с трех– до двукратного, и продолжал сравнивать численность.

Негры при первом же выстреле стали исчезать как по волшебству. Чернокожие носильщики побросали кули и свертки на землю и засверкали светлыми пятками, удаляясь по дороге на юг. В панике майор Лайсет Грин в своей роскошной венгерке повернул своего коня и припустил за ними. Лишенные руководства солдаты частью тоже рванули за ним, бросая свои ранцы, а кое-кто и ружья. Остальные воины, человек шестьдесят, под руководством английского капитана, призывавшего своих солдат стоять твердо, пытались открыть ответный огонь.

Британцы, обладающие гораздо большим боевым опытом, были глубоко уверены в своей непобедимости. Но силы были несоизмеримы, пятьдесят пуль хлестнули приближающуюся конницу буров и снесли несколько всадников. Встречным шквальным огнем, снайпер снял капитана, а обе картечницы нашинковали большинство солдат пулями, словно окорок чесноком. Пули из бурских ружей в это время хлестали по британцам, как принесенный ветром дождь. Англичане сломались. Конница поскакала за убегающими вояками, стараясь всемерно уменьшить их число. Преследование ярко видимых красных мундиров по полям продолжалось больше часа и закончилось печально для большинства убегающих. Но майор Грин, нахлестывая своего прекрасного дорогого коня, все же ускакал.

На дороге насколько только можно было видеть, все было устлано телами. Поля подальше также были просто усеяны мертвецами. Там и тут кое-кто из раненных еще шевелился, и раздавался не умолкающий хор стонов и рыданий, пробивающихся сквозь глухое бормотание и вопли раненных и умирающих.

Результатом этого побоища при Ледисмите стало сто тридцать пять мертвых англичан, послуживших обильной пищей для шакалов и стервятников. Еще тридцать шесть человек, в большинстве своем раненые, попали в плен. Двадцать три человека, в основном скинувших свои приметные мундиры и забившихся поглубже в бурьян, выбрались к Питермарицбургу. Судьба остальных британских солдат осталась неизвестной. Коос де ла Рей в перестрелке и преследовании врага потерял восемь человек, двенадцать было ранено, пострадало и два десятка лошадей. Эта катастрофа стала фатальной для британского присутствия в Натале.

ГЛАВА 16.

Майор Лайсет Грин ворвался в сонный, спокойный и тихий Питермарицбург, вопя как оглашенный:

– Буры, буры идут.

Кажется, что все гайки у него в голове окончательно развинтились. Прохожие смотрели на майора в недоумении. Они не узнавали всегда блестящего британского офицера. Он был грязный, запылившийся, его некогда роскошные усы поникли, лошадь еле передвигала ноги от усталости. В воздухе стало ощутимо чувствоваться какое-то напряжение, словно перед грозой. Майор проследовал в дом, где обитал командующими военными силами колонии, и скоро оттуда стали доноситься крики ругани.

– Как вы поступили? Поджали трусливо хвост и сбежали, оставив своих людей без командования, изменив воинскому долгу– закипал шотландский лорд в праведном негодовании.

Начавшие подходить к городу чернокожие носильщики и первые английские дезертиры продолжили раздувать огонь паники в Питермарицбурге. Они принесли такие вести, от которых у горожан волосы вставали дыбом и они едва не лишились чувств.

В городе всего полсотни британских солдат, форта нет, а городское ополчение и в лучшие годы могло собрать только сотни две английских колонистов. А теперь бурам, которые составляли половину горожан, доверять стало нельзя. Наиболее мудрая часть городских жителей решило пересидеть грозу в Дурбане. Тут были и стар и млад, больные и здоровые, женщины и дети. Скоро поток фургонов и повозок на южной дороге из города стал заметным даже для сторонних наблюдателей. Все интересовались, что тут происходит? Паника разрасталась.

Когда лорду Глентирку доложили, что горожане начали покидать город, а потом, что британские форты на реке Тугеле пали, и кровожадные зулусы наводнили всю страну, то он сильно испугался. Между ним и врагами преград более не существовало. Лорд поручив своим лакеям спешно собирать вещи, а майору Грину осуществить отвод оставшихся британских солдат из Питермарицбурга (в наказание за поражение), сам же он, в компании пары друзей офицеров, спешно отбыл организовывать оборону Дурбана. Он понимал, что англичане теперь в Натале на последнем издыхании, потому что все его героические вымышленные истории о Индии– пшик. Пора спасать свою шкуру.

После отъезда лорда воцарилось великое смятение. Когда высшие начальники начинают спасать свои кровные ценности, то Боже помоги нам всем. Город был объявлен на военном положении, и вскоре покинут своими английскими жителями.

Тем временем у меня наступила череда праздников. Вначале Коос де ла Рей в блестящем стиле, в пух и прах разгромил колонну английских войск у Ледисмита.

– Я сам застрелил четверых: двоих, там, на дороге, и двоих в то время, когда они бежали; – хвастался мне потом молодой бурский командир, с лицом, сияющим от счастья – один из них кувырком полетел с обочины, как раненый олень! Англичане же стреляли из рук вон плохо! Они бежали и побросали всех своих раненых, из коих большинство тут же умерло, так как ночь после битвы выдалась по-весеннему холодная. Я знаю теперь, что такое англичанин. Это человек, который ни о чем понятия не имеет. Он знает только свою лавку, он ею занят, а до остального ему нет дела. Они всю страну хотели обратить в английскую лавку, а чернокожих сделать своими приказчиками. Но ничего у них не выйдет!

Две сотни британских солдат пошли на удобрения. Если учесть, что в приграничных укреплениях и форте Ледисмита их судьбу уже разделили полторы сотни их товарищей, то теперь картина складывалась просто отличной. Часть британцев еще обороняла форты на границе с Зулулендом, а на защиту крупных городов у них оставалось всего сотня или полторы человек. И скоро пришли известия от наших разведчиков, что британские солдаты отступают из Питермарицбурга.

Мкопане, словно лютый зверь, свирепствовал на английских фермах, вырезая всех колонистов и угоняя скот. Иногда под горячую руку его воинам попадали и бурские фермы, хотя в целом зулусы старались избегать этого. Окрыленный своими победами он даже было сунулся в поисках удобной переправы для уведенного скота к Роркс-Дрифт, но там удача его покинула. Без союзников буров зулусы не смогли ворваться внутрь форта, а британцы убили и ранили более сотни чернокожих воинов. Зулусы в свою очередь сумели подпалить частокол и пару строений. Некоторые из зулусов, тоже имевших ружья, принялись палить британцам, но они не отличались меткостью, и почти все выстрелы ушли мимо.

Конечно, рано или поздно форт все равно пал бы, но Мкопане кинулся на более легкую добычу. Он узнал, что британцы выслали команду из тридцати солдат из приграничных фортов для организации эвакуации английских колонистов с ближайших ферм. Утром он атаковал ночную стоянку солдат и перебил там всех, как военных, так и эвакуированных гражданских. Зулусы потом долго плясали, празднуя свою победу и потрясая своими окровавленными ассегаями.

Последние события пробудили от долгого сна и буров. Внезапно возникшие как из под земли отряды и банды местных мятежных буров, вдохновленные жаждой мести, убивали англичан и жгли их дома и фермы. Тоже не щадили не старых не малых, щедро посеянное зло возвращалось к британцам. Теперь буры освобождали свою страну от британского присутствия. Гроза войны бушевала все сильнее.

Натальские Кафры были пока еще заняты – или, по крайней мере, делали вид, что заняты – работой, как и всегда. Но опытный наблюдатель мог бы заметить, что иногда они бросали работу и обращали беспокойные взоры по направлению к Дурбану, а затем начинали шептать о том, что за удивительные дела творятся на белом свете и как это буры ухитряются бить великий белый народ, пришедший из-за моря и покоривший их землю. Опытный наблюдатель обратил бы внимание также и на то, что время от времени кафры усаживались в кружок, нюхали табак и рассказывали друг другу, где и в каких норах они провели ночь вместе с женами и детьми – ибо когда в этой стране властвуют буры, кафры не осмеливаются ночами спать в своих хижинах из боязни быть захваченными и убитыми. Они поверяли друг другу свои мысли о том, какова будет их судьба, как скоро буры изгонят англичан и завладеют страной, и приходили к заключению, что единственный выход для них – это бежать на юг.

Я же отправив в тыл последних пленных и приобретенное нелегкими ратными трудами имущество, готовился войти в Питермарицбург чтобы предаться там отдохновению. Бывайте здоровы, бурская хунта Ледисмита, скоро Вы превратитесь в провинциальный комитет, а мы выходим на новый уровень. Собрав все свои силы воедино, у меня под началом находилось опять грозная армия из двух сотен человек, из них чернокожих всего три десятка. И скоро много повидавший за последние дни Питермарицбург уже встречал моих доблестных воинов.

Передо мной открылась картина самого прелестного города в Южной Африке, с его красными и белыми домиками, с его группами высоких деревьев и длинными заборами из цветущих роз. Весь город утопал в зелени и был ярко освещен лучами полуденного солнца. На улицах города я замечал лишь буров: молчаливых, бородатых, в темных костюмах, мало пьющих и непроницаемыми взглядами следящих за пришельцами в их землях. Часто я видел, как жители в широкополых шляпах боязливо жались к стенам, при нашем приближении. Но городские девушки, были менее озабочены, чем мужчины они даже улыбались и отвечали довольно смело на грубые шутки, которыми их приветствовали наши солдаты. Нигде не цветет так любовь, как на войне.

В крикет в городском парке мне играть было некогда (также как и восхищаться садами, выпивать кофеек в уютных трактирах, короче, убивать время как подобает настоящим туристам) и выслав дозоры по дороге в Дурбан мы стали наведываться на окрестные фермы, так как в спешке британцы не успели известить всех о своем отходе. Улов был похуже, чем в начале нашего похода, но все же было грех жаловаться. Много путников на дороге в Дурбан угодили прямо в руки моего бурского патруля.

Я же, приняв во внимание свои прежние ошибки, снова пытался сколотить бурское правительство Наталя. Теперь, когда власть британского правительства ограничивалась Дурбаном и побережьем, тремя фортами на границе с Зулулендом, а также полоской земли рядом с Транскеем, от желающих порулить отбоя не было. Туман войны опустился на остальную территорию провинции, так как я старался контролировать Питермарицбург и дорогу на север, остальное меня волновало мало. Скоро некий комитет Бурской лиги уже издавал какие-то указы и главное, успешно сотрудничал с моими солдатами. Вот так всегда. Когда страна была республикой, все были республиканцами, что в некоторых отношениях тогда было удобно. Во-первых, меньше приходилось платить налогов, а во-вторых, буры управлялись по-своему с чернокожими; потом с переменой формы правления все вдруг сделались англичанами.

Все отлично понимали, что английское правительство – это хорошая государственная монета и безопасность, а если теперь нет народного собрания, то что из того? Но опять ветер переменился, и все снова изо всех сил радеют за республику! У всех на языке "ненавистное британское правительство". "Будь оно проклято, английское правительство! К чему оно нам?" "Англичан мы отбросим за море, очистим страну от туземцев, оставив лишь необходимое количество для домашних услуг, и затем создадим единое южноафриканское государство, от Мыса до Лимпопо, о так котором мечтал Бюргерс". Дерзайте!

В общем, программу моего Натальского похода можно было считать выполненной, можно было собираться обратно домой. От долгой заточки и железо стачивается. Но сильно хотелось потрепать Дурбан. Конечно, сам город нам не взять, штурмовать Дурбанский форт сил уже нет. Видит собака молоко, да в кувшине глубоко. К тому же, этот город мало взять, надо было его еще потом удержать, что являлось очень сложной задачей.

Но как всякий современный город, не имеющий стен, город был открыт для вторжения со всех сторон. В конце концов, Батька Махно своей конницей брал Мариуполь семь раз, чем я хуже? Зашел, пограбил и ушел. Конечно, форт, порт, банк и прочие стратегические объекты нам не обломятся, но все равно молва о моем рейде пойдет знатная. А если еще перед уходом еще и спалить часть города, то британцы долго будут восстанавливать инфраструктуру там, и только потом займутся остальным Наталем. Нечего разному островному сброду там спокойно накачиваться пивом. Они меня совсем не уважают! Тоска-печаль. Будем им досаждать. Земля должна гореть под ногами британских оккупантов!

Но без разведки можно и нарваться на большие неприятности. Так что нужно послать в город пару разведчиков прекрасно говорящих по-английски, выглядящих как урожденные британцы, чтобы они узнали, что к чему. В случае успеха они могут провести и диверсию в порту, так что получат остаток нашего динамита. Ломай-круши. Решено, так мы и поступим.

ГЛАВА 17.

Большой портовый город Дурбан, раскинулся на окружающих океанскую бухту холмах. Мягкий климат, много плодородной почвы, удобная гавань. И до этого времени его население всех цветов кожи приближалось к отметке в 10 тысяч человек, а сейчас, во время войны, многочисленные английские беженцы пребывающие в город со всех сторон переполнили уже все дома города и даже разбили большой палаточный лагерь к югу от него. Теперь можно смело полагать, что в городе все пятнадцать тысяч, не ошибешься. Кроме англичан, составляющих теперь почти 35 % жителей, также много в Дурбане проживало и индийцев. Вокруг города было разбито множество плантаций сахарного тростника, где трудились бесчисленные будущие Махатмы Ганди, законтрактованные в Индии на 25 лет. Так что индусов тут было процентов 15. Работайте, будущие патриоты независимой Индии, солнце еще высоко.

Индусы, вместе с малайцами и мулатами составляли так называемую группу цветных. Вместе взятые, это были довольно полезные, деятельные члены сложного южноафриканского общества. Среди них встречались искусные ремесленники и мелкие торговцы, которые иногда достигали уровня жизни, превосходившего уровень жизни многих белых соседей. Впрочем, большинство из их числа составляла прислуга или городские рабочие, едва державшиеся на уровне прожиточного минимума. Они обычно отличались хрупким телосложением, светлой кожей и миндалевидными глазами на лице слегка азиатского типа. Добродушные, умные и сообразительные, они любили пышные процессии, карнавалы и музыку и были старательными трудолюбивыми работниками, хорошими христианами или набожными мусульманами. На протяжении десятилетий они подвергались цивилизационному влиянию по образцу Западной Европы и с самых дней рабства жили в близком и добром соседстве с белыми англичанами.

Черные кафры, различных племен, выполняющие здесь привычные роли слуг или работников составляли также почти 40 % населения города. Буры в городе составляли малочисленное меньшинство не более 5 %. Остальное население представляло собой непонятный портовый сброд, всех цветов и оттенков кожи. Греческие торговцы, португальские перевозчики, темнокожие бродячих торговцы, говорящие на суахили, арабские продавцы тканей.

На берегу Индийского океана у края бухты, где узкая полоска песчаного пляжа сразу переходила в дюны, поросшие редкими хвойными деревьями, располагались чернокожие рыбаки. Хотя вдали и можно было разглядеть строения города, но здесь казалось, время было не властно над этим застывшим уголком Африки. Тысячи лет ударяет в этот изъеденный солью береговой ракушечник зеленая вспененная волна. Бесконечно долго перекатываются по дну, скрипя, миллиарды золотистых песчинок. Все тут отдает вечностью: камень, песок, океанская волна.

Соленый морской ветер, бросающий белые соленые пригоршни пены в зеленые кроны сосен, дует с юга, он несет из Антарктиды прохладный воздух, гонит от мыса Доброй Надежды смешанную, а потому вдвойне соленую воду двух океанов. Рыбаки недавно вытащили на берег двухметровую серебристую красавицу акулу. Она бессильно разевала пасть и слабо шевелила своим острым серповидным хвостом, но ее кожа стремительно высыхала на солнце. Пока же группа рыбаков кафров разожгла костер, и теперь они сидели на песке и ожидали, пока сварится маниока.

Время шло, вода долго не закипала, но люди терпеливо ждали. Главный – седой старик с морщинистыми руками– водил пальцем ноги по песку, вырисовывая непонятные фигуры. Из-за дюн выехали трое всадников и несколько вьючных лошадей. Люди остановились неподалеку, ловко расседлывая уставших лошадей и сгружая вьюки на песок.

– Ничего здесь не изменилось со времен самого Христа, – сказал один из новоприбывших. – Все так же ловят рыбу, охотятся и живут по тем же правилам, что их предки две тысячи лет назад.

Потом один из приехавший– безбородый молодец, одетый как англичанин подошел, поближе и протянул нескольким негритятам бегающим по песку пару кусочков сахара. После этого он приблизился к рыбакам и завязал с ними разговор.

Группа диверсантов, отправляемая в Дурбан, состояла из троих человек. Ирландец Патрик О'Хара ненавидел бриттов и готов был их рвать голыми руками. Он был одним из тех редких ирландцев, принявших участие в экспедиции в Наталь, тут выбора особого не было, и он согласился поехать. Коренастый, темноволосый, с обветренным красным лицом, аккуратно, но просто одетый. У него были широкие плечи и мускулистые руки пловца.

Другой, выдававший себя за англичанина, был урожденный бур Корнелиус Энгельбрехт. Он родился в Старой Колонии, и даже какой-то период учился в университете в Англии, где показал себя эрудированным и умным парнем, но потом как-то внезапно утратил вкус к академической карьере, и живость характера снова привела его на Родину, причем в самые дикие ее места, где насилию и убийству обучали, как своего рода искусству. Он быстро привык к местной моде, костюму и даже отпустил бороду, но прекрасное английское произношение, позволяло выдавать его за англичанина Джона Смита. Молод, смазлив, мужественен, крепок в кости, безукоризненно одет. Глаза наглые и в тоже время умные.

Приличный костюм, бритвенный набор, все это сразу нашлось среди трофеев, и теперь он мог выдавать себя за джентльмена. Не слишком богатого, но принятого обществе, из тех, кого допускают несколько раз в год, на праздники, в главный замок графства. Патрик исполнял роль его ирландского слуги, а вместе они разыгрывали вполне обычную роль: разорившийся джентльмен со своим верным слугой, хочет поправить свое финансовое состояние в Британской колонии. Третий бур, Дэвид, хотя и переоделся, но неистребимый акцент сразу выдавал его происхождение, так что он пока поживет тут, в глуши, у рыбаков, присмотрит за лошадьми и за динамитом.

Договорились быстро, завтра с утренними сумерками рыбаки доставят двух посланцев в город и высадят их неподалеку от порта.

– Мигом доставим – обещал седой старик рыбак, перебирая в руках полученные монеты.

Документы разведчикам подобрали (слава отсутствию фотокарточек), но насколько они надежны? Правда, денег они с собой взяли с избытком, а деньги решают многое. А вот бриться им придется сегодня вечером, утром в темноте не сумеют, не светить же в городе своими небритыми мордами.

Солнце огромным ярко-багровым диском вынырнуло из-за горизонта, окрасив океанские волны нежнейшим оттенком розового цвета. Разведчики с наслаждением вздыхали в себя терпкий и соленый воздух, столь непохожий на пыльный воздух глубин континента. В гавани на рейде стоял старый, кажется, еще времен Крымской войны небольшой пароход "Дувр Касл". Выглядит большой и неуклюжей лоханкой с высоченной трубой и двумя огромными колесами. Но в здешних африканских условиях это была грозная сила. Пароход нередко совершал путешествия на север и там гонял арабские доу работорговцев у берегов Занзибара и Тангаиньки. Несколько пушек и почти сотня человек команды было весомым аргументом в этих водах. Буры, высаживаясь на берег, перекинулись понимающими взглядами, тут эта посудина явно лишняя.

В городе, несмотря на раннее утро, было уже многолюдно. Буры послонялись у порта, посмотрели на доки, поспрашивали чернокожих насчет хлопковых складов, потратили пару монет и двинули прочь. В порту было немало и солдат и матросов с парохода, в белых форменках и смешных беретках с помпонами, охраняющих территорию, чтобы тут не шлялись любопытные. Разместились разведчики в дешевой припортовой гостинице, чье обшарпанное здание пользовалось особой популярностью среди полупьяных матросов, выбив себе у ее хозяина отдельную комнату на пару дней. Тут же и позавтракали в своей комнате (с видом на бухту), воздав должное простой и нехитрой местной кухне, и не желая сразу встревать в драку внизу.