Текст книги "Приключения менеджера. Поход (СИ)"

Автор книги: Александр Терников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Оба бура поднялись, захватили ружья и оставив своего чернокожего товарища у маленького костерка, разделившись, еще раз принялись опять обходить дозором округу.

Спустя некоторое время оба появились из кустов. Молодой бур спросил своего более опытного товарища спокойным голосом, скрывающим, однако, тайное волнение:

– Ну что?

– Все спокойно– ответил охотник – мы пошли.

– Удачи Вам – ответил проводник и пошел к костру, тут он и переночует.

Охотник же вместе с зулусским воином пошли к реке. Бур уверенно ориентировался в темноте, словно бы он различал невидимую дорогу подобно кошке. Вскоре они вышли на берег Тугелы и начали раздеваться. Тут же лежал высохший ствол дерева, он должен был служить им прекрасной опорой в воде. На него пловцы сложили свои вещи и оружие, крепко привязав их веревкой. Зулус отчаянно трусил. Он боялся духов ночи и боялся духов реки. Зулусы по ночам спят, это закон. Духи, или ночные опасные африканские хищники этому причиной, сейчас не важно. Конечно, за последние месяцы зулусский воин несколько раз был вынужден воевать ночью, но великий белый колдун был тогда рядом с ним, и ничего плохого тогда не произошло. Вот и сейчас он также обещал, что поможет им, но действует ли его колдовство на таком расстоянии? С рекой все было еще хуже, он совсем не умел плавать.

Пловцы вошли в ласковую и теплую воду и толкали плывущий ствол дерева перед собой. Скоро вода достигла уровня груди. Тогда зулус обхватил ствол дерева руками, держаться ему было неудобно, ствол так и норовил перевернуться в воде. Охотник поддерживал зулуса и направлял дерево на середину реки. Будем надеяться, что здесь, в верховьях Тугелы, кровожадные крокодилы, как гарантировал их проводник, не водятся. (В конце 20 века внутри одного крокодила, пойманного тут, в Зулуленде, найдут 22 металлических жетона для собак и кольцо с бриллиантом). Вскоре бур поплыл, тихо заскользив по глади вод.

Река здесь была не столь широка, но течение было довольно сильным, их сносило вниз. Ничего, не страшно, при слабом свете неполной луны понять стороннему наблюдателю, что там, в воде такое, было не возможно. Стрелять же по ним в таких условиях точно никто не будет. Переправа прошла успешно, уже через десять минут охотник нащупал под ногами речное дно. Он жестом показал зулусу, что тот может идти сам, но зулус оцепенел от ужаса, вцепившись в ствол дерева. Пришлось толкать его еще какое – то время. Скоро и ноги зулуса стали цепляться за дно реки, и он постепенно начал приходить в себя. И вот оба гонца поднялись на глинистый берег. Куда же теперь идти и где искать зулусское воинство?

Охотник нашел подходящее место и разжег костер, чтобы просушить намоченную одежду и согреть озябшие в воде члены. Зулус понял, что все самое страшное уже осталось позади, и тоже ожил. Скоро он рискнул и схватив лежавшую у огня палку направился к видневшемуся неподалеку одинокому дереву акации. Подойдя к нему, он начал стучать по стволу своей палкой. Здесь, возле воды, звук разносился очень далеко.

Барабаны или тамтамы издавна служили африканцам для передачи сведений на дальнее расстояния. Каждый зулус обладал своим уникальным идентификационным кодом, позволяющим определить от кого именно передается сообщение. Так что зулус несколько раз простучал, что он жаждет встречи с воинами. Барабаны – это телеграф и оркестр африканца, его радио и телефон. Белый человек не может сделать и шагу по Африке, без того, чтобы каждый его шаг не опережала новость о его передвижении. В 1877 году во время знаменитого путешествия Стэнли вниз по Конго был установлен рекорд передачи барабанами данных – более 1600 километров. Теперь оставалось только ждать утра. Сообщение передадут дальше, кому следует.

С первыми проблесками утренней зари, когда Мкопане проснулся, ему первым делом сообщили, что посланцы его союзников – мабуна (буров) прибыли и ждут его на северо-западе. Вождь, внутри, так оставался диким зверем, норовистым, хищным, и осторожным, поэтому он на секунду задумался. Ему казалось, что вся белая раса насчитывает всего каких-нибудь сто тысяч человек (вдвое меньше зулусов), а королева Виктория живет где-нибудь в горах в своем краале. У костра Мкопане, ожидая его решения, сидели двадцать три воина, завернутые в одеяла, которые, чтобы скоротать время, нюхали табак или курили данку, местную коноплю.

Остальное многотысячное войско костров не разжигало, тишину соблюдало полнейшую и, по зулусскому выражению, "воины спали на копьях". "Что же послушаем, что они скажут" – подумал чернокожий полководец и стал собираться к ним на встречу. Увидев, что военный вождь принял решение, воины выколотили трубки, убрали коробочки с нюхательным табаком, подвешивавшееся к мочкам ушей, и прихватив свои щиты из бычьей кожи и смертоносные ассегаи с широкими наконечниками, вскочили на ноги. Уже через полчаса Мкопане вместе со своим эскортом из сотни чернокожих воинов, одетых в зеленые обезьяньи шапки и белые перья полка Тулвана двигаясь легким бегом, словно свора охотничьих псов, неутомимо преследующих добычу, распугивая встречных буйволов, направился на северо-запад по весенней саванне, по направлению к истокам реки.

Несколько часов зулусы провели в дороге, окружаемые мирными картинами африканской природы. Вокруг пели пташки, пасся домашний скот; полоски травяной земли сменялись россыпями камней и немногочисленными мимозовыми деревьями. Наконец, когда день уже клонился к вечеру, они увидели отряд чернокожих воинов бегущих к ним навстречу. Сблизившись с ними, Мкопане понял, что среди встречных есть посланец мабуна, из тех зулусов, что ушли в страну находящуюся за высокими горами, служить белым. Это был молодой чернокожий воин в одной умуче (набедренной повязке) и в ожерелье из бабуиновых клыков. Его он носил с изяществом и щегольством африканского щеголя. Его второй товарищ, белый охотник, не смог бы выдержать такой темп передвижения и остался ожидать возле переправы. Все остановились, усталые люди повалились на землю. Пока Мкопане принимал подробный доклад от встречных воинов, объяснивших ему обстановку, чернокожий посланец буров терпеливо ждал, но очередь дошла и до него.

– Говори! – потребовал Мкопане, всем своим внешним видом излучая величие.

– О инкози (многоуважаемый) Мкопане, Черный буйвол, сотрясающий землю, большой королевский индуна (вождь) Амазулу (людей неба), позволь мне передать тебе мое послание. Великий мабуна (бур) приказал передать тебе, что на второй день, если считать от сегодняшнего, самый дальний форт умлунгу (англичан), этих белых гиен, на священной реке будет взят. Великий мабуна также хочет, чтобы храбрые зулусы переправили там беспрепятственно тысячу своих бесстрашных воинов и помогли ему взять следующий форт белых псов, тот, что около Крокодильего брода. Тогда остальное твое войско сможет легко пройти там и вторгнуться в страну Белых людей с черными сердцами– торопливо доложил ему посланец.

– Как твое имя? – поинтересовался Мкопане, пока обдумывая услышанное.

"Риск, конечно, тут есть, но бывают случаи, когда приходится рисковать и самым осторожным. Конечно, броды в верховьях реки не удобные, течение там сильное и зулусы не любят там переправляться, но когда воины на войне пекутся о своих удобствах? К тому же если я успешно и без особых потерь перейду реку и захвачу броды, то ко мне могут присоединиться и другие военные вожди и я смогу возглавить, страшно представить, шесть или семь тысяч воинов"-подумал он.

– Меня зовут Сильвана (дикое существо) – ответил польщенный зулус, тем, что вождь благородной крови хочет узнать имя умфагозана (низкородного человека).

Мкопане пока продолжал размышлять, если все задуманное удастся, то через три дня его войско переправиться и тогда уже через неделю на расстоянии пяти пеших переходов к югу от реки Тугелы и не останется ничего белого и живого. Белый человек в этой стране окажется в такой же опасности, как овца, преследуемая целым прайдом голодных львов. Но никогда нельзя щадить слабого врага, ибо, если он станет сильным, тебя он не помилует.

– Хорошо, да будет так– величаво сказал черный полководец– я сам поведу тысячу своих самых лучших воинов. Воины, готовьтесь к великой войне – последней войне между белыми и черными! Говорю я Вам: я перебью всех этих ничтожных белых людишек; мои импи (отряды) сожрут их с потрохами. Я сказал!

И скоро гром тамтамов раздавался над окрестностями, распугивая диких животных и птиц. Мкопане вызывал на северо-запад, к верховьям реки Тугелы тысячу отборных зулусских воинов, полк Умситую, отличающихся своими черными щитами и черными перьями.

ГЛАВА 9.

В тоже утро, когда военный вождь зулусов Мкопане собирался встречаться с посланцем буров, их воинство уже входило в городок Ледисмит. Крохотная армия из чуть более двух сотен человек, включая полтора десятка черных головорезов. День был чудесный, было очень тихо, казалось, природа уснула, нежась в лучах весеннего африканского солнца. Этакое затишье, повисающее над городом, в ожидании грядущей бури.

Город Ледисмит сам по себе – жуткая дыра. Настоящее крысиное гнездо! Ничего, видали мы и похуже. Городок встречал нас полупустыми улицами, те немногие люди, что не спрятались по домам, собирались в маленькие группы у дверей своих домов или по углам улиц; над всем городом сгустилась какая-то зловещая атмосфера, редкие прохожие передвигались быстро, но почти бесшумно, все говорили в полголоса. Жизнь замерла, весь мир, будто прислушивался, только не понятно к чему. Похоже, что англичане спинным мозгом почувствовали, что дело может дойти до кровопролития. Кое-кто из самых осторожных горожан, даже попытался смыться из города, но мои конные разъезды уже заняли позиции на всех выездах из города, и таких "умников" останавливали под угрозой оружия и задерживали.

А вот и именитые люди этого города, встречают меня, любимого. Вся правящая клика налицо. Добропорядочные, уже сильно хлебнувшие спиртного английские тори определенного склада, как обычно настолько преисполненные энтузиазма, что уже не в силах выразить его словами. Один бравый британский офицер в помятом мундире, и с непропорциональными асимметричными каштановые бакенбардами, следы вчерашних "излишеств" легко читались на его лице, похоже, что это один из тех типичных колониальных офицеров, что до сорока лет занимаются пьянством на жаре, а после сорока лет они уже развалины, передвигающиеся исключительно с помощью инвалидного кресла. Таких здесь называют "мусор из Эддискомби", по названию второсортного пехотного военного училища, расположенного в Индии, то есть в колонии, а не в метрополии.

Сейчас он был напыщен как петух и стоял с видом важного лорда, или же принца Альберта, высоко задрав нос. В мозгу явно одна извилина, да и та прямая. Этот прирожденный тупица, и непревзойденный идиот, одарил меня своей жалкой улыбкой. Он был еще большим болваном, чем казалось на первый взгляд! А впрочем, здесь у англичан все такие, будут массово изображать собой мишени, в своих приметных красных мундирах, ярких, как задница павиана, словно лишенные нервов олигофрены, и прогуливаться под прицельным огнем снайперов, протирая стеклышко своих моноклей.

Хотя, если не придираться, то офицер был не так уж плох: 1,80 метров роста, хорошая осанка, еще сохранявшие правильность черты лица, холодные мутные серые глаза, с красноватым оттенком и стойкий запах перегара. Гусар, да и только! Другое дело, что для своего небольшого чина он был уже не молод. Думаю, что он почти лет на двадцать моложе меня, но выглядели мы с ним почти ровесниками.

Рядом с ним стояли его верные собутыльники, англиканский священник, из той славной породы деревенский пасторов, что беспрестанно хлещут водку, так что в коротких промежутках между сном и пьяным ступором у них остается совсем немного времени на всякие рассуждения, и какой-то местный краснорожий олигарх, торгаш с толстым задом, раскрасневшийся так, будто его вот вот хватит удар. На вид он был откровенно туп и, возможно, способен на вспышки беспричинной ярости. Прибавьте к этому, еще и огромный лиловый нос в табаке, и полный портрет этого столпа здешнего общества возникнет перед Вашим взором. Но о вкусах не спорят, те же французы говорят: "Длинный нос лица не портит."

Я поспешил представиться местной городской элите Ледисмита, широко зевающим во весь рот господам, и сразу же развеять все их опасения.

– Разрешите представиться, чиновник для особых поручений Сонни Росс, прислан с Даунинг-Стрит с инспекцией в Наталь по вопросу демаркации границ – бодро отрапортовал я, с высокомерной миной, изображая большую шишку и вливая яд в уши этих слабоумных. – Меня сопровождают люди из моей экспедиции!

Кем мне только не приходиться здесь представляться, и принцем Датским, и вором Багдадским. Порукой мне в том, мое честное слово! Впрочем, некую излишнюю уверенность мне придавали их тупые физиономии с разинутыми от удивления ртами. В глазах офицера я прочитал полный разрыв шаблона. Да, не похож я на шотландца, но кто его знает, каких авантюристов нанимает туманный Лондон для своих тайных нужд? Да и не отличаются британцы особо пытливым умом, недаром же их хитроумный Джеймс Бонд, первым делом всем встречным и поперечным рассказывает, что он агент жутко секретной службы и никто его никогда не подозревает. Или, как там говорил ирландец Оскар Уайльд: "Английский здравый смысл – унаследованная глупость отцов". Сказка, конечно, ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок.

– Поручик Питт Николсон, к Вашим услугам– промямлил офицер. Сомнения все же его не покидали. Вид у меня был самый, что ни на есть разбойничий. Мистер проницательность! Он таращился на меня словно сова на дневном свете.

– Можем мы с Вами где-нибудь поговорить тет-а-тет– спросил я, и тут же обратился к священнику:

– Святой отец, будьте так любезны, соберите своих прихожан через час в церкви, мне нужно будет сделать Важное объявление. Кое-кому могут снизить налоги.

Вам мои принципы и идеалы известны, англичане соберутся в своей англиканской церкви всем скопом и безоружные, вот там и будет самое удобное местечко, чтобы их стреножить. Проделаем простой, но грязный трюк. Убьем всех зайцев одним ударом. Сцены, полные истерики, меня не пугают. Буров там не будет, они упоротые кальвинисты, у них своя голландская реформаторская церковь, так что, в крайнем случае, туда забредет лишняя парочка цветных мулатов. Что же касается оскорбления прав верующих, то у англичан не привычное нам христианство, а просто обычная секта "АЦ". То, что уже мертво, умереть не может. Недаром они выбрали главой своей церкви короля Генриха VIII, явного сумасшедшего дегенерата и сексуального маньяка. А также автора скабрезной популярной песенки "Зеленые рукава". Естественно, что и все члены этой секты должны обладать подобными же принципами, так что Господь меня не осудит.

– Да, конечно. Монархия и христианство! – наперебой заговорили офицер и пастор, при этом офицер добавил, что будет счастлив угостить меня рюмочкой неплохого портвейна, который обходится ему по шесть шиллингов за бутылку.

"Знакомый лозунг" – промелькнуло у меня в голове– "Только у нас он звучал так: Самодержавие, православие и народность. Несомненно, что Российская империя строилась как бледная ксерокопия империи Британской. Правящая клика давно согласилась с ролью младшего партнера, вытаскивающего для своих хозяев каштаны из огня. При этом напрягать себе голову даже в мелочах они не любят, если что им понадобится, то беззастенчиво позаимствуют все на острове, от государственного гимна "Боже, царя храни" и до подобных политических теорий. Полная нищета мысли и духа!"

– Честь имею – попрощался я с пастором и олигархом и пошел вслед за офицером к нему на квартиру.

Верный Отто следовал за мной держа на поводу наших коней. Я же тем временем пытал британца на предмет, какие тайные вертепы порока существуют в этом городе (чтобы найти с ним общую тему для разговора). Пришли.

Стены и пол были толстыми и надежными, а потолок мог выдержать прямой удар торнадо. Окон в его комнатах почти не было, да и жарко было бы от солнца. А кому нужен свет, тот мог отворить дверь. Оно, как видите, просто, первобытно, по-африкански. Мы вошли в гостиную, маленькую, бедно убранную, с портретами королевы Виктории и принца Альберта в парадном костюме ордена Подвязки. Августейшая особа, в реальной жизни мелкая и злобная тетка, была запечатлена в полный рост в день своей помолвки: цветущая юная женщина, увенчанная короной Британской империи, и даже глуповатый принц-консорт выглядел здесь вполне приличным человеком. Виднелось несколько бутылок, похоже, уже пустых. Я с ходу окрестил берлогу англичанина "Домом скорби". Довольно притворства, пора заканчивать.

– Не разберу, кто автор этих замечательных портретов? – спросил я быстро сунув руку за револьвером.

Николсон бросил быстрый взгляд на картины и задумался, может это вылетело у него из головы, а может он этим не интересовался вовсе. Я же тем временем достал свой немаленький и тяжелый "Кольт-Патерсон" и обрушил его рукоятку на голову этого недотепы. У меня один маленький недостаток: я не умею общаться с дураками. Он не ждал никаких проблем. К моему глубокому удивлению, британец вскрикнул, но остался стоять на ногах. Похоже, что его чугунная голова могла без труда пережить столкновение с пушечным ядром. К моему счастью, все же он пребывал в неком состоянии нокдауна, поэтому пока не начал дергался. На секунду мне показалась, что из носа врага вырывается пар, как у разозленного быка из детской книжки.

От испуга я со всей силы ударил его еще раз, хорошим ударом правой руки. Черт, больно-то как! Напрочь отшиб себе руку, теперь она будет болеть. Офицер еще раз коротко вскрикнул и опал как озимые. На затылке ссадины, скальп немного пострадал, но крови немного. Здоровый жлоб, пора заканчивать мне лезть в первые ряды героев, могло бы все закончиться и печально, будь он настороже. Кулаки-то у него как здоровые куски окорока. Время одиноких джигитов, одиноких всадников должно уже остаться в прошлом. "Главное достоинство храбрости – благоразумие". Но, на войне и в бизнесе порой просто необходимо иногда самому пачкать руки.

Я выглянул наружу и позвал к себе Отто.

– Свяжи ты этого борова и привяжи к кровати, а то я об него всю руку зашиб– попросил я, и с досады двинул по лежащему телу британца сапогом – Что там с фортом слышно?

– Все нормально, минеер, наши вчера его взяли. Подробности пока не знаю. – ответил мне Отто, связывая британца его же кушаком.

– Хорошо, пошли кого-нибудь, пусть пригласят сюда Фридриха и Кооса, пора определиться с дальнейшими нашими планами– высказал я свою просьбу, баюкая ушибленную руку.

Пока я перевязал свою больную руку носовым платком и примостился на кровати, пришел Фридрих. Мы обсудили с ним наши дальнейшие действия. Дел невпроворот, англичан в церкви повязать, конные пикеты дальше по дороге на Питермарицбург разослать, город обыскать, для британского форта на реке Тугеле Вест-Дрифт войска послать, окрестные фермы обшарить, наш обоз дождаться и распределить. А ведь еще нужно завтра провести обещанный съезд Фольксраада буров Наталя в городе, к нему подготовиться, а сегодня, во второй половине дня, попробовать созвать совет местных чернокожих вождей. Добровольцев буров к себе привлекать, чернокожих работников нанимать, ценности конфисковывать. Голова идет кругом, а люди устали и нужно обязательно отдохнуть. Что быстро делается, как правило, недолго держиться. Если широко шагать, то штаны можно порвать, а мы уже набрали такой темп, что инерция не позволяет нам остановиться. Как легко и просто я, частенько, в мыслях разрешал все задачи, которые, на проверку оказывались весьма трудновыполнимыми.

Пока обсуждали все эти вопросы, пришел улыбающийся Коос де ла Рей.

– Жив! – радостно закричал я и заключил героя в свои крепкие объятья– Рассказывай, как все прошло?

– Мы застали "красные куртки" со спущенными штанами– засмеялся молодой бур.

Де ла рей начал рассказывать нам тонкости прошедшего штурма британского форта, заново переживая события вчерашнего вечера, опасности и пролитую кровь. Дела тут происходили горячие. Хорошо то, что хорошо кончается.

– Что ж, Вы славно повеселились– искренне засмеялся я, скинув груз уже отработанных забот с плеч.

Потом мы все еще раз прошлись по нашим планам. Договорились так, Фридрих сейчас займется британцами в церкви, потом городом и окрестными фермами, а Коос отберет среди буров полсотни наиболее крепких парней и отправит их брать британский форт на Тугеле, сам же он мне необходим здесь для проведения парламентской сессии. Заодно будет приглядывать и за нашими разъездами на дороге в Питермарисбург. Как-то так. Я же несколько устал и попросил Отто найти мне каких-нибудь английских или местных газет. Немного отдохну, почитаю, а потом встречусь с чернокожими авторитетами. Пленных, включая незадачливого Николсона, этого вонючего козла, пока разместим в форте, как наберем здесь новых бурских и чернокожих добровольцев, так отправим их обратно в Александерштад, а пока пусть с горожанами поработают зулусы, попробуют выжать из здешних горожан немного деньжат. Стальные иголки так легко вонзаются под ногти. Городок небольшой ни банка, ни арсенала тут нет. Может быть, в почтовом отделении наличность какая найдется?

Англичанина растолкали (при этом он ругался так, что вполне мог давать платные уроки сквернословия для моряков и кондукторов омнибусов) и увели, газеты мне разыскали. Так, что там в мире твориться?

Основное внимание газетчиков привлекли сплетни из Лондона. Пишут, что по всем признакам кабинет премьер-министра Дизраэли назначенный в конце февраля этого года долго не протянет. Уже ходят слухи о его грядущей отставке. Мне так это без разницы. Политики приходят и уходят, а британская политика остается неизменной."Слово джентльмена" значит не более чем шепот на ветру, Бритты – мастера расписываться вилами по воде. Великобритания это просто бешеная собака, с которой нужно разобраться, и тогда у бесноватого ефрейтора Гитлера перед глазами не будет примера для подражания.

Умер Джеймс Браднелл, седьмой граф Кардиган (1797–1868) – знаменитый английский военачальник, участник Крымской войны, туда ему и дорога.

Во Франции разброд и шатания. Там принят закон о свободе печати, устраняющий предварительную цензуру, но усиливающий наказания за "проступки" против власти и передающий решение вопросов о наказаниях из судов присяжных в исправительные трибуналы. Следом другой закон, разрешавший публичные собрания, но дающий администрации и полиции неограниченные возможности их запрета. Ничего, недолго Вам осталось веселиться.

В Австро-Венгрии, после поражения от Пруссии, все никак не успокоятся, волнения продолжаются. Теперь заключено венгеро-хорватское соглашение, по которому провозглашалась государственная общность Венгрии с Хорватией, Славонией и Далмацией. Хорватии предоставлена внутренняя автономия.

Больше всего от Австро-Венгерских неприятностей выиграла Румыния. Австрийцы уже готовились их аннексировать, а теперь все, поезд ушел. Собрание румынской интеллигенции в Клуже распространило "пронунциаменте", в котором отвергло унию с Австро-Венгрией и заявило об опасности, угрожающей "румынской нации, языку и религии". Потом, в Австро-Венгрии принят закон признающий самостоятельность румынской православной церкви, её равноправие и автономию.

Болгарские повстанцы Стафан Караджа и Хаджи Димитр переправились из Румынии через Дунай в Болгарию, для освобождения её от власти Османской империи. Но быстренько потерпели сокрушительное поражение у Вишовграда. На следующий день после сражения турками взят в плен один из руководителей болгарских повстанцев Стефан Караджа. Позже, близ горы Шипка разбиты турками остатки болгарских повстанцев. Пишут, что их руководитель Хаджи Димитр тяжело ранен. Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал.

Кассиус Клей, оказывается это не чернокожий боксер Мухаммед Али, а американский посол в России.

Из мира моды прочитал заметку гуру стиля Чарльза Уорта о продолжающимся противоборстве "клетчатых" брюк с "полосатыми".

Напечатан отрывок из романа о приключениях Тома и Джерри! Автор Пирс Иган (1772–1849) роман называется "Жизнь в Лондоне". Там действуют молодые повесы-бузотеры, популярные английские персонажи, чьи имена и способность наэлектризовать атмосферу вокруг быстро стали нарицательными.

Так, пока изменений с моим прошлым миром нет, вот и славно. Да и А. Эйнштейн утверждает, что различие между прошлым, настоящим и будущем, это всего лишь иллюзия. Займемся пока насущными делами. Англичан в церкви повязали и теперь пытались разместить в форте. Но слишком много там уже пленных скопилось, целая толпа: жители городка, солдаты форта, прохожие, прихваченные нами по дороге. Прямо какой-то стадион Сантьяго, времен диктатуры Пиночета. Пора срочно проводить первичную сортировку и отправлять солдат и прочую белую рвань в Свободное Оранжевое государство, поработать на моих приисках. А то придется сотрудничать с кем-нибудь из англичан, чтобы устроили себе здесь стандартный концлагерь, они в этом деле большие специалисты.

И вообще, как только мы немного расслабились, то возникло такое впечатление, что белая полоса удачи уже прошла. Правда, настала не черная, а какая-то серая. Главное, что теперь наступила гораздо более опасная стадия игры. Вероятность благоприятного исхода там невелика.

Потом, пленных много, а денег мало, богатые горожане держали свои капиталы в банке Дурбана. Пятьдесят человек, чтобы брать форт у Тугелы мы с трудом набрали. Четыре десятка буров, которые подчинялись только своему командиру Дэвиду Ван Яарсвельду, крепкому и решительному мужчине, и пятеро моих спецназовцев немцев во главе с Гюнтером, и в придачу к ним два снайпера из отряда Тома Рваное Ухо. Буры наотрез отказались подчиняться чужаку Гюнтеру, а в таком деле нужно единоначалие. Коос де ла Рей еле уговорил буров согласовать с Гюнтером свои действия и работать в тандеме.

С местными городскими бурами тоже засада. Пока из семидесяти человек, проживающих в городе, (в том числе более двух десятков мужчин), удалось уговорить работать с нами (да и то за деньги) только двоих. Все надежды на завтрашнее заседание Фольксраата, посланцев с приглашениями на съезд на бурские фермы мы уже отправили. Заодно направили и два десятка человек прогуляться по окрестным фермам, привести нам еще англичан. Еще сорок человек конников направили на дорогу на Питермарисбург. Им тоже поставлена задача: прохожих сортировать, нужных нам отправлять, за британскими военными передвижениями следить. Если учесть, что в городском форте мы оставили охранять пленных тридцать пять человек, включая зулусов, то вы легко можете посчитать, что у меня под рукой сейчас всего полсотни людей на все про все.

Встреча с чернокожими также закончилась ничем. Чернокожих слуг в городе чуть более двух сотен, но предметно говорить не с кем. На мою встречу с чернокожей элитой пришли: один садовник-огородник, утверждающий что он сын вождя (но необходимого обруча у него не было), два мерзких и вонючих колдуна-знахаря (один с ручной зеленой змеей, по его утверждению это была смертоносная зеленая мамба, а другой, явный специалист по пирсингу, судя по рекламным кольцам в носу и ушах, хвастался своим ручным скорпионом), и дюжина лыбящихся во все зубы негритосов для массовости.

Конечно, я все же задвинул речь, что революция свершилась, власть переменилась, и теперь для чернокожих людей наступит полное процветание, если они будут сотрудничать с нами, но на выходе получил пшик. В ответ мне эти уважаемые негры рассказали свои фантазии, насколько ужасными и могущественными являются их племена. Добавлю, что один из колдунов за два шиллинга предложил мне посмотреть, как он будет глотать свою змею живьем. Недаром же у буров есть поговорка: "Увидишь колдовство– окати колдуна кипятком".

Единственный плюс – нанял четверых негров нам здесь помогать и известил остальных, что на моих приисках очень хорошо платят. Пусть вожди местных лала знают, что тот вождь, кто направит мне сотню чернокожих получит от меня фунт в качестве подарка, за две сотни – два фунта, а за пять сотен соответственно пять. Работников кормлю и плачу им жалование я сам.

Да, еще чернокожие сообщили мне, что буры (то есть мой Ринус) взяли Лоренцу-Маркеш (то есть Мапуту). Эта новость прошла по каким-то местным чернокожим каналам. С одной стороны это хорошо, а с другой, ничего еще там не кончено, сейчас упрямые португальцы просто так города не отдают. Они цепляться будут до последнего, так что еще не раз придется с ними сражаться. Вспомнилось, что когда Генрих Мореплаватель пытался захватить у мавров Танжер, то португальцам не повезло, их войско было разбито и брат Генриха, Фернанду попал в плен. За жизнь и свободу брата у Генриха требовали отдать ранее захваченную им Сеуту. " Режьте, – спокойно ответил Генрих маврам– "ибо португальцы не отдают города."

Прибыл обоз и после необходимого мелкого ремонта последовал дальше. Две наши пушки отправились по дороге к британскому форту на Крокадал-Дрифт (Крокодилий брод). Так как снарядов у нас всего осталось семь штук и форт Ледисмита пал без орудийной стрельбы, то пусть расстреливают все снаряды там и отправляются обратно, от греха подальше. А снаряды я себе еще доставлю потом из Европы. Соответственно повозки с пулеметами Гатлинга, адские мясорубки, отправились на дорогу с Питермарисбургом. Опять же на охрану разделившегося обоза пришлось отправить еще десяток человек. Люди у меня тают, как снег на весеннем солнце.

ГЛАВА 10.

На следующий день проходило заседание Парламента Республики Наталь. Солидные умудренные опытом отцы семейств, мужчины средних лет и восторженные юнцы уже с утра начали прибывать в город. И сразу же отправлялись в голландскую церковь, где проводили время за молитвой. Туда же подтягивались и горожане голландского происхождения Ледисмита. Я пользуясь предоставленной возможностью, пытался предварительно пообщаться с бурскими авторитетами на полях конгресса. Разговаривал, убеждал, спорил, представлял им Фридриха Фон Весселя (вот Вам, целый президент республики Алмазных полей).

Но наткнулся на стену отчуждения. Я не был "своим" и меня старательно оттирали в задние ряды. В местных бурах я чувствовал ревность, это чувство было подсознательным – первобытный инстинкт, требующий охранять свою территорию. Сами разберемся, сами проведем свой Фольксраад. Коос де ла Рей для них тоже не был значимой фигурой, слишком уж молод и беден. Так что максимум, чего мне удалось добиться это выступить с докладом, как ответственному за международные связи, и также присутствия Фон Весселя, как президента соседней страны, и нескольких моих людей, которых благодаря их родственным связям пригласили поучаствовать в заседании. Все остальное местная верхушка брала на себя, от местных присутствовать будут почти сорок делегатов.