Текст книги "Приключения менеджера. Поход (СИ)"

Автор книги: Александр Терников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

В Бефлихеме меня ждали приятные новости. Терпеливый всегда побеждает. Мой претендент на трон басутов Лутсие (Саранча) все же каким-то чудесным образом пролез на место верховного вождя Басутоленда, убив престарелого вождя Мошвешве в ритуальном поединке. Так что теперь басуты нам не враги, а союзники. Хотя правитель Лутсие сейчас больше номинальный, остальные вожди ему воли не дают. Но не важно, не будут басуты давать вспомогательные войска англичанам, а будут присылать мне наемных рабочих, копать сияющие ямы для белых, это уже большое дело.

Но там у черных вечный бардак в который мне придется вкладываться. Масумпа, третий сын прежнего вождя Мошвешве сам хочет стать верховным вождем. Побив и подчинив своих родных братьев, он теперь собирает многочисленные войска и хочет идти с походом на столицу Мосеру. У него уже три тысячи человек, а у Лутсие всего три сотни. Кто из вождей басутов поддержит Масумпу, а кто Лутсие еще не известно, пока идут переговоры между всеми заинтересованными сторонами. А зачем нам Масумпа? Масумпа нам не нужен. Та к что придется, когда этот нарыв прорвется, послать к басутом пару сотен своих бойцов, пусть тем чернокожим идиотам, у которых мозг изнутри давит на черепную коробку, они немного помогут, проделают пулями необходимые отверстия в головах.

Про порт Мапуту здесь тоже подтвердили, что пока он у нас. Но уже октябрь, а с ноября по март, там начнется сезон дождей, так что мои люди уже оттуда (с болотистых и дышащих смертельной лихорадкой берегов) эвакуируются, а там, может быть, португальцы опять этот город займут. Ничего прогоним, нам не привыкать. Теперь там мои бойцы обустроятся рядом, в предгорьях, так что все будет под присмотром, сразу негры-доброжелатели их известят за деньгу малую.

Так что мы отдохнули денек в Бефлихеме а на следующий день, оставив своих воинов на попечение Фридриха и де ла Рея, я заспешил домой. Взял с собой эскорт из двух десятков вооруженных людей, несколько запасных и вьючных лошадей и поскакал в Александерштад. Наша небольшая кавалькада устремилась в просторы буша. Дорога, проложенная поверх бывших слоновьих троп, будет длинной, от Бефлихема туда в лучшем случае добираться двенадцать дней, если не пойдут дожди и не разольются ручьи и речки, если кони не нажрутся в дороге ядовитых растений и не подхватят какой лошадиный мор, то скоро я буду валяться в своем доме в чистой постели, отдыхать и строить дальнейшие планы на будущее. И в Блумфонтейн заезжать не буду, слишком я сейчас устал для политики.

Когда уже тут будут настоящие железные дороги? Сейчас в мире настоящий бум железнодорожного строительства, поезда важнейшие средства передвижения и даже кто-то сказал: "Дайте стране построить железную дорогу, и железная дорога построит страну". Мечты, мечты, сейчас даже знаменитый "Восточный экспресс" еще не построен.

Снова день за днем мой путь лежит по обычно унылой монотонной равнине, с сухой землей цвета сырого мяса, оживляемой одинокими холмами, редкими деревьями, и зарослями кустарников и колючек, а также, ненадолго оживающими весной руслами обычно пересохших ручьев и речушек. Но сейчас как раз весна. Кругом весеннее буйство зелени, и вельд сверкал поистине царским многоцветьем. Большую часть года эти равнины были тусклы и продувались ветром, малонаселенные и неприветливые. Но сейчас пологие спуски и подъемы были одеты сплошным пестрым покровом, столь ярким и многоцветным, что часто просто уставали глаза. Землю обширными полосками и участками покрывали дикие цветы пятидесяти разновидностей и стольких же оттенков; виды стремились расти колониями, и местность напоминала огромное лоскутное одеяло, такое яркое и ослепительное, словно оно отражало краски радуги. Глаза болели от такой насыщенности цветов.

Правда, в остальном изменений мало, из музыки по вечерам только тявканье шакала и крики бабуина, а из встречных, только местные фермеры, одетые в коричневые одежды люди, верхом на каурых пони, негры-оборванцы, да пасущиеся бесчисленные стада полудиких быков, покрывающие все хорошие пастбища, чье мясо кормит почти всю Южную Африку. Ах, да, забыл еще упомянуть, частенько белеющие по обеим сторонам от извивающейся колеи кости павших животных. При встрече с бурами я дружелюбно и просто с ними здоровался и принимался рассуждать как идет торговля, каковы нынче цены на скот, и даже, не брезговал взять понюшку табаку из протянутого мне бараньего рога, хотя нюхательный табак я не употребляю. Но, что не сделаешь ради дешевой популярности!

Грунтовая дорога, как правило, оказывалась хорошо утоптана, так что мы частенько пускали своих коней рысью. Вокруг спокойный мирный край, уже переживший последствия недавней войны и снова погрузившийся в привычную дремоту. Ночевали мы или на встреченных нами фермах, в бараках с глинобитными стенами или же завернувшись в одеяла прямо у костров. На фермах, у загонов усталые негритянки едва поднимали головы от своих деревянных ступ, в которых они толкли маис, или поворачивались в нашу сторону под огромным грузом собранного хвороста и приветствовали, провожая недоверчивым взглядом.

Но рано или поздно любая дорога имеет свойства заканчиваться, и вот на тринадцатый день после полудня я увидел впереди Александерштад. Я так долго отсутствовал здесь, что даже удивился, что холм, на котором велись разработки алмазов, уже полностью срыт и теперь мои люди, словно кроты углубляли воронку в земле, перерабатывая слой содержащего алмазы гравия. Так и до кемберлита ("голубой земли") мы скоро дороемся. Вот и мои сказочные алмазные копи. Скромно начатое дело, невероятно разрастается. Кто первее, тот и правее. Богатство меня ждет легендарное, влияние мое будет огромно, а доходы скоро достигнут астрономических сумм. Это Вам не несколько красивых ярких камешков. Это природная сокровищница, перед сиянием которой королева Виктория будет выглядеть нищей побирушкой. Можно будет не стесняться, и покупать целые страны и целые армии. Грядут веселые времена. Ладно, все потом, сейчас обмыться, в постель и спать, а то такое впечатление, что мои кости засунули в камнедробилку и пропустили пару раз.

ГЛАВА 23.

На побережье Нигерии (Страны Черных) в районе Берегового мыса было жарко и душно, близость к экватору сказывалась. В эти годы Нигерия представляла из себя слоеный пирог, населенный чернокожими: на севере мусульманские эмираты, совершающие бесконечные походы за рабами на юг, южнее шли опустошенные бесконечными войнами земли, усеянные брошенными селениями и сгоревшими домами, еще южнее располагалась могучее разноплеменное государство ашанти, разоряющее всех своих соседей не хуже любых иноземцев, и на самом побережье жили племена, которые от разорений ашанти пытались найти поддержку у белых. Белые эту поддержку обещали, но старались, чтобы черные воевали с черными, так они ослабляли и тех и других.

У океанской лагуны раскинулся большой по местным меркам городишко Бокано, рядом с ним англичане построили форт. Солнце жгло немилосердно, стараясь раскалить крепость, и пляж, и город до состояния пылающей печи. На высоком белом шесте колыхался под ветром моря полосатый британский флаг. Вчера в форт пришел один небольшой корабль, и с него сошло человек тридцать белых солдат. В крепости своих товарищей приветствовали салютом, стреляли из пушек и черные туземные солдаты выстраивались в шеренги на берегу океана.

Сегодня, у площади перед фортом, под красным зонтом, укрывающим от жгучих лучей африканского солнца, на складном стульчике восседал белый командир и читал полученные бумаги. Человек он был невысокий, но себе казался великаном, попирающим небо. Средних лет, сухощавый, с пышными усами, один глаз он уже потерял. Читая, он одновременно поглядывал на берег, где среди бело-желтых дюн песка маршировали чернокожие солдаты. Их темная кожа и темные мундиры резко выделялись на фоне белого песка у них под ногами и за спиной. Изредка доносился стук барабанов и разноголосица труб.

Черные весьма удобны, даешь им несколько пригоршней сухой рыбы и лепешки из сорго, испеченные на углях, и утром они так же бодры и веселы, как в день своего призыва! По краям песчаного плаца маленькие негритята, по большей части голые, весело плясали под музыку барабанов и даже, иногда самозабвенно закрывали дорогу марширующим солдатам. Их замысловатые обезьяньи прыжки и энергичные фигуры поражали воображение. Белого командира такой непорядок явно сердил. Его любимый подход к дисциплине заключался в стремлении высечь все, что шевелится, а единственным талантом являлось рисовать свои зарисовки в альбом, это занятие заменяло ему битье жены. Чтение различных карт было для него китайской грамотой, хотя он их частенько пытался рисовать самостоятельно, в общем он вполне заслуживал, чтобы его физиономия украсила стену почета в Бедламе (английская больница для умалишенных).

Командующий колонией полковник Гарнет Джозеф Уолсли был недоволен. Он был весь мокрый от нестерпимой изнуряющей жары, пот стекал у него по лицу, изуродованная глазница чесалась, рубашка промокла насквозь, и вне тента ему казалось, что солнце просто сжигает кожу. А зной все усиливался, температура поднималась. Казалось, что уже дальше некуда, но жара все возрастала и возрастала, а раскаленный и душный воздух совершенно не освежал. И в таких адских условиях ему приходиться работать и показывать результат.

Дайте ему несколько лет, и он закабалит чернокожие племена побережья, наберет и вымуштрует местных солдат и вдребезги разнесет все эту опереточную армию ашанти. Там же сейчас правит вечно пьяный царь Коффе, а государством рулит его очередной фаворит, выбранный за свое мастерство ловко ловить царские плевки ртом. Уолсли просто восхищался своим умением заставлять черных воевать с черными ради белых. Но сейчас еще он только в самом начале долгого пути. Он заказал четыре тысячи ружей и пока не получил ни одного. Для мелких подарков ему необходимы серебряные монеты – в них тоже ему отказали. Даже к его старым пушкам прислали ядра совсем другого размера. И его уже отзывают в Капскую колонию! Как такой великий человек пал так низко?

Поодаль собрались чернокожие вожди, они надеялись, что белый пожмет им руки, но он не обращал на них никакого внимания. Так они и стояли как дураки! Пока же, чтобы не терять зря времени, ожидающие цари обсуждали многочисленные местные лекарства для повышения сексуальной потенции.

– Царю не нужно никакого лекарства– сказал один из присутствующих, высокий негр, с пробивающейся сединой в волосах, царь Берегового мыса– сил у меня достаточно, более, чем достаточно. Но должен же я сам вникать в заботы, так волнующие моих подданных?

– Верно, верно– одобрительным гулом отозвались на его мудрую речь остальные цари.

Наконец, их терпение было вознаграждено, белый полководец решил дать им аудиенцию. Чернокожие слуги быстро натянули у крепости полотняный навес от солнца. Двор перед крепостью был покрыт глиной, смешанной с кровью и коровьим навозом, а затем разровненной; высохнув, глина стала напоминать полированный красный мрамор. Уолсли встал и перешел под навес, его красный мундир был украшен золотыми шнурами, многочисленные пуговицы сияли как монеты. К нему подошел переводчик, тоже в мундире, только золотой шнур у него был всего один. Лицо переводчика уродовали многочисленные красные нарывы, как у прокаженного, следы его долгого пребывания в экваториальной Африке. Под мышкой он нес книгу, а в другой руке– папку с бумагами. Из крепости вышло три десятка белых солдат в форме и еще десять человек, одетых по-разному. Четверо из них тоже несли папки. Эти четверо, переводчик, и командующий зашли под навес и сели на принесенные стулья. Возбужденная появлением белых быстро прибывающая толпа негров обратилась в слух.

Уолсли встал со стула, прокаженный переводчик подал ему бумагу и командующий стал читать речь, с перерывами, чтобы переводчик и еще один присутствующий негр, одетый как белые, донесли ее смысл до чернокожих царей.

Каждый раз когда белый вождь говорил, из толпы негров доносился ропот, прерывающийся, когда им переводчики растолковывали содержание.

– Большой белый человек говорит, что он счастлив видеть тут столько царей и других важных людей. Несомненно, все они друзья англичан, самого великого белого народа. Большой белый человек прибыл сюда от великой белой царицы, которая сильнее всех царей на земле! Эта царица– ее имя Виктория– слышит все, что происходит на земле и даже здесь, у Вас. Она знает, какие бедствия причиняет на берегу войско Ашанти. Поэтому, она от полноты своей силы и доброты своего сердца, прислала Вам этого могущественного белого человека. Он поможет вам прогнать войско ашанти и разбить его так, чтобы оно уже никогда не оправилось.

Из толпы негров послышались вопли недоверия, но переводчик остановился, а белый заговорил снова.

– Царица белых всемогуща, но помогает только тем, кто сам помогает себе. Вы должны признать, что война с ашанти это Ваша война. Цари ашанти часто повторяют, что они воюют не с белыми, а с другими черными.

Толпа недовольно загудела в полголоса, но переводчик продолжал:

– У белых есть укрепления– переводчик показал рукой на крепость– против них бессильно любое войско ашанти, даже если в нем будет десять тысяч воинов! Если бы белая царица заботилась только о себе, то ее воины не подвергаясь риску, могли бы отсидеться в крепости. Но она добрая и хочет помочь Вам!

Теперь громкие крики одобрения вылетели из толпы.

– Великая белая царица поможет Вам! Она даст Вам ружья и командиров, которые вас обучат искусству войны. Она даже даст Вашим воинам еду. Но воевать Вы должны сами.

Толпа опять загудела, выражая теперь неясно что.

– Слушайте могущественного белого человека. Белый человек будет давать огромную сумму в десять английских фунтов, да Вы не ослышались, десять фунтов, настоящими деньгами белых людей, каждому царю, который приведет к нему тысячу воинов! Каждому воину он, возможно, даст ружье и пули и порох. Сверх того, каждый воин будет получать по кружке риса каждый день и по фунту вкусного соленого мяса каждые четыре дня!

В толпе безудержные вопли восторга и крики ликования!

– Кроме того, могущественная белая царица говорит, что теперь отрезать головы вражеским воинам, убитым в бою, необязательно. Могущественный сэр Гарнет Уолсли очень занятой человек, никто не должен его беспокоить жалобами и разговорами. Если он пожелает поговорить с кем-либо из царей, то он сам пошлет за этим царем.

Теперь шум над площадью поднялся как в большой базарный день. Наконец чернокожие успокоились и цари вежливо поблагодарили белых за все предоставленные им блага и выразили горячую надежду, что новый белый начальник, будет так же щедр, как и бывший губернатор Маккарти, убитый в джунглях почти полвека назад. После чего белые ушли в форт, толпа рассосалась, а негритянские цари остались делить подаренный им ящик с выпивкой. Тут присутствовали только цари, вожди, воины и советники высочайшего ранга, в нарядах и украшениях, соответствовавших их высокому положению.

– Меня зовут Мистер Бентил, фельдмаршал– завопил один опухший негр в красной куртке– у белых это, как будто, большое звание.

С этими словами он оторвал голыми руками несколько досок из деревянного ящика, схватил одну зеленоватую бутылку и бросил ее негру переводчику. Тот с видом великой учености стал изучать надпись на белом ярлыке, но ничего не понял, хотя в поисках ответов даже перевернул надпись вверх ногами. Он уставился на надпись и только шевелил губами, безуспешно пытаясь произнести название.

Пока переводчик мычал, фельдмаршал схватил вторую бутылку и не в состоянии сдерживать жгучую жажду, с размаху ударил о край ящика ее горлышком. Осколки посыпались на землю. Не обращая внимание на такие мелочи, царь-фельдмаршал припал пухлыми губами к бутылке, и его красные сонные глаза вдруг вспыхнули от радости.

– Джин– ликующе оповестил он остальных– и крепкий!

С этими словами он вновь припал к бутылке и начал сосать ее, как голодный младенец материнскую грудь. Даже немного порезал свой рот, но заодно и продезинфицировал раны.

Тут добродушие, с которым цари приняли это известие окончательно исчезло. Дележ бутылок – дело серьезное. Оно быстро сменилось ожесточением.

– Братья! Сосчитаем бутылки и разделим поровну– завопил вдруг царь Робертсон, важный негр в драной европейской куртке.

– Нет! – сквозь распухшие губы захрипел царь Блэксон– Это не мудро, есть цари, а есть великие цари!

Итак, предстояло разделить оставшиеся сорок три бутылки на двенадцать царей. Если каждому царю дать по три бутылки остается лишних семь. Одну бутылку предлагали отдать царю царей Манкесиму, еще одну старейшему (по возрасту) царю Муру, еще одну гостеприимному хозяину – царю Бокано – Квеси. Осталось еще четыре, но уже послышались недовольные возгласы обделенных царей. Тогда решили мудро отдать хозяину все оставшиеся пять бутылок, чтобы он тут же угостил ими своих гостей. Недовольство тут же сменилось всеобщим одобрением.

– За царей прошлого, настоящего и будущего – скоро раздались веселые тосты.

ГЛАВА 24.

Утром я проснулся очень поздно. Накануне я вернулся из большого путешествия. Миловидная малайка Хафиза, моя служанка, а по совместительству и страстная любовница, принесла мне обильный завтрак: кукурузные лепешки, маас (густое, комковатое кислое молоко), холодная баранина и курятина, яйца, отдающий дымком кофе. В качестве последнего завершающего штриха шли местные деликатесы – сырые грибы – трюфели, выкопанные в пустыне, неграми рабочими. Я с жадностью глотал завтрак, любуясь на сливочно-коричневую молодую женщину в белых одеждах, и на то, как за окном утреннее солнце окрашивает небо в бронзу и золото. Надо наслаждаться текущим моментом, никто не знает, что нам готовит завтра.

Хафиза на голландском рассказывала мне местные новости: малайская община по численности удвоилась, их уже почти две сотни человек; водопровод уже сделали, пока в основном его эксплуатируют на производстве, но скоро обещают провести воду в наш дом; ядовитые змеи по прежнему докучают жителям, новоявленные колдуны из числа черных рабочих берут по 2 шиллинга (тут такую монету называют "шотландцем"), чтобы своим волшебством изгнать змей из домов горожан и прочая дребедень. Местные бумажные деньги Оранжевого государства совсем обесценились и теперь за один бумажный фунт дают только 7 шиллингов, вместо положенных 20.

Хорошо, но нужно втягиваться в дела. Я попросил Хафизу позвать Отто, а также предупредить всех о намечающемся совещании в полдень, а пока пусть мои начальники по очереди заходят и вводят меня в курс дела. Пришел Отто, проделавший вместе со мной всю недавнею компанию в Натале, и начал меня брить. Мы еще не закончили, когда пришел мой начальник службы безопасности прииска немец Ганс Шмидт, небольшой, жизнелюбивый, улыбчивый толстячок, уже начинающий лысеть. У него свои проблемы: сидит запертый алмазный скупщик, при аресте предъявивший мой письменный мандат. Да, помню, засылал одного завербованного натальского бура прощупать обстановку к нам на прииск, в качестве "тайного покупателя".

– Выпускайте, молодцы– приказал я– но там у него деньги должны были быть?

– А как же, обнаружено 34 золотые монеты в английских фунтах– подтвердил улыбающийся Ганс.

Странно, я давал ему сорок– прикинул я траты агента– ладно, все равно выдайте ему пять фунтов премии, в качестве компенсации за понесенные неудобства, и себе возьмешь на призовой фонд– десять, остальные внесите Щульцу.

В остальном все то же, все хотят похитить алмазы, несмотря на все меры по противодействию; четверых негров шлепнули по тихому и одного белого повесили пре людно, еще с десяток немного оступившихся, всех цветов кожи на первый раз подвергли порке, но количество рабочих разрастается, наш городок открывается для внешнего мира, так что трудности возрастают, обученных хороших собак ищеек мало и так далее. Сотни две британских и индийских пленных после нескольких недоразумений сейчас трудятся ударно, перевыполняют планы, но их нужно тщательно охранять, не каждому такое доверишь, чтобы били аккуратно, но сильнои без смертоубийства.

– Не беспокойся скоро подберем тебе толкового заместителя– обрадовал я несколько погрустневшего Ганса – вот будете вдвоем над этим проблемами голову ломать.

После Ганса, когда я освободился, и вышел меня на входе поймал Щульц, мой заместитель по хозяйственной части, тоже из немцев. Деловой, строгий похожий на классического бухгалтера (кем он в молодости и являлся).

У него тоже полно новостей, водопровод построен, но нужно делать разводку в городе, нужны еще трубы, тянуть к другой кимберлитовой трубке "Де Бирс" а там еще добрых тридцать километров, новых рабочих прибыло: законтрактованных малайцев 80, персов 50, чернокожих всех племен 250. В городе теперь все как у людей: банк, три салуна с выпивкой и два борделя для белых и для цветных, так что круговорот денег идет нормально. Главное губернатор Капской Колонии Джордж Грей вел с ним переговоры через посредников, обещал мир и спокойное взаимо существование. Конечно, не все он решает, но Капская колония в его лице счастлива, сотрудничать с нами и продавать нам все необходимое. Судьба британских пленных его тоже весьма интересует.

Если они будут поддерживаться мирного договора, заключенного с Свободным Оранжевым Государством, со свободным транзитом и продажей оружия, то мы только "за" – подтвердил я – Конечно, они это время хотят использовать чтобы хорошо подготовиться к следующей войне, но и мы не будем стоять на месте. Доверять этому палачу маори Новой Зеландии я не собираюсь. А на счет пленных, посмотрим, на его поведение, но не сейчас, и не бесплатно, и с чего он решил что они у нас вообще есть? Такие вопросы с кондачка не решаются, нужно посоветываться с товарищами, поставить соответствующий вопрос на обсуждение. Человека в Африке розыскать нелегко, один доктор Левингстон, старый алкаголик, зависающий сейчас в негретянских барах на озере Виктория чего стоит. Тут целую экспедицию нужно посылать. Солдаты, оружие, патроны, провиант, чернокожие работники, все это денег стоит и так много месяцев и без всякой гарантии нужного результата. Так что пусть губернатор думает.

Вполне можно организовать очередную горячую точку британцам. Кафрария после великого голода 1856 года, организованного англичанами, была в 1857 году ими окончательно покорена. Кафрские войны прекратились сами собой, так как большинство кафров вымерло. Много освободившейся земли британцы предоставили в пользование своим германским наемникам, принимавшим участие в Крымской войне и осаде Севастополя. Люди они явно плохие и беспринципные. Но эти недоумки британцы начали опять повышать численность тамошних негров, якобы им нужны новые рабочие руки. Ждите, накормят Вас черные руки белым хлебом.

Уже прошло 11 лет, подрастает новое многочисленное поколение племени коса. Воинами тут становятся в 14 или 15 лет. Зашлем туда черных агитаторов, пусть пропагандируют. Зачем им британцы? У меня лучше, черные вспомогательные войска мне не нужны, черным работникам я плачу побольше. Даже не так, к чему такие сложности? Духи явно против британцев и не простят дружбы с ними. Устрою там новую "пляску духов!" Неужели там не найдется какой-нибудь Макунка, который не откажется стать верховным вождем? "Великим Царем всех кафров!" Небольшой бюджет я ему предоставлю. Все эти колдуны тоже будут явно дудеть в мою дудку. Англичане распространяют христианство, колдунам поле деятельности сужается. А у меня полная свобода совести, если хочешь, можешь верить хоть в Большого Бабуина.

Устроим волнения, прирежут черные нескольких колонистов, британцы пошлют свои войска… А тут их встретят черные басутские добровольцы! И даже среди них затешутся сотни две моих буров. Зачернят свои морды сажей с жиром, чтобы не отсвечивать, и пойдут отстаивать свободу. "Гренада, Гренада, Гренада моя!" Может быть, сойдут за мулатов гриква. А как Вы хотели, я тут проглочу, что у меня 4 тысячи вооруженных британский подданных по моим землям бродят, а Капская колония не причем? Эту игру могут играть обе стороны! А в Европейских газетах поднимем очередной вой! Свободолюбивые кафры выбирают в качестве образца цивилизации свободные бурские республики! Пытаются вырваться из когтистых лап замшелой и реакционной Британской монархии! Кто там у британцев сидит из вождей коса? Свободу Нельсону Манделе! То есть как там его? Свободу вождю Сейоло, узнику совести! Как там говорил Шарль де Голль, будующий президент Франции? "Министр никогда не должен жаловаться на газеты, он их должет сам писать".

Пока я так размышлял, а Шульц рассказывал мне новости, мы шли по улицам городка. Пыльновато тут у нас, и зелени почти нет. Все срубили на дрова и деловую древесину. Водопровод провели, может теперь кто-то будет хотя бы цветочки разводить, а то промзона промзоной. Деревянные домики из тонких пиленых досок, редко кто крышу покроет дополнительно парусиной или брезентом (дожди у нас большой проблемой не являются), большие палатки для новоприбывших и разрастающиеся фавеллы из шалашей в кварталах для черных. Везде навесы от солнца, веранды.

Пошли в промзону. Раздается стук кирок. Тут везде футуристические механизмы из дерева и канатов, странные конструкции из огромных колес, деревянных конвейеров с ящичками, деревянных арок, подпорок, опутанных канатами. Между ними снует толпа народа, роют, вытаскивают, носят. Везде кучи желтой глины, песка, гравия. Вижу, машет руками, распоряжается высокая фигура. Это мой горный инженер Герхард Хайнце, человек средних лет, его крючковатый нос, высокий лоб, обрамленный светлыми волосами, натянутая клетчатая кепка были густо припорошены желтой пылью. Подошли, поздоровались, он зная мои предпочтения (классические земляные работы: копай и грузи, меня всегда мало интересовали) повел нас к промывочным столам.

Работая в этом бизнесе, невольно станешь специалистом, узнаешь все об алмазах, и как их добывают. Все таки водопровод– великое дело, теперь работа пошла в несколько раз быстрее. Поднятые на деревянные вышки стальные баки с подъемниками для промывочного оборудования выглядят, словно нефтяные вышки. Носилки с драгоценной породой приносят, перед этим вручную удаляют весь крупный гравий и камни еще на месте, осуществляя первичную сортировку (она пойдет в отвалы). Все остальное кидают в корыта с водой, весь легкий мусор всплывает, его удаляют специальными черпаками, воду потом переливают в следующее корыто, из этого же выкидывают весь средний и мелкий гравий. Гравий считается достойным обработки при соотношении одна часть алмазов к пятидесяти миллионам. Окаменевший песок и глину, на которые вода не подействовала, здесь же деревянными пестиками (камень может расколоть алмаз) размельчают в специальных больших ступках. Массу из ступок и оставшийся слой в корытах, составляющие менее процента от первоначальной породы извлеченной из земли, кидают в металлический бункер, Именно эта масса и содержит алмазы, если они там вообще есть.

Рабочий вращает металлический ворот и масса ползет из бункера по шершавой резиновой ленте, на которую льется вода. Лента слегка наклонена и обильно смочена слоем грязно-желтого жира, по ней дозировано стекает подающаяся вода. Погруженный в воду алмаз не смачивается, он выходит из воды сухим. Слой жира на ленте тоже не смачивается водой. Гравий и песок скользят вниз, по наклонному дрожащему столу не задерживаясь, и попадают в емкости для пустой породы.

Но алмаз, попадая на смазанную ленту, сразу прилипает, как полурасжеванная ириска к шерстяному одеялу, как жвачка к волосам. Глаза сортировщиков со всем вниманием устремлены к блестящей желтой полоске смазки. Это были опытные рабочие, уже пару лет они отдали сортировке алмазов и трудились под охраной на сортировочных столах. Они работали вместе, проверяя друг друга, потому что в компании действовала строгая система взаимоконтроля.

Старый жир тоже потом проверяется: нагревается на оловянных сковородах (чугун и железо для алмаза верная смерть) и сливается жидкость. Так отбираются все алмазы. Даже камешки размером с сахарную песчинку.

Маленькие камни весом менее карата и черные промышленные алмазы на столе не видны: встряхивание слишком частое, и поток пустой породы скрывает их. И тут рабочий-иранец наблюдающий за лентой испустил громкий вопль и ткнул пальцем:

– Вон он!

Глаза всех присутствующих устремились к голове стола. Там, у самого выхода, где из бункера вытекала струйка воды, полу погрузившись от собственного веса в жирную смазку, застряв в ней, пока бесполезный гравий скользил мимо, сидел крупный алмаз. Большой камень в шесть карат блестел как капелька солнечного света, как пойманная красота.

И тут следующий алмаз упал точно на первый, он стукнулся и отскочил, словно мяч от заасфальтированной площадки. Второй алмаз, бело-желтый красавец размером с персиковую косточку, громко щелкнул, ударившись о первый, и взмыл высоко в воздух. Этот цвета, какой описывая алмаз, называют "секондкейп" – солнечный свет в бокале шампанского. Все рассмеялись, десятник убрал оба алмаза в мешочек. Дела идут. Запах этих алмазов забивает мне ноздри.

Некоторые древние трубки взрывались с силой водородной бомбы, разбрасывая алмазы на сотни квадратных километров. Эти камни находят прямо на поверхности. Более пассивные вулканические трубки просто подвергались выветриванию, и содержащиеся в них алмазы обнажались, вымывались водой. Миллионы лет их бесконечно медленно передвигали земные сдвиги, наводнения, реки и дождевая вода. Простые булыжники и камни стирались в порошок, превращались в ничто, а алмазы в четыреста раз тверже любого другого природного материала на земле, и они остались неизменными. Третьи трубки, такие как эта, оставались нетронутыми и теперь настала пора просто прийти и взять нужное.

Поговорил немного с Герхардом, все идет как мы и планировали, здесь докапываемся до кимберлита, потом половину людей переводим на объект "Де Бирс"(вторую кимберлитовую трубку на ферме), они начинают работу там. Здесь же оставшиеся рабочие вырубывают кимберлитовые глыбы и отвозят их на специальные охраняемые площадки. Там кимберлит будет примерно год отстаиваться, разрыхляясь под воздействием солнечного цвета и атмосферного воздуха. Добыча в это время останется неизменной за счет второго объекта.

Хорошо, пойду готовиться к предстоящему совещанию, в целом все нормально.