Текст книги "Завоевание 2.0 книга 4 (СИ)"

Автор книги: Александр Терников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Еще можно назначить на промышленные объекты начальником, как правило, начальнику не нужно быть умным и разбираться в предмете. У меня три серебреные шахты и прииски Оахаки. Но новый объект только один в Тласкале, в остальных местах постоянные руководители уже есть. Да и вообще, семейственность развивать это плохо, оттопчешь людям мозоли, и себя зарекомендуешь не очень хорошо. В той же Оахаке у меня только половина доли, а остальное у Герхарда и его людей, может возникнуть конфликт интересов. Но все же с чего-то им начинать нужно. А как утверждал знаменитый император Наполеон Бонапарт: "Искусство управления состоит в том, чтобы не позволять людям состариться на своей должности."

Отправим моих родичей замами на стажировку, а там посмотрим, как себя они проявят в суровых мексиканских условиях. Но, на свете ничего опаснее для нашего дела, чем личная инициатива исполнителя. Он же не обладает данными о будущих сотнях столетий. Так что работа в определенных рамках это главное. Проблема, однако, в том, что в головы людям постоянно приходят гениальные идеи. Например, заставлять индейцев в Оахаке добывать золото не три месяца в году, а круглый год, от зари до зари. От того и индейцы мрут, и золота там не прибавляется, сколько есть столько и есть. А приходят эти идеи потому, что люди не в состоянии видеть картину в целом – это доступно только мне. Я же, как это ни печально, рисковать не имею права. Я и сам тут тружусь в поте лица не шутки ради.

Мои суда привезли мне еще около 180 русских рабов (у всех мордахи смышленые), помимо других товаров. Несколько животин: лошадей, коров, свиней, овец и ослов. Осмотрел я привезенных коров и заметил парочку с оспинами на вымени. Пора вакцинировать всех моих людей (европейцев), а то я это дело несколько забросил, то война, то пожар, то еще что-нибудь. Или не всех? Плохо будет, если у всех моих людей на плече будут одинаковые знаки. Попадут они в Испанию или еще куда, а там инквизиция сразу у них плечи осмотрят и привет, метка дьявола. Ладно, сейчас рябых, переболевших оспой хватает, а остальным будем на разные плечи прививки делать, пока еще может и проканает.

Кстати, Франциско Седеньо сообщал мне что на юге пиренейского полуострова он уже разместил сотни три русских рабов, еще пятьдесят отправил на Терсейру, и еще около 800 на пути к нему из Константинополя. Еще на доставку тысячу человек он заключил договора с венецианцами и внес небольшой аванс. Так что нужны монеты. С этим делом у нас не заржавеет, с Кристобалем отправляем достаточно.

Выгрузка и зачистка трюмов заняла три дня. Затем корабли стали на текущий ремонт. После этого погрузка – три дня. Повезем и хлопок (еще весь на месте пока не перерабатываем) и ваниль и шоколадную крошку, и красный жгучий перец. Надо же новый урожай пристраивать, не все же нам серебро возить. Каучук уже сырой не повезем, все только в готовых изделиях. Грузчиков у нас теперь много, опять в городе целое людское столпотворение, даже индейцев некуда девать. Оставшихся целыми и невредимыми лучников тотонаков я давно уже отпустил по домам, и все равно в городе мест для всех не хватает. Тут и вернувшиеся испанцы и мои русские и немецкие воины и новые партии русских и команды кораблей и индейские слуги. Почти тысяча двести человек! Все битком набито. Так что можно было почти целыми днями наблюдать за работой целой армии грузчиков, заполнивших трюма и перекликающихся между собой на различных языках.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ.

Все попрощались, и корабли ушли обратно в Европу, Рамон Таррибио набрал команду среди бывших рыбаков и моряков и оправился на юг, принимать свой корабль, заодно и ежегодную дань от табасков и ольмеков привезет. Потом к уастекам сплавает поторгует, потом обратно на юг, может быть и на Консумель сходит, там поторгует. Каботажное плавание, морем товары перевозить всяко легче, чем на своих плечах.

И мне тоже пора в столицу, пока там меня окончательно не забыли, с собой беру всех ново привезенных русских, пусть привыкают к Мексике в нормальном климате, большую часть своих испанских родичей, половину немцев и половину русских. Уже конец ноября, зима, многие захотели остаться на теплом побережье, чем тащиться в холодный Мехико. А мне все равно, пусть отдыхают, заслужили, это у меня и у новоприбывших отпуска пока нет.

Через четыре дня опять лезем в горы среди снежных вершин. Холодрыга! Дует пронзительный ветер. Индейцы носильщики буквально дрожат в своих легких одеждах. Кое-кто из них уже замерз насмерть. Ужасный день. Просто ужасный… Все там будем. Мы же неистребимы – прямо как тараканы. К тому же, обласканный одним лишь холодным солнечным светом, окружающий нас горный ландшафт был торжественно красив. Когда мы перевалили через горные перевалы, дорога стала намного легче. Даже в пустыне, тут же не нужно карабкаться все время наверх. Нет, определенно все не так, все не так как надо, летом я жарился на побережье, а зимой тащусь дрожать на стылом высокогорном плоскогорье.

В Тласкале, великий касик Шикотенкаль, энергичный мужчина под пятьдесят с крупным носом и кустистыми бровями, его манера держаться с первого взгляда внушала уважение, поздравил меня с чередой побед: отражением большого вторжения каштильтеков и новым завоеванием края уастеков. Встречали нас с сердечной теплотой. Победителей все любят и уважают, а проиграй я, тлашкальтеки мигом бы присоединились бы к моим победителям. Еще бы им и помогли перерезать мне пути к отступлению. Жизнь в Мексике ценится дешево, намного дешевле, чем в Европе. А победил я, и юные красивые индианки со спортивной грацией приносят мне, и моим людям различные угощения. Что же, пусть мои недавние русские воины попробуют местной собачатинки. А мне лично так не хватает здесь кофе, пока его еще не привезли из Эфиопии и Аравии, а я так привык к кофе-брейкам.

Ночевали в покоях, где керамические жаровни были наполнены горящими смолистыми лучинами, но я немедленно потушил все это безобразие, света почти не дает, тепла мало, дыма много, я так весь прокопчусь. К тому же еще не так холодно, здесь в долине Пуэбло теплее, чем на плоскогорье, пар из рта не идет, значит пока больше 12 градусов по Цельсию. Лучше буду спать.

После долины Пуэбло мы миновали большой религиозный центр Чолулу и пошли напрямик через горы, окружающую долину Мехико. Чем быстрей доберемся, тем лучше, а если мускулистые индейцы носильщики умирают при таких плюсовых температурах, то им нужно срочно закаляться. Добраться туда можно было по горной тропе: поначалу она вела на северо-запад, через покрытые лишайниками скалы горного склона, затем сбегала вниз, огибая валуны, петляя в густой траве и мелколесье, потом выныривала на юго-запад. Склоны окружающих гор частенько скрывались за белыми спинами облаков. Пейзаж быстро надоедал своим однообразием, сложный ландшафт гор, небольших долин, лугов-террас.

Почва часто представляла собой поля лавы, извергнутой древними или современными вулканами. Мы шли прямой дорогой "бродом Кортеса" между двумя величественными пиками-близнецами Истаксиуатль "Спящая сеньора в белом" и Попокатепель "Курящего воина". Индейцы стараются здесь не ходить даже летом, а не то что в начале зимы, как мы. Как вы знаете, озерный край долины Мехико лежит словно бы в чаше – на дне долины между гор, и, чтобы добраться туда, с любой стороны следует перевалить через гребень. Причем выше и круче всего горная стена как раз с юго-восточной стороны от Койоакана. Для нас особых трудностей с температурой не возникало, хотя пар изо рта так и валил густыми клубами. А таящий весной снег хорошо снабжает водой поля индейцев. Вот внизу уже виден городок Амекамека, россыпь глинобитных хижин и возвышающийся в центре храм Кецалькоатля, расположенный на небольшой пирамиде. Населением в 5 тысяч человек с пригородами. Почти пришли, еще пара дней и я дома, можно будет отряхнуть дорожную пыль.

Топаем дальше. На долину Мехико легла ночная мгла, и даже привычные искры светлячков в прохладной темноте не мелькают, в соответствии с зимним временем. В наступившей ночи светились холодным светом равнодушные звезды. Идем и в темноте по белой пыльной дороге, до Койоакана осталось всего три километра, так что смысла останавливаться на ночлег, нет никакого. Большое озеро лежало направо от нас; мы смотрели на его гладкую, словно скатерть, поверхность и предвкушали свой заслуженный отдых. Еще двенадцать дней убиты на дорогу в 300 километров!

Прибыли в Койоакан. Размещаю своих людей. Строительство в Европейском квартале Мехико идет успешно, так что основная часть людей из пригорода уже туда переселилась. Так что места есть. Естественно, в первую очередь, новые квартиры заняли те, кто жил здесь. Меня же забыли. Конечно, я бы мог временно потеснить кого-нибудь. Но у меня же куча жен, а в Мехико переселилась пока только донья Марина с ребенком. Сыном Кортеса Мартином. Остальные жены дожидаются меня здесь, в привычном полумраке старого дворца Койоакана. Шестеро уже беременны, непонятно от кого. Ладно, прокормим. А вот остальные 23 желают, чтобы я исполнял супружеский долг. Так что месяц придется мне провозиться, крепить дружбу с туземцами. С другой стороны, я иногда думаю, зачем я держу, к примеру, дочерей Мотекусомы? Тому было под полтинник, дочери – здоровые тетки на пару лет старше меня, после смерти Мотекусомы прошло уже четыре года и сменилось еще два индейских правителя-тлаотлани и один европейский (Кортес). К чему эти древние осколки старого режима?

Но, не будем трогать то, что работает. Видят индейцы, что я всемерно уважаю потомство старого индейского правителя, пристроил его, вот и славно. Несмотря на свою белую кожу и странный наряд, и сказочки про богов, возникшие в результате фонетической ошибки, европейцы казались мексиканским индейцам всего лишь очередными кочевниками, каких много. Поэтому они попытались применить традиционное оружие, то есть установить кровные узы и позволить жить при себе. Главное чтобы все продолжалось без эксцессов. Но кого же мне взять себе в спальню для начала? Племянница жирного касика тотонаков, тоже не тростинка, да и полтора десятка ее подружек, из моих высокородных жен также пухленькие. Но для начала встретимся с кем-нибудь из первой призовой семерки, женщин заслуживающих большего, чем простая дань вежливости. Узнаю у слуг о их здоровье, но как назло, трое из этих моих любимиц как раз выбыла в декрет.

– Чтобы Вас! Хорошо Вы здесь устроились! – я немного вспылил. Пока я Ахил Веракруса и Гектор Пануко героически сражался, они тут тоже не скучали! – Ах ты, старый тупой ублюдок! Куда катится этот мир! Ладно, кто из моих троих любимых жен свободен? Пакапетль (На цыпочках) младшая дочь касика текпанеков (тех, что со столицей в Тлакопане)?

Индеец молча пожал плечами.

– Вот что я тебе скажу, дорогуша. Приподними-ка свою задницу, живо топай к ней и скажи, что, если она через десять минут меня не примет, то всю ответственность я возложу на тебя персонально, ясно тебе? До пенсии не доживешь, сожгу заживо!

Индеец быстро метнулся бесплотной тенью в коридор и скоро так же быстро вернулся. Слуга, почтительно склонившись перед моим гневом, подтвердил, что сеньора Пекапетль будет счастлива принять меня.

– Пойдет! – решительно сказал я слуге-индейцу– Предупредите Покапетль, что ее любимый муж и повелитель посетит ее, как только смоет дорожную пыль и переоденется. Ужин можно подавать в ее покои, там и поедим.

Через полчаса я уже был готов делать ночные визиты. Покапетль была очень красивая девушка, невысокая, но длинноногая, со смуглым лицом и иссиня-черными блестящими волосами, ниспадавшими ей на плечи. И это почти все, что было на ней надето, если не считать, короткой юбки из тонкого хлопка, низко опущенной на бедра, и двух медных бляшек, на цепочке, прикрывающих груди. Большие темные глаза уставились на меня, а губы, не слишком большие, но полные и алые, приоткрылись как бы в удивленном вздохе. Выглядела она, словно сказочная Шахерезада во дворце халифа – любопытно, сознает ли она это?

Пока я совершал свой поздний ночной ужин она принялась танцевать прямо перед мной, и зрелище изгибающегося и покачивающегося полуобнаженного тела на мгновение заставило меня забыть, где я нахожусь. К моменту, когда она, блестя от пота, закончила свой танец под стук цепочек о чашки, я буквально пожирал ее глазами. Лакомый кусочек! Я застонал и сделал стойку, словно сеттер на дичь, после чего взял Покапетль за руку. Девушка вздрогнула и повернула ко мне милое, безмятежное, как у монашки, личико, не выражающее ни страха, ни какой-либо другой эмоции. Нежно ухватив ее за пряди волос, растекающиеся по сторонам от хитроумно сделанного по центру пробора, я поцеловал ее в губы. Покапетль не шелохнулась, и я, не отстраняя губ, запустил руку ей под чашки, давая знать о своих намерениях. Округлая грудь ощущалась, как большой, спелый ананас

Далее, мы разыграли прелестную сценку в стиле ролевых игр: "Мечты африканской девушки-рабыни о невинности". Мы опустились в кровать, и без промедления приступили к сладостному делу. Любовные ласки становились все жарче. Движения убыстрялись, а Покапетль тем временем нашептывала мне что-то на ушко, покусывала за шею, а напоследок ладонь ее скользнула вокруг моего бедра в искушающих прикосновениях. О, эта малютка была великолепна! Ей нравились наши игры, она хихикала и страстно стонала, но оказалась не слишком осведомлена в искусстве благородных утех. Но стоило ли рассчитывать заполучить здесь опытную гейшу из чайного домика Японии? Девчонка была просто резвой и ненасытной, но грациозной, как кошка. Наигравшись всласть, мы предались честно заслуженному отдыху.

Утром, отлично выспавшись, я взял пару людей и дежурного коня (в наличии на дворцовой конюшне нашелся только уже порядком поживший жеребец по кличке "Эль Ромо"– Мул) я заспешил по дамбе в свою столицу. Что же эти полгода Мехико растет и хорошеет. Когда я говорю, хорошеет, то имею в виду как раз европейский квартал, я сам не очень большой поклонник туземной архитектуры. Все эти стандартные пирамиды с каменными змеями и мужскими половыми органами несколько надоедают. Как и эти бесконечные глиняные сараи, слепленные по принципу сот, все они выглядят так, словно знавали и лучшие деньки. На грязных улицах бурлила жизнь. Вот и главная площадь Плаца де Майор окруженная со всех сторон Главной пирамидой, Рынком цветов, строящимся Европейским дворцом, по образцу укрепленного замка, и традиционным дворцом правителя ацтеков Ицкоатля. Нам в последний. Немного депрессивная здесь обстановочка. Как-то облагородили бы здесь все, стены лишний раз побелили бы, занавесочки развесили, недавно же построили. Меня уже ожидали в большой зале. Тут намного лучше, чем в неуютных коридорах дворца, кругом, задрапированная цветастыми индейскими тканями, деревянная мебель ручной работы. Присутствует много народу, туземцев и европейцев. Начинаем очередное совещание руководства страны.

Как дети малые! Не можете вы все серебро в монеты перерабатывать, мощности пресса не хватает, так зачем же его в слитки отливать? Нет, индейские побрякушки нам тоже не нужны, но массовая штамповка тех же дежурных серебряных крестиков выглядела намного лучше бы. В Европе их оторвут с руками! Да и прочие можно изготавливать, а именно – изображения Святой Девы, распятия, медали, подвески, ожерелья, большие и маленькие блюда, и мисочки, и чашки, и ложки, и многое другое, что у нас в ходу. И так везде. Весь хлопок должен перерабатываться на месте. Пусть хотя бы зимой все здешние индейцы носят штаны и рубашку. И одеяло-пончо. И пусть из бронзы попробуют делать примитивные керосинки. Или из медного листа. Деревянную форму сделать и деревянным же молотком согнуть, где необходимо. При наличии своей нефти мы никак не можем организовать в домах нормальное освещение! И наращивайте мощности на руднике Такско, пусть оловянная посуда входит в каждый дом. Кстати, вот и моих испанцев можно будет пристроить! Двести пятьдесят новичков есть, добавить к ним полсотни старожилов и пусть весной перебираются через Западную Сьерру Мадре и нападут на независимое племя йопи. У меня в шахтах некому работать, а те с другой стороны гор наглым образом бездельничают. Поймать тысячи две и на рудник. Вот и испанцам там работать не нужно будет. Руководить-то не в пример лучше.

Людей много новых понаехало. Так что можно найти умельцев на любой вкус. Но не все же на совещаниях обсуждать? Развивайте частную инициативу, а мы ее будем только контролировать, чтобы индейцы быстро не спивались. Пусть люди организуют мелкое, ремесленное производство, а мы как государство поможем в случае чего, кредитами или опытными изысканиями. И ищите мне хороший песок поблизости, будем производства стекла и зеркал организовывать. На севере вон целые пустыни есть, так что и здесь что-то подобное должно сыскаться. И тогда караваны сможем пускать по всем туземным племенам. Уже и сейчас индейские купцы "пачека" ходят на север меняют четки из синего стекла, гребни, ножи, погремушки, колечки и другие безделушки, привезенные нами для менового торга на меха и камедь. Вот и мы подключимся. Шкуры бизонов нужно покупать, а то с кожей такая проблема, кое-где еще человеческую используют. И главное, нужны торговые форты на севере, где более богатые залежи серебра, чтобы с ртутью лишний раз не возится. Опять же нужны вьючные животные, а у нас по всей стране и сотни особей пока нет всех видов: лошади, мулы и ослы. Нет, мулов мы не привозим, они тут сами собой образуются, из арабских племенных лошадей, так как коней еще было мало, и стоили они бешеных денег, то скрещивали со всем подряд.

И это только ничтожная часть из всех вопросов, которые нам необходимо было решить. Хватит нам кустарщины, мне нужно конкурентоспособное государство! Конечно, все купить за серебро можно, но не может пока моя эскадра обеспечить на миллион человек всем необходимым, так что волей-неволей приходится все организовывать на месте. А леса не бесконечны, нормальных дорог нет и водные пути тоже пока только вдоль Атлантического побережья и то удобных мест для стоянки кораблей как было три, так и через пятьсот лет столько же и останется. География диктует свои права. Как утверждал известный корсиканец Наполеон: "География-это судьба!" Разве что еще Кампече (Наши Дома) на Юкатане добавится. И на Тихом океане к Акапулько оборудуют порт Масатлан и Гуаймас, если не считать Сан-Франциско с Лос-Анжелесом.

Кстати, Кристобаль мне рассказывал, что при нем в сентябре в Севилью прибыл всеми забытый корабль "Виктория", из давно пропавшей экспедиции Магеллана. Один корабль из пяти отправленных с командой из всего 18 человек, под руководством капитана Хуана Себастьяна дель Кано (Собаки). Так вот кругосветное путешествие совершил дель Кано, а приписали его Магеллану. Якобы, тот еще на португальской службе ходил в Малакку (Сингапур). Так что именно Магеллан и его раб малаец Энрике и есть первые кругосветные путешественники. Как по мне, так Сингапур явно не Филиппины.

Но самое главное, что теперь испанцы претендуют на открытые Филиппины, свои собственные Острова Пряностей. Гвоздика, корица, шафран, кардамон, имбирь, перец, анис, мята, майоран и чабрец, а также ладан и мирра были редкими товарами и стоили больших денег. Вот порт Акапулько для плаваний туда и развивался. А мне там делать нечего. Ни перец, ни слоновая кость, ни прочая лабуда меня не интересует. Перца у меня и тут на мой взгляд больше, чем нужно. А что он красный, не беда. И куда я здесь дену, к примеру, шестьдесят тонн гвоздики? Этого количества на всю Европу хватит и еще останется. Экзотика меня сейчас не интересует. И в Китае тоже взять нечего. Чай возить? Траву? Я и сок манго попью. Фарфор не довезешь, да и смысл таскать керамику. Найдем белую глину и сами сделаем. Шелк уже и в Европе можно купить местный: итальянский или французский. А больше у китайцев за душой ничего и нет, кроме их мудрости, которую они сами не понимают. "Творя добро– получишь зло". Лао-цзы сказал или кто-то из этой оперы. У нас во дворе еще маленькие дети подобное утверждали, так что такая мудрость просто банальна. Так что, обойдемся мы пока без Китая.

Конечно, можно картошку из Перу привести. Так тут уже есть сладкий картофель: батат или ахе (не путать с ахи, который перец, проклятый примитивный язык). А в Перу картофель пока ядовит. Местные индейцы его на мороз выносят, благо кругом горы, а потом ядовитый сок отжимают. А хранят не клубни, а сушеную муку. И только через сотни лет в Голландии выведут нормальные сорта картофеля. Так что сказочки про глупых русских крестьян, утверждающих, что картофель предлагаемый им Петром I для выращивания ядовит, просто брехня. На самом деле, конечно ядовит, да еще как. Так что продолжим высаживать банальные апельсины и лимоны, виноград и сахарный тростник и разные кокосы. Эти кокосы португальцы должны привезти из Малайзии, а мы их посадить. Тропических фруктов у нас много, можно варить сахарное варенье и его экспортировать. Или пастилу. На фоне насыщения сельского хозяйства металлическими инструментами, да тягловыми животными, это лучший путь. Продемонстрируем высокий градус разумности и осторожности.

Вот так мы совещались по разным животрепещущим вопросам, а в результате породили очередного бюрократического монстра. Издали очередные указы по благоустройству города. В них регламентировалось все подряд: планировка улиц, строительство бойни и мясной лавки, контроль рынков. Регламентировали качество выпечки хлеба, запрещая распространенную практику торговли умышленно плохо пропеченным хлебом, который содержал больше воды и, соответственно, больше весил. По новому декрету плохо пропеченный хлеб или хлеб, цена которого не соответствовала реальному весу, подлежал конфискации уполномоченным контролером; половина конфискованного передавалась беднякам при богадельне, а вторая половина доставалась самому контролеру. Воистину, бюрократия непобедима, даже туземная.

За две недели удалось наладить многие процессы. Народ из Койоакана разъехался кто куда. Мои родственники представителями в Акапулько, Куэрноваку, Оахаку, Тескоко, Тласкалу, на шахты Такско, Монте дель Риаль и новую шахту Пуэбло, рудники Герреро. Почти всех удалось пристроить. Русские также перебрались на лесозаготовки в зимних горах, деревообработку, углежогство, смолокурни, бочарное дело, кузни, литейни, разнообразные ткацкие и красильные мануфактуры. Сейчас они мне все производства быстро наладят и индейцев много чему полезному научат. Многие немцы и испанцы отправились на юг, вместе с отрядами ацтеков и тласкальтеков, чтобы продемонстрировать там наш флаг, и силу.

Там, за узким перешейком Теуантепек туземные племена были неспокойны. В соседней Гватемале появился великий завоеватель из племени киче Текум Уман, внук Кикаба. Местный Чингисхан. Ходят слухи, что обе руки и обе ноги у него покрыты драгоценными перьями кецаля, на голове он носит корону (даже целых три: из золота и серебра, из алмазов, изумрудов и жемчуга), а на груди изумруд, похожий на зеркало. Другой изумруд у него на лбу, и еще один – на спине. И этот Текум очень хорош собой. Этот великий повелитель и волшебник, вдобавок ко всему, еще и летает подобно орлу! Вместе со своим аналогом Субудай багатура, полководцем Тепепулем, он начал объединять племена киче. После объединения он направил их на завоевание соседей науа. Уже три провинции Чапутулан, Чекиальтенанго и Утатлан покорились его власти. Столицей завоевателя стал город Утатлан (науа) или Гумаркаах (так прозвали его киче), неприступная горная крепость, занимающая выгодное положение: она окружена со всех сторон, кроме одной, глубокими ущельями. По слухам у него собралась 72 тысячная армия дикарей. Наши южные индейцы тоже волнуются, следует их немного успокоить. Койоакан же потихоньку опустел, все готовились побыстрей перебираться в Мехико.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.

Алонсо де Кастильо, по прозвищу "Осмотрительный", считал себя истинным благородным доном. Правда, мамаша его подкачала, она была лишь неграмотной дочкой пастуха овец, а сам Алонсо был незаконнорожденным, но по слухам его биологический отец являлся настоящим офицером, сложившим голову где-то в заморской Италии. На этом шатком основании, Алонсо корчил из себя благородного сеньора и требовал называть его с употреблением дворянской приставки "де". А поскольку фантазии у Алонсо придумать себе благородную фамилию, не хватило, то он без тени сомнения определил себя господином целой страны – Кастилии. К сожалению, он даже здесь оказался не один такой умный, поэтому, таких Кастильо в каждом отряде было несколько. Например, в его десятке служил еще один де Кастильо, по прозвищу "Любезник".

Блестящим образованием Алонсо не мог похвалиться, он так и оставался неграмотным. Несмотря на десять лет службы, пять кампаний, шесть ран, сей храбрый воин так и не перешагнул за капральское звание. Но при всей своей скромной должности Алонсо обладал далеко не скромным характером. Он охотно критиковал свое начальство, и солдаты не раз слышали от него восклицание:

– Если бы генерал-капитан догадался посоветоваться мной, со старым солдатом, то, наверно, он не делал бы глупостей!

К тому же он отличался крайне резкими и определенными мнениями по разным вопросам. Начальство он бранил за то, что оно не догадается прибавить пяти серебряных реалов к месячному содержанию для бравых капралов, великим человеком считал того, кто умел достать денег, героем – хорошего дуэлянта-бретера. А солдатская молодежь считала его попросту животным. Так же добавим, что на Родине, в Испании, за Алонсо оставались некоторые грешки, про которые можно прочитать в уголовном уложении. Поэтому он стремился проживать в колониях.

Но все же в наследство Алонсо достался какой никакой ум, и недаром его товарищи прозвали его осторожным, размышлять на досуге о будущем богатстве де Кастильо любил. Когда Кортес взял Мехико и остальные испанцы рыли еще горячие развалины в поисках спрятанного золота, Алонсо вместе с семеркой товарищей решили взять все дело в собственные руки, и в счет своей доли предпочли получить в собственность землю на благодатном юге. Именно там добывалось золото, и он рассчитывал в итоге получить намного больше остальных простофиль. О тех краях рассказывали прямо чудеса: например, что индейцы тамошних мест при рыбной ловле употребляют грузила из чистого золота! Вначале удача улыбнулась Алонсо. Они велели пригнать нужное количество индейцев и очень удачно стали промывать речной песок: вскоре золотоискатели добыли золота на четыре трубки, толщиною в палец. Впоследствии, впрочем, места эти не оправдали ожиданий: добыча все уменьшалась, и Алонсо так и не разбогател. Впрочем ему повезло, что он пропустил все дрязги в результате которых половина его товарищей в этой стране погибла, и верховную власть захватил этот авантюрист из купцов Хуан Седеньо. Этот удачливый сукин сын даже не имел в своих жилах ни одной капли благородной крови, но всегда госпожа удача в итоге оказывалась на его стороне.

Потом, среди индейцев, в период испанских дрязг, возникли некоторые волнения, один из его товарищей был убит в стычке с бунтовавшими дикарями и друзья сочли за благо вернуться и присягнуть новоявленному аделантадо Новой Испании. Тогда почти всюду на первых порах происходили возмущения и беспорядки, индейцы отказывались работать. Потом все успокоилось, но индейцев обижать было не велено. Алонсо вернулся хозяйствовать к себе в провинцию, но все не заладилось. Воздух тут был нездоровый, бесконечно его одолевали москиты, грызуны, блохи и клопы, наконец, де Кастильо выкачал из земли все золото.

Так как золото в его поместье истощилось, то теперь Алонсо оказался вынужден нанятся служить безродному своей шпагой, что было весьма обидно для его благородной чести. Вдобавок Седеньо вконец зарвался и даже восстал против короля Испании сеньора Карлоса. Впрочем, когда тут в Мехико, все поняли, что Хуан простой мятежник, изменник, заслуживающий виселицы, он уже успел разбить и частично пленить огромное испанское войско, а сам завез в страну свою многочисленную родню, которой отдал все лакомые куски, которые по божественному праву должны были принадлежать "старым конкистадорам", людям "первого призыва". Кроме того Седеньо завез в страну множество иностранных рабов мамелюков, оттуда-то из далекой Татарии, которые стали верной опорой его власти. Так что, теперь открытые военные выступления против него были обречены на провал.

Задним числом, от ново нанятых в Пануко испанцев до Алонсо дошли слухи о объявленной испанским королевским двором за Хуана Седеньо награде в три тысячи золотых песо. Это было уже кое-что.

"Награда в три тысячи золотых песо! Вот бы их заработать! Добавил бы я уже припасенное золотишко, купил бы я на родине, в Арагоне, большую ферму, нанял бы батраков, обзавелся бы женой, да и кончил бы свои дни, попивая приличное винцо. Лучшее средство не устать от путешествий – никуда не двигаться из дому. Да и с законом все тогда уладилось бы".

Итак, Алонсо размышлял. От непривычки к такому занятию, несмотря на холод, пот лил градом с лица почтенного капрала. Наконец он, видимо, принял нужное решение, вытер вспотевшее лицо рукавом, и решил, что дело того стоит. Верный кружок единомышленников, из испанцев, проживающих в Койоакане и Мехико, уже сложился. Они все поругивали начальство, запрещавшее нещадно эксплуатировать индейцев, высказывали недовольство своими заработками, забывая о том, что на Родине они жили впроголодь и не зарабатывали и четверти от нынешнего, в общем, представляли устойчивую оппозицию для нынешней власти. "Старые испанцы" все более демонстрировали свою нелояльность.

Не важно, что ты сам не бедствуешь, главное, что проклятый Седеньо роздал лучшие куски либо новоприбывшим иноземцам, либо родственникам своим, либо иным своим присным и приятелям…Если же говорить о вооруженном выступлении, то Алонсо сомневался, что ему удастся собрать более дюжины мятежников. Но сейчас это могло сработать. Все держится на самом Хуане Седеньо, убей его, и все сразу рухнет. А сейчас больших сил в Кайокане нет.

Если выступить в воскресенье, уйдя пораньше с воскресной службы в часовне, на которой будут присутствовать почти все европейцы, то момент подвернется удачный. Сам Седеньо никогда не задерживался в часовне более десяти минут. Во дворце тогда окажется не больше пяти европейцев. Если добиться, чтобы в нужный день на входе дежурил один из его единомышленников, то они смогут тихо ликвидировать второго часового и ворваться во дворец. Тогда их там окажется 12 против троих, один из которых будет сам Седеньо. Убей нечестивого мятежника и можно все взять и поделить заново, по справедливости.