Текст книги "Книга японских обыкновений"

Автор книги: Александр Мещеряков

Соавторы: Филипп Зибольд,Карл Петер Тунберг,Ян Стрейс,Григорий де Воллан,Алессандро Валиньяно,Давид Шрейдер,Франсиско Ксавье,Э. Ким,Энгельберт Кемпфер,Н. Бартошевский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

«Среди азиатских стран нет такой, где бы путешествовали так много. Это и бесконечные процессии князей, направляющихся в Эдо из своих владений; это и обширная торговля внутри страны – теснящие друг друга торговцы и покупатели из разных провинций, собирающиеся в местном денежном центре – Осака; и весьма многочисленные паломники…

Дорожные карты и путеводители в Японии – вещь первой необходимости. Среди путешественников они распространены больше, чем в Европе… Кроме карт местности и дорог, в них приводятся и другие важные для путешествующего по стране сведения, как-то: списки вещей, необходимых в дороге; цены на лошадей и носильщиков; …названия известных гор и мест поклонения; особенности климата; таблицы отливов и приливов; календари, разные змеи с насекомыми, которые могут покусать зазевавшегося путешественника. И, кроме того, даже таблицы измерений и солнечные часы, сделанные из бумаги».

И все-таки путешествие было (да, впрочем, остается и сейчас) некоторым «испытанием на прочность». Чтобы предупредить ошибки, которых можно и избежать, опытные паломники делились своими наблюдениями с теми, кто отправлялся в дорогу впервые. Довольно много их советов дошло и до нас – мы знаем, как нужно было себя вести в пути и чего стоило опасаться пару столетий назад.

Самурай, автор одного из таких наставлений, настоятельно советует: прибыв на место ночлега, перво-наперво следует разобраться в плане гостиницы, выяснить расположение входов-выходов. Это необходимо сделать на случай пожара, вторжения грабителей или возникновения драки среди постояльцев.

Еще одна важная рекомендация – придерживаться всего привычного (не пробовать незнакомую еду, путешествовать со знакомыми людьми и останавливаться в гостиницах, о которых идет добрая молва). Если же это оказалось невозможным, лучше переплатить, но выбрать место поприличнее. С незнакомцами следует держать себя на дистанции – не пить с ними, не играть в азартные игры, не вступать в разговоры и не принимать от них лекарств. Ну и, конечно, – никаких легкомысленных девушек.

Не следует в дороге забывать и о правилах приличия: всегда уступать право на первоочередную помывку старшему, с почтительностью приветствовать хозяина гостиницы, не покрывать стены храмов своими идиотскими рисунками и изречениями, никогда не смеяться над тем, как говорят местные люди («Если ты думаешь, что кто-то смешон, то совершенно естественно, если он подумает о тебе то же самое»).

Далее автор приводит список вещей, которые необходимо взять с собой. Он весьма разумен (как, впрочем, и остальные советы, похожие больше всего на материнские инструкции сыну-обормоту), и современный человек может вполне ему последовать: ну там нитки с иголками или походная аптечка. Сугубо японской принадлежностью выглядит, может быть, только личная печать, выступающая до сих пор в качестве эквивалента паспорта или удостоверения личности: без нее никто не поверит, что ты – это ты. Но почти точно современный человек не возьмет с собой записную книжку для ведения дневника. Он вполне обходится фотоаппаратом или видеокамерой.

И последнее, сугубо самурайское наставление: беречься горячих источников, поскольку от соляных испарений твой меч может заржаветь. Хотя время было довольно спокойное и с тупым мечом прожить можно было довольно долго и без особых забот, но ведь засмеют же, если ты его по какому случаю вдруг начнешь со ржавым скрипом доставать.

В дорожном деле еще довольно долго особых усовершенствований не наблюдалось. Комиссия западных экспертов отмечала совсем еще по историческим меркам недавно – в 1956 году:

«Дороги в Японии находятся в немыслимом состоянии. Среди индустриальных стран нет такой, которая бы в такой степени, как Япония, игнорировала дорожную инфраструктуру».

С тех пор, однако, положение с дорогами сильно поправилось. Один мой знакомый, переживший последнее страшное землетрясение в Кобэ в 1995 году, тыча пальцем в сторону московской мостовой, с воодушевлением приговаривал: «Вот-вот, именно так во время землетрясения и было!»

Что же до японской любви делиться дорожными впечатлениями… Однажды я ощутил и на самом себе отеческую японскую заботу о путешественниках и в полной мере оценил ее. Дело было в Риме, в начале восьмидесятых. Языка итальянского я не знаю, денег было в самый обрез, и я весьма часто попадал впросак в местных едальнях. То пицца какая-нибудь несъедобная попадется, то обсчитают за здорово живешь. Пытаешься им что-нибудь на английском втолковать – плечами пожимают: «Твоя моя не понимать». И вдруг я заметил на витрине одного ресторанчика маленькую бумажку с японскими письменами. Прочел. Там было сказано: «Еда вкусная, дешево, хозяин не обсчитывает». Это значит, одни японцы о других таких же приезжих японцах, которых они и до того в глаза не видели и не увидят потом никогда, так вот трогательно позаботились. Заявление о добропорядочности хозяина оказалось чистой правдой, и с тех пор я обедал только там. (А еще сомневаются в пользе изучения экзотических языков!)

Что же представляет собой нынешняя стандартная японская гостиница? В общем-то там есть все что и положено отелю, плата в котором составляет 150 долларов в сутки (повторяю, это гостиница по вполне средней цене): кровать, телевизор, совмещенный санузел, фен, кондиционер, телефон, термос с кипятком или кипятящее устройство (представляющее собой электрическую плитку, которая срабатывает, если поставить на нее металлический кувшин с водой), холодильник. В общем, в этом наборе нет ничего особенно удивительного или шикарного.

Холодильник, однако, уже сильно отличается от того, к чему мы привыкли. Он заставлен напитками (горячительными и прохладительными), легкими закусками. Что тут такого? Видели мы это и на других континентах. Но скрытый смысл состоит не в этом. Каждая бутылочка или пакетик находятся в особой ячейке. Когда вы вынимаете то, что вам приглянулось, холодильник подает сигнал на центральный компьютерный пункт гостиницы, и к вашему счету автоматически прибавляется соответствующая сумма. Ячейка же при этом сжимает свои створки – захлопывается, так что если вы по ошибке достали не то, что вам нужно, единственный способ отыграть деньги обратно – обратиться непосредственно к портье, который, естественно, не станет говорить: мол, что упало, то пропало. И пошлет мальчика, который вашу бутылочку поставит на ее электронное место. Большинство клиентов, однако, предпочитает не признаваться в собственной ошибке.

В японской гостинице все устроено так, чтобы путешественник имел возможность передвигаться налегке. Во всех гостиницах (даже не в стандартных, а подешевле) вам выдадут то, о чем в других отелях мира и не помышляют. Я не говорю о мыле, зубной пасте со щеткой, бритве или полотенце. Я имею в виду действительно уникальные для гостиницы принадлежности – тапочки и юката – японский эквивалент ночной рубашки. Причем предоставление этих необходимых для привычного быта вещей идет со времен действительно давних – по крайней мере, с конца XVIII века. Лично меня это умиляет намного больше, чем всякие электронно-электрические штуковины, среди которых, правда, встречаются чрезвычайно элегантные выдумки.

Вспоминаю одну гостиницу, хозяин которой решил бороться с забывчивостью клиентов следующим способом. Дверь в номер открывалась с помощью магнитной карточки (начинает входить и в наш гостиничный обиход). Но вот свет зажигался в комнате с помощью этой же карточки: открыв дверь, вы должны вложить карточку в специальный «кармашек», и тогда зажигается свет. Покидая комнату, вы, естественно, забираете «ключи» с собой, то есть вынимаете их из «кармашка», и свет гаснет, а телевизор – если вы забыли его выключить – тоже перестает работать. Есть человек – есть свет. Нет человека – нет и света. Счетчик не крутится, хозяин не платит лишних денег.

Питаются клиенты гостиницы обычно в местном ресторане (их может быть несколько – и все с разной кухней), закусывают – в автоматах, расположенных, как правило, в коридоре. Там есть все самое необходимое: от кофе и чая (как горячих, так и холодных) до лапши (разумеется, горячей). Так что если по какой-то причине у вас случился приступ меланхолии и вы не хотите выходить на улицу, гостиница предоставляет вам «замкнутый цикл» услуг. Для борьбы с той же самой меланхолией можете даже вызвать массажиста.

Но, конечно, наиболее необычны для нашего человека чисто японские гостиницы — рёкан. Имеются они и в крупных городах, но больше всего их в горах, на горячих источниках.

Жизнь в «нормальном» рёкане происходит в соответствии с традиционным японским укладом. Пол в комнате покрыт слегка пружинящими и очень приятными на ощупь циновками из рисовой соломы: спят на полу же, на ватных матрасах. Ресторана часто не бывает – всю еду приносят из кухни в номер, и вы наслаждаетесь ею, сидя опять же на полу за низким столиком. Но главное, конечно, это сам источник, на котором стоит гостиница (про помывку – чуть дальше).

Предусмотрительный посетитель этих чрезвычайно горячих по нашим меркам водных процедур уже заказал ко времени их окончания ужин в номер – начинается долгое пиршество, из яств которого вам знакомо только пиво.

Однако блюстители истинно японской чистоты на подобное обжорство негодуют, утверждая, что эти, нынешние-то, чересчур увлекаются едой, совершенно забывая, зачем, собственно, проделали такой долгий путь. «Если кому деликатесы с комфортабельностями нужны, пускай в Токио едет, „Империал-отель“ называется», – довольно-таки раздраженно говорят они.

Приступив к съестной части программы, вы начинаете ощущать, что температура кипятка, в котором вы только что плескались, совершенно уместна. Во-первых, распаренному телу всегда хорошо. Если же в погоне за местными достопримечательностями вы забрались действительно в глубинку, нет гарантии, что этот рёкан будет согрет хоть каким-то центральным отоплением.

^{Деревенская гостиница. С гравюры сер. XIX в.}

Традиционный японский дом не может похвастаться особенным теплом зимой. Это и не удивительно: вся изобретательность японского народа была направлена не на то, как жилище обогреть (зима в Японии короткая), а на то, как сделать его попрохладнее душным, влажным и жарким летом. К такому дому вполне уместно определение «карточный» – окошки состоят из деревянных рам с натянутой на них плотной бумагой, а сам дом насквозь продуваем ветром. Раньше (а кое-где и теперь) выход из положения зимой находили так: сначала очень горячая баня, после которой любой холод в течение какого-то ночного времени покажется приятной прохладой. К тому же вы имеете возможность закутать нижнюю часть своего пунцового от кипятка тела в ватное одеяло так, что его концы прикрывают вас до пояса, и засунуть эту конструкцию под стол, рядом с которым находится жаровня с горячими угольями (современный вариант: электрообогреватель). Пару часов чувствуете себя абсолютно комфортно.

Однажды мне случилось провести ночь в таком рёкане. Укрытый парой ватных одеял, я спал как сурок. Однако пробудившись, я почувствовал настоящий ужас, поскольку в буквальном смысле слова не мог разлепить глаз. Что за кошмар приключился со мной? Довольно скоро, впрочем, понял, что дело обстоит предельно просто: ресницы смерзлись.

Вообще говоря, в определенных температурных пределах (примерно до минус 5 градусов по Цельсию) японцы намного более морозоустойчивы, нежели мы. Сколько раз мне приходилось наблюдать, как японские школьники рано поутру бодро шествуют в школу в шортах. А лужицы, между тем, ледком подернулись. Нация, которой приходится иметь дело с короткой зимой, предпочитает экономить на одежде и отоплении. Как-нибудь пару-тройку недель и так можно перетерпеть.

Я же в преддверии московской летней духоты каждый раз говорю себе, что пора уже обзавестись кондиционером. Но не обзавожусь. Потому что жизнью этой жары нам отпущено столько же, сколько японцам – холода.

И еще, последнее из гостиничных наблюдений: никаких чаевых, даже если вы будете настойчиво предлагать звонкую монету, в Японии не возьмет никто – ни гостиничная прислуга, ни даже таксист. Вам максимально вежливо откажут, с гордостью заявив, что он (она) за свои труды получает соответствующую и вполне приличную зарплату. Так что не извольте беспокоиться. Платите по счету. Этого будет и так вполне достаточно, чтобы ваш кошелек сильно убавил в весе. Но зато и любое ваше сколько-нибудь разумное желание будет удовлетворено представителями японского сервиса без лишних препирательств.

В давние времена в студенческом кураже мы с коллегами проверяли это утверждение на стюардессе в процессе внутрияпонского перелета. Не в силах справиться с журнальным кроссвордом, мы попросили стюардессу помочь нам. Она склонилась над нами, потратила на нас не менее получаса, но к концу полета все клеточки были аккуратно заполнены…

В самолете, кстати, ваши шлепанцы вам тоже не понадобятся. При сколько-нибудь длительном перелете вам предложат фирменные.

БАНИ. Вековая чистота

Разговор о банях приходится начинать с того, что и так известно всякому: японцы очень чистоплотны. Еще в средневековье в Японии был распространен самый современный гигиенический обычай – вместо матерчатых носовых платков употреблять одноразовые бумажные салфетки. Или вот, например, обыкновенный японский дом. Можно зайти в любой, и всюду придется снимать ботинки (поэтому у японцев такой популярностью пользуются чистые носки и обувь без шнурков). А по дому – либо в тапочках ходят, либо только в одних носках. В туалете или в ванной – другие тапочки.

Словом, для каждого пространства – своя особая обувь. Потому что с пересечением порога другого мира вы должны каким-то образом на это отреагировать. Это убеждение настолько прочно вошло в японскую кровь, что их самоубийцы, прежде чем перейти в мир иной, обувь обязательно снимают. Это настолько привычно, что если вдруг на трупе обнаружены ботинки, то это считается для полиции достаточным основанием заподозрить, что она имеет дело со случаем насильственной смерти.

Посмотрите на шофера такси или на лифтершу в универмаге – непременно в белых перчатках. Чуть пятнышко посадил – тут же и постирал. Наш мотив приобретения темной одежды «немаркого цвета» – «чтобы не так пачкалась» – здесь как-то не воспринимается. Наоборот, считается, что на светлом фоне каждая пылинка лучше видна и искоренять ее легче.

Возвращаясь со службы, каждый нормальный японец перед ужином идет в ванную комнату, где проводит от тридцати минут до часа. На дистанционном пульте он устанавливает требуемую ему температуру воды, подогреваемой газом. Сначала он, сидя на крошечной пластмассовой табуреточке, принимает душ, вмонтированный в стену возле опять же пластмассовой ванны. В это время он наводит чистоту, моется с помощью мыла и синтетической мочалки. И только после этого наступает время настоящего удовольствия – отмокания в очень горячей по нашим меркам воде. Откликаясь на любовь японцев читать в любом хоть сколько-нибудь подходящем для того месте, недремлющие издательства даже книги и учебники специально для ванного дела придумали – из пластика, страницы хоть в каком пару – не намокают, а если ненароком прямо в ванну уронил – тоже ничего с ними не делается. Только воду стряхни, и дальше наслаждайся или готовься к экзамену.

Именно вот этой процедурой отмокания японцы почему-то сильно гордятся и считают ее исключительно японским занятием. Мерещится им в этом что-то мистически-национальное. Мытье же под душем не приносит им окончательного удовлетворения – обязательно подавай им ванну. Выливать воду после себя не принято: ведь в ней еще и другому отмокнуть можно, и на стирку годится. Для этого имеются специальные домашние насосы – перегоняют воду из ванны в стиральную машину. Это сильно удешевляет домашний быт – вода в Японии дорогая.

Изначальная причина, по которой тот или иной народ приобретает определенную привычку, очень часто остается загадкой. Ну вот, например, прямо по теме: почему это японцы столь чистолюбивы? И уже по крайней мере несколько веков. И моются каждый день, и чистота в доме такая – позавидуешь. Лично мне иногда даже не по себе делается – уж очень на больницу похоже.

А когда японцы впервые познакомились с европейцами, то они тоже были культурно шокированы, и после пребывания «варваров» в комнате окуривали помещение всяческими благовониями – все им казалось, что пахнет чем-то несвежим.

Говорят: климат у них на островах жарко-влажный, потеешь много, неприятно все-таки. А то мы не знаем проживающих в жарком климате других народов, которые совершенно спокойно свою чумазость переносят и носа от самих себя совсем не воротят. Свыклись, в общем. И другой судьбы себе нисколько не желают.

Еще говорят: у японцев, мол, синтоистская религия совершенно особенная – предполагает ритуальное очищение водой по всякому случаю, отсюда и в быту такая чистота. Так-то оно так (некоторые японские боги детей себе таких же божественных рожали исключительно после омовения), да только почти всякая религия к ритуальному омовению призывает – то в Ганге (не самая, между прочим, чистая речка), то в Иордане, то ли еще там где, но с намного меньшим очищающим в быту эффектом.

Так что придется японское чистолюбие признать за неотменимый факт и обратиться прямо к истории.

Из самых ранних письменных свидетельств известно, что еще в древности (веке этак в VI–VII) японцы уже точно знали о целебной полезности горячих с минеральными добавками ванн и не отказывали себе в омовениях в естественных горячих источниках. Каковых, между прочим, на территории архипелага (ввиду его геологической молодости) насчитывается более двадцати тысяч! И относительно первоначального использования их в качестве источника омовения существует множество легенд.

Ну, например: отправился некий человек на охоту, стал оленя преследовать, ранил его. И деться тому уже вроде бы некуда, да вдруг пропал, в тумане каком-то растворился, а вместо него откуда ни возьмись – старец седобородый. И говорит он охотнику: так-то и так-то, я – бог горячего источника местного значения, в котором олень, тобою подстреленный, омовение уже совершил, раны у него тут же затянулись, снова в горы ушел – и думать о нем забудь. А сам ты лучше домой поскорее возвращайся, в деревне расскажи, какой это источник замечательно целебный. Пусть в нем твои товарищи почаще купаются и хвори тогда никакой знать не будут.

Известно, какое внимание уделял буддизм (а он получил распространение в синтоистско-языческой Японии с середины VI века) «банному делу». Дело в том, что буддийские статуи, несмотря на обилие под небом Японии атмосферных осадков, положено регулярно протирать теплой водой. Поэтому во всех крупных храмах было принято строить специальный павильон для кипячения воды. Это помещение использовалось монахами также и под баню – считалось, что вода, кроме собственно грязи, смывает также и грехи (грехи у них такие специальные были, что ли?).

Получалось, что мыться – дело Будде угодное, очень помогает избавиться от скверны и вознестись прямиком в рай. Недаром поэтому о святых рассказывают, что они, умея в точности предугадать день своей смерти, всегда перед нею омывали свое тело горячей водой. Указывается также, что тело этих святых издавало после смерти какой-то удивительный аромат. Рай их буддийский так прямо и назывался – Чистой Землей.

А уж организация такого замечательного мероприятия, как массовый помыв, и вовсе считалась большой заслугой. И хроники не забывают сообщить, что еще в VIII веке Комё, супруга тогдашнего императора, распорядилась устроить баню сразу для тысячи обитателей столичного города Нара. А уж потом вслед за ней и другие правители устремились добродетели таким образом накапливать.

Легенды повествуют и о существовании несколько курьезной и одновременно трогательной практики. Называлась она «гусиная баня». Происхождение этого термина таково. Дело в том, что дикие гуси с наступлением осени устремляются с севера на юг. При этом им приходится преодолевать большие водные пространства. Поэтому будто бы летят они с ветками, зажатыми в клюве. Когда гусей одолевает усталость, они бросают эти ветки на воду и какое-то время отдыхают на них. Достигнув места зимовки, они оставляют ветки на морском берегу, с тем чтобы снова забрать их весной при обратном перелете. Однако часть их остается неразобранной, а это означает, что некоторые из птиц за зиму все-таки погибли. Поэтому местные жители собирают на берегу эти веточки и топят ими баню, что и приравнивается к буддийской поминальной службе по погибшим птицам. В буддизме ведь что хорошо: он не делает большой разницы между «царем природы» и другими обитателями этой монархии – каждый достоин поминовения.

Нужно сказать, что бани раннего времени, расположенные на территориях буддийских храмов, по своей конструктивной идее несколько походили на русские (в Японии, однако, считается, что на корейские). Правда, в этих банях не столько мылись, сколько парились. При этом пар мог поступать как из огромного чана, расположенного в самом помещении, так и нагнетаться туда по трубам из внешнего источника. Бывало, для получения пара кипяток лили и на камни. Последовательность же действий была такая: сначала париться (то есть дождаться, когда размягчится грязь, покрывающая кожу), а уже потом «соскребать» ее ногтями, полотняной салфеткой или мешочком, наполненным рисовой соломой. Воды, при этом старались использовать по минимуму, и потому такой способ «омовения» назывался «пустым», как бы «безводным», или «сухим».

Точно известно, что за это удовольствие люди платили деньги уже в самом начале XIV века. На рисунках этого времени, сделанных на ширмах и веерах, виден крытый соломой дом, изрядно забитый людьми с деревянными шайками. Похоже, «сфера обслуживания», которой так знаменита нынешняя Япония, была достаточно развита и в то далекое время: возле клиентов присутствуют банщицы, трущие им спину. Если читатель приглядится к предлагаемому рисунку, то в глубине помещения можно увидеть и саму парную. Вход (а точнее сказать – лаз) в нее для сохранения тепла был сделан очень маленьким. Такой тип бань назывался «гранатовым».

В этом названии заключены две идеи. Во-первых, в парилку набивалось людей столько, что они походили на зернышки граната, заключенные в оболочку плода. И, во-вторых, в то время с помощью кислого гранатового сока «отмывали» от патины японские бронзовые зеркала.

Но по-настоящему широкое распространение бани получили уже в XVII веке, когда после бесконечных войн и усобиц наступило мирное время, и когда уже можно было спокойно подумать не только о том, как бы спасти свою шкуру, но и о том, как содержать ее в надлежащей чистоте. Именно тогда появляются публичные бани с бассейном, наполненным горячей водой, но зато лишенные парной.

Перед тем как залезть в этот действительно публичный, многолюдный сидячий бассейн с непривычно горячей для европейца водой, посетитель должен был сначала как следует вымыться с помощью тех же самых деревянных шаек (вот, оказывается, с каких пор идет этот обычай!). Интересно, что можно было прийти со своей посудиной, а можно было и заказать таковую в бане. После того как она бывала изготовлена, на ней писалось имя клиента. Приходя в баню, он пользовался своей, именной посудиной, которая отныне находилась там на постоянном хранении.

Если же ты захотел помыть не только тело, но и голову, то за это бралась отдельная плата – воды-то, естественно, уходило больше. Дело, правда, было не только в самой воде, но и в ее подогреве. Топили в бане исключительно дровами, а их ведь еще надо было нарубить и с гор привезти.

^{Доставка хвороста}

Что ж, японцы поступали вполне честно, ведь и сама такая баня называлась сэнто – «платный кипяток». Мытье спины банщицей или банщиком тоже требовало дополнительного расхода.

Толковых вытяжек не было, окон – тоже. Над бассейном клубился густой пар, видно ничего не было – ни женщину, ни мужчину, ни того, в чистую ли воду пришлось тебе погрузиться. А меняли ее, между прочим, не каждый день. Однако ее температура кое-какие гигиенические проблемы все-таки разрешала.

С тех пор японские бани не претерпели принципиальных конструктивных изменений. И даже сегодня в многочисленных гостиницах-банях, устроенных на горячих источниках, поступают именно так – сначала из тазика смывают грязь, а потом уже отмокают в общем бассейне. Европейцам это часто кажется малогигиеничным. Но, кажется, многое тут зависит исключительно от привычки. Плещутся же они сами из умывальника, заткнув предварительно слив пробкой, – и ничего. В то же время я не встречал еще ни одного русского (а у нас, как известно, с водой довольно напряженные отношения), который бы по своей доброй воле согласился умываться не в проточной воде. Мы уж лучше совсем мыться не будем.

Особенно пристрастились к баням обитатели Эдо. Во-первых, многие из них боялись мыться дома – город был деревянный, скученный (в начале XIX века там жило более миллиона человек), и пожары были его настоящим бичом. Так, при пожаре 1657 года погибло более 100 тысяч человек! (Подробнее о пожарах смотрите, как это ни странно, в главе о татуировках.)

Во-вторых, жилища в Эдо были тесные, так что приходилось экономить на всем, в том числе и на площади, предназначенной для домашней ванны. В-третьих, в городе были большие проблемы с водоснабжением. Ближние водоносные слои там засолены, и до пресной воды приходилось копать очень глубоко. Реки же Эдо, как это и положено нормальному средневековому городу, были полны нечистотами. И хоть в жаркий день предприимчивые торговцы и предлагали речную водичку «холодненькую, с самой серединки», но ее гигиенические, а также моющие свойства оставались под большим вопросом. С ростом города пришлось даже тянуть наземные деревянные водоводы, где вода текла без всякого напора – самотеком. Набрать ее можно было не в собственном доме, а только в специально построенных для того уличных водозаборах. На настоящее мытье – так, чтобы с удовольствием – не наносишься. Легче в баню сходить.

Ну, а в-четвертых, бани Эдо были предназначены не просто для мытья, но и для праздного времяпрепровождения и всяческого «разговору» – нечто вроде клуба. А люди в этом городе были весьма говорливы, веселы и смешливы. Распарившись, они были очень не против поддеть своим острым язычком хоть кого. Отсюда и постоянное брюзжание властей относительно нравов, царивших в банях.

Бани работали с шести утра до шести вечера. В то время они еще не были разделены на мужскую и женскую половины. Сёгуны время от времени издавали сердитые указы, запрещающие такие вольности, но по тому, сколько этих указов было выпущено, можно сделать вывод, что они не производили должного впечатления.

Так, например, поскольку лучшая часть японского общества предпочитала ходить в баню во второй половине дня, когда домашние дела уже завершены, то прыткая молодежь к этому времени уже была наготове, предлагая девушкам «потереть спинку». И довольно часто ответ, как это ни странно, оказывался положительным.

Немногочисленные европейцы, которых судьба заносила в Японию, с приличествующим порядочному христианину ужасом перед любым проявлением телесного единогласно отмечали непозволительное бесстыдство, наблюдаемое ими в банях. И еще их неприятно удивляла температура воды. Японцы же, в свою очередь, сильно укрепили свою аргументацию в деле обоснования варварской природы европейцев, когда прознали, что Таунсенд Харрис, первый американский консул в Японии, принимает по утрам холодную (!) ванну.

В России хорошо известно, что в бане перед паром равны все. Сёгунам это было вовсе не по душе. Даже детям известно, что отличительной особенностью самурая являются два меча (длинный – для сражения и короткий – для совершения харакири). Войдя в баню, ты неизбежно лишаешься этого знака мужеско-самурайского достоинства. Не класть же, в самом деле, клинок на бортик бассейна в ожидании подходящего случая. Поэтому самураям мыться в банях поначалу строго-настрого запрещали. Однако потом – скрепя сердце – все-таки разрешили: и самурай должен быть для поднятия военного авторитета чистым. Но из-за этих мечей проклятых все-таки иногда неприятности выходили: подерутся, а там ведь и до клинка рукой подать…

Время, когда сёгуны жили в Эдо, знаменито расцветом купечества, торговли и вообще «сферы обслуживания». Дело в том, что Эдо был городом мужским. Он был наводнен приезжими самураями, прибывшими туда по самым разным делам. А «командировочным», как известно, нужно где-то остановиться, поесть и, конечно, помыться. И хотя купцы и «торговцы кипятком», как люди, связанные с «презренным металлом», стояли на социальной лестнице чуть ли не ниже всех, именно они предоставляли и горожанам и самураям такие услуги, перед которыми те никак не могли устоять.

После помывки чистые теперь уже клиенты несли свои распаренные и полуодетые тела на второй этаж (туда, в отличие от помывочной, допускались только мужчины). Там к их услугам были чай, сакэ, всяческие настольные игры и, конечно же, собеседники. Городские новости и сплетни – где кого зарезали, где пожар случился, что там на театре новенького – становились предметом оживленных дискуссий. Как такое удовольствие не полюбить?

А если тебя больше устраивало женское общество, то можно было пригласить и «банную девушку», которая умела и петь, и танцевать, и стихи читать, и, в общем, знала, чем развлечь скучающего гостя. Конечно, не во всех банях эти девушки были, но очень во многих.

Получается, что бани предоставляли самый широкий комплекс услуг. И еще неизвестно, что при чем появилось – то ли баня при знаменитом японском чайном домике, то ли наоборот. Как уже было сказано, в Эдо было много одиноких мужчин. И, конечно, они порождали спрос совершенно определенного рода. Все они, мужчины, одинаковы, даже если и японцы по происхождению.

Банных «девочек» называли по-разному. Одних, подороже, – «львицами». Подходя к потенциальному клиенту, они обращались к нему так: «Что ж ты с ружьем на охоту вышел, а ни разу не выстрелил?» Среди «львиц» были и такие, что даже позволяли себе отказывать, если мужчина по какой-то причине был им не люб. Женщин же поплоше, безотказных, звали «чайной пылью». Они, правда, тоже в долгу не оставались. И если сводник, выискивающий верхом на коне на улицах необъятного города Эдо падкого на плотские удовольствия человека, звался между ними «пастухом», то сам клиент – «теленком».