Текст книги "Изумрудная долина (СИ)"
Автор книги: Александр Анфилатов
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
– Этого разбойника я знаю, кхе–кхе, с молодых ногтей! – громоподобно гоготал Ибирин. – Отличный капитан и порядочный мерзавец! – грубо шутил моряк. – Года три назад бросил меня в Цитае без единой доли серебра! Правда с той поры утекло много времени, и он успел расплатиться! – грозно зыркнул Ибирин.
– Не будем о прошлом, – пробасил Дрегон, – мы здесь для торговли… не счеты сводить.
Морской волк бросил на циновку рулон тонкой Ринальской материи и поверх худосочный мешочек серебра. Глядя на подношения, можно было сказать, что дела у того идут неважно. Ярослав удивленно вскинул брови:
– Торговля, вижу, не ладится?
Дрегон хмуро насупился:
– Прости Дхоу за скромные подношения, последний рейс в Риналь не дал прибыли, один из кораблей затонул, а второй по воле деспота отдан под воинов. Я почти разорен…
– Не прибедняйся! – резко встрял в разговор Ибирин, – откопаешь один из награбленных кладов, и – в море.
Дрегон исподлобья мстительно стрельнул глазами в сторону моряка, огрызнулся, но предпочел промолчать. Ярослав в свою очередь жестом приказал Ибирину не раздражать торговца, одновременно дав понять, что будет неплохо с капитаном сладить дельце, задуманное ими ранее. В ответ Ибирин кивнул, мол, понял, хозяин, не беспокойся, будет сделано.
Меж тем Ярослав продолжил разговор с капитаном:
– Сожалею, уважаемый Дрегон, что дела ваши нынче не ладятся, к сожалению, мы мало можем дать на обмен товара. Вот если вы зайдете к нам будущей осенью, то уверен – будет предложение…
– Благодарю, Дхоу! – буркнул моряк. – Если будет воля богов, приведу корабль обязательно!
– ... А сейчас, – продолжал без остановки Ярослав, – готов пойти на уступки и не принимать предложенный дар. Вместо этого ты, Дрегон, заплатишь мне десятую часть с вырученного дохода, думаю, что это будет справедливо?! А Тымиш и капитан Петровичь пусть все запишут и следят, чтобы наши люди не делали необоснованных трат.
Корабельщик задумался на мгновение, соображая про себя, а затем мелко закивал, согласный с предложением вождя.
– Запомни сам, – строго наставлял Ярослав, – и передай другим торговцам, дхоу долины Ласу мзду не берут, продал товар, десятину не греши, отдай.
– Будьте покойны, Оуна Наватаро, передам, – учтиво согласился моряк.
– А что, Дрегон, какая нелегкая судьба занесла тебя в наши края, и почему, когда осенней порой груженные зерном суда идут на Риналь и Рух, ты порожним возишь послов и воинов.
Дрегон зашипел, как кот, злобно сверкнув очами:
– Буду в Агероне, как только разделаюсь с посланником и высажу стражу в долине. А занесла меня сюда, действительно, нелегкая судьба, – покачал головой кормчий. – Мы обязаны бесплатно предоставлять свои корабли деспоту Бурути, если случится нужда.
– И не отвертеться?! – уточнил Ярослав.
– Да уж из кожи вон лез, но и его видно приперло, не дал мне отсрочки по долгам, а тут, как назло, – моряк в сердцах хлопнул ладонью об ладонь, – все наши корабельщики ушли в Агерон. Припозднился я, вот и попал на удочку господина Бурути.
– А что же за нужда такая, вести посланника сейчас в самый сезон, будто другого времени не будет! – удивленно молвил Ярослав.
– Не знаю Дхоу, но только ходят слухи, привезенные неким человеком из Агерона, что с долины Ласу снято проклятие и, пока не поздно, надо захватить! – Дрегон осклабился. – Да вижу, обломилось, вы здесь закрепились.
– Будь уверен, Дрегон, своего не упустим!
– Мне что?! – махнул рукой. – Мое дело сторона, да только надо вам держать ухо востро с этим Велласом, человек он скользкий и исполняет у деспота самые грязные делишки. На «Морской богине», моем втором корабле, воины отборные, каждый стоит троих и не смотрите, что пять десятков. Вашим людям – не чета. В Бурути поднимался на борт «Богини» человек, который, по словам знающих людей, и принуждал деспота послать воинов на захват долины…. Да только нам, корабельщикам, их склоки побоку, но будет жаль, если вы погибните по милости этих пройдох!
Ярослав быстро смекнул, какую оказывает ему услугу старый морской волк, став разговорчивым. Немедленно скомандовал по–русски:
– Труба! Беги к Анне, пусть выдаст из моих запасов пару золотых… – тот рысью метнулся в крепость, – … Ваши слова, Оуна Наватаро Дрегон, для нас бесценны, и нет достойной благодарности, что может сравниться с оказанным благодеянием, – продолжал Ярослав, обращаюсь к капитану на модонском. – Будьте уверены, Дхоу Ярослав не забывает услуг. Мы обязательно учтем ваше предупреждение и будем готовы встретить заносчивых соседей. Вам же, уважаемый Дрегон, надлежит не вмешиваться в распрю и постараться остаться в стороне. А уж будущей осенью будем рады видеть вас у себя в гостях и сумеем достойно отблагодарить.
– Премного благодарен за учтивые слова, Дхоу, – поклонился корабельщик, собираясь уходить. Ярослав задержал его, как бы между прочим спросив:
– А тот человек, что пытается подтолкнуть деспота на захват долины, кто он?
Корабельщик остановился, в задумчивости глядя на собеседника:
– Точно не знаю, но он чужак с запада… и остановился при храме новых богов. По словам некоторых придворных болтунов, всячески поносит Агеронцев, которые ушли в долину, называя их мерзавцами и захватчиками. А по мне, так нет ничего плохого в том, что вы сумели свершить благородное дело – отбить землю у нелюдей…
Прибежал взмыленный Труба. Ярослав принял деньги и передал Дрегону:
– Примите этот скромный дар, Оуна Наватаро, в знак нашей с вами дружбы и расположения в будущем…
– Премного благодарен, Дхоу, – кланяясь, капитан взял деньги, а в его глазах блеснула алчная искра.
– ... Надеюсь, мы можем рассчитывать на вашу помощь, если деспот совершит необдуманный шаг, вы сообщите?
– Я постараюсь, Дхоу, – с кривой усмешкой согласился моряк.
* * *
Когда кормчий ушел, Ярослав подозвал некоторых из своих людей, в течение продолжительной беседы наблюдавших издалека.
– Сергей! – обратился он к Жигану, когда рыжебородый торговец ушел к пристани. – Я только что узнал, в дельте стоит бурутийский корабль с пятьюдесятью воинами на борту. Бери своих и немедленно найди.
– Шестопер! Пусть твои люди будут в постоянной готовности. Подготовь на нижнем дворе лошадей, и при малейшей опасности садитесь в седла. Если будет схватка, врагов лучше встретить верхом. По словам торговца, воины они отменные и хорошо вооружены, пусть все понимают: бой будет кровавым. И собери командиров в мегароне.
Возвращаясь в крепость в кругу друзей и соратников, Ярослав размышлял о посланнике и корабле с бурутийскими стражниками. «С одной стороны, – думал он, – пятьдесят воинов – не настолько большая сила, чтобы Охерибо пошел на прямой конфликт с переселенцами, в то же время, если их использовать умело, можно принудить к заключению невыгодного договора. Тут есть два пути – это устроить неподалеку собственную колонию и в течение определенного времени переманивать людей подкупом и щедрыми посулами, а когда силы накопятся достаточно, а люди увидят, что опасаться некого, открыто заявить о своих претензиях на власть в долине. Лично я бы так и поступил, но, судя по первому впечатлению, Веллас не тот человек, который может действовать долго и целенаправленно, скорее всего, его план заключается в прямом подкупе верхушки колонии, а затем вооруженном захвате власти и ликвидации недовольных. Вероятно, в течение трех–четырех дней он разовьет бурную деятельность, а затем из леса выйдут стражники и захватят крепость, спокойно и без жертв. Первейшая наша задача – изолировать посланника и быть готовыми к нападению врагов, а в случае удачного стечения обстоятельств немедленно нападать самим и без сантиментов перебить бурутийцев. Все угрозы со стороны Охерибо, что деспот станет гневаться, маловероятны.
Глава 64
Зал мегарон не пострадал от землетрясения, уже установленные балки остались на своих местах, в глубоких пазах стен. И хотя черепичной крыши еще не было, начинал обретать обжитой вид. Несколько ласу обмазали одну из стен и даже успели нарисовать на сырой штукатурке замечательную роспись из цветов, фантастических животных и людей.
Привычно садясь на возвышение, вождь Ярослав отдавал распоряжения собравшимся здесь командирам:
– ... Несмотря на постигшее нас несчастье, уважаемый Павел Петрович, для нас сейчас главное – расчистка полей, поэтому оставьте на разборе завалов половину выделенных вами людей, остальные должны рубить лес.
А твои люди, Шестопер, оставаясь в крепости, не должны прохлаждаться, пусть восстанавливают обрушенные парапеты на стенах и одновременно осуществляют усиленную охрану.
Я слышу много ропота, особенно со стороны агеронцев, относительно стражи бурути. Мол, лучше выполнить требования посланника и не связываться с деспотом. В корне с этим не согласен. Судя по рассказам, человек это жестокий и беспринципный в отношении сбора налогов, под его началом, возможно, мы и останемся живы, но несправедливые поборы могут довести любого до крайности. С моей точки зрения лучше оказать сопротивление сейчас, когда сил у бурутийцев в долине мало, чем рассчитывать справиться с ними в будущем.
Я предлагаю не допустить стражников в крепость и в город, а в течение недели или двух выжить их из долины без кровопролития. Во всяком случае, это было бы лучшим исходом для нас. Тем не менее, всем следует быть настороже, а ворота цитадели держать закрытыми даже днем, пропуская людей, когда потребуется.
Отдав текущие распоряжения, Ярослав встал, как бы в задумчивости шагая меж рядов скамеек, на которых при желании могли сидеть люди. Все основные вопросы оказались решены, но на этот раз он не отпускал людей, как будто готовясь сообщить нечто важное лично для него. Здесь присутствовали практически все авторитеты колонии, не хватало только Жигана, ушедшего на поиски корабля со стражниками, и Станислава, занятого размещением посланника. Несмотря на отсутствие своих самых близких сподвижников, Ярослав решил озвучить некоторые соображения. Народ внимательно слушал.
– Кому‑то может показаться, что сейчас не самое подходящее время для изменений. Землетрясение, постоянная угроза войо, теперь вот деспот претендует на наши карманы, но серьезные изменения давно назрели! – Ярослав говорил свою речь очень громко и эмоционально, порой используя подходящие жесты. – Поддержание обороны в активном состоянии обходится нам слишком дорого! Продовольственные запасы практически на нуле, и если так пойдет дальше, будет голод! В таких условиях насущной необходимостью становится такое устройство колонии, при котором обеспечивалось бы самовоспроизводство продуктов и всех необходимых вещей при одновременно высокой боевой готовности. Положение, когда неизвестно, кто, сколько дал, но едят все и активно, более не может продолжаться. В пути, от Срединных гор до Агерона и долины, такое устройство себя целиком оправдало и, вероятно, было единственно возможным. Но условия изменились, мы на месте и должны работать по–новому. Теперь следует задействовать другой принцип – как поработал, так и похавал!
Собравшиеся бурно реагировали выкриками и жестами, никто не хотел кормить нахлебников.
Меж тем Ярослав продолжал и, видя поддержку, воодушивился.
– Казалось бы, чего проще! Земля есть, руки тоже, топор выдали, каждый кормит себя сам! – все согласились, качая головами и показывая поддержку речам командира. – Это не все! – смутил их Ярослав. – Среди нас много одиночек, не имеющих ни семьи, ни друзей, целиком полагающихся на руководство и помощь колонии. Они не смогут эффективно трудиться, особенно в сравнении с крепкими семьями Агеронцев или Нидамцев. Конечно, мы можем всем миром подготовить, выкорчевать землю, но в будущем они не смогут работать полноценно. Думаю, что лучше будет свести их в группы или присоединить к семьям, где недостает мужчин. То же самое и дети, они не должны висеть на шее общества, а должны быть влиты в уже существующие коллективы. Предлагаю:
– Разбить все население колонии на группы по пять–семь мужчин, желательно родственников или друзей. Тут нужно учитывать желание каждого и физические возможности людей. Пусть ведут совместное хозяйство, обрабатывают землю, содержат скот. Такие «семьи» будут иметь больше возможностей, чем одиночки.
Но в определенных случаях требуются объединенные усилия большего числа, и потому предлагаю: такие пятерки группировать в десятки, а те – в отряды по сорок человек. Таким образом, что не смогут сделать пятеро, сделает десяток, и так далее, вплоть до объединения усилий всей колонии. Соответственно должны быть поставлены командиры, ответственные перед руководством за деятельность своей семьи. Это может быть глава семейства или человек, избранный «семьей», если они не родственники. Семьям или десяткам будет поручаться изготовление ремесленных изделий необходимых колонии, как и впрочем, они могут делать то, что пожелают, но не в ущерб интересам общества.
– Семьи должны вставать в строй при военной опасности, но семейственность в подразделениях недопустима. Воин ставится на то место в строю, где более выгодным сочтет руководство колонии. Впрочем, резко ломать существующие подразделения я не предлагаю, но не секрет, что наши отряды не равнозначны по силе, опыту и боеспособности. Поэтому следует сгладить недостатки, чтобы все четыре отряда стали одинаковы. Главным в военном деле я считаю выделение из отрядов тяжело вооруженных всадников, эффективность которых доказана опытом боев, и на их основе создание профессиональных подразделений, а точнее – копий тяжелой конницы.
– Предлагаю отделить копья от остальных отрядов как в военном, так и в экономическом отношении. Будут назначены десятки, то есть по две «семьи», которые из своей среды выдвинут всадника, оруженосца, кутюрье и четырех пеших воинов. Десяток будет обеспечивать всадника всем необходимым, в том числе продовольствием и вооружением. Конечно, десять человек – это мало для полноценного содержания копья, но у нас нет выбора, и всадник – не сеньор, пусть занимается военной подготовкой и работает на полях, десяток лишь дает ему толику свободного времени на учебу. Будут организованы одновременно двенадцать копий по восемь человек в каждом. Этими небольшими изменениями мы сможем натурализовать хозяйство, одновременно сохранив высокий военный уровень, и заодно готовить командиров.
* * *
Как ни странно, обсуждение не носило бурного характера, реформы не вносили кардинальных изменений в существующую структуру, меняя только ее основу. Правда, прозвучали обвинения в феодализме со стороны его старых противников – горлопанов, но ни капитан, ни Володя–лучник не высказались резко против, пожелав остаться в стороне, а Ерофей Силыч открыто поддержал, предложив создать «Служилое сословие» со всеми вытекающими последствиями. Аборигены молчали, не понимая, о чем спорят индлинги, для них все это было пустым звуком, как решит Дхоу, так и будет. Потому можно сказать: изменения были приняты, если не на ура, то противники оказались в явном меньшинстве. Главный из них – Ольга Николаевна, имея большой авторитет как среди переселенцев землян, так и аборигенов, в заключение высказалась:
– Олег будет крайне недоволен принятыми решениями. В прошлом мы не так себе представляли устройство колонии, – она сделала кислую мину и села на скамью, отвернув голову в сторону, всем видом давая понять, что не хочет даже смотреть на происходящее.
Понимая, что Ольга не тот человек, с кем можно действовать силой, а аргументы она вряд ли воспримет, уже имея собственное мнение, Ярослав все‑таки постарался прояснить собственное видение ситуации и развеять подозрения.
– Ольга Николаевна! – вкрадчиво убеждал он. – Всадники – это еще не вассалитет и не феодализм. Тут скорее специфический «Полис» с сильной властью вождя Дхоу. Мы и так на практике вынуждены жить по истинным законам и приспосабливаться к местным обычаям, иначе этот мир нас отторгнет. А копья – единственная возможность сохранить боеспособную конницу в условиях лесистой, пересеченной местности и малого числа колонистов. Жили бы в степи, все было бы по–другому.
Он хотел предложить еще десяток аргументов, но в зал вбежал воин с криком:
– Корабль! Корабль с воинам Бурути!
– Где корабль!? – выкрикнул от неожиданности Ярослав, срываясь с места.
– Подходит к пристани! – с готовностью сообщил юнец уже вдогонку бегущему Ярославу.
Глава 65
Народ повскакивал с мест, переворачивая скамьи и лихорадочно ища оружие. Никто не ожидал такого поворота событий, думая, что корабль где‑то в устье реки и ждет приказов посланника. Но бурутийцы оказались смелее.
Ярослав бежал по коридорам, на ходу отдавая приказы попадавшим под руку людям.
– Шестопер! Посади своих людей в седла, пусть ждут приказа в форбурге. Петрович! Быстро спеши к своим людям на стенах, по пути собери всех незадействованных. Ерофей! За мной! – парню–стражнику скомандовал он. – Найди Станислава, пусть посадит посланника в погреб вместе со стражей, затем спешит на подмогу.
По традиции со стороны главных ворот и залива охрану стен осуществляли лучники и сибиряки; мечники, как более сильное подразделение, со стороны поля. Сейчас требовалось собрать людей на местах, а уже затем решать, какие действия предпринять. Ярослав, покинув Мегарон, бежал кратчайшим путем к воротам через коридоры мимо оружейной, собственного двора и через женскую половину, добрался до каменной лестницы, что в прошлом вела на второй этаж дворца, а сейчас на стены цитадели. Здесь он с людьми по перекинутым мосткам над основными воротами цитадели перешел на внешние стены. Отсюда был виден залив, причал и корабли. Увиденное очень расстроило его. Бурутийские войны, пока переселенцы возились с донесениями и сборами, не только успели высадиться на берег, но и, захватив внешние ворота, сейчас быстро бежали по пандусу в крепость. С ужасом Ярослав осознал, что до полного поражения и падения замка остались считанные мгновения. На стенах и у ворот собрались еще не все защитники и удержать врага будет трудно. Создались условия, при которых бурутийцы могут захватить крепость и разгромить гарнизон, превосходящий их численность в четыре раза. И Ярослав уже ничего не мог сделать. Время упущено, драгоценные секунды потеряны.
Взревев, как раненый бык, он вырвал из ножен меч и со словами, обращенными к кучке людей за его спиной:
– За мной! – он бросился к воротам по еще не занятому пряслу стены, по пути указывая на приставные лестницы, которые нужно поднять на стену и не дать врагу ими воспользоваться.
Расстояние от основных ворот цитадели до внешних крепости всего ничего, метров тридцать–сорок. Но пока добежали, Бурутийцы успели ворваться внутрь и, не найдя подъема на стены, устремились к основным воротам цитадели с намерением открыть или выломать, при этом они метали стрелы в защитников на стенах со столь близкого расстояния, что промахнуться было трудно. Среди переселенцев появились первые раненые. Наконец, достигнув внешних ворот, Ярослав в отчаянии заметил, что все враги уже внутри, стража ворот перебита, а охраняют их двое лучников врага. Лихорадочно ища выход, он заметил: все остальные врата крепости уже были закрыты, бурутийцы, неразумно вторгшись, сами оказались в ловушке «коридора смерти» из мощных внешних стен и стен цитадели. Ворота, ведущие в форбург, наглухо закрыты Шестопером, а его люди уже подымались на стены к парапетам. Быстро приняв решение, Ярослав приказал:
– Спускайте лестницы с внешней стороны. Нужно заблокировать ворота снаружи. Конь! – обратился он к одному из сибиряков, старому своему знакомому, – сбросьте бревна со стен так, чтобы упали на пандус и подоприте ими ворота снаружи, не выпускайте врага из крепости!
Видя такое дело, лучник внизу у ворот стал звать на помощь своих и стрелять по спускающимся со стены защитникам. Ранение двоих из них вывело Ярослава из себя, он, отборно матерясь, выкрикнул оказавшемуся рядом Борису с заряженным охотничьим абралетом:
– Убей их, Борис! Убей!
Мужик спешил, сам понимая, что секунды решают все, но бурутийский воин не был дураком, видя, что в него нацелены стрелы и болты, укрываясь щитом, поспешил за створку ворот.
Стараясь опередить выстрел, Ярослав воскликнул, обращаясь к Борису:
– В бедро цель, в ногу! Щит не пробить!
Борис был и сам не промах, охотник и искусный стрелок. Воин, не успев сбежать, повалился с пронзенной ногой. А через мгновение сибиряки и лучники уже спустились и закрыли ворота, подпирая бревнами с внешней стороны.
Только у Ярослава отлегло от сердца и затеплилась надежда отбить нападение, как ломящиеся в ворота цитадели бурутийские воины дико взревели, оглашая крепость победными воем, створки оказались распахнуты, и враги прорвались внутрь. Теперь их ничто не сдерживало, врата дворца оказались открыты, так же как и двери обоих пропилеев, все предыдущее время никто не позаботился их затворить, надеясь на закрытые внешние крепостные.
Ярослав вновь скомандовал:
– За мной! – и повел остатки лучников на перехват, на бегу приказывая первому попавшемуся из землян: – Беги к Шестоперу, пусть откроет ворота форбурга! Пусть всадники немедленно атакуют!
Таким образом, потеряв еще одного человека, он бежал сломя голову по внешней стене, налегая изо всех сил и стараясь обогнать врагов. По противоположной стене цитадели в том же направлении спешила разношерстная ватага: одни из взвода Петровича, другие – из его собственного. Он видел Наростяшно и сыновей Хворбексов, но никто не успевал к раскрытым настежь воротам, и Ярослав оказался впереди всех.
Бурутийцы не сильно спешили, путь в центр крепости открыт, и они уверенно шли вперед, прикрываясь большими щитами от стрел, пускаемых со стен. Примерно половина из них была тяжеловооруженными копейщиками в длинных чешуйчатых доспехах ниже колен. Под тяжестью металла, конических шлемов, щитов и наручей они медленно бегали, стараясь спешить в меру сил. Вторую половину составляли тяжеловооруженные лучники в коротких, до пояса, чешуйчатых панцирях, с небольшими круглыми щитами и луками. Они непрерывно метали стрелы в защитников крепости и бежали широкой лавиной впереди копейщиков, впрочем, не стремясь далеко отрываться.
Когда до внешних ворот дворца оставалось половина забега, створки ворот дрогнули, несколько человек, по большей части женщин, попытались их закрыть.
Ярослав видел свою Ноки, несколько малознакомых модонок, Анну с павезой и парой арбалетов, но без брони, младших сыновей Наростяшно, каким‑то чудом оказавшихся в проезде между воротами и пропилеями. Мальчишки и женщины, прилагая усилия, старались закрыть тяжелые створки, но, по–всему, не успевали. Анна присела за щитом в своей излюбленной манере, нервно взводя арбалеты. Между ней и бегущими навстречу врагами никого не было, кроме медленно закрывающихся створок.
Бурутийцы заметили, что ранее открытые ворота могут захлопнуться у них перед носом, и самые резвые бросились вперед, стараясь не дать закрыть, перехватить.
Видя угрозу, Ярослав командует бегущему позади Борису, указывая на вырвавшихся вперед врагов:
– Убей их!
Тот немедля встал на колено, прикрываясь щитом от летящих в него стрел. Щелчок и бегущий по проезду первым враг споткнулся, упав лицом вниз. Но за первым спешил второй, третий, а арбалет надо перезаряжать. Во врагов полетели стрелы со всех сторон, со всех стен, но без явного успеха. Прикрываясь щитами, бурутийцы спешили к цели. Неожиданно первый из них получил болт прямо в грудь, сквозь щит и броню, он был отброшен силой удара назад и упал навзничь. Это сработала Анна, успев взвести боевые арбалеты. Страшная смерть вызвала замешательство в рядах врага, подарив Ярославу доли мгновения. Еще чуть–чуть и он скатился по приставной лестнице позади штурмуемых ворот. Мальчишки и женщины уже почти закрыли створки, и Анна на позиции поднимала второй арбалет, но бурутийцы уже на подходе, и через мгновение один из них пересек финишную линию, как спринтер на стадионе, проникнув за спешащие захлопнуться ворота, а за ним уже следующий, напрягая силы, старался повторить подвиг первого.
Ярослав встретил врага ударом меча в правую нижнюю четверть, под щит и немедленно отпрянул, уклоняясь от колющего ответа. В тот момент он защищал Анну и делал попытку хоть на мгновение связать врагов боем, не дать напасть на безоружных женьщин. Анна сделала последний выстрел в упор, вражеский лучник, не добежав пару шагов, упал на землю с тяжелым стоном, получив болт в незащищенное бедро. Вслед за тем створки ворот захлопнулись, оставив вражеского воина один на один с Ярославом, безоружными женщинами и мальчишками. Из‑за стен раздался возмущенный вой, бурутийцы обрушили град ударов на деревянные створки, пытаясь их открыть, но случайные защитники успели вставить накидной брус и уже всем скопом тащили по пазам подвижное бревно–задвижку.
Отрезанный от своих, воин на мгновение опешил, но, видя вооруженным только одного Ярослава, с удвоенной яростью бросился в бой. Еще оставался шанс открыть врата, в противном случае его убьют подоспевшие защитники. В свою очередь, Ярослав не спешил расстаться с жизнью или получить увечье. Время играло на него, и он отступал. Вражеский лучник со щитом и в шлеме имел явные преимущества, стараясь, пока не поздно, их реализовать. Он обрушил град ударов, которые Ярослав вынужден был принимать короткой дагой, при этом одновременно стараясь не сломать хрупкое оружие под градом тяжких выпадов, а мечом прикрываться от ударов щитом. В результате вынужденно оборонялся, совершенно не имея возможности контратаковать. Отступая, он выигрывал время и спасал жизни мальчишек и девчонок, оставаясь не раненым.
В результате отпущенные судьбой мгновения иссякли, со стен, как горох, посыпались сибиряки, а из пропилеев бежал Станислав во главе сборной толпы защитников. Бурутиец, чувствуя, что настали последние мгновения жизни, как загнанный в угол зверь, с отчаянием умирающего атаковал в последний раз. Ярослав, понимая, что ворота назад уже не открыть, рискнул, крутанулся на месте, поднырнув под руку врага и, схватив за одежду, перекинул через себя, как это делают самбисты и дзюдоисты. Тяжко грохнувшись оземь, враг сделал последний рывок и попытку ударить мечом, но Ярослав блокировал руку, а подоспевший Труба приставил к горлу бурутийца острие меча.
Все было кончено, ворота спасены!
Не рассуждая, Ярослав вскочил с земли (подоспевшие воины уже вязали бурутийца по рукам и ногам), выкрикнув:
– Ты где шляешься?!
Станислав в отчаянии развел руками:
– Стража посланника напала на нас, еле отбились.
– Так это они открыли ворота цитадели?! – возмущенно воскликнул Ярослав.
– Вероятно, они, – несколько неуверенно ответил товарищ.
Вокруг уже толпились люди: одни поднимались на стены, другие укрепляли ворота подпорками. Положение явно стабилизировалось, переселенцам удалось удержать последние из трех. Ярослав, с одной стороны, был рад счастливой судьбе, что подарила им миг удачи, но одновременно злился на себя, на собственную глупость и непредусмотрительность, по вине которых сложилась опасная ситуация. В раздражении он потребовал:
– Труба! Где мой шлем?
Парень пожал плечами, снял и отдал свой.
– Пойди, найди, – примирительным тоном скорее посоветовал, чем приказал Ярослав, на ходу принимая и надевая предложенный шлем.
* * *
Проезд, в котором оказались враги, представлял собой две линии стен с воротами в концах и недавно построенными, деревянными перекидными мостиками над ними. Высота стен не позволяла взобраться без лестниц, а бурутийцы о них не позаботились, вероятно, предполагая взять крепость сналета. То что им удалось проникнуть практически за третьи ворота, говорило о большом опыте воинов, и не будь сегодня удача на стороне колонистов, крепость бы бесспорно пала. Находясь в окружении, они рубили створки топорами, не оставляя попыток прорваться дальше вглубь крепости, все еще рассчитывая на победу. Надо признаться, не без оснований, в прямом столкновении даже две сотни колонистов не могли бы противостоять профессиональным воинам бурути. Таким образом, от победы их отделяли только жалкие створки ворот, а стрелы защитников наносили мало вреда воинам, хорошо прикрытым броней и широкими щитами.
Понимая все вышесказанное, Ярослав взирал со стены на усилия врага. Он мог приказать попытаться открыть ворота цитадели и атаковать конницей Шестопера, сейчас ожидавшей команды в «коридоре смерти» между внешними вратами крепости и цитадели. За прошедшее время всадники сумели занять его, а арьергард бурутийцев ушел внутрь, закрыв ворота. Однако потери могут быть неприемлемы для колонистов и нет гарантии, что конница сокрушит тяжелую пехоту бурути. Оставалось одно – расстрелять их из арбалетов.
– Станислав! – обратился он к другу. – Собери наших и принесите арбалеты. Ерофей! Пусть твои люди сбрасывают камни с мостков и постараются не дать выломать ворота. Берите самые тяжелые из парапетов. Лучники! – крикнул он, обращаясь к окружившим воинам. – Непрерывный огонь! Не жалейте стрел! – затем как бы сам себе: – Может, кого и ранят.
На плотный строй щитов обрушился ливень стрел со всех сторон, малоэффективный, но время от времени стрелы доставали, нанося незначительные раны. Тем временем арбалетчики собрались на стене цитадели, взвели оружие. По команде «Огонь!» выпустили болты. Первая попытка оказалась неудачной. Почти все они застряли в щитах.
– Цельтесь в щели! – командовал Ярослав. – И в тех, кто с топорами!
Выждав момент, когда с мостков полетел камень, и воины бурути метнулись в стороны, нарушив строй, Ярослав скомандовал:
– Огонь!
Теперь залп вышел на порядок эффективней, сразу трое воинов повалились, пронзенные болтами, с тяжелыми ранами.
Поняв, что их обстреливают из незнакомого, очень мощного оружия, бурутийцы прекратили рубить ворота, перестроились на некотором расстоянии от стен так, чтобы плотно прикрыться щитами, но не быть пораженными сброшенными камнями.
Бой на время прекратился. Враги выжидали, а Ярослав берег болты, которых в запасе оставалось мало и на серьезный бой могло не хватить. Пользуясь заминкой, он обратился к воинам внизу на модонском языке, потому как бурути и модоны – один народ:
– Бросайте оружие! – выкрикивал он. – Вы в ловушке! Ворота не выбить! Не позволим! Не сдадитесь, перебьем всех!
Реакции не последовало, воины все еще на что‑то надеялись.
Видя замешательство, Ярослав продолжал уговоры, теперь предлагая «пряник»:
– Бросьте оружие, и мы гарантируем жизнь! – и через некоторую паузу, с сомнением, – … и свободу! – еще сам не веря словам.
– Отправим на корабль… без оружия! Скатертью дорога! – он понимал, что врет, но что не сделаешь, на какую гнусность не пойдешь ради сохранения жизни своих людей.
