Текст книги "Изумрудная долина (СИ)"

Глава 71

Поместье, где с начала эпидемии жил Ярослав, представляло собой южный склон холмистой гряды с тремя рукотворными террасами, и хотя древние жители лишь слегка поправили опорными стенами существующий естественный рельеф, в любом случае, работа была проделана большая. Основная земля поместья тянулась от стен города до подножия гряды и искусственного пруда с мельницей. Территорию прорезала грунтовая дорога, беря начало, как ответвление мощеной, недалеко от восточных ворот города. Затем она подымалась по склону, террасам и заканчивалась у ворот главного дома. На вершине гряды, так же как и у подножия, земля делилась на отдельные участки заборами, которые вероятно, остались от прежних владельцев еще до организации большого поместья.

Окрестности изобиловали великолепными пейзажами, радовавшими глаз, а особенно видами с вершины на море, долину и фиорд. Правда и здесь густая чаща зарослей скрывала берега глухой стеной, закрывая поверхность земли. Но не везде. В этой сплошной зелени порой встречались обширные просветы, а порой каменистые отроги, ниспадающие крутыми обрывами. Здесь, на манящем фоне скал, возносились разлапистые южные деревья, часто опутанные ползучими растениями и вьюнами, как будто сошедшие с китайских акварелей. Среди этого, можно подумать, рая на земле обнаженными проплешинами зияли участки возделанной земли, что оставили после себя люди.

Именно на таком клочке пашни вели свое хозяйство девушки из группы Ярослава, хотя до главного дома поместья было рукой подать, им запретили появляться там и покидать обработанную делянку. Всего их было пятеро вместе с Анной, Юлей и Настей. Две другие девушки несколько старше по возрасту, изначально попали на Трон вместе с группой бомжей, потому наклонности прошлой жизни несколько отдаляли их от Юли и Анны. Ольга и Наташа, несмотря на несколько месяцев засухи и вполне реальной угрозы наказания, постоянно находились в поиске чего‑либо перебродить. Однако дикая местность давала мало возможности, и потому девушки находились в состоянии продолжительной грусти и тоски.

Но голод не тетка, и чтобы прокормить себя, приходилось работать не покладая рук. В первую неделю карантина подруги сделали необходимые посадки и теперь, в основном, занимались охраной участка и прополкой буйных сорняков. А охранять было от кого, и, хотя каменные заборы защищали от местной, исключительно нахальной разновидности диких свиней, между прочим, очень опасных для человека, нашлось немало существ, для кого стена – не помеха. В первую очередь, это различные виды птиц, летающих и бегающих наподобие маленьких страусов, но главный и самый хитрый разоритель – игрунки. Эти полуобезьяны–полувуоксы отличались поразительным умом и сообразительностью. Ведя дневной образ жизни, плохо видели в темноте, тем не менее, регулярно, в ночное время делали налеты на грядки девушек. Они выкапывали из земли только что посаженные плоды, нанося серьезный урон хозяйству. Когда растения дали всходы и стали несъедобны, разорение прекратилось, но полосатые мародеры повадились таскать запасы продуктов прямо из дома (точнее, хижины), где жили девчонки. Дошло до того, что зверьки пристрастились таскать все, что плохо лежит. Убивать разбойников никто не решался, а камни и палки, летящие вслед похитителям, мало их пугали. В ту ночь Анна с Юлей вернулись с поста в начале ночи, их сменщицам оставалась вторая половина и утро. Сон не шел, после окончания сезона полевых работ девушки не сильно уставали. Тем не менее, полудрема сомкнула веки и сквозь пелену между сном и реальностью Анна почувствовала, что кто‑то сел на ее кровать!

* * *

Оронапи с полудня сидел в зарослях вьюна, наблюдая за хижиной и участком людей. Его брат Пирокай должен был появиться в начале ночи, но вот уже звезды померкли, а тот не появлялся. План похищения зрел в головах молодых войо уже давно, но вот только сейчас сложились обстоятельства для исполнения – подростки нашли поместье, где жили одни женщины. При этом в хижине имелся большой запас человеческих инструментов и, что совершенно поразительно, металлических рылец. Когда брат Пирокай впервые увидел, как люди рыльцами поднимают землю, не то что спал с лица, а даже позеленел. Сами войо поднимали землю древесными копалками, и дело это нелегкое. Вероятно, по этой причине Пирокай запал на людские вещи. Воровство в их племени, мягко говоря, не уважалось, но тут совсем другой случай и, если отнять у людей, безобразие может сойти с рук, тем более что братья знали, кое‑кто уже похищает с чужих полей рассаду и так же, как и Пирокай, мечтает стянуть более ценные вещи.

Найдя удобную цель, братья улизнули с охоты и теперь выжидали момента для осуществления плана. В хижине жили только девушки, и войо не ожидали сопротивления, тем более они вовсе не собирались нападать, а только похитить рыльца и топоры, но в случае обнаружения их некому будет поймать.

Пирокай появился уже среди ночи, подкравшись к брату, как ночной кот. Войо было уже семнадцать и его посвятили в воины, но глупые замашки подростка еще не выветрились из головы. Когда Оронапи немного успокоился от испуга, сумел ответить брату:

– Три женщины сейчас в хижине, а две охраняют посадки, но, думаю, через какое‑то время и они уснут.

– Хорошо! – ответил режущимся взрослым рыком Пирокай. – Будем ждать до середины ночи, затем вдоль стены подкрадемся к хижине. Если повезет, нам будут завидовать все в роду. Таких ценных инструментов нет даже у самого вождя.

Через пару часов, когда женщины сменились на посту и, по меркам Пирокая, должны были сладко спать, братья ползком пробрались к хижине. Дверь не закрывалась, и они, как ловкие игрунки, проникли внутрь. В отблесках лунного света, падающего через ничем не прикрытые окна, войо на ощупь стали искать предметы желания. На это потребовалось немало времени, потому как, несмотря на ясную ночь, в углах, где хранился инвентарь, царила тьма. Наконец, Оронапи нащупал древесные черни, а Пирокай попытался проникнуть в спальню. Дверь оказалась подперта изнутри, и молодой войо, просунув руку в щель, пытался аккуратно убрать подпорку.

Неожиданный девичий крик заставил юных воришек оцепенеть на месте. Оронапи застыл с охапкой рылец в руках, а Пирокай – на земляном полу с просунутой в щель рукой.

* * *

Анна открыла глаза и сквозь полудрему увидела черную тень на фоне освещенного луной окна. Существо показалось ей огромного роста с большой треугольной вытянутой головой. По спине пробежали мурашки. На голове у нечисти торчали рога, морда заканчивалась, в темноте не разобрать, то ли свиным рылом, то ли кошачьим носом.

«Бес», – острым ножом сознание резануло сердце. Из‑за спины торчал хвост. Глаза чудища сверкали зеленым светом, а зрачки шевелились. На пару секунд девушка оцепенела, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, в голове роились вопросы без ответов: «Что это? Почему оно пришло ко мне? Чего хочет, и главное, что мне сейчас делать?» Осознав, что существо может принести вред и даже убить, Анюта окончательно испугалась и в порыве паники уже не могла более сдерживать чувств. Что есть мочи заверещала и с силой пнула ночного гостя обеими ногами. Существо оказалось относительно легким! Дико пискнув, оно сигануло на стол и в виде черной тени бросилось в окно, ловко перемахнув кровать со спящей (теперь уже проснувшейся) Юлей.

Юлька, как бешеная, подпрыгнула на кровати, в страхе и панике ища оружие. Первой ей попалась под руку табуретка, и в тот момент в хлеву, что служил одновременно и прихожей, послышался шум падающих лопат, грабель и окучников, а вместе с ним писк и визг разбегающихся игрунек. Не будь дурой Юля с криком «Что случилось?» бросилась к двери, на бегу выбивая подпорку.

– Бес! Бес! – срывая голос, визжала Анна. – К нам приходил Бес!

– Не дури! – выдохнула Юля (Настя еще только подымалась с постели), нос к носу столкнувшись в дверях с войо.

* * *

Когда в хижине людей поднялся крик, Пирокай единственное что успел сделать, так это подняться с земли. В распахнутых дверях, в отблесках лунного света стояла женщина с табуреткой в руках и явным намерением раскроить ему голову. Да только Пирокай был хорошим войном, он ловко увернулся от летящего предмета, который лишь слегка задел плечо. А вот юному Оронапи не повезло, табуретка угодила прямо в грудь, он выронил инструмент и осел на землю с тихим стоном.

Тем временем Пирокай не думал сдаваться или трусливо бежать, ни одна человеческая женщина не сможет испугать воина войо, пусть и первогодку. Юноша не собирался возвращаться без добычи.

Получив в челюсть, он еще на что‑то надеялся, но после серии безнаказанных ударов руками и ногами в живот и пах с прерванным дыханием и резкой болью в причинном месте счел себя оскорбленным и решил заняться человечкой серьезно, по–мужски, без скидок на пол. Со звериным рыком он бросился на вражину, намереваясь вцепиться зубами (войо, как и вуоксы, имели клыки и хорошо кусались). За спиной раздался умоляющий голос Оронапи:

– Братец бежим!

Но Пирокай не на шутку рассердился. Как человеческая женщина посмела поднять руку на воина войо?!

А через мгновение юноша уже считал, что брат не так уж и неправ, из носа текла кровь, женщина, схватив «воина войо» за чуб, била коленом по морде, таская за вихры, как собачонку. И что самое обидное, Пирокай при всей своей силе, а он был явно сильнее, ничего не мог поделать, настолько неожиданно агрессивным оказался противник, ну прямо как лесная кошка. Наконец, уяснив, что пора смываться, крутанулся на месте, оставляя клок шерсти в руках женщины. Оронапи уже сбежал, и молодой войо со всех ног бросился наутек…. Его никто не преследовал.

Через десяток минут, когда воришки–неудачники поняли, что погоня им не угрожает, Оронапи спросил у находящегося в расстроенных чувствах брата:

– Братец, что мы скажем?

Он намекал на неприглядный вид морды Пирокая.

Тот шел, время от времени хлюпая разбитым носом, срывая листья дерева хино и прикладывая к пострадавшему месту, из которого все еще влажной струйкой сочилась кровь. В ответ на глупый вопрос молодой воин болезненно рыкнул, с шепелявым оттенком заметив:

– Шкажем упал на охоте…

– Будут смеяться… – удрученно уточнил брат.

– Это лучше, чем шкажать, что наш избила женщина!

Оронапи всем своим видом и кивком головы полностью согласился с братом:

– Если узнают, со свету сживут!

– Будем молчать…

* * *

Сразу по окончании потасовки девчонок неожиданно, до колик в животе, пронял хохот. Все трое смеялись до упаду, потешаясь нерасторопности и неготовности молодых войо встретить достойный отпор.

– А он как на меня оскалится, – икая, задыхалась Юля. – А я ему… ногой…в…в…. Глаза стали такие удивленные!

– Не смешите меня! – отмахивалась Настя. – Я и так…

Анна, несмотря на перенесенный испуг, не могла не смеяться, радуясь чудесному избавлению от опасных воришек (девушки быстро смекнули, что молодые аборигены покушались на их имущество, а не на жизнь). Ее не покидал вопрос о том, что за существо проникло в хижину и так напугало.

Внезапно посреди веселья она спросила:

– Но кто залазил к нам в дом?

– У Анны завелся еще один ухажер? – не без иронии намекнула Настя. – Здесь в джунглях столько разумных существ, и все испытывают озабоченность и потребность в человеческом тепле.

– Вам смешно, а я так перепугалась, – изобразила обиду Анна, – у него глаза горят, а на макушке рога… и …хвост.

– Анна даже на необитаемом острове не остается без поклонников! – не преминула съязвить Юля.

– Ладно, девчонки, довольно смеха! – неожиданно прервала веселье Настя. – Здесь совсем не до шуток. Полно Ярославу над нами издеваться, немедленно уходим в каменный дом поместья! – Скомандовала неформальный лидер их небольшого коллектива. – Юля, позови наших охранниц! Все равно от них никакого толку, только ворон пугать! Наверно снова спят под кустами! А мы немедленно собираемся и уходим.

* * *

Через десять минут Ярослава разбудил грохот ударов в ворота! Спросонья подумав об опасности, он стремглав поднял близких и всей гурьбой с обнаженным оружием (Ноки ловко владела копьем, как и всем, что ей попадало в руки) встречали незваных гостей. Узнав, что это его собственные девушки, грозно поинтересовался, и не думая открывать ворота:

– Какого черта приперлись, заболеть охота или заразу разнести?

– Кончай валять дурака, Славка, – не на шутку взбесилась Настя, – к нам войо залезли, ограбить хотели, если бы не Юля, были бы мы живы или нет, неизвестно. Открывай немедленно!

Наконец, пойдя на уступку, Ярослав снял брус и открыл створку ворот, впустив, на его взгляд, перепуганных женщин. Анна, как только увидела парня, бросилась к нему, в страхе ища защиты и обнимая руками, совершенно не давая отчета в своих действиях и более не стесняясь подружек. Крепко схватила Ярослава за покрытую кольчугой талию и прижалась головой к груди.

Ярослав, чувствуя, что девушки изрядно напуганы, беспокойно спросил:

– Что случилось?

– К твоей Анне из джунглей приходил влюбленный поклонник, – хихикнула Юля.

– В дом залезли войо, пытались обокрасть!

Ярослав удивленно вскинул брови.

– ...Совсем молодые воины, – уточнила Юля, стесняясь своей силы, боясь, что ее могут посчитать мужиковатой и обвинить в отсутствии женственности, – мне было нетрудно с ними справиться.

– Понятно… – уяснил Ярослав, – а что это за бредни о поклонниках из джунглей?

– А это вовсе и не бредни! – воскликнула задетая Анна, на секунду оторвав голову от груди парня. – Какое‑то неизвестное существо залезло в хижину и испугало меня!

– И что оно сделало?

Анна не поняла вопроса, потому как что еще должен был сделать бес, как не забраться в хижину. Затем, вспомнив горящие глаза монстра, неуверенно ответила:

– Смотрело…

– На кого?! – уже почти смеясь, уточнил Ярослав.

– На меня, – удивилась Анна, – на кого еще смотреть?

Услышав ответ девушки, вся компания вновь засмеялась, и хохот после перенесенных «испытаний» был облегчением, в нем чувствовались некоторые нотки истерики.

– Вам смешно, а знаете, как я испугалась! – оправдывалась Анна.

Ярослав, жалея ее, постарался утешить, хотя сам тоже был не прочь узнать, кто мог забраться в хижину к девушкам.

– Аня, скорее всего это была одна из игрунок, ты ведь знаешь, они любят везде шарить, возможно, спросонья она тебе показалась крупнее, чем есть, а за рога ты приняла уши, они у игрунок торчком на макушке. А бес должен был иметь кроме рогов еще и уши. Ты не помнишь, были кроме рогов уши?

Анна от неожиданности растерялась, не будучи в состоянии точно вспомнить отпечатанный в памяти образ, наконец, совсем запутавшись.

– Не помню… Вроде нет! – и снова прислонилась головой к груди.

Ярослав, видя конец веселья, скомандовал:

– Ладно, расходитесь спать, я посторожу всех.

Девушки не спеша разошлись по своим помещениям, где еще ранее были у них постели и комнатушки с крышей, в которых еще до эпидемии ночевали, когда всей семьей жили в поместье. Однако Анна не ушла. Они вдвоем остались на улице, сели на камень недалеко от пруда, на самом краю обрыва. У подножия гряды у самых ног простиралась непроглядная тьма джунглей, среди ветвей и деревьев сейчас точно также коротали время или спали люди, беззащитные в своем одиночестве. Анне так хотелось тепла, крепкой руки и того умиротворенного чувства защищенности, которое может дарить только близкий человек. В эту минуту она жаждала защиты, защиты от Ярослава и не хотела уходить во тьму каменных стен. Одиночество пугало.

Они долго сидели молча, Анна обнимала парня, не чувствуя его, только тяжесть брони и оружия. Сейчас сталь была теплая, несмотря на ночь и отсутствие солнца, которое бы могло нагреть ее. Невольно подумалось: «Как только Ярослав терпит жару в тяжелом хауберке и толстом поддоспешнике?» Самой Анне часто делали поблажки. Когда было совсем нестерпимо жарко, она скидывала броню и оружие в повозки. В последнее время девушка вообще перестала носить броню, а оружие – только для вида. Однако близость врагов говорила, она неправа!

– Может быть, ты снимешь броню? – неожиданно для Ярослава, а еще более для себя, озвучила Анна и тут же испугалась сказанных слов, своего решительного голоса.

Однако она помнила советы Насти: надо быть смелее!

Ярослав удивился, но безропотно снял кольчугу. Анна помогала.

– Честно сказать, я в ней довольно сильно устаю, – как бы оправдывался он, – привычку к броне требуется вырабатывать с детства, а я надел пару месяцев назад, и если бы не природа, давно отдал бы концы.

– Отдохни немного, – подбадривала его Анна, нежно касаясь обнаженного тела.

Белье Ярослав из‑за жары не надевал, а потому остался обнаженным по пояс, не сняв стеганые шосы.

– Как ты терпишь в этом ватнике?! – теперь уже вслух выразила свое удивление Анна.

– Поддоспешник – не ватник, – уклончиво, с некоторой долей обиды ответил Ярослав, – в нем намного прохладнее, чем в фуфайке, конский волос и шелк плохо греют и не сильно парят.

– Да я не о том! – многозначительно намекнула Анна, прижавшись к парню и обнимая, сама же думая: «Какой он странный, разве не понимает ничего? Врала, наверное, Настя, говоря, что нормальный парень сразу все поймет, а Ярослав что‑то тормозит. Или тут дело в Юле?..» Мысль как черная тень проскользнула в душе, когда она вспомнила имя подруги, но Анна взяла себя в руки!

Тут же пришел ответ на ее немые вопросы.

Ярослав, чувствуя близость, обнял девушку за талию, привлек к себе, руки их переплелись, а небритый подбородок коснулся ее виска, причинив боль.

– Уже поздно, – тихо сказал он.

– Да, – согласилась Анна, – надо идти спать.

И поддавшись внезапному порыву, он наклонился и поцеловал ее в губы. Она обвила его руками за шею, и он вдохнул аромат ее волос, пахнущих сенокосом. Он начал целовать ее, так как целовал бы Юлю, но вдруг почувствовал, что Анна не прижимается к нему. Губы у нее были мягкие, влажные и нежно–невинные, как у ребенка. Что‑то остановило. Затем, расслабившись, он осторожно обнял, инстинктивно прижав ладони к ее груди, но неожиданно девушка встрепенулась, замерла, более не отвечая на поцелуи, и что‑то перевернулось внутри Ярослава. Нежность ее губ и щек – безвольное согласие? Оторвавшись от его губ, Анна положила голову ему на плечо. Он бережно привлек ее к себе, взглянул в глаза. В их тесной близости произошел прорыв, она наконец опрокинула плотину непонимания и предвзятости. Это было чистое чувство двух брошенных в водоворот событий людей, ищущих не столько близости, сколько человеческого тепла, надежды на будущее.