Текст книги "Изумрудная долина (СИ)"

Глава 80

Город встретил Ярослава гулом возбужденных голосов перед воротами крепости. Отряд встречала толпа возбужденных колонистов. Всем хотелось быстрее узнать новости: насколько успех сопутствовал воинам. Много ли погибших? Отряд вооруженных войо и пленники в рядах людей вызывали любопытство, недоверие, страх и опасения, что экспедиция в джунгли могла окончиться неудачей. Посреди залива на якоре стоял знакомый корабль Дрегона, и Ярослав, не вступая в затяжные расспросы, поспешил на поиски старого знакомого.

Дрегона он нашел сидящим на ступенях мегарона.

– Оуна Наватаро, уважаемый Дрегон! – сложил руки в приветственном жесте Ярослав.

– Оуна Наватаро, Дхоу, – учтиво склонился торговец.

– Рад видеть почтенного кормчего, а с еще большим удовольствием услышу известия, что он мне принес, – Ярослав жестом предложил пройти в дверь дома справа от основного портала мегарона.

В мегароне, как и на его ступенях, толпился народ, и Ярослав не хотел терять время на пустые разговоры и споры. Все, что случилось за последние сутки, расскажут и без него. А вот вопросы обороны необходимо решать немедленно.

– Сегодня столь замечательный день, что люди еще не до конца осознали степень нашего успеха, несмотря на всю радость от возвращения воинов.

– Вы победили нелюдей, – восхищенно воскликнул кормщик, проходя в оружейную, где в этот момент собралась вся верхушка колонии.

Небольшая комната, обычно служившая подсобным помещением для охраны и непосредственно сообщавшаяся как с главным входом дома Ярослава, так и с комнатой стражи, сейчас была занята импровизированным штабом.

– Можно сказать больше! Мы сделали «Прецедент» для победы над бурути, – слегка восхищенно произнес Ярослав.

Кормщик не понял, что такое «Пре–це–дент», отчего на мгновение оторопел, силясь вразуметь, что это может быть. Но вот у других собравшихся в оружейной, выражение вызвало неподдельное любопытство.

– И что за «Прецедент» – то Славик натворил? – ехидно поинтересовался Станислав, протягивая руку.

– А то, ругать будете!

– Говори, не тяни!

– Как приперли мы войо к стенке, заверещали те, что играем не по правилам, я предложил мировую и союз против бурути. Те, естесна, согласились, потому как деваться было некуда. Теперь у нас, окромя своих, плюсом двести или двести пятьдесят щитов войо…

Общество призадумалось…

После продолжительной паузы:

– А я думал, глядя со стены, начальник совсем ума рехнулся, обезьян в плен набрал… И на кой они ему?

Меченый многозначительно присвистнул, но мысль развивать не стал.

– Сомневаюсь я в таких воинах, – задумчиво произнес Павел Петрович. – Конечно, выбирать не приходится, но вдруг побегут в момент боя или вместо врага в нас стрелять начнут.

– А заложники затем и взяты. Двадцать подростков от всех семей, от всей верхушки племени. Они – хороший стимул сохранять верность слову. Однако мы еще не настолько хорошо знаем войо, чтобы полагаться на одних заложников. Ухо будем держать востро.

В итак уже переполненное помещение вошли Шестопер, Силыч, Жиган. Последнего Ярослав давно не видел. Возглавляя разведку, он несколько суток провел в лесах.

– Ну, вроде бы в сборе… – удовлетворенно констатировал Станислав. – Вы, уважаемый Дрегон, что можете сказать о силах бурути? Много воинов будет высажено на берег?

Дрегон отвечал, явно смущаясь оказанного доверия находиться среди хоть и чужих, но вождей.

– Так случилось, что я был вынужден отплыть раньше, чем воины погрузились на корабли, и не ведаю, сколько их погрузилось на самом деле… – Дрегон смутился, что не знает точного ответа.

– Хорошо! – согласился Станислав, беря в свои руки допрос соглядателя. – Сколько кораблей подготовил Бурути к походу? Это ты видел?

– Шесть! – не задумываясь, выпалил Дрегон.

– Много ли припасов погружено?

– Мало! – встрепенулся кормчий. – Не прокормить экипажи и воинов в течение двух недель.

Станислав и Ярослав многозначительно переглянулись.

– А сколько было воинов в городе перед отправкой?

Дрегон задумался на пару мгновений:

– Всего в Бурути не более полутора сотен воинов. Это личная дружина Деспота, но по приказу прибыло из поместий и горных долин еще около полутора сотен; поэтому можно считать, что на корабли может быть посажено триста воинов или даже более, потому как тем, кто живет близко, нет необходимости заранее прибывать во дворец. Они сразу придут на посадку…

– Велика ли армия Деспота? – неожиданно прервал его Ярослав.

Дрегон думал несколько дольше:

– Когда Деспот воевал с горными кланами в долине Шептунов, было собрано тысяча тяжеловооруженных и две тысячи лучников из свободных селян.

– Хорошо, уважаемый Дрегон, – закончил расспросы Станислав, – Вы можете быть свободны. Вам отведут помещение и накормят. Мы еще поговорим позже.

* * *

После того, как кормчий вышел, беседа продолжилась.

– Даже вместе с войо нам трудно будет одолеть тяжеловооруженную пехоту Бурути, – покачал головой Ерофей Силыч.

– Однозначно, тяжело, если встретим в открытом бою! – с энтузиазмом отозвался Ярослав. – Но у нас есть единственный шанс на победу, – это момент их высадки на берег. Сколь ни силен враг, но именно в этот момент он беззащитен. Десантные операции – самое сложное и рискованное дело. Сколько десантов было угроблено бездарными командирами!? Я надеюсь, вожди Бурути не оканчивали академию генерального штаба и где‑нибудь да совершат ошибку.

Во–первых, мы раскинем разведчиков по всему южному побережью долины. Думаю, в северной ее части они не высадятся, все же не дураки. Но если сглупят, им же хуже. Фиорд, в глубине которого расположен наш город имеет скалистое устье и в период штормов редко бывает доступен. Дрегон проник сюда только благодаря исключительно благоприятной погоде и опыту, которого ему не занимать. Неверю что кормчие всех шести кораблей бурути стольже отчаянны как и он. Получается, высадка возможна только на песчаные дюны реки Катави, да и то не везде, а где глубина позволит подойти близко к берегу. Таких мест на побережье можно по пальцам одной руки сосчитать. Итак, Жиган, собери всех своих людей, расставь посты в предполагаемых местах высадки, пусть наши женщины тщательно следят за горизонтом с близлежащих высот и Белой башни. Ваша задача – заметить корабли еще до того, как они подойдут к берегу. Используйте все имеющиеся у нас бинокли. Мы на вас очень надеемся.

Остальным – подготовить и вооружить людей. Выступаем из крепости немедленно. Здесь остаются только женщины и дети и два десятка твоих людей, Павел Петрович. Вооружить всех, в том числе и женщин. Их задача – охрана крепости, а в случае поражения – прикрывать отход женщин и детей в горы.

Построение для боя избираю такое: на правом фланге – копейщики Петровича, по центру – Станислав и Володя с арбалетчиками и лучниками образуют единый строй, слева – мечники Шестопера, а еще левее к ним примкнут агеронцы в тяжелом вооружении. Если войо поддержат нас, то их ряды примкнут далее влево. Если нет, то будем атаковать в том виде, как сказал. Нашей целью является тот момент, пока враг не ступил на землю. У среза воды, по колено в ней, расстроенные, одни еще высаживаются с кораблей, другие еще на борту, третьи уже на берегу, перед нашими рядами, – все они будут в полнейшем беспорядке, и мы должны воспользоваться моментом.

– Среди них много смелых воинов! Если они все же сплотятся и оттеснят нас?

– Для этого случая мы выделим особый отряд! Не секрет, что устье песчаное, а берег представляет собой низменность из болот, проток и леса; но сам берег пуст, – это песчаные дюны в сотню метров шириной открытого пространства, – вполне достаточно разогнать коней для копейного удара. Тридцать всадников мы спрячем на правом фланге в лесу и используем засаду, когда возникнет необходимость. Если бурути сумеют сплотиться на берегу, ударим по ним вдоль берега во фланг и опрокинем. Этот маневр мы можем выполнять раз за разом, если враг будет выстраивать ряды у среза воды. Пусть лучники и арбалетчики заготовят больше зажигательных стрел! Попытаемся поджечь корабли! Если все же врагу удастся зацепиться за берег и нас оттеснят, то, не рискуя вступать в жестокую сечу, отойдем в джунгли и сделаем засаду на пути. Устроим засеку! Если не удастся и она, отойдем в крепость и сядем в осаду. По словам Дрегона, бурути берут мало запасов провизии, – это означает, что они намерены питаться местными ресурсами и будут штурмовать город. Но у нас все свезено в крепость, и взять продукт негде. Конечно, могут доставить морем, но океан сейчас бурный, и плавание на нем опасно. Не знаю, как Дрегон рискнул идти на юг, тут или опыт большой, или животы ссохлись!

Народ вяло хохотнул на злую шутку командира.

– ...только взять себя сходу, будь у них хоть тысяча тяжеловооруженных, мы не позволим, у нас сейчас скорпионы на стенах стоят и жрать врагам, я уверен, скоро станет нечего. Но если осада затянется, а войо предадут, придется переправляться на другую сторону залива и уходить в горы.

Вот такие примерно мысли… Теперь все могут приступать к своим обязанностям. Место сбора назначаю в паре километров к востоку от утеса Белой башни на мощеной дороге. Из этого места, как только поступит известие о приближении кораблей, можно быстро прибыть к любой точке побережья…

Когда народ стал расходиться, Ярослав попросил:

– Станислав, пригласи Дрегона.

* * *

Состоялся разговор наедине.

– Твоей храбрости нет предела, уважаемый Дрегон! – восхищался Ярослав, садясь на лавку и предлагая кормчему место рядом с собой. – Что заставило тебя отважиться пуститься в долгий путь в разгар осени, в преддверии, как говорят, жутких штормов? Неужели только жажда тех золотых, что я обещал? Или желание услужить Дхоу долины Ласу?

– Нет, Наватаро! – тяжко склоняя голову, скорбным голосом отвечал старый моряк. – Гибель моих кораблей и тирания деспота разорили мою семью: вместо матросов у меня на борту сыновья и невестки, нет серебра, чтобы нанять людей. Все было, потрачено на груз – зерно и масло. Дороги у нас назад нет: или приведем корабль в Риналь, или сдохнем с голоду в эту зиму. На борту вся семья – старики, внуки. Если оставлю в Агероне или Бурути, им будет нечего есть.

– А как же пресловутые золотые клады?

– Они только в больной голове Ибирина, – зло огрызнулся кормчий.

Ярослав задумался, сочувственно качая головой:

– Если бы не война, я предложил бы оставить детей у нас, не рисковать будущим семьи. Впрочем, неизвестно, где риска больше, в море или в крепости. Если войо поддержат нас, бурути погибнут на берегу или уйдут домой, не солоно хлебавши.

– Ты обещаешь, – Дрегон казался слегка удивлен. – …если мы не вернемся, кормить моих внуков и не превращать в рабов?

– Разве ты не понял еще ранее, что я – человек чести! Я вообще не продам человека и не сделаю его рабом, ну, разве что пленных бурути, и то на время. Наши законы запрещают владеть рабом более десяти лет, а по истечению срока, отпускать. А торговать людьми вообще запрещено, только покупать!

– Странные у вас законы, – ухмыльнулся старый пират.

– Какие есть… Если рискнешь оставить детей, даю тебе слово, что буду их кормить до твоего возвращения, а если не вернетесь, то они будут жить в долине наравне со всеми.

Дрегон качнул головой в знак благодарности:

– Я все же возьму с собой…

– Это твое золото! – Ярослав подбросил в воздух мешок с деньгами, заранее приготовленный Станиславом и молчаливо переданный пару минут назад.

Дрегон ловко поймал кошель, развязал, грустно взглянул:

– Золото сейчас кстати.

Неожиданно Ярослав огорошил его вопросом:

– Сколько воинов Деспот держит всегда при себе? И сколько воинов постоянно находится в крепости?

Дрегон не удивился, спокойно ответил.

– Всего во дворце и крепости Деспота находится сто пятьдесят воинов, из них десяток телохранителей. Он не расстается с ними ни днем, ни ночью, – Дрегон ухмыльнулся. – Слишком много врагов, что желают его смерти.

– А ты сам как относишься к его жизни? Неужели тоже, как и другие его враги, желаешь смерти? Бурути твой враг?

Кормчий вскинул брови от такого вопроса, потрясенный и возмущенный:

– Конечно, он мой Дхоу, но попади он мне в руки…

– А его имущество?

– А что имущество? – подозрительно переспросил старый пират, начиная смутно догадываться, куда клонит Дхоу индлингов.

Ярослав не ответил, задавая новый вопрос:

– Расскажи мне подробно, много ли у Деспота врагов, кто они и как расположены дворец, бухта и крепость? Для верности я прикажу принести бумагу и чернила… Труба! – крикнул он.

Через минуту в коридоре послышались шаги, и из‑за занавески высунулась курносая мордашка оруженосца.

– Поди к Анне и принеси мою походную малярню! Похоже, тут нам с Дрегоном без нее не обойтись…

Дальнейший разговор продолжался примерно в течение часа–полутора и включил в себя много подробностей из жизни соседней долины, ее обитателей, их характера и психологии, а также некоторые особенности географии местности и плотности заселения. В конце разговора Ярослав подвел черту:

– ...Не смею тебя задерживать, уважаемый Дрегон. Чем быстрее ты покинешь нас, тем быстрее будешь в Ринале. Желаю тебе помощи всех богов, какие есть. Она вам потребуется. Я не желаю, чтобы даже случайно твой корабль заметили вблизи нашей долины, поэтому отплывай немедленно! И будь осторожен. Помни, у нас всегда найдется место для тебя и твоей семьи.

Дрегон встал, намереваясь покинуть оружейную, и уже повернулся уходить, но вдруг дернулся, замешкался, принимая какое‑то решение, и неожиданно выпалил, на ходу развязывая только что полученный кошель.

Ярослав удивился такому неловкому поведению, а Дрегон вынул пару золотых и положил на стол перед Ярославом.

– Вот, – смутившись высказался кормчий, – пусть оба моих внука не знают беды!

Ярослав понял те чувства, что раздирали душу старого разбойника и душегуба. Он разрывался между желанием не подвергать риску жизни малышей и страху доверить их воле чужого человека. Наконец, одна из сторон возобладала.

– Хорошо, – согласился Ярослав, – но я не возьму платы, пусть эти золотые сохранятся!

* * *

После ухода Дрегона в оружейную ввалились Шестопер и Станислав.

– Все готово, ждем только тебя! – с деланным безразличием заявил Шестопер.

– И лошади готовы?! – уточнил Ярослав.

– Да!

– И попоны одеты на заводных лошадей?

– Нет! – удивился Станислав. – На боевых!

– Значит, Казбек и Хитрец будут сутки, а может больше, таскать на себе броню? После того, как мы нашили на попоны стальные пластины, они умопомрачительно тяжелы! Пойдите и снимите всю тяжесть с дестроеров, погрузите все на заводных лошадей, – наши лучшие кони не должны знать усталости! А пока я переговорю еще кое с кем. Позовите Ерофея и Бориса!

Их не пришлось долго ждать, но Ярослав успел послать Трубу за полным доспехом. Он считал, что в предстоящем бою должен быть в первых рядах и большая подвижность на берегу ни к чему. Намного разумнее быть хорошо защищенным.

– Как мне известно от Олега, у тебя, Ерофей Силыч, есть одна вещица, запрещенная к провозу на Трон. И даже твой брат о ней не знает…

Борода взглянул на Ярослава широко раскрытыми глазами и невольно перевел взгляд на родича.

– Она на днях будет очень нужна!

– Что такое? – удивленно молвил Борис, вопросительно глядя на брата.

– Винтовка, Борода, винтовка! Олег разрешил твоему брату привезти с земли оружие для использования в чрезвычайных ситуациях, но это тайна, так что молчок.

– Да не может быть… – развел руками от удивления Борис.

– Очень даже может, и он нам ее сейчас покажет…

Ерофей недовольно помялся, сделал кислую мину и полушепотом сказал:

– Хорошо, сейчас принесу.

Пока тот искал далеко припрятанное оружие, Ярослав долго и тщательно переодевался. Ему помогали все, кто в этот момент находился в оружейной. Это, в первую очередь, Труба, бессменный оруженосец, и Анна, без которой такие процедуры обычно не проходили. Она хранила все имущество и следила за ним, оттесненная конкуренткой Ноки только от повседневных забот. Ну и сам Борис тоже пытался, где поддержать, где подтянуть. Когда они уже почти закончили снаряжение Ярослава, и он сверкал начищенной сталью в лучах света, падающих из узких окон под самой вершиной крыши, вернулся Ерофей с длинным свертком в руках. Он серой тенью скользнул в полумраке оружейной к ближайшей лавке и застыл в ожидании, когда лишние глаза и уши исчезнут.

Ярослав, видя его возвращение, взял из рук Анюты свежий актеон и выразился твердым тоном:

– Все свободны, накидку я как‑нибудь сам… надену.

Когда Труба и Анна удалились, унеся все лишнее на данный момент обмундирование, Ярослав обратился к Борису.

– Тебе я хочу поручить архиважное задание. Возможно, от его успеха будет зависеть все наше будущее. Проникнись! – сказал он, просовывая голову в отверстие актеона.

Тот качнул головой в знак согласия.

– Проникся?! – переспросил Ярослав, завязывая одну из тесемок одежды.

Борис вновь кивнул.

– По моим сведениям, среди наших врагов завтра будет колдун. Думаю, все мы знаем, что это такое, объяснять не надо…

Оба собеседника уверенно закивали.

– ...Это будет нечто похожее на то, что мы видели на севере, когда защищали крепость нидамцев. То есть колдун будет кидать в нас огненными бомбами, или даже нечто худшее, о чем мы даже не догадываемся. Сами понимаете, какое впечатление это окажет на наших людей, даже на землян, которые, в принципе, все знают и худшее, типа бомбардировок, но ни один из них не обстрелян. А что говорить об аборигенах или войо, о стойкости последних мы вообще ничего не знаем. Вдруг они разбегутся от первой бомбы, как индейцы от выстрела пушки? Поэтому ты, Борода, лучший из нас стрелок и охотник, должен подстрелить колдуна как можно раньше, пока вся наша «армия» не разбежалась. Затем тебе и дадим винтовку. Показывай! – кивнул он в сторону Ерофея, убирая со стола бастард с портупеей, намереваясь приспособить оружие на себя.

Силыч положил сверток на стол и аккуратно развернул.

– Она еще с гражданской… не расстрелянная, дед с ней на медведя ходил…

– Видал я ее, – протянул Борис, – а мой карабин Олег отобрал…

– Не доверял, видно, – заметил Силыч, кривясь в усмешке, – шибко ты у нас впечатлительный! Чуть что, палить начинаешь!

Ярослав взял в руки винтовку, осмотрел. Обычная трехлинейка, таких были миллионы. Какими путями она попала к староверам, один бог знает. «Впрочем, – думал он, – в сибирских лесах без хорошего оружия – никак». Вся в смазке, видно, давно не пользовались. Пять десятков патронов в стандартном ременном патронтаже. Самому ему никогда не приходилось ни стрелять из такой, ни даже держать в руках. Единственное, в армии у них в батарее были карабины, типа берданы, для строевой службы, но стреляли из них мало. Ярославу лишь раз удалось стрелять из карабина, а так все АКМ и ПМ.

Он проверил работу затвора, вернул Борису:

– Когда дойдет до дела, подбери себе место, откуда будет хорошо просматриваться поле боя. Это, вероятно, одно из деревьев на берегу. Расстояние будет небольшое, метров сто–сто пятьдесят. Попади ему в лоб с первого выстрела! Желательно! Иначе может заметить и… сам понимаешь. Будь осторожен и точен. В помощники возьми столько людей, сколько потребуется, чтобы быстро подняться или быстро сменить позицию. По отношению к колдуну ты – наша единственная надежда. Не подведи!

Борис положил винтовку обратно на стол, о чем‑то задумался.

Ярослав, в свою очередь, закинул ее краем тряпицы со словами:

– Прикройте, вдруг ненароком кто войдет, и постарайтесь сохранить все в тайне, особенно от местных…

* * *

Аккуратно завернув оружие, братья покинули оружейную. Вслед за ними вышел Ярослав. Теперь он был полностью вооружен, и оставаться в крепости больше не было никакого резона, тем более лошади уже подготовлены. Единственное, что оставалось, это одна идея, которая только сейчас, после разговора с Ерофеем и Борисом, осенила его: «Лук энолы не помешает в бою. Миэле прекрасно стреляет и, вероятно, не откажется от участия, ведь бурути для нее враги не меньше, чем для колонистов. Даже если она, как Борис, будет стрелять с расстояния (Ярослав ни за что не поставит своих женщин в строй, только если будет вынужден, как это было с Анной на севере, но с тех пор многое изменилось), потери врагов могут быть значительными.

С такими мыслями он предстал перед энолой. Как и большинство обитателей крепости, она в этот момент была во всеоружии. Вещи, обычно сложенные в стопки на сундуках и в корзинах, сейчас в беспорядке валялись, разбросанные на постели. Горит с луком и стрелами стоял, прислоненный к столу. Около десятка запасных торб, набитых до отказа стрелами, ждали своей минуты.

Сама Миэле собирала походный саквояж, или нечто более похожее на легкий ранец, плотный и прочный, из дубленой кожи пестрой расцветки, как и вся одежда энолов, предназначенная для леса. Одета она была не совсем обычно: в стандартный костюм воина, немного великоватый (вероятно, брата), слегка потертый и явно не новый. В таком виде ее с легкостью можно было принять за подростка или мужчину щуплого телосложения.

– Вижу, Ваша светлость собрались на войну, – с легкой усмешкой сказал Ярослав, войдя в свою бывшую спальню после вежливого стука о косяк дверного проема. Специальные помещения для заложницы все еще не были готовы, несмотря на прилагаемые усилия.

Миэле взглянула на него вопросительным взглядом:

– Ты мне выделил место в строю воинов, но главный лучник приказал остаться с женщинами…

– Он правильно поступил! У нас многие женщины могут стоять рядом с воинами, но не на этот раз. Крепости нужна защита, а все мужчины уходят, здесь остаются только старики, дети и женщины. Твой лук может стать незаменимым на стенах. У нас ненадежные союзники. Однако в крепости остаются заложники. Кто может гарантировать, что во время боя войо не попытаются их освободить.

Миэле склонила голову:

– Не надо меня жалеть, я знаю, это твой приказ! Ты боишься за мою жизнь?

– Да, мой приказ, но для всех женщин. Анна тоже остается, а она уже участвовала в нескольких боях.

– Пусть я и не была в настоящем бою, – упрямо доказывала Миэле, – но стреляю в сто раз лучше всех твоих воинов!

– Хорошо, – неожиданно быстро согласился Ярослав, его собственное желание удачно совпало с намерениями энолы, – однако обещай вести себя благоразумно, в свалку не кидаться, отстреливать бурути издалека и выполнять приказы командиров.

Миэле слегка удивилась резкому изменению положения, пожала плечами:

– Я согласна…

– В таком случае тебе следует спешить, лучники, вероятно, уже покинули крепость. Тебе надлежит их догнать.

Энола, услышав слова одобрения, быстро скидала оставшиеся вещи в ранец, закинула на плечо вместе с кучей торб и горитом, одновременно на ходу пытаясь опоясаться ремнем с кинжалом. Видя, сколь нелепый вид вызывает молодой боец любой армии, даже если он энол или энола, Ярослав с мудрой усмешкой подхватил те из вещей, что Миэле еще следовало на себя нацепить, надеть, зашнуровать, со словами: «Я тебе немного помогу». Он закинул на плечо легкий, но широкий щит лучника из тех, что были приобретены еще в Агероне, легкий шлем из наследия энолов и нечто самодельное, похожее на чешуйчатый панцирь, из нескольких слоев небеленой материи с нашитыми на них металлическими пластинами. Такой вот сборной солянкой были вооружены люди, остающиеся в крепости. Они на пару прошли переходами и коридорами прямиком к пропилеям, минуя центральные двери дворца и цитадели.

* * *

Перед главными воротами их ждали оседланные кони. Труба держал заводную лошадь. Почувствовав присутствие седока, Сокол завертел задом, не позволяя человеку сесть в седло, но Ярослав, жестко держа за узду, подтянул морду к себе, громко прикрикнув на капризное животное:

– Стоять!

Конь, поняв, что воли ему не будет, смирился, виновато тыча мордой в плечо хозяина.

Ярослав подцепил к седлу щит и шлем, перекинул чешуйчатый панцирь через седло, повел в поводу. Сокол весело зашагал, потряхивая гривой. Миэле поспешала следом, увешанная торбами, как бес склянками.

В воротах их провожали Анна и Галина, жена Станислава. В отсутствие мужчин они были за старших.

В крепости, помимо пятого женского взвода, оставалось до двадцати воинов–мужчин, что находились на время чрезвычайных обстоятельств также под властью Галины.

Надежда на защиту крепости столь малыми силами возлагалась в основном на те скорпионы и крепостные арбалеты, что уже стояли на стенах за прочными щитами из брусьев. Ярослав не преминул упомянуть их в прощальном наставлении «гарнизону»:

– Если раньше мы старались не стрелять из скорпионов, чтобы об их существовании не знали враги, то сейчас вам следует, наоборот, при первой угрозе немедленно их применять, так как сил в крепости мало, но обученных расчетов в достатке. Щиты и прикрытия машин надежны от стрел и огня. Не ждите, как только враг осмелится вступить в зону действия, уничтожайте его немедленно. И даже если убьете не так много, думаю, напугаете сильно! Стрел не жалейте, не подпускайте к стенам. Если в залив войдут корабли, старайтесь поджечь соответствующим боеприпасом. Надеюсь, в этом случае мы уже будем рядом, но если нет, не робейте. Враг не знает численности ваших сил и что в крепости не осталось мужчин. Продержитесь немного, мы подоспеем быстро. Сигнал о нападении подавайте немедленно. И не только, если покажутся бурути, но и войо тоже. Хоть и союзники, но что на уме у них, неизвестно. В общем, войо расценивать как врагов! Если посмеют приблизиться к стенам, открывать огонь на поражение и немедленно, даже если будут махать ветками и показывать себя парламентерами или посыльными от меня, не обращать внимания, стрелять сразу и немедленно! С заложниками, думаю, знаете, как поступать!

– Если войо попытаются напасть на крепость, убить! – уверенно ответила Галина.

– Правильно, но не совсем так! Прикажите остающимся в крепости мужчинам прикончить заложников только при угрозе захвата крепости со стороны войо. В случае боя с бурути, используйте заложников как воинов, но так, чтобы не сбежали.

В продолжение разговора Ярослав и женщины прошли ворота и остановились на пандусе. Основные силы колонистов уже давно покинули крепость. Хвост уходящей колонны стремился исчезнуть среди полуразрушенных улиц города. С Ярославом оставался только Труба и пара лошадей. Видя необходимость спешить, он взмахом руки приказал Миэле подыматься в седло. Энола медленно вскарабкалась на недовольное животное, неуклюже размахивая свисающими с плеч торбами, неудобно устроилась на крупе. Сокол от такой несуразности повел задом, намереваясь стряхнуть тело и требуя от седока занять подобающее место в седле. Ярослав успокоил коня, ласково похлопав:

– Ну–ну, спокойно, милый… тебе придется нести нас двоих…

Затем, как бы вспомнив, продолжал:

– ...в крепости сейчас много лодок… Если мы все поляжем!

Анна и Галина в голос возмутились:

– И не думай! Что ты такое говоришь?!

– ...Говорю если! – повысил голос Ярослав. – Примите раненых и бежавших, переправляйтесь на другой берег залива и уходите как можно выше в горы. Конечно, там жизнь – не сахар, но это позволит сохранить ее.

– Мы верим в нашу победу!

– Я тоже! – успокоил их Ярослав, намереваясь сесть в седло.

Анна неожиданно приблизилась к Ярославу и, схватив руками за портупею и актеон, чмокнула в щеку.

– Береги себя! – испуганным голосом бросила она, не стесняясь присутствия окружающих. – Ты мне очень нужен!

Впрочем, о неравнодушии Ярослава к Анне давно все знали, и он, стараясь внушить взволнованной девушке уверенность, ответил столь же быстрым поцелуем.

– Будь уверена!

Миэле, видя происходящее, сделала кислую мину и отвернула свой милый носик в сторону, всем своим видом стараясь дать понять окружающим, что все это ее не касается.

Ярослав резко поднялся в седло, перекинув ногу через переднюю луку. От такого нахальства и тяжкого груза Сокол громко всхрапнул, зашатался, как пьяный, приседая на всех четырех, и недовольно и сдавленно заржал. Ярослав вновь успокоил коня, потрепав по шее, дал шпоры, и он побежал мелкой, тяжелой рысью вослед уходящей из города колонне. Труба держался чуть впереди. Его лошадь шла легко и резво, так, что даже приходилось сдерживать, чтобы не уйти далеко вперед.