Текст книги "Счастье волков"

Автор книги: Александр Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

25 сентября 2020 года
Салоники, Греция
Удар… гол!

Город вовсе не производит впечатления труженика, местные безработные не выглядят отчаявшимися людьми: если они не обсуждают футбол или политические проблемы за рюмкой кофе, то играют в нарды или карты, а то и просто поют и танцуют на улицах. Вскоре выяснилось, что удивляюсь этому не я один. В рекламном журнале наткнулся на интервью с мэром Салоников, который здесь родился и вырос, а теперь вот превращает город в одну из столиц международного туризма. На вопрос, есть ли что-то, удивляющее на малой родине его самого, мэр как раз и ответил: «Энергетика, позволяющая людям, у которых полно неприятностей, выходить на набережную и танцевать без видимой причины».

Андрей Шарый Балканы. Окраины империй

Если это и должно было где-то произойти, то именно здесь. В Греции.

Кто-то должен был раскрыть русским глаза на некоторых из своих «друзей» и «союзников», и если русские не хотели видеть – что ж, им хуже.

Греция в сознании большинства русских представляется другом и чуть ли не союзником России, хотя это далеко не так. Более того, некоторые греки русских люто ненавидят. Кто? Националисты, конечно, а кто же еще.

Греция, получив в 1821 году полную независимость и короля из европейских династий, всегда понимала, что Османская империя враг, всегда будет врагом и никогда не упустит возможности наказать взбунтовавшихся эллинов. За девятнадцатый век Греции не раз представлялась возможность расширить территорию за счет Турции – каждый раз эта возможность предоставлялась русско-турецкими войнами. Каждый раз, как только Греция начинала что-то предпринимать, следовал окрик из Лондона – Лондон оберегал Турцию от Греции, так же как и от России, шантажируя взятием Пирея – единственного крупного греческого порта в то время[25]25
  Если бы Греция предприняла что-то серьезное во время одной из русско-турецких войн XIX века – они бы по суше дошли до Стамбула, потому что ослабленная Османская империя на войны с Россией бросала всю армию, какая только была.


[Закрыть]. Греки сдавали назад, но так как правительству надо было объяснить свою трусость, не попортив при этом отношения с «западными покровителями», виновной во всем объявлялась… Россия. Это она плохо воевала за независимость Греции и освобождение всех исконно греческих земель. Многие в это верили…

Сейчас в Салониках, принадлежавших Греции с 1912 года (болгарские войска опоздали занять город буквально на несколько часов, иначе миллионный мегаполис мог бы быть сейчас болгарским), основное гнездо националистов‐радикалов находилось на богословском факультете Университета Аристотеля. Этот факультет в теории должен быть выпускать православных священников, но на деле являлся кузницей кадров для греческих фашистов. Греческий студент может с академами учиться, когда ему хорошо за тридцать, все это время вечный студент, или великовозрастный обалдуй, кому как, получает от государства бесплатное трехразовое питание, бесплатный проездной на транспорт, субсидии на жилье, кто и стипендию. Полиция не имеет права заходить на территорию студенческих кампусов, так что – что там на самом деле творится, никому не ведомо. Кампусы лишь напоминают о себе обществу погромами, поджогами машин, драками на митингах, заставляя откупаться новыми субсидиями. Но в Салониках ситуация была еще хуже – здесь местных националистов взял под опеку некий Константин Дмитракос, российско-греческий бизнесмен, член политсовета партии «Единая Россия». После этого у местных националистов вместо камней и бутылок с коктейлями Молотова появились пистолеты и автоматы Калашникова, а их лидеры заговорили о несправедливости греческих границ. Ва бене, как говорится.

Еще Дмитракос владел местным футбольным клубом, а ФБР подозревало его в причастности к русской мафии. Но Греция отказывалась сотрудничать с американцами, потому что Дмитракос был третьим по состоятельности человеком, проживающим в Греции. Богаче наследников Онассиса, чтобы вы понимали…

– Чего сидим! – Василис Христидис, будущий православный священник, заглянул в аудиторию, где как раз малевали плакат. – Идем!

– Сейчас. Дорисуем только!

– Давайте живее! Автобусы не ждут!

С самого начала, как только «Спартак» в розыгрыше кубка УЕФА попал на греческий ФК «Салоники», знающие люди понимали: быть беде. Салоники – самый националистический город Греции, и футбол тут одна из икон.

Когда начали прибывать из России болельщики, их встречали надписи типа «Русским – смерть». Самих футболистов задержали на таможне, потом поселили в плохом отеле, а ночью под окнами местные болельщики, озверевшие от узо, ретины[26]26
  Узо – греческая анисовая водка, неразбавленной ее может пить только грек, и то не каждый. Вырвет. Ретина – смолистое вино, которое в Салониках продается по пол-литра и пьется вместо пива.


[Закрыть] и шмали, включали громкую музыку и выкрикивали в мегафон угрозы.

Кстати, у местных «болел» в греческой футбольной тусовке были прозвища «цыгане» и «мусульмане». И отмороженнее их были только разве что «болелы» из АЕК[27]27
  Для полноты картины следует сказать, что и АЕК и ПАОК, о котором идет здесь речь, – это клубы, организованные в Константинополе (Стамбуле) и вынужденные оттуда уехать вместе со своими болельщиками. Греция – это вообще страна, в которой полно потомков вынужденных переселенцев, так что откуда берутся все новые и новые отморозки – понятно. Они, кстати, нас ненавидят и за то, что новорожденная армия Турецкой Республики во главе с Кемалем Ататюрком смогла победить греческую армию, почти дошедшую до Константинополя, лишь благодаря «северному ветру» – массированным поставкам оружия из России по приказу Ленина. Больше Ататюрку никто не помогал, Турция была проигравшей в Первой мировой войне страной, а Великобритания была не против отдать Греции Стамбул. Но не вышло. Вот, кстати, почему на площади Таксим на памятнике Ататюрку среди его соратников изображены Михаил Фрунзе и Семен Аралов.


[Закрыть], которые были настолько отмороженными, что на домашнем стадионе был сектор для них, который был перекрыт решетками не только с фронта и по бокам, но и полностью сверху, как огромная тюремная камера! А во время игр он запирался.

Полиция не обращала внимания. Как объясняли полицейские – у них всегда так. Бывает и хуже намного.

И это было правдой.

За пару месяцев до этого
Афины, Греция

Афины. Белый город.

Половодье белых стен, раскинувшихся по холмам. Древние памятники, которые, по идее, должны напоминать, что именно отсюда начиналась западная цивилизация, но почему-то не вызывающие ничего, кроме жалости. Толпы китайских туристов – другие сюда уже не ездят – слишком опасно. Толпы нелегалов… арабы… негры… слоняются по улицам, сидят, регочут на своем языке, курят шмаль. По правилам ЕС нелегалы должны оставаться в первой стране ЕС, в которую они въехали – считается, что любая страна ЕС достаточно демократична и безопасна для того, чтобы в ней оставаться. Ага, особенно Греция с ее давней традицией кровавого противостояния правых и левых, долга в сто с лишним процентов ВВП и более чем тридцатипроцентной безработицей. Греки будут особенно рады, если у них нелегалы будут работу отнимать, особенно мусульманские нелегалы. Va bene.

Греция в чем-то очень сильно похожа на постсоветское пространство. Многое бесплатно, например медицина. Образование бесплатное, со стипендией и даже с трехразовой бесплатной кормежкой. Но идешь на прием к врачу – бери с собой факелаки – конвертик. Благодарность. Если тебе надо порешать важный вопрос с чиновником – тебе поможет миса. Миса – это та же факелаки, но которая не влезает в конвертик, понимаете, да?

Но чем Греция отличается от постсоветского пространства – так это тем, что в стране полно молодых, хорошо организованных и индоктринированных отморозков. Кто-то крайне левый, кто-то крайне правый, но жечь и убивать готов каждый, только повод дай.

Белый «Мерседес‐600», бронированный, свернул в обшарпанный, как и все здания Центра, двор, испачканный многочисленными граффити, остановился. Микроавтобус «Мерседес», в котором сидела группа вооруженных бойцов, перекрыл выезд…

– Мистер Константин Дмитракос…

Окна на третьем этаже неприметного здания были открыты, из них доносились шум и вонь огромного города… в Афинах жить с открытыми окнами невозможно, рак легких заработаешь. Сам кабинет был довольно большой, обставлен без претензий – столы, стулья. Когда-то он принадлежал, как и все здание, греческим спецслужбам, но потом Греция вступила в ЕС, спецслужбам урезали финансирование, и греки отсюда ушли. Теперь это здание принадлежало НАТО, оно то пустовало, то принимало каких-то подозрительных людей, проводивших в нем свои подозрительные встречи. Греки их не отслеживали – задолжали столько, что суверенитет фактически утратили. Страной управляли международные кредиторы.

– Что я здесь делаю? – спросил Дмитракос.

– Сидите и слушаете меня, – живо отреагировал довольно молодой, белобрысый, невысокий человек с располагающей улыбкой продавца недорогих страховок.

– И почему я должен вас слушать?

– Ну… для начала мне просто хотелось с вами познакомиться. Вы в каком-то смысле человек легендарный, мистер Дмитракос. Вор в законе и одновременно член политсовета «Единой России». И уехали вовремя, в отличие от Ходорковского.

– Я не вор в законе и никогда им не был.

– Ну да, конечно. Вы же отказались в девяносто восьмом. Можно полюбопытствовать, почему?

– Зачем это мне? Говорите, что нужно, иначе я встану и уйду.

– Я бы хотел помочь вам. Вот, посмотрите…

Дмитракос, человек довольно благообразной внешности, с которой не вязались его прошлое и его настоящее, обильно политое кровью врагов, начал перебирать бумаги. На лице его отразилось раздражение.

– Это что еще за дерьмо?

– Американская прокуратура ведет расследование, связанное с так называемым «Братским кругом» – русским мафиозным объединением. Ворами в законе. Сейчас кто-то назвал им ваше имя. Боюсь, это может закончиться блокировкой счетов и международным ордером на арест.

– Расскажите это моим адвокатам.

Белобрысый картинно вздохнул.

– Боюсь, вы не понимаете, мистер Дмитракос. Американская правоохранительная и судебная система достаточно недемократична, она политически ангажирована и выполняет политический и социальный заказ. Если политики приняли решение искоренить русскую мафию – они это сделают, и плевать на закон. Вас просто никто не будет слушать.

Дмитракос мрачно смотрел то на бумаги, то на белобрысого.

– Я знаю, о чем вы думаете, – отреагировал белобрысый, – вы фактически являетесь хозяином Салоников, второго по величине греческого города. У вас там под контролем не только полиция, но и несколько тысяч футбольных фанатов. Скажите, это для них вы недавно купили в Сербии пять тысяч автоматов Калашникова?

Белобрысый картинно выставил ладонь.

– Не надо на меня так смотреть, мистер Дмитракос, я просто спросил. Я понимаю, что вы рветесь к власти в Греции, используя радикальных националистов и правых популистов‐евроскептиков. Мы и сами выходим из ЕС, так что к вашей позиции можем проявить понимание и даже… поддержать. И да… что же это я – у нас есть хорошие связи с американцами… пока еще. Мы можем поручиться за вас, что вы не являетесь членом «Братского круга». Если вы подпишете обязательство сотрудничать с нашей разведкой. И это обойдется вам дешевле, чем нанимать адвокатов, а в будущем вы сможете и британский паспорт получить. Не говоря уж о том, что ваши транзакции в британских банках будут проходить без задержки. Как считаете, честная сделка? А вот у меня тут и расписочка есть. О сотрудничестве.

Дмитракос какое-то время молча сидел, смотрел то в окно, то на своего визави. Потом достал ручку, молча и зло черкнул подпись.

– Вот и хорошо. Вы сделали правильный выбор, мистер Дмитракос. Теперь поговорим о том, что вы должны сделать. Особенно с учетом того, что вскоре у вас матч. С русским «Спартаком». Я не ошибся?

Когда Дмитракос ушел, в стене открылась потайная дверь, в комнату шагнул худощавый пожилой человек семитского вида. Он тут подвизался в качестве политического атташе и заодно был начальником местной станции MI6.

Белобрысый стоял у окна и смотрел, как отъезжают машины.

– Ну что?

Белобрысый кивнул на стол, где лежала расписка. Начальник станции мельком глянул на подпись.

– И все-таки, Адам, я уверен, что это большая ошибка с вашей стороны.

– Вот как?

– Этого человека невозможно контролировать, – с нажимом сказал начальник станции, – он матерый бандит в дорогом костюме. По ментальности он ничем не отличается от налетчиков, которые тут сто лет назад грабили и убивали на дорогах. Мы не сможем получить от него что-то полезное, а вот если все это всплывет, придется отвечать! Отвечать мне!

– Не беспокойтесь, сэр Роберт. Контролировать мы его, конечно, не сможем, но направлять его активность в выгодное нам русло – вполне. Мы держим его за деньги, а значит, за яйца. Нужно только время от времени потакать его желаниям. Он бандит, это верно. Он жаждет крови. Счастья ножа, как сказано в одном из американских романов. Мы можем сделать так, что это будет кровь наших врагов. Разве это не хорошо?

– Хорошо? – недобро сказал сэр Роберт. – Адам, вы приехали из Лондона три дня назад и думаете, что понимаете, что здесь хорошо и что плохо?! Этот человек – бандит с политической программой, национал-популист с советским опытом межнациональных конфликтов. И он рвется к власти. А здесь треть молодежи не имеет работы, а треть сидит в университетах по восемь-десять лет с отпусками, потому что и для них нет работы, а там хотя бы бесплатно кормят. Вы хоть понимаете, что эта страна – бочка с порохом? Дерутся все и со всеми. Крайне левые. Крайне правые. Македонские националисты, которые считают, что Салоники принадлежит им[28]28
  Это правда. Македонские националисты считают, что Северная Греция должна принадлежать им, а греки считают, что бывшая югославская Македония должна быть частью Греции. У албанских и греческих националистов также есть взаимные территориальные претензии, связанные с так называемым Северным Эпиром.


[Закрыть]. Албанские националисты, которые не прочь откусить кусок. Бандиты из УЧК[29]29
  Освободительная армия Косово.


[Закрыть], которые торгуют здесь всем, от наркоты и сигарет до автоматов и угнанных машин. В любой момент эта страна – и те, что рядом, – может превратиться во вторую Югославию. Вы знаете, что Дмитракос раздает оружие тем, кто готовит силовой захват Македонии?!

– И что?

…

– Сэр Роберт, мы вышли из ЕС. В какой-то степени нам выгодна заварушка здесь, она заставит международный бизнес задуматься, а стоит ли переводить операции из старой доброй Англии в беспокойную Европу. А пока пусть местные болельщики начистят как следует морды русским фанам. Болезненный щелчок по носу Путину, не правда ли…

25 сентября 2020 года
Салоники, Греция
Удар… гол!
Продолжение

По всем улицам автобусы с русскими болельщиками сопровождали полицейские машины. Такси, бело-синие «Шкоды», постоянно сопровождали колонну, норовя вклиниться между автобусами и полицией. Местные фаны высовывались из окон, один – голый до пояса, развернул плакат, на котором было написано по-русски «Русских на ножи!». Другой тряс укороченным турецким дробовиком, возможно, что и заряженным…

Когда добрались до стадиона, там уже творилось безумие.

Никакого ОМОНа, никаких заграждений и прохода по одному. В Греции нет ОМОНа, точнее, есть, но его не боятся, потому что местным омоновцам еще жить в этом обществе и они это понимают. А если бы полиция выставила заграждения, их бы просто снесли.

У них был свой, фанатский сектор. Но они туда не спешили. Зато многие болельщики уже приняли по сто анисовки и обкумарились анашой. Анаши в городе хватало – совсем недавно в Косово, на американскую военную базу прибыл контейнер из Афганистана. Теперь его сноровисто расталкивали по всем Балканам албанские дилеры – бывшие бандиты УЧК. Хотя бывших бандитов не бывает…

– Эй! А Васик куда пошел? – спросил один из молодых, Микис.

– Не твое дело, салага, – ответили ему.

Васик в этот момент сидел в белом джипе и получал инструкции от тех, кто проплатил все это…

Чуть в стороне, при полном бездействии полиции, местные озверевшие фанаты забивали ногами местных молодых коммунистов – они единственные осмелились сказать, что не надо избивать русских…

Пахло шмалью, анашой, водкой и кровью…

Семнадцатое ноября, если не хуже…[30]30
  17 ноября 1973 года начались протесты против крайне правого режима черных полковников. Каждый год в этот день в стране происходят массовые беспорядки с разгромом магазинов, поджогом машин.


[Закрыть]

Игра с самого начала была нервной.

Греки сразу пошли в атаку, поддерживаемые бешено кричащей торсидой – и первая же атака едва не завершилась голом. Положение отчаянным броском спас вратарь красно-белых, вызвав свист и возмущенные крики.

«Спартак» был командой выше классом, чем местная ФК «Салоники», которая и состояла-то, в общем, из местных, на трансферах купили всего лишь вратаря и пару игроков. Несмотря на все неурядицы, сопровождающие «Спартак» и российский футбол в целом, исход матча был в основном предрешен. Но в Салониках считали совсем иначе. Они не готовы были проигрывать. А если не получается победить честно – побеждай как получится!

Греки сразу пошли в атаку, играя скорее на кураже, чем на классе, – русские вынуждены были отступить, огрызаясь контратаками. На тридцать первой минуте прострел греков справа завершился выходом к воротам… гол!

Стадион взревел. Ноль – один!

Получив мяч, русские перешли в атаку, на тридцать третьей минуте им удалось выйти к чужим воротам. Удар… мяч отлетает, но второй русский переправляет его в сетку через уже лежащего вратаря.

Один – один!

Стадион буквально взбесился. Только что заработанное преимущество уплывало на глазах.

Греки стали играть грубее. Судья дважды не увидел серьезных нарушений правил – за оба можно было назначить штрафной. Но не назначил. Потом еще один. Он уже понял, что футбол здесь больше чем футбол. И ему хотелось уехать из города.

Живым и неизбитым.

На перерыв ушли при счете 1:1.

Раздевалку русских охраняла полиция, но игроки понимали, что в случае чего это не спасет. Они привыкли к вялому течению российской футбольной жизни, и то, что было здесь, было для них неожиданным и опасным.

В раздевалку зашел один из менеджеров, позвал капитана жестом. Отошли.

– Вить…

– Ну.

– Мне только что отзвонили…

…

– Сказали, что если не сольем – живыми не уедем.

– Чо, прямо так?

– Прямо так.

– А откуда они твой телефон знают?

– Ну…

Это и так было понятно – он и дал. Чтобы была возможность условиться о договорном матче. Салоники был соперником проходным, проще было заплатить.

Но в ответ он услышал вот что.

Капитан «Спартака» Виктор Громов думал, что делать. Он был не первый день в российском футболе. И не первый год. И что такое договорной матч – прекрасно знал. Потому что в России с этим по факту не боролись. Не было прецедентов, миллионных штрафов, когда команды первой лиги в наказание ссылают в третью.

Но им всегда предлагали деньги. Такое, чтобы «сливайте матч, а то убьем», – никогда не звучало. Даже на Кавказе такого не было. Кавказ Кавказом, но правила игры он все же выучил и им следовал. Все куплю – сказало злато.

А тут правила устанавливали свои.

У Виктора Громова, как и у всех игроков, были семьи. Красивая жена. Дорогой джип или седан. Миллионная зарплата.

И вот те, кому глубоко на… ать на правила и у кого ничего из этого нет, предлагают – руки вверх, а то убьем. Им плевать на деньги, у них их нет. Они – сила.

Все возьму, сказал булат.

Что делать?

– Ладно. Я поговорю с пацанами.

– И что им скажешь?

Громов посмотрел на менеджера, но ничего не ответил и пошел в раздевалку. Менеджер пошел на тренерскую скамейку. Он был не святым и считал футбол чем-то вроде бизнеса, но сейчас ему было стыдно.

И страшно.

– Пацаны…

Игроки смотрели на своего капитана. Он смотрел на них.

Потом Дмитрий Рашкиев, полузащитник, спросил:

– Сколько?

– Жизнь. Сказали, выиграем – живыми отсюда не уедем.

Все замолчали. Только каждый ощутил всю тяжесть того, что сейчас вверху. Бетон, трибуны…

«Болелы» местные.

И свои – которых совсем немного. Но они есть.

Русский футбол был грязен. Даже очень грязен. И продажен. Даже топовые команды участвовали в договорняках.

Но сейчас все понимали, что это не договорняк. И дело не в том, что не платят. Им просто предлагают сдаться.

А сдался на футбольном поле – завтра, на поле боя, тоже сдашься? А что? Зато не убьют, может, даже не ограбят…

Второй тайм начался с нового натиска греков. Такое – два тайма отыграть, как пять минут, – навевает мысли о допинге, но на допинг проверяли только русскую команду. К тому же свои стены – это тоже допинг.

Новый проход… штанга!

На пятидесятой минуте греки проломились числом – просто снесли защитников – два один. Судья предпочел опасную игру не заметить.

Дальше началась вязкая игра, которую прервал долгожданный свисток судьи.

Штрафной! В ворота греков!

Видимо, судья посчитал, что дальше ничего не видеть уже нельзя.

Капитан «Спартака» подошел на точку, тщательно поставил мяч. Трибуны бесились, с них летели файеры… какие-то бумаги. Все было на грани остановки матча. Но судьи не останавливали – понимали, что если остановят, то «болелы» хлынут на поле.

Он почти физически ощутил, как его ненавидят трибуны.

Это казалось как… тьма. Да, как тьма – за прожекторами.

Ревущая тьма.

Он вспомнил жену. Вспомнил, что надо платить ипотеку за новую квартиру. Что надо платить сыну за британскую школу.

И подумал… а какого черта.

Удар… гол!

Он понял, что гол, не видя этого, – стадион на миг просто замолк. И тишина эта после тысячеголосого рева была совершенно оглушающей, как будто звук вырубили у телевизора.

Потом он увидел поднимающегося вратаря без мяча…

Потом стадион охнул, как один человек.

Потом он вскинул в победном жесте руку.

А потом стадион заорал…

На последних секундах матча Громов забил еще один.

Три – два.

Вся полиция города стянулась к стадиону, но этого было мало, да и полиция не слишком-то жаждала встать на пути разъяренной толпы. Русские футболисты уехали в сопровождении полиции, и в автобус вошли несколько полицейских с оружием на всякий случай. Но теперь надо было еще вывести русских болельщиков…

– Бей, убивай! – Микис, студент богословского, будущий священник, стянул бандану, которую можно и на голову повязать, и рану перевязать, и лицо скрыть, и вот как сейчас. По рядам передавали камни, он взял один, раскрутил как пращой – раз! Камень полетел.

Про то, что на той стороне тоже люди и тоже православные, – Микис не думал. Греки вообще на удивление плохо относились к России.

– Давай! Становись!

Студенты и болельщики встали в колонну, чтобы попытаться проломить стену полицейских.

– Пошли!

Колонна врезалась в полицейское заграждение, замелькали дубинки.

Бах! – ухнуло где-то в стороне, и тут же еще раз – бах!

Из ружья стреляют…

– Бутылки где?!

– Жги!

Кто-то вжикнул молнией сумки, на свет божий появились бутылки с коктейлем Молотова…

Полыхнуло яркое, мятущееся пламя, кто-то заорал…

Кто-то постучал в ставни закрытого по случаю футбола кафе.

Ставни приоткрылись, и кто-то передал изнутри автомат…