Текст книги "Хелег. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Никатор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 40 страниц)

   Подошедший Хелег с улыбкой слушал рассказ мастеров, которые видимо и сами хотели немного "потрепаться" с новыми людьми .

   -Как там "призрак Иоланды", в рубище?,– не унимался с опросами Манфред.

   -Всё нормально-бузит по ночам: то заведёт пьяного в хлам мастера-в реку, что его лишь утром вытащат. То заставит провороваться подрядчика, а то-напугает телегу с камнем и та,вся на полном ходу утопнет в реке...так что никто не знает, правда ли она была доверху заполнена или-не очень!

   И вновь хохот и смешки раздавались со всех сторон ,а мастера-перемигивались с меченосцами.

   Хелег услышал рассказы о нескольких пожарах из "прежних" времён, о которых специально упомянул Манфред и постоянные растраты, на обилие которых не мог повлиять даже "Совет" с его орденами и "новой инквизицией".

   Как стало ясно из дальнейших описаний, собор-был обыкновенным долгостроем: задумывался как великий храм Веры, строился– как кормушка для строящих и памятный знак для местных властей. Если изначально, сроки как то подгоняли под реализуемые, то через полвека– строили уже фактически в фанатичном порыве, зачастую меняя планы здания и сроки его постройки. Ополоумевшие религиозные фанатики-несколько раз пытались нанести вред строению, так как считали его, в какой то мере– прообразом "вавилонской башни" и боялись нового наказания с небес.

   Поглазев ещё немного меченосцы распрощались с балагурами мастерами и отправились искать салон Питера Кристофсена также известного как Петрус Кристус и говорящего о себе, как об "ученике Яна ван Эйка."

   Вскоре, указанное мастером двухэтажное здание, было найдено: на первом этаже располагались квартира художника и общая кухня, а на втором-мастер принимал клиентов и хранил необходимые для своей работы вещи, включая бутафорские одежды и оружие.

   Питер– оказался сорокалетним мужчиной, с редкой короткой бородкой. Он неспеша обошёл обоих рыцарей, расположившихся на двух деревянных табуретах в самой солнечной из комнат второго этажа и начал делать наброски, постоянно упоминая о том, что именно он был последним с кем ван Эйк делился планами и секретами, перед смертью. Всё это сопровождалось многозначительными взглядами и долгими паузами при построении фраз. Несколько картин стояли на "просушке" и Хелег мог посмотреть на варианты работ художника: три портрета, включая два дамских-обе женщины несмотря на серьёзный вид, "играли" своими лицами, особенно глазами-они были скорее похожи на "кумушек" из одного дома, что еле сдерживаются, прежде чем рассказать друг дружке невероятную новость. Мужчина на портрете выглядел хуже– несколько искусственное выражение лица, не спасал даже дорогой наряд, из красной ткани.

   Ещё пара картин изображали, как сообразил меченосец, библейские мотивы, однако он не был готов клясться в этом.

   Хелега огорчал фон многих картин-тёмный и мрачный. Даже где вместо чёрного или тёмно-коричневого цветов использовался бордовый , он был явно "темнейшего" оттенка, из-за чего все портреты сквозили мрачной и печальной парадностью, словно галерея оставшихся родственников на похоронах.

   Наконец рыцарь-лекарь отвлёкся от разглядывания стоящих в салоне картин и стал прислушиваться к разговору Манфреда с Питером:

   -Значит-по десять талеров на портрет?

   -Совершенно верно! И это-исключительно из уважения к службе, наших славных орденцев.

   -Когда прийти за работами?

   -Мммм...думаю, через две недели– будет в самый раз!

   Манфред отсчитал ещё пять талеров и уже было хотел завязать свой мешочек с серебром, как Питер его остановил. Художник хитро улыбнулся и спросил: "Господин рыцарь, не желает быть присутствующим при представлении нашего собрата, прибывшего из Иберии и проводящего лекционы, за умеренную плату?"

   -Да мы с собратом, вроде не художники...нам то что?

   -Ну...это не совсем об изображениях, скорее-представление "натуры". Туда, разные люди приходят: поэты, художники, мастера лепки и ковки...да и рыцари орденов, с дворянами и негоциантами-в изобилии.

   -И что там будет изучаться?

   Художник вновь с улыбкой посмотрел на Манфреда, потом перевёл взгляд на всё ещё сидящего Хелега и опять-на Манфреда: "Путешественник рассказывает– как ласкают женщин в иберийских землях, заставляя их кричать, от переполняющего их томные тела восторга...А мы, любуясь его ассистенткой из тех краёв, которая помогает нашему коллеге в лекции, наблюдаем и запоминаем. Бывает, может и пригодиться."

   -Ссссколькоо?,-"Медвежонок" сглотнул и начал шарить в поиске новых монет в своём мешочке.

   -По три талера. Встреча у кабачка "Пьяный маляр" , ближе к полуночи. Я вам дам обрезки с рисунками-вот,-Питер протянул "Медвежонку" означенные лоскуты,– По ним вас обоих и пропустят. Приятного наблюдения!

   Получив от Манфреда шесть монет, художник сразу же выпроводил обоих меченосцев на улицу. Хелег, лишь оказавшись вне дома, решился отдать другу деньги, боясь что предприимчивый художник вспомнит о "скачках на дельфинах" или "боях на метёлках" и вытребует ещё себе монет.

   Так как наступило уже темное время суток, то решили провести вечер за кружками с напитками– и именно в "Пьяном маляре", а когда придёт время, просто перейти в иное помещение данного заведения. В кабачке было полным-полно людей, однако заприметив орденцев– посетители начали расходиться, лишь несколько соседей меченосцев пьяно шептались:" Чего бояться то? Эти же, вроде-не храмовники, у тех-красный крест..."

   Видя, что здесь опасаются представителей "Совета", Хелег и Манфред решили уйти к небольшому столу, в самом углу. Заказав по три кружки пива и копчёной рыбы, друзья попросили хозяйку заведения, что сама вышла принять заказ у "столь почтенных гостей"-предупредить их когда наступит полночь, так как их ждут "некие дела".

   Почтенная кабатчица на миг замерла и внимательно всмотрелась в кресты, на накидках меченосцев, потом тихо осведомилась о цели "дел" и не желают ли господа рыцари -спровоцировать "побоище с рубкой" в её уютном заведении, ибо она-" честная плательщица налогов и добропорядочная горожанка" и так далее.

   Манфред, на радостях от случившегося потерявший любую бдительность, помахал у неё перед носом пропуском, полученным при недавнем посещении художника Питера и хитро улыбаясь заявил женщине: "У нас тут-встреча...или-встречи!", после чего подмигнул .

   -Тссс! Господин рыцарь-умоляю! Вы то-честные рыцари, но если появятся ваши краснокрестые собратья...они правда– тоже туда заходят, но тайно, без накидок и бригантин. Да и вы-зря вырядились как на службу: в жакетах и курточках с панталонах, "штанах-чулках", на манер богатых горожан или местной знати-всем бы было спокойно. А то ещё– "спугнёте" хозяина этого действа...,-хозяйка качая головой ушла за пивом и рыбой ,а "Медвежонок" хмуро уставился на друга.

   -Да, брат Манфред-нам лучше было переодеться, пока время есть...точнее-было!,-наставительно хотя и несколько не к месту заявил Хелег.

   -Ничего! Если не пустят: отберу деньги у Питера и узнаю у него, как правильно одеваться, а там-хоть колпак надену! Ради того что бы посмотреть...ну, как даму иберийцы ласкают-не зазорно! Если жениться, то такая наука-ох как пригодится!,-Манфред вновь заулыбался и Хелег присоединился к другу .

   Вскоре им принесли кружки тёмного пива и отличную сельдь с свежей выпечкой, так что друзья моментально забыли об огорчениях и начали, перебивая друг друга, взахлёб рассказывать о своём участии, в захвате острова балтийских пиратов и личных подвигах в тех событиях.

   Кружки после пятой, к ним приблизился худощавый молодой человек, в курточке и грязном широком берете с куцым пером и вежливо поклонившись, осведомился-"нет ли у благородных рыцарей, частей небольших от рисунка?". Пока Манфред удивлённо таращился на подошедшего, проводя руками по поясу и попеременно трогая меч и кошель, видимо решая кто перед ним-хам или нищий, Хелег, сквозь лёгкую пелену выпитого, понял в чём дело и достав свою часть "пропуска" от художника-протянул юноше. Вслед за другом всё понял и Манфред и в который раз хлопнул себя по лбу, с несколько излишним старанием, отчего стукнулся затылком о деревянную перегородку, также вытянул свой клочок рисунка.

   -Отлично! Вы-свои. Прошу прощения за проверки, однако расплодилось столь много мерзавцев– желающих просто так, увидеть красоты госпожи Маркеситы, вы не поверите! Нас уже давно не беспокоят, достойные братья из орденов, также являющиеся поклонниками прекрасного, но вот всякие мерзавцы, что норовят без вознаграждения хозяевам представления проникнуть в наш салон, уже утомили– выше всяких пределов...Следуйте за мной господа!,– молодой человек услужливо помог Манфреду подняться и провёл меченосцев к небольшой двери, за огромной бочкой в дальнем и тёмном углу зала.

   Оказалось, что таверна"Пьяный маляр"-лишь место сбора будущих посетителей "действа", само же представление– происходит в доме, прямо напротив таверны, если пройти через небольшой проулок метров в пять шириной.

   Новых гостей впустили вместе с юношей в дом, после чего отвели в салон, с огромными окнами на втором этаже. Там уже находилось: трое мужчин с бородками– за своими раскладными подставками для рисования, ещё пара юношей в креслах– с листами большого размера в альбомах, несколько человек спорило в полутьме у окон о стиле, правда чего-Хелег не разобрал. Всего, вместе с прибывшими рыцарями, в салоне было– около двенадцати человек, не считая слуг дома, что как заметил меченосец-всё ещё иногда заводили новых людей в салон.

   Когда собралась группа из шестнадцати мужчин, появился плотный и широкоплечий человек, пятидесяти лет: с брюшком, широкой и короткой чёрной бородой и изумрудным беретом с длинными перьями. Зайдя он всех поприветствовал и сразу извинился, что не выставляет вина и фруктов: "Как Я думаю вы все знаете, по причине недостойного поведения барона Крюйсса, точнее его попыток залезть на стол, к "нашей прекрасной Даме" и своим вульгарным поведением-испортить "праздник взору", мы решили что теперь-никаких возлияний! Прошу прощения, господа, но отныне-именно так!".

   Вокруг огромного овального стола, стоящего в центре небольшого зала где все и собрались– начали зажигать ряды свеч и несколько факелов, после чего служанки накинули пять сафьяновых кож, скорее всего низшего качества, из телятины и начали их слегка умащивать непонятными зельями-поливая из небольших кувшинчиков.

   Когда служанки отошли, хозяин дома довольно улыбнулся и произнёс: "Господа! Я довольно долго путешествовал по Иберике и видел многое, но вернувшись в родной Антверпен, мне бы хотелось показать вам искусство ласк, коим почти в совершенстве– обладают местные жители жаркой страны и что передались им– ещё от пунов и ромеев, вестготов и берберов– каждый из этих народов, по своему "учил" и был учим. Начнём же! Маркесита-твой выход!".

   Открылась незаметная дверка , за спиной у говорившего и в залу зашла темноволосая женщина: миниатюрная, крутобёдрая и пышногрудая, при этом обладающая весьма узкой талией, словом– "женщина-гитара". Одета она была на арабский манер: в шальвары, правда плотные и не прозрачные а также жилетку, что выгодно подчёркивала её огромную грудь и немного показывала низ очаровательного, округлого как натянутый барабан-животика.

   Дав опереться, вошедшей женщине, на свою руку– хозяин дома помог ей взобраться на стол и сделать по нему несколько крохотных шажочков, постоянно "вихляя" бёдрами. Со всех сторон раздались вздохи и половина из мастеров кисти или "серебряных палочек", то бишь свинцовых карандашей упрощённых в изготовлении, тут же начали делать наброски и цокать языками. Молодые люди с блокнотами поменьше, принялись в них что то строчить, постоянно макая перья в надетые на шеи сосуды с чернилами и торопливо бубня себе под нос: " И шаг, что волне был подобен, бросала на стол-в безсознанье...".

   Хелег уставился уже не столько на даму, продолжавшую свои телодвижения на столе, теперь без помощи мужчины и лишь под его объяснения и пояснения ,а на сидящих вокруг меченосца людей: Манфред ошалело "пялился" во все глаза и из его открытого рта выходил лишь тихий хрип. Остальные мужчины, как понял Хелег, художники– яростно работая "серебряными палочками" и кистями, зарисовывали положения принимаемые женщиной, её телодвижения и "выдающиеся размеры", как в покое так и "в движении". Те у кого были блокноты поменьше-оказались поэтами, которые для увеличения вдохновения-ходили на подобные показы и прямо на них сочиняли свои вирши. Потом, они их либо дарили– знакомым дамам, либо, что бывало чаще-продавали дворянам и орденцам, для подарков всё тем же дамам и тем самым– вполне безбедно существовали.

   -В Иберике, прежде чем овладеть женщиной, мужчина обязан разбудить в ней весь" ураган желания", что заключён в женщине, кем, не берусь судить...,-хозяин салона развёл руки и хмыкнул, после чего вернулся к просвещению присутствующих у него посетителей,– женщины же Иберики-"бросают поленья , в костёр желания мужчины" ,своими движениями, как сейчас это делает Маркесита.

   Дева на столе распустила волосы и трижды сделала головой мах "полный круг", видимо показывая свою страстность и желая похвалиться длинной волос, достигавших ей– до начала ягодиц. Закреплёные, на концах сплетённых узелков украшения, видимо служили весом– для удобства демонстрации.

   -Однако и мужчина, обязан быть благодарен и в награду, за столь приятное зрелище-помочь своей даме как следует "разгореться",-хозяин махнул Маркесите рукой и негромко добавил,-давай девочка, пора.

   После этого мужчина вышел куда то за занавес и начал звенеть посудой, выбирая из кувшинчиков и горшков– ему необходимые, а женщина на столе, принялась неспеша раздеваться: она медленно распустила узлы на своей жилетке и изгибаясь сделала "волну" телом-огромная грудь ненадолго показалась в свете свечей и факелов, что вызвало новую волну вздохов и причмокиваний. Потом женщина скинула миниатюрные мягкие туфельки и бросила их ближе к занавеси, за которой стоял и хозяин дома. Следующими, во всё том же извивающемся и медленном движении– спали шальвары, под которыми обнаружилась ткань, обёртывающая "срамные места" дамы. отвернувшись от зрителей, Маркесита скинула жилетку, примерно на тоже место куда перед этим улетели и туфельки и сразу же за ней швырнула и шальвары. Оставшись лишь в тканях на бёдрах, испанка продолжала "покачивать" последними и закрывая свои груди руками, однако так, что бы части их обязательно выскальзывали и показывались для восхищённых взоров зрителей-неспешно пританцовывала, под одной ей ведомый ритм.

   Как заметил, несколько разволновавшийся Хелег: каждый раз, когда слетала очередная вещь или женщина показывала новый "номер"-она поворачивалась к иной группе, сидящих в салоне мужчин и улыбаясь ей, "исполняла ". Для тех, на кого она в этот момент улыбаясь смотрела, видимо "рай на земле"-наступал прямо в этот самый момент ,в этом же месте.

   -Итак, приступим,-возвестил вернувшийся хозяин салона и пригласив даму прилечь, рывком сорвал с неё тонкую ткань, под возгласы чуть ли не переходящие в вопли,-Тииише, господа...а то сюда примчится стража, дабы бесплатно к нам присоединиться.

   Хозяин принялся поливать Маркеситу– тёплым ароматическим маслом, что он до этого нагревал, как сам видел Хелег ,последние пару минут и продолжал: " Итак. Кожу женщины следует умастить, как всю-так и наиболее чувственные её части, что фактически и управляют"кошачьими инстинктами" , наших "рёбер"...ахахах!"

   Бородач видимо и сам от души наслаждался представлением : он нежно натирал тело своей подопечной, часто шлёпая её и постоянно целуясь. При этом, он не без гордости поглядывал на откровенно завидовавших ему мужчин, сидящих полукругом в креслах . Наконец хозяин салона сменил горшочки и набрав немного какой то мази, принялся натирать лишь соски и саму огромную грудь, расположившейся перед ним женщины.

   -Нужно дать немного "холода и жара" именно этим "виноградинам" и "дыням", так как возбуждение всех соков в самке, не в последнюю очередь– зависит именно от груди, коей и следует уделить особое внимание...Кстати, вы можете купить у меня несколько оставшихся пузырей с мазью, всего за три талера за пузырь! Спешите...осталось– всего ничего!

   Женщина, после всех этих претурбаций произведённых с её бюстом, начала извиваться и елозить на постеленных на стол сафьянах , несколько раз она негромко вздыхала и "играла" взглядом, поводя им над головами сидящих зрителей. Мужчина же, столь бесцеремонно хозяйничающий с её грудью, продолжал: он теребил и массировал грудь, то ложа её на ладонь-то касаясь лишь пальцами. Слегка постукивал кончиками пальцев по "виноградинам", играл в "волну"-проводя несколькими пальцами по очереди по каждому из сосков , а после всего этого-начал слегка сдавливать обширные полушария и вытягивая их параллельно поверхности стола, вновь сдавливал.

   -Итак: женщина уже немного "разогрета", пора приступать к продолжению!,-хозяин дома налил ещё немного масла, из глиняного кувшинчика, на низ живота -плавно переходящего в верх "срамного места" и начал неспешными движениями поглаживать Маркеситу, продолжая говорить: "Необходимо заставить женщину– запустить, все свои внутренние "копилища соков", дабы они взыграли в ней, что приведёт к невероятно сильным эмоциям и ощущениям...есть мнение, что если массировать низ живота– это даст приток энергии от мужчины к женщине и увеличит её возбудимость именно в "скрытом бутоне", тем самым превратив деву: из прохладной и нечувственной красавицы-в безумную своей страстью, вожделеющую самку."

   Женщина на столе– уже извивалась под движениями рук совершаемыми её мужчиной и всячески показывала, то невероятное удовольствие, которое он ей видимо доставлял. Сам же Хелег, в это же время мучился догадками– об отличных актёрских способностях девушки и неплохих режиссёрских-"мужчины-затейника".

   -Есть мнение, что лёгкие шлепки по ягодицам– рукой или лозой, приводят к лучшему течение соков в женском организме, так как многие лекари античности, нередко замечали возбуждение у женщин, после небольшой порки или лёгких шлепков,-хозяин уложил даму на живот и принялся размеренно бить, а скорее шлёпать, по её заду своими обеими пятернями– заодно массируя его и иногда пощипывая. Несколько раз он проводил по "бутону" пальцами и что то шептал на ушко сомлевшей Маркесите.

   Вокруг Хелега, давно был слышен явный шум: черкали, словно лезвия по камню– "серебряные палочки", шуршали кисти и постоянное цитирование вновь сочиняемых текстов– уже шло почти в полный голос, без стеснения. Только лишь двое, рыцарей меченосцев– просто сидели и любовались роскошной женщиной и теми невинными "шалостями", что вытворял с ней, вернувшийся из Иберики путешественник.

   Бородач перестал целовать Маркеситу и что то шепнув ей на ухо, рассмеялся: женщина тут же вскочила и вихляя задом-соскочила со стола на пол, тут же одела на ноги деревянные сандалии и громко стуча ими, отправилась за занавес с факелом. Туда же зашли и две служанки, начавшие обтирать Маркеситу полотенцами и поливать водой из кувшина, дабы убрать с девушки излишки мазей и притирок.

   -Нет, нет ,нет! ,-вдруг закричал хозяин салона, обращаясь к женщинам за занавесью,– когда господа уйдут ,я бы хотел встретить тебя такой, как сейчас! Потерпи немного, радость моя, всё это время...а вы бездельницы-выйдите, мы вас позовём!

   Под этот весёлый разговор вся кампания и стала расходиться: меченосцев и одного поэта постарше-проводил молодой человек, что вызывал их из трактира, несколько мужчин что то громко обсуждали с хозяином, а остальные-уходили сами, будучи завсегдатаями сего заведения.

   Вышедшие втроём: поэт и оба меченосца, бесцельно вместе прошли метров сто, когда поэт обернулся к рыцарям и произнёс: "А ведь неплохо-да? Хотя конечно и не так интересно, как на лечении, у госпожи Дианны..."

   Меченосцы переглянулись и хором поинтересовались:" Где?!". Хелега ещё заинтересовало слово "лечение", однако он надеялся всё разузнать, со временем. Антверпен ему начинал– откровенно нравиться.

   -Госпожа Дианна-куртизанка при дворе госпитальеров, в "главном лазарете". Она помогает при лечении "слабости" у мужчин: если кто какие имеет-она их и врачует...

   -Ааа...доктор? Почему куртизанка,– удивился Манфред.

   -Нет! Она-куртизанка...при лекарях, ордена Госпиталя. В общем так: к ней записываются в очередь и когда наступает время-заходят в её "кабинет для купания или переодевания". Далее, клиент показывает, на ней самой– как он обычно вступает в "связь", а госпожа Дианна, ему разъясняет: отчего его сторонятся дамы -руки холодные, дурной запах или излишняя спешка и суетливость. Если же проблемы в "дурной морковке", "скорой или вялой"– тогда применяются разработанные ею самой– "движения ласки" и бальзамы, что по двойной цене она и продаёт клиентам....у неё-нет отбоя! Говорят генералы ваши, со всех орденов-её в Страсбург умоляли переехать, говорили, что там практики лечебной-без конца...отказалась! Боится костра, от недовольного пациента...,-поэт закончил рассказ и не прощаясь скрылся в небольшом тёмном переулке, оставив меченосцев в недоумении.

   -Знаешь, брат Хелег-а ведь мне перед свадьбой, пожалуй бы пригодилась лекция, от госпожи Дианны...,-задумчиво пробормотал Манфред и жалостливо посмотрел на друга.

   -Хмм? А...да. Любопытно! Думаю после моего задания-сходим. Обещаю!

   -Вот здорово! А то я сам бы-наверное не решился! Спасибо!,– Манфред весело шагал по широкой улице, на которую оба недавно вышли.

   Возле одного из домов, прикреплённый возле горящего факела друзья заметили "новостной листок", с огромной картинкой и текстом: почти в человеческий рост, с множеством букв и рисунком, без цвета. Подойдя Хелег присвистнул-это был напечатанный плакат! Или что на него похожее.

   -Невероятно...печать!,-подивился меченосец.

   -Чего невероятного? Дорого-да: машины, обслуга, мастер...а так-всё как , германский патриций из Майнца ,Гутенберг и хотел. Его ещё в 1440 году заметил "Совет" и пригласил в Страсбург, для опытов, а ещё через три года, многие указы от кардиналов и генералов-напрямую печатали, в том числе и в "ростовом" виде, для обсуждения и доведения до масс. Сейчас, он вроде учит нескольких мастеров и хочет свою гильдию создать, наследственную. Но "Совет" против. А в таком богатом городе как Антверпен-просто одна из его печатен, со станками и ремесленной обслугой. Они, для иовитов и горожан стараются: торговые объявления, походы, нотариальные акты -для "показухи". А это...,-Манфред медленно читал латынь, которой был написан текст вверху .

   -Там некое событие-"флорентийский пинок",-подсказал другу Хелег уже ознакомившийся с текстом,– на стадиуме известном как "спортивный театр". Что это означает?

   "Медвежонок" на время остолбенело продолжал пялиться и далее в текст, потом повернул к другу, обалдевшее от счастья лицо и заявил: "Брат Хелег, Антверпен-город моей мечты! Это– пуп мира и центр...чего-то там! Здесь есть всё для достойного и благородного человека: морской отдых, салоны с дамами, множество кабачков, а теперь ещё и "флорентийский пинок"! Знаменитейшая игра, в которую играют все: от простоты-до благородных господ, включая и кардиналов! Невероятно..."

   Хелег обдумал услышанное от друга и переспросил:" Флорентийский пинок"-игра? Кого и с кем...и-на чём?".

   Манфред тянул за собой и канюча, что устал и хочет отдохнуть– от столь бурного дня, ненароком упрашивал Хелега– пойти вдвоём на завтрашнее представление на стадионе.

   Глава вторая

   Меченосцы брели по ночному Антверпену. Судя по всему– было уже хорошо за полночь и друзья отчаяно спорили, пора было искать себе ночлег: попроситься на пост меченосцев, где лежат оставленные ими вещи или идти в гостиницу ,а может лучше– вновь вернуться в кабачок и как следует выпить, в ожидании утра.

   Несмотря на все уговоры друга, об "веселии пьяном" , Хелег чувствовал что уже сильно устал . Даже если учитывать что он немного поспал в телеге, когда ехали в город ,сейчас: после прогулки к местным меченосцам, строящемуся около века собору и наконец, встречи с художником и "путешественником с Маркеситой", все эти события и встречи – сильно вымотали "рыцарь-лекаря" и он требовал от "Медвежонка" найти ему угол для ночлега, так как именно во сне видел Хелег возможность восстановить свои силы, перед "матчем"-на который уже дал согласие идти.

   Манфред вскоре и сам признал правоту слов об "отдыхе на ложе" и быстрым шагом направился к нескольким баржам, что стояли невдалеке на реке и служили в качестве ночлежек. Когда возмутившийся было Хелег, начал распинаться в гневных тирадах " о невозможности им, рыцарям ордена, пребывать с визитом в таких заведениях!", Манфред, весело улыбаясь парировал : " Брат Хелег! Многие достойные люди бывают в сложных, стеснённых -временем, местом, безденежьем условиях...Эти баржи, с местами для сна-для дворян. Орденцы, конечно сюда почти не заходят, как говорил мой дядька-лишь что бы проспаться и не компрометировать своим видом, на улицах Антверпена– достойное братство, к которому принадлежат. В общем, нас там примут спокойно и не спросят ничего. Дадим, по пяточку меди, а утром– тихо уйдём, если спросят что там делали, то скажем...приходили с "проверкой!". Манфред расхохотался своей шутке, так искренне, что Хелег непроизвольно улыбнулся в ответ.

   -Что такое "флорентийский пинок" и почему он так популярен, даже среди знати?,-задал "рыцарь-лекарь" вопрос "Медвежонку" , уже не противясь идти в "дворянскую ночлежку".

   -Игра. Атлетическая, как во времена античных героев: что то вроде борьбы, бега, кулачного боя-но одновременно и в командах. Невероятно интересно! Заставляет укреплять всё тело и тренирует не только силу и выносливость, но и разум-оттачивая комбинации и их измышления, причём не в тишине и покое, как шахматные фигурки-а в настоящей потасовке, что приближенно к бою. Повторюсь: вроде игры полководцев -шахмат, но с живыми людьми и когда хода осуществляют все разом, а не последовательно друг за другом!

   -Поздравляю. Вам, брат Манфред-удалось меня заинтриговать! Давайте выспимся и завтра, на свежую голову-обязательно сходим на этот матч.

   Меченосцы дошли наконец к баржам и Манфред, как наиболее опытный в этих делах-быстро договорился об оплате и отдельной комнатушке, а не гамаке в общем кубрике, где бы оба рыцаря могли отдохнуть.

   В помещениях баржи бродило множество людей: оборванных и с заштопанными курточками и жакетами. Злых ,грязных , дурно пахнущих. Многие постоянно ругались. Однако они не походили на нищих, скорее на бывших наёмных воинов-без "работы" и денег: "Солдаты удачи-без удачи...".

   -Да потому что– не хватило...!!!,– шёпотом, почти кричал один из этих людей, где то рядом с комнатушкой где расположились меченосцы,– если бы было двести талеров– дал бы не глядя, лишь бы убраться от "Совета" подальше! Тем более иберийский монарх, платит дворянам, записавшимся в его войско-отлично! К тому же, по слухам-даёт новые наделы, с правом постройки бастиды и получением на надел титула, в завоёваных у мавров землях...

   Говоривший замолчал и началась какая то возня и шушукание, через небольшой промежуток времени разговор возобновился: "Мой троюродный кузен-уже...да. Их недалеко от устья Шельды, в барк посадили сами иовиты и он отплывёт вскоре на "Посудине Ноя", что ждёт окончания погрузки где то там же. Правда храмовники распроклятые, нагнали своих людей и стали какую то пристань сами возводить, дурни. Так что чуть было не сорвалось, однако их как то всё же погрузили. Сам за ним наблюдал -из дюн...

   -Может опять– порезали на части и в море? Я слышал-иовиты мастаки, на подобные шутки...

   -Идиот! Если в море отошли-то может всякое случиться, но "Посудина Ноя"-в море, близ берега стоит...где их незаметно перебить, да и тела-прямо перед кораблём выкинуть или всей ораве, могилу копать?! Нееет, если бы убили-уже знали бы местные крестьяне. А они, лишь о каких то клетках и бочках толкуют и кровище-на берегу...но мало, словно свинью зарезали. Дворяне, братья наши-уже на корабле. Да и испанцы-платят иовитам отдельно: за дворянина, солдата, ну и ...перебежчика.

   -"Томарцы"?

   -Да...ладно. Давай вздремнём ,может придумаем где монет раздобыть!

   -Завтра-ставки на матч.

   -Хееех. Я пропускаю! Для большой ставки-нечего дать, а ради малой-скорее на матче тебе рёбра сломают или на корабль"загребут"!

   -Точно...

   Голоса затихли и все начали успокаиваться в преддверии сна.

   Утро, как всегда, наступило внезапно: обоих меченосцев вежливо разбудили, видимо их орденские накидки пользовались уважением и никаких пинков или потряхивания за плечи, что, как видел Хелег– постоянно использовалось при побудке остальных ночевавших посетителей, к рыцарям ордена Меча не применялось.

   Манфред покидал баржу, громко ругаясь: он явно не выспался и теперь был в плохом настроении. Хелег шёл вслед другу не спеша, прислушиваясь к разговорам людей на барже. Всё сводилось к сегодняшнему матчу– по "флорентийскому пинку" и тому, как сделать ставку и не "попасться" патрулям и рекрутёрам иовитов, что будут массами ходить вокруг стадиона и искать себе жертв: первые-на грязные работы в портах ордена и замках, а вторые-для пополнения людского состава на судах.

   -Итак, брат Манфред...Не перекусить ли нам в кабачке– вооон том,-Хелег благодушно указал на ближайшее заведение собрату.

   -Ни за что! ,-убеждённо ответил "Медвежонок",-Я вчера наелся копчёной рыбы и теперь-невыносимо страдаю от жажды! Давайте лучше пройдём ближе к собору, благо рядом с ним куча харчевен и возьмём себе: мяса с кашей и хлебом и по кружке пива.

   -И потолкуем о матче, и том, как на него попасть?

   -Да! Хотя, чего проще то? Я думаю раз художник Питер знает как попасть на "лекцион к путешественнику", значит у него есть "варианты" и на матчи...эти люди, что занимаются зрелищами и развлечениями– обычно знакомы.

   Дойдя до таверны на соборной площади и в ней подкрепившись, молча, без привычных разговоров– беседовать поутру особо и не хотелось: как после вчерашнего выпитого, так и сумбурного сна внутри баржи. Друзья наконец вышли вновь на улицу и побрели к салону художника. Сговорившись по пути, что пойдёт лишь "Медвежонок", дабы не испугать Питера и как лучше умеющий торговаться, Хелег вручил ему десять талеров и строго запретив "давать более пяти" за вход, отпустил.