Текст книги "Румбик: первые шаги. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Никатор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Её батюшка, спустившись на кухню, тихо попивал любимое тосканское вино-подарок италийца Паццини и как и его дочь, мечтал о завтрашнем дне: будущими любовными сумасбродствами со своей знакомой, бывшей куртизанкой, а теперь-добропорядочной торговкой маслами и притирками для тела. Он успокаивался от мечтаний и вина, и скорое решение проблемы с непонятным кавалером дочери, виделось ему уж совсем законченным.

Ярмарочное празднование приближалось...

"Большая" суббота в Тавросе, началась по обыкновению с горна конного гвардейца, точнее не одного, а нескольких десятков разряженных в парадную форму: в шлемах с плюмажами и недавно вошедшими в военную моду начищенными кирасами, и отправленных своими командирами в семь часов утра оповещать жителей Тавроса о том, к чему эти самые жители готовились всю последнюю неделю, а может и более.

Купцы подбирали дополнительно приказчиков в свои лавки. Некоторые мерканты, из дальних районов города, нанимали на один день часть лавок или, те кто победнее-прилавков, на центральном рынке города. Там сейчас хотелось быть всем, ибо хотя покупатели во время ярмарок и забредали во все уголки торгующего празднующего города, однако именно на его центральном торговом ”ристалище” они тратили большую часть монет принесённых с собой в кошелях и бархатных мешочках.

Воры, мошенники и как ни странно похитители и убийцы-также старались “отметиться “, в данном празднике обмена металлических кружочков на различные товары: первые две категории преступников Тавроса работали непосредственно на рынке-воры специализировались на открытой его части, где можно легко в толпе срезать кошель, либо зажав жертву в угол лотков споро обыскать его карманы, вторые же предпочитали рыночные лавки и различные заведения для отдыха: от небольших чайных и вuнных питейных, до мест встреч состоятельных мужчин с весёлыми дамами-там профессиональный мошенник чувствовал себя как рыба в воде.

Люди, уставшие от трудного ярмарочного выбора стремились отдохнуть и выговориться-рассказав о собственном уме и ловкости в сбивании цен на товар. Ловкий мошенник, поддакивая и восхищаясь незадачливым болтуном, всегда имел возможность продать тому как масло “для увеличенного скольжения саней по воде”, так и уникальный деревянный клинок-способный, будучи вымоченным в отраве из петрушки...Пробивать любой доспех! Тот же Земеля, из “шелестов”, обожал на ярмарках обзаводится очередным “братишкой” из гостей города, с которым самым бесцеремонным образом прощался на окраине Тавроса, предварительно прихватив наиболее ценные вещи упитого в хлам “землячка”...

Похитителям нравилась ярмарка своей шумностью и столпотворением: при таких массовых сборищах всегда был шанс выдернуть нужного человека и утащить его куда угодно и почти незаметно, чем неоднократно и пользовались женихи, если папенька любимой был сильно против свадьбы-на ярмарке всегда был шанс украсть невесту если ей удавалось убедить родителя отпустить её туда!

Власти города не сильно обращали на это внимание, так как зачастую все требования расследовать преступления данного типа, полученные от родителей похищенной девушки– заканчивались свадьбой!

Убийцам тоже подходили ярмарочные дни: возможностью незаметно пырнуть в толпе, коротким незаметным ножиком, заказанного человека, либо, во время вечерних посиделок в питейных заведениях-тихо отравить жертву каплями настойки, ибо кто там особо присматривается при свете факелов, кто где сидел и как держал руки над столом?

Cтража Тавроса пыталась вычислять возможные преступления, а особо тяжкие в первую очередь, так как зачастую это приводило к крупным международным скандалам-однако остатки сект хашишинов из Сирии и наёмников из слабеющего Царьграда, от которого осталось одно название и небольшая территория вокруг города, послы османского султана-точнее “негласные послы его воли”, татарские головорезы из небольших отрядов не сумевшие прибиться ни к одному властителю ”от Велика-до мала”, русичи севера и юга-желающие подзаработать метанием ножа и топора в указанную цель, литвины бежавшие из дружин-кому надоело объединение с ляхами и наступление на свободы прежнего порядка, италийские “кинжальщики”-почти всех крупных республик Апеннин ...В общем все эти люди не давали спокойно пройти ни одной ярмарке в Тавросе, ибо всегда находились несчастные жертвы для их коротких быстрых лезвий и обязательно кто-либо из убийц попадался страже. После чего происходило пару стычек, в которых обычно преступников забивали привселюдно бердышами, под улюлюканье и гомон стоящей рядом толпы, либо, что реже-случалась долгая беготня с преследованием особо ловкого преступника, заканчивающаяся тем, что разозлённые потерей товара и денег торговцы начинали метать в убегающего различные предметы-вроде гирь для весов или пару тяжёлых свёкол и при паре удачных попаданий беглец падал ниц на землю, и не двигался, пока его не утаскивала на доследование стража.

В общем, на ярмарке в Тавросе каждый находил что-то свое: деньги или товар, развлечения или смерть. Никто не оставался обойдённым в этом празднике наживы и эмоций, так как каждый из гостей или жителей города именно за этим приходил и щедро делился с ближайшими людьми.

Господин Коллода старший встретил Альфонси в девять утра, в своем доме-он угостил гостя кубком вина и когда Анна спустилась в полной готовности встретить ярмарку новеньким сарафаном и таким же кавалером, к нему впридачу, то не без трепета передал дочь под попечение болтливого италика.

Пару крепких “дуболомов”, из бывших ветеранов стражи ворот, уже стояли облокотившись на стену дома и нехотя обсуждали куда пойдут ”выветрится” после окончания данной работёнки. Поэтому когда господин Коллода вышел с лакеем из дому-они неспеша к нему подошли и поздоровались. Кратко описав им задачу: охрану дочери от всевозможных угроз и сопровождение на ярмарку и назад, отец Анны позвал её со спутником выйти и чмокнув дочь в щёку-попрощался.

Девушка вместе с Альфонси шла в середине небольшой процессии, где впереди всех шествовал лакей Лаэрт-держа огромный матерчатый зонт лазуревого цвета на своём плече, точно как стрелки обычно носят свои “громкострелы” в походной колоне. Анна и её кавалер неспеша брели посреди группы, держась за руку и постоянно хихикая. Анна ещё успевала бросать гордые взгляды на своих знакомых, которые, по её мнению, не сильно верили в рассказы о молодых людях, готовые ради неё принять мучительную смерть. Её охрана пока что шла позади-они должны были стать авангардом лишь при подходе к большому скоплению людей, именно там им вменялось в обязанности расталкивание толпы и охрана госпожи Коллоды. На вопли Альфонси, отец Анны посоветовал им не обращать никакого внимания, если что случится.

Ни Анна, ни её охрана не заметили Маффи, который, по сговору со своим племянником негласно следовал за ними и в случае если бы бывший кавалер Анны себя проявил, должен был тихо, в сутолоке в толпе, его и прикончить. Так как ярмарочные толчея и гомон идеально подходили для проворачивания подобных дел.

Cтарший Коллода, убедившись что дочь ушла, немедленно полностью вымылся в огромном бронзовом тазу и натеревшись благовониями-решил сделать небольшой прогулочный крюк по городу: его любезница ждала его на одной из окраинных улочек центрального рынка, а соответственно, к ней можно было пройти никак не встречаясь с Анной на самой ярмарке. Заперев дверь и притом предупредив экономку что-бы его дождалась, он выскочил из дому и лёгкой весёлой поступью отправился в “нижние” районы полиса. Ему внезапно захотелось пройти через Припортовый район, в котором он не был уже довольно длительный период времени.

В это же самое время, из “Бычька”, потихоньку стали выходить небольшими группками, “шелесты”. Им надо было попасть на ярмарку в разное время и разные места, поэтому они сильно и не старались спешить быть в числе утренних первых её посетителей.

Хозяйка, в окружении трёх особо лихих “мордосворотов”-вообще собиралась лишь издалека понаблюдать за работой своих подопечных: ей не меньше обычных зрительниц были интересны различные наряды, благовония и украшения, а также развлекательные книжки с любовными и прочими “сумасбродствами”, что во множестве привозились на ярмарку-поэтому глава “шелестов” и собиралась на торжище как на совмещение приятного с полезным.

Группа Плётки выдвигалась на центральный рынок около десяти утра и по этой причине они все и продолжали сидеть в зале таверны и неспеша попивать налитые в кубки, соки: Плётка, за питие перед работой-запросто мог выбить зубы провинившемуся, ибо "щипать", в отличие от “прибалтывать”, по его мнению всегда нужно было “сухим”.

Когда все байки были рассказаны, группа, вчетвером-Плётка, Земеля, Румбик и ещё один “шелест”, вышла из” Бычька “ и направилась в верхние районы Тавроса, через квартал Садов и далее в центральный район, знаменитую тавросскую Цитадель где и располагались органы управления и правопорядка города, несколько банков и крупных ломбардов, а также самые успешные и соответственно дорогие, лавки. Там же находился и центральный рынок Тавроса, столь любимый в ярмарочные дни всеми жителями города и многими его гостями.

Под веселое перешучивание Плётки и Земели четвёрка шла вверх по городскому холму. Мимо Румбика, в обратном ему направлении, прошёл некий пожилой мужчина, скорее даже старик. Увидев его, Румбик машинально кивнул головой знакомому в приветствии и прохожий ему ответил. Юноша пошел далее, не особенно пытаясь вспомнить кто это, ибо ему очень хотелось отличиться уже в первом своем деле в составе “шелестов” и по этой причине он представлял о том, как в случае облавы спасёт всю банду умелым руководством к бегству. Хотя при этом он и сам понимал, что его наверное скорее бы прибили на месте-чем дали командовать. Или как он сходу раскусит “шпика” городской стражи и обманет его, выставив на всеобщий смех. Тут Румбик глубоко вздохнул, вспомнив свои действия на испытании с зомбодедом или при “амурной разведке” в особняке Коллод.

Мечтая о подвигах на первом же деле, Румбик уже совсем забыл старика с которым машинально недавно поздоровался и который, пройдя шагов пять после этого стал как вкопанный, потом потряс головой и тут же пошёл следом их небольшой группы, стараясь быть за спинами впереди идущих прохожих...Это был господин Коллода собственной персоной.

Первое время Коллода старший и сам себе не верил: ночной гость, устроивший бедлам в его доме и так жестоко посмеявшийся с чувств Аннушки-теперь совершенно не походил на того опрятно одетого юношу из богатой семьи, каким он предстал в день их знакомства, отнюдь! Теперь скорее это был бродяга, в окружении таких же как он сам бродяг-однако не из нищих, то есть в обносках и дурно воняющий на всю улицу, а скорее моряков или наёмников, воров или убийц-той неподражаемой прослойки людей, которые умели франтовато носить даже выцветшие и совершенно подурневшие от носки кожаные и бархатные камзолы и куртки, явно подаренные им из сострадания или же украденные ими, из того же сострадания...к себе.

Увидев своего обидчика в данном наряде, к тому же в окружении нескольких людей такого же подозрительного вида, да ещё и преспокойно с ним поздоровавшегося, как будто приключившиеся недавно с ними события крайне мелкий пустячёк в его биографии-господин Коллода стал лихорадочно просчитывать варианты. Ему было ясно теперь, что несостоявшийся кавалер его Анны-известный разбойник, пытавшийся завладеть богатствами им накопленными на службе городу, гегемону и себе.

Этот “корсар сердец” -просто попытался охмурить единственную дочь Коллоды и войти женихом в дом, когда же многомудрый отец раскрыл данный обман, а как и его чадо, господин Коллода уже успел убедить себя в том что он запросто вычислил мошенника и специально не дал тому испортить будущее любимому ребёнку...Негодяй вынужден был с боем прорываться из ловушки, устроенной ему в доме,-тут Коллода старший поморщился и вздохнул, ибо надо было отдать должное этому авантюристу: и здорованя лакея, и самого хозяина дома, с его нелёгкой, во всех смыслах, как характера так и чресел, дочерью-он раскидал как котят и спокойно покинул особняк-да ещё чуть не опозорив фамилию на весь квартал их проживания.

Было теперь совершенно очевидно, что собрав свою банду в кулак, а завидя Румбика в окружении сотоварищей отец Анны даже не сомневался что его несостоявшийся зятёк скорее всего атаман бандитской шайки, который проник в дом к честному семейству лишь за тем что-бы поглумиться с семейных ценностей и обобрать их до нитки! Старший Коллода всхлипнул... –Этот гад, наверное, как я читал в каком то стишке: хочет похитить Анну и требовать либо её руки, либо полный её вес-золотом, а в случае отказа: ”И за борт её-пиная...”-старик уже было вовсю залился горючими стариковско отцовскими слезами, бредя вдоль улицы и продолжая следить за своим недоброжелателем, однако одно размышление его вновь заставило заулыбаться,-Сам-то он мою доцю хрен выкинет из лодки...хлюпик! Да и если её даже и к краю баркаса тащить-чего доброго утопит его, вместе со всеми бандюганами: зачерпнёт баркас бортом воды-и всё, поминай как звали! Золота, сообразно дочкиному весу, как в байках-лишь в сказках собрать и смогут...Ерунда! Видно я немного в бред стариковский ударился! Видимо этот мерзавец просто хочет что-либо “отчебучить” на ярмарке!

Это предположение настолько успокоило бывшего секретаря гегемона, что он вновь поднял голову и уверенно зашагал вслед немного ушедшим вперёд “шелестам”.

Группа, за которой он следил, неспеша завернула к обходным улочкам центрального рынка. Люди из неё помахали каким-то своим знакомым в разных частях площади, перед главным ярмарочным вместилищем этого месяца,

– Значит у них могут быть и ещё сообщники...-печально констатировал господин Коллода, однако в этот момент товарищи Румбика куда-то резко повернули и полностью исчезли за людской стеной, так характерной всем ярмаркам.

Так как они пропали примерно в ста метрах от неприметного прохода, которым отец Анны и сам хотел воспользоваться ибо знал его отлично, то он не стал бежать к офицерам стражи и представившись требовать ареста мерзавца: была уверенность что опытные наёмники, которых он приставил к охране дочери-вполне способны разметать несколько десятков таких как Румбик и его спутники, да и уж очень нетерпелось старику встретится с “прелестницей”, которая наверное уже выставила графинчик с особой настойкой, что старшему Коллоде всегда придавала сил в амурных схватках и грёзы о даме, что сейчас неспеша покачивая арбузными бёдрами обходит свою миниатюрную лавчонку, а точнее, несколько задних комнатушек, пока её старшие сестры продают покупателям настойки, растирки, масла и прочая...Заставили старика ускорить шаги в направлении лавки своей зазнобы.

Ускорив шаг, отец Анны не заметил своего чада-что было удивительно! Девушка решила именно на ярмарке показать то, как ей легко удаётся очаровывать новых кавалеров: подойдя к небольшой очереди возле входа на центральный рынок, а благодаря паре небольших помещений на входе там можно было держать в праздничные дни до полутора десятков стражников в задачи которых входил осмотр и задержание на выходе подозрительных гостей рынка. Подойдя к данной толкучке, Анна потребовала зычным голосом, специально желая привлечь внимание собравшихся людей: ”Лаэрт, будьте так любезны-мне с моим новым кавалером уже напекает...”

И показала лакею глазами на огромный зонт. Тот было попытался её убедить что в толпе это будет лишь очередная помеха, однако увидев как госпожа Коллода набирает воздуха в грудь для очередной тирады, о которых слуги обычно говорили: ”Что-то ругательное, но без матюков...а там-хрен её разберёшь!”-несчастный слуга смирился и раскрыл зонт.

Постояв в качестве объектов шуток с пару минут, Анна милостиво позволила лакею снова водрузить себе самому зонт на плечо и радостно вошла на территорию праздновавшего ярмарку, рынка.

Охрана главного рынка было хотела пристать к её спутнику и паре “лбов” охранявших Анну, однако вспомнив о всяких шалостях данной девицы, вроде внезапных падений в обморок на первую попавшуюся жертву или нервического размахивания руками, после которого значительная часть ближайших к ней людей получали приличные повреждения-просто побоялась: “Вдруг придавит ненароком? А страже-тоже хочется жить”.

Дядька Альфонси, Маффи Оззи-прошёл чуть позже за ними: он не боялся проверки, ибо один из его знакомцев по кораблю, что привез обоих в Таврос-был грузчиком на рынке и взялся за несколько медяков пронести оружие внутрь, а уж там, в условном месте-вернуть земляку. Так как маршрут примерного следования был известен, родственники сицилийцы ещё не знали сумбурности желаний младшей из семейства Коллода и поэтому были уверены что она, как и было оговоренно-просто будет обходить в строгой последовательности, ярмарочный торговый плац, а соответственно, ничего рушащего их планы, по наблюдению за ней, ими не ожидалось.

Маффи быстрым шагом пошёл в кожевенные ряды, где и подрядился носильщиком его друг. Он чуть было не сбил полноватую женщину в ярком, как у канарейки, розово-жёлтом наряде и её двух дочерей, однако быстро перескочив через лужу-буркнул извинение.

–Хозяйка-всё в порядке?-спросил внезапно появившийся словно ниоткуда, бугай, у женщины с дочерьми.

–Спасибо-всё хорошо! Данный дядя нас не зашиб...-она хитро засмеялась и ей вторили оба её ребёнка.

Глава седьмая

Радостный кураж торгового карнавала, а ярмарка в Тавросе была именно что праздником: с кучей скоморохов и жонглёров, бродячими театрами и музыкантами, с певцами-выступавшими либо с небольших сцен, либо же, в случае необходимости-прямо с колёс своих ездовых фургончиков, когда многие из коих моментально превращались в миниатюрные “зеркала жизни”, расположенные буквально на всех закоулках центрального рынка и отражавшими своими игровыми лучиками, всю окружающую действительность. Причём были «зеркала» как прямые, старающиеся максимально чётко воссоздать реальность, так и искривлённые-где сатира с гротеском, либо драма с роковой судьбой-были основой игры и заработка артистов на ярмарке.

Группа Плётки сразу пошла в мясной ряд: в честь ярмарки там обещали к продаже оленину с медвежатиной, довольно редкие виды мяса для Тавроса, к тому же свои колбасы, совсем недавно закопчённые, предлагали иностранные факториальные купцы: италийцы-с вымачиванием мяса в вине, угры и хрваты-огромным количеством красного перца, ганзейцы-прожилками сала и чесноком.

Аромат мясного ряда шёл “разумосмущательный”-всё там пахло и струилось верховенством торжества копчения и варения высококачественного мяса. На самом деле это была отдельная секция рынка, а вовсе не простой “ряд”, состоящая примерно из десяти рядов продавцов повернутых друг к другу спинами . В каждом из длиннющих рядов было около тридцати прилавков с различными яствами: мясом свинным и частями туш телячьих, небольшие тушки овец соседствовали с десятками неощипанных птиц-вывешанных “пучками” по три или пять штук пред ясны очи покупателей. Всё это ждало своего звёздного часа, того мистического обмена металлических кругляшей разных размеров и цветов, на предметы успешной охоты или удачного ращения на своих хозяйствах.

Плётка потому и предложил здесь отработать загон ротозея: людям, возле колбас и окороков, завсегда приятно остановиться и принюхаться, а потом, процедить сквозь полный слюною рот-”Прошлогодняя?”, и смеясь своей шутке-уйти, или наоборот, став покупателем вкуснейшей ленты из мяса и чеснока, с довольным видом отходить прочь от прилавков, расталкивая иных, менее “скупкоспособных” людей из окружающей их толпы.

Плётка был уверен, что стоя возле пары колбасных и птичьих прилавков-всегда можно определить подходящую жертву: кто-то любит “поиграть” россыпью монет в кошеле, на публику, а кто неосторожен по неопытности, в ярмарочных опасностях. Главное вычислить пяток наиболее денежных хомячков, с богатым запасом “зёрен за щеками” и смело данных особей зажимать в давке между одними из рядов. Неудачная конструкция и желание легендарного гегемона Тавроса заработать на рыночных сборах побольше-привели к ужасной тесноте в перестраивании торговых рядов и лавок.

Как только “Жертва-хомячёк” будет зажат Румбиком и ещё одним “шелестом”-тут же наступит черёд Земели с Плёткой, они, как главные говоруны группы, должны по очереди забалтывать жертву: если лазит Плётка по карманам, без удержу хохмит и отвлекает на себя внимание Земеля, если же Земеле удаётся залезть в закрома “хомячка”-тогда Плётка рассказывает байки и говорит громко “Как ему вся эта теснота надоела, но в тесноте-да не в обиде...” Главным было отсечь и отвлечь, а остальное лишь техника.

Возле колбас ганзейской лавки крутился какой-то низенький и крайне упитанный дяденька. Наконец ему надоело принюхиваться и он, достав довольно внушительный мешок из-за пазухи, передал приказчику пару серебряных монет-после чего вернул кошель на прежнее место и взяв с собой пяток солидных колбасных кругов, радостно кинул их в чистенький мешок, в таких обычно хранят хлеб или сахар.

Плётка со смыслом помотрел на Земелю, а после того как они оба широко заулыбались, проинструктировал Румбика с сотоварищем: ”Румбик!-идёшь чуть впереди. На изгибе ряда роняешь монету и резко...ты понял?-резко! Резко останавливаешься. Можешь даже присесть. А ты, идя за лопухом-толкаешь дядьку на Румбика, только несильно. Дальше уже наша с Земелей забота!”. Заметив неспешно уходящую жертву, он тихо добавил Румбику-”Пошёл”.

Всё получилось как и сговорились "шелесты": урон монетки с последующим приседанием к земле, внезапный удар в спину низеньким щетинистым толстяком и его нецензурщина по этому поводу, ещё один небольшой толчок от компанейца-натолкнувшего жертву ещё плотней и тут же рядом раздающийся говорок Плётки: ”Что-ж вы пацанчики вытворяете?!-совсем чуть было мужчину не покалечили!“

Появившийся Плётка стал яростно похлопывать по плечам и животу “хомячка”, а тот смущаясь благодарил спасителя и пытался боком выйти из толчеи. Внезапно оказавшийся подле него Земеля указал ему на мешок и пробормотал: ”Кажись туда собака мордой сунулась...Нет там огрызков колбасных?”

Жертва сразу же открыла мешок с покупками, а двое “добрых прохожих”, в лице Плётки и Земели-склонились над ним с обоих сторон, с взглядом искреннего сочувствия в глазах...

–Ну что же вы так неосторожно...-бухтел Плётка, аккуратно трогая кошель с монетами, немного выглядывающий из льняной рубахи толстячка,-Помогите господину, юноша!

Данная фраза относилась к Румбику, который, отойдя после своего “манёвра” на пару шагов, теперь с интересом разглядывал происходящее. Слова старшего по группе вывели его из созерцательной мечтательности и он быстро подошёл к мужчинам.

–Прошу прощения, добрый господин,-обратился Румбик к жертве,-Вам что-то было от меня нужно?

Пока “хомячёк” раздумывал: зачем ему был нужен Румбик?-Плётка быстро помог ему встать на ноги, буквально рывком подняв с земли. От данного упражнения увесистый кошелёк, прежними cтараниями Плётки перемещённый поближе к распущенным тесёмкам рубахи-просто выпал, а ждущий именно этого момента Земеля мигом его поднял и сунув себе под широкий пояс, быстрым шагом направился в сторону “приёмщиков”, небольшой прослойке в банде Хозяйки, в задачу которых входил приём добычи и вынос её безопасно за пределы рынка.

“Хомячка “ Румбик с Плёткой наперебой спрашивали о здоровье и увидев что он с трудом понимает как выбраться из затора-Плётка увёл его со смешливыми байками подальше от мясного ряда.

Через десять минут он вернулся и предложил немного отойти от этого места, что бы если жертва прибежит ругаться, желательно было быть отсюда подальше: особо никто эту кражу разыскивать не станет, а “хомячёк”, увидев что никого из знакомцев уже нет-через час сам уйдет.

– А пока,-провозгласил весело подмигивающий другу Земеля,-Пока прячемся! Через пару часов-встреча здесь же!-и забрав Плётку с собой, он удалился поближе к одной ими любимой рюмочной, что находилась на полпути от входа на центральный рынок до мясных рядов. В ней обычно всегда давали небольшие представления в миниатюрном саду, в самом центре заведения и гости, сидя по окружности сада, могли любоваться гибкостью гимнасток, ловкостью жонглёров и умениями огнеглотателей.

Предоставленный самому себе, Румбик решил не светиться в самых дорогих лавках и частях рынка, а по этой причине ушёл в сторону близкую к складам и тем проходам, по которым и он сам сотоварищи проник сегодня утром на ярмарку.

Увидев вывеску лавки с томной женщиной на ней, которую двумя руками вовсю “наминала” другая фемина, он прочёл: ”Притирки и натирания, а также благовония и порошки от запоров”. Подивившись такому необычному набору не очень нужных в обычной жизни препаратов-Румбик осторожно вошёл в зал лавки.

Это была крохотная комнатушка: пару метров до прилавка и около метра сзади него, а также примерно три метра вширь-вот и всё помещение отданное клиентам. За самим прилавком стояли две в меру симпатичных женщины, а перед ним-четыре, причём совершенно несимпатичных.

–Сразу видно кто покупает, а кто продаёт!-хмыкнул про себя догадку зашедший Румбик. Ему показалось странно такое внимание к себе всех женщин в лавочке: все покупательницы тут же засуетились и если до своего вхождения Румбик слышал их обращения к продавцам даже с улицы, то после появления юноши они стали шептаться и доводить свои желания лишь приставив ладошку ко рту.

–Ого...неужели им всем лишь порошок нужен?!-опять стал удивляться про себя Румбик, приоритетам в покупках женщин,-притирки и натирания в Тавросе уже не в почёте?

Это его огорчало: так как мечты о хорошенько “умасленной”, до состояния поросёнка из духовки, куртизанке-были неотъемлимой частью его эротических грёз: ”Р-р-р-азбогатею...и обязательно на недельку к такой заскочу!"-Клятвенно обещал он себе каждый раз, когда подслушивал в таверне рассказ об очередном удачном любовном приключении кого-либо из “шелестов”.

Дверь лавчонки сзади продавщиц отворилась и томная женщина, явно следящая за собой, вышла в несколько откровенном наряде, по крайней мере для Тавроса: плотно облегающий сарафан неожиданно чётко обхватывал немалый рельефный бюст дамы, рукава были лишь по локоть, что приличные матроны себе не позволяли, а причёска, несмотря на первоначальную укладку-уже немного сбита.

Зайдя за прилавок она произнесла своим подругам продавщицам: ”У моего-сплошные стрессы: в дом ввалилась банда, так он их всех сам, в одиночку, из него всю ночь выбивал...Рассказывает-чуть не плачет у меня на плече!”

Девушки дружно прыснули уже всемером и глядя на единственного стоящего перед прилавком мужчину, стали вспоминать подобные байки своих благоверных.

–Ага, ”ухрюкается” где-нибудь поганец и несёт утром околесицу: от бандитов отбивался! Всё забрали, но ты у меня чудо и награда всей жиссттии!”, и так зараза слёзно бухтит...аж жуть берёт и у самой слёзы наворачиваются.

–Или навернётся мой с лестницы под хмельком, а потом гутарит: ”Бандиты...много...но я им задал! Ух и лихой я у тебя-гордись и налей...”, а малая мне потом про эти “приключения” в подробностях докладывает...

Лавка просто дрожала от хохота женщин. Было рассказано немерянное количество шуток и поговорок, оценены нынешние мужчины, которые и в подмётки отцам рассказщиц не годились, а одна из покупательниц даже сподобилась на озорную частушку.

Именно после частушки из-за двери сзади продавщиц лавки, откуда до этого и появилась”томная дама”, вышел пухленький дедушка в расстёгнутой рубахе и зычно спросил: ”Чего галдим, девоньки?”,-после чего и сам искренне засмеялся.

Женщина, которая его только что и поминала, развернулась было что-бы отбрехаться, так как обижать старого ”друга” и клиента ей крайне не хотелось, однако прежде чем она успела это сделать-и пожилой мужчина, и вошедший в лавку ранее юноша тут же узнали друг друга: Румбик и Коллода старший всё-таки встретились на ярмарке!

–Ах...Ахххх...Ах-как я удивлён!-примерный смысл сказанного старшим из мужчин, если убрать из его текста ругательства.

Румбик, услышав данную речь без цензуры, решил что пора делать ноги, а точнее-”рвать когти”, чем и занялся немедленно.

–Стой мерзавец!-орал Коллода старший,-Кто-нибудь: бегите за стражей, я известного головоотреза узнал!

Данный оборот он крикнул опешившим дамам неспроста: долго работая в секретарях гегемона и зная некоторую особенность городской стражи, а также то, что малоизвестные воры и бандиты при поимке приносят страже гораздо меньше поощрений из казны или от благодарных купцов, что ему было известно. Соответственно, что-бы заставить стражу на рынке немедля помочь ему с поисками обидчика его и его дочери-надо что-бы охране кто-либо из гонцов сообщил об “известном преступнике”, тогда эти молодцы точно рванут задерживать такую денежную добычу, а сам бывший секретарь-сможет потом отбрехаться от нападок после поимки Румбика тем, что не он вызывал подобным заявлением себе помощь.

Румбик со скоростью молнии метнулся прочь из притирочной лавки. Выскочив непосредственно на территорию рынка, ему пришлось активно заработать локтями, там сейчас народу было не продохнуть!

Именно по этой причине господин Коллода, которому пришлось выскакивать из-за прилавка и бежать ещё пару метров за своим обидчиком, несмотря на свой возраст и вес-смог таки догнать и схватить за неприметный грязно-серый плащик до середины бедра, несостоявшегося “женишка” своей дочери.

Румбик резко дёрнулся у него в руках и затрепыхался: он вот уж никак не ожидал быть пойманным, ибо бегал с детства преотлично и в драчуны известные не стремился, а скорее в “отступтуны” и бегуны за помощью. В сложившейся ситуации юноша также понадеялся на скорость своих ног, однако совершенно позабыл о столпотворениях, что всегда бывают на крупных ярмарках в Тавросе.

Торжествующий старик уже тянул Румбика к себе, так как видя замешательство последнего, твёрдо уверовал в свою “викторию” над воришкой. Однако когда его жертва резко присела и обхватив пожилого “охотника” за ноги внезапно перевалила через себя-господин Коллода ослабевшими руками отпустил и миниплащ, и плечо проделавшего с ним подобные гимнастические вольности, юноши.

Бывший секретарь был в шоке! Он просто не предполагал, что его-такого солидного и чего греха таить, грузного мужчину, можно привселюдно, как скоморошного Петрушку-перекинуть броском через себя и шмякнуть, как куль с мукой, о грязный камень центрального рынка города.