Текст книги "Румбик: первые шаги. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Никатор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Проблема возникала тогда новая-как поступить с медальоном?-если промолчать и оставить себе, хочешь не хочешь а слухи пойдут и тогда начстражи, проведя небольшое собственное дорасследование, чего доброго его и заподозрит в любви к своей супруге. Если просто доложиться, то...то командир будет в бешенстве грызть всю стражу, причём не поиском очередного воришки-который ему нафиг не нужен, а нахождением соперника. А где его искать, данного сердцееда-опять загадка.

Однако вскоре выход нашёлся. Следователь решил доложить начальнику следующим образом: монеты и цепочки найдены у вора в карманах и на поясе, а вот медальон-на груди...у самого сердца! Подобная уловка позволяла решить сразу несколько задач: отбрехаться от нудного и бесполезного поиска реального кавалера супруги начстражи и самому оказать услугу командиру, тем самым доказав свою преданность и компетентность. План созрел быстро: доложиться о найденных вещах и отдельно лично-медальоне, потом допрос вора и его признание, особенно в амурных делишках, потом совместная пьянка с командиром и вытирание тому соплей под возгласы "все бабы-стервы", а уж потом-карьера! Настоящая и по возможности, не без блеска.

Вскоре после этого прибыл и глава стражи Тавроса. После того как гегемон около часа распекал его на внеочередном "малом городском совете"-клятвенно обещая сокрушить и в порошок стереть, если подстрекатель бунта не будет найдет и ситуация в городе не успокоится, после того как офицеры вначале огорошили его рассказами о потасовках с людьми на улицах и чудо богатырём, что избивал с десяток его стражников одновременно и наконец, после того как настроение ему немного подняли байками: что воришка, который устроил дерзкое ограбление и избиение на главном рынке, по ходу дела ещё и десяток дам "откуртуазил" и всё как бы между делом, они сами об этом постоянно рассказывают-начстражи прибыл наконец в свой штаб. Со смутным желанием усадить своих людей голыми предварительно поротыми лозой задницами на соль, но без спешки-что бы прочувствовали.

Узнав кто занимается задержанным на главном рынке, он быстрым шагом прошёл в кабинет следователя и рявкнул: "Ну, что-как продвигается расследование?"

Следователь встал и поклонился командиру, чем сильно удивил последнего, потом прошёл к двери и в молчании затворил её плотно. С печальным видом вернулся к удивлённому начальнику, что пытался понять что за новые церемонии теперь введены во вверенной ему службе и тихо произнёс: "Разрешите начать отчёт?"

–Да, ясный пень! Ты чего тут за ритуалы проводишь? Чего расходился то и двери прикрыл?

Следователь с горестным видом, что бы начальник оценил, начал рассказывать о беспорядках на рынке, потом перешёл к рассказам дам о домогательствам к ним-чем вызвал хмыканье и смешки начстражи и наконец, после наигранной заминки, описал всё что изъяли у задержанного и протянул медальон командиру.

Последовала тяжёлая минутная пауза, в течении которой начстражи лишь ошалело пялился на вещицу, а его подчинённый не переставал вздыхать, словно родственник на похоронах крупного наследстводарителя. Потом главный стражник Тавроса цапнул быстрым движением медальон и раскрыв его громко охнул. Вскочил и немного пробежался по кабинету, присел и заорал на следователя: "Откуда?!"

–Отобрали у задержанного с главного рынка: монеты и цепочки носил за поясом, а это-у самого сердца, под рубахой.

Стены, пол и потолок-заходили ходуном у начальника стражи: всё что он слышал о "женолюбной доблести" преступника, то, с чего так часто за сегодняшний день хмыкал-теперь ему припомнилось и било медным тазом по его голове. Все эти "откуртуазил сразу по три бабы за мах" и прочая и прочая...

О собственном медальоне, что похитила Рука у него несколько часов назад, главный стражник в своём горе просто позабыл. Ему так отчётливо представились все его ночные отлучки к городским куртизанкам и его супружница, как оказалось, не терявшая времени даром, что он взвыл и подпрыгнул до потолка: "Танька-стерва! Задушу! Я же ей заразе-каких только платочков не дарил, да и прочего-всего...а она-ууух!"

После заламывания рук и прочего, начстражи немного успокоился и произнёс: "Я домой метнусь-надо. Очень! Потом, когда разделаюсь с домашними...делами. Хм, вернусь сюда. Ты этого поганца допроси, со всем пристрастием, понял?" -увидев трясущего головой следователя продолжил,-" потом уж и я добавлю ему...Таких, что устраивают беспорядки в городе-гегемон позволяет и четвертовать и колесовать, поглядим что выбрать..."

После того как начстражи покинул в гневе кабинет и бросился вприпрыжку пешком к себе домой, что был довольно далеко от штаба его службы, следователь довольно потёр руки и хихикнул, потом налил себе в кубок вина и проговорил негромко: "Всё. Моя взяла!-повышение и вхождение в команду. Уж теперь я развернусь!".

Вскоре прибыли люди и сообщили что к допросу всё готово и следователь, ухмыляясь как кот объевшийся сметаны, стал спускаться в подвалы штаба стражи.

В это самое время начстражи прибежал в своё поместье и заскочив в бешенстве в дом, стал орать: "Таааанька-выходи зараза! Смерть вам-стервам!"

Никто на столь радостное приглашение не явился и хозяину дома пришлось искать спящую в людской служанку и от неё узнавать, что хозяйка на террасе, в небольшом садике на крыше дома, что ей всегда нравился в качестве места созерцания на Таврос и его жителей, копошившихся внизу.

Забежав, в трижды три секунды на верхние террасы, что делили с мансардой поровну верхний этаж особняка, начстражи громогласно объявил: " Молилась ли ты Богу, Танька?!"

–О, карапузик, привет,-ответила ему супруга, лёжа в мягком кресле под небольшим лимонным деревом и такими же кипарисами в кадках,-что такое: мой пузанчик хлопнул лишнего вина или гонялся за фальшивыми монахами, что собирали пожертвования для липовых святых, что бы те немедля воскресли и исцелили всех от чего нибудь?

Глава стражи Тавроса с ненавистью поглядел на разомлевшую от солнечных ванн супругу и заорал: "Молчи презренная! Ты-самка! И все твои деянья оттого..."-далее он не смог подобрать приличных эпитетов, а орать с веранды третьего этажа, как привык в кабинетах Стражи, ему совершенно не хотелось. Пока его не слышали-могли принять за приличного человека, а вот после...кто их знает?

–Пузанчик, ты чего? Опять хочешь поиграть в "Клеопатру и Цезаря завоевателя"? Тебе вредно на солнцепёке, быстро утомишься и заснёшь или сердце заколет, как в прошлом месяце.

Хозяин дома вновь уставился на свою супругу, бывшую почти вдвое выше его ростом и примерно имевшую такие же преимущества в остальной комплекции и скрывавшей свои полтораста килограммов, под весьма дорогими накидками и просторными платьями на ромейский вариант, без корсетов.

–Уууу, зараза похотливая-пред кем метаешь ты свои портреты, аки бисер?-опять завыл мужчина и указал толстым волосатым пальчиком в бюст жены,-и что хранишь ты на своей груди?!

–Гриммо...-спокойно произнесла женщина

–Аа-а-а-а!!!-завопил её супруг и в беспамятстве от злобы залез пятернёй меж "спелых дынь" жены, но тут же отдёрнул руку и быстро залопотал,-а чего там так холодно и скользко?

Из бюста Татьяны Белорукой показалась голова небольшой ящерки, она показала язык мужчине и полезла назад. Женщина уставилась на мужа: "Ты чего-взбесился? Чего малыша пугаешь? Ему здесь у нас-сушь, вот и прячется где сможет. Ты же раньше сам смеялся, когда его там наблюдал. Чего ты такой резкий и грубый стал, что случилось?"

Решив что не стоит больше узнавать, что за ящерицу греет или наоборот прячет от солнца на груди супруга, начстражи заорал вновь: "Признавайся или задушу!!!" и в беспамятстве кинулся к весьма обширной шее женщины.

Но полноценная семейная драма быстро превратилась в фарс: дородная дама парой оплеух своих мощных дланей, остановила подпрыгивающего как волосатая блоха супруга и схватив его за шиворот слегка приподняла над землёй, после чего начала трясти и орать: "Ты если "набулькался" на службе или голову напекло-сходи проспись, понял?! Мне надоело разгадывать твои шарады! А по поводу рукоприкладства, я тебе ещё в нашу первую ночь всё объяснила: когда загнала в ларь и заперла, заставив из него просить прощения...или ты хотел просто старое вспомнить и оживить наши отношения?"-неожиданно смягчившись спросила Татьяна Белорукая и заглянула с любопытством в вытаращенные глаза мужа.

Начальнику стражи Тавроса приходилось нелегко: его инициативу перехватили и сейчас он сам был скорее жертвой насилия, а тут ещё и Гриммо, ящерка что подарили его благоверной купцы из Персии-выпрыгнул из обширных закромов хранящих бюст женщины и вмиг стала карабкаться по короткой шее мужчины, желая взобраться на голову и всё же погреться на солнышке, именно там, на удобной и почти лысой загорелой до бронзы полянке.

–Ай, зараза!-пискнул начстражи, когда Гриммо стал царапать его лапами по голове и тут же вспомнив о ещё одной такой же, что держала его на весу-прокричал в лицо жене: "Я всё знаю о твоих шашнях-не отпирайся! Всем подряд свои пальтретики раздаёшь, в золотых медальончиках, а? Чего молчишь-стыдоба глаза закрыла? Ты-гулящая...вот!"

Татьяна побагровела и уставилась на супруга помутневшим взглядом, потом процедила чётко и медленно произнося слова: "Не смей так говорить! Я не давала повода, что бы..."

–Буду, буду,-верещал мужчина, словно в детстве перед матерью, всё ещё болтая короткими ножками над полом террасы,-вот тебе. Тьху!

Он успел плюнуть в лицо женщине и тут же схлопотал пощёчину, от которой у него перехватило дыхание и потемнело в глазах. Когда через пару секунд он пришёл в себя, то обнаружил что супруга переносит его тело из границ домовладения-на улицы Тавроса: "Подумай о своём поведении. Проспись или просто пройдись пешком. Развейся. Вечером не забудь извиниться." Сказав всё это, женщина стала опускать начстражи куда то, где небыло уже привычных стен дома.

–Ты что?! Зайка, птичка, роза-ты чего?!-террасы же на мансардном этаже, а это третий по счёту от земли!-завопил дурным голосом мужчина, подозревая что сейчас его разобьют в лепёшку и это будет тем несправедливее, что честнее бы он сам поступил-задушив жену собственноручно.

–Не бойся: я скину тебя на раскидистую акацию-она колючая и это будет тебе уроком, но при этом развесистая и ты лишь слегка ободравшись окажешься вне дома. Я не хочу видеть тебя в таком состоянии хотя бы до позднего вечера. Пока.

Рука Татьяны отпустила отчаянно трепыхавшегося супруга и тот свалился, пролетев не более полутора метров, на вышеуказанную акацию. Ойкнул, жалобно пискнул и наконец громко стеная стал сползать по веткам, ежесекундно вздыхая при новых уколах о шипы.

Вскоре прохожие могли видеть невысокого кряжистого мужчину с животиком, в хорошей, но как то странно изорванной одежде, быстро бегущим в сторону штаба городской стражи и бубнящего себе под нос: "Приведу негодяя-посмотрю на её реакцию! При ней надаю ему пинков и затрещин, и если бросится защищать...то пропала окончательно! А если нет, значит стала совсем гулящей и этих кавалеров у неё-пруд пруди! За-ра-за!!!". Мужчина всхлипывая несся к главному занию стражи и мечтал о скорой расправе над обидчиком и возможно, если очень сильно повезёт, то и супругой.

Глава восьмая

Следователь спустился в мрачные обширные подвалы штаба стражи Тавроса-где обычно и развязывали языки особо упорным или не понравившимся задержанным. Его встретил личный секретарь, являющийся писцом при допросах и сказав что Витька «пальцелом» уже на месте– поинтересовался когда заносить задержанного.

–Почему заносить?-внезапно удивился вопросу следователь, до этого пребывавший в своих мечтаниях о будущей дружбе с командиром и перспективах от всего этого.

–Так ведь он, на главном рынке, того-десяток наших избил и ничего...Да и здесь, при осмотре и его просьбах раздеть-еле отпрыгивали! Его спелёнутого принесут и к скамье привяжут, а уж мы тут сами.

Старший допроса милостиво согласился с доводами своего секретаря и грузно уселся за столом, в большом, но плохо освещённом помещении. После чего принялся придумывать как сможет хитроумной комбинацией вопросов поймать вора на множестве различных преступлений, а завершить всё-работой Витьки "пальцелома", что уже разминался со своими щипцами и зажимами чуть поодаль от сидящих, каждый за своим столом, следователя и писаря .

Вскоре в помещение ввалилась процессия: пятеро мужчин тащили скрученного верёвками, с руками за спиной, Румбика. Который постоянно трепыхался и несущим его людям приходилось периодически "выписывать" задержанному пинки и тычки в бок. Наконец Румбика усадили на низенькой скамье и закрепили на ней, правда лишь руки, узлами. Получив разрешение старшего-все лишние люди покинули место допроса.

Рука в перчатке юноши начала судорожно перебирать пальцами по верёвке, что не укрылось от следователя. Он хмыкнул и спросил: "Надеетесь пальцами разорвать-как прежние герои Эллады?"

Писарь и сам следователь рассмеялись, а Витька "пальцелом" лишь уставился непонимающим взглядом на обоих, потом на задержанного и вновь на пару за столами.

Румбик быстро глянул на свою левую руку облачённую в перчатку и произнёс: "Вы бы лучше её сняли, на всякий случай..."

–Ничего, ничего-давайте начнём так. Потом, как нибудь, ещё успеется.-вежливо но твёрдо ответил следователь и приготовив свою сладчайшую из улыбок, заявил,-Нет желания во всём признаться?

–Да я ведь не всё и помню!-выпалил с досады Румбик.

–Вот как? Вы то есть и в беспамятстве, того...тоже получается?-не без любопытства разглядывая заморыша воришку, продолжал следователь.-Ну, то есть, продолжаете работать?

–Вы поймите-это как бы и не я!-радостно загомонил Румбик, думая что сможет объясниться со стражниками и его освободят от уже порядком утомившего артефакта.

–Ага. Я не я-корова не моя...Хлопчик, ты решил под дурака играть? Нам без разницы: погром на главном рынке Тавроса, устроение мятежей в городе, избиение стражей на постах, воровство в немыслимых размерах, домогательство к дамам. Да ладно если бы лишь к уличным девкам, так ты ещё и медальончики, мерзавец, получать стал. От благовоспитанных и уважаемых матрон Тавроса. Которые замужем за влиятельными людьми. Смекаешь что тебя ждёт после всего этого?

Румбик покачал головой, совершенно не понимая при чём тут мятежи в городе и дамы с медальонами. Он чувствовал что Рука всё это время осторожно перебирает пальцами верёвки, что её опутывали и осторожно разминает их, явно не без успеха.

–Дамы. Скорее даже матроны...-многозначительно проговорил следователь и грозно уставился на связанного хлюпика на скамье перед ним.

Юноша тут же вспомнил утреннее происшествие на припортовом рынке с женой мясника и её приглашение к себе на вечер и заёрзал на скамье, после чего начал густо краснеть. Наконец он невнятно промямлил: "Да я же и не хотел...она сама."

–Во-о-от как,-протянул заинтересованно следователь,-солидная матрона сама тебя пригласила?

Румбик понуро кивнул головой. Следователь почесал затылок и задумался: если бы знойный красавец кавалер добивался богатой матроны-всё было бы проще, обычно, что ли. Однако если супруга начстражи сама добивалась внимания этого задохлика на скамье, да ещё и с оплатой и дарением драгоценных медальонов-становилось гораздо хуже. Во первых, сам командир стражи не захочет подобных откровений слышать, а уж тем более что бы его имя упоминали в документации по допросам и отправит самого следователя, ведшего расследование, на окраины города делать карьеру среди бедноты. Подальше с глаз-где слушателями "болтуна" могут стать разве рыбаки, да ворьё. Во вторых, Татьяна Белорукая могла быть не единственной клиенткой сего "червя с перчаткой" и появлялся шанс элементарно нарваться на кого то из супруг аристократов и магистров города.

Быстро оценив новый поворот в допросе, следователь принял решение о продолжении своих расспросов лишь о деньгах, дабы начстражи сам, если бы захотел, допросил своего обидчика. При таком варианте развития событий ни писарь, что был в помещении, ни Витька "пальцелом"-не смогут проболтаться и все останутся довольны: начстражи тайной его головных украшений, следователь-тем что отскочил от возможной мести начальника, а прочие...на них было плевать!

–Итак, согласно свидетелям: ты украл три мешка с серебром и пытался ими избить стражников,-грозно спросил следователь у задержанного, считывая вопросы полученные от писаря, как черновик и поперхнувшись, недоуменно посмотрел на подчинённого. Писарь лишь развёл руками, всем видом показывая что именно так ему сообщили свидетели при опросе на рынке.

Воришка на скамье стал хныкать и талдычить что всё это наветы и если он что и взял, так скорее яблоко с голоду и стал нести прочую лабуду, что был научен говорить страже при поимке, своим старшаком Плёткой. Звучало это бы вполне убедительно, не будь найденного медальона. Вскоре следователя утомили хныканья Румбика и его постоянные просьбы снять с руки перчатку и он попросил у стоящего в ожидании исполнителя "силовых метОд": Витька-давай. Жги!"

Здоровенный Витька в кожаном фартуке довольно осклабился и под крысиное хихиканье писаря, пошёл мерным шагом к связанному задержанному, с самыми большими из щипцов в обеих руках: "Щас тебе сымем перчаточку енту, вместе с лишними пальчиками!"-пробасил исполнитель пытошных акций и наклонился ближе к юноше, видя что тот зажмурился и мелко дрожит.

Однако вместо действий с щипцами, Витька внезапно дал раза подзатыльник и тут же пару пощёчин и заорал, громко и страшно: "Говори вонючка, говори червяк! Сгною, порву, на части разделаю!!!"-после чего, для убедительности, съездил огромным кулачищем несильно в живот и голову связанного на скамье. Тот было дёрнулся левой рукой, той самой, в перчатке-однако ничего не вышло и скалящий зубы Витька добавил ещё и ногой в бочину, что бы сильно не трепыхался.

–Гляньте, он рыпнуться хотел!-заржал мастер щипцов и простых команд, и довольный обернулся к старшим стражникам, следователю и писарю.

С разрешения следователя, Витька ещё отвесил с десяток оплеух Румбику и наконец отошёл, а на его место встал вежливый и деликатный следователь. С неким умилением глядя на избитого задержанного, он спокойно, не без сострадания произнёс: "Ну и к чему это представление? Свидетелей-уйма. Преступления-одного другого тяжче! Надежды на то что оправдают-никакой! Смысл отпираться? Сейчас нам всё выложишь, расскажешь где раньше бесчинствовал и всё-скорый суд...А после него заслуженная кара. Ну же-давай!"

Видя что задержанный лишь мотая головой хнычет о том что это не он и требует стянуть с него перчатку, которая видимо сильно натёрла руку, следователь грустно улыбнулся и покачал головой, жестом приглашая держиморду Витьку продолжить наставлять задержанного юношу на путь истинный.

Последовало десятиминутное избиение. Хотя Витька сильно и не старался, будучи предупреждён следователем что ничего ломать не следует до прихода самого начстражи Тавроса и его решения по судьбе воришки. Вновь была серия из подзатыльников, тычков в бок, пара пощёчин и громких воплей прямо над ухом-с угрозами множества разнообразных пыток в будущем.

Вернулся к лавке следователь и опять обратился к Румбику: "Следует ли так сильно запираться? Чем сильнее задержанный отпирается и дольше не признаёт свои промахи на жизненном пути-тем больше у нас подозрение в его огромной вине, ибо невиновный бы так яростно не сопротивлялся! Давай, порадуй нас признанием. Сбереги крохи здоровья на суд, а?"

Всё то время пока Витка "пальцелом" трудился над Румбиком, последний ощущал непрекращавшиеся рывки и движения Руки, у себя на левом боку. К тому моменту как следователь в очередной приблизился к нему-Рука почему то замерла, словно выжидая и Румбик похолодел: она точно что то задумала.

И точно: Рука незаметно в полутьме помещения скрытно ухватила юношу за заплёванную слюной и кровью рубаху и пару раз качнула, словно показывая следователю что юноша созрел к признаниям. Старший из стражников хохотнул коротко и победно оглядев двух подопечных дал знак писарю начать записывать, после чего обернулся к Румбику: "Итак, когда случилось начало всего этого безобразия?"

Ответом послужила резко вылетевшая левая рука задержанного-в перчатке. Она, быстрым резким ударом снизу вверх, шарахнула следователя в подбородок и тот, ударившись сильно затылком о боковую стену, рухнул без сознания прямо перед лавкой с задержанным. Румбик жалостно застонал, предчувствуя очередные события своей полной опасности, жизни. Витька "пальцелом" вычурно выругался, а писарь замер-не зная что дальше предпринять и как ему поступить. Легендарная воровская Рука всё это время яростно распутывала узлы на верёвках связывающие тело юноши и ей это хорошо удавалось.

Первым пришёл в себя простоватый Витька "пальцелом": он поднял над головой какую то здоровую железяку из своего пытошного набора и кинулся с воплем на Румбика : "Убью-ю-ю-ю!!!".

Первой среагировавшая, как и прежде, Рука: она толкнула юношу, что её переносил на себе, в сторону и страшный удар Витьки железякой пришёлся по скамье. В следствии чего Румбик свалился на землю, а Витька бросил деталь пыточного набора и с воем схватился за правую кисть, возможно выбив её, при жёстком ударе о дерево скамьи. Перчатка тут же дёрнула его за штаны на землю и когда мастер щипца и пилки свалился с грохотом, стукнувшись вдобавок челюстью о всю ту же скамью, начала наносить множество ударов– в бока и голову, во все те места что не успевал закрывать руками Витька. После минутного яростного избиения Витька вскочил на четвереньки и с воем, словно огромный боевой пёс в фартуке, кинулся за заслонку и небольшую печь, где он обычно разжигал угли для особо "жаркого" допроса.

Пришла очередь Румбика-Рука рывком подняла его за рубаху на ноги и быстро скинув остатки пут указала пальцем на писаря, показав при этом словно бы хотела свернуть шею курице.

Румбик замотал головой: "Не-не-не, ты чё? Это не моё совершенно-не стану я ему голову сворачивать, нет!" От последних слов так быстро освободившегося от верёвок задержанного– писарь закатил глаза и сам благополучно свалился под стол с документами, что должен был заполнять.

Вновь раздался крик Витьки и тот, в каком то полубезумном состоянии снова кинулся, на этот раз с ножом, на Румбика: резкий удар Руки, короткий полёт Витьки к месту из которого он только что выскочил на четвереньках и вскоре оттуда раздался непонятный лепет и стенания, как показалось юноше, вместе с глухими рыданиями.

–Я что?!-я ничего! Работа...дети малые, четверо. Жонка зараза-ей ведь тоже всего надо: баба есть баба! Мне что-самому нравится?!-да ничуть! У меня же детки, жена, мать старушка ждёт сына домой...А вообще: я на паперти при церквях-завсегда подаю, много!

Румбик почесал правой рукой затылок и тут же схлопотал от артефакта плюху. Она быстро указала на следователя, что начинал потихоньку приходить в себя.

Сноровистая Рука схватила его и рывком кинула на скамью, где ранее пребывали лишь задержанные, после чего подняла брошенный на земле нож Витьки и приставила к горлу старшего из тройки стражей. Следователь ойкнул и попытался было снова упасть в обморок, но немного порезался о лезвие ножа и тут же передумал: "Вы что?!-не надо!!! Я объясню..."

Перчатка немного убрала нож и сделала непонятное движение, что вполне можно было принять за приглашение продолжать. Следователя не пришлось упрашивать дважды: "Так вот, найдено в принципе при вас немного, да и свидетели несут какую то ахинею...но! Медальончик то, что при вас был-супруги нашего главного командира стражи Тавроса. Думаю уже за него вас будут ловить все его подчинённые, сами понимаете! Да и наказание вам одно-смерть, на иное он просто не согласится..."

Следователь хмыкнул и тут же испугавшись этого своего действия зашмыгал носом, всячески показывая неодобрение такой кровожадностью и то, что сам он бессилен что изменить.

У воришки закружилась голова: его в любом случае оказывается будут мочить, но не за странные грабежи и потасовки на рынках, а за медальон-который глупая Рука, чёрти у кого "увела"! Стало страшно и Румбик зябко повёл плечами.

В чувство его привела, всё таже им поминаемая, Рука: она вновь отвесила воришке подзатыльник и указала на дверь, потом сделала пальцами движение, словно шёл человек, но быстро быстро.

–Бежать?!-удивился Румбик, слабо представляя где можно скрыться от могущественного начстражи в Тавросе.

Рука показала большой палец и стала подталкивать юношу к двери. Когда Румбик её отпер и тихой мышкой выскользнул в коридор-через секунду дверь за ним была заперта и из за неё раздался хор голосов вразнобой: "Стража! Побег!!! Всех посторонних-задержать! При сопротивлении-убить!!!"

Рука схватила Румбика за рубаху спереди и буквально швырнула к какому то проходу наверх. Когда показался смотритель подвала, что неспеша шёл посмотреть что за крики, так как обычно орали задержанные и на это принято было лишь скалить зубы, то он сразу же получил удар в живот и два-в голову. После чего затих на полу, доверенных его заботе, помещений.

Румбик и Рука неслись опрометью: мимо попадались одинокие стражники-кто слышал крик следователя, а кого просто привлёк непонятный шум. К каждому из них у Руки был свой метод-или резко выбрасывала удар в голову, или хватала за одежду и швыряла об стену, а паре вооружённых короткими мечами и в шлемах стражников, быстрыми и почти невидимыми в полумраке коридоров движениями-мгновенно вывернула кисти рук, что держали оружие.

–Что ты творишь...ой! Ну что же ты делаешь?-вздыхал при каждом новом стражнике обихоженом Рукой Румбик и мысленно представлял что его теперь ждёт и за эту "шалость": если раньше была надежда лишь на пытки при допросе, то теперь был вариант с ними и при задержании и далее, в камерах, где его станут содержать.

Выскочив из подвальных помещений Румбик заозирался. Теперь он находился на уровне первого, наземного этажа и пытался понять куда идти далее. Рука хлопнула его по груди и указала на небольшое пятно с солнечным светом-там, в конце длинного коридора, находился пост охраны входа в штаб стражи и на нём стояли два крайне уставших охранника с алебардами и один, видимо их командир, вальяжно развалился на соседствующей с дверью скамье.

Заметив быстро приближавшегося к их посту незнакомого юношу, стражники дружно повернулись к нему, а севший на скамью начальник даже что то прикрикнул, видимо требуя заверенного разрешения или пароля от чужака на покидание помещений штаба стражи Тавроса.

Однако Рука очередным поставленным одним быстрым ударом, слева направо, заставила стоявшего крайним из алебардщиков упасть на пол, а второго, по которому удар пришёлся лишь вскользь-с воем упасть на скамью сверху, прямо на своего пузатого командира.

Румбик воспользовавшись неразберихой и возникшей паникой на посту у дверей в город, где двое охранников барахтались с руганью на скамье, а вооружённый алебардой страж медленно сползал по стене-опрометью выскочил из главного городского штаба стражи Тавроса и тут же, почти лоб в лоб, столкнулся с невысоким кряжистым мужчиной в дорогой, но словно бы сильно истрёпанной или мелко разорванной одежде.

Ничтоже сумняшеся-Рука быстро отпихнула незнакомца резким "гребком" за спину Румбику, да так, что мужчина буквально рыбкой нырнул в дверной проём здания, которое только что покинул Румбик. После чего стала щелчками указывать юноше что пора поторапливаться и начала активно помогать распихивать людей на улицах города.

Так странно попавшим в здание штаба мужчиной-был сам начстражи Тавроса. Который, как раз при подходе к месту своей службы приблизился к такой точки кипения, что готов был самолично перегрызть горло негодяю, столь нагло нарушевшему его семейный покой.

Когда какой то незнакомый задохлик выскочил из дверей так хорошо ему знакомого здания и столкнулся с ним, ударив пребольно, начстражи было уже хотел крикнуть стражникам что бы наглеца задержали и провели с ним воспитательную работу, желательно с физическими замечаниями к его поведению по отношению к высшим магистратам города. Однако к своему неописуемому изумлению главный стражник почувствовал, что оскорбивший его столкновением и ушибом заморыш-уже ловко схватил его за одежду на спине и через секунду, а то и ранее, начстражи распластался самым неподобающим образом на полу своего штаба, прямо перед громко гомонящими и невероятно возбуждёнными стражами с поста на главных дверях.

Постовые было попытались тут же изрубить своего командира алебардами, но в последний момент одумались и видимо признав знакомое начальственное брюшко-помогли встать.

–Что тут происходит?! Что за наглец меня отпихнул, убегая от вас?!-прорычал взбешёный всем что с ним произошло за этот день, начстражи. Утренние беспорядки на рынке, измена-причём наглейшая его супруги и наконец то, что его презирают близ собственной работы, все эти события вместе доводили главного стражника Тавроса до белого каления.

Постовые ситуации особо не прояснили, рассказав лишь что из подвала появился какой то паренёк и пронёсся мимо них, раздав при этом по паре ударов каждому из алебардщиков и чуть было не убив начальника поста, что хитро устраивал ему засаду, спрятавшись в положении лёжа на скамье.

Пока начстражи костерил последними словами постовых, начали выбираться из подвала и иные жертвы краткого общения с Румбиком и его перчаткой. Появились рассказы о том как выкрутил кисти у двух полностью вооружённых мечами и кольчугами стражей, что проводили дежурный обход этажей. Отвечающий за подвал стражник, рассказал запинаясь: как у него пол ушёл из под ног и пацанёнок его самого долго топтал и угрожал ножом, за то что тот "честный и добросовестный служака и не попустительствует ворам".

Когда прибыл следователь, что должен был допрашивать возможного полюбовника Татианны-с лицом разбитым в хлам, окровавленными волосами и еле ворочающий языком: это расстарался Витька "пальцелом", избивший и писаря, что бы всем троим не вломили за то что упустили опасного преступника и почти не препятствовали ему в побеге, а даже наоборот-закрылись от него в допросном помещении. Вот тут начсражи замер и с открытым ртом выслушивал подчинённых.

Со слов всех кто попался под Руку Румбика, выходило: в город прибыл матёрый бандит, убивец, черепопролом и прочая и прочая...Его явно сперва недооценили, когда говорили свидетели что он лишь мешки с рынка полные серебра воровать мастак-да ничего подобного! У парня явный талант ко многому другому: разрыванию крепчайших пут-в которыми он был связан, избиение здоровых лбов из охраны штаба стражи, покиданию охраняемых помещений-даже самых сильно защищённых.