Текст книги "Пять песен мира (СИ)"

Автор книги: Александр Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Но нам же в школе говорили…. – Алекс насупился, почувствовав себя обманутым. – Под облаками ничего нет. В облаках тоже. Звуковики все уничтожили.

– Откуда-то же я взяла эту птицу, правильно? – сказала Василиса. – Лебедей в Дираксисе не разводят. Таких птиц здесь нет. И быть не могло.

– Но с самого детства….

И Василиса всё объяснила. Объяснила то, что еще давно Алексу пытался втолковать Валериан, но Алекс не верил. Не верил, пока не убедился во всем на практическом примере Василисы.

Главная задача системы образования – снабдить подрастающее поколение набором готовых решений, калек, если удобно, согласно которым поколение будет существовать и работать на благо того общества, в котором живет. Обществу неинтересно, чтобы люди знали правду. Неинтересно, чтобы люди имели полные знания о мире. Обществу интересно, чтобы человек не искал правды, жил в иллюзиях, и обеспечивал временем и деньгами всех, кроме себя самого. Если бы люди знали, что за пределами звукового барьера есть жизнь, они бы занимались не тем, чего от них требует общественность. Это же насколько подлыми люди с деньгами и властью должны быть, чтобы тотально обманывать всех, кто доверил им свои судьбы и жизни? Неужели никто не заслужил знать правду?

– Думаешь, это подло? – спросила Василиса, увидев смятение Алекса, и ласково погладив его по щеке. – У вещей нет лишь одной стороны, мой хороший. У поступков. Кажется, что правители поступили плохо, что-то скрыв от нас, но, быть может, так лучше? Лучше для общего спокойствия. Представь, что начнется, если все бросят свои дела и начнут искать правду? Люди расколются. Перестанут верить в общую идею, и начнутся перевороты. Кровавые перевороты.

– Но мы заслуживаем…. – Алекс сжал кулаки до побеления костяшек, и разозлился, вспоминая, как Демьян утопал в океане облаков. – После того, как я услышал, что дали команду отсоединить кольцо, где были люди. Правители поступили, как трусы, будто только себя хотели спасти. Может, они и врут ради этого? Врут, чтобы спасти только себя. Спасти себя и принести всех в жертву проклятым звуковикам. Там был мой дом. Мой отец.

Глава 12

– Я думаю, что правители испугались за всех, не только за себя, – задумчиво произнесла Василиса после короткой паузы. – Ты же понимаешь, что вина лежит не только на них. Если бы не было звуковиков, они бы так не поступили.

– Потому я и хочу их уничтожить, – злобно изрек Алекс. – Не хочу, чтобы это когда-нибудь и с кем-нибудь повторилось.

– Все в твоих руках, – Василиса взяла Алекса за плечи и успокаивающе на него взглянула. – Сейчас все хорошо. Ты можешь не беспокоиться. Не злиться. Ты не в бою.

– Хорошо, – кивнул Алекс, и расслабился. Прикосновение Василисы успокоило его. – Но если ты не хочешь правды для всех, то зачем….

– Я хочу правды для себя. Хочу понять, что именно от меня скрыли. Каким-то образом мои воспоминания уничтожили. А я не хочу, чтобы у меня не было прошлого. Хочу, чтобы оно было. Так я чувствую себя более полноценной. И как только я верну воспоминания, мне не нужно будет трахаться со всеми подряд. Мне это не очень нравится, хотя определенные удовольствия в этом есть.

Алекс подумал, что, действительно, в чем-то Василиса была права. Если бы не звуковики, то правители вряд ли бы приняли такое решение. Вряд ли бы просто так погубили столько людей. Во всем, исключительно во всем, были виноваты только звуковики. Они загнали людей на облака, они отняли у людей дом, и они вынудили правителей принимать такие страшные меры. Если уничтожить звуковиков, то проблем больше не будет. Никаких.

– Иди к себе в кубрик, – сказала Василиса, глядя в окно. – Завтра будет тяжелый день. Вам впервые предстоит увидеть аэролет, побывать в кокпите. Начнутся занятия на симуляторах.

– Понял, – сказал Алекс, и обрадовался. Это означало, что он сделал очередной шаг на пути к цели, и скоро смог бы начать косить звуковиков, как сено.

Еще раз взглянув на Василису, сидевшую на подоконнике и объятую лунным светом, он вышел из кабинета, и дверь за ним закрылась.

***

После пробежки по плацу вся рота отправилась на аэродром. Алекс шагал по тротуару в составе строя, видя перед собой спину Райана, и взглянул в сторону, увидев вдалеке огражденную бетонную площадку, где утреннее солнце оставляло блики в стекле крышек кокпитов аэролетов.

Строй прошел через пропускной пункт под сопровождением уставшего взгляда скучавшего дежурного с акустическим излучателем на шее, минул автопарк, в котором стояла разная военная техника. Алекс с интересом смотрел на быстрые джипы с небольшими акустическими башенками на крыше, и тяжелые танки, оснащенные мощными акустическими орудиями.

Конечно, особой необходимости в тяжелых танках не было. Звуковики с легкостью пробивали любую броню. Однако вес танкового акустического излучателя вместе с башней был слишком велик, потому его приходилось помещать на крупный панцирь, чтобы машина хотя бы с места могла сдвинуться.

Перед калиткой, ведущей на аэродром, Алекс остановился, присмотревшись к одному из джипов. «Интересная машина» – подумал Алекс, прощупывая взглядом корпус, защищенный легкими бронелистами черного цвета. Пыльные колеса джипа чем-то напоминали колеса марсоходов, бороздивших в старых фантастических фильмах бескрайние просторы красных пустынь. На крыше располагалась закрытая башенка, из которой торчало небольшое акустическое орудие. На тонированных стеклах еще не высохли капельки утренней росы.

Выглядело прочно. Казалось, сев в такую машину человек оказывался в полнейшей безопасности, но на деле, к сожалению, было не совсем так. Не смотря на мнимую неуязвимость техники, звуковики разделывались с ней достаточно быстро, и вероятность выжить после этого была исчезающе мала.

– Хилтон, не тормози, – Райан дернул Алекса за плечо, и тот с неохотой оторвался от просмотра техники, заняв место в строю и зашагав на аэродром.

– На месте-е-е-е! Раз, раз, раз-два-три, и раз, раз, раз-два-три, – командовала Василиса, пока курсанты маршировали на месте. – Стой! Раз-два.

Синхронно стук армейских ботинок о бетон смолк.

– Нале-во!

Алекс уже на автомате выполнил команду, и повернулся, увидев аэролет настолько близко, как ему еще не приходилось. Он видел, как по мощному корпусу стекали капельки влаги, и удивился, насколько крупной была боевая машина. Совершенно не сравнить с просмотром на расстоянии. Конечно, частичка былого детского восторга в Алексе пробудилась, и взгляд его на несколько секунд наполнился счастьем. Алекс не удержался от улыбки, правда достаточно быстро вернул выражению лица равнодушный вид.

– Знакомьтесь, – Василиса положила ладонь на борт аэролета. – Аэролет ВСУЗ-103. Машина из старого модельного ряда. На такой вы будете практиковаться прежде, чем сядете в ВСУЗ-104 или 105. Но, думаю, «пятки» светят мало кому из вас. Только лучших пилотов пускают в кокпит новейшей техники. Остальные будут летать на «четверках».

Алекс хорошо помнил скромный модельный ряд Воздушных Средств Уничтожения Звуковиков. «Пятки», как выразилась Василиса, были машинами 105 модели. Обладали самыми мощными двигателями, самой прочной броней, и самыми смертоносными орудиями. Использовали их, в основном, для защиты Альфы. Там, где находилось правительство. «Четвертки» были рядовой моделью, и применялись уже повсеместно, в том числе и за пределами барьера. В составе забарьерных эскадрилий и эскадрилий второго кольца редко встречались «пятки», и летали на них в основном командиры.

«Пятка» – название скорее говорящее, чем относящееся к цифре модели. На человеческом теле пятка – самое низкочувствительное место, присутствие которого, в целом, редко ощущается в жизни. Вот так и с «пятками». Они практически в боях не применялись, патрулируя воздушное пространство Альфы, и на полях боевых действий преимущественно отсутствовали. В массовое производство их пустить не могли – обходились слишком дорого. Потому рядовые бойцы обходились примитивными «трёхами», или относительно сносными «четверками».

Впрочем, Алексу было все равно – он был рад сесть в любую машины, где было акустическое орудие, и был рад разить звуковиков любым ритмическим диапазоном.

Алекс рассмотрел акустическую пушку, находившуюся под носом кабины. Небольшая башенка с возможностью вращения на триста шестьдесят градусов и автоматической системой наведения. Ее ритмический размер Алекс помнил совершенно четко – четыре четверти. Это вдвое мощнее двух вторых, на которые хватало пехотных акустических излучателей. А еще ему показались интересными длинные несущие винты, и не простые, а с двуосной системой установки, с которой инженеры очень долго бились, чтобы снизить вероятность перехлеста, но усилия себя оправдали. Лопастей было не четыре, как в «тройках», а целых восемь, что, банально, делало «четверку» эффективнее как по ходовым качествам, так и грознее на вид.

Вообще, Алекс с интересом изучал влияние ритмических размеров на звуковиков и их сердечные кристаллы. Так вышло, что обычным звуком звуковика было не взять, никак. Огнестрельное оружие тоже было против них бесполезно. Непонятным науке образом твари были сотканы из звука сердечных кристаллов, и звук этот порождал черную аниматерию, чем-то напоминавшую густой дым. Антиматерия эта могла поглотить практически что угодно, любую энергию, будь то пистолетная пуля или взрыв ядерной боеголовки.

История рассказывала, что первые войны проигрывались всухую, пока во время одного из сражений танкист разбитого танкового батальона не включил песню «Эси Диси» во весь опор. Конечно, звуковиков это не убило, но ритмичные раскаты электрогитары и звуки барабана стали производить с аниматерией звуковиков непонятные изменения.

Прежде чем умереть, танкист последним радиосообщением успел передать ценные сведения штабу, и это стало поворотным моментом в войне. Ученые проводили эксперименты в стенах закрытых лабораторий, и на отловленных звуковиках тестировали новое оружие – акустические пушки. Конечно, они показали себя не сразу, но то, что звуковые залпы оказывали на звуковиков определенное влияние – было бесспорно.

Дираксис, как раз, и являлся одной из таких закрытых лабораторий. Огромный лабораторный комплекс, состоявший из трех жилых колец, вмещал в себя практически всё, что нужно для автономного существования. И теплицы для выведения растений, и целые пастбища для разведения скота, и большое количество лабораторий, в которых делались научные открытия. Одновременно с акустическими пушками был запущен проект магнитных двигателей, способных поднять в небо практически любой вес.

Момент обнаружения оружия против непобедимых звуковиков был для человечества торжественным и траурным. К сожалению, когда первые рабочие образцы акустических пушек появились на вооружении, планета была полностью захвачена. Дираксис пришлось поднимать в воздух, а так же понадобилось закрыть его мощным звуковым барьером, чтобы звуковики не могли в него вторгнуться. Оставшиеся работы уже проводились там, и, вскоре, удалось получить первые образцы, способные убить звуковиков.

Конечно, из-за малой численности военных на победу уже можно было не рассчитывать. Но изобретенного оружия хватало хотя бы на оборону и поддержания существования людей.

– Кто хочет в кокпит? – спросила Василиса, прервав размышления Алекса. – Сегодня у вас есть исключительная возможность это сделать. Ближайшие полгода вы из симулятора не вылезете точно, и больше у вас вариантов не будет.

– Я, – первым вызвался Райан, но Валисила покачала головой.

– Я лучше сама решу, кто. Наверное, пущу туда того, кто отличился исполнительностью, и кому полезнее всего будет пощупать реальную машину. Думаю…. Хилтон, не хочешь? Ты прижился быстрее всех, качественно выполняешь приказы, не испытывал проблем на тренировках и даже постель заправлял на удивление нормально.

Алекс не подал вида, но ухмыльнулся. Все же, уроки Валериана и армейская муштра сильно ему пригодились. Иначе бы возможность побывать в кокпите аэролета у него появилась не скоро. Он шагнул из строя.

Слева от кабины стояла небольшая лестница. Алекс поднялся на самый верх, и, по подсказке Василисы найдя щеколду, отодвинул ее, распахнул крышку, и залез внутрь. Он сел в удобное кресло, расслабился, и осмотрелся. Да уж.

Приборная панель выглядела сложно. Множество потухших экранов, справа от колена тумблеры включения аккумуляторных батарей, слева, недалеко от штурвала, находилась панель запуска двигателей. Двигателей, между прочим, было два, а не один. Везде двигатели. Даже в кресле был маленький реактивный двигатель, чтобы при катапультировании отнести пилота в сторону, ведь иначе его могло разорвать лопастями.

Пусть лопасти отстреливались при катапультировании, лишняя перестраховка все равно была нужна. Алекс погладил шершавый металл приборной панели справа от себя, кончиками пальцев коснулся красных пластиковых крышек, прятавших тумблеры системы пожаротушения, и взглянул в центральный монитор системы АБРИС.

Держаться за манипулятор было особенно приятно. Алекк сжал на нем ладони, поставил ноги на педали, а потом взялся за рычаг общего шага, находившийся слева.

Да. В этот момент, почему-то, он почувствовал себя очень хорошо. Ему вспомнилось, как он в детстве восхищенно наблюдал за пилотами, покидавшими аэродром на аэролетах, и понял, насколько близок стал к тому, чтобы оказаться на их месте.

Хотя теперь он понимал, что мог не вернуться с вылета, точно так же, как они.

Скорее бы. Скорее бы, думал Алекс, взлететь. Скорее бы научиться управлять им. Скорее бы отправиться на первый боевой вылет, и перебить как можно больше этих тварей. А лучше перебить всех, или хотя бы забрать с собой побольше прежде, чем умереть.

– Мне нравится, – громким шепотом произнес Алекс, и устремил хмурый взор в перекрестие прицела, стоявшего на приборной панели.

Алекс знал, что это совершенная машина для уничтожения звуковиков, и мечтал научиться управлять ею как можно быстрее.

С чувством полного удовлетворения, и правильности сделанного в пользу службы в армии выбора, Алекс выбрался из кокпита. После небольшой экскурсии рота отправилась в казарму. Предстояли длительные тренировки на симуляторах, и вот там-то, что называлось, началась «задница».

Когда Алекс впервые попробовал полетать на симуляторе, то понял, насколько титанический труд приходится выполнять пилотам прежде, чем поднять машину в воздух. От количества необходимых действий, первое время, болела голова.

Включить аккумуляторные батареи.

Затем активировать устройство радиосвязи, ведь аэролет был устроен так, что без рабочей связи двигатель просто не запустится.

Включить насосы, включить турбины, систему пожаротушения….

В общем, ускоренный запуск занимал приличное время – минут двадцать, если пилот ничего не умел и учился, и примерно восемь, если у него уже что-то получалось.

Через полгода, после того, как на симуляторах всем курсантам удалось более-менее освоиться, каждому приписали учебный аэролет, на котором нужно было учиться летать в принципе, и если на симуляторах все было совсем неплохо, то в реальных полетах все стало в разы сложнее.

Данни неплохо справлялся с тактикой, и уничтожал звуковиков в боях на симуляторе, щелкая их будто орешки. Айрис демонстрировала просто выдающиеся навыки пилотирования, причем в реальных полетах.

Алекс сидел в кабине учебного аэролета, вокруг которого столпились курсанты, и бегал пальцами по приборной панели и щелкая тумблерами. Один за другим загорались мониторы, в недрах аэролета что-то пищало и жужжало. Наконец, взвыли турбины.

Алекс нажал на кнопку снятия винтового тормоза, и глубоко вдохнув, нажал кнопку пуск. Медленно лопасти стали раскручиваться, мелькая перед глазами в окне, и степенно набирали обороты.

– Подальше отходим, подальше. Всем так уж хочется увидеть, как Хилтон облажается? – говорила Василиса, отгоняя строй подальше от аэролета.

Лопасти раскрутились, и воздух заполнило гулом несущего винта и оглушительным клекотом турбин.

Когда лопасти раскрутились, вокруг аэролета поднялось облако пыли, а подсохшая трава дергалась от ветра между стыками бетонных плит. Клекот турбин и приглушенный гул несущего винта завораживали, поражая воображение целым всплеском ярких эмоций. Алекс даже слегка растерялся, застыв на секунду. Потом собрался, и схватился за манипулятор.

Задача перед ним стояла сложная – он должен был зависнуть метрах в пяти над посадочной площадкой, и продержать аэролет в таком положении примерно три минуты.

Василиса заметила, что нос аэролета приподнялся, затем шасси оторвались от бетона, и тогда она нажала кнопку небольшого черного таймера, который зажимала в ладони. На дисплее менялись цифры, и, когда набежала минута, во взгляде Василисы появился интерес.

– Невероятно…. – прошептала она, и Айрис покосилась на нее, подозрительно прищурилась.

Аэролет совсем чуть-чуть сновал из стороны в сторону, но даже это казалось невероятным. Другие курсанты смотрели на Алекса с сопереживанием, и пытались подбодрить его, прикрикивая: «Давай, Ал! Не тормози! Ну!» «У тебя почти получилось!»

Но все произошло как обычно, как несколько раз до этого. Аэролет накренился набок, курсанты рванули прочь, чтобы не попасть под лопасти несущего винта. Алекс крепко ухватился манипулятор, и со всей силы стал тянуть его вправо. Манипулятор наклонялся с натугой, сильно сопротивляясь, будто кто-то внутри аэролета умышленно этому препятствовал. Алексу с трудом удалось выровнять машину, и, плавно опустив рычаг общего шага, посадить ее на бетон.

Когда лопасти перестали вращаться, а гул турбин стих, Алекс нервно распахнул крышку и, ругаясь, спрыгнул на посадочную площадку. Он от души ударил кулаком по борту, а затем уперся руками себе в бока и удрученно смотрел в землю.

– Какого хрена, – с непониманием прошипел он сквозь стиснутые зубы. Досадно стало настолько, что в носу защипало от слез, и сдержать их удалось с большим трудом. – Да что я делаю не так!?

– Хреново пилотруешь, – безжалостно отозвалась Василиса, строго глядя на Алекса. – Каким бы классным парнем ты ни был, Хилтон, с такими паршивыми навыками тебе можно даже не рассчитывать на допуск к реальным полетам. У тебя осталась последняя попытка. Если ты провалишь и ее, я буду вынуждена навсегда отстранить тебя от занятий.

Глава 13

Василиса положила ладонь Алексу на плечо.

– Может, ты не виноват, – произнесла Василиса более мягко. – Кому-то этого просто не дано. И, к сожалению, у тебя есть все шансы оказаться в их числе. В наших руках не совсем все. Некоторые вещи просто невозможно изменить. Следующий, – Василиса крикнула в сторону строя, а затем повернулась к Алексу. – Иди, отдыхай.

Выражение лица Алекса обрело мрачный оттенок, стало удрученным и тяжелым. В душе сделалось гадко от осознания, что вожделенная цель могла стать недостижимо далекой. Так он и стоял у аэролета с печальным видом, положив руку на теплый борт, и не шевельнулся даже тогда, когда рота построилась и направилась прочь с аэродрома.

Василиса взглянула на Алекса, но звать в казарму его не стала. Решила, что ему необходимо было побыть наедине с собой. Впрочем, к чему было его муштровать? Она понимала, что в ближайшее время его могли отстранить от службы. Смысла его беспокоить не было совершенно никакого. Она, как инструктор, сделала всё, что могла сделать.

– Как же так? – подумал Алекс, сев на холодный бетон и прислонившись спиной к шасси. – Это я что, получается, все зря делал? Как так-то….

Он практически не моргал и просто смотрел перед собой отсутствующим взглядом. Он ожидал чего угодно, но не отстранения, не того, что его собирались лишить возможности уничтожать звуковиков. Он разозлился от мысли, что в такое трудное время от перспективного курсанта были готовы избавиться.

«Разве нельзя помочь? Подготовить? Зачем сразу отчислять?» – думал он, чувствуя обиду и беспомощность.

Тяжелый был день.

Он покинул аэродром, закрыв за собой калитку, и вернулся в казарму.

Войдя внутрь, он прислушался, и заметил, что было очень тихо. Двери в кубрики были закрыты. Скорее всего, рота отправилась на ужин или на какие-нибудь работы в части, а Алекса никто не позвал. Впрочем, так было даже лучше. Ему не хотелось никого видеть и никого слышать.

Ему хотелось побыть одному. Хотелось отдохнуть. Просто отдохнуть, пока не думая, как можно было выбраться из сложившейся ситуации. Конечно, можно было найти какое-то решение. Он это понимал. Но сейчас ему ничего не хотелось. От усталости тяжелеющие веки наползали на глаза. За окном было видно, как солнце клонилось к горизонту, и на войсковую часть медленно опускалась ночная темнота.

Алекс вошел к себе в кубрик, кинул китель на стул перед кроватью, и повалился в постель, даже не расправляя ее. Колючий плед впился в щеку, Алекс закрыл глаза, и уснул.

***

Очнулся Алекс, шагая по больничному коридору, и видя, как впереди на каталке группа врачей в белых халатах увозила прочь молодую женщину с выпиравшим от беременности животом. «София» – вдруг пришло в голову Алексу. Он был уверен, что женщину звали София. София кричала от боли и впивалась ногтями в простыню. Она тужилась, со всей силы тужилась, и скалила зубы, морща красивое лицо.

Народу было не протолкнуться. Мимо Алекса проносились экипажи с каталками, возившие беременных и кричавших женщин. Медсестры и медбратья сосредоточенно переговаривались и обменивались какими-то указаниями, получали распоряжения от врачей, затем разбегались по кабинетам. Из закрытых палат доносился младенческий плач, добавляя напряжения в обстановку, которая и так нервировала. Грохот колес каталок доносился со всех сторон. Смешивался со стуком каблуков по бетонному полу, смешивался с криками рожающих женщин, воздух был пропитан острым медицинским запахом, и, честно сказать, Алекс едва представлял, как под такой аккомпанемент можно было работать.

– С дороги! – крикнули Алексу, и он от неожиданности шагнул назад и прижался к стенке. Экипаж медсестер прокатил мимо него каталку со стонущей беременной женщиной, и главная медсестра дала команду остановиться, когда увидела щуплого и низкорослого врача.

– Господин Кейман! – медсестра обратилась к врачу на повышенных тонах, запричитав что-то и став изламывать руки, объясняя что-то.

– Успокойтесь, – спокойно произнес Кейман, взглянув на медсестру, а затем переведя взгляд на роженицу. После он бодро мазнул несколько раз по экрану планшета, свет которого отражался в линзах его очков с узкой оправой, и вчитался на несколько секунд.

– Так, – врач обращался к медсестре, и пальцем указал в конец коридора. – Коридор «Б-8», палата 1902 свободна. Везите ее туда.

– Поняла, – отчеканила медсестра и, взявшись за ручки каталки, отдала экипажу команду и покатила роженицу прочь из коридора.

– Валериан! – кричала София. – Валериан, где ты! Мне больно! А-а-а!

В животе Алекса от страха похолодело. Он метнулся к медсестрам, и стал катить ее к палате вместе с ними. София схватилась за рукав армейского кителя Алекса, и сгребла окрашенную в серый пиксельный камуфляж ткань, сильно сжав ее пальцами.

– Я рядом, – сказал Алекс, но при этом говорил голосом Валериана, и погладил Софию по влажной от пота щеке. – Рядом, милая. Не волнуйся.

– Больно, – всхлипнула женщина, лицо ее обрело жалобное и болезненное выражение. – Пожалуйста, не оставляй меня одну. Я боюсь. Мне страшно!

– Я могу присутствовать при родах? – Алекс вопросительно взглянул на Кеймана, и, увидев в его глазах сомнения, понял, что он хотел отказать. Да только, почему-то, не осмеливался высказать отказ сразу и вслух – Майор сил космической экспансии Человечества Валериан Хилтон. Думаю, я имею полное право присутствовать рядом с женой при родах.

– Нет, – сказал Кейман, набравшись смелости. – Господин Майор, не препятствуете процедуре принятия родов. Так не положено.

– Прости, дорогая. Я буду здесь, рядом. Не волнуйся.

София смотрела на Алекса жалобными глазами, всхлипывала, и полным надежды взглядом прощупывала его лицо. По ее щекам катились слезы. Она очень боялась остаться одна, и от мысли, что с ней рядом при родах не было бы близкого человека, ей становилось только хуже.

Алекс остановился, смотря в спины отдалявшихся врачей, и увидел, как они закатили каталку в отъехавшую в сторону дверь родильной палаты.

– И часто вы лишаете отцов возможности присутствовать при родах? – Алекс обратился к Кейману строго, и Кейман немного испугался, глядя на Алекса с непонимающим выражением на лице, словно бы собирался оправдываться.

– Господин Майор, – учтиво начал Кейман, поправив очки. Голос его слегка дрожал, выдавая волнение. – Ежедневно через инкубатор проходит больше тысячи рожениц. Если мы каждому будем позволять присутствовать, то тут попросту не останется места….

– Я понял, – коротко изрек Алекс и кивнул. – Можете не оправдываться.

– Позвольте тогда…. – осторожно начал Кейман, и попятился в сторону, изъявляя желание идти, и не осмеливаясь осуществлять его без разрешения.

– Идите, – позволил Алекс, и Кейман засеменил в сторону кабинета, скрывшись в проеме двери.

Резко перед глазами Алекса потемнело. Он почувствовал, что провалился в пустоту, а затем будто бы упал на бетонный пол, больно ударившись локтями.

Первое, что он увидел крупным планом, когда взор прояснился – лишенное осмысленного выражения лицо Кеймана, валявшегося на полу. Оправа очков была погнута, правая линза разбита, и осколки ее торчали из щеки Кеймана, как шипы. Струйка крови, текущая из-под волос, перечеркивала лицо Кеймана надвое и заливалась в открытый рот, с края губы мерно капая на пол. Взгляд его был тусклым, лишенным жизни, и тут не надо быть сильно умным, чтобы понять – Кейман мертв.

Коридор утопал в тревожном оттенке красного цвета, и из динамиков системы общего вещания доносился пугающий вой тревоги, сквозь который прорезался монотонный женский голос, диктующий порядок действий:

– Внимание, чрезвычайная ситуация. Просьба немедленно покинуть территорию Четвертого лабораторного кольца. Повторяю, это не учения. Обратитесь к сотруднику охраны или самостоятельно проследуйте к выходу. Внимание….

Алекс приподнялся на одних локтях, и осмотрелся, увидев коридор, заваленный трупами врачей, медсестер, и медбратьев. Белоснежные халаты были покрыты алыми пятнами, кровь из рваных ран на изувеченных телах еще сочилась, будто бы раны оставили совсем недавно. Стены были забрызганы кровавыми веерами, а в ноздри врезался отчетливый металлический запах, вогнавший Алекса в состояние напряжения. Его охватил первобытный страх, который возникал у жертвы перед страшным ликом опасного хищника.

Кроме сигнала тревоги и голоса системы оповещения не слышалось ничего, но все равно остро ощущалось присутствие чего-то, что заставляло колени дрожать, а сердце биться быстрее.

«София!» – пронеслось в голове Алекса, и он попытался вскочить, но тут же почувствовал вспышку режущей боли в животе, поскользнулся на кровавой луже и рухнул на пол, простонав. Задрав порванный китель, он с ужасом обнаружил рваную рану на прессе, оставленную или ножом, или когтем.

Клиф в составе вооруженной оперативной группы ворвался в коридор, с лучевыми винтовками на изготовке, и водил по помещению лучом подствольного фонаря, освещая трупы и пытаясь найти в бессмысленных лицах мертвецов хотя бы капельку сознания. Черная защитная экипировка, в которую были облачены бойцы, совсем не гарантировала безопасности. Несколько человек они уже потеряли, и от смертельных увечий защитное снаряжении спасти не могло никого. Один из бойцов был ранен, и прихрамывал на правую ногу, иногда скаля зубы от боли. Повязка на его бедре была пропитана кровью и кровотечения не сдерживала.

– Клиф, мне совсем хреново, – сказал он, прислонившись плечом к стенке. – Вырубает….

Анемия. В текущих условиях для раненого сделали все, что могли. Он сполз по стене на пол и сел, вскинув оружие.

– Я прикрою вас, – сказал он, чувствуя, как лазерный излучатель в руках тяжелел, и ствол его то и дело тянуло к земле. – Идите.

Не бросить его тоже не могли. Не в текущем положении. Группе нужно было вытащить как можно больше гражданских. Из-за появления столь внезапного противника, на заботу о товарищах не было средств и времени.

– Вы серьезно? – медик остановился, явно не намереваясь шагать дальше.

Группа осторожно перемещалась по коридору, готовясь в любой момент пустить оружие в ход, и, когда из соседнего коридора послышался тихий стон Алекса, оперативники застыли, приняв штурмовую формацию и осторожно приблизившись к углу. Клиф прижал приклад лазерного излучателя к плечу, и положил палец на спуск, уравновесив тяжелое дыхание и прислушавшись.

Кто-то за углом возился на полу и постанывал.

– Кто за углом?

Было понятно, что с людьми воевать не надо было, но человек, которого терзали эти твари, вряд ли бы смог ответить на поставленный вопрос.

Стоило Клифу озвучить вопрос, как оперативники тут же рассредоточились и сделали несколько шагов назад, опасаясь попасть под удар хищника.

– Свои…. А-а, черт. Я ранен, – донеслось из-за угла.

Клиф не сразу бросился на помощь, хотя ему очень хотелось. Он знал, по боевому опыту, что некоторые инопланетные твари, как дсарги с Лилиума, были мимикритами. Мимикриты могли копировать и имитировать человеческие голоса, а особо развитые имели способность буквально превращаться в людей. По сути, они были бесформенной биомассой, обладавшей коллективным сознанием, и существа, с которыми столкнулся Клиф в коридорах лабораторного комплекса, чем-то сильно их напоминали.

Клиф достал из кармана небольшого сферического дрона, нажал на кнопку активации, и дрон с писком включился. Поднявшись над раскрытой ладонью Клифа, будто над посадочной площадкой, дрон медленно поплыл за угол, и стал вести на боевой интерфейс шлема клифа прямую трансляцию.

На забрале вспыхнуло изображение коридора, который находился за углом, и там Клиф увидел трупы врачей, лежавших на полу, а так же заметил Валериана, который пытался встать, поскальзываясь на луже крови.

– Валериан!

Клиф бросился за угол, и поднял Валериана, прислонив его плечом к стене. Валериан тяжело дышал, и постанывал, держась за живот, и будто бы боясь, что из раны могли вывалиться кишки. Лицо его омрачила хмурая гримаса, и он приговаривал:

– София…. Мой ребенок…. Ребенок….

– Подожди, – успокоил его Клиф, взяв Валериана за плечо свободной рукой. – Мы их вытащим, не волнуйся. Сначала покажи рану.

Валериан осторожно задрал китель, и показал кровоточащую рану. Не нужно было быть большим специалистом в военной медицине, чтобы понять серьезность увечья, но, все же, обычного медицинского геля тут бы хватило.