355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Волков » Пять песен мира (СИ) » Текст книги (страница 11)
Пять песен мира (СИ)
  • Текст добавлен: 25 августа 2020, 18:30

Текст книги "Пять песен мира (СИ)"


Автор книги: Александр Волков



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Глава 17

Алекс улыбнулся. Предложение Василисы его порадовало, и она настолько вскружила ему голову, что ради нее хотелось бросить все. Все, к чему стремился, все, чего хотел.

Он сказал, что подумает, и они разошлись.

Алекс решил устроить Василисе сюрприз, проследив за ней, неожиданно появившись, и вручив ей цветок, сорванный с клумбы. Если принимать предложение, то принимать красиво, хотя бы с маленьким подарком.

Вечером Василиса вышла из казармы, отправилась в соседнее здание, и тогда Алекс отправился за ней, оказавшись в темном коридоре лазарета. Никого не было. Все отправились в увольнительные или по казармам, больные спали в палатах, и лишь дверь кабинета главного врача осталась приоткрытой.

Из небольшой щелки в коридор падала полоска света, до ушей Алекса доносились неразборчивые слова, озвученные голосом Василисы и какого-то мужчины.

Подкравшись к двери и заглянув в щелку, Алекс увидел, что чернокожий парень, избитый Айрис, сидел на лавочке, положив руки на спинку и запрокинув голову, а Василиса сидела перед ним на коленях, и делала ему ртом, точно так же, как Алексу утром. Рядом с ними, на полу, стояла открытая бутылка вина и пара бокалов.

Время в этот момент будто остановилось, сердце Алекса сжалось, и он затаил дыхание. Чем громче стонал темнокожий, тем более сильную душевную боль ощущал Алекс, и чем страстнее Василиса отдавалась похотливому занятию, тем сильнее хотелось ворваться в кабинет и разбить чернокожему морду. Василиса сжимала себе грудь, ласкала себя внизу, и вид у нее был столь же возбужденный, как и тогда, когда она была с Алексом.

Алекс встретился с чернокожим взглядом, когда он поднял голову, и показал блаженное выражение лица, полное удовольствия.

– Ублюдок! – Алекс резко распахнул дверь, и она ударилась ручкой о стену.

Василиса от неожиданности вскочила, даже не успев запахнуться – одна из грудей была голой.

Он без раздумий бросился на чернокожего.

С такой силой Алекс бросил ему прямой удар кулаком в нос, что чернокожего бросило затылком в стену. Чернокожий со стонами повалился на пол, даже не успев спрятать длинный прибор в штаны. Алекс впал в ярость. Он стиснул окровавленный кулак, замахнулся, чтобы добавить чернокожему еще немного боли, но остановился, затем исподлобья взглянув на Василису.

– Больше не надо спать со всеми подряд, да? – обратился он к ней, процедив фразу сквозь зубы. – Хочешь быть только со мной? Я…. Я чуть было не отказался от своей цели. От своей мечты…. Но нет. Гори ты синим пламенем, горите вы все.

Василиса потупила взгляд, когда Алекс смотрел на нее воспаленными глазами, полными обиды и разочарования. Ей часто приходилось видеть такие эмоции, но в случае с Алексом, почему-то, это особенно ее зацепило. Она была старше по званию, могла избить Алекса до полусмерти, могла воспользоваться властью и заткнуть его, но вместо этого просто оцепенела, чувствуя жгучую вину.

Алекс швырнул цветок Василисе под ноги, взглянул на нее презрительным взглядом, и вышел прочь из кабинета, ничего не сказав.

«Шлюха всегда остается шлюхой, что бы она там не пела о любви» – думал Алекс.

Василиса думала поступить как обычно в подобных ситуациях: просто забыть. Закрыть глаза. Продолжить делать то, что делала, но почему-то у нее не получалось. Она сжала ладони в кулаки, катнула желваками, и чувствовала себя сердито от осознания, что ей хотелось побежать за Алексом, как провинившейся девочке.

Откуда вдруг такие странные чувства?

Странные, и непривычные для нее, властной и свободолюбивой. Она стыдилась обмана, на который пошла. Стыдилась своего поступка. Хотя когда она решила провести ночь с еще одним курсантом, то в ней не возникло даже малейшего беспокойства. Она понимала, что просто искала свои воспоминания, но тут…. С чернокожим она ничего не увидела, а если бы и увидела, то все равно бы стыдилась, и это стало понятно ей совершенно точно.

Она бросилась вслед за Алексом, на ходу застегнув ширинку и запахнув китель, прикрывая оголенную грудь. Догнать, остановить, объяснить все и сгладить ситуацию хоть как-нибудь, лишь бы не потерять его. На глаза навернулись соленые слезы, но ей удалось сдержать их, хотя в груди все равно нестерпимо щемило.

Алекс шагал к выходу из лазарета, насупившись и дрожа от ненависти, раз за разом проворачивая в голове картинку, где Василиса стояла на коленях перед чернокожим и делала ему ртом. Он чувствовал себя преданным, разбитым, отвергнутым. «Даже слушать ее не стану! – думал он, презирая Василису всем сердцем. – Обманщица! Отец был прав. Чертовы люди только о себе и думают! А ведь я, дурак, уже был готов ради нее бросить все, отказаться от службы, как она хотела, и тут…»

– Постой! – Алекс услышал позади голос Василисы и быстрый стук армейских ботинок по полу. – Остановись, пожалуйста!

Когда на плечо легла чья-то ладонь, Алекс резко развернулся, взмахнув рукой перед лицом Василисы и едва не влепив ей пощечину. Она рефлекторно сделала шаг назад, чуть отклонившись, и застыла, глядя в свирепое лицо Алекса. Он сдвинул брови, злобно сопел носом, и былое восхищение из его взгляда исчезло, сменившись ненавистью.

Гнетущая пауза.

За окном стрекотали сверчки, виднелось темное небо, покрытое алмазной россыпью далеких звезд, и тихо дул теплый ветер, шелестевший зелеными листьями на покачивавшихся ветвях деревьев.

Василиса приоткрыла рот, но застыла, оцепенела, не зная, что сказать. Ей впервые хотелось сказать что-то в такой ситуации, а ведь раньше, еще какие-то недели назад, ее совершенно не волновали чувства курсантов, с которыми она спала. «Неужели влюбилась?» – подумала она, уже и позабыв, что это такое – влюбленность.

– Что ты хочешь от меня? – злобно спросил Алекс, и прерывисто выдохнул, катнул желваками и сжал кулаки. – Я все понял, все увидел. Что тебе еще от меня надо? Катись к своему ниггеру.

Она понимала, что видела перед собой лишь подростка-переростка. Такого молодого, но выглядевшего как крепкий рослый мужчина, потому желания поставить его на место не возникало. Конечно, он был ребенком по сравнению с ней, Василисой, и по уму, и по возрасту, и по положению, но осознание данного факта ничем не помогало. Она сейчас чувствовала себя маленькой, беззащитной, и очень виноватой.

Боевой офицер и опытный летный инструктор, млеющий перед каким-то малолетним курсантом. Она поражалась сама себе, но ничего не могла поделать с одолевавшими ее чувствами.

– Прости, Хилтон, – произнесла она, потупив глаза. – Я не хотела тебе больно сделать. Я просто искала свои воспоминания. И я…. Я больше не буду так, если ты простишь меня. Давай мы будем вместе? – она подняла на Алекса глаза, блестящие от слез, но на щеках слез не было. Она сдерживалась, как могла. – Давай? Только я тебя прошу, оставь мысли о сдаче экзамена, или ты умрешь. Звуковики сожрут тебя, и я не знаю, что буду делать.

– Будешь трахаться с ниггерами, – цинично фыркнул Алекс.

Отец говорил ему об этом. Много раз. Рассказывал, что не бывает вечной любви, что после смерти мужей вдовы находили любовников, и что это нормально. Что жены изменяют мужьям, а мужья женам, и это нормально. Он не говорил, что это плохо, говорил, что так устроены люди, но Алексу это все равно казалось отвратительным. Безраздельная любовь к Айрис, измена Василисы, ее обман. А ведь Айрис любила Данни, но при этом отлизывала Василисе, и принимала участие в оргии.

Неужели…. Неужели люди настолько отвратительны?

Отвратительна Линда, изменившая Торрэну, отвратительна Айрис, изменившая Данни, отвратительна Василиса, изменившая Алексу.

Неужели отец был прав? Неужели стремление Алекса защищать людей действительно тщетно?

С момента вторжения звуковиков немного времени прошло, а то, что думал Алекс о людях, очень серьезно изменилось. В военное время люди стали совсем иначе себя вести, и показали себя во всей красе. В подлости, в изменах, в алчности и желании спасти собственную шкуру любой ценой. Да и не факт, что погибшие жители Демьяна не поступили бы так же на месте Правителей. Не сбросили бы в облака тех, кто подвергал их жизни риску.

«Закрой свое сердце» – в голове прозвучал голос Валериана, и теперь Алекс собирался к нему прислушаться.

– Нет, – Алекс покачал головой, неотрывно глядя на Василису. – Нет. Я уже забыл, из-за тебя, ради чего вообще поступал в летное училище. И теперь забывать не буду.

– Я стараюсь ради тебя, – заботливо произнесла Василиса, и попыталась погладить Алекса по щеке, но он отмахнулся. – Алекс! Ты можешь умереть, понимаешь?! Я люблю тебя! – крикнула Василиса, и, поддавшись эмоциям, стукнула кулаком по стене. – Люблю! И не хочу, чтобы ты умер! А умрешь ты после первого боевого вылета, как и большинство пилотов!

– И плевать, – произнес Алекс сквозь зубы. – Если бы любила, то не пошла бы в первый же вечер сосать член негру. Пусть лет мне не так много, но это я понимаю. Нет ни любви, ни верности, ничего! Все это блажь. Есть только одно – звуковики. И их надо уничтожить. Любой ценой. Вот что меня волнует. И вот что должно волновать.

– Ты не дашь экзамен, – на лицо Василисы легла мрачная тень. – Я этого не допущу. Я не дам тебе умереть из-за твоей глупости, из-за твоего юношеского максимализма! Ты не умрешь!

– Эти твари убили моего отца, – прошипел Алекс. – Убили. И они поплатятся за это. Если не собираешься помогать мне – не стой на пути.

Алекс развернулся, и вышел прочь из лазарета. Когда дверь за ним закрылась, Василиса прикрыла глаза, и по ее щеке, все же, скользнула слезинка. Чего особенного в этом парне? Чем этот фанатичный мститель так притягивал ее? С чего вдруг она вообще могла заплакать из-за какого-то там мужика? Не узнавая себя, Василиса стояла, и всхлипывала. Она злилась, а потом снова погружалась в тоску и отчаяние.

Злилась от беспомощности, а тосковала потому, что Алекс мог умереть.

И умереть быстро. На первом же задании.

– Я не дам ему умереть, – шептала Василиса, взглянув в окно, и увидев Алекса, шагавшего к казарме по тротуару. – Не дам.

«Я поступила как тварь, – она приложила ладонь к стеклу, как бы стараясь коснуться Алекса. – Я знаю об этом, и мне стыдно. Я обещаю себе, что больше никогда не изменю ему и ни с кем не пересплю. Кроме него. Только Боже, прошу тебя, пусть он провалит экзамен. Пусть не найдет способа попасть в ряды регулярной армии. Пусть не попадет в ВВС. Я не самый лучший человек и не самая лучшая женщина, я каюсь за это, но мне не хочется, чтобы он умирал. Я люблю его».

Она впервые обратилась к Богу, и мысль эта к ней пришла в момент страшного отчаяния. Раньше она считала себя атеистом, но в окопах атеистов не бывает.

***

Аэролет висел над бетоном аэродрома, шумя винтами и турбинами. Свет полуденного солнца отражался в крышке кокпита, за которой виднелось сосредоточенное лицо Данни, сидевшего в кресле пилота. Он очень умело регулировал обороты винта, держась за рычаг общего шага, и не давал машине уйти в сторону, удерживая нужный крен и тангаж, с филигранной точностью двигая манипулятор.

В Данни никто не сомневался. Он пять минут продержал учебный аэролет в висении, и затем плавно опустил рычаг общего шага, сажая машину на разметку посадочной площадки. Шасси коснулись бетона, под весом корпуса стойки амортизаторов качнулись, и когда несущие винты практически перестали вращаться, Данни щелкнул тумблером винтового тормоза на приборной панели, заставив лопасти замереть.

Он распахнул крышку кабины и спрыгнул на бетон, игнорируя лестницу, даже стопы слегка отсохли, но Данни был рад настолько, что на глаза его навернулись слезы.

– Есть! – крикнул он, с улыбкой взглянув на Айрис, и строй встретил его с одобрительным криком. – Да! – Данни подпрыгнул на месте, и бросился к Айрис в объятия, чувствуя, как товарищи хлопали его по плечам и приговаривали: «Красавчик, Данни! От тебя другого никто не ожидал!», «Молодец!»

– Тишина! – крикнула Василиса, и Данни тут же встал в строй, вытянувшись по стойке смирно. – Следующий…. – она посмотрела в планшет. Задумалась, подняла глаза, и сказала: – Курсант Хилтон, твоя очередь.

– Есть, – ответил Алекс, и, подойдя к аэролету (а у каждого курсанта для обучения и экзамена был личный аэролет), взялся за перила лестницы в кокпит.

Он засомневался.

До экзамена Алекс готовился очень усердно, ночи проводя на аэродроме и тренируясь, используя аэролет Райана. Алексу без проблем удавалось удержать машину в висении, причем, в аэролете Райана данный вертолетный прием давался исключительно легко.

Алекс не понимал, что могло пойти не так, выдохнул, успокоился, и, открыв крышку кокпита, уселся в кресло.

Все, как по учебнику – ускоренный запуск, активация приборов и проверка корректности приборных показаний, плавный и осторожный взлет. Все движения отточены, все нюансы учтены, каждое отклонение манипулятора от нормы чувствовалось ладонью, интуитивно понималось, когда нужно прибавить оборотов или сбавить их. Казалось, все умения Алекса отработаны до автоматизма за весь срок службы, казалось, ничто не могло пойти не так.

Шумели несущие лопасти, выли турбины, потоки ветра набрасывались на строй курсантов и курсанты прижимали кепки руками, чтобы их не сорвало с головы. Трава, растущая между стыками бетонных плит, дергалась из стороны в сторону. Вдоль края посадочной площадки стояло пять офицеров летных подразделений Дираксиса. Лучшие из лучших. Настоящие Воздушные асы, в навыках пилотирования которым не было равных.

– Что скажешь, Шэдоу? – щуплый длинноволосый офицер в серой форме. Он обратился к плечистому и высокому крепкому мужчине в черном кителе и строгом черном берете с логотипом подразделения «Воздушные асы». – Как думаешь, негласные Воздушные асы, вроде вас, взяли бы такого парня к себе в подразделение? Мне кажется….

– Обычно всех людей Василисы я беру к себе. Можешь даже не пытаться у меня его умыкнуть, Чарльз. «Короной Дираксиса» занимается другой инструктор. Не наглей, – Шэдоу подавляюще покосился на Чарльза, и столько силы чувствовалось в этих серых глазах, что противостоять ей невозможно.

Взглянув в волевое лицо Шэдоу, Чарльз изобразил спокойствие, но невольно сглотнул. В Шэдоу было что-то от скалы – спокоен, непоколебим, неразрушим практически. Он излучал нечеловеческую мощь, и даже когда выглядел расслабленным, то вызывал у окружающих страх и напряжение. В густой седой щетине Шэдоу тонул извилистый шрам, начинавшийся с виска. Ходили слухи, что Шэдоу смог справиться с десятком звуковиков в одиночку за счет исключительных навыков пилотирования. Говаривали, что звуковики вообще сорвали крышку его кабины, и переломали все приборы в кокпите. Так ему удалось практически в слепую уничтожить врагов еще до того, как к нему прилетели на помощь.

– Что-то не так…. – произнес Шэду и слегка прищурился. Он увидел в движениях аэролета Алекса нечто странное. – Движения недостаточно красивы и гармоничны.

– А? – с непониманием спросил Чарльз, вскинув бровь. – С чего ты взял? О чем речь?

На таймере Василисы набежало две минуты. Она напряглась, нахмурилась, и подняла взгляд на аэролет. Алекс продержался намного дольше обычного, а ей этого не хотелось, и она понимала, что что-то пошло не по плану. «Нет, – думала Василиса. По ее бровной дуге скользнула капелька пота. – Ты не пройдешь. Не попадешь в ВВС. Я этого не допущу! Я не допущу твоей смерти! Слишком долго! – она стиснула в ладони секундомер, и экран треснул. – Садись уже! Черт тебя подери, садись, Алекс!»

Она облегченно вздохнула, когда на третьей минуте аэролет привычно потянуло вправо, и Алекс, едва сохранив управление, был вынужден посадить машину. Василиса едва не заплакала от счастья, внешне оставаясь очень спокойной, но радуясь, что смогла, как ей казалось, сохранить Алексу жизнь.

«Я потеряла себя. Тебя не потеряю» – думала она, чувствуя, как ветер, обдувавший щеки, слаб вместе с падением оборотов останавливавшихся лопастей несущего винта.

Алекс сидел в кабине, и так крепко вцепился в манипулятор, что костяшки побелели. Он испуганно расширил глаза, глубоко дышал, чувствуя гулкий стук сердца. Как такое могло произойти? Как, после интенсивной подготовки, он мог проиграть? В голове не укладывалось.

– Твою мать! – Алекс от ярости обрушил кулак на звякнувшую приборную панель, и если бы она была недостаточно прочной, то разлетелась бы на кусочки. – Как так?! Что за бред?! Что за чертов бред?!

Часто то, что мы строим месяцами, рушится в одно мгновение.

Месть Алекса, его желание отомстить за отца, желание рассчитаться со звуковиками за то, что было отнято, все это рухнуло. Рухнуло на посадочную площадку вместе с аэролетом и разлетелось вдребезги. Месяцы подготовки, мучения тренировок, бессонные ночи и кошмары, преследовавшие Алекса – обесценились.

Лишено смысла. Стерто ластиком. Растворено в едкой кислоте реальности.

Алекс прыгнул на бетон, и взглянул на Василису испуганными, вопрошающими глазами. Потом он перевел взгляд на стик, который она решительно занесла над планшетом, и собиралась ткнуть в пункт «Не годен» напротив его фамилии.

Алекс медленно качал головой. И слова не говорил, но чувствовалось, что внутренне он умолял Василису этого не делать. Он не верил, что не годен. Ведь еще несколько ночей назад ему удавалось держать аэролет в висе. А теперь…. Теперь он должен был согласиться с мыслью Василисы, что пилотирование ему не дано? Должен был отступить? Отказаться от своей цели?

– Хилтон. По результату экзамена я могу спокойно сказать, что к пилотированию аэролета в боевых условиях ты не пригоден. Если тебе не удается замереть в висе из-за стресса в условиях экзамена, что говорить о сложных полетных маневрах во время боя? К сожалению, ты не имеешь права оспорить мое решение.

Забраковали, смяли, и выбросили. Алекс чувствовал себя попавшим на грязную обочину под холодный проливной дождь.

– Вопросов нет, – тихо ответил Алекс, и потупил взгляд. – Вопросов нет.

У него не оставалось шансов.

Он был готов сдаться.

Не так страшно, когда угасает вера других. Страшно, когда угасает вера в себя.

И Алекс перестал верить.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю