Текст книги "Путешественники в третье тысячелетие"

Автор книги: Александр Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава восьмая. Случай на уроке русского языка (из дневника Гриши Челнокова)

23 марта. Я давно собирался написать поподробнее про нашего классного руководителя Ивана Фомича.

Когда мы перешли в пятый класс, то, по правде говоря, побаивались Ивана Фомича. Он седой, старый, ему уже лет под пятьдесят. У него нет левой ноги – потерял на войне. Нас сначала напугала его требовательность и строгость. Но потом мы увидели, что он совсем не такой строгий, как кажется.

Для Ивана Фомича школа – все. Его семья погибла во время оккупации. Он почти все время проводит в школе, здесь готовится к урокам, проверяет тетрадки, читает. Только поздним вечером, когда гаснет огонь в окне учительской, мы знаем, что Иван Фомич ушел домой.

Убедились мы, что Иван Фомич очень справедливый, любимчиков у него нет. Если пятерку поставит, то заслуженную, но и за двойки обижаться не приходится – их получаешь за дело. А двойки у Ивана Фомича получать очень неприятно: он так огорчается, что тебе становится стыдно. И только крайность, вроде интересной футбольной игры, заставит пойти на русский язык с невыученным уроком…

Мы полюбили Ивана Фомича и за него, как говорится, готовы в огонь и в воду.

Сегодня на его уроке произошел такой случай. Мы занимались разбором предложений, и Васька Таратута стоял у доски, как вдруг дверь скрипнула и показалась голова нянечки Агафьи Васильевны.

– Иван Фомич, – сказала нянечка громким шепотом, – там книги для библиотеки привезли, и шофер не хочет дожидаться переменки.

Иван Фомич поморщился: он не любит отрываться от урока. Но делать было нечего.

– Челноков, Зенкова, идемте со мной. А остальные занимайтесь разбором самостоятельно, да не шумите, не мешайте другим классам.

Мы отсутствовали минут семь-восемь, а когда вернулись в класс, Васька Таратута возле классной доски ходил на руках, а все прочие глазели на него и ужасно хохотали.

Физиономия у Васьки налилась кровью и была красная, как бурак, а рыжие волосы растрепались. Увидев учителя, Васька испугался, хотел встать, но рука у него подвернулась, и он грохнулся об пол, да так, что гул пошел. Он, наверное, здорово ушибся, так как лицо у него скривилось от боли, и поэтому Иван Фомич наказывать его не стал, а только насмешливо молвил:

– Сама себя раба бьет, коли нечисто жнет!

Васька сконфузился, поскорее пошел на место и постарался так сесть за парту, чтобы его не было видно, но так как он высокий и плотный, то это у него не получилось.

После уроков Анка Зенкова сказала:

– Отряд останется на внеочередной сбор!

Васька Таратута понял, что это его будут обсуждать, и хотел удрать, но все, словно сговорились, посмотрели на него, и Ваське стало стыдно. Он притворился, будто ничего такого не думал, и плюхнулся на парту.

Анка послала меня разыскать отрядного вожатого Леню Чарухина и сказать ему про наш сбор и по какому он будет случаю.

Но в девятом классе уроки еще не кончились, и Леня сказал, чтобы мы сами решали, а потом рассказали ему. Когда Васька услыхал, что вожатый не придет, он сразу повеселел, потому что Леня очень строгий и за проступки от него здорово попадает.

Члены совета отряда сели за учительский стол: Анка Зенкова, Гаранька Шумсков из первого звена и я. Мне Анка сказала:

– Записывай прения, потом сделаешь статью для стенгазеты.

Я начал отказываться, но Анка так посмотрела на меня, что я молча кивнул головой и поспешил достать карандаш и бумагу.

Удивительные глаза у этой Анки: как посмотрит на тебя, то сразу припомнишь все свои грехи, и, если даже они никому не известны, кажется, что Анка все равно про них знает: И она очень справедливая: зря не придирается, но если за дело, то будьте спокойны, пропесочит как следует. Первый проступок она прощает, если дашь слово, что исправишься; зато тех, кто обманет, Анка просто презирает, потому что пионер-ленинец обязан держать свое слово. А это не очень-то приятно, когда тебя презирает такая девчонка, как Анка Зенкова.

– Таратута, выйди сюда! – сказала Анка.

Васька, поеживаясь, выбрался из-за парты и встал перед классом.

– Объясните, товарищ Таратута, почему вы нарушили дисциплину на уроке?

Совсем скверно, когда Анка переходит на «вы». Васька это знал хорошо и начал жалобно оправдываться:

– Я только и прошел один разок взад-вперед… Я собирался на место, а тут как раз Иван Фомич… Разве я знал, что он так скоро вернется?..

– Ты ври, да знай меру, – не вытерпел Гаранька Шумсков. – Какой там разок, когда ты нас минут пять смешил!

– Ах, вот как, оказывается! А где же были вы, товарищ Шумсков, член совета отряда, – обрушилась на него Анка, – и староста пятого класса? Видимо, вы не отвечаете за порядок в классе?

Кое-кто за партами фыркнул – уж очень забавно показалось, как Анкин гнев перешел на Шумскова. Гаранька покраснел так, что уши сделались пунцовыми, и он забормотал:

– Да я… да он… уж очень смешно было…

– И с таким отношением к делу мы еще решились вызвать на соревнование по дисциплине и успеваемости шестой класс? – возмущалась Анка.

Тут выступил Сенька Ращупкин. Он принял часть вины на себя, потому что он звеньевой и должен был одернуть Ваську, а он тоже увлекся его акробатикой и забыл про свою обязанность. Он даже вписал себе замечание в свою книжечку звеньевого. Этой книжечкой Сенька известен во всей школе.

Там у него схема пионерской цепочки звена. Он записывает, кому даны пионерские поручения и кто их как выполнил.

И много-много еще всяких вещей в Сенькиной книжке: нормы на значок БГТО и что надо класть в уху (это он выписал из поваренной книги), номера рыболовных крючков и хронологическая таблица по древней истории, азбука Морзе и список футбольных команд, выступающих на первенство страны… Словом, всего не перечтешь, что там есть у Сеньки.

Но я отвлекся в сторону и позабыл про обсуждение Васькиного поступка.

Ваське Таратуте стало жалко товарищей, которых он подвел, и он заявил, что виноват он один, ему и отвечать.

Тут вдруг встал Алик Марголин и попросил слова. Мы все удивились, потому что Алик неактивный и никогда не выступает на сборах.

Алик сказал так:

– Я не согласен с выступлением Таратуты. Выходит, каждый живет сам по себе и сам за себя отвечает! Значит, мы неорганизованные? А зачем же мы тогда называем себя членами пионерской организации имени Ленина? Один будет безобразничать, а другие бесследно (Алик, наверное, хотел сказать «безучастно», но от волнения ошибся) проходить мимо?

Вот так Алик! Робкий, а как хорошо сказал! Мы все ему захлопали, а потом он, сконфузившись от аплодисментов, добавил:

– Я думаю, надо всему активу сделать замечание, а Таратуту предупредить, чтобы это было в последний раз.

Выступали и другие ребята. Все они присоединились к выступлению Алика.

Так прошел этот сбор.

Глава девятая. «Большой шагающий»

Весна наделала много хлопот строителям канала. Несколько дней не появлялся в Больше-Соленовской Бурак. Анна Максимовна, Арся и Гриша очень беспокоились, думали, что он заболел.

Как-то днем, измученный, уставший, приехал Анатолий в станицу. Он рассказал про бедствия, которые натворила на канале весенняя вода.

Снег таял с удивительной быстротой, мутные потоки неслись в котлованы шлюзов, в почти готовые участки канала и затопляли их до краев. Насосы захлебывались и не успевали откачивать воду – для них не хватало электроэнергии.

Дороги превратились в грязевые реки, и грузовики стали. Только мощные гусеничные тракторы могли двигаться по ним.

Но земляные работы не прекращались. «Большой шагающий» работал бесперебойно.

Но вот почва под ним раскисла, и оператор, управлявший экскаватором, заметил, что громада экскаватора сползала с каждым оборотом все ближе и ближе к выемке канала.

Создалось очень опасное положение. Если бы экскаватор рухнул в канал, получился бы многомесячный простой. На строительстве не было такого мощного крана, чтобы поднять «Большой шагающий», пришлось бы разбирать и собирать его снова, а это работа на полгода.

Анатолий отдал приказ крепить почву под машиной. Экскаваторщики подтаскивали тяжелые бревна, шпалы и глыбы камня и вбивали их под огромные металлические башмаки машины. После долгой и упорной работы, когда почва была достаточно укреплена, Бурак сел за пульт управления.

И вот машина выбралась на твердую землю… Все точно ожили, пожимали друг другу руки.

Несколько дней после этого Бурак не отлучался от «Большого шагающего», и, только когда миновала всякая опасность, он приехал в станицу. Наскоро поев, Анатолий лег спать и спал без просыпу двадцать часов.

Гриша воспользовался тем, что у Анатолия оказалось свободное время, и напомнил ему обещание рассказать про «Большой шагающий».

– Помнишь, я говорил, – начал Анатолий, – что для перевозки «ЭШ-14/65» с Урала на Дон потребовался целый железнодорожный эшелон. Удивляться тут нечему: ведь эта махинища весит тысячу двести тонн, и даже вес каждого башмака, на который она опирается при ходьбе, равен тридцати пяти тоннам. Длина башмака – шестнадцать метров, а ширина два с половиной метра, его площадь больше площади вашего дома.

– Ничего себе башмачок! – захохотал Гриша. – И быстро он шагает в этих башмачках?

– Нет, ходок он неважный, – ответил Анатолий, – даже черепаха смело может соревноваться с ним на скорость. Немало времени пройдет, пока наш «БШ» приподнимет свое огромное туловище, оторвет от земли лапки и передвинет их вперед на два метра. Словом, в час наш экскаватор проходит сто метров.

– Не много же!

– Ну уж не так и мало. За сутки он передвинется на 2,4 километра и вдоль всей трассы канала мог бы пройти своим ходом за сорок дней. Да и зачем нужна экскаватору большая скорость? Ведь это не поезд. Когда он выкопает близ себя участок канала, то передвинется на новый участок за какой-нибудь час.

Анатолий рассказал, что механизмы «Большого шагающего» движутся сорока восемью моторами, общая мощность которых десять тысяч лошадиных сил. Это мощность машин большого океанского парохода!

Гриша спросил, откуда берется энергия для таких мощных машин. Неужели экскаватор работает на угле? Сколько же надо сжигать угля в топках его котлов!

– Если бы «БШ» брал энергию от паровых котлов, он был бы так тяжел, что не смог бы передвинуть себя ни на сантиметр. Энергия к нему приходит издалека, от высоковольтной линии. Ты это сам увидишь, когда побываешь у меня в гостях…

– А когда, дядя Толя? – встрепенулся Гриша. – Когда?

– Ну, не так скоро. Может быть, летом… Ну хватит, не приставай больше ко мне. Никак не могу отоспаться после этого аврала.

Анатолий лег на постель и моментально уснул.

Глава десятая. Экскурсия на канал (из дневника Гриши Челнокова)

2 апреля. Вчера у нас был очень веселый день! Мы ездили в экскурсию на канал!

Директор школы Елена Николаевна выпросила у председателя колхоза Мирона Андреича два грузовика. Сбор отрядов пятого и шестого классов был назначен возле школы в шесть часов утра.

Все пришли рано, а из нашего звена, по обыкновению, последним явился Алик Марголин. Конечно, у него болела голова, он принял таблетку пирамидона и ждал, когда подействует.

– Подействовало? – насмешливо спросил Васька Таратута.

– Не совсем, – признался бледный и худенький Алик.

– Эх ты, Альфред – из таблеток винегрет! – задразнился Васька.

Но я сейчас же оборвал его:

– Что ты привязываешься к человеку! Небось, когда у самого голова болит…

– А как она болит? – полюбопытствовал Васька. – Я вон как тогда башкой об пол брякнулся, аж пол затрещал, и то ничего…

Но этот разговор оборвал вожатый нашего отряда Леня Чарухин и велел строиться.

Мы построились в две колонны поотрядно, горнисты заиграли не совсем в лад, но очень громко, затрещали барабаны, красные флажки затрепыхались в воздухе, и ряды тронулись.

Но, когда мы завернули за угол, к правлению, и увидели там грузовики, что тут началось! Ряды в один момент расстроились, и все как припустились бежать! Напрасно старшая вожатая, она же учительница географии Капитолина Павловна, вожатые отрядов призывали нас к порядку. Куда там! Всем интересно было влезть первыми и занять места на скамейках у бортов. Мы мигом обогнали девчонок и первыми примчались к подножке, но около нее уже стоял станичный чемпион по бегу Леня Чарухин. Он строго поглядел на нас и распорядился:

– Сначала садятся девочки! Девочки, становитесь в очередь, да без толкотни!

И тут из девчонок сразу получился целый хвост.

Мы отошли в сторонку, а Васька Таратута шепнул:

– Не робей, ребята! За мной!

Он обежал машину, а наше звено за ним, и мы мигом влезли в грузовик с другой стороны. Девчонки подняли страшный визг и начали возмущаться, но мы оттеснили их от левого борта и захватили лучшие места.

Анка Зенкова сказала, что она поднимет это дело на совете отряда. Но это еще улита едет – когда-то будет!

Последним в наш грузовик влез Леня Чарухин и объявил, что будет следить за порядком и нарушителей дисциплины станет высаживать – пускай остаются ни при чем.

Сейчас я кончаю запись, так как поздно, и про то, что мы видели на канале, буду описывать завтра.

3 апреля. Продолжаю про экскурсию. Ехали мы около часа, а потом нас высадили посреди степи и повели к какому-то длинному-предлинному бугру. Мы догадались, что это берег канала, и ждали, что за ним откроется и сверкнет вода. Но ни капельки воды там не оказалось; мы увидели сухое дно, гладкое и твердое, и вымощенные камнем берега.

И тут я заорал во все горло, что это обман. Какой же это канал, если он без воды! И другие тоже закричали.

Капитолина Павловна подняла руку, чтобы мы замолчали, и сказала:

– Это и есть канал, вернее ложе будущего канала. Когда все будет готово, сюда пустят воду. Вы счастливцы: видите то, чего нельзя будет увидеть через год, – все это закроется водой, кроме верхней части береговых откосов.

В это время раздался смех. Оказывается, Васька Таратута сбежал по каменному берегу на дно и там выделывал всякие штуки. То представлял, будто ныряет, то изображал утопающего, то будто выплывал на поверхность воды. Мне это понравилось, и я тоже припустился вниз, а за мной и другие ребята.

Но в это время наши шоферы задудели, чтобы всем собираться к машинам, и мы гурьбой полезли наверх.

Мы проехали километра два и остановились: здесь началась, как объяснил участковый техник, «планировка откосов». Мы не поняли, что это значит, и техник сказал:

– А вы подойдите поближе и посмотрите!

Мы пошли к берегу канала, пробираясь среди огромных куч песка, щебенки и штабелей грубо отесанных гранитных плит.

Вот бы где поиграть в прятки!

Десятки рабочих покрывали ровные откосы слоем мелкого камня. Там, где это было уже сделано, каменную крошку уравнивали песком и щебенкой, а другие рабочие прикрывали все плотно прилегающими друг к другу гранитными плитами.

– Видите, как у нас все основательно делается, – сказал техник, подошедший с нами к берегу. – Здесь на спланированные откосы укладывается прочнейшая каменная одежда. А самую планировку вы посмотрите, когда пройдете дальше, вон туда, где работает планировочный экскаватор.

Мы долго шли мимо куч строительного материала, и вдруг перед нами оказался рельсовый путь. По рельсам вдоль берегов канала двигались многоковшовые экскаваторы. Обработав участок берега, экскаватор передвигается по рельсам дальше, а здесь начинают работать облицовщики.

Техник попросил Капитолину Павловну собрать нас в кружок и стал рассказывать, а я, чтобы не позабыть, записывал некоторые названия и цифры в блокнотик, который ношу при себе с тех пор, как начал писать дневник. Техник говорил так:

– Машина, которую вы, ребята, перед собой видите, называется многоковшовым экскаватором «МЭ-202». Она нашего, советского производства и изготовлена Киевским экскаваторным заводом. У нее сорок один ковш. Ковши составляют бесконечную цепь. Присмотритесь к ее работе.

Мы столпились у стекол кабины: внутри нее за пультом управления сидел экскаваторщик. Он нажимал разные кнопки и поворачивал рычажки, и машина легко и точно выполняла его приказы. Где-то внизу гудели моторы, от которых работал механизм экскаватора. Эти моторы получают ток от кабеля, соединенного с линией электропередачи.

Мы подошли к берегу и увидели, что ковши ползли по откосу, соскребая с него бугры и неровности. Ковши подхватывали срезанную землю и везли наверх, затем опрокидывались, и земля ссыпалась на широкую ленту, которая тоже двигалась. Это движущийся транспортер. Он уносит землю за 20 метров от берега и выбрасывает в отвал…

Там, где экскаватор уже заканчивал планировку откосов, ползали тяжелые катки, выравнивая и выглаживая почву.

Мы пошли дальше…

Я больше писать не могу, ручка вываливается из пальцев. Ну и поход: два вечера про него писал, а все не кончил…

4 апреля. Сегодня первый день четвертой четверти, а я получил по истории тройку, потому что вчера весь день гоняли футбол. Вечер я просидел за дневником и урок прочитал кое-как. Был неприятный разговор с вожатым звена Сенькой Ращупкиным. Он мне сказал:

– Я не посмотрю, Челнок, что ты член совета отряда, и поставлю о твоей учебе вопрос на звене. А если ты и дальше будешь подводить нас, вынесу на совет отряда и даже на совет дружины! Учти это!

Я сказал, что учту, и тогда он от меня отстал, но записал мне замечание в свою книжку.

Постараюсь сегодня кончить про поход: уроков в первый день задано мало.

Вот, значит, мы пришли туда, где на прицепе у тракторов работали какие-то громоздкие машины. Капитолина Павловна сказала, что они называются скреперами. Эти скреперы издали чем-то похожи на громадных жуков.

Про скреперы нам рассказал начальник участка инженер Никишин. Очень он смеялся, когда узнал, что мы – путешественники в третье тысячелетие.

– Перед вами скрепер, построенный в Челябинске, – начал инженер. – Кстати, какой иностранный язык вы изучаете?

– Английский, – бойко ответил Алик и тут же добавил, чтобы доказать свои знания: – Дзе тейбл, дзе пьюпил, йес, ноу, ай спик инглиш, хау ду ю ду![1]1
  Стол, ученик, да, нет, я говорю по-английски, здравствуйте!


[Закрыть]

– Довольно, довольно! – замахал руками товарищ Никишин. – Вижу, что знаешь, хоть в Лондон поезжай! Так вот, друзья мои, слушайте! Слово «скрепер» происходит от английского глагола «ту скрейп» – скрести, скоблить, очищать.

К месту, где мы стояли, подошел скрепер, возвратившийся с отвала.

– Основную часть скрепера составляет большой ковш-лопата, вмещающий до шести кубометров, то есть двенадцать – пятнадцать тонн грунта, – говорил товарищ Никишин. – Но вы обратите внимание на конструкцию ковша. Он разъемный. Задняя часть его значительно больше передней, она может отваливаться и нижним, очень острым краем врезается в землю.

Инженер подал знак скреперисту, и задняя часть ковша действительно опустилась, а передняя немного приподнялась; когда трактор двинулся вперед, нижний край ковша, как огромный нож, начал подрезать землю, деваться ей было некуда, и она полезла в ковш.

Затрещала лебедка, помещенная на тракторе, и прочными стальными тросами начала поднимать заднюю часть ковша; в то же время передняя стала слегка опускаться, и, лязгнув, они сомкнулись. Мне стало немного жутко, да, видно, и не мне одному, потому что нервный Алик Марголин вздрогнул и сказал:

– Брр… Как они защелкнулись! Словно огромные челюсти допотопного чудовища. Попадешь такому на зубы, он тебя перекусит, как соломинку. Ой, наверное, мне эти страсти приснятся сегодня ночью…

Трактор двинулся, увозя за собой скрепер, и мы все наперегонки побежали за ним.

Пока мы ходили по строительству, день незаметно склонился к вечеру, и надо было возвращаться домой.

На прощание товарищ Никишин сказал:

– Вы ознакомились с работой скрепера, и теперь, я думаю, вам понятно, что эта машина универсальная, она и копает, и выравнивает почву, и перевозит грунт, и делает насыпи. Производительность у нее пятьсот – шестьсот кубометров в смену. На таких строительствах, как наше, она может выполнять почти все земляные работы. Скрепер экономичен: его работа дешевле, чем работа экскаваторов, от которых еще приходится увозить землю на грузовиках. А скрепер – сам себе экскаватор и сам себе грузовик. В общем, он, как говорится:

 
Сам и пашет, сам боронит,
Сам и сеет, сам и жнет,
Сам и песенки поет!
 

Мы дружно захлопали в ладоши веселому инженеру, а Капитолина Павловна от всех нас поблагодарила товарища Никишина.

Обратное путешествие прошло благополучно, только Сенька Ращупкин заснул по дороге, упал с лавки и до крови расшиб себе нос.

Ф-у… Кончил с описанием этой поездки!

Глава одиннадцатая. Алик Марголин готовится к экзаменам (из дневника Гриши Челнокова)

15 апреля, воскресенье. Вчера вечером у нас с Арсей был разговор насчет моего дневника. Арся опять читал его и сказал, что я могу скатиться в болото эгоцентризма. Я спросил, что это такое – эгоцентризм. Что такое эгоизм, я знаю. Оказывается, эгоцентрист – это тоже эгоист, только гораздо хуже. Эгоцентрист – такой человек, который думает исключительно о себе и считает, что весь мир существует только для него.

Я спросил, почему Арся думает, что я могу скатиться в болото эгоцентризма. Он ответил: «Потому, что ты больше пишешь о себе, а не о ребятах. А ведь ты не один путешественник в третье тысячелетие».

Про всех ребят класса я, конечно, не напишу, а про наше звено попробую.

Сегодня я напишу про Алика Марголина, потому что он, по-моему, ужасно чудно готовится к экзаменам.

Кажется, я еще не писал о том, что Алик без памяти увлекается шахматами и поставил себе цель стать чемпионом мира, не больше, не меньше! И у него есть, как он выражается, календарный план.

– В шестнадцать лет, – говорит Алик, – я должен стать перворазрядником, а в семнадцать – кандидатом в мастера, в восемнадцать – мастером, в двадцать – гроссмейстером, а вот когда буду играть матч с чемпионом мира на первенство, я еще не наметил срок…

На полке у Алика куча шахматных руководств, и, придя из школы, он первым делом принимается за решение шахматных задач.

Хорошо или нет играет Алик в шахматы, я не знаю. Когда у нас в классе был шахматный турнир, он вышел на первое место. Но ведь нас обыграть ничего не стоит: мы только умеем передвигать фигуры, а что получится из того или другого хода, совсем не думаем.

А в общем, из-за этого увлечения Алик Марголин сильно запустил учебу. Особенно у него плохи дела по арифметике, истории и географии. Он думает отыграться в последней четверти и на экзаменах.

– Я прочитаю каждый учебник от корки до корки пять раз! – заявил Алик. – Трудновато это, зато буду знать назубок!

Мы удивились, и Сенька Ращупкин спросил:

– Сколько же страниц придется на каждый день?

– Пятьдесят страниц! – гордо воскликнул Алик. – А что вы удивляетесь? В обыкновенной книге я сто успеваю в день прочитывать!

– Одно дело – книга для чтения, а другое – учебник! – возразила Анка Зенкова.

– Зато я и норму взял вдвое меньше…

Анка покачала головой, но спорить не стала, она подумала, что у Алика, может быть, что-нибудь и получится…

Придя из школы, Алик нетерпеливо кричит:

– Бабушка, обед готов? Скорее, скорее! Некогда мне, надо к экзаменам готовиться!

Аликов отец работает в Арктике, мать заведует аптекой. Братьев и сестер у Алика нет. Бабушке только и дела, что ухаживать за внуком, она его очень любит, считает необыкновенным мальчиком и слепо ему верит.

Конечно, к Аликову приходу обед всегда готов. Алик, наскоро проглотив суп и котлетку, садится за учебник, а бабушка на цыпочках уходит на кухню.

– Тише, тише! – говорит она соседям. – Аличка готовится к экзамену!

Алик сидит один в комнате и глотает страницу за страницей то по арифметике, то по истории, то по географии. Все у него начинает путаться. Голова начинает болеть…

– Бабушка, бабушка! – плаксиво кричит Алик. – Опять ты куда-то убрала уксус…

– Сейчас-сейчас, миленький! – откликается бабушка и обвязывает Алику голову полотенцем, намоченным в уксусе.

– Таблетки от головной боли есть?

– А как же, всякие есть. Ты какие вчера принимал?

За эти бесконечные таблетки Васька Таратута дал Алику обидное прозвище «Альфред – из таблеток винегрет». На прозвище Алик обижается, а лекарства все-таки продолжает глотать, хотя его мама говорит, что это вредно, что лучше соблюдать правильный режим, тогда и голова не будет болеть. Аликова мама иногда отбирает у бабушки таблетки и уносит в аптеку, но бабушка через соседок достает опять, и дело идет по-прежнему.

Только поздно вечером Аликова мама, вернувшись из аптеки, со скандалом укладывает Алика в постель: оказывается, он недовыполнил норму на восемь страниц и у него срывается план…

Утром Алик Марголин приходит в школу сонный, с тяжелой головой, на уроках дремлет, получает двойки.

Мы говорили Алику, чтобы он такую подготовку бросил, а занимался, как все. Он упорно отвечает:

– Экзамены покажут, кто прав!

Я так хорошо знаю, что делается у Алика дома, потому что в той же квартире живет Каля Губина из нашего звена, и она в классе обо всем рассказывает.

Из Кали Губиной, наверное, получится замечательная артистка: когда она рассказывает про семью Марголиных, она ужасно похоже изображает и Алика, и Аликову маму, и бабушку. Я просто удивляюсь, как это получается: вот у нее появляется Аликов взгляд, и складочка на лбу, и голос, как у него. Потом как-то вдруг у нее дрогнет и отвиснет нижняя губа, глаза сузятся, кожа на лбу соберется морщинками – глядишь, а это уже бабушка, и говорит она старушечьим голосом…

Даже сам Алик, когда смотрит на Калю, хохочет и говорит, что у нее получается здорово. Но он не обижается на Калю, а только твердит:

– Ничего, ничего, ребята, подождем экзаменов!

Он так уверен в себе, что мы начинаем думать: может быть, Алик действительно прав и изобрел самый лучший способ подготовки?

Ну что ж, увидим, экзамены не за горами!