Текст книги "На единорогах не пашут (СИ)"

Автор книги: Александр Ледащёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Ты переступаешь черту, Радмарт. То есть, вы уже за ней. Оборотни не должны вмешиваться в дела людей, – спокойно сказал фомор.

– Нас призвал герцог Хелла, Великая Сова.

– Это ложь, но все равно. Ты хочешь провериться с Большими Совами, Радмарт? Или уж прямо с Великими?

– Дорога оскорбил нас. Он умрет.

– Он сделал и еще кое-что, хех. Так что спрашиваю еще раз – ты хочешь провериться с Совами, Радмарт? Повелитель Севера будет тебе очень признателен. И твоей подруге, братьям, сестрам. Всем. Ну?

– Мы сразимся с Дорогой один на один, – уступает Радмарт.

– Хех, мало того – если ты будешь убит и Дорога вырежет твоих оборотней, глава Севера не сможет даже отомстить ему – вы нарушили закон. А мы, фоморы, сейчас стараемся восстановить равновесие. Не кивай на Хелла – он сам ответит за свои дела, а точнее, за ваши. Да, он под заклятием – но это его не оправдывает. Спастись он может, отдав Дороге свою Цепь, хех. Что скажешь, Хелла?

– Ты знаешь, что я скажу, – Хелла стал самим собой. На миг, но перед фомором встал величественный государь майората Хелла.

– Дорога! – Позвал Белоглазый. – Подойди ко мне, герцог Дорога!

Я спешился, кинул поводья Силе и пошел вперед. К позвавшей меня Великой Сове.

– Здравствуй, Друг Сов, – спокойно сказала Великая Сова, когда я подошел и встал перед ней.

– Здравствуй, Великая Сова, – ответил я. Вечерело…

– Герцог Дорога, за тобой право выбора. Ты можешь решить, что будет – как вы решите свои дела с Радмартом и Хелла.

– Мои дела с Радмартом я решу так, как он того захотел, – это сказал я. Герцог Дорога. Маленький сид, хотевший переселиться в мои погреба, встал перед моим внутренним взором. Я не хотел признать поражение оборотней и дать им вернуться в свои болота.

– А что ты потребуешь от Хелла?

– Об этом я буду говорить потом. Радмарт вправе быть первым – по непонятной причине, он считает за собой право оскорбленного. Пусть будет так.

Радмарт опасен. Очень опасен. Невероятно, нестерпимо, необыкновенно опасен… Сила, клокотавшая в нем, просто чувствовалась в каждом его движении – я уже говорил, что понял цену словам здесь, на Кромке? В руках оставшегося человеком – странное на вкус сочетание – секира, длинное, окованное древко, лезвие – от кончика до кончика в этом полумесяце никак не меньше локтя. Свободное, быстрое движение – вот что такое Радмарт. Звериная мощь и скорость нежитя – вот что такое Радмарт. Оскаленные в мертвящей улыбке клыки и желтые, бело-желтые глаза – вот что такое Радмарт. Загнанный в ловушку, обманутый слуга, вчерашний победитель, сегодня он будет драться за жизни своих соплеменников и родных – вот что такое Радмарт. Убитый сид, мечтавший поселиться у меня в доме. Мой дом, разрушенный и сожженный. Убитые Соседи. Убитые ведогоны. Сгоревшие печища и селища, городища и усадьбы, выкошенные под корень. Растерзанные бабы и девки. Жуть, тоска, заливаемая кровью, неугасимый голод, гнавший их вперед – вот что стояло передо мной и звалось «Радмарт». Я убью его. И вдруг он поплыл – поплыл в воздухе, поплыли его четкие очертания – он на глазах становился просто сгустком тумана, а его секира – красным лучом. Красная же корона вилась языками пламени над его головой. Он злился. А я нет. Меня уже не было. Был спокойный, жестокий разум, отслеживающий все движения Радмарта – как телесные, так и мысленные. Все стало просто. «Радмарт опасен» потеряло смысл. Он просто был – рябил, тек над травой – и он был смертен ничуть не хуже любого из здесь присутствующих. Перемена в нем не испугала меня. Мало того – даже не насторожила. Все равно. Все одно.

Далеко-далеко, в золотящемся дожде заходящего Солнца, в черной тени под огромными елями, стояла, подняв к небу тонкие, жесткие руки Ягая. Облако волос ее, не скованное нынче даже обручем вольно вилось вокруг ее стана, рвалось с плеч в небо – ветер лютовал этим вечером у границы Кромки, обнаженное тело стражницы чисто и четко белело на фоне синих еловых лап. «Где ты, Дорога? Что ты, Дорога? Покажись, отзовись, откликнись!» Она нашла герцога, хищная улыбка раздвинула ее губы и пропала. И снова мелькнула. Да, она была права. Она не ошиблась в Дороге.

Радмарт шагнул было вперед и замер – вокруг фиолетового силуэта Дороги внезапно потек зеленоватый свет. Он, казалось, сочился из колец его брони, от железных пластин сапог, от совоголового шлема, от лица – мертво-спокойного сейчас. Дорога был окружен зеленоватым облаком уже с ног до головы – оно коконом окутало его. Ошибиться Радмарт не мог. Недаром он был Старшим. «Дини Ши!» – в ярости рыкнул он.

– Да, – хохотнул фомор. – Именно. Твой повелитель, Радмарт, надеялся на то, что кровь его ослабла, хех. Поэтому вы здесь. Хотя так и так вы были бы здесь – все вы. Ибо ты раб, – и в этих словах отчего-то не послышалось оскорбления. А скорее, тоска охватила Радмарта, свирепого оборотня Северных Топей. Он мягко прыгнул вперед, как только Великая Сова топнула и произнесла: «Начинайте». Схватив секиру правой рукой за конец древка, Радмарт послал ее по кругу, целясь в голову герцогу Вейа, который спокойно шагнул внутрь этого полукруга стали и дерева. Лишь присел слегка – и на обратном движении секира смахнула с него шлем. Ответный выпад Дороги, метнувшегося вперед-вбок, Радмарт уклоняется, отчаянно изгибая корпус – кажется, ушел, нет. «Крыло полуночи» жадно лижет обнаженную руку оборотня. Кровь неуверенно выглянула из лаза расступившейся плоти, осмотрелась в вечернем свете – и, счастливо булькнув, побежала, потекла, хлынула, заливая бок нежитя. «Раз!» – крикнул Сила. Оборотни Радмарта молча, свирепо смотрели на поединок их вожака и Дини Ши, проснувшегося, наконец, в последнем носителе Древней Крови. Удары Радмарта легли градом, весенней россыпью – но Дорога ушел из-под него, упал на бок и прокатился по земле – секира Радмарта клевала землю, как голодный дятел долбит лесину, но не догнала герцога, тот откатился и вскочил на ноги, в длинном выпаде достав концом меча живот Радмарта. Кольчуга оборотня лопнула, меч Дороги метнулся назад – казалось, ему не к спеху, этому быстрому герцогу. Этому хищно поющему мечу. Радмарт отчего-то замешкался – в этот миг, единственный за весь поединок, он мог достать голову герцога. Мог. Но не стал. Перед его глазами отчего-то вынырнула оборотниха, которую Дорога пощадил в лесу. Неуместное воспоминание привело Радмарта в ярость. Дорога больше не подставится! А она даже не была ему родней. «А кровь?» – спросил кто-то в голове вожака. Ответить было нечего. Он отплатил Дороге жизнью за жизнь. И все. Больше он этого не сделает. «Два!» – крикнул Сила. Секира крушила небо над Дорогой, осенний вечер выл от боли, от тяжких ран, которые нанес ему разъяренный оборотень. Словно сжалившись над ним, мучимым вечером, Дорога быстро шагнул вперед, рукой схватил опускавшуюся секиру за древко и по рукоять, по эфес, вогнал меч в живот оборотню. Снизу вверх – и отступил назад, отпустив рукоять «Крыла полуночи». Радмарт постоял миг и мягко упал на спину, которая проросла стальным побегом. Но он был еще жив, глаза его горели голодом и яростью – он послал секиру над землей, в одном, последнем порыве – подсечь ноги Вейа и уронить его наземь – ближе к рукам и клыкам. Дорога перепрыгнул секиру и ногой выбил его из руки оборотня.

– Ну, вот и все, Радмарт, – сказал я. Оборотень, чьи губы пузырились кровью, устало посмотрел на меня. Ярость ушла из его глаз. Тоска. Тоска и боль. Я снова видел его четко, законченно. Красное пламя отступило и угасло. Передо мной на траве лежал издыхающий оборотень.

– Отпусти… Отпусти… на Север… моих воинов… Дорога… Пусть они уйдут… Я же не убил тебя…

– Странная связь, – спокойно сказал я. Оборотень умирал, а я отчего-то должен был слушать его. Просто слушать. Напоследок.

– Я же пощадил тебя, Вейа! – оборотень собрал остатки сил.

– Ты пощадил меня, отдавая долг щенной оборотнихе, волколак. Мы квиты. Жизнь за жизнь. Я тебе ничего не должен. Но разве ты пожалел моих людей? Разве твои ратники пожалели Фира Даррига? Твои волки лягут здесь все, до единого. На Север дойдут лишь слухи о суровом майорате. Они станут опытом и знанием. Умирай, Радмарт. Ты ничего не можешь больше сделать. Я не скажу «Умирай спокойно».

– Выходка, достойная человека, – усмехнулся оборотень. В его угасающих глазах вновь искрой затлела ненависть.

– Или Дини Ши, «не знающих поражений в битвах». Бой на стенах Замка Вейа – это еще не битва, х-ха. Это лишь один бой, – можно было выдернуть меч, и оборотень быстро истек бы кровью и умер, но я не стал этого делать. Отвернувшись от рычавшего проклятия Радмарта, я подошел к Великой Сове.

– Что теперь, Дорога? – спросил Хелла.

– Теперь? Цепь, – я протянул руку. – Цепь – и ты уйдешь домой. Правда, один – твои люди будут отстраивать Замок Вейа. Каждое развлечение чего-то, да стоит, Хелла.

– Цепь?! – башня по имени Хелла просто затряслась от неукротимой ярости. Я знал ее. По себе. Но мне нужна была победа. А она висела на Цепи.

– Что скажешь ты, Великая Сова? – спросил я.

– Поединок, – негромко сказал Белоглазый. Ваши Цепи равноценны. Хелла виноват по Закону – и ты вправе требовать его Цепь. Но он здесь по праву Войны – и он может взять твою. Вы оба – равны. Происхождением и в чем-то – кровью. Подбери свой меч, Дорога, если желаешь.

– Не желаю. Радмарт досмотрит все до конца. Ему будет, на что посмотреть.

– Тогда… Возьми этот, – и Белоглазый взял из воздуха меч Рори Осенняя Ночь. «Право друга» – поспешно сказал он, когда меч выпал в его лапу. И он передал его мне – я принял его на вытянутые руки. Меч молчал. Кровь сида улеглась, и Хелла и не думал течь и рябить. Его не окутало пламя. А глаза его, наливавшиеся кровью, были глазами вошедшего в рассудок человека. Жестокая ухмылка комкала его пухлые, чувственные губы – губы любителя радостей этой жизни. Гигант. Полукровка – я чуял это. Кто-то из исполинов явно щедро влил в вены рода Хелла свою кровь. Кто? Какая разница… Я поднял меч по слову Белоглазого. Сегодня мне везло на поединки, как Хелла – на сюрпризы. Радмарт прохрипел за спиной: «Прошу тебя, Хелла… Убей его». Просто и достойно сказано, спору нет. Хелла – просто чудовище. Шанс мне дает только длина меча. Парировать его удары – смерть. Сначала двуручника, потом моя. И палица Хелла падает возле меня – я успеваю отодвинуться – на пядь. Хотел бы на локоть. А лучше – на сажень. Но не тут-то было. Скорость ударов Хелла просто ужасающа – пока я вижу их, я живу. Ошибись я – все. Споткнись я – все. Замешкайся, отпрыгивая – все. Это будет просто – тяжкий хруст и небо погаснет. Ему не нужно, для взмахов его страшной палицы, кажущееся необходимым для этого время – он машет ее настолько легко, что это кажется ненастоящим. Но вой воздуха, который попадется под удар, вой рассекаемого вершковыми шипами воздуха дает понять, что все здесь очень даже настоящее. И палица, и Хелла, и… И я спотыкаюсь.

Дорога чудом отпрянул от удара и поскользнулся – Хелла поторопился ударить и промазал. Взвыв, он ударил еще раз и шип палицы рвет с шеи Дороги Цепь герцогов Вейа. Она, серебряной змеей, летит к ногам Хелла. Дорога падает на землю, спиной и почти тут же вскакивает – меч он не выронил и держит его перед собой. И тут с неба рушится дикий, ранящий слух, вопль: «Цепь на земле!» И с небес, прямо на Цепь, падает еще одна сова – Шингхо. Цепь Дороги лежит меж его лап – ни одним когтем он не касается ее, но стоит над ней, широко расправив крылья. «Прекратить!» – второй, дикий, неистовый крик издал Белоглазый.

– Цепь на Земле, – повторяет он уже негромко. Я ничего не понимаю, но Белоглазый объясняет: «Цепь на земле. Ее может поднять Хелла – она ближе к нему. Есть ли у тебя, герцог Дорога, кто-то, кто может подхватить ее и передать тебе?» Я молчу. Кто? Шингхо? Белоглазый? Им мою цепь?! Сила? Еще кто?! Молчу. Молчу. Я не знаю Закона, но это не спасет майорат, ошибись я.

– Я спрашиваю еще раз – есть ли в Мире друг, подданный, родич или жена, кто мог бы поднять эту Цепь и вернуть ее тебе, герцог Дорога? – в вопросе фомора есть ответ. Я успею найти его! «Друг, подданный, родич или жена» – это ответ? Какой? Ясно одно – неважно, где, лишь бы на Кромке. Друг? У меня нет друзей. Я не дам Цепь в лапы Шингхо. Просто не дам. Подданный? Цепи герцога не дают в низкие руки. Родич? Здесь у меня нет родичей. Жена?

– Я в третий раз спрашиваю тебя, герцог майората Вейа – есть ли у тебя друг, подданный, родич или жена, здесь, в этом Мире, которые могли бы подхватить твою Цепь и передать тебе? – Хелла уже торжествует. Рано. Сейчас небо упадет на твой шлем, дурачок.

– Есть, – это говорю я. – Есть.

– Кто это? Ты можешь объявить кого угодно и кем угодно – кому ты можешь поверить.

– Жена, – так бы и сразу – сказал бы про то, что я волен в выборе. Теперь легче.

– Кто она? – Белоглазый удивлен, я чую это. Хелла поражен. Шингхо просто молчит, но я давно знаю его, давно, он просто ошеломлен.

– Стражница Кромки. Ягая из Синелесья.

– Ты уверен, герцог Дорога?

– Да.

– Что здесь может представить ее?

– Вот это, – и браслет, подаренный Ягой, вспыхивает в последних лучах заходящего Солнца. Змеи, казалось, торжествующе шипели – так пульсировал на моем запястье подарок Пограничницы.

– Я признаю право Дороги объявить жену. Он волен в выборе, и выбор его верен. Государыня Дорога здесь. Возьми Цепь.

Далеко-далеко, в днях пути, под синими лапами елей, Стражница Кромки, Ягая, жестокая преграда на пути, последняя встреча любого, кто недостоин перехода, жестокость и сила, черная ночь и смотрящая ее глазами ледяная прорубь – она, она, она… Подняла руки к голове, потом опустила к сердцу, закинула лицо к небу и расхохоталась – сид-бродяга все же смог удивить ее.

Рукой, на которой был браслет Ягой, я поднял свою Цепь и, сжав лопнувшее звено, одел ее на шею. А потом я…

Большая Сова, Шингхо, был потрясен, погребен под хлынувшими мыслями, где особенно ярко искрилась одна: «Теперь будет вообще все как по маслу. Дини Ши и Ягая. Семейка».

Хелла втянул воздух ртом – с шумом, яростно выдохнул и вновь поднял палицу – двумя руками. Бешенство охватило его. А Дорога… А государь майората Вейа, герцог Дорога, вдруг воткнул меч острием в землю и, оттолкнувшись от него, как от шеста, кошкой прыгнул на грудь герцогу Хелла. Тот устоял – сила гиганта была огромна, выпустил палицу и схватил Дорогу в железный обруч своих рук – он просто должен был раздавить Вейа. В миг, когда тиски его рук прижали Дорогу к его груди, локоть Вейа, облитый кольчугой, движением снизу вверх, в которое Дорога вложил всю ненависть рода Вейа к чужим, ударил Хелла в нос, огромный, горбатый нос и вбил его прямо в мозг великана. Раздался хруст – казалось, он эхом отдался в скалах – так тихо было вокруг после прыжка Дороги, хлынула кровь из ноздрей Хелла, и он повалился на спину, как деревянная мачта – прямой и могучий, так и не разжав последних объятий. Дорога разорвал объятия Хелла и встал, дернул чужую Цепь и негромко спросил – ребра его были сломаны, он дышал мелко и часто, как собака в жару: «Кто ваш государь?» – глядя на воинов Хелла. «Ты, герцог Вейа!» – хор голосов разорвал тишину и в ответ торжествующе взвыли воины Дороги.

Я поднял руку. Тихо. Я хотел тишины, и она настала. Боль в поломанных боках валила меня, хотелось лечь, опуститься на траву и замолчать… Но было еще кое-что. И это кое-что требовалось сделать. И немедленно. Собрав все, что было «я», я громко сказал: «Убивайте их. Убейте их всех. Всех оборотней Северных Топей. Сорвите потом десять шкур и доставьте их в Замок Совы. Убейте их сейчас». И латники Хелла – вернее, мои латники, легкая пехота – опять же моя, тяжелая конница, тяжелая пехота с двух сторон обрушились на ратников Радмарта – потерянных, преданных, брошенных. Битвы не было. Была резня – оборотни бились отчаянно, смертно, в тоске – жуткая смесь, напиток поражения. И они, вкусив его, они, те, кто еще остался, бросились бежать. К проходу. Без надежды. И ни один из них не ушел, но нам не досталось ни одной целой шкуры. Ни одной – из тех десяти, что принесли в Замок Совы потом. Ни одной – потому, что ни одной целой шкуры не осталось на яростных оборотнях Северных Топей.

А я стоял, опираясь на выдернутый из земли меч Рори Осенняя Ночь. Стоял, пока последний оборотень не лег у скал, пронзенный стрелами. Стоял, глотая кровь, бегущую из глотки в рот. Видимо, одно из ребер пробило легкое. А потом я упал. Я не умирал. Это было бы слишком глупо – за вечер вдвое увеличить свои земли, стать герцогом Двух Цепей, жениться и умереть – глупо. Я просто лежал на земле, ко мне бежали люди – из замка, я слышал их топот, но первым ко мне подоспел Шингхо, стоявший рядом.

– Что скажешь, Дорога? – спросил он меня.

– Я неправильно использовал меч Рори, – сказал я. Шингхо насторожился. – Так… Было нельзя… Зато… Я кое-что понял, Шингхо… Что значат эти слова…

– Какие? – быстро спросила Большая Сова.

– На единорогах не пашут, – проглотив кровь, ответил я ему. И улыбнулся.

Глоссарий

Аблам – скатная постройка на стенах города или замка. По ним спускали на врагов деревянные скаты.

Арнис – традиционный арнис учит самозащите, метод которой сводится к тому, что сначала поражают палкой суставы вооруженной руки противника, а затем наносят несколько ударов ему в голову или корпус.

Аршин – (тюрк.), мера длины в ряде стран, равная 16 вершкам (71,12 см).

Банник – суровый банный дух. Если его не задобрить, может запарить, убить человека.

Баньши – сида с длинными распущенными волосами, в сером плаще поверх зелёного платья и с красными от слёз глазами. Баньши опекают старинные человеческие роды, издают душераздирающие вопли, оплакивая смерть кого-либо из членов семьи. Когда несколько баньши собираются вместе, это предвещает смерть кого-то из великих людей. Увидеть баньши воочию – к скорой смерти. Порой баньши принимает облик уродливой старухи, порой становится бледнокожей красавицей, а иногда является в образе рано умершей невинной девы из числа членов рода.

Бастон, мутон – палки из пальмового дерева либо из бамбука. Их длина находится в пределах 70–80 см, диаметр 2,5–3 см, концы тупые. Оружие, применяемое в арнисе.

Берегиня – речной дух в женском обличии. В противоположность Русалке чаще добрый, оберегающий.

Блазень – тень домового или усопшего родича, являющаяся по ночам. Первоначальное название приведения.

Блудячий (бродячий) огонек – неприкаянная душа, другие утверждают, что это совершенно самостоятельный сид. Чаще всего бродячий огонёк является запоздалым путникам, сбивает их с дороги и заводит в болото или к обрыву. Но может указать и местонахождение клада или привести к интересным приключениям. Ещё говорят, будто бродячие огоньки указывают границу Волшебной Страны, а носят их сиды, которых не пускают домой. У славян Б.о. сам по себе не опасен, но человек, которого они коснулись, теряет зрение и память, ходит в пустоте и темноте, сам постепенно становится Б.о. Если ему удастся перекинуть свою слепоту на человека (прикоснуться), он гаснет и уходит за кромку. Если нет – мечется долгие годы, обреченный на бессмертие. Здесь оба варианта.

Большак – дух дома, старший над всеми остальными домашними духами.

Брамица – чаще кольчужная сетка, спускающаяся со шлема и закрывающая шею от ударов.

Ведогон – у южных славян незримый дух, сопутствующий людям от рождения и до смерти. Во время сна исходят из человека и охраняют его имущество от воров, а его жизнь от неприятелей или чужих, недобрых ведогонов. Смерть ведогона означает для человека его скорую смерть.

Вершок – русская мера длины, равная 4,45 см. Первоначально равнялась длине фаланги указательного пальца. 4 вершка = 1 пяди.

Видок – очевидец, свидетель.

Влазня – вход, прихожая.

Волколак – человек, по своей или чужой воле обратившийся зверем, чаще – волком. Здесь применено по отношению к оборотню вообще.

Волхв (волховка) – кудесник, волшебник, т. е. человек, наделенный некоторой магической силой.

Голбечник – Домовой, живущий под голбцем – пристройкой к печи, огородкой возле печи.

Дасу – жители темного царства, демоны.

Дворовый – дух дома и двора. Больше присматривает за скотиной и двором, чем за домом.

Дини Ши – когда-то эринские Дини Ши были богами, потом стали витязями, не знавшими поражения в битвах, а потом превратились в сидов. Дини Ши – типичные героические сиды: они ведут образ жизни странствующих рыцарей. Эти сиды могут по желанию менять облик: от старика до ребёнка. Как правило, они тоскуют по былым временам, очень печальны и могут заразить своей печалью смертного, да так, что он тоже уйдёт странствовать и искать некую призрачную недостижимую цель.

Донжон – главная башня в замке.

Заговоренное мочало – средство для смены облика человеком. Например, волколак – не оборотень от рождения, а становящийся волком по своей или чужой воле, нуждается в специальных средствах. В том числе и заговоренном мочале.

Исподница – длинная женская нижняя одежда, рубашка.

Клевец, чекан – боевые, остроносые молотки.

Кайт Ши – громадный чёрный кот ростом с овчарку, на груди у него белое пятно, спина выгнута дугой, а усы стоят торчком. Самый крупный из кайт ши появляется во время таргейма: это зловещее заклинание, которое состоит в том, чтобы на протяжении четырёх суток поджаривать заживо кошек, пока не появится главный кайт ши по прозвищу Большие Уши и не выполнит желание мучителя. Кайт ши лучше не дразнить, и тем более не сердить. Иначе не избежать неприятностей.

Клуракан – старичок, обитающий в винном погребе. Он следит за сохранностью вина и пива, но и сам не прочь промочить горло, особенно, если найдёт среди смертных собутыльника. Клуракану нравится пугать людей. Обычно клураканы расхаживают в красных курточках. Если подружиться с клураканом, он может показать, где зарыт клад. Пьяные клураканы забавляются тем, что катаются на овцах, подбрасывают в воздух шляпы и вопят от радости.

Корриган – Дева ручья, хранительница родника. Когда наступает полнолуние, корриганы принимаются расчёсывать свои длинные волосы золотыми гребнями, медленно и неторопливо, словно в такт течению воды, которая в такие ночи приобретает целительные свойства. Причесавшись, они купаются, танцуют, поют. Если смертный мужчина услышит пение корриган, он обречён – либо он женится на корриган в течение трёх дней, либо умрёт. Каждую весну у них бывает праздник, на котором они о очереди пьют из хрустального кубка, приобщаясь к тайнам поэзии и мудрости. Корриганы носят белые одежды и могу по желанию менять обличье: становятся пауками, угрями или змеями. Ночью они невыразимо прекрасны, а днём уродливы.

Коса – здесь оружие – напоминает обычную косу, только укороченную, с укрепленным почти параллельно древку лезвием.

Кромка (кромешники) – на Руси место обитания духов и существ любого толка, «вне, кроме» – за пределами внешнего мира.

Кутиха – дух дома, обитающий в куте (углу) избы.

Ланон Ши – «Чудесная возлюбленная» – кровожадный дух в женском обличии. Обычно она является какому-либо мужчине в образе писаной красавицы, для всех остальных незримой. Её чудесный голос и музыка, которую она наигрывает, вдохновляет певцов и поэтов. Они жертвуют жизнью, ради того, чтобы на краткий миг испытать прилив вдохновения и познать славу.

Лепрекон – маленький башмачник, постоянно тачает один тот же башмак. Лепреконы не прочь выпить, ещё они обожают табак и не выпускают изо рта трубки. Лепреконы стерегут запрятанные сокровища, местонахождение которых можно выведать, если поймать лепрекона и подробно у него всё выспросить. Но ещё никому не удавалось перехитрить лепрекона: он всегда найдёт способ вывернуться и удрать. Вид у лепрекона весьма экзотический – ярко красный нос, треуголка, зелёные штаны и жилет с громадными блестящими пуговицами, кожаный фартук.

Лесной Старец – старик, дух леса, похищающий и уводящий на Кромку детей.

Летник – женская верхняя одежда, носившаяся поверх длинной рубахи и по виду похожая на рубаху.

Локоть – древнерусская мера длины (XI–XVI вв.), равная 38–46 см (длина локтевой кости человека).

Ман – в широком понимании – те, кто «манит», т. е. обманывает, мерещится.

Медуша – низ дома, используемый чаще всего для хранения меда. Предшественница погреба.

Мнилко – духи, живущие в малонаселенных, безлюдных местах. Они «мнятся», мерещатся и могут принимать различные облики. Чаще – духи невинно убитых родичами людей.

Морена – богиня холода, бесплодной дряхлости и смерти.

Наворопник – разведчик, лазутчик.

Нежити – духи-хозяева определенных территорий, строго требующие уважения к себе и установленным ими законам. (водяные, лешие, банники и т. д.)

Незнати – нечистая сила неопределенного рода, а также невидимые люди.

Обаянник – колдун, обладающий умением «обаять», обворожить человека своей речью.

Облакопрогонник – могучий колдун, повелевающий погодой, в частности – облаками.

Обмень – колдун или ведьма, превращающиеся в зверей, камни, кусты.

Овинник – дух-хозяин овина.

Омутник – дух-хозяин омута.

Пастень – дух, призрак, тень Домового, появляющаяся ночью на стене дома.

Пернач, шестопер – оружие, класс ударно-раздробляющих, род булавы, палицы – различаются формой навершия, которым и наносится удар.

Пишог – наваждение, морок, мара. Насылается тем, кто умеет это делать.

Пока – покой зовётся валлийский и эринский родичи английского пака. Он обладает способностью к оборотничеству, охотно помогает людям, но не прочь и пошалить. Любят сбивать с дороги путников. Поки не терпят неверных влюблённых. Поку можно прогнать, предложив ему в дар новую одежду. У эринского поки козлиные рога и копыта. Он может перекидываться в осла, лошадь, летучую мышь, козла и орла. Способен ради шутки похитить человека, подняться в небеса и сбросить на землю. Может притворяться бродячим огоньком.

Полок – лавка, приделанная одной стороной к стене дома.

Пядь – древнерусская мера длины. 1 пядь = 4 вершкам = 1 четверти, обычно 1 пядь = 17,78 см.

Росомаха – дух поля и леса в облике женщины с длинными, распущенными волосами, ворующий детей. Считалось, что Росомахи пожирают украденных младенцев.

Русалка – противоположность берегини – дух рек и озер в женском обличии.

Сажень – русская мера длины. 1 сажень = 3 аршинам = 2,1336 м. Известны маховая сажень (1,76 м), косая сажень (2,48 м).

Сид, сида, сиды – в фольклоре германских и кельтских народов, прежде всего – ирландцев, шотландцев и валлийцев, общее наименование сверхъестественных существ. Сидов можно разделить на несколько родов. Бывают сиды добрые и злые, героические, бродячие. Сиды – героические фейри. Сиды (самоназвание «ши») – аристократы Волшебной Страны. Они ведут свой род от Туата Де Даннан – расы богов. Несмотря на то, что свою божественную силу сиды практически растеряли, люди боятся их, уважают и преклоняются перед ними. Сиды в незапамятные времена сошли с небес на землю и принесли с собой многие умения и искусства. Сиды высоки ростом и красивы настолько, что людям опасно на них смотреть.

Скат – тяжелая воинская деревянная снасть, скатываемая на противника с абламов осажденного города или замка.

Стрела-срезень – стрела с очень широким, «срезающим», наконечником, как правило, в форме полумесяца.

Тенгу – (яп.) горные лешие, хранители гор.

Уводна – существа, которые «уводят», запутывают, заманивают людей. К ним относятся почти все лесные духи, манны, русалки и т. д.

Филиды – или «поэты». Их занятия включали в себя немалую часть функций, перечисленных Цезарем: история и генеалогия (которые представляли по сути одну и ту же дисциплину, которая занималась составлением генеалогии правящего царя, уходящей как можно дальше вглубь веков), литература (чтение наизусть мифологических и эпических легенд и поэм), предсказания и сатира (которые являлись для царя и друида средствами управления или давления на царскую власть), правосудие (свершаемое царем, но возвещаемое друидом, который обычно был законником: царь-судья – это исключение), обучение (организованное до самых глубин доктрины, подобно обучению у индийских гуру, первые уровни которого, однако, были доступны для любого), дипломатия (разнообразные посольства и переговоры, заключение договоров о дружбе и союзе), музыка (арфа, струнный инструмент, но отнюдь не духовые и ударные инструменты), медицина (ее три аспекта: заклинания, хирургия и лечение травами), распределение напитков (виночерпий: он разделял доли сотрапезников, но разливала напитки в кубки царица), информация (друид-привратник, опрашивающий гостей), архитектура (строительство домов или крепостей).

Фир Дарриг – крошечный сид с голубым носом. Они ходят в красных куртках. За глоток виски позволяют смертным, попавшим в плен к сидам, бежать из Волшебной Страны, а также учат заклинаниям против чар и дают амулеты. Впрочем, особо доверять им не следует, ибо они не прочь созорничать, а шутки их порой граничат с жестокостью. Фир Дарриг великие искусники насылать наваждение (пишог), своими чарами они могут превратить день в ночь, мужчину в женщину, пищу в пыль и так далее.

Чинкуэда – итальянский прямой короткий меч с обоюдоострым клинком, очень широким у рукояти.

Шифра. – Крошечные бродячие сиды. Они носят шапки, напоминающие по форме цветы наперстянки. Чаще всего о шифрах рассказывают, что они похищают молодых девушек и детей, вместо которых оставляют подменышей.

Эскрима – (исп. бой, схватка) филиппинская техника владения палкой, см. арнис.

Ямамба – (яп.) горная ведьма, хранительница местности.

notes

Примечания к повествованию, сделанные лепреконом Роном Зеркало

1

Подробнее смотри в «Хрониках Эльфийского Нагорья», период Бегущей Воды, свиток 777 «О появлении на Эльфийском Нагорье человека, по имени Рори, впоследствии – Рори Осенняя Ночь, за авторством л-на (здесь и далее – «л-н» означает сокращенное «лепрекон») Рона Зеркало.

2

Подробнее смотри в «Хрониках Эльфийского Нагорья», эра Бегущей Воды, свиток 775 «О последнем сражении вольного кельтского клана при содействии и помощи датских викингов с Рори Осенняя Ночь на берегах Вратной реки», за авторством л-на Рона Зеркало.

3

Этим Рори Осенняя Ночь очень честно дает понять, что его образование носит очень сумбурный характер и невысокого уровня (прим. л-на Рона Зеркало).

4

У некоторых бардов, как я погляжу, слишком длинные языки! (прим. л-на Рона Зеркало)

5

Рори Осенняя Ночь явно имеет в виду заклятие «Спор с душой», за что малолетним несмышленышам следовало бы изрядно намылить холку – окажись тяга Рори Осенняя Ночь к смерти сильнее – и его отлетающая душа вполне могла бы прихватить с собою и кого-нибудь из них! Впрочем, воспитание детей у эльфов никогда не стояло на должном уровне (прим. л-на Рона Зеркало).