Текст книги "На единорогах не пашут (СИ)"

Автор книги: Александр Ледащёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

И что может быть в голове у безумного Хелла? Или, правильнее спросить, что в голове у его Советующего? Или Радмарта? Или вожака оборотней на Северных Топях, а?

Утро большого облегчения не принесло. Наворопники показали, что весь счет войск Хелла вышел примерно на десять тысяч мечей. Из которых тысяча – оборотни Радмарта. Потрепали их изрядно, нечего сказать, изрядно. Это учитывая то, что общего сопротивления не было – просто захваченные врасплох или не успевшие сбежать селищенцы и городищенцы, брали посильную дань. Как могли.

Наш счет вышел на семь тысяч мечей. Окажись у меня тогда, при штурме родового замка, время – не пришлось бы бегать по майорату, обрекая на смерть своих подданных. Майорат Вейа был бы готов выставить ничуть не меньше воинов – а теперь, после первого удара Хелла и нашего отступления, условия старались диктовать они. Я приказал, как только приехал, забрать в замок всех баб и детей, стариков и хворых – чтобы их не было видно от входа в долину.

Булькала вода, грелось масло, нагревалась смола. Жужжали точила, слышался по всему замку скрип натягиваемых тетив, постукивали древки копий и сулиц, охапками разносились стрелы, у камнеметов расположились стрелки. Драли чистые тряпки, варили зелья, травники просто сбивались с ног. Готовили подстилки для раненых.

Мирились, прощали обиды и прощались.

Отойдя на тысячу шагов от входа в ущелье, надрывались мои люди, копая длинные, глубокие ямы, убивая дно в них обломками копий, ненужными, поломанными мечами, просто заостренными кольями – неважно, сколько воинов Хелла и Радмарта влетит в них – нам надо было как можно сильнее сократить разницу в мечах. Любой ценой. Чуть дальше – для тех, кого минует кол на дне ямы, заливали поле варом – он вспыхнет, когда придет время. И еще…

Это был очень лукавый приказ. Коварный приказ Дороги. «Я жду любого, кто в состоянии натянуть тетиву, отличает стрелу от меча, или в состоянии спустить крючок самострела. И не боится умереть».

Лукавый приказ. Через несколько минут, помимо воинов и вооруженных захребетников, помимо основного войска Дороги, перед ним стояло около восьмисот детей, девок, отроков, стариков, баб и прочих, кому не было завтра места в сече. Вот тут-то и наступила основная трудность: умереть не боялся никто, но вот натянуть тетиву…

Отобрать удалось около четырехсот человек. Они тут же, по ночной заре, ушли – под предводительством десятка опытных воинов. Они засядут почти над входом в долину – в скалах. Детям – отрокам и отроковицам – проще оседлать скальные седла, проще спрятаться, но труднее ждать и сделать все вовремя. Поэтому с ними ушли матерые рубаки, способные сами справится с командованием и не нуждавшиеся в понукании.

«От вас требуется одно – стрелять. Стрелять без перерыва, когда придет ваш срок. Ваша главная цель – оборотни Радмарта. Убивайте их. Только их. Остальных – только если она полезут к вам, на скалы. Убейте как можно больше серошкурых. Усейте ими поле, стрелки герцога Дороги. Но помните – того, кто покажет, что он в самом деле, дите – неповиновением, торопливостью или страхом, я прикажу казнить после боя. Во всем слушайтесь старших – ваших полусотников. Идите и да пребудет с вами удача».

Спустить тетиву может каждый из них. Оборотней около тысячи, может, тысяча с небольшим – четыреста попаданий – хорошая работа. А если больше? Об этом можно только мечтать. Когда оборотни поймут, в чем дело, на скалы бросятся все. После этого про стрелков можно забыть. Но если все пойдет, как я хочу – то оборотням и воинам Хелла будет не до них – им надо будет, как можно скорее, выйти из-под обстрела и встречать войско, которое побежит от замка на них – с тяжелой пехотой во главе и с сотней всадников. С сотней и еще одним – мной. Больше нам не на что надеяться. Обстрел с тыла, атака, ловчие ямы, вар на поле и сшибка, а там уж, как получится. Так как придется оставить часть войска в замке – чтобы было, куда отступить, если придется и если останется, кому.

Меня беспокоили волки Радмарта. И почему-то то и дело всплывала оборотниха, крутящаяся в родовых муках. И то, что она родила Радмарту еще одного воина. Я не жалел, что не убил ее, не хотел вернуться в тот момент и все же убить, но воспоминание о ней не оставляло меня. Чаще этого я думал лишь об оборотнях Радмарта. Для старших нужно особое оружие. Но старший там только Радмарт. И еще – меня жгло воспоминание об убитом ни за что Фир Дарриге – благородном, маленьком сиде в красной курточке, который так хотел поселиться в моем погребе… Я не сгоряча посулил натянуть десять барабанов шкурами волков Радмарта – я натяну их, даже если барабанить придется мне одному. Во все десять.

– В общем, так, – подвел я общую черту, когда работы были завершены, воины накормлены и отошли ко сну, заняли позицию лучники и ко мне в комнату пришли их сотники, десятники, старосты – все, кто распоряжался ими, под водительством начальника гарнизона. – Как только последний обозник войдет в долину – вы – я кивнул главе стрелков, сидевших над входом в долину – начинаете бить. Залпами. Не останавливаясь. Быстро вас оттуда не снять. Заставьте их досыта нажраться ваших стрел и болтов. Не спускайтесь вниз до моего приказа – или пока Замок Совы не загорится, побежденный. В долине вас просто перережут. На скалах от вас куда больше проку. Вы, – я указал на главу тяжелой пехоты, – бежите за мной. За конницей. Строем. Клином. Свиной головой. Больше крика, больше грома – нам надо если не напугать, то приободрить Хелла и Радмарта – хотя, после стрел в зад, бодрости будет хоть отбавляй. За ними пойдете вы – я кивнул сотникам легковооруженных воинов. Странно, что они просто не сели у долины осадой. Там было бы безопаснее ждать, пока голод не выкурит нас из долины. Не сглазить бы, но похоже, что они настроены все сделать быстро. То, что Хелла спятил – понятно. Но что с головой Радмарта? Ненависть к людям затмила его разум? А Советующий? Неужели они не понимают, что мы просто вынудим их сражаться, – подымаясь вверх по долине – если они не хотят попасть под молот, будучи прижаты к скалам? Кстати, это мы и должны сделать в конце – загнать их снова под стрелы и раздавить о скалы тех, кто останется. Радмарт и Хелла, думаю, будут искать моей головы сами. Ничего. Я буду рад повидаться с обоими. Я не настаиваю на пленении кого-то из них, или их воинов. Ни к чему. Надо раз и навсегда отучить соседей думать о майорате Вейа как-то иначе, нежели как о строгом соседе. Конница идет луком – обращенным в долину. Того, кто осмелится сломать строй или обогнать меня, я повешу на воротах за детородный уд. Когда они будут здесь? – я спрашивал молчаливого наворопника.

– Государь, будут у входа в долину завтра днем, между полуднем и вечером.

– Понятно. Значит, войдут, приготовятся – хоть как-то – где-то к вечеру, я думаю, они думают начать битву на стенах Замка Совы. Лысую им козлиную задницу. Как только последний обозник войдет в ущелье, мы начинаем бой. Вы, – я обращался к группе поджигателей, можно сказать, смертников, – все они были, как я понимаю, из семей, столкнувшихся в этой войне с оборотнями Радмарта. Последыши вырезанных семей, осиротелые отцы и дети, братья и мужья, кто еще? Какая разница… – Когда на вар забежит как можно больше оборотней Радмарта или воинов Хелла, или конницы – поджигайте его и дальше решайте сами. Скорее всего, впереди будет конница – что останется. Вы сами выбрали свой путь, и я уважаю вас за это. Можете попытаться уйти в Замок Совы – усилить гарнизон. Можете сражаться. Но подожгите вар вовремя!

… Они окажутся между моим войском и оборотнями Радмарта – теми, кто выскочит из-под стрел, из ловчих ям и проскочит поле с варом. И воины Хелла, конечно… – Все свободны. Все по местам. Всем отдыхать. И удачи – всем. И каждому, – я сжал в кулаке Цепь, словно закрепляя свое пожелание печатью. Начальники молча поклонились мне и вышли. Я остался один.

Встал. Хлопнул в ладоши. Возникший слуга побежал в кухню – за Ча. Мне не хватало Грута. Молчаливого, опытного Грута – я чувствовал, сколько дыр в моем плане…

Мне не хватало Шингхо – язвительного и мудрого.

Мне не хватало Ягой. Мне не хватало Ягой. Мне не хватало ее сейчас. Сегодня. Завтра в битве. И тяжело лежал на руке подаренный ею браслет. Но не дрожал. Он просто был со мной в этот час – час страха, час желания оседлать Буруна и просто уехать. Послать Хелла Цепь и уйти. На границу, должно быть. За смертью. При мысли оставить Цепь другому, что-то взвыло в моей груди – я уже говорил, что здесь я понял цену словам? Это был вой ярости и презрения. Это выл я сам, ярился я сам и презирал себя сам. Государь майората Вейа. Герцог по прозвищу «Дорога».

Последний наследник крови Дини Ши Кромки. Непонятный и непонятый даже Белоглазым, сид.

Где-то далеко, на границе

… Последние дни она перестала убивать находников из-за кромки, не вставая из-за стола. Не роняла палочку, не гнала на синюю ленту, не пускала встречный пал, не пугала, нагоняя в Тропленную Межу, воем великана, идущего по пятам… Нет. Она выходила навстречу сама. Оставив лук в избе. Глаза в глаза. Чтобы не ошибиться. Чтобы убить. Или пропустить счастливца.

… Жесткое, стройное, обнаженное тело в облаке угольно-черных волос. Коса в руках. Выверенный, умелый удар. Красивая смерть.

… Она выходила им навстречу, так как устала. Устала ждать – отгоняя это, смеясь над этим, не веря в это – но мучительно желая услышать бесцветный голос Дороги – герцога майората Вейа, сида-бродяги: «Не трогай его. Я так хочу».

… Этого не должно было быть и не могло быть. Она не хотела, чтобы так было…

… Где же теперь Дорога? Отчего так горит то место, где раньше лежал подаренный ему браслет? Змеиный браслет Ягой, стражницы Кромки? Что еще может выкинуть беспокойный герцог погорелого майората?…

3

– Утро вечера мудренее, – перед пленником стоял Радмарт, – но утро, которое будет, тебе ничего не даст. Только еще день страданий – и смерть ночью, после того, как Дорога будет уничтожен вместе со своим гнездом.

– Герцог Дорога, – спокойно сказал пленник. – Государь майората Вейа. Завтра я увижу, как он поломает вам спины. А тебя, Радмарт, я думаю, он постарается взять живьем. Равно как и охмуренного вами, псами северных грязных луж, Хелла. Это будет славная битва, и мне жаль, что я не увижу ее.

Радмарт колебался лишь миг – желание убить пленника явственно горело в его желтых глазах. Он ударил его – сапогом, с силой, с оттяжкой, в бок. Над печенью. Еще и еще раз. Пленник молчал, лишь скрипели зубы и текла по подбородку из закушенной губы, кровь.

– Что тебе еще остается, Грут? – весело спросил Радмарт. – Только попробовать взбесить меня или стражу – чтобы тебя убили в ярости. Ничего у тебя не выйдет. Ты останешься в живых до падения Замка Совы. А потом я попомню тебе ворота Замка Вейа.

– Значит, вас все же можно обучать, – задумчиво произнес Грут. – Всего несколько недель плена, а ты уже перестал звать Замок Совы гнездом и осилил его правильное название…

Радмарт рассмеялся и отошел. Грут остался лежать на холодающей земле. Колодки терзали его руки и шею, как огонь – их не снимали ни на миг. Он спокойно думал о том, что если завтра его государь что-то спутает или что-то пойдет не так, он, Грут, не станет дожидаться забав оборотней. Проще простого откусить себе язык и умереть, захлебнувшись собственной кровью. И все. На этой мысли он то ли заснул, измученный и телесно и духовно, то ли впал в забытье. Сам он уже несколько дней не задавался этим вопросом.

Хелла, Радмарт и Советующий расстались почти дружески. Решено было штурмовать Замок Совы, а не ждать смерти Дороги в осажденном замке – или отчаянного прорыва. Все трое были уверены, что Дорога будет ждать штурма в замке – это было самое разумное, что можно сделать. Будет штурм – волнами. С камнями, тараном, зажигательной смесью – Замок Совы не чета Замку Вейа – стены его ниже и тоньше. Кроме того, в стенах Замка Совы будет давка. Паника и все, что бывает вслед за ней, когда загорится кровля и постройки во дворе, Дороге останется только удавиться на своей Цепи. Ничего, Хелла готов взять ее и с удавленника. Размолвку – а точнее, несогласие – вызвало лишь время начала штурма. Хелла настаивал на утренних часах, Советующий промолчал – последнее время его не слушали. Радмарт изначально не принимал его всерьез и считался лишь потому, что за Советующим стоял Хелла. А Хелла все больше и больше отстранялся от реального мира, и Советующий радовался хотя бы тому, что герцог пьет те травы, что он ему дает. Радмарт потребовал ночной атаки. И Радмарт же и разрешил спор: «Хорошо, герцог! Оборотни лучше себя чувствуют ночью, твои воины – днем. Пусть будет вечер!» Хелла согласился с предложением и ушел вскоре в свой шатер. А Радмарт отправился в свой лагерь, попутно навестив пленного Грута.

4

Эта ночь больна. Больна тоской. Тоской по черным локонам стражницы. Смешно. Скажи я кому, что я не люблю ее, описав свои чувства – меня высмеют. Скажут, что я лгу сам себе. Словно я когда-то лгал себе! Но то чувство, что испытываю я к жестокой пограничнице, не любовь. Нет. Что угодно – страсть, тоска, влечение плоти – но не любовь. Как и она. Я знаю, что она думает сейчас, сегодня, под этой убывающей Луной, обо мне. Теплом веет от подаренного ею браслета… Я тоже скучаю по тебе, Ягая. Я смотрю на черные, взъерошенные, кажется, размышлением о завтрашней битве, облака – хотя им плевать на все битвы! – и вижу в черных рваных полотнищах твои раскиданные по ветру волосы…

Эта ночь больна страхом. Я боюсь, что я сделал все мыслимые ошибки при расстановке сил. Недоучел все, что необходимо учесть в первую очередь. Напутал с расстояниями. Не там выставил стрелков. Не там нарыл ям и разлил вар.

Все может быть, х-ха. Все. Даже то, чего быть не может. Единственное, на что я могу рассчитывать, – что совершая ошибки, я хоть что-то сделал верно и мне удастся сократить мечи Хелла и, самое важное – Радмарта, прежде, чем я постараюсь раздавить их о скалы.

Эта ночь больна обидой. Что мне не дали просто жить в Замке Вейа. В своем доме. Хватит об этом.

Эта ночь больна ненавистью. Ненавистью к тем, кто завтра сорвет с меня Цепь и браслет Ягой. Если я буду убит.

И эта ночь больна уверенностью. Что я погибну герцогом, в Цепи и браслете стражницы Кромки. Это то, в чем я могу быть уверен. И этого отнюдь не мало. Будь здесь Грут – мы бы поломали спину Хелла и Радмарту. Уверен в этом. Уверен. Уверен.

Но Грут мертв. Я прошел в свою спальню и громко, но без крика, позвал: «Большак». Невысокий старичок, лохматый, но державшийся с большим достоинством, вскоре предстал предо мною. В шерстке на груди что-то отливало серебром, а левое запястье – золотом, но это, должно быть, шутили блики светильника.

– Большак…

– Большак Совун, – спокойно сказал Большак.

– Прекрасное имя для Замка Совы.

– Именно потому, герцог. Что ты желаешь сказать мне?

– Всем нежитям замка. Да, прибыла ли семья сида, которую я пообещал приютить в Замке Совы – или любом другом, в знак благодарности к ее погибшему старшему?

– Да, герцог. Они не держат на тебя зла, я уверен в этом.

– Прекрасно. Что вы – нежити – собираетесь делать завтра? Я хочу сообщить, что будет битва: сначала в поле, а дальше – никто не знает.

– Неужели герцог мог подумать, что нежити, незнати и сиды – Соседи – отличаются от своих павших братьев – павших в Замке Вейа? Что мы хуже знаем, что такое честь?

– Знаешь, Совун… Я так не мог думать. За то время, что я здесь, на Кромке, я кое-что понял. И вот что – считай, что все сказано трижды. Ты хочешь сливок? Просто посидим. Или ты хочешь чего-то другого? Само собой, что ты сам можешь все, что угодно, выбрать в кладовых, но я просто хочу угостить тебя.

– Тогда сливок, – решил Совун. – Благодарю тебя на щедром приглашении, герцог, – маленький нежить поклонился. Я ответил тем же. Скоро мы сидели за столом. Совун ел сливки – очень аккуратно и тщательно, я же потягивал Ча. Говорить было не о чем. Перед приходом рассвета я сидел в кресле, положив ноги на подоконник. Большак уже давно ушел. Я был один. Собирать меня было некому. Грут был мертв. Да и я, к тому же, был в броне и при мече. Как и при палках для арниса на спине. «Гроб, государь», – я грустно хмыкнул.

В дверь постучали – негромко, но слышно.

– Да. Разрешаю войти.

– Прости, государь, – на пороге возник глава гарнизона. – Я осмелился побеспокоить тебя. Утро, государь…

– Да, уже утро… Что, они уже вошли в ущелье?

– Пока нет, государь. Пока они только в пути. Здесь будут после полудня. Государь спал?

– Государь не спал. Ему было о чем подумать, начальник гарнизона… Что ты хочешь от меня?

– Государь, я думал, ты пожелаешь проверить готовность Замка Совы к обороне, а воинов – к битве.

– Да. Пошли, – это никому не нужно. Пусть это идет вразрез со всеми правилами и трактатами о войне – это никому не нужно. Это уже сделано – за меня. Им, начальником гарнизона, чьего имени я так и не удосужился узнать.

– Как твое имя, начальник гарнизона?

– Сила, государь.

– Хорошее имя…

Больше я ничего не сказал ему. Как и кому-то еще. Я молча обошел воинов – посмотрев в глаза каждому из них. И даже матерям тех отроков и отроковиц, которых я с легким сердцем послал почти на верную смерть – на скалы над ущельем. Мне нечего стыдится. Герцог лучше знает, где и кто пригодится. Вот и все. И в их глазах я читаю ту же мысль. Так надо. А еще там читается вера – не только у матерей. У всех. У каждого, кому я гляжу в душу. Вера в меня. В государя майората Вейа, герцога Дорогу, который проиграл битву у Замка Вейа.

Видимо, кровь Дини Ши изрядно разжижела за века. «Не знавших поражений в битвах», так, кажется. И тут я понимаю, что битва – это не один штурм. Не один бой. Не резня на стенах Замка Вейа. А что-то иное. В конце концов, что такое война, если не битва, длиной в войну?

– Государь, со скал машут серым стягом! – передо мной стоял воин – из числа тех, кто остается в Замке Совы.

– Прекрасно. Мы уже заждались, – я потянулся. Я сказал правду: день прошел в ожидании. Мучительном, изматывающем ожидании. Но не в том ленивом, которое звучало в голосе герцога Дороги. А в тяжком, удушливом ожидании, преисполненном страха и метаний – внутренних. Что, если они не войдут в ущелье, а просто обложат долину и будут ждать? Или пошлют разведчиков, которые найдут мои ямы и вар? Кстати…

– Передай Силе, что герцог приказывает: послать конника к стрелкам на скалах. Предать мой приказ: «Если войдут разведчики – не стрелять. Спрятаться. Не дать себя заметить. Убивать, только если подойдут к засаде вплотную – и найдут ее. Убивать, если найдут ямы и вар и пойдут обратно с вестями. Тогда убить всех. До единого. И продолжать в том же духе, пока не пойдет войско. Тогда – как было условлено вчера.» Ты все понял?

Воин поклонился. «Иди». Воин исчез. Он видел перед собой заскучавшего воителя. Не воина даже, не просто государя – а воителя, жадного до битвы и уверенного в победе. Так-то, х-ха. А через миг появился Сила. «Снаряжаться, государь!»

– Что ты, дасу подери, имеешь в виду, Сила?!

– Только одно, – серьезно сказал Сила и поставил на стол сверток. Развернул… На меня смотрела личина совы – мой шлем! С помятым ухом – мой шлем, из Замка Вейа, слетевший от удара убитого мной оборотня!

– Откуда он?!

– Его принес к нам большак Замка Вейа – Гёрте. И тут же ушел обратно. Он велел передать его тебе перед битвой, государь. Прости, что мы не посмели сказать тебе раньше – если надо было это сделать! – Сила опустил глаза.

– Все было сделано отменно и вовремя, начальник гарнизона, – я встал, подошел к столу, одел подшлемник, принесенный Силой – не мой старый, другой, затем кольчужный капюшон, а сверху – шлем родовых доспехов Вейа – голову совы, атакующей жертву – с закрытыми глазами. Гёрте жив! Может, не только он. Но как же вовремя, надо сказать… Я пошел вниз. К лошадям. Пора было седлаться.

Седловка закончена. Тяжелые всадники на конях. За ними идет тяжелая пехота – копейщики. Острие тарана Вейа составим мы, конница. А сзади нас подопрет пехота.

«Все помнят, что они делают? Или кто-то нуждается в том, чтобы я освежил его память?» – «Все, государь!» – лязг железных, напряженных глоток. – «Тогда все».

– Желтый флаг, государь! – голос со стены.

– Вошли в ущелье? Сразу?! «Их ненависть оказалась сильнее их разума», х-ха, лучшее надмогильное слово! – принесенная со старого мира эпитафия, которую произносили над павшим берсерком. – Х-ха, воины! Сегодня удача идет к нам лицом! Поле будет нашим, а дурак Хелла еще проклянет тот день, когда приволок сюда этих паршивых болотных шавок! – и воины рассмеялись. Искренне. Зло. Честно. Это был смех оскаленных перед последним боем сердец. Смех свирепых глаз, переполненных слезами ярости. Душ, истово ждущих своей доли на брачной постели. Морене сегодня будет не до скромных даров Ягой!..

5

– Что, Грут? Вечереет? Поднимите его! – приказал Радмарт. Оборотни со смехом подняли Грута на ноги, но тот упал, хотя старался удержаться, старался до хрипа из судорожно сжатого рта.

– Поставьте в телегу бревно – торчмя. И привяжите его к нему – он жалел, что не увидит битвы. Так вот – он ее увидит!

– Спасибо, Радмарт, – спокойно сказал Грут. – Не каждый день доведется увидеть, как вырежут сразу столько оборотней. Не говоря о дураках Хелла.

– Что еще тебе остается сказать, Грут? Ничего. Прощаться не будем – я вернусь за тобой, когда смогу принять тебя в стенах Замка Совы, ха!

Опираясь на бревно, Грут равнодушно смотрел на строй латников Хелла, как раз входивших в ущелье перед долиной, где стоял Замок Совы. Он ни о чем не думал. Он не боялся. Он ничего не хотел. Но где-то в самой мутной воде на дне своего сердца он утопил желание докричаться до Вейа, до своего государя – с убивающим, высасывающим все соки его, Грута, души, отчаянием – передать герцогу свой совет для битвы при Долине Сов. Тот, что герцог Дорога воплотил в жизнь – немного изменив. Но этого Грут не знал. Поэтому приказал себе – своему сердцу, уму, душе – молчать. Не сглазить. Оборотни тронулись вслед за латниками Хелла, легкая пехота уже вошла в долину – вслед за конницей. Обоз тяжко пополз по камням – Хелла никого не оставил перед ущельем. Он был настроен победить и спокойно войти в Замок – или погибнуть. Всем. И обозникам тоже. Грут закрыл глаза – поднявшаяся пыль все равно закрыла обзор.

– Синий флаг, государь! – крикнули со стены. Обоз начал входить в ущелье.

– Вперед. Шагом, – я тронул Буруна пятками и слегка похлопал по крупу – тот тут же тронулся вперед, за ним, за вожаком, потянулись остальные кони. Немного, казалось, качнувшись назад, преодолевая тяжесть брони, строй латников сделал первый шаг.

– Можно двигаться, государь, – шепнул Советующий Хелла. Войска Хелла уже вошли в долину полностью. Обоз намертво закупорил ущелье и теперь, в криках и ругани, силился протиснуться вперед, вслед за воинами. И тут со стен ущелья, со свистом, с гулом прошитого в сотнях мест, вечера, в оборотней Радмарта ударил рой стрел и болтов. И еще. И еще. Стрелки Дороги били на выбор – вниз со склонов. Оборотни Радмарта оказались в долине немного впереди войск Хелла – и теперь воины Хелла мешали оборотням прорваться на скалы и передушить юных убийц герцога погорелого майората.

Повинуясь приказу вождей, стрелки ударили стрелами и болтами по воинам Хелла, вначале не пострадавшим. Сказывался юный возраст и малая опытность – не получалось у молодых бить четкими, общими залпами, что если и не дает намного более высокого попадания, то во всяком случае, устрашает больше – своей смертельной деловитостью. Но хватило и того, что было.

– Из-под скал, воины! Вперед! – рев глотки Хелла прокатился над стонами и воплями гибнущих, раненых, избиваемых и ожидающих того же, его ратников и оборотней. Потрепанное войско Хелла кинулось вперед, а стрелки Дороги били им вслед – предпочитая неокольчуженные спины оборотней. Первой вышла из-под стрел конница – злые восточные всадники, на невысоких, свирепых лошадях. За ними, выровняв строй – насколько это вообще присутствовало у них – бежали оборотни.

– Сигнал, государь! – со стен Замка Совы пропел рог.

– Рысью, детки, – как-то странно скомандовал я, хлопнув Буруна посильнее. Умный жеребец чуть ускорил шаг. Латники наддали и почти бежали вниз по склону. Дальше склон станет круче – и тогда они просто помчатся под тяжестью своей же брони. А мы, конница, полетим. Как стая стальных, разъяренный шершней. Нас еще не видно, нет, х-ха – Хелла сейчас еще легко поднимается в гору. Нас пока не видно. Их тоже. Зато…

… И тут передние ряды конницы Хелла – поредевшей еще под Замком Вейа – на всем скаку вломилась в первые ряды ловчих ям! Сзади все спешила пехота, но ее обогнали оборотни – и, поняв, что происходит, передние кинулись назад, но все новые и новые ряды наступающих мешали им, скидывали во рвы, где терпеливо, молча ждали кровожадные подарки от веселого герцога Дороги – колья, ломанное железо мечей, обломки копий – все, все они нашли свою жертву – голодным не остался не один. Злые всадники, свирепые лошади, оборотни, перекидывающиеся в последние моменты жизни и силящиеся перескочить через головы проваливающихся – мешанина, вот что это было. Гости ям Дороги. Оставшиеся ночевать. Умирающая мешанина. Приказов никто не слышал – Хелла старался остановить атаку, чтобы обойти ямы, но понял, что смысла в этом нет – ямы кончились, а падать просто некуда – они заполнены. Считать потери было некогда.

Пора бы спросить: чем думал Вейа, когда вырыл ямы поперек своего будущего пути – когда разгонится и конница и пехота? Чем? Головой. Ямы будут закрыты – телами тех, кто упал в них и кого притоптали вровень с краями, сотни следующих за ними воинов Хелла. Озверевшие оборотни и остатки конницы наддали – и толпой, не строем, мчались вверх по склонам – легкие на ногу оборотни на подъеме не отставали от лошадей. Под ногами зачавкало. Звериный нюх воинов Радмарта крикнул: «Смерть!» – и не ошибся – вар, сверкающий под лучами заходящего Солнца, вспыхнул, казалось сразу весь – и везде. Пламя, лизнувшее низкое над долиной небо. Смрад. Горящие тела, горящая шерсть оборотней, горящие гривы лошадей и плащи всадников – пламя легким, звериным скоком летало по толпе.

Радмарт, прошедший колья, чудовищным прыжком выскочил за вар за миг до того, как он вспыхнул. За вожаком спешили, но не успевали, оборотни Северных Топей. Пламя взяло свою дань. Оборотней Радмарта встретила полусотня поджигателей – легковооруженные ратники с воем и рыком кинулись на них – избегая всадников, искали оборотней… Они не стали ни бежать, ни ждать Дорогу. И полегли все – под клыками волков Радмарта, под мечами тех, кто не стал перекидываться – но всадников Востока уже не было среди тех, кто выскочил из огня. Здорово досталось и тяжелой пехоте Хелла – надеясь пожать урожай побогаче, поджигатели выжидали так долго, как могли – оттого Радмарту и его нелюдям удалось частично проскочить сквозь предложенную огненную купель. Вар выгорел, черным дымом стлался горелый ковыль, смрадом тянуло от грудами лежавших черных, обугленных комков – тел оборотней, всадников и тяжелой пехоты – потери Хелла и Радмарта были ужасны. Но и оставшиеся все еще были грозной, а теперь еще и взбешенной силой – как показалось бы при взгляде на Хелла или Радмарта.

«Вперед!» – выл Радмарт. «Назад нельзя, только вперед!» «Вперед!» – гремела над полем глотка Хелла

… И свирепый хохот Грута Одноносого мешался с воплями стрелков Дороги.

– Вей-й-й-я-я-я-я! – ответила долина. И земля загудела. Теперь это почувствовали не только оборотни. Земля дрожала, а воздух, вечереющий воздух осеннего горного дня рвался и метался клочьями от дикого, многоголосого «Вей-й-й-я-я-я-я!»

Я не видел, как воины Хелла и Радмарта валились в ямы и умирали в огне. Но я это слышал – вой умирающих и покалеченных несся над долиной, то усиливаясь, то чуть утихая. Потянуло смрадом – перед этим выли особенно громко. И я погнал Буруна в галоп, пока еще сдерживая его.

Сотни спасшихся оборотней, тяжелая пехота Хелла, легкие латники Хелла – это войско успело прийти в себя за те мгновения, что оставались им до встречи с конницей Вейа. Нелюди и ветераны – страшная смесь. Да, они потерпели большой урон – но умирать просто так не собирались. И Хелла, и Радмарт и Советующий, как, должно быть, и каждый из оставшихся, уже понимали, что склон перед ними наиболее круто идет вверх – лавина, которая обрушится оттуда, сомнет их. Место для встречи с латниками и тяжелой конницей Дорога выбрал наиболее удачное. Если кто-то удержится – то их будет немного. Остатки же нагонят на стрелков на скалах и на пробку обоза – и просто раздавят о скалы. Все. Оставалось надеяться на упрямство тяжелой пехоты Хелла. На мастерство легкой пехоты Хелла. Оставалась одно – оборотни еще могли встретить и конницу Вейа, и тяжелую пехоту – около шести сотен полулюдков стояли позади Радмарта, воя от ярости. Расступиться и пропустить лаву Дороги! И тут…

… Мы как раз выскочили на взгорье, откуда видны были ряды войска Хелла, как вдруг с неба упала Великая Сова. И села прямо перед оборотнями Радмарта – стоявших теперь впереди всех. Я узнал ее – это был Белоглазый. Вот так… Я поднял руку с мечом, резко отмахнув и понемногу стал натягивать поводья. Остановится враз мы, конечно, не могли, но постепенно скорость угасла и мы встали. За нами, конницей, тяжко ступала тяжелая пехота, замедляющая шаг и слышался топот легковооруженных ратников – этим встать было проще всего. Теперь меня и Радмарта разделала от силы полусотня шагов. Та же полусотня разделяла меня и башню Хелла – он вышел вперед, к Радмарту – узнать, что еще готовит им щедрый на неожиданности вечер. И он оказался щедр!

Великая Сова рассмеялась прямо в глаза Хелла и отвернулась – повернув голову к оборотню.

– Я буду говорить с тобой, Радмарт. Так как Хелла и ты – одно и то же, – жестко вбил Белоглазый клин между оборотнями и ведогонами. – Или Хелла не понял еще? Вижу, что нет. Советующий же его – такая же игрушка, как ни странно. Вы хорошо постарались, Радмарт.

– Что ты хочешь, Белоглазый? – вызывающе спросил Радмарт. Хелла же просто шагнул вперед, подняв на плечо свою палицу.

– Уж не думаешь ли ты, оборотень – или, точнее, не думал ли Вожак Оборотней Северных Топей, что ему удастся провести нас, фоморов? Когда Хелла решил завоевать майорат Вейа – ни с того, ни с сего, благоприятным момент не был! – мы уже насторожились, хех. А уж приглашение оборотней… Вы хорошо потрудились, Радмарт. Но вы забыли о нас – или думали успеть. Скорее, второе. Так вот – вы не успели. Хелла и Советующий под заклятьями оборотней, да, – на этих словах воины Хелла отступили от оборотней и от своего обезумевшего, оказывается, вождя. Никто не позавидовал бы им сейчас – из-под их ног уходила земля и каждое слово, сказанное Белоглазым, все сильнее раскачивало уходящую землю. – Но герцог Дорога – Друг Сов. Начиная войну с ведогонами, Радмарт, вы вышли за пределы Закона. Вы не могли этого делать. И не надо кивать на Хелла, хех – что это-де, его приглашение сорвало вас с болот. Кто может провести фомора? Ваши кудесники? Смешно! – Белоглазый со вкусом посмеялся и резко оборвал смех. – Мы пришли, Радмарт. Дорога под защитой Великих Сов – не говоря уже о Больших. Хелла, ты понимаешь мои слова, – не вопросом, приказом, огромные глаза фомора ткнули герцога прямо в сердце. Оно застонало, заныло, пелена поползла со взора великана. Он пошатнулся и прохрипел: «Да, фомор… Я понимаю тебя. Очень хорошо понимаю». Советующий же Хелла просто закрыл лицо руками и сел в траву.