Текст книги "На единорогах не пашут (СИ)"

Автор книги: Александр Ледащёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

… Ты ошибся, сказав про многих женщин в твоей жизни. Но ведь при желании можно любую трапезу, хлеб с водой, назвать пиршеством. Разве в силах ты припомнить каждую трапезу в твоей жизни? Но Королевский Праздник с Подарками, которыми осыпают тебя на глазах всего света, ты будешь помнить всю жизнь.

… Подарки. Бесценные, которые не имеют и не могут иметь подобных себе – каждый вздох Хельги. Каждое прикосновение ее тонких пальцев к шрамам, сетью наброшенных на твое тело. И, лишь опустившись на колени, ты понимаешь, что все это время ты стоял, держа ее на руках. Столь невесома дочь Старого О'Рула.

… Подарки. Каждое слово Хельги. Ты, зверем грызшийся с Миром, твердо знаешь, что просто так ничего не дается. И ты согласен платить еще хоть десятком таких битв, как на обрыве Вратной. И без торга уже заплатив отказом от датской короны.

… Подарки… Опускающийся вечер на луга Холмов. Крадущийся от низин туман… Губы, ты не помнишь, кто и когда жалел, что у него нет тысячи рук, губ и глаз. Но сейчас ты можешь только посочувствовать ему. Потому, что вас двое и вы обойдетесь без тысяч губ и рук. Вам некуда спешить. Вам некогда останавливаться…

… Подарки… Поцелуй Хельги. Ее рука, накрывшая твою на завязке ее платья. Ты понимаешь, что это значит… Даже ни на секунду не заподозрив отказа. Просто она хочет того же. И ты целуешь ее пальцы, беспощадно рвущие завязки. Не мешая им. Отказ… Не может быть отказа, где двое становятся одним навсегда.

… Подарки… У эльфов не бывает свадебных обрядов обмена словами. Но Холмы, когда двое находят друг друга – навсегда, дарят им островок во мраке ночи, до утра освещая их холм закатным светом. Феерически красиво, малиновое, горящее, как тело Дракона, сияние, всю ночь держится над ними, а с лугов и низин стекаются и вьются вокруг ароматы трав и цветов. И звучит, неведомо откуда, музыка, щемящий, зовущий душу ввысь, в Небо, напев… Эльфы знают ее источник, но кто осмелится выпытывать тайны Народа Холмов? Но ты не эльф, ты, не рассчитывавший на закатное сияние и аромат зелени вокруг, на миг оторвавшись от губ Хельги, видишь его.

… Подарки… Ты, воевавший всю свою жизнь, сейчас не можешь вспомнить… Да что там – не можешь даже попытаться вспомнить, где твой меч. Сейчас это тоже подарок. Но ты видишь сияние вокруг и вдруг понимаешь, что это не твое ночное зрение, а просто света более, чем достаточно, для того, чтобы видеть Хельгу. Лицо ее, цвет ее волос, приоткрытые губы, разорванные завязки… И тут до вашего слуха доносится отовсюду волшебная, держащая душу на грани вдоха и выдоха, музыка. И ты понимаешь, что Холмы признали выбор Хельги О'Рул. Она смеется. Смеется. На миг тебя охватывает злость на себя, на то, что ты не можешь предоставить Хельге более мягкого и достойного ложа, чем твои жесткие руки. На миг…

… Глупец! Только целый миг спустя, потеряв этот бесценный миг на раздумье, ты понимаешь, что дочь О'Рула не променяла бы твои каменно-твердые руки под ее хрупкой спиной на самую роскошную соболью постель. Целый миг потерян. Целый Миг.

– Хочешь увидеть тех, кто играет эту музыку? – Спрашивает Хельга.

– Да. Но жалко времени. Такое бывает один раз.

– Нет. После Обета – нет. Да, Рори, ты прав. Но Музыка и Песни играются только в Обетную Ночь. Это играют лепреконы. Воинственный народец и кладоискатели, поудачливей Горных Королей. Но увидеть их можно только сегодня. И я хочу на них посмотреть – закончила, привстав на локте и другой рукой соединяя на груди ткань, Хельга. Рори лишь согласно кивнул. И они тихо, но не по-воровски, пошли туда, откуда, казалось и лилась Музыка и слышалась Песня.

… На камне со стесанной верхушкой, стоял малютка-лепрекон и, закрыв от удовольствия глаза, пел балладу, неожиданно низким и очень мелодичным голосом. А за камнем стояли его родичи – кто со свирелью, кто с колокольчиками, но большинство с шотландскими волынками и вели разговор. Именно – разговор. Разговор Инструментов и Песни. Они стояли, полукругом обступив камень. Глаза у всех были также закрыты и только острые, настороженный ушки и вертикальные между густых, кустистых, седых бровок, складки, позволяли понять, что они не спят и не очарованны. Рори, ни слова не говоря, поклонился лепреконам и, взяв Хельгу за руку, стал отступать к их с Хельгой месту-на-холме. Но тут лепреконы, не открывая глаз с необычайным достоинством и не прервав Музыки, поклонились Рори и Хельге в ответ.

– Отец говорил, что тот, кто в Обетную ночь найдет лепреконов и получит от них ответный поклон, будет счастлив в Обете – тихо проговорила рыжая Хельга О'Рул.

… Ты пришел в себя. Ты ничком лежал в зеленой, прихваченной первым заморозком, траве.

… Старый Рори Осенняя Ночь^[32].

Старый Рори О'Рул

4

Холмы… Холмы, Океан, навеки застывший в своем беге – это мои Холмы, это Холмы моей Родины, Эльфийского Нагорья. Мои Холмы… Да, в чем-то, бесспорно, мои. Коль скоро я Король Эльфийского Нагорья. Я – Старый Рори О'Рул. И я уже который день чувствую за гранью, за Серым Ручьем, который по ту сторону зовут Вратной рекой… Что-то вновь грядет оттуда… Когда-то, уже достаточно долго, если мерить людскими мерками… Да нет… Не то. Если уж стоит назвать вещи своими именами, то как раз в беседе с самим собою… Уже довольно давно, более семидесяти лет назад, оттуда пришел к нам Рори-Чужак, Рори Осенняя Ночь, мой зять… Тогда я тоже чувствовал приближение чего-то странного из-за грани… Но в этот раз, похоже, что-то посерьезнее – тогда Рори прошел к нам на грани, не думая, куда он идет… А теперь же я предчувствую насилие над Гранью, так обычно бывало, когда какой-то, особо ретивый Человек, силился прорваться сюда, чтобы… Да мало ли было причин… Некоторые искали даже Ланон Ши. И кое-кому это удалось. А кто-то выбрался отсюда слепым, хорошо, если только на один глаз и если только на время. А кто-то и вообще не выбрался. В конце концов, не зря же Знающие постоянно твердят Ищущим, что не стоит докучать Народу Холмов^[33]. А Рори… Чтож, за Рори тогда просили… А потом за него просила меня Хельга. И будет о Рори. Поговорим о другом Рори… Точнее, с ним – со мною. Но что-то подсказывает мне, что то, что происходит сейчас, вернее то, что только еще собирается произойти, будет связано с моим зятем, Рори Осенняя Ночь. Интересно, что еще может выпасть на его долю? Когда мы говорили с ним в последний раз, он был уверен, во всяком случае, хотел верить в то, что умрет здесь, от старости. Чему сам немало и искренне потешался. А мне странно видеть, что мы с ним смотримся почти ровесниками – ведь для людей Рори Осенняя Ночь уже глубокий старик, ему перевалило за сто. Потому, должно быть, странно, что я выгляжу, как мне кажется, моложе его^[34]… Будучи много, ох, много старше его.

Кто-то за гранью, кажется, знает, что делает – Грань скоро откроется. И, судя по всему, хорошо знает – в том, что творится с Гранью, как могу видеть я, Король Эльфийского Нагорья – что ему делать дальше. Это не отчаянный рывок кого-то особенно жадного до лепреконьего золота или до песен Ланон Ши. Так что этот кто-то что-то задумал… Что может здорово сказаться на равновесии здесь… И там тоже. Но, судя по поведению Грани, его не очень это волнует. Кто же это? Ясно, что он не один, это, скорее, несколько друидов высшего посвящения. И, как я могу судить, они неспроста прекратили свои мелкие дрязги. Хранители Нагорья! Как же я не понял сразу – это ломятся истцы за ответом. А то и за Ответчиком. Что-то вовсе уж необычное должно было там произойти, если они так рискуют. Хотя, должен признать, прикрыты они хорошо, скоре всего, им удастся войти и выйти.

– Приветствую тебя, король! – Раздалось за спиной Старого Рори. Тот неспешно обернулся. За ним стояли двое, очень интересная пара – Рори Осенняя Ночь и Белоглазый, колдун, фомор и каким-то боком то ли друг, то ли приятель обоих Рори. Слова приветствия произнес колдун… Зять стоял молча, только поклонился. Что-то произошло с ним не так давно, что оставило глубокий след в его душе, в его сердце и не стоило требовать соблюдения обычаев, тем более, что кроме них на Холме Старого Рори никого и не было.

– Я смотрю, что мое Нагорье скоро станет проходным двором… – Желчно сказал Старый Рори.

– Станет. Но, может хоть тогда, став хозяином проходного, а следовательно, постоялого двора, ты научишься более радушно принимать гостей. – Спокойно ответил колдун.

Проще всего, конечно же, было спросить у Белоглазого, кто так усердно рвется в такое место, как Эльфийское Нагорье, но Старый Рори потому и не стал спрашивать… Если за каждой мелочью обращаться к кому-то, кто просто должен ее знать, недолго самому просто разучиться думать.

– Что хорошего ты хочешь сказать мне, гость? – Спросил Старый О'Рул.

– Это, судя по всему намек, что если, дескать, ничего хорошего, то собирай-ка ты, гость, суму? – Вежливо осведомился колдун^[35] – Я спрашиваю, поскольку ничего хорошего, равно как и плохого, смотря, с какой стороны считать, я не скажу. Пока не скажу. А все остальное ты и сам сможешь увидеть, если соблаговолишь прошествовать с нами к Грани, что у Серого Ручья, Король.

Они подоспели к грани, как раз тогда, когда она, наконец-то, открылась, повинуясь тем, кто так настойчиво в нее стучал.

Ослепительная, бело-зеленая вспышка полыхнула над водой. А потом, казалось, что прямо из нее, из ниоткуда, на воду Серого Ручья выплыла ладья. На палубе стояли трое, судя по белой одежде, это были друиды, а не филиды, как можно было ожидать. Друиды высшего посвящения. Из тех, кто уже имеет право на надзор в том числе и за политикой страны, равно как и за воспитанием молодежи. Свита их внимания явно не стоила – кельты и есть кельты… Судорожно вцепившиеся, как по команде, в амулеты и обереги, в священных узорах на лицах, в татуировке… Ни друиды, ни Король не обратили на них никакого внимания.

– Так. – Негромко сказал Белоглазый. – Теперь, я считаю, что мы можем появиться. Вы, кстати, как предпочли бы? В дыму и пламени? Или выплывем из тумана?

– Как хочешь – досадливо сказал Старый Рори. И тут же вокруг них заклубился, потек, хищно примериваясь к бортам ладьи, к каждому гребцу, как тем казалось, густой, изумрудного цвета, туман. Теперь и друиды несколько присмирели, величавость и властность не то, чтобы оставили их, но стали как-то менее напыщенными. Что до гребцов, так часть их повалилась на корму, а часть так и остолбенела, держась за обереги и что-то бормоча серыми от ужаса, губами. Тут взорам пришедших и предстали, медленно выходя из тумана, трое.

– Я – Король Эльфийского Нагорья, Рори О'Рул, известный также под именем Старого – начал Рори. – Со мною мой зять, Рори Осенняя Ночь и Колдун из рода фоморов Севера, по имени Белоглазый. Кто вы, что так дерзко прорвались на мои земли? – Голос Рори О'Рула, низкий и густой, его величественная осанка, золотой обруч на голове, два его спутника, выглядевших под стать Королю – высокий, начинающий седеть мужчина, в густо-фиолетовом плаще с капюшоном, с совершенно белой радужкой глаз, что, однако, не давало почему-то повода решить, что он слеп и Рори Осенняя Ночь – самый старый из всех троих на вид, одетый в черную кожаную безрукавку, в черные же кожаные штаны и короткие сапоги, с тяжелым мечом-двуручником на плече – все это вместе создавало картину могущества и силы, которые могут проявиться в любой момент, разбуженные неосторожным словом или жестом. После краткого мига молчания, самый старший из жрецов, сказал:

– Позволит ли Король Соседней Страны, Великий Рори О'Рул, сойти мне и двум моим спутникам на его землю? Как он уже понял, только крайней важности дело могло заставить нас собраться вместе и столь дерзостно нарушить покой Соседней Страны.

– На мою Землю сойдешь ты, старший по возрасту и двое твоих спутников и собратьев по Белому Кругу. Гребцам же я запрещаю сходить на берег. Если кто-то из них ослушается, то пусть потом пеняет на себя. Если ваше дело окажется суетным и пустым, то я сурово накажу всех, кто столь дерзко прорвался в Эльфийское Нагорье – медленно, тяжело, булыжниками в камнепад роняя слова, ответил Старый Рори.

С борта ладьи упала сходня, четко на край воды и земли, то есть номинально, оставаясь все же на корабле. И только трое, как и было позволено, друидов, сошли и тем самым, задели ногой Землю Эльфийского Нагорья.

– Прикажет ли Король говорить здесь, или он пожелает сделать это как-то по своему усмотрению, еще? – Спросил опять-таки, старший из друидов. – Негоже, само собою, в спешке решать важные вопросы, словно всадникам, гонящим неистовых коней.

Но если мы уже утомили и тем более, вызвали гнев Короля Соседней Страны, то мы поступим так, как он прикажет!

– Уж не велеть ли мне устроить праздничный пир, о друид? – Сухо, сверля глазами старшего, спросил Рори О'Рул. – У тебя мало времени, друид. Я хочу услышать от тебя только одно слово, только одно, по которому я и буду решать, что мне делать дальше – позволить вам продолжать речи, отпустить без вреда или же строго наказать. Одно слово, друид.

– Дракон. – Спокойно и с глубоким поклоном, ответил старший из друидов.

Старый Рори свел ладони перед лицом, что-то проговорил, на грани слышимого^[36], затем чуть развел их в стороны и между сухими ладонями Короля Эльфийского Нагорья появился пронзительно-голубой свет. По мере того, как Старый Рори разводил руки, все дальше друг о друга, сияние принимало форуму шара, висящего меж ладоней эльфа. Ослепительно-голубой шар горел в руках О'Рула и он жадно всматривался в него. Неожиданно он резко свел руки вместе, шар погас, а Рори стряхнул с ладоней ослепительно голубые искры, которые упали на берег, на лету оборачиваясь кристаллами сапфиров… Ни Рори, ни его окружение ни друиды не обратили на них ни малейшего внимания. Но один из гребцов, не вынеся соблазна, кинулся на берег. Не успела его нога коснуться земли, как Рори что-то негромко сказал и обратил на гребца сложенную лодочкой руку. Человек дико вскрикнул, схватился за свои, потекшие кровью, глаза и навзничь упал в воду. Никто в ладье не шевельнулся, чтобы помочь тому выйти из воды.

– Вытащите его. – Приказал Рори гребцам. – И дайте ему в руку то, зачем он так отчаянно кинулся… Утром он узнает, что стоит нарушенный приказ О'Рула^[37] Потом он развернулся к Белоглазому и, отвечая на невысказанный вопрос, кинул только несколько слов, спокойно, без каких бы то ни было признаков гнева или страха:» Браган. Браган вернулся. Через столько лет, Хранители Нагорья…»

… Лицо Хельги… Ее зеленые глаза… Густо-зеленые попоны и плащи прекрасной конной процессии… Зелень Грани… Зелень Холмов… Зелень моря… Голос Ланон Ши… Все это, сменяя друг друга, появлялось в голове Рори Осенняя Ночь. Что-то надломилось этой ночью и он спокойно ждал, чем все это кончится. А в том, что скоро это кончится, он был уверен. Он поднял на прибывших друидов абсолютно лишенные какого бы то ни было, выражения, глаза и вдруг спросил у старшего: «Где я мог тебя видеть, старик?»

Если ответ и последовал, то Рори не слышал его… В ушах его пела Музыка Обетной Ночи, кричали, улетая навсегда, журавли… И прекрасные всадники горячили вороных коей, в поисках его, Рори Осенняя Ночь, с уже заседланным под него конем, чтобы пригласить его, счастливейшего из смертных, в свою печальную, полную выедающей душу тоски, дорогу. Его, вновь доказавшего, на этот раз им, что он достоин ее… Этой дикой, невыразимо прекрасной тоски – тоски по потерянному прошлому, этой, единственно достойной, цели… А Хельга… А Хельга и была… И была и есть и будет той тоской, которая… Или каждому из них своя тоска? Своя цель? Но общая, неистовая, тяжелая, но вечно живая, цель дороги? Темно-зеленая попона его, Рори Осенняя Ночь, коне… Темно-зеленое одеяние Старого Рори… Яркая зелень жизни Холмов… Золотой ободок короны Короля Эльфийского Нагорья… Золотые обвалы листьев с дерев Эльфийского Нагорья…

Рыжее в Медь Чудо Эльфийского Нагорья, точнее, только еще обещающий стать им, светлый маленький маячок… Бродячий Огонек Болот-За-Гранью… Все это проходило и, обрываясь, падало в никуда…

… Жесткие ладони Белоглазого сжали плечи Рори Осенняя Ночь и тот, словно проснувшись, еще раз обвел друидов уже разумным взором и вновь спросил: «Где же я видел тебя, друид? Я ясно помню твое лицо… Но не помню, откуда.» Старший друид только поклонился и промолвил: «Великий воин делает мне честь, говоря, что где-то встречал меня и ясно помнит… Но, боюсь, что я недостоин такой чести – мы не встречались допреж».

Низкий голос О'Рула прервал эту странную беседу. Он спросил:

– Что же хотят люди от Жителей Нагорья?

– Такие гости, как Ланон Ши, Лепреконы и прочие достойные представители Соседней Страны, всегда приходили от вас к нам, о Король. Но если ко всем остальным мы привыкли и полюбили их, то дракон, который тебе, явно, знаком, так как Король нарек его имя… Дракон нам не нужен, прости нас, Король… Самим нам не совладать с ним. Мы пришли за твоим судом о том, справедливо ли пребывание дракона на нашей земле или же нет и готов ли Король Соседней Страны помочь нам, людям, рискнувшим обеспокоить его в его Стране?

… А в голове Рори Осенняя Ночь продолжали звучать оставшиеся неслышимым для других, слова фомора: «Ждавшие столько лет подождут и еще немного, Рори…»

– Вы будете ждать нашего решения здесь, друиды. Мы соберем Совет Холмов. Такие вопросы, как Дракон и что с ним делать, не стоит решать в спешке.

– Мы повинуемся воле Короля Соседней Страны. – Спокойно ответил старший друид и низко поклонился.

5

Совет Эльфийского Нагорья

… Наконец, собрались все, кто имел право голоса на Совете Холмов. Давно, очень давно Рори О'Рул не собирал такого Совета, предпочитая решать вопросы сам, что, впрочем, ему отменно удавалось. Рори Осенняя Ночь и фомор с совершенно каменными лицами, сидели по правую руку Короля. Далее Совет располагался по кругу – таким образом, самый незначительный сид, тем не менее, оказывался к Королю ближе всех.

На Совете присутствовали Лепреконы, прислали своих представителей Клураканы, сразу за ними негромко шипели в усы два Кайт Ши, сразу за ними сидели представители Корриганов, за ними расположилась грустная Бэньши. Далее сидели двое Поков, двое же из народа Шифров. А замыкал круг Фир Дарриг, одинокий, но не ставший от того скромным или незаметным. Он горделиво восседал по левую руку Короля и время от времени обводил Совет важным, самодовольным взором.

Я начну с того, что я очень признателен всем, кто нашел время и возможность прийти на Совет – начал Старый Рори, таковы были традиционные слова. Рори являлся отнюдь не номинальным владыкою Нагорья, но, тем не менее, каждому Сиду не Эльфийского рода, казалось, что они как-то менее подвластны Рори О'Рулу. Прекрасно зная это, Рори никогда не забывал погладить их по шерстке, не считая нужным насиловать волю тех, кто так и так был ему подвластен.

– Совету известна причина, побудившая меня созвать вас здесь. Браган, старейшина драконов, Великий Вор, снова вернулся. Но вернулся он на земли людей, что странным показаться не может – ибо Браган прекрасно понимает, где легкая пожива. Судя по всему, он хочет остаться на сей раз, навечно. Скоро, как только он обоснуется, к нему явиться его супруга. А потом захват Изумрудного Острова Драконами будет делом времени. Друиды, пришедшие сюда дали понять, что подозревают здесь нашу злую волю, а потому просят справедливого суда и помощи. Теперь я желал бы услышать мнение Совета.

Воцарилась недолгая тишина. А потом слово взял старший Кайт Ши.

– Люди-и-и-и – протянул он – просят суда… И подозревают… А не много ли они на себя берут? Тот, кто сегодня так дерзко пришел просить, завтра примется требовать… Мое мнение – гнать их взашей, а в проводники дать почтенного Фир Даррига… Чтобы обратный путь отучил их даже думать о том, что можно являться сюда… – Дальше Кайт Ши показал два длинных, белоснежных клыка и негромко зашипел, показывая, что его речь окончена. Совет безмолвствовал. Рори О'Рул понимал, что Кайт Ши высказал, скорее всего, общее мнение. Но вопрос был более серьезен, нежели виделось Кайт Ши. На то Рори и был Королем Эльфийского Нагорья.

Кто еще выскажется? – Спросил он Совет. И неожиданно поднялся шум. В общем гаме можно было лишь расслышать выкрики «Пусть сами решают!»» Что нам за дело до их забот!» «Они подозревают, видите ли! А даже если и так, что тогда? Уж не обязан ли Народ Холмов объяснять, отчего он сделал то, или это!»

Дождавшись апогея, Рори вскинул вверх свой посох и малиновая вспышка и страшный грохот привели Совет в чувство.

Я приказал высказаться, а не устраивать здесь людскую ярмарку! – Негромко произнес Рори О'Рул – Если Совет не желает видеть завтрашнего дня, то я сам скажу, что происходит и что мы будем делать, если никто не хочет высказаться – он нажал на последнее слово.

Неожиданно встал маленький, но очень важный Фир Дарриг:

– Высокий Совет! Вы не хотите видеть того, что несет нам, а не людям, явление Брагана. Само собою, людские дела нам безынтересны, но поглядите дальше… Через несколько лет ни одного человека не останется на Изумрудном Острове. Мы перестанем иметь возможность добывать пищу, которую некоторые из нас добывают у людей. Мы не сможем больше получать от людей подарки и приношения. Те же из нас, кто постоянно живет среди людей, обречены на очень незавидный удел. Я могу еще бесконечно перечислять те неприятности, которые грозят нам, но, я думаю, да нет, я уверен, что высокий Совет куда лучше никчемного Фир Даррига понимает, что грозит нашим народам. – И Фир Дарриг, важно оглядев Совет, сел на свое место.

Вновь воцарилась тишина. Все явно склонны были согласиться с Фиром, но никто не хотел высказываться «за», сразу же после того, как драл глотку, доказывая, что им это неинтересно и предлагал проучить наглецов. Тогда встал фомор Белоглазый.

– Высокий Совет! Скудоумный колдун, которому позволили присутствовать среди вас на Совете, считает, что мнение Совета… гммм… Несколько переменилось теперь. Я думаю, что я не ошибаюсь и все склонны принять точку зрения почтенного Фира Даррига – последовал легкий поклон фомора в сторону Фира и тот немедля же, ответил тем же. Фомор же помолчал немного и продолжил:

– Коль скоро никто не счел нужным возразить мне, я думаю, что основная загвоздка теперь в том, что делать нам в этой ситуации. Если мы согласны с тем, что Браган опасен и нам, то мы должны принять меры по его устранению. Скорее всего, что помощи людей при этом ждать не приходится. Так что, я думаю, что мы должны признать правоту друидов и право их на такие притязания. Осталось решить, как же именно мы поможем людям, а по большому счету, конечно же, себе. – И фомор снова сел.

– Это дело не наше! – Вскочил лепрекон Рон Зеркало – Это дело героев! Это дело Дини Ши, которых, кстати, нет на Совете! Они, как и всегда, предпочитают не встревать в то, что касается Нагорья, а преследуют свои, достойные всяческого уважения, цели. Но нам от того не легче! Я думаю, что высокий Совет согласен со мной! Или этим делом занимаются Дини Ши, или нам придется собирать войско и обескровить Эльфийское Нагорье на много лет! – И Рон уселся, всем видом показывая, что в любой миг он готов вскочить снова и продолжить спор.

– Какую помощь получит тот, кто вызовется решить вопрос, который теперь стал вопросом, напрямую касающимся Эльфийского Нагорья? – Неожиданно прозвучал резкий голос Рори Осенняя Ночь.

– Я думаю, что не ошибусь, если скажу, что любую, которую только сможет предоставить Нагорье – Ответил Старый Рори и обвел Совет взглядом. Тот согласно загудел. – Но что хочет знать мой зять и что он желает предпринять?

Зеленый мох кельтских лугов… Рыжие по осени буки и тис… Золото, валом лежащее под ногами… Зелень плащей прекрасной кавалькады… Зеленоватое по вечерам Небо над Ореховой Запрудой, куда последние годы ты так пристрастился ходить после заката… Рори Осенняя Ночь встал и сказал:

– Я много раз сожалел о том, что ничем не могу отблагодарить Нагорье, за то, что оно сделало для меня и со мною. Ничем, потому, что последнее время я не уверен, что изгнание Ланон Ши^[38] было чем-то значимым или полезным. Поэтому я, Рори Осенняя Ночь, говорю вам, высокий Совет. Я отправлюсь на Земли людей и постараюсь изгнать или убить дракона, пока зло еще не упало в полной мере на нас и людей. Себе же я попрошу… Себе я попрошу двух спутников по своему выбору и право решать, что делать с Браганом самому.

– Будет тебе дано, что ты просишь – Низкий голос Старого О'Рула прогудел над онемевшим Советом.

– Со мной пойдет мой внук, Рори Майский Лист и фомор Белоглазый, мой друг. Но просить колдуна идти со мной я осмеливаюсь лишь из соображений безопасности для Майского Листа, буде возникнет в том необходимость и его возвращение домой, буде меня постигнет неудача. Я, Рори Осенняя Ночь, все сказал.

И в полной тишине Рори Осенняя Ночь пошел к выходу из Дома Совета.

6

Браган

«Мой друг… Смешно… Я так и онемел, когда Рори назвал меня своим другом и доверил мне своего внука… Это звучит тем более дико, что мой род исконно враг Людям. И я, собственно, отнюдь не добрый волшебник из сказки людскому детенышу на ночь… Но что самое дикое, так это то, что согласен с ним. Я его друг – и я сделаю все, чтобы его внук вернулся домой. Я, фомор, некромант, по имени Белоглазый. В который раз Рори удалось удивить меня… Но что-то, все-таки, мешает упиваться этим редким чувством… Уж не то ли, что глаза старшего друида, глаза, которые что он, что все остальные люди так ни разу и не подняли на Народ Холмов, что, в общем-то, верно… Так вот, не то ли мне мешает упиваться удивлением, что при известии о том, кто идет на Земли Людей, я ясно увидел злорадство, тайное, безмерно глубокое торжество, полыхнувшее в синих глазах друида…»

Эти мысли преследовали Белоглазого, пока человечья ладья несла их к тому берегу, откуда и начиналась тропа в сторону логова Брагана. Там люди оставят их, а они примутся за свое дело… Белоглазый был не прочь поучаствовать в приключении с Браганом, но Рори Осенняя Ночь ясно дал ему понять, что не простит ему никакой помощи, кроме той, которую он уже попросил у колдуна. Колдун смирился. В конце концов, его помощь могла оказаться никак не менее важной, в случае гибели Рори. Вырвать мальчишку из лап Брагана или просто заставить его вернуться домой, а не лечь рядом с дедом… Второй горелой деревяшкою…

Ладья уткнулась в песок и заговорил старший друид.

Отсюда вы, отважные, сможете начать свой путь туда, где вас ожидает страшная опасность и бессмертная слава… Слава вам обеспечена в любом случае… Ибо мало кто так же достоин ее, как отважный старец и его молодой внук! Да пребудет с вами победа! Мы же будем ждать вас на обрыве у реки Вратной, где и находится Грань в ваши земли – при этих словах Рори Осенняя Ночь слегка улыбнулся, но промолчал – ожидать вас с наградой, достойной победителя!

На этом речь друида закончилась. Рори Осенняя Ночь легко перепрыгнул с борта ладьи на берег, за ним последовал его внук, а фомор, как оказалось, уже стоял на берегу.

Ладья тронулась в обратную дорогу. Рори что-то вновь пробормотал по поводу своей памяти, которая отказывается отвечать на его вопросы, фомор же предложил, что может, вопросы сложнее, чем те, на которые способна голова Рори и дело отнюдь не в памяти, а Майский Лист робко поднял руки к сердцу, тем самым прося позволения у старших говорить. Те кивнули одновременно. И молодой Рори быстро выпалил:

– Кельты сказали мне, на ладье, что шкура дракона неуязвима… Во всяком случае, для стрел. Я пока не понимаю, отчего мой дед выбрал именно меня, но я надеюсь, что не стану помехой…

– … отважным старцам – закончил фомор. – Что взбрело в голову твоему деду, Рори, боюсь, он нам и сам не сможет сказать… Так что, остается лишь уповать на то, что он снизойдет до объяснений и мы сообща поможем ему уловить сложную мысль.

– Нечего тут объяснять – хмуро сказал Рори Осенняя Ночь. – Чем трепаться, внук, сходил бы вперед, до логова Брагана и разузнал, что там вообще происходит. Мы пойдем вслед за тобой, но мы именно, пойдем, а ты побежишь. – Тут Рори Осенняя Ночь умолк. С момента высадки на берег, внук с трудом узнавал деда. Голова того скрылась под черной кожаной косынкою, исчезли его скупые, но все же, по временам, появляющиеся улыбки. Тон стал резким и носил исключительно форму приказа. Рори Осенняя Ночь вновь примерял шкуру Рори Чужака. Услышав приказ деда, Рори Майский Лист, не помня себя от восторга, поклонился и рысью, а не галопом, побежал по указанной тропинке. Рори что-то одобрительно проворчал себе под нос^[39].

Вот теперь, я думаю, самое время просветить меня, уважаемый дед! – Сказал Белоглазый. – Ибо я уже отказываюсь тебя понимать. Ты просишь помощи и берешь с собою колдуна, которому ясно даешь понять, что его роль сводится к услугам няни и мальчишку, который только-только стал интересоваться противоположным полом… Хотя… Зная твой высокий ум, стоит радоваться тому, что ты не взял с собою Рона Зеркало и Фира Даррига^[40]. Теперь я хочу знать…

– Колдун… Ты не хочешь знать, ты хочешь услышать подтверждение своим мыслям. Ты совершенно прав… Для меня это – блистательная возможность умереть не в своей постели. Для моего внука – это живая легенда на всю Жизнь, а так же кровь, кишки и прочие прелести войны, что, я думаю, остудит в нем некую ненужную пытливость в этом вопросе… А без твоей помощи, Белоглазый… Без твоей помощи я не могу поручиться за жизнь Рори. Я не случайно назвал тебя другом и тем более, не случайно назвал твое имя на Совете. Кто, кроме тебя, сможет выкинуть мальчишку отсюда, если его дед падет в неравной битве?! А еще… Еще я думаю, что тебе приятнее идти со мной открыто, нежели красться… – И колдун промолчал в ответ.

Тут вернулся, совершенно бесшумно, Рори-внук. Дед знаком позволил тому говорить. И Рори-внук кратко обрисовал сложившийся расклад.

– Дед, там узкая, шагов семь или восемь, расселина в скале. Как она глубока, я не знаю – мне думалось, что ты не требовал от меня такого. – Дед кивнул, соглашаясь и внук продолжил:

– У входа несколько стрел… Они воткнуты в землю и просто лежат на земле. Что, по-моему, подтверждает правоту кельтов – стрелы Брагана не берут. А высота расселина равна, по-моему… Если поставить на плечи друг другу человек семь, то седьмой дотронется до конца расселины. Склоны ее внутри крутые, почти отвесны. А снаружи гора более полога. Так же по внешним склона горы растут деревья. А еще перед входом валяется великое множество костей животных, а так же немало обрывков веревки.